Текст книги "Факел чести"

Автор книги: Роджер Аллен

Роджер Макбрайд Аллен
ФАКЕЛ ЧЕСТИ

 
В полях Фландрии маки рдеют
Там, где белых крестов аллеи
На могилах; летают поныне
Жаворонки в небесной сини,
Но стрельба заглушает их трели.
Мы мертвы. Но недавно мы жили,
Мы любили, любимыми были,
Мы встречали рассветы, смеялись,
А теперь навсегда остались
В полях Фландрии.
Бросьте вызов врагу смелее,
И примите из рук, что слабеют.
Факел ваш поднимите выше,
Если ж вы посрамите погибших,
Не уснем мы, где маки рдеют
В полях Фландрии.
 

Джон Маккрай, Апрель 2115 года

Вступление

Финны так и знали, что гардианы победят. Все было кончено. Гардианы захватили всю планету, и теперь капитуляция крупного спутника Вапаус стала вопросом нескольких часов. Гардианы сами вызвали отсрочку капитуляции, настаивая, чтобы переговоры велись строго на английском. Желая выиграть время, финны тянули, сколько могли, потратив на поиски офицера, говорящего по-английски, несколько часов.

Сейчас все решало время. Последней, хотя и жалкой, была надежда на Лигу. Требовалось только отправить сообщение.

С шести оставшихся торпед сняли все боеприпасы и установили генераторы световой скорости и радиомаяки. На борт торпед отправили записи с жизненно важными сведениями о ракетных оборонных системах и ту скудную информацию о гардианах, которой обладали финны.

Весть должна была достичь цели.

Гардианы еще не сомкнули кольцо ракет вокруг Вапауса. С этого космического плацдарма запустили три крохотных одноместных корабля – в отсеках каждого из них таилось по две торпеды. Корабли были запущены при шести «g» и направлены прямо в сторону флота гардианов. Радары врагов были слишком мощны, чтобы не заметить отвлекающий маневр; спасти корабли могла лишь максимальная скорость.

Но такой защиты оказалось недостаточно. Первый из кораблей был уничтожен через пару секунд – лазерным лучом с ближайшего транспортного корабля гардианов. Пилот финнов успел только взорвать реактивные двигатели. Образовавшаяся при взрыве плазма на время вывела из строя все экраны радаров на тысячи километров вокруг. Это дало оставшимся кораблям шанс проскользнуть сквозь заслон противника незамеченными.

Корабли вышли на нижнюю орбиту, торопясь облететь планету так, чтобы она оказалась между ними и вражескими радарами прежде, чем те возобновят работу после взрыва финского корабля.

Они огибали планету, набирая скорость для маневра, используя силы гравитации. Оба корабля изменили курс в резком маневре – один из них перешел на силовую орбиту и направился к северному полюсу планеты, другой ушел в сторону южного полюса.

Как только пилоты вышли на новый курс, они на мгновение прервали работу двигателей и выпустили торпеды. Сразу же после того оба корабля и две выпущенные торпеды включили двигатели и рванулись в небо: торпеды – по заданному курсу, корабли – вновь сменив направление.

Южный корабль вскоре засекли, и он был уничтожен истребителем, поднятым с поверхности планеты. Северный корабль выпустил вторую торпеду и вновь сменил курс, отвлекая противника на себя.

Скоро, слишком скоро второй взрыв озарил небо, отмечая место, где ракета гардианов настигла последний финский корабль.

Гардианы обнаружили только последнюю из торпед и уничтожили ее.

Из шести торпед две уцелели и остались незамеченными. С работающими вполсилы двигателями они летели по изогнутым орбитам над планетой в прямо противоположных направлениях: одна – над южным, а другая – над северным полюсом; под действием гравитации их курсы постепенно изменялись, пока не приняли идентичный румб.

Едва достигнув скорости отрыва от планетарной орбиты, торпеды запустили двигатели – точно над полюсами.

Теперь каждая из них летела прямым курсом, начинающимся в точке прямо над полюсом и параллельным экватору. Обе торпеды двигались одним и тем же курсом.

Застопорив двигатели, они рвались через космос, доверив свою безопасность ледяной черной пустоте.

Через несколько часов после запуска, когда обе торпеды уже находились в тысячах километров от орбиты луны Куу, бортовые треккеры начали обследовать ближайшие сектора космоса. Шумно сработав, маневренные двигатели произвели точную настройку курса. Теперь обе торпеды направлялись точно к звездной системе Ипсилона Эридана, к колонизированной планете англичан, Британнике. Торпеды находились еще слишком близко к солнцу Новой Финляндии, чтобы переходить на световую скорость. Долгие недели они летели в темноте, пока позади гардианы наводили ужас на уцелевших финнов.

На одной из торпед вышли из строя двигатели, и она стала еще одним никчемным и беспомощным суденышком, затерянным в глубинах космоса.

Но другая, последняя, торпеда по-прежнему двигалась к цели. И в условленный момент генератор световой скорости поглотил почти всю тщательно распределенную энергию торпеды, а она принялась стремительно разрывать космос.

Последняя торпеда мчалась в темноте между звезд.

Вскоре после этого торпеда с подсевшими батареями и едва уловимым сигналом радиомаяка оказалась в системе Ипсилона Эридана.

Она достигла цели – но с великим трудом.

Часть первая
Пустая могила, безлюдный мир

1

Январь 2115 года

Капли ледяного моросящего дождя стекали по шлему моего скафандра, пока капеллан бубнил заупокойную службу, стоя на краю пустой могилы.

Металлическая, обтянутая резиной клешня на переднем стекле моего шлема моталась туда-сюда в поле зрения, стирая дождевые капли. Вероятно, лишь на этой планете, единственной из тех, которые удосужилось колонизировать человечество, к скафандрам полагались дворники. Они работали у всех нас, резиновые клешни неустанно двигались из стороны в сторону, словно жвалы гигантской саранчи.

Они исчезли, погибли, затерялись в глубинах космоса – шестьдесят наших однокашников. Их корабль словно растворился, возвращаясь из последнего учебного полета. В начале учебы нас была ровно сотня. Разумеется, в наших рядах и прежде случались потери – из-за аварий, отсева неподходящих кандидатов, и вот теперь эта, последняя. На унылой равнине сейчас тесной кучкой сгрудились всего тридцать четыре курсанта.

– Суета сует, сказал Екклесиаст, – монотонно бормотал наш капеллан. – Мы ничего не принесли в мир, ничего не можем и вынесть из него…

С таким же успехом капеллана могла бы заменить запись. Голос священнослужителя мне представлялся подгорелым, крошащимся тостом. Он говорил многозначительным, напыщенным тоном, выхватывая изо всего Писания куски, составляющие универсальную службу для всех похорон и других печальных событий.

– Что есть человек, что Ты помнишь его? – вопросил капеллан, на мгновение повысив голос и вновь переходя на невнятное бормотание.

Внутри моего шлема вспыхнул индикатор приемника, и я включил личный канал связи.

– Мак, этот человек невыносим. Почему бы не заставить его замолчать? Разве мы не можем просто постоять здесь и подумать? – спросила Джослин.

Три месяца назад этот же капеллан обвенчал нас с Джослин. Ему понадобилось две минуты, чтобы выслушать наш обмен клятвами, и еще сорок пять минут – на бессвязное наставление, усыпившее половину собравшихся.

– Просто отключи радио, – посоветовал я.

– Не поможет – тогда придется наблюдать, как ворочается его челюсть-калоша. Подожди, он смотрит на нас! Давай лучше послушаем. О Мак, они заслужили другого прощания! – Джослин сунула свою руку в перчатке в мою ладонь, и мы подключились к общему каналу.

– Милосердный Боже, мы вверяем твоему попечению бессмертные души усопших. Молим Тебя принять и упокоить души лейтенанта Дэниэла Аккермана, лейтенанта Дуайта Амото, лейтенанта Люсиль Колдер, старшего лейтенанта Джозефа Денверса…

«Примечательная деталь, – подумал я, – капеллан упоминает умерших в алфавитном порядке».

Пустая могила была стандартной: метр в ширину, два в длину и два метра в глубину. Я поднял голову к небу – туда, где сквозь завесу облаков светился бело-голубой шар. Обычай проводить панихиды у пустой могилы появился именно там, на планете Кеннеди. Во времена Молниеносного Мора умерших редко предавали земле – трупы были источником смертельной заразы. Единственным надежным способом стерилизации останков считалось их сожжение в пламени дюз приземлившегося корабля. Эта участь постигла и моих родителей – я до сих пор помню темные силуэты в очищающем огне. Там, на Кеннеди, осталась пустая могила – метр на два и на два, прикрытая гранитной плитой с высеченными именами.

По-моему, в любую эпоху цивилизации случалось немало панихид без трупов – как и теперь. Причин было множество: скажем, корабль не вернулся из полета. Кто-нибудь нажал не ту кнопку, и корабль взорвался. Или людей попросту съели – словом, причин было не перечислить.

Наконец гранитная плита с шестьюдесятью именами была осторожно возложена на серые бетонные края могилы. Во время панихиды на дне могилы скопилась лужа грязной воды.

Мы вернулись под защиту поля, создающего приемлемое давление, к себе в казарму. Там предстояло еще одно событие – поминки, даже если все старались избегать этого слова.

Мы с Джослин задержались и еще немного постояли на поверхности Колумбии, луны планеты Кеннеди.

Когда люди впервые прибыли в эту систему, у Колумбии была едкая метановая атмосфера и ледяные шапки на полюсах. Теперь инженеры осуществляли десятки проектов, делая это место более пригодным для жизни. Когда-нибудь они завершат работу, и здесь смогут жить люди. Атмосферное давление на Колумбии уже составляло треть земного. Тем не менее Колумбия по-прежнему оставалась сырой, паршивой болотистой планеткой с холодным и переменчивым климатом и ядовитой атмосферой. И притом слишком дождливой.

Молча я в последний раз попрощался с товарищами, и мы вошли в казарму.

Понадобилось немало времени, чтобы избавиться от скафандров и переодеться в мундиры с мрачным дополнением в виде черных траурных повязок на рукавах.

Я с трудом влез в свой черный, с высоким воротником, довольно строгий мундир флота Республики Кеннеди. Джослин, уроженка Планетарного Содружества Британники, считалась подданной короля-императора Великобритании. Воротник ее темно-синего мундира был значительно ниже, покрой – лучше, а пуговиц на кителе – поменьше. Оба мы носили шевроны разведывательной службы Лиги Планет с изображенными на них созвездиями на фоне прямоугольной координатной сетки. После присвоения лейтенантского звания нас двоих направили на курсы специальной подготовки в учебный центр разведывательной службы Лиги Планет на Колумбии.

Джослин критически оглядела себя в зеркало. Она говорила, что ее рост – метр шестьдесят семь с половиной, а мой – метр девяносто. Я считал, что ее рост составляет сто семьдесят сантиметров, а мой – сто девяносто три. Джослин была стройной, мускулистой и сильной, с овальным лицом, пухлыми губами и полным комплектом ямочек, возникающих, когда она улыбалась. По цвету волос она представляла собой нечто среднее между блондинкой и брюнеткой и заплетала волосы в косу длиной ниже пояса. Сейчас ее коса была закручена узлом на голове, как требовали правила. Одернув китель и попытавшись осмотреть себя в профиль, она улыбнулась и подмигнула мне в зеркало.

Удовлетворившись собственной внешностью, Джослин повернулась ко мне, оправила китель и смахнула с рукава какую-то пылинку.

– Тебе идет форма, – заметила она, – но, если бы в ней решили подкладывать подплечики, ты не прошел бы ни в одну дверь. – Внезапно она обвила руками мою шею, притянула к себе голову и нежно поцеловала. Взглянув мне в глаза, Джослин вздохнула. – О Мак, как я тебя люблю!

Чмокнув ее в шею под ухом, я улыбнулся в ответ.

– Нелепый мундир – чепуха, – заявил я. – Ты уверена, что в целом я выгляжу прилично?

– Разумеется – конечно, для тех, кому нравятся греческие боги.

Посмотрев в зеркало, я пожал плечами. Мне всегда казалось, что я выгляжу как персонаж из комикса – чересчур широкоплечий, с излишне рельефной мускулатурой, узкой талией, длинным лицом и впалыми щеками. Светлые волосы и голубые глаза неплохо сочетались между собой. Чуть кривоватая улыбка была тем не менее вполне дружелюбной. У меня длинные ноги и руки, огромные ступни и ладони. Любую деталь одежды для меня приходилось подыскивать самых больших размеров.

Подрастая, я то и дело запинался о собственные ноги и натыкался на стены. Развитие чувства координации не поспевало за ростом тела. Теперь же Джослин без опасений могла сопровождать меня и на танцы – я умел даже вальсировать. Глядя на свое отражение в зеркале, я заключил, что уставный мундир придает мне вид ангела смерти – учитывая обстоятельства, подобное сравнение я воспринял отнюдь не благосклонно.

Мы направились в кают-компанию.

Нам, уцелевшим, связанным узами товарищества друг с другом и с умершими, следовало бы собраться сегодня в узком кругу. Но вечер обещал стать многолюдным. Уже прибыли представители полудюжины правительственных органов – к ним следовало относиться соответственно положению. Кое-кто из них принадлежал к народам и планетам, принявшим разведслужбу в штыки, другие же приветствовали ее создание.

Джослин отошла, разыскивая стаканы. Я остался на месте, пытаясь найти в толпе знакомое лицо. Пит Гессети поймал мой взгляд и шагнул ближе.

Пит работал в государственном департаменте Республики Кеннеди и принадлежал к числу людей, способных заставить вас поверить в эффективность действий бюрократии. Пит был человеком среднего роста, с изрядно полысевшей головой и неизменно спокойным выражением на интеллигентном лице. Дружеские предупреждения Пита спасали от неприятностей уйму его знакомых. Пит был дружен с моим отцом и приложил немало усилий, чтобы спасти меня от неприятностей после смерти родителей. Если бы не Пит, вероятно, я пополнил бы ряды сирот-беспризорников, из-за которых полицейские в Хайниспорте старались держаться по двое.

Подойдя, Пит пожал мне руку:

– Жаль, что приходится встречаться при таких обстоятельствах, но другого случая нам могло долго не представиться. Поздравляю с присвоением звания, лейтенант Терренс Маккензи Ларсон!

– Спасибо, Пит.

Отсалютовав мне стаканом, он сделал глоток. Вернувшаяся Джослин протянула мне стакан.

– Еще два поздравления или даже три: с присвоением звания вам обоим, лейтенант Джослин-Мари Купер-Ларсон, и с вступлением в брак! Поздравляю!

Мы чокнулись и заулыбались. Пит продолжал:

– Сожалею, что пропустил столь важное событие. Должно быть, преподобный Баксли опять разговорился и не мог остановиться.

– Мы понимаем, Питер, между объявлением о свадьбе и самой свадьбой прошло слишком мало времени, – ответила Джослин. – Как только мы решили пожениться, не было смысла долго ждать.

– Если не считать нашей свадьбы, вы ничего не потеряли, – сообщил я. – Колумбию не назовешь раем для туриста.

– Полагаю, ты прав. Лиге следовало подыскать место получше для вашей подготовки, ребята. И потом, у меня создалось впечатление, что, загнав вас в эту дыру, кое-кто намеренно решил вставлять палки в колеса разведслужбе – неизвестно еще, заинтересованы ли вы в легкой паранойе.

– Что? – переспросил я.

– Мак, скажи откровенно: насколько Колумбия подходит в качестве базы для космических операций? – Пит обладал склонностью молниеносно перескакивать с одного предмета на другой. Очевидно, он до сих пор не избавился от этой привычки.

– Ну, скажем, это не самый худший вариант…

– И это меня настораживает. Вам следовало быть на свободной орбите. В этом случае для учебных полетов на своих кораблях вам пришлось бы всего лишь выйти со станции. А здесь, поскольку ваши корабли не предназначены для планетарного приземления, вы теряете уйму времени, мотаясь в капсулах туда-сюда. При таких условиях придерживаться расписания невозможно. Даже подготовка к полетам в ядовитой атмосфере не стоит потерянных часов. Сама здешняя атмосфера – аномальное явление, особенно если учесть, что работа началась именно с нее. Возьмем хотя бы единственный факт – дождь льет здесь годами не переставая. Воздух способен убивать наповал, так что без скафандров здесь не обойтись. Метан просачивается повсюду, доходит до самых верхних слоев атмосферы. И в целом атмосфера пребывает в переходном состоянии; оборудование портят всевозможные виды осадков…

– Ваш вывод ясен, – подытожила Джослин. – Колумбия не подходит в качестве базы. Тогда кто же загнал нас сюда?

– Ребята, вам повезло, что я допиваю еще только третий стакан и могу оставаться дипломатом, – заметил Пит. – А загнали вас сюда люди, которые ждут поражения службы. Люди, друзья которых сбили с толку членов Торговой палаты Кеннеди, заставив их проголосовать за основание базы именно здесь – если, конечно, вы понимаете, о чем я. Люди, которые только и ждут неудачи службы разведки – потому, что британцы предоставили десять кораблей для дальнего космоса, на которых вы летаете, потому, что ваш командующий учился в Аннаполисе, потому, что отчеты предстоит публиковать на английском языке. Люди, которые уверены: британцы и янки замышляют наложить лапу на всю лучшую недвижимость. Заметим, что Британника, Кеннеди и Новейший Джерси до сих пор считаются лучшими из планет – к примеру, Европа не настолько пригодна для жизни. Для подозрений есть масса причин. Любой присутствующий здесь, говорящий, к примеру, по-французски, по-немецки или по-японски, был бы только рад, если бы вы все оказались на борту «Венеры» в момент ее исчезновения.

– Вы хотите сказать, что «Венера»… – начал я.

– Была взорвана преднамеренно? Нет. Но сдается мне, ваши друзья не погибли.

– Пит, это противоречит всякой логике, – возразил я. – Мы собрались помянуть их – разве ты не заметил?

– Гм… – Пит нервозно огляделся и заговорил вновь, приглушенным голосом: – Язык мой – враг мой. Послушайте, мне не следовало заводить этот разговор, но раз уж так вышло, я доведу мысль до конца и забуду, о чем говорил. Идет?

– Идет, – согласилась Джослин, а я согласно кивнул.

– Тогда слушайте: случай с «Венерой» не единственный. За последний десяток лет произошло не менее тридцати подобных случаев. «Аргумент», надежный корабль, пропал, двигаясь по хорошо известному курсу, выверенному заранее. На его борту находился ряд высококвалифицированных специалистов. Есть доказательства – скажем, вполне очевидные, – позволяющие предположить, что все эти люди оказались на одном корабле не случайно: кто-то намеренно свел их вместе. Корабль исчез. Не удалось обнаружить никаких обломков, ничего, что объясняло бы его гибель. Корабль попал в список судов, пропавших без вести со всем экипажем и пассажирами, и дело на этом замяли.

Пит помолчал минуту и вновь заговорил, жестикулируя рукой с зажатым стаканом:

– Иногда у меня создается странное впечатление, что некто обосновался на отдаленной планетке и теперь нуждается в опытных специалистах. И потому похищает лучшие мозги.

– Вы шутите? – изумился я. – Это безумие!

– Может быть, – подтвердил Пит. – А теперь забудь все, что я сказал, – терпеть не могу выкручиваться и отрицать, что такая мысль когда-либо приходила мне в голову. – Он отпил из стакана.

Я застыл, слишком изумленный его словами, чтобы ответить. Но Джослин не собиралась менять тему.

– Питер, если вы так уверены в этом, почему же не организовали поисковую экспедицию?

– Джослин, не надо… – Пит заметил выражение на лице Джослин и вздохнул. – О, этот взгляд мне знаком. Сдаюсь. По-моему, я зашел слишком далеко, чтобы так просто оборвать разговор. Причин было несколько: во-первых, у меня нет никаких доказательств. Во-вторых, я боюсь дарить обманчивую надежду тысячам людей – родственникам и друзьям тех, кто пропал вместе с кораблями. Зачастую корабли и в самом деле пропадают с пассажирами. Можно ли поступить более жестоко, нежели заставить людей поверить, что их близкие еще живы? В-третьих, Галактика действительно безгранична. Мы летаем среди звезд меньше ста лет, но не успели обследовать и десятой части звездных систем на расстоянии сотни световых лет от Земли. В-четвертых, рано или поздно мы обязательно наткнемся на тех, кто крадет наши корабли, – в следующем году или в следующем тысячелетии. Мы найдем их – если будем продолжать поиск пригодных для жизни планет. Если кто-нибудь вроде офицеров разведывательной службы оторвется от земли и пустится на поиски. На правительственных заседаниях тратится уйма времени на обсуждение вопросов разведки. Начальство без конца ворчит по этому поводу. Так что оставим в покое наш разговор и поболтаем о погоде. Дождь еще не кончился?

– И не кончится еще лет пятьдесят, – отозвался я. – Мы все поняли.

Пробормотав нечто вроде слов прощания, мы затерялись в толпе гостей. Я пробирался между людьми, действуя почти машинально.

Моя голова грозила лопнуть от царящей в ней неразберихи. Прежде я никогда не уделял политике особого внимания. У меня не возникало и мысли, что кто-то может быть недоволен разведывательной службой, а тем более пытается уничтожить ее. И над всем этим хаосом то и дело всплывала дикая мысль – все люди, которых мы считаем погибшими, могут быть еще живы… Я понимал, почему Пит не стал подробнее излагать свою теорию. Мы с Питом были знакомы всю жизнь; но даже при таких обстоятельствах и при том, что Пит перебрал, он не решился намекать мне об этом. Каким же образом он мог бы вести такие разговоры в присутствии незнакомых людей?

А потом, все эти слухи, что разведывательная служба погибла еще при рождении… Нам еще только предстояло отправить на разведку первый корабль. Нас, курсантов первого выпуска, отделял от завершения учебы месяц, когда исчезла «Венера». Я полагал, что случившееся заставит нас снизить темпы подготовки к первому полету, но сможет ли оно остановить нас?

Благодаря всем этим тревогам вечер получился слишком мрачным даже для поминок.

Несколько часов спустя я сидел в одиночестве в смотровом помещении. Нависающий карниз крыши оберегал огромное окно от потоков дождя, позволяя отчасти разглядеть мрачные пейзажи Колумбии и ее хмурое небо. Ночь давно наступила, планета Кеннеди засияла в просвете между тучами. Это зрелище не располагало к траурным мыслям.

Я засмотрелся в свинцовые небеса, думая о звездах, скрытых за грязными тучами, – о великом множестве звезд.

В окрестностях солнца Земли звездные системы находились от него в среднем на расстоянии пяти световых лет. Более тридцати четырех звезд было обнаружено в пределах сотни световых лет от Земли. Родимая наша Солнечная система представляла собой отличный пример среднестатистической звездной системы – девять-десять планет приличного размера, сорок – пятьдесят более-менее заметных спутников и несколько триллионов мелких небесных тел, а точнее, небесного мусора – от обломков спутников до отдельных атомов и элементарных частиц.

Но в действительности системы поражали разнообразием, варьировались от средних до невероятных. Если бы каждое живое человеческое существо занялось бы научной или исследовательской работой и передавало дело своих рук потомкам, то и тогда понадобилось бы несколько тысяч лет, чтобы составить основной каталог всех сведений о космосе, находящемся в пределах сотни световых лет от нас.

Стоит лишь вспомнить о бесконечном многообразии Земли – о ее геологии, гидрологии, атмосфере, биологии, физической реальности дома наших предков – и умножить на число ждущих человека планет, и тогда масштабы проблемы постепенно прояснятся.

Исследования проводились отнюдь не из праздного любопытства Знать, что окружает нас, было насущной необходимостью, и эта необходимость возрастала с каждым годом.

Примерно в начале третьего тысячелетия были проведены первые эксперименты, благодаря которым полеты быстрее скорости света перешли из ранга невозможного в разряд лабораторных опытов, а затем стали реальностью. Доковыляв до третьего тысячелетия своего существования, человечество обнаружило, что звезды преподнесены ему как на блюдечке. Некоторые считали подобный прорыв слишком поспешным и преждевременным. Мы смогли достичь звезд прежде, чем по-настоящему поняли значение подобного события.

Но повернуть обратно нам не удалось – к звездам уже устремились исследователи.

Некоторые из них возвращались, рассказывая о найденных планетах. Следом тянулись первые поселенцы и зачастую исчезали бесследно. Колонисты покидали Землю, не имея ни четкой организации, ни более-менее определенной надежды, что найдут новую планету пригодной для жизни. С тех пор о судьбе многих из колонистов никто ничего не знал.

Как бы там ни было, к 2025 году, по оценкам бюро переписи США, население вне Земли впервые превысило миллион человек. Десять лет спустя эта цифра возросла вдвое и продолжала расти. К 2050 году благодаря ускоренной эмиграции и возросшему уровню рождаемости за пределами Земли стали насчитывать десять миллионов человек, и по всем признакам этой группе населения не грозило замедление роста.

Одной из задач разведывательной службы было находить потерянные колонии – или их уцелевшие остатки, – чтобы составить подробный каталог пригодных для жизни планет и в конечном итоге обеспечить следующему поколению кораблей колонистов больше шансов выжить.

Второй нашей задачей было составление каталога щедрот звездных долин, невероятных богатств, буквально висящих в небе. Какие новые минералы, родившиеся в экзотических температурах и сменах давления, ждут, когда их обнаружат и найдут им применение? Где в темноте летят астероиды размером с гору и состоящие из чистого никеля и железа, ожидая, когда ими завладеют грузовые корабли? Где ждут чудесные, заросшие зеленью планеты, пригодные для жизни людей? Сколько во вселенной существует новых растений и животных, достойных поиска?

Необходимость в исследованиях была очевидна для всех, и столь же очевиден был тот факт, что правительства обязаны взять эту работу на себя – впрочем, это понимали все, кроме членов самих правительств. Правительства предназначены, чтобы вести за собой людей, но с тех пор, как человечество вышло в большой космос, правительства заняли позицию в арьергарде.

Первый сдвиг произошел в 2030 году. К тому времени человечество обладало доброй полудюжиной колонизированных планет – причем не самых хороших. Державы и консорциумы определенно не могли финансировать создание колоний повсюду Поиск новых мест представлял выгоду только для народов, которые могли позволить себе огромные вложения капитала. Но для бедных народов это означало банкротство – задолго до того, как колонии начнут окупаться. Подобный сценарий повторялся множество раз. Нация, или колония, или обе вместе, приходили в упадок, люди начинали гибнуть. Богатства космоса неизбежно приносили с собой войны, мятежи, эпидемии и голод. Этим заканчивалась колонизация на десятках планет по множеству разных причин.

Крупные народы и крепкие поселения вскоре изнемогли от проблем. Соединенные Штаты, азиатские и европейские державы, могущественные колонии – Кеннеди, Британника, Европа, Новая Альберта, Новейший Джерси и остальные – собрались за столом переговоров. Всеми мыслимыми способами они принудили малочисленные и слабые народы присоединиться к ним – Эстонскую Республику, Народный Федеральный Протекторат Чада, Уругвай, колонии вроде Новой Антарктики и Верхней Албании – и внешне вполне благополучные, но уже прошедшие полпути к разорению колонии, расположенные вокруг Земли.

Отчасти виновниками проблем становились большие страны – например, Китай только выигрывал от неудач в космосе. Самыми ответственными участниками переговоров неожиданно оказались менее крупные страны и новые образования: Швеция, Сингапур и его колония, Верхний Сингапур, Португалия, Финляндия, Новая Финляндия – все они активно поддерживали идею колонизации космоса.

Между делегатами то и дело вспыхивали ссоры, они пытались угрожать друг другу. В кулуарах вступали в сделки, из-за которых разгорались нешуточные скандалы. И тем не менее им удалось прийти к соглашению.

Итак, 1 января 2038 года в 00 часов 00 минут по среднему времени Гринвичского меридиана и в 00 часов общего звездного времени (ОЗВ) родилась и была подкреплена соответствующими документами Лига Планет. Межпланетный договор вступил в действие.

К 00 часов 00 минут по среднему времени Гринвичского меридиана 2 января, или в 24 часа ОЗВ, Лига начала эвакуацию беспомощных жителей Новой Антарктики и лечение их от обморожения.

Делегатам удалось создать действенную систему. Основным ее принципом было превосходство права любого человеческого существа на жизнь над идиотским обычаем вести правительственные дела, словно семейные.

Как только Лига начала свое существование, были установлены основные правила создания колоний. Разумеется, корабли колонистов могли по-прежнему сбиваться с курса и исчезать, но подобные случайности стали происходить все реже. Меньше людей страдало от голода. Когда на Кеннеди начался Молниеносный Мор, вмешалась Межпланетная организация здравоохранения, и ее помощь спасла нас. Оспаривать этот факт было бессмысленно. Вот почему Республика Кеннеди всеми силами поддерживала Лигу.

Создание Лиги принесло пользу во многих отношениях. Все меньше диктаторов-самодуров завладевали властью в колониях при молчаливом согласии слабых правительств. Торговля стала надежным ремеслом, а не азартной и непредсказуемой игрой.

Стоя у окна, я вглядывался в ночной мрак. Внезапно я понял, что, должно быть, был наивен до идиотизма, если считал, что политики не попытаются разделаться с разведывательной службой – особенно если вспомнить историю Лиги.

Наверное, я простоял на своем месте не меньше часа, зажав в ладони стакан, прежде чем ко мне подошел вестовой.

– Лейтенант Ларсон?

– Да?

– Прошу прощения, сэр, но капитан Дрисколл передает вам поздравление и спрашивает, не могли бы вы сейчас зайти к ней.

– Разумеется, – кивнул я и последовал за вестовым по хорошо известному пути до кабинета капитана Дрисколл.

Вестовой довел меня до двери и исчез. В кабинете уже ждала Джослин и вместе с ней – Пит Гессети. Когда я вошел, Дрисколл как раз возвращала ему пачку бумаг. Пит сунул ее в папку с пометкой: «Государственный департамент Республики Кеннеди. Допуск класса А. Совершенно секретно».

Мы с Джослин обменялись взглядами, но она только покачала головой – ей еще ничего не было известно. Пит сохранял на лице смущенное выражение – неудачный вариант хорошей мины при плохой игре.

Минуту Дрисколл не замечала меня, уставясь через окно на небо, и это показалось мне странным: Джиллиан Дрисколл не принадлежала к числу людей, часто предающихся созерцанию звезд. Гораздо более привычными у нее были команды, отдаваемые звучным, повелительным голосом.

Капитан Дрисколл была невысокой, подтянутой женщиной, из тех, что способны в раздражении пробиться сквозь любые стены. Ее круглое лицо выглядело простоватым, кожа на нем загрубела от ветра. Капитан носила очень короткую, почти мужскую стрижку – явно по соображениям удобства. Впрочем, она умела искусно пользоваться косметикой и выглядела более чем презентабельно в парадном мундире, но теперь уже успела переодеться в свою привычную одежду и обувь. Вынужденная по многу часов подряд проводить за столом, она вела решительную борьбу с подкрадывающейся полнотой. И эта проблема была у нее не единственной: капитан Дрисколл вела занятия по рукопашному бою и выживанию. Среди ее предков явно значились ирландцы, и голубые глаза, рыжие волосы и нос-пуговица были тому доказательством.