Текст книги "Если с Фаустом вам не повезло…"
Автор книги: Роджер Джозеф Желязны
Соавторы: Роберт Шекли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)
ЧАСТЬ VIII.
СУД
Глава 1
После того, как Мефистофель унес его из Варенн, Мак погрузился в какое-то странное оцепенение, похожее на фантастический сон. События переплетались, накладывались одно на другое, и он не мог припомнить никаких подробностей. В памяти были провалы. Затем он, казалось, погрузился в глубокий сон без сновидений, чтобы наконец проснуться в скромно обставленной комнате, на диване, обитом зеленым атласом. Мак глянул в окно: все вокруг заволокло мутно-серым туманом, и невозможно было угадать, где он находится. Однако, окинув взглядом комнату, Мак узнал кабинет Мефистофеля в Лимбе и тотчас вспомнил, когда он в последний раз был здесь. Как раз перед отправкой во Флоренцию! Ну, конечно, вот и обитый зеленым атласом диван, на котором сидел Мефистофель!
Он встал с дивана и огляделся. Проход в виде арки вел в соседнее помещение; заглянув туда, Мак узнал комнату, где он спрятал свое сокровище – картину Боттичелли, спасенную от огня.
Услышав за своей спиной скрип открываемой двери, он вздрогнул и обернулся, готовый к любым неожиданностям. Вошла Илит в длинном, облегающем фигуру платье. Юбка цвета беж закрывала ее стройные ноги до середины икр. Густые черные волосы, собранные в высокую прическу, украшал резной гребень, искусно подделанный под черепаховый панцирь. Лицо Илит было бледным и задумчивым, как всегда, и лишь небольшие красноватые пятна на скулах выдавали ее волнение.
– Вот и все, – сказала Илит. – Закончился последний эпизод, в котором вы должны были сделать свой выбор.
– Мефистофель говорил мне то же самое! Что происходит сейчас, хотел бы я знать?
– Скоро начнется суд. Я как раз собираюсь на его заседание. Я заглянула сюда на минутку, чтобы узнать, как вы себя чувствуете.
– Это большая любезность с вашей стороны. Меня, кажется, не приглашали на заседание?
– К сожалению, я ничего не знаю об этом, – ответила Илит.
– Как это на них похоже, – посетовал Мак. – Мефистофель был сама любезность и так сладко улыбался мне, когда я был ему нужен, а когда все кончилось, он даже не зашел проведать меня. Я уж не говорю о том, что меня обошли приглашением на торжество…
– Смертных редко приглашают на подобные мероприятия, – сказала Илит. – Но я понимаю ваши чувства.
– А когда я получу обещанную мне награду? – угрюмо спросил Мак.
– Я не знаю, – покачала головой Илит. – Возможно, вам придется подождать. Вы ведь находитесь в Лимбе; здесь все люди чего-то ждут…
Илит по-особому сложила руки и тут же исчезла. Некоторое время Мак шагал взад-вперед по кабинету. Заметив несколько тонких книжек на журнальном столике, он придвинул кресло и раскрыл одну из этих книжек. Это оказалась брошюра «Дорога в Ад: как ее найти», издательство «Сатаник Пресс». Мак перевернул страницу и начал читать.
«Вы хотите попасть в Ад? Некоторых из вас озадачит такой вопрос. Не удивляйтесь! Многие люди хотят этого. Ведь Ад – это такое место, где огромное значение придается инстинктивным потребностям. Не верьте россказням о том, что в Аду вам никогда не удастся удовлетворить свои потребности. Удовлетворить желания можно всегда; однако аппетит, как известно, приходит во время еды, и то, что манило вас еще вчера, привлекая своей недоступностью, перестает интересовать вас сразу после того, как вы наконец станете обладать вожделенным предметом. Но разве не то же самое происходит с вами в подлунном мире? Допустим…»
Мак не успел дочитать фразу до конца: раздался громовой удар, сверкнуло пламя и клубами повалил черный дым. Когда дым немного рассеялся, Мак увидел, что перед ним стоит сам Иоганн Фауст. Ученый доктор выглядел прекрасно; на нем была новая профессорская мантия с горностаевым воротником.
– Эй! Подождите! – воскликнул Мак, обрадованный тем, что видит знакомое лицо – пусть это даже хмурое лицо его соперника, Фауста.
– Послушайте, я очень спешу, – произнес Фауст недовольным тоном. – Вы случайно не видели высокого, худого человека со светло-карими глазами, длинными темными волосами, очень похожего на колдуна?
– Нет, – покачал головою Мак, – я никого не видел. Я здесь совсем один. Только Илит, дух, служащий Светлым силам, заглянула на минутку.
– Илит меня не интересует. Мне нужен граф Сен-Жермен. Он сказал, что встретится со мной здесь. Надеюсь, он не опоздает.
– А кто он такой?
Фауст поглядел на своего собеседника с видом превосходства.
– Граф Сен-Жермен – один из величайших магов. Он жил в более поздний век, чем ваш.
– Но ведь мой век – это и ваш век тоже! – удивился Мак. – Разве мы с вами живем в разные времена? И как вам удалось узнать об этом графе Сен-Жермене – он ведь из будущего?
– Видите ли, – начал Фауст менторским тоном, – я сам – великий маг, величайший из всех, когда-либо живших на земле, и, следовательно, я знаю всех своих знаменитых коллег, работающих в данной области – и из далекого прошлого, и из будущего. Мы, маги, поддерживаем друг с другом тесную связь – как со своими современниками, так и с теми, кто давно умер, и даже с теми, кто еще не родился.
– А зачем вы вызвали сюда этого самого графа и что вам от него нужно? – спросил Мак.
– Я думаю, вам пока лучше об этом не знать, – ответил Фауст. – Пусть это будет для вас небольшим сюрпризом.
– Сюрприз? Но ведь Война меж Добром и Злом кончилась…
– Мой дорогой, борьба меж силами Добра и Зла продолжается. Закончен лишь один из раундов игры. Откровенно говоря, мне будет любопытно посмотреть, как Ананке будет судить ваши неуклюжие попытки повлиять на ход мировой истории. Но хотя Тысячелетней Войне был объявлен конец, последнее слово еще не сказано. Оно осталось за самим Иоганном Фаустом, великим магом, доктором разных наук.
– За Фаустом? То есть за вами?
– Черт побери! А за кем же еще? Ведь Фауст – это я!
– Да, в некотором роде. Ведь я до какой-то степени тоже Фауст.
Несколько мгновений Фауст молча смотрел на Мака с таким видом, словно рассматривал какое-то забавное, доселе ему неизвестное насекомое, затем откинул голову назад и презрительно расхохотался:
– Вы? Фауст? Да кто вы такой? Дорогой мой, вы очень далеки от фаустовского образа, каким ему суждено войти в историю. Вы жалкое создание, не обладающее знаменитой фаустовской твердостью духа. Вы глядите в рот своим господам, подобно дворовому псу, и пытаетесь корчить из себя знающего человека перед своими приятелями, такими же невеждами, как и вы. Вы вульгарный, необразованный тип. Вы не имеете никакого понятия об истории, философии, политике, химии, оптике, алхимии, этике и о венце человеческой мудрости – магии. – Фауст усмехнулся. – Как малое дитя, пытаясь подражать взрослым, надевает отцовские башмаки, так и вы лишь примеряли на себя костюм Фауста. Но дитя, сделав шаг-другой в огромных башмаках, спотыкается и падает. Так же и вы, Мак, совершили множество глупостей, взявшись не за свое дело. Но теперь, к счастью, вашей клоунаде на исторической сцене пришел конец. Роль Фауста – не для вас. Вы не ровня великим мира сего. Вы – ничем не примечательная личность, один из многих тысяч простых смертных, которые влачат свое жалкое земное существование. Вы посмешили публику – и довольно! Теперь вы канете в Лету. Мы не намерены дольше терпеть ваше присутствие.
Мак не был уверен в том, что такое «Лета», но колкость фаустовской брани и сам тон фаустовского монолога больно задели его.
– Ах, вот как! – воскликнул он, весь кипя от гнева. Но он говорил в пустоту, ибо Фауста в комнате уже не было – великий маг бесшумно растаял в воздухе.
Мак снова начал мерить шагами кабинет Мефистофеля. Постепенно гнев его остыл, уступив место чувству жалости к самому себе. Одиночество томило его, и, чтобы хоть как-то скоротать время, он начал размышлять вслух.
– Как будто я не хотел бы обладать всеми этими знаниями и магическим искусством! – пробормотал он себе под нос. – Но я не обладаю сверхъестественными возможностями, и тем не менее стараюсь сделать то, что могу. В конце концов, это нечестно – ставить меня на одну доску с великими людьми, не говоря уже о могущественных духах, которые путешествуют во времени и пространстве так же свободно, как рыба плавает в воде. Им-то ничего не стоит в единый миг перенестись за тысячи миль и за сотни лет назад или вперед, в то время как я, простой смертный, должен преодолевать все расстояния шаг за шагом, а о путешествиях во времени могу только мечтать. И никто даже не посочувствует, никто не оценит, каких трудов мне это стоит!
– Кто это здесь жалуется и хнычет? – вдруг раздался низкий насмешливый голос. Мак вздрогнул и оглянулся. Он-то думал, что остался совсем один.
Позади него стоял Одиссей – высокий, атлетически сложенный, – такой, каким и подобает быть древнему герою. Ослепительно-белая туника была застегнута на плече красивой пряжкой, а наброшенный поверх нее плащ ниспадал красивыми складками, которые так любили изображать античные скульпторы. Весь облик Одиссея был исполнен благородства, а поза была простой, но в то же время не лишенной достоинства. Любой обыкновенный человек выглядел бы рядом с ним сущим ничтожеством. Маку, предававшемуся самоуничижению, показалось, что он, с его вздернутым носом, рыжеватыми веснушками и волосами цвета соломы, ничуть не красивее обезьяны. Одиссей, темноволосый, синеглазый, был почти на целую голову выше Мака; под его гладкой, бронзовой от загара кожей перекатывались упругие мышцы.
– Здравствуйте, Одиссей, – сказал Мак. – Какими судьбами вы здесь оказались?
– Я шел в зал заседаний на суд Ананке и по пути заглянул сюда. Возможно, я и сам выступлю на общем собрании. А вы, Мак? Вы придете на суд?
– Я жду, когда Мефистофель соизволит явиться сюда и отдать мне обещанную награду.
Одиссей пожал плечами:
– Вы полагаете, что это мудрый поступок – принять награду? Лично я не возьму ни обола от этих современных духов Тьмы. Принимая дары демонов, вы попадаете в зависимость от них. А им только того и надо!.. Впрочем, каждому свое. Прощайте, Мак!
Одиссей достал из кожаной сумки пакет с ингредиентами для Заклинания Перемещения и, вскрыв его, растаял в воздухе.
– Эти древние греки больно много о себе воображают, – пробормотал Мак, оставшись один. – Они завели у себя целый сонм божеств на все случаи жизни, и боги всячески помогали им, не брезгуя самой тяжелой работой. Вот почему эти античные герои совершили столько подвигов! А попробовали бы они справиться со всем этим в одиночку, как современные люди! Лично мне пришлось полагаться только на свой собственный интеллект, чтобы пройти сквозь все уготованные мне испытания в незнакомых мне мирах, и на собственные, отнюдь не сверхъестественные, силы, когда мне приходилось совершать далекие и утомительные путешествия. Конь о четырех ногах, и тот спотыкается, а у меня их только две!.. По правде говоря, мне на долю выпали такие пути-дороги, которых ни одному смертному не одолеть.
– Вы так думаете? – пропищал тоненький голосок за спиной у Мака.
Мак подумал, что во вселенной, должно быть, существует какой-то закон, в силу которого все, кто путешествует с помощью магии, должны непременно материализоваться за его спиной. Обернувшись, он увидел гнома Рогни, вылезающего из дыры в полу, которую он проделал своей киркой.
– Конечно, я так думаю, – сказал Мак гному. – Куда ни глянь – все вокруг прибегают к помощи магии. Им достаточно произнести заклинание и щелкнуть пальцами – и вот они во мгновение ока перенеслись на край света, а может быть, и в иной мир. Для них не существует ни времени, ни расстояний. А я, обычный человек, не посвященный в эти «великие» тайны, должен совершать пешие путешествия, отнимающие так много сил и времени, даже не зная толком, куда я иду, и что ждет меня в конце пути.
– Да, действительно, нелегка ваша жизнь, – саркастично заметил Рогни. – Ну, а я, по-вашему, чем занимаюсь? Развлекаюсь? Пирую и веселюсь?
– Вы? Я как-то об этом никогда не думал… Ну, и как же вы путешествуете?
– Мы, гномы, живем по-старинке, – ответил Рогни, – и не признаем всяких новомодных людских выдумок. Мы ходим только пешком. Но это вовсе не значит, что мы совершаем увеселительные прогулки. Сначала мы прокладываем подземный тоннель, и только потом уже идем по нему, куда нужно. Уж не думаете ли вы, что это так просто – вырыть тоннель – раз-два и готово?
– Я думаю, что это совсем не просто, – ответил Мак, не желая спорить с коротышкой-ворчуном. Подумав еще немного, он добавил: – Ведь под землей вам могут встретиться большие твердые камни.
– Там, где мы прокладываем свои подземные ходы, чаще попадаются камни, чем грунт, – сказал польщенный Рогни. – Сквозь грунт даже самый маленький гномик проложит тоннель за каких-нибудь полчаса. Камни и валуны, конечно, большая беда для нас, гномов; но вот уж чего действительно врагу не пожелаешь – так это рыть подземный коридор под топким болотом. Такой туннель нужно подпирать толстыми деревянными бревнами, а то он может обвалиться. Эти бревна приходится тащить из леса до того места, где вы будете ставить подпорки в тоннеле. Бревна, к слову сказать, тоже не сами собой растут. Дерево нужно свалить, обрубить на нем сучья, аккуратно обрезать его с двух концов. Только потом его уже можно использовать. А леса, как нарочно, расположены далеко от тех болотистых низин, где нам приходится прокладывать глубокие тоннели. Бывает, несколько миль тащишь на себе тяжеленное бревно – по бездорожью, по кочкам… Конечно, там, где вручную никак не управиться, мы нагружаем бревнами лохматых крепконогих пони. Но чаще всего нам приходится рассчитывать только на свои собственные силы, на лопату, кирку и топор.
– Мне кажется, вам такая жизнь не очень-то по вкусу, – сказал Мак.
– И здесь вы тоже не правы! – возразил Рогни. – Для нас, гномов, такая жизнь и есть самая подходящая. Мы ведь не люди, не забывайте! Мы – сверхъестественные существа, хотя и не шибко этим гордимся. Мы, конечно, могли бы попросить Высшие Силы даровать нам какие-то особые способности, но не в наших правилах просить кого-то о чем бы то ни было. Мы – единственный народ во всей вселенной, который живет сам по себе, ни от кого не зависит и ничего ни у кого не просит.
– А разве вас не интересует, кто в конечном счете победит – Добро или Зло? – спросил Мак.
– Нисколько, – равнодушно сказал Рогни. – Нас, гномов, это не касается. Мы стоим в стороне от этих вечных споров между Добром и Злом. Мы, гномы, не знаем никакого иного добра, кроме копания земли, и никакого зла, кроме того же самого копания. Наш удел от колыбели и до гробовой доски – копать землю. И мы копаем ее, покуда хватает сил. Ну, а когда у нас остается немного свободного времени, мы путешествуем по своим подземным коридорам, ищем драгоценные камни и устраиваем праздники – Слеты Гномов. Мы честно делаем то, что предначертано нам судьбой, а не ждем помощи от какого-нибудь духа, случайно проходящего мимо.
– Ну, ладно, хватит, а то мне станет совсем стыдно за самого себя, – сказал Мак смущенно. – Но разве вы ничего больше не хотели мне сказать?
– Поправьте меня, если я ошибаюсь, – важно начал Рогни. – Мне кажется, вся эта канитель между духами, полубогами и самим доктором Фаустом, участником спора между Светом и Тьмой, затевалась ради того, чтобы выяснить, кому же будет принадлежать власть над человечеством в течение следующего тысячелетия.
– Полностью с вами согласен.
– Прекрасно. И что же вы собираетесь делать?
– Кто? Я?.. – удивился Мак.
– Ну, конечно, вы, – невозмутимо ответил Рогни.
– Не знаю… А что, собственно, я могу сделать? Ничего. Но даже если бы я и мог, почему именно я должен что-то делать?
– Да потому, что это ваша судьба будет решаться на суде, глупый малый! – сердито сказал Рогни. – Неужели вам не хочется взять слово?
– Конечно, хочется! – вздохнул Мак. – Но кто я такой, чтобы указывать всем этим господам, как им следует править нами?
– А кто будет выступать от имени всего человечества? Фауст?
Мак покачал головой:
– Фауст мнит себя центром мироздания, хотя на самом деле он всего лишь самый обычный маг, обладатель громкого голоса, разучивший несколько старых фокусов. Такие, как он, сильно отличаются от обыкновенных людей, составляющих большинство. Я и сам умею делать некоторые «чудеса», которые сами маги почему-то громко именуют искусством; но когда они начинают толковать о своей алхимической науке и прочих высоких материях, это отнюдь не вызывает у меня восторга.
– Правильно, – сказал Рогни. – Это все пустая болтовня. Много шума из ничего, как говорится. Нет ничего лучше копания земли – для нас, гномов, разумеется. А что касается вас, то почему вы позволяете распоряжаться собой всяким выскочкам вроде этого Фауста?
Мак изумленно посмотрел на него:
– А что я могу сделать?
– Ну, по крайней мере, вы могли бы рассердиться.
– Я ни на кого не сержусь, – пожал плечами Мак.
Но не успел он произнести эти слова, как вдруг почувствовал, как из глубин его души начал подниматься долго сдерживаемый гнев. Сперва он подумал, что это притворный гнев – ведь столько раз ему приходилось лицемерить, изображая чувства, которых он на самом деле не испытывал, – однако вскоре он рассердился не на шутку. Напрасно он старался успокоиться, мысленно внушая самому себе, что не стоит обращать внимания на подобные пустяки, что скоро все пройдет и забудется, – гнев не утихал в нем; напротив, он бушевал с силой, доселе еще не изведанной Маком. В глазах у него потемнело; вены вздулись на лбу и на шее, а в висках застучали два тяжелых молота.
И тут его словно прорвало.
– Черт побери! – закричал он, сжимая кулаки. – Да какое он имеет право! Каждый должен сам решать свою судьбу! И простой смертный тоже! Слишком долго мы позволяли духам и так называемым великим людям вроде Фауста править нами! Настало время изменить существующий порядок.
– Вот это другой разговор! – сказал Рогни.
– Но что я могу сделать?.. – растерянно спросил Мак, остывая.
– Занятный вопрос, – ответил ему Рогни, повернулся к недавно проделанному им отверстию в полу – выходу из подземного коридора – и нырнул в него.
Некоторое время Мак наблюдал, как проворно, словно крот, гном работает лопаткой, засыпая отверстие, через которое он только что пролез. Ему захотелось уйти под землю следом за Рогни, попасть в этот длинный, темный тоннель, ведущий неизвестно куда. Но люди никогда не путешествуют под землей, да и проложенный гномом тоннель был бы для него слишком тесен. Вздохнув, Мак вышел в коридор, открыл входную дверь и выглянул наружу. Перед ним лежал Лимб, где все предметы принимали неясные, расплывчатые очертания. Вглядываясь в туманную даль, Мак смог различить контуры далеких холмов; над ними поднимались серо-голубые облака, которые на самом деле были вершинами гор – они тонули в сероватом мареве. Пейзаж, открывшийся взгляду Мака, походил на театральную сцену за тонким, прозрачным занавесом. Все вокруг казалось ненастоящим, нереальным.
Прямо от порога вдаль уходила еле различимая тропинка. Приглядевшись, Мак увидел какие-то знаки, установленные вдоль нее, напоминающие стрелки – указатели движения. Мак пошел по этой тропинке сквозь густой желтоватый туман, ориентируясь по дорожным знакам. Вскоре он вышел к перекрестку. У пересечения двух дорог был вкопан деревянный столб. Стрелки-указатели на его вершине глядели в разные стороны. На каждой из этих стрелок было что-то написано. Подойдя поближе, Мак прочитал:
«ДОРОГА НА ЗЕМЛЮ»
«ДОРОГА В РАЙ»
«ДОРОГА В АД»
«ДОРОГА, ПО КОТОРОЙ ВЫ СЮДА ПРИШЛИ».
Последняя стрелка была повернута как раз в том направлении, откуда он пришел.
Выбрав одно из направлений, Мак решительно зашагал в ту сторону, куда указывала стрелка.
Глава 2
В тех краях Лимба, где было назначено заседание Суда, определяющего дальнейшую судьбу человечества, выдался серый день. Низкое небо нависло над землей – так часто бывает зимою в этих краях. С утра редкие крупные снежинки кружились в воздухе, но сильного снегопада не ожидалось. Воздух был чист и прозрачен. На горизонте на фоне мутно-серого неба резко выделялась голубая линия Плато Небытия. Само собой разумелось, что в такой день каждый мог заглянуть далеко вперед.
Мефистофель и архангел Михаил сидели рядышком на высоком столбе, недавно освобожденном Симоном Стилитом{74}74
Стилиты – группа аскетов, искавших уединения. Они жили на вершинах высоких столбов и колонн.
[Закрыть]. Аскет нашел лучший способ смирения духа, чем простое сидение на столбе, и принял обет просмотреть все повторные показы игр, сыгранных командой «Пираты Тампа Бей».
Михаил не был в Лимбе с того самого дня, когда он встретился с Мефистофелем в Трактире-на-полпути, чтобы положить начало новой Тысячелетней Войне меж силами Света и Тьмы. Он с любопытством оглядывал знакомые места. Ему очень нравилось, что все в Лимбе осталось по-старому. Та же приятная дымка, застилающая горизонт (хотя сегодня она была на удивление легкой и прозрачной), та же размытая граница меж Небом и Землей – казалось, что небесный свод плавно переходит в земную твердь; все те же размытые, полинялые краски и нечеткие контуры предметов, все те же плавные, закругленные линии. Неопределенность! И ее вечные спутники – моральные сомнения! После долгой жизни в мире абсолютов архангел Михаил находил в этом неизъяснимую прелесть и новизну.
– Лимб остался таким же, как раньше! – умиленно сказал Михаил.
– Дорогой мой архангел, – сказал Мефистофель, – если ты сдержишь ненадолго свою страсть к парадоксам и обратишься к наблюдению, то заметишь кругом тысячи перемен. Взгляни вон туда. Разве ты не видишь грандиозное строительство, которое началось совсем недавно?
– Ах, это…– произнес Михаил небрежным тоном. – Это все преходяще. А так – куда ни посмотришь, везде все тот же старый добрый Лимб… Интересно, что они там возводят? – прибавил он, поглядев на запад.
Мефистофель повернул голову в ту сторону, куда глядел архангел Михаил:
– Разве ты не знаешь? Это новое здание Суда, где вскоре Ананке объявит нам свое решение.
Михаил разглядывал контуры строящегося здания.
– Какое благородство форм! Какое изящество линий! – восхищался он.
– Просторное помещение, – сдержанно заметил Мефистофель. – Я слышал, что на заседание суда приглашено всего несколько представителей от каждой из сторон. В списке приглашенных есть даже один или два смертных. Это уже что-то совсем новое. Ведь раньше они никогда не присутствовали на нашем Суде.
– Мы поступили справедливо, пригласив смертных, – произнес Михаил назидательным тоном. – В конце концов, это их судьба будет решаться на Суде!
Мефистофель фыркнул:
– Ну и что же? В старые добрые времена Создания Света и Создания Тьмы не просили совета у людей. Мы просто сообщали им свое окончательное решение, а уж нравилось оно им или нет – это было их личное дело. Волей или неволей, они должны смиряться с Судьбой и подчиняться Необходимости.
– Так было в старые времена, – возразил ему архангел Михаил. – С тех пор прогресс шагнул далеко вперед. В мире появились мощные силы, помогающие нам устанавливать Великое Равновесие, – Наука и Рационализм. Я верю в них.
– Еще бы! – сказал Мефистофель. – При архангельской религиозности – как в них не поверить!
– И наоборот, – в тон Мефистофелю отозвался Михаил. – При дьявольской склонности все отрицать – как их не отвергнуть! Ничего другого я от тебя не ожидал.
– Что верно, то верно, – согласился Мефистофель. – Очко в твою пользу. Наши мнения расходятся во всем, и это существенно ограничивает кругозор каждого из нас.
– Поэтому судьей в нашем Споре выступает Ананке, – сказал Михаил.
– Где она находится сейчас, хотел бы я знать? – спросил Мефистофель.
– Этого не знает никто. Пути Судьбы неисповедимы. Она порой бывает весьма непостоянна и эксцентрична, но никогда не берет на себя труд что-либо объяснять. Она лишь объявляет нам свое решение. Так Должно Быть, изрекает она, но не говорит, почему.
Мефистофель заметил маленькую темную фигурку, медленно двигающуюся по плоской бесцветной равнине Лимба.
– Кажется, кто-то идет, – обратился он к Михаилу. – Кто бы это мог быть?
Михаил прищурился. Даже орлиный взор архангела не сразу смог различить силуэт человека на фоне бескрайней Лимбийской пустыни: он казался всего лишь маленьким размытым темным пятнышком, не больше булавочной головки.
– Это Мак Трефа, – сказал Михаил, приглядевшись.
Мефистофель долго всматривался в туманную даль, затем удивленно поднял одну бровь:
– Ты не ошибся? Ведь это же тот самый смертный, с которым я подписал договор. Он участвовал в нашем Эксперименте, в великом Споре меж Светом и Тьмой…
Михаил улыбнулся:
– Не могло ли случиться так, дорогой мой демон, что ты совершил большой промах – там, в Кракове? Скажем, ты заключил сделку не с тем человеком, и лже-Фауст стал представителем рода людского в нашем Споре?
Мефистофель пожирал глазами маленькую темную фигурку. Его губы были плотно сжаты, а в темных глазах горел дьявольский огонь.
– Кажется, тут дело не обошлось без вмешательства одного знакомого мне духа! – сказал он, повернувшись к Михаилу.
– Ты слишком высокого мнения обо мне, – скромно ответил Михаил.
Мефистофель снова принялся разглядывать идущего сквозь туман человека.
– Да, это он – смертный, с которым я имел дело все это время… Ты уверен, что это не Фауст? – вновь обратился он к Михаилу.
– Абсолютно уверен. Это Мак Трефа, мелкий преступник и картежный шулер. Ты оплошал на этот раз, приняв карманного воришку за ученого доктора Фауста.
– Уж не воображаешь ли ты, что я спущу тебе это с рук? – язвительно осведомился Мефистофель. – Ты сильно ошибаешься, если считаешь меня этаким благодушным простачком!
Михаил улыбнулся, но ничего не ответил.
– Ладно, мы вернемся к этому разговору позже, когда все прояснится само собою, – сказал Мефистофель. – А сейчас мне пора отправляться в банкетный зал. Силы Тьмы устраивают небольшой банкет… Интересно, куда держит путь этот малый? – прибавил он, еще раз взглянув на одинокого путника, бредущего по бескрайней равнине Лимба.
– Взгляни на стрелку указателя, – ответил ему Михаил, – и ты увидишь, что он направляется прямо в Рай.
– Правда? Вот уж никогда бы не подумал, что эта дорога ведет туда!
– Время от времени направление меняется, – заметил Михаил, – и тогда меняется весь маршрут.
– Но почему?
– Мы, служители Добра, – ответил Михаил высокомерно, – предпочитаем не тратить время, отвечая на праздные вопросы.
Мефистофель только пожал плечами. Оба духа одновременно растворились в воздухе – они направились в здание Суда.
