Текст книги "Журнал «Если», 1994 № 05-06"

Автор книги: Роджер Джозеф Желязны

Соавторы: Кэролайн Черри,Фриц Ройтер Лейбер,Александр Кабаков,Рафаэль Лафферти,Владимир Рогачев,Реджинальд Бретнор,Альберт Родионов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)

Господин Скорпион

«Черные скорпионы с алым пламенем в сердцах…»

Неизвестный автор

– Боже мой!

Я обернулась. Сид глядел на меня из-за ширмы. Вид у него был такой, будто он случайно заглянул в спальню королевы Елизаветы.

Насладиться в полной мере лицезрением целого и невредимого Компенсатора ему не удалось. Рука, на которой сверкал медный браслет, отпихнула его в сторону, и появилась Каби, волоча за собой Лили. Замыкали шествие Эрих, Илли и Марк. Увидев голубой огонек, они застыли, как вкопанные. Эрих метнул на меня взгляд, который не предвещал ничего доброго. Потом он шагнул вперед, взял Компенсатор в левую руку и перевел рукоятку инвертора в исходное положение, улыбаясь так, словно открывал бутылку виски.

Голубой огонек погас. Ветра Перемен закрутили меня, закружили, как будто я выпила виски. Признаюсь честно, мне почудился глас ангельских труб.

Прошлое и будущее снова слились в сплошную череду, и мир вновь обрел неустойчивость, которой ему так не хватало, воспоминания унеслись прочь, как опавшие листья. Мне захотелось отчебучить что-нибудь этакое; мне было наплевать, что Ветра Перемен – наши гробовщики. Я была счастлива приветствовать их.

И другие, я знала – тоже. Осунувшаяся, подавленная Лили и та словно говорила: я ненавижу вас всех, вместе взятых, но обожаю ту дрянь, которую вы принудили меня проглотить. Наверное, никто из нас не был уверен, что, даже отыскав Компенсатор, мы сумеем возвратиться обратно, к Ветрам Перемен, которые любим и ненавидим.

Вывела нас из оцепенения не мысль о бомбе, а голос Сида. Он по-прежнему стоял у ширмы, теперь – лицом к Гостиной, демонстрируя нам свою широкую спину. Его возглас заставил нас вздрогнуть.

Сперва я никак не могла разобрать, с кем он там разговаривает, но клянусь: никогда раньше его голос не был таким подобострастным, благоговейным и в то же время испуганным.

– Господин, я не в силах поверить, что ты почтил своим присутствием мое убогое обиталище, – говорил Сид. – Чем я могу услужить тебе? И как мне обращаться? Скажи, мой господин… король… император Скорпион!

Наши бравые Солдатики выпятили подбородки, расправили плечи и только что не прищелкнули каблуками. Компенсаторы, которые держали в руках Эрих и Каби, в мгновение ока словно превратились в необходимое дополнение к походному снаряжению.

Из-за ширмы донесся звук, мерзостнее которого просто быть не может – неразборчивое, угрожающее бульканье. Я затряслась, как в лихорадке. Правда, в этом бульканье было что-то знакомое, но вот что?

Сид ответил громко, но с запинкой:

– Прошу прощения, господин. Я не сообразил. Конечно, гравитация… Сию секунду, господин.

Не поворачиваясь, он требовательно щелкнул пальцами. Каби подчинилась и вложила ему в руку Малый Компенсатор. Сид сразу же скрылся за ширмой.

Бульканье прекратилось. Если Скорпион выражал так свое недовольство силой тяжести, будем надеяться, что мне не придется общаться с ним накоротке.

Эрих поджал губы, кивнул – и они вчетвером шагнули за ширму. Ни с того, ни с сего мне почудилось, что он хочет взять меня под руку, но Эрих, чеканя шаг, промаршировал мимо.

Пускай меня сожрут вместе с одеждой, но я должна увидеть, что там происходит! И потом, если мы не кончим рассыпаться в любезностях и не займемся делом, Скорпион на собственной шкуре испробует, каково это – подорваться на атомной бомбе.

Мы с Лили зашли за ширму.

Солдаты остановились в нескольких метрах от нее.

Я огляделась, готовая сделать все, что от меня потребуют – хоть реверанс, хоть что угодно. Однако Скорпион куда-то пропал. Около тахты стояли Брюс, Бо, Севенси и Мод; перед ними, придурковато ухмыляясь, расхаживал Док. Может, наш высокий гость – невидимка? Принять по желанию любое обличье боссам наверняка раз плюнуть.

Вдруг я заметила, что все, даже Док, смотрят туда, где обычно возникает Дверь. На краю Пучины, зажав под мышкой Малый Компенсатор, стоял Сидди.

– Не двигайтесь, ребята, – предупредил он, нехорошо улыбаясь, – иначе я живо разделаюсь с вами. Место может взрываться ко всем чертям, но Компенсатор я больше из рук не выпущу.

Ай да Сидди, подумалось мне, настоящий артист! Видно, ему было, у кого учиться; как-никак, он ровесник Бербеджа [10] 10
  Английский актер (ок. 156… – 1619), друг Шекспира.


[Закрыть].

Сид обманул нас дважды: сперва притворился, будто сила тяжести в Кладовой гораздо выше, чем она была на самом деле, а потом разыграл сценку с мнимым Скорпионом. Он околпачил Солдат, он обвел вокруг пальца моего победоносного коменданта, которого совсем недавно прямо-таки распирало от самодовольства! Как ловко он все рассчитал!

– Борегард! – позвал Сид. – Вызови штаб-квартиру. Нет, иди через Гостиную. Я никому из вас не верю.

Док, вдохновленный, верно, криком Сида, закинул голову и завыл по-волчьи. Надо сказать, умеет он это здорово. Сид погрозил ему кулаком, и он притих. Теперь я догадалась, кто булькал за ширмой, помогая Сидди облапошить нас.

Бо подошел к Эриху, и тот, не препираясь, отдал Большой Компенсатор. Солдаты мрачно переглянулись.

Смахнув на пол какие-то тряпки, Бо водрузил Компенсатор на табурет, встал перед ним на колени, надел наушники и принялся настраивать. Глядя, как он крутит ручки, я и думать забыла про свою маленькую победу. Мысль о бомбе в бронзовом сундуке зудела как назойливая муха.

Может, предложить им инвертировать сундук? Нет, пока я их уломаю, будет уже слишком поздно.

Эрих словно подслушал мои рассуждения. Бросив взгляд на часы, он проговорил:

– Если наше время совпадает с космическим, осталось девять минут.

Бо не отрывался от Компенсатора. Его движения были такими быстрыми и точными, что, казалось, он окаменел.

Неожиданно шагнул вперед Брюс. За ним по пятам следовали Севенси и Мод. Я припомнила, что Брюсу первому вздумалось взорвать нас со всеми потрохами.

– Сидни, – окликнул он. – Мы с тобой оба из Питерхауса.

Я не поняла. Брюс с вызовом посмотрел на Эриха, с нежностью и горечью – на Лили. Щека Лили распухла, на горле лиловели синяки.

Снова вызывающе глянув на Эриха, Брюс резко обернулся, схватил в охапку растерявшегося Севенси и швырнул его в Мод. Они покатились по полу, а Брюс метнулся к бронзовому сундуку.

– Останови его, Сид! Останови! – завопили мы наперебой. Меня как осенило: Брюс просил у Лили прощения за то, что собирается разнести нас в клочья, влюбленный недоумок!

Рука Сида потянулась к Малому Компенсатору, но не дотронулась до кнопок. Черт меня побери, неужели Сидди надоело жить?

Брюс упал на колени перед сундуком. Я видела его так ясно, словно на него навели прожектор. Я бормотала что-то себе под нос, едва ли прислушиваясь к собственным словам. Мод и Севенси, расцепившись, ринулись к Брюсу. Крики, шум, гам. Я почувствовала, как лопаются в мозгу сосуды, как трещит по швам аорта, как сбиваются с ритма клапаны сердца. Теперь я знаю, подумалось мне, как умирают от сердечного приступа и повышенного давления. И тут Брюс вскочил на ноги.

– Порядок! – объявил он весело. – Долбите по ней хоть кувалдой, она не взорвется.

Севенси и Мод насилу затормозили. Гляди-ка, сказала я себе, жизнь продолжается, а ты считала, что сердечный приступ – минутное дело.

Бо повернулся к нам, освободив от наушников одно ухо.

– Штаб-квартира на связи, – сообщил он. – Я попросил их рассказать, как нам обезвредить бомбу. Ваши действия, сэр? – это он Брюсу.

– Под замком расположены в ряд четыре креста. Первый слева поворачиваем на четверть вправо, второй – на четверть влево, то же самое с четвертым, а к третьему не притрагиваемся.

– Точно, – подтвердил Бо.

Тишина, что установилась следом, доконала меня. Должно быть, есть предел всему, даже страху. Набрав в грудь воздуха, я крикнула:

– Сидди, пускай я последняя идиотка, но скажи мне, что такое Питерхаус?

– Старейший колледж Кембриджа, – ответил он холодно.

Покорители невозможного

«Вам знакомы пути бесконечных вселенных, где возможно все? Да, все возможно и все бывает. Буквально все».

Роберт Хайнлайн

Какой-нибудь час спустя я лежала на самой дальней от пианино кушетке, сонно поглядывая по сторонам и попивая слабый коктейль. Мы направлялись в Египет, чтобы принять участие в битве под Александрией.

Сид разложил все по полочкам, и вот что у него получилось.

Мы наломали немало дров – с инвертированием и со всем прочим, поэтому трепать языками о том, что с нами было, не след.

Эрих включил взрывной механизм, Брюс подбивал нас на бунт, Док пил горькую – словом, всем нам было, что скрывать. Так, Каби с Марком ни за что не проболтаются. Мод будет нема, как рыба, да и Эрих тоже, разрази его гром. Илли… тут я засомневалась. Впрочем, в любой бочке меда найдется ложка дегтя.

Сид скромно умолчал о собственных заслугах, но как командир он отвечал за все, а поэтому, случись что, ему не позавидуешь.

Вспомнив о проделке Сида, я попыталась представить себе настоящего Скорпиона. Выходя из Операционной, я отчетливо видела его перед собой, но теперь никак не могла собраться с мыслями.

Но смешнее всего то, что никто мне не поверил! Сид так и не дал мне объяснить, как я отыскала Компенсатор. Лили призналась, что пропустила его через проникатель, но говорила она с таким равнодушием в голосе, что даже мне захотелось крикнуть ей: «Все ты врешь, голубушка!» Выяснилось, между прочим, что перчатку она сначала вывернула наизнанку, а затем бросила ее в проникатель и включила его на полную мощность, чтобы швы оказались внутри.

Я попробовала растормошить Дока, чтобы тот подтвердил мой рассказ, но он заявил, что был в отключке и совершенно ничего не помнит, хотя Мод дважды принималась его просвещать на этот счет. Видно, должно пройти какое-то время, чтобы во мне разглядели гениального сыщика.

…Компания у пианино делалась все оживленнее. Лили, которая танцевала на черной лаковой крышке, спрыгнула вниз, в распростертые объятия Сида и Севенси. Она была пьяна, и коротенькое серое платьице шло ей сейчас, как помочи великовозрастному дылде. Она старалась никого не обидеть и прижималась то к Сиду, то к Эриху, то к сатиру. Бо с ухарской ухмылкой барабанил по клавишам. Играл он то, что заказала ему Лили.

Я была рада, что меня не трогают. Кто сравнится с опытной, начисто утратившей иллюзии семнадцатилетней девчонкой, которая впервые позволила себе повеселиться от души?

Радуясь своему одиночеству, я наблюдала за остальными. Брюс медленно, но верно напивался. Сид подошел к нему, спросил о чем-то, а Брюс процитировал ему Руперта Брука, те самые чувствительные строчки: «Лишь только в Англии найдут сердца отважные приют. А Кембриджшир приветит всех, кого мечта не вводит в грех». Я вспомнила, что Брук тоже погиб молодым в Первую Мировую. Брюс пил, а Лили время от времени поглядывала на него, замирала – и разражалась смехом.

Брюс, Лили и Эрих… Я пораскинула мозгами. Лили требовала себе гнездышко и не желала ничего слушать, а теперь она развлекается танцульками. В Брюсе я, похоже, ошибалась: ни собственное гнездышко, ни Лили не значат для него столько, сколько Переменчивый Мир с его умопомрачительными выкрутасами. Семена, о которых рассуждала Лили, его не прельстили. Однажды он, вполне возможно, и решится на открытый бунт, но, по-моему, он из тех, чьи руки не поспевают за языком.

Их увлечение друг другом вряд ли быстро сойдет на нет. Неважно, что сейчас они разбежались. Любовь, конечно, по боку, но на ней свет клином не сошелся; если они встретятся когда-нибудь потом, им найдется, о чем поговорить.

Эрих может гордиться своим камарадом, у которого достало мужества и сообразительности обезвредить бомбу. Да, они один другого стоят. Эрих не задумался поставить нас перед выбором: Компенсатор или атомная духовка. Таких, как он, ничем не пробьешь.

Знаете, откуда у меня синяк под глазом? Я подошла к Эриху со спины и сказала: «Ну что, как поживает мой комендант? Забыл про своих Kinder, Kirche и Kuche?» Он обернулся ко мне, и я провела ногтями ему по щеке.

Мод хотела поставить мне электронную пиявку, но я предпочла старый носовой платок и ледяную воду. Так что Эрих обзавелся царапинами – правда, Брюсова глубже, зато у Эриха четыре, а у Брюса одна. Может, в них угодила какая-нибудь зараза; ведь я не мыла рук с тех пор, как начались поиски Компенсатора.

Что-то вновь скользнуло по моей ладони. Илли распушил усики на конце щупальца, и они растопырились этаким симпатичным кустиком. Я убрала было ладонь, но поняла, что лунянину одиноко и решила: пускай щекочет, если ему от того легче.

И тут я услышала:

– Тебе грустно, Гретхен? – спросил Илли. – Ты не понимаешь, что происходит с нами? Ты боишься, что ты не более чем тень, которая сражается с другими тенями и развлекает теней в промежутках между боями? Тебе давно пора усвоить, что на деле все обстоит иначе, что идет не война, а эволюция.

У вас, землян, существует теория, которая подходит сюда один к одному. Ты с ней, наверно, знакома. Теория четырех порядков: растения, животные, люди и демоны. Растения повелевают энергией. Они не способны перемещаться ни в пространстве, ни во времени, зато накапливают энергию и преобразуют ее. Животным подвластно пространство, они могут передвигаться в нем. Люди – хозяева времени, потому что наделены памятью.

Демоны – четвертый порядок жизни, покорители невозможного. Они в силах выжать из события все, что оно в себе заключает. Наше Воскресение сродни перерождению гусеницы в бабочку: хризалида, существо третьего порядка, вырывается из линии своей жизни и переносится в четвертый. Ты стряхиваешь с себя неизменную действительность, ты обретаешь свободу. По-моему, большинство мифов о бессмертии так или иначе связано с Переменчивым Миром.

Со стороны эволюция выглядит как война: многоногие против двуногих, млекопитающие против рептилий. Однако она диалектична по сути. Есть тезис – назовем его Скарабеями, есть антитезис – Скорпионы. Синтез же состоится тогда, когда будут полностью реализованы все возможности, все до единой. Война Перемен – вовсе не слепое разрушение, каким она представляется.

Помнится, скарабей у вас – символ мира, а скорпион – коварства. Ты не зря опасаешься и тех, и других. Высшие существа по природе своей одновременно ужасны и ослепительны. Пусть тебя не смущают мои познания, Гретхен. У меня был миллиард лет на то, чтобы изучить Землю, ее языки и мифы.

Спрашивать, кто на самом деле Скорпионы и Скарабеи, все равно что строить догадки, кем был Адам. Кем был Каин, кем были Ева и Лилит?

Покоряя невозможное, Демоны связуют воедино материальное и духовное. Существа четвертого порядка обитают в космосе и в головах других созданий. Даже наше Место – по-своему, разумеется, – может сойти за гигантский мозг: пол – черепная коробка, Пучина – кора серого вещества, Компенсаторы – гипофиз и гипоталамус.

Вот так, Гретхен.

Размышляя над словами Илли, я взглянула на тех, кто крутился у пианино. Компания, похоже, потихоньку распадалась. Сид пересел на тахту и настраивал приборы на Египет. Марк с Каби следили за ним. Судя по их глазам, они уже видели перед собой грибовидное облако дыма над полем жестокой сечи. Припомнив фразу Илли, я через силу улыбнулась. Если он прав, то, выиграв бой сегодня, мы потерпим поражение завтра, и наоборот.

Марк напялил на себя парфянский костюм.

– Снова брюки! – простонал он.

На голове у него была остроконечная шапка, которая больше всего смахивала на подбитую мехом порцию мороженого; руки беспомощно торчали из широких рукавов куртки. Взмахнув коротким клинком с сердцеобразной гардой, он крикнул Эриху с Брюсом, чтобы они собирались.

Каби надела платье, которое забрала у Бенсон-Картера. Я даже пожалела ее: бедняжка, ей придется изображать из себя немощную старуху.

Эрих подошел к Брюсу и что-то ему сказал. Тот встал и направился за комендантом к пианино. Эрих похлопал Бо по плечу, наклонился и прошептал что-то ему на ухо; Бо кивнул, закруглился скоренько с «Лаймхаус-блюзом» и заиграл нечто медленное и печальное.

Эрих и Брюс с улыбками помахали Марку, словно говоря, что, присоединится он к ним или нет, они трое – легат, комендант и лейтенант – закадычные друзья. Севенси попрощался с нами, а Эрих и Брюс запели:

 
– Слава проклятому войску, слава армии времен,
Слава тем, кто не боится Перемен,
Слава доблестным коммандос! Скорпион, эй,
Скорпион,
Что ты приобрел себе взамен?
Мы из вида потеряли верный след.
Не шуми!
В настоящее уже возврата нет.
Не шуми!
А Красотки вдаль глядят,
Дожидаются Солдат.
Мы придем когда-нибудь назад.
 

Слушая их, я посмотрела на себя, на Лили, на Мод, и подумала: «Три серые мышки и три черных гусара. Вот такой у нас расклад». Трое да трое – шестеро; вместе мы – сила. Конечно, не все нам по плечу, но не забудьте – проиграв сегодня, мы победим завтра. Или наоборот.

Я простучала Илли:

– Порядок, Скорпион!

Перевел с английского Кирилл КОРОЛЕВ

ЗАВТРА

Время, назад?

Фантасты, как правило, не обращают внимания на техническую сторону экспериментов со временем; редкое исключение – роман Баррингтона Бейли «Курс на столкновение», опубликованный в журнале «Если» N10, 1993 г. Здесь автор предложил свой весьма оригинальный взгляд на природу времени. В том случае в качестве комментария к произведению редакция напечатала статью физика С.Хокинга. А каково мнение космологов и астрофизиков? Каковы последние гипотезы?

Среди астрофизиков и космологов наибольшее число сторонников имеет гипотеза, согласно которой, если ныне идущий процесс расширения Вселенной когда-нибудь прекратится и она начнет сжиматься, то время потечет вспять. А следовательно, события пойдут в обратном направлении.

Ну, это уже фантастика! – скажет читатель. Это чтобы разбившаяся на куски чашка вдруг сама по себе «восстала» из обломков? А изношенная одежда стала бы новенькой?

Ученые давно задумываются над проблемой связи между собой двух независимых друг от друга «стрел времени», указывающих, тем не менее, в одном и том же направлении. В случаях с чашкой и одеждой «стрела времени» направлена в сторону нарастания энтропии, и, соответственно, вселенского беспорядка.

В расширяющейся Вселенной ее «стрела времени» ведет себя в целом так же, как для обломков чашки: составляющие Вселенную галактики все далее разлетаются в разные стороны.

Американский астрофизик Томас Голд высказал предположение, что эти две «стрелы» могут быть неким образом связаны друг с другом. Если так и если Вселенной суждено начать «съеживаться», то и наша повседневная «стрела» обратится острым концом в обратную сторону, и тогда время и события пойдут вспять.

Затем идея Т.Голда была внедрена в квантовую физику. В ней «стрелу времени» принято связывать с так называемым «распадом волновой функции».

Это некое абстрактное математической понятие, охватывающее всю информацию, которая в принципе может быть известной о частице вещества. Так, волновая функция электрона в телевизионной трубке «обрушивается» в тот момент, когда он оставляет свой на экране вашего телевизора.

Некоторые исследователи пытались создать квантовое описание реальности, которое было бы симметричным во времени (то есть безразличным к тому, в какую сторону оно течет). Для этого они включали в одно и то же математическое описание как первоначальное состояние системы (скажем, телевизионной трубки до того, как электрон прошел сквозь нее), так и окончательное ее состояние (электрон уже проследовал своим путем). Недавно знаменитый американский физик Меррей Гелл-Манн из Калифорнииского технологического института в Пасадене вместе со своим коллегой Джеймсом Хартлом распространили этот подход на всю Вселенную.

Если правы те многочисленные специалисты, которые считают, что Вселённая, порожденная Большим Взрывом, будет расширяться лишь до поры до времени, а затем «съеживаться» вплоть до «точки», то, полагают эти ученые, симметричная или нейтральная по отношению ко времени теория сможет описать парадоксальный для нас бег времени «задом наперед», который наступит в соответствующий период для всего мира.

Гипотеза красива, но вот теперь ее ставит под сомнение физик Раймонд Лафламм из Лос-Аламоской национальной лаборатории в штате Нью-Мексико (США). Согласно его последним вычислениям, невозможно, чтобы Вселенная начала свою жизнь в однородном состоянии (с материей, распределенной в пространстве совершенно равномерно), затем прошла циклы расширения и сокращения и наконец стала опять однородной. Наоборот, полагает Р.Лафламм, в «начале вещей» Вселенная была в полном «беспорядке», расширилась и затем «съежилась», снова вернувшись к хаотическому состоянию. Подобная гипотеза пока не вяжется с недавними результатами наблюдений американского спутника «СОВЕ», предназначенного для измерения космического микроволнового фонового излучения – свидетеля событий, происходивших в момент Большого Взрыва и сразу после него. Эти данные, скорее, говорят о том, что наша Вселенная в момент своего рождения была в однородном и «гладком», не «взъерошенном» состоянии.

Это, кажется, запрещает предлагать решения, основанные на симметрии «стрелы времени».

Р.Лафламм же доказывает: если к моменту Большого Взрыва в материи существовали хотя бы небольшие неоднородности, то они должны были всегда разрастаться – как при расширении Вселенной, так и при ее сокращении. Он подчеркивает: «Вселенная с низким во время Большого Взрыва уровнем энтропии (то есть, «упорядоченная») никак не может к моменту полного «съеживания» опять к этому же и вернуться». Ученый нашел несимметричные во времени решения подобных уравнений, но они работают лишь в том случае, если и в момент Большого Взрыва, и в момент максимального сокращения Вселенной существует полнейший «беспорядок». А вот посередине между этими двумя событиями Вселенная может быть куда более «упорядоченной».

Все это наводит на такую мысль. Если даже идущее ныне расширение Вселенной вдруг сменится ее «сжатием», то время все-таки «задом наперед» двигаться не станет.

И разбитая чашка в целую, увы, не превратится…

Подготовил Борис СИЛКИН