Текст книги "Миры Роджера Желязны. Том 14. Рассказы"

Автор книги: Роджер Джозеф Желязны

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 28 страниц)

– Этого нельзя сказать наверняка. В прошлом были случаи, когда очевидно слабые миры отражали очень сильные нападения. И даже берсеркер сказал это – несколько наших жизней ничего не значат в полностью необитаемом мире.

– Ну, я обсуждаю возможности, и пока остановился на том, чтобы стать мучеником. Я был бы согласен иметь дело с криминальным законодательством, но не со смертью.

– Что ты на это скажешь, Дорфи? – спросил Вайд.

Дорфи облизнул губы и отвел глаза в сторону.

– Я согласен с Мак-Фарландом, – сказал он тихо.

Вайд повернулся к Джуне.

– Я за то, чтобы ждать.

– Таким образом, нас двое, – подвел итог Вайд.

– У нее нет права голоса, – запротестовал Мак-Фарланд. – Она всего лишь пассажир.

– Это и ее жизнь тоже, – ответил Вайд. – У нее есть право.

– Она не хочет отдать берсеркеру эту проклятую машину! Она хочет сидеть здесь и играть с ней, в то время как все взорвется! Что она в конце-концов теряет? Она как-нибудь умрет и… – Вайд зарычал и вскочил на ноги.

– Дискуссия окончена. Мы остаемся.

– Голосование было вничью-самое большее.

– Я принимаю всю полноту власти и я говорю, что будет именно так.

Мак-Фарланд засмеялся.

– Всю полноту власти! Это вшивый контрабандный рейс, а не служба, где можно схлопотать разжалование, Вайд. Ты не можешь командовать.

Вайд дважды ударил его, в живот и в челюсть.

Мак-Фарланд упал, сложился вдвое и стал ловить ртом воздух. Вайд наблюдал за ним, оценивая его состояние. Если он встанет в течение десяти секунд, это будет тяжело, решил он.

Но Мак-Фарланд поднял руку только для того, чтобы потереть челюсть. Он тихо сказал:

– Черт побери! – и потряс головой. – Ты не должен был делать этого, Вайд.

– Я думаю, должен был.

Мак-Фарланд пожал плечами и поднялся на одно колено.

– Ладно, принимай свое командование. Но я все-таки думаю, что ты делаешь большую ошибку.

– Я позову тебя в следующий раз, когда будет что обсуждать, – сказал ему Вайд.

Дорфи потянулся помочь было ему, но тот протестующе поднял руку.

Вайд бросил беглый взгляд на Джуну. Она выглядела бледнее, чем обычно, ее глаза сверкали. Она стояла перед люком как будто бы охраняла проход.

– Я собираюсь принять душ и лечь, – сказал Мак-Фарланд.

– Хорошо.

Джуна прошла вперед, как только двое покинули помещение. Она ухватилась за руку Вайда.

– Он лжет, – снова тихо сказала она. – Вы понимаете? Он мог бы расстрелять нас и получить машину, но он не хочет этого.

– Нет, – сказал Вайд. – Я не понимаю.

– Это выглядит так, как будто он боится этой вещи.

– Берсеркеры не знают страха.

– Ну конечно. Я все очеловечиваю. Как будто существует что-то, что сдерживает его. Я думаю, что мы имеем дело с чем-то очень специфическим, чем-то, что представляет необычную проблему для берсеркера.

– Что бы это могло быть?

– Я не знаю. Можно было бы попробовать найти какой-нибудь выход, если бы у меня было достаточно времени. Уклоняйтесь от ответа как можно дольше.

Он медленно кивнул и уселся. Его сердце стучало как у загнанной лошади.

– Вы сказали, что почти половина его памяти повреждена.

– Это только догадка, но, видимо, так. Я собираюсь попытаться восстановить ее из того, что есть.

– Как?

Она подошла к компьютеру.

– Я собираюсь подвергнуть то, что осталось, сверхбыстрому Винеровскому анализу. Это мощнейший нелинейный метод для обращения с таким необычайно высоким уровнем шума, с которым мы столкнулись. Но может оказаться, что для такой системы нужно сделать очень большие вычисления. Я не знаю, сколько на это потребуется времени и даже выполнима ли эта работа.

Грустные нотки послышались в ее голосе.

– Но у нас есть возможность реконструировать то, что пропущено и починить его. Вот почему мне нужно столько времени сколько возможно, – закончила она.

– Я попытаюсь. А вы двигайтесь вперед. И…

– Я знаю, – сказала она, кашлянув. – Спасибо.

– Я могу принести вам что-нибудь поесть, пока вы работаете..

– В моей каюте, в верхнем ящике столика у кровати – там три маленьких бутылочки с лекарствами. Принесите их и немного воды.

– Хорошо.

Он ушел. По пути он зашел в свою каюту, чтобы взять револьвер, который держал в шкафчике, единственное оружие на борту корабля. Он обшарил ящик несколько раз, но револьвера не нашел. Он тихо выругался и пошел в каюту Джуны за ее лекарством.

Берсеркер удерживал дистанцию и размышлял. Он учел некоторые данные, чтобы объяснить предполагаемые действия. Не будет вреда в том, чтобы напомнить капитану Келману о серьезности его положения. Это может даже ускорить решение. Соответственно, гидравлика сработала и поверхностные заслонки были открыты, чтобы вытолкнуть добавочное оружие. В них проскользнули заряды и орудия были наведены на маленький корабль. Большинство из них были слишком тяжелыми, чтобы поразить корабль без вреда для его соседа. Однако их вид мог подействовать деморализующе.

Вайд наблюдал за работой Джуны. Люк должен был быть защищен, в то же время из многих мест корабля его можно открыть, пользуясь дистанционным управлением. Поэтому он держал засов за поясом и вполглаза посматривал за открытым люком. Казалось, самое большее, что он может сделать, это не спешить с развитием конфронтации.

Периодически он включал модулятор звука и слушал бессвязные речи машины, то на околосолнечном, то на странном чужом языке, который тем не менее был чем-то знаком. Он размышлял об этом. Иногда смотрел на поверхность берсеркера. Джуна была права относительно него, но…

Зажужжал интерком. Дорфи.

– Час прошел. Он хочет снова поговорить с тобой. Вайд, он направил на нас больше орудий.

– Подключи его, – ответил он. Помолчал, затем сказал: – Алло?

– Капитан Келман, час прошел, – возник уже знакомый голос. – Сообщите мне ваше решение.

– Мы пока еще не пришли ни к какому, – ответил он. – Наши мнения разделились. Нам нужно время, чтобы обсудить это.

– Как много времени?

– Я не знаю. По крайней мере, несколько часов.

– Хорошо. Я буду связываться с вами каждый час следующие три часа. Если вы не решите за это время, я пересмотрю свое решение рассматривать вас как союзников.

– Мы спешим, – сказал Вайд.

– Я вызову вас через час.

– Вайд, – сказал Дорфи, когда передача кончилась, – все новые орудия направлены в точности на нас. Я думаю, он готовится расстрелять нас, если мы не дадим ему то, что он хочет.

– Я так не думаю. Кстати, у нас еще есть время.

– Зачем? Несколько часов ничего не изменят.

– Я скажу тебе через несколько часов. Как там Мак-Фарланд?

– В порядке.

– Хорошо.

Он прервал связь.

– Проклятье, – затем сказал он.

Ему хотелось выпить, но он не хотел затуманивать мозги.

Он вернулся к Джуне и терминалу.

– Как дела?

– Все на своем месте и я сейчас работаю, – сказала она.

– Как скоро вы узнаете, работает ли он?

– Трудно сказать. – Он снова включил модулятор звука.

– Квиббиан-квиббиан-кель, – раздался голос. – Квиббиан-квиббиан-кель, макс квиббиан. Квиббиан-квиббиан-кель.

– Интересно, что это значит?

– Это рекуррентная фраза, или слово – или целое предложение. Анализ, который я провела недавно, заставляет думать, что он может так себя называть.

– В этом есть определенный ритм.

Он начал тихо мурлыкать. Затем насвистывать и постукивать своими пальцами по терминалу в качестве аккомпанемента.

– Нашел! – внезапно воскликнул он. – Это было правильно, но ошибочно.

– Что? – спросила она.

– Я должен проверить, чтобы быть уверенным. Я сейчас вернусь. – Он поспешно вышел.

– Правильно, но ошибочно, – возник голос из переговорного устройства.

– Как так может быть? Противоречие.

– Ты пришел в сознание! – сказала она.

– Я пришел в себя, – через некоторое время прозвучал ответ.

– Давай поговорим, пока идет процесс, – предложила она.

– Да, – ответил он и затем снова послышались бессвязные звуки.

Доктор Джуна Байел скорчилась в туалетном отсеке и ее вырвало. После этого она прижала края ладоней к глазам и постаралась глубоко дышать, чтобы преодолеть тошноту и дрожь. Когда ее желудок успокоился, она приняла двойную дозу лекарства. Это было рискованно, но у нее не было выбора. Она не могла сейчас позволить себе короткую передышку. Большая доза могла слишком сильно подействовать. Она стиснула зубы и кулаки и ждала.

По истечении часа Вайд Келман получил вызов берсеркера и сообщил ему о следующей часовой отсрочке. На этот раз машина-убийца была настроена более воинственно.

Дорфи радировал берсеркеру после того, как он прослушал последнюю передачу, и предложил сделку. Берсеркер немедленно согласился.

Берсеркер убрал все орудия, кроме четырех, находящихся на лицевой стороне. Он не собирался возвращаться в это состояние, но предложение Дорфи дало ему повод. К тому же он не упустил возможности показать дополнительное оружие, которое могло быть применено в ответ на увеличившуюся электрическую активность, которую он только что заметил. Директива еще предписывала осторожность и кроме того, пока не обнаруживала каких-то действий со стороны объекта.

Кто рискнет надеть цепь на льва?

– Квиббиан, – сказало устройство.

Бледная Джуна сидела перед терминалом. За прошедшие несколько часов она постарела на несколько лет. На ее комбинезоне появились новые пятна. Войдя, Вайд остановился и уставился на нее.

– Что-нибудь случилось? – спросил он. – Вы похожи…

– Все в порядке.

– Нет, не в порядке. Я знаю, что вы больны. Мы собирались…

– Все действительно в порядке. Все прошло. Я действительно в порядке.

Он кивнул и прошел дальше, показывая маленький магнитофон в левой руке.

– Я нашел это, – сказал он. – Послушайте.

Он включил магнитофон. Возникла серия щелканий и стонов. Это продолжалось около четверти минуты и прекратилось.

– Проиграйте это снова, Вайд, – сказала она и слабо улыбнулась, когда переключила модулятор звука.

Он повторил.

– Переведите, – сказала она, когда все закончилось.

– Возьмите – непереводимо – для – непереводимо – и превратите это в более сложное, – зазвучал голос устройства через микрофон.

– Спасибо, – сказала она. – Вы оказались правы.

– Вы знаете, где я нашел это?

– В записях Кампена.

– Да, но это не язык строителей.

– Я это знаю.

– И вы также знаете, что это?

Она кивнула.

– Это язык, на котором говорили враги строителей – Красная Раса, против которой и были построены берсеркеры. Имеется только несколько небольших фрагментов, показывающий этот народ, скандирующих лозунги или во время жертвоприношений или еще чего-то.

– Может быть, даже из пропагандистских записей строителей. Он пришел оттуда, не так ли?

– Да. Как вы узнали?

Она похлопала терминал.

– Квиб-квиб встал на ножки. Он теперь даже помогает. Он очень эффективен в самовосстановлении сейчас, когда процесс запущен. Мы немного поболтали, и наконец я начала понимать.

Она зашлась в глубоком кашле, вызвавшем слезы у нее на глазах.

– Не могли бы вы дать мне стакан воды?

Он пересек каюту и принес его.

– Мы сделали чрезвычайно важную находку, – сказала она, отпивая воду.

– Как хорошо, что другие удержали вас от того, чтобы выбросить его.

Мак-Фарланд и Дорфи вошли с кабину. Мак-Фарланд держал пистолет и направлял его на Вайда.

– Отпусти его, – сказал он.

– Нет, – ответил Вайд.

– Тогда Дорфи сделает это, пока я буду держать тебя под прицелом. Одевайся, Дорфи, и бери ключ.

– Вы не представляете, что вы делаете, – сказал Вайд. – Джуна мне только что сказала…

Мак-Фарланд выстрелил. Пуля срикошетила и попала в дальний угол кабины.

– Мак, ты сошел с ума! – сказал Вайд. – Ты так же легко можешь подстрелить себя, если сделаешь это снова.

– Не двигайтесь! Хорошо. Это было глупо, но теперь я разбираюсь лучше. Следующая попадет в твою ногу или руку. Я предупреждаю. Ты понимаешь?

– Да, черт побери! Но мы не может отпустить эту штуку прямо сейчас. Она почти отремонтирована, и мы знаем, откуда она. Джуна говорит…

– Мне неважно, откуда она. Две трети принадлежат Дорфи и мне, и мы выбрасываем нашу часть прямо сейчас. Даже если твоя третья часть теряется, мы это сделаем. Берсеркер уверил нас, что это все, что ему нужно. После этого он нас отпустит. Я ему доверяю.

– Послушай, Мак. Даже если берсеркеру очень хочется иметь это, мы не можем отдать его. Я думаю, я мог бы договориться о том, чтобы он дал нам больше времени.

Мак-Фарланд покачал головой.

Дорфи закончил приготовления и взял устройство для сварки швов с полки. Когда он направился к открытому люку, Джуна сказала:

– Подождите. Если вы закроете люк, то перережете кабель. Это прямая связь с мозгом Квиб-квиба.

– Извините, доктор, – сказал Мак-Фарланд. – Но мы спешим.

На терминале тем временем появились слова: «Наше взаимодействие заканчивается?»

– Я боюсь, что так, – ответила она. – Простите, что я не успела закончить.

– Это не так. Процесс продолжается. Я усвоил программу и теперь могу сам использовать ее. Исключительно полезный процесс.

Дорфи вошел в люк.

– У меня есть один вопрос, Джуна, перед прощанием, – возникли слова устройства.

– Да? В чем дело?

Люк начал закрываться и Дорфи уже приготовил сварочное оборудование, чтобы заварить шов.

– Мой словарь все еще не полон. Что значит квиббиан на вашем языке?

Закрывающийся люк перерезал кабель и прервал ее на полуслове, так что она не узнала, услышал ли он, как она сказала слово берсеркер.

Вайд и Мак-Фарланд оба повернулись.

– Что вы сказали? – спросил Вайд.

Она повторила.

– Теперь вы говорите другое, – сказал он. – Сначала вы сказали, что он не берсеркер. Сейчас…

– Вы хотите разговаривать о словах или о машинах? – спросила она.

– Продолжайте. Вы говорите. Я буду слушать.

Она глубоко вздохнула и сделала глоток воды.

– Я узнала историю от Квиб-квиба по кускам, – начала она. – Я постаралась заполнить пропуски догадками, но похоже, все выстраивается. Столетия тому назад, строители, по-видимому, вели войну с Красной Расой, которая оказалась более стойкой, чем ожидалось. Тогда строители уничтожили их при помощи своего сверхоружия – самовосстанавливающихся военных машин, которые мы называем берсеркерами.

– Это похоже на стандартную историю.

– Красная Раса исчезла, – продолжала она. – Они были полностью уничтожены – однако после страшной битвы. В последние дни войны они задействовали все, но было слишком поздно. Они были сокрушены. Они даже попытались сделать нечто, чем я всегда восхищалась – нечто, о чем околосолнечный мир не смел даже подумать, со всеми ограничениями на исследования в этой области, со всем этим сумасшествием.

Она сделала паузу для следующего глотка.

– Они построили своих собственных берсеркеров, – продолжала она, – но не похожих на оригинал. Они построили военную машину, которая атаковала только берсеркеров – берсеркеров против берсеркеров, для защиты своей родной планеты. Но их было слишком мало. Они поместили их всех вокруг планеты и очевидно, они сделали свое дело – они делали нечто, включающее прыжки в другое измерение и обратно. Но они сильно уменьшились в числе во время последней массовой атаки. В конце-концов, все они пали.

Корабль содрогнулся. Они повернулись к люку.

– Он отошел от нас, вот что это, – сказал Мак-Фарланд.

– Это не должно так трясти весь корабль, – заметил Вайд.

– Может быть, он отходит с ускорением, – сказала Джуна.

– Но как он может это сделать, если его управляющие цепи изолированы?

– спросил Вайд.

Она взглянула на пятна грязи на своем комбинезоне.

– Я восстановила их, когда выяснила правду. Я не знаю, на сколько восстановилась его прежняя эффективность, но я уверена, что сейчас он готов атаковать берсеркера.

Люк открылся и появился Дорфи, начав расстегивать костюм.

– Черт побери! – закричал Мак-Фарланд. – Сейчас это место превратится в зону войны!

– Ты позаботился об управлении кораблем? – спросил его Вайд.

– Конечно, нет.

– Тогда отдай мне оружие и убирайся прочь с дороги.

Он взял пистолет и направился в рулевую рубки.

Как только на экране появилось изображение, они увидели – тяжеловесное движение гигантского берсеркера, вспышки его орудий, быстрые как молния движения и внезапные появления и исчезновения его маленького противника. Позднее, через некоторое время после того, как их изображения исчезли, перестрелка превратилась во вспышки в межзвездной черноте.

– Он попал в него! Он попал в него! Квиб-квиб попал в него! – воскликнул Дорфи.

– И он, вероятно, также попал в Квиб-Квиба, – заметил Мак-Фарланд.

– О чем ты думаешь, Вайд?

– О чем я думаю, так это о том, что никогда больше не буду иметь никаких дел с кем-нибудь из вас.

Он поднялся и вышел, чтобы пойти к Джуне. Он взял с собой свой магнитофон и несколько записей. Она оторвалась от созерцания экрана и слабо улыбнулась, когда он сел рядом с ее кроватью.

– Я хотел бы поухаживать за вами, – сказал он, – пока в этом будет необходимость.

– Это было бы прекрасно, – сказала она.

Выслеживание. Выслеживание. Они пришли. Пятеро. Большой должен был послать за ними. Прыжок за них и схватить двух замыкающих, прежде чем остальные поймут, в чем дело. Другой прыжок, выстрел и снова прыжок. Они никогда не сталкивались с подобной тактикой. Увертка. Огонь. Прыжок. Снова прыжок. Огонь. Последний из них крутится как волчок, стараясь угадать. Поразить его. Заряд прямо в него. Так.

Последний квиббиан-квиббиан-кел во вселенной покинул поле битвы, ища материалы для восстановительных работ. Но конечно, их понадобится несколько больше, для изготовления копии.

Кто рискнет надеть цепь на льва?

Древняя кровь

Я припал к земле за углом провалившегося сарая за разрушенной церковью. Сырость просачивалась сквозь джинсы, но я знал, что мое ожидание должно скоро окончиться. Несколько полос тумана живописно стелились над промокшей землей, слегка колеблясь под предутренним ветром. Погода для Голливуда…

Я бросил взгляд на светлеющее небо, точно определяя направление их прибытия. Не прошло и минуты, как я увидел их, колышущихся по пути назад – большое темное и поменьше бледное, существа. Как можно было догадаться, они проникли в церковь через отверстие, где часть крыши провалилась несколько лет назад. Я подавил зевок, когда посмотрел на часы. Пятьдесят минут от этого момента до тех пор, пока солнце встанет на востоке. За это время они должны улечься и заснуть. Может быть, чуть быстрее, но дадим им немного времени. Некуда спешить.

Я потянулся и захрустел суставами. Я с большим удовольствием был бы сейчас дома в постели. Ночи предназначены для сна, а не для того, чтобы играть роль няньки для парочки глупых вампиров.

Да, Виржиния, это действительно вампиры. Хотя нечему удивляться. Странно, что вы не встречали ни одного. Сейчас их не так уж много вокруг. Фактически, они чертовски близки к вымирающему виду, – что и понятно, если принять во внимание тот уровень интеллекта, с которым я сталкивался среди них.

Возьмем, например, этого парня, Бродски. Он живет, простите, пребывает, рядом с городом, в котором живут несколько тысяч людей. Он мог бы посещать различных людей каждую ночь без опасения повториться, оставляя своим поставщикам продовольствия (я понимаю, что таково название их сейчас) немногим большее, чем слабую боль в горле, приступ временной анемии и парочку вскоре забываемых царапин на шее.

Но нет. Он испытывает симпатию к местной красотке – некоей Элайне Вильсон, экс-мажоретке. Приходит к ней много раз. Вскоре она впадает в привычную кому и превращается в вампира. Хорошо, я знаю, что я говорил, будто вокруг не так много вампиров, но лично я чувствую, что в мире их могло бы быть гораздо больше. Но с Бродски это не популяционный пресс, а только глупость и жадность. Никакой тонкости, никакого планирования. Одобряя прибавление новых членов к неумирающим, я опасаюсь его беспечности в проведении такой серьезной акции. Он оставляет след, который кто-нибудь может обнаружить; он также ухитряется сделать так много традиционных знаков и оставить так много примет, что даже в наше время разумный человек мог бы догадаться, что к чему.

Бедный старина Бродски – все еще живущий в своем средневековье и ведущий себя так, как будто он живет во время расцвета своей популяции. Очевидно, ему никогда не приходило в голову рассмотреть это математически. Он пьет кровь у некоторых людей, которые его чем-то привлекают, и они становятся вампирами. Если они чувствуют так же, как он и ведут себя так же, они продолжают и вовлекают несколько больше людей. И так далее. Это похоже на письма по цепочке. Через некоторое время все станут вампирами и не останется тех, у кого они берут кровь. И что? К счастью, у природы есть способы обращения с популяционными взрывами, даже на этом уровне. Однако внезапное ускорение пополнения в этот век масс-медиа может действительно повредить этой скрытой экосистеме.

Но хватит философии. Время войти и заняться делом.

Я взял мой пластиковый пакет и пошел прочь от сарая, тихо ругаясь, когда натыкался на стволы и получал хороший душ. Я прошел по полю к боковой двери старого здания. Оно было закрыто на ржавый замок, который я сорвал и забросил на кладбище.

Внутри я взгромоздился на прогибающиеся перила хора и открыл сумку. Я вытащил блокнот для набросков и карандаш, которые носил повсюду. Свет проникал через разбитое окно. То, на что он падал, было по больше части ерундой. Не особенно вдохновляющая сцена. Какой бы ни… Я начал зарисовывать ее. Всегда хорошо иметь хобби, которое может служить оправданием для странных поступков, как какой-нибудь ледокол…

Десять минут, загадал я. Самое большее.

Шестью минутами спустя я услышал их голоса. Они не были особенно громкими, но у меня исключительно острый слух. Здесь были трое из тех, кто должен был быть.

Они так же вошли через боковую дверь, крадучись, нервно озираясь и ничего не замечая. Сначала они даже не заметили меня, творящего произведение искусства там, где в прошлые годы детские голоса заполняли воскресные утра хвалой Богу.

Здесь был старый доктор Морган, из черной сумки которого торчали несколько деревянных кольев (готов держать пари, что молоток был там же – я думаю, что клятва Гиппократа не распространяется на неумирающих – primum, non nocere, и так далее); и отец О'Брайен, сжимающий свою Библию как щит, в одной руке, а в другой – распятие; и молодой Бен Келман (жених Элайны), с лопатой на плече и с сумкой, из которой доносился запах чеснока.

Я кашлянул, и все трое резко остановились и повернулись, налетев друг на друга.

– Привет, док, – сказал я. – Здравствуйте, отец. Бен…

– Вайн! – сказал доктор. – Что ты здесь делаешь?

– Наброски, – объяснил я. – Я сейчас занимаюсь старыми зданиями.

– Проклятье! – сказал Бен. – Простите меня, святой отец… Вы здесь за статьей для вашей чертовой газеты!

Я покачал головой.

– Действительно нет.

– Гас никогда не позволит вам напечатать что-нибудь об этом и вы это знаете.

– Честное слово, – сказал я. – Я здесь не за статьей. Но я знаю, зачем вы здесь, и вы правы – даже если я напишу ее, она никогда не появится на свет. Вы действительно верите в вампиров?

Док уставился на меня холодным взглядом.

– До сих пор не верили, – сказал он. – Но, сынок, если бы ты видел то, что видели мы, ты поверил бы.

Я кивнул и сложил свой блокнот.

– Ну ладно, – сказал я. – Я вам признаюсь. Я здесь, потому что я любопытен. Я хочу увидеть это своими глазами, но я не хочу идти вниз один. Возьмите меня с собой.

Они обменялись взглядами.

– Я не знаю… – сказал Бен.

– Это не для слабонервных, – сказал мне доктор.

– Я не знаю, как насчет того, чтобы еще кто-то участвовал в этом, – добавил Бен.

– А кто еще знает об этом? – спросил я.

– Только мы, – объяснил Бен. – Мы единственные, кто видел его в действии.

– Хороший репортер знает, как держать язык за зубами, – сказал я, – но он очень любопытен. Позвольте мне пойти с вами.

Бен пожал плечами, доктор кивнул. Спустя мгновение, отец О'Брайен кивнул тоже.

Я засунул мой блокнот и карандаш в сумку и слез с ограды.

Я проследовал за ними через церковь, через небольшой зал к открытой, прогнувшейся двери. Док включил фонарь и направил свет на шаткий пролет лестницы, ведущей вниз в темноту. Помедлив, он начал спускаться. Отец О'Брайен последовал за ним. Лестница скрипела и шаталась. Бен и я ждали, пока они не спустились.

Затем Бен засунул свой пакет с пахучим содержимым внутрь пиджака и вытащил из кармана фонарь. Он включил его и начал спускаться вниз. Я следовал прямо за ним.

Я остановился, когда мы достигли основания лестницы. В лучах их фонарей я увидел два гроба, помещенные на козлы, а также нечто на стене над большим из них.

– Отец, что это? – спросил я.

Кто-то услужливо навел луч света на это.

– Это похоже на веточку омелы, завязанную на фигуре маленького каменного оленя, – сказал он.

– Вероятно, имеет отношение к черной магии, – предположил я.

Он перекрестился, повернулся и снял ее.

– Вероятно, так, – сказал он, разрывая омелу и разбрасывая куски по комнате, разбивая фигуру и отбрасывая куски прочь. Я улыбнулся, теперь я вышел вперед.

– Давайте откроем это и посмотрим, – сказал доктор.

Я помог им. Когда гробы были открыты, я не слушал комментарии о бледности, сохранности, и окровавленных ртах. Бродски выглядел так же, как и всегда – темные волосы, тяжелые темные брови, изогнутые челюсти, небольшое брюшко. Девушка была прелестна.

Выше, чем я думал, с очень милой пульсацией у горла и почти синеватым оттенком кожи.

Отец О'Брайен открыл свою Библию и начал читать, держа фонарик над ней дрожащей рукой. Док поставил свою сумку на пол и что-то нащупывал внутри нее.

Бен отвернулся со слезами на глазах. Я дотянулся до него и бесшумно сдавил его шею, пока другие занимались своими делами.

Уложил его на пол и подошел к доктору.

– Что? – начал он и это было его последним словом.

Отец О'Брайен прекратил чтение. Он уставился на меня.

– Ты работаешь на НИХ? – вскричал он, бросив взгляд на гробы.

– Вряд ли, – ответил я, – но они мне нужны. Они кровь моей жизни.

– Я не понимаю…

– Каждый является добычей кого-нибудь, и мы делаем то, что мы должны делать. Такова экология. Простите, отец.

Я воспользовался лопатой Бена, чтобы похоронить всех троих под полом по направлению к задней части здания, – чеснок, колья и остальное. Затем я закрыл гробы и вытащил их вверх по лестнице.

Я проверил все вокруг, пока шел через поле и на обратной дороге, когда вел грузовик. Было еще сравнительно рано и вокруг никого не было.

Я погрузил их обоих в кузов и прикрыл тряпкой. В тридцати милях езды была еще одна разрушенная церковь, о которой я знал.

Позднее, когда я установил их невредимыми на их новом месте, я написал карандашом записку и вложил ее в руку Бродски:

«Дорогой Б., Пусть это будет Вам уроком. Вы должны прекратить действовать как Бела Лугоси. Вы теряете свой класс. Вы счастливчик, что проснетесь после всего, что было этой ночью. В будущем будьте более осмотрительны в своих действиях, или я могу уволить Вас. В конце концов, я здесь не для того, чтобы Вас обслуживать.

Преданный Вам В.

P.S. Омела и статуя больше не действуют. Почему Вы вдруг стали так суеверны?»

Я взглянул на свои часы, когда я покидал это место. Было одиннадцать пятьдесят. Немного позже я остановился на 7:11 и воспользовался телефоном.

– Привет, Кела, – сказал я, когда услышал ее голос. – Это я.

– Вердет, – сказала она. – Тебя долго не было.

– Я знаю. Я был занят.

– Чем?

– Ты знаешь, где находится старая церковь Апостолов рядом с шоссе?

– Конечно. Она есть в моем списке.

– Встречай меня там в двенадцать тридцать и я расскажу тебе о ней за ленчем.