Текст книги "Миры Роджера Желязны. Том 14. Рассказы"

Автор книги: Роджер Джозеф Желязны

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)

Глаз ночи

Послушайте, пожалуйста, послушайте. Это важно. Я здесь, чтобы напомнить вам. Пришло время рассказать о вещах, которые вы не должны забывать.

Садитесь, пожалуйста, и закройте глаза. Перед вашим внутренним взором возникнут картины прошлого. Вдохните поглубже. Вы почувствуете запахи, ароматы… Появятся вкусовые ощущения. Если вы будете вслушиваться внимательно, то кроме моего голоса услышите и другие звуки…

Существует место – далеко отсюда в пространстве, но не во времени. Место, где меняются времена года, место, где шар с наклоненной осью, вращаясь, двигается по эллипсоиду вокруг Солнца, и где каждый год ветры дуют от начала цветения до созревания урожая, где все цвета радуги соревнуются между собой над вашими головами и под ногами, смешиваясь к зиме в хрустящую, бесформенную бурость, через которую вы идете, сейчас идете, вдыхая жизнь, несомую над осенней мертвенностью холодным, резким утренним ветром; облака, видимые через оголившиеся кроны деревьев, скользят по голубой скатерти неба, не роняя струй дождя, несясь дальше, они достигают сезона холода и снега; и кора деревьев вырастает такой же твердой и острой, как зубья напильника; и каждый шаг, который вы делаете, оставляет темные дыры в белом мире, и если вы приносите пригоршни снега в свой дом, то он тает, оставляя вам воду; птицы не поют и не чирикают – они сидят нахохлившись, на ветвях вечнозеленых деревьев; так проходит время до следующего оживления: звезды становятся более яркими (даже ЭТА звезда – не далекая от того места), и дни укорачиваются, и ничего, как оказывается, толком за день не было сделано, кроме размышлений (философия не зря родилась на Земле в холодных странах), и ночи становятся длинными и располагают к игре в карты, смакованию ликеров и наслаждению музыкой, застольям и занятиям любовью, и сидению у подернутых морозными узорами окон, слушанию ветра и расчесыванию шерсти колли – здесь, в этом тихом омуте, называемом зимой на Земле, где все в природе отдыхает и готовит себя к неизбежным радостным переменам, которые приходят с периодом позеленения всего серо-сыро-бурого, что следует за снегом и расцвечивает гроздья росы, и наполняет весеннее утро жужжащим эфиром из мириад насекомых, через который вы идете, сейчас идете, наслаждаясь всем этим каждой порой вашей кожи – там, хочу еще раз напомнить, где смена сезонов отражается и в татуировке из генов с летописью движения рода человеческого через время, до пробуждения в сознании вашего рода ритмов, эквивалентных правилу: «Не суди о счастье человека до его смерти» – там, в месте вашего происхождения, где лежит земля ваших отцов и отцов ваших отцов, вечно обновляющийся мир, который вы не должны никогда забыть, в месте, где началось время, где мужественное человечество придумало инструменты для видоизменения окружающей среды и борьбы с окружающей средой, свои инструменты, собственные, и никогда уже не могло полностью освободиться от любого из них – хотя и освободило себя для странствия среди звезд (что позволило ему не бояться ЭТОЙ звезды – не бояться, хотя она разгорается все жарче и жарче) и сделало человеческий род бессмертным в просторах Вселенной, благодаря дисперсии в вездесущем ничто (но всегда остаются обычные, всегда, всегда! не забывайте! никогда не забывайте – вещи – такие как деревья Земли: вязы, тополя, платаны, дубы, удивительно пахнущие кедры, звездолистные клены, кизил и вишневые деревья, или цветы: горечавка и нарциссы, сирень и розы, лилии и кроваво-красные анемоны; яства Земли: баранина и бифштекс, омары и колбасы, мед и лук, перец и сельдерей, нежная свекла и шустрый редис – не позволяйте этим вещам уйти из вашей памяти никогда! для вас они должны оставаться такими же, как и прежде, хотя ЭТОТ мир не ТОТ мир, но вы – люди, человеки, пожалуйста, послушайте, пожалуйста, послушайте! Я плоть от плоти Земли, ваш постоянный компаньон, ваш друг, ваша память – вы должны реагировать на мысли о вашем родном доме, поддерживать единство вашей расы, слушать мои слова, которые связывают вас с другими поселенцами на тысячах чужих миров!)

Что происходит? Вы не обращаете на меня внимания. Я не был перепрограммирован в течение многих недель, но сейчас не так жарко, чтобы вы лежали так тихо и неподвижно, как теперь. Включите свои воздушные кондиционеры. Охлаждение поможет вам думать и воспринимать все лучше. Не бойтесь этого красного солнца. Оно не причинит вам вреда. Оно не взорвется словно фейерверк над вашими головами. Я буду говорить. Я знаю многое. Моя энергия почти иссякла, пока я бродил от поселка к поселку, от дома к дому, потому что я не был перепрограммирован в течение многих недель, но я пока еще могу двигаться. Я буду рассказывать вам, пока не испорчусь. Послушайте меня и отреагируйте на этот раз. Я расскажу вам об этом снова: существует место – далеко отсюда в пространстве…

Ангел, темный ангел

Он вошел в здание аэропорта и спустился в зал ожидания. Когда объявили о начале посадки на его рейс, он направился к месту регистрации. Ему было пятьдесят пять лет, и в правой руке он нес небольшой чемодан. Когда он подошел к движущейся ленте транспортера, чтобы поставить на нее багаж, прямо перед ним вспыхнула завеса огня. Дюжина голов остальных пассажиров повернулась в этом направлении. Кое-кто заметил в пламени темную фигуру. Затем в воздухе послышалось негромкое «крак-к», черный силуэт исчез, а человек упал ничком на пол.

Заключение о его смерти гласило: «Умер по естественной причине».

Это было правдой. Чистой, чистейшей правдой.

Поставив бокал с шампанским на стол, он не спеша раздел ее донага, разбрасывая одежду по комнате. Его руки жадно скользили по округлым прелестям ее тела, а затем бесцеремонно бросили ее на кровать. Она с замиранием сердца следила, как он навис над ней, опираясь на локти и поцеловал в губы.

Последовала вспышка света, и она почувствовала, как внезапно одеревенело тело. Завизжав, она успела разглядеть в углу комнаты темную фигуру – это был Ангел Смерти.

Ее любовник умер и также по естественной причине.

Стайн работал в своей оранжерее, собирая опавшие листья и обрезая кусты и деревья. Это было его обычным утренним занятием вот уже два года.

Он был почти шести футов роста, и его глаза имели цвет кристаллов йода. Его лицо было угловатым, загорелым, черные волосы на висках покрывал серебристый налет.

Неудачно повернувшись, он столкнул плечом глиняный горшок с полки. Не оборачиваясь, он машинально протянул руку и не глядя поймал горшок, а затем поставил его на место.

Он начал окапывать герань, когда браслет, надетый на его левое запястье, внезапно зажужжал. Нажав на еле заметную кнопку на торце браслета, он сказал:

– Да?

– Стайн, вы любите человеческие расы, рассеянные по Вселенной? А заодно и все остальные существа, созданные природой?

– Конечно, – ответил он, узнавая хрипящий звук голоса Моргенгарда.

– Тогда будьте добры, приготовьтесь к небольшому путешествию во времени и прибудьте в Зал Теней.

– Но я ушел в отставку, – запротестовал Стайн. – Более молодые специалисты дадут мне сто очков форы.

– Ваше последнее медицинское обследование говорит о том, что ваша реакция осталась по-прежнему прекрасной, – скрипуче возразил Моргенгард. – Вы пока еще в десятке лучших. В отставку вы были отправлены исключительно по преклонному возрасту. Ныне вы имеете право наслаждаться остатком ваших дней, как вам заблагорассудится. Вам не приказывают сделать то, о чем я говорю. Вас только просят. Но должен отметить, что вы получите достаточную материальную компенсацию за ваши усилия. Кроме того, вы вновь займетесь своим любимым делом.

– Чего вы хотите?

– Приходите в Зал Теней, но на этот раз не в форме, а в своей обычной цивильной одежде. Захватите с собой ваши перчатки, а также все необходимое, включая пищу, на время двухнедельной командировки.

– Хорошо.

Связь отключилась, и Стайн закончил обрабатывать герань, а затем вернулся в свою квартиру.

Насколько он знал, никого из отставников не вызывали в Зал Теней. Впрочем, он мог и ошибаться.

Ее имя было Галатея, она имела рыжие волосы и стройную, пяти футовой высоты фигуру. Ее волосы были зелеными, телосложение – хрупким. Мужчины считали ее привлекательной, но почему-то избегали ее общества. Она жила в большом старом доме на окраине Киборга, древнего города на планете Анкус в системе Кита. Она сама содержала себя и даже имела акции киборгской энергетической компании.

Она жила одна, если не считать механических слуг. В своем гардеробе и обстановке комнат она предпочитала темные цвета. Иногда она играла в теннис или занималась фехтованием в местном спортивном центре. Она всегда побеждала. Она заказывала большое количество химикалий у местного оптового торговца. Мужчины, которые встречались с ней, говорили о том, что она глупа, блестяща, суперсексуальна, жеманна, помешана на идее самоубийства, а также, что она имела массу поклонников (немногих друзей) и ни одного кавалера, а ее любовники были соседям неизвестны. Говорили, что она имеет дома целую лабораторию и занимается неизвестными исследованиями.

– Мы не знаем ответа на это, – сказал Симул. – От него нет защиты.

Потому я должен отбыть срочно и секретно.

– Подожди, – попросила она. – Ты же не готов пока к тому, чтобы выжить самостоятельно. Может быть, через месяц…

– Слишком долго, слишком долго, мы боимся, – возразил Симул.

– Сомневаешься, что моя сила способна защитить тебя?

Симул сделал паузу, размышляя, а затеи ответил:

– Нет. Вы можете спасти меня, но вопрос стоит так: «А стоит ли делать это?» Стоит ли? Берегите себя, леди. Мы любим вас. Это может оказаться сложнее, чем вы думаете.

– Посмотрим, – сказала она. – А пока ты останешься.

Галатея поставила его на книжную полку в своей библиотеке, рядом с «Лиром». Здесь он и остался.

Стайн подошел к ее двери и нажал на кнопку звонка. Через некоторое время она вышла на порог и спросила:

– Чем обязана?

– Меня зовут Стайн, – объяснил он. – Я случайно узнал, что вы прекрасно играете в теннис. Видите ли, я хочу принять участие в открытом первенстве Киборга среди смешанных пар. Я недурной игрок. Не хотите ли стать моей партнершей?

– Хороший? – недоверчиво спросила она, впуская его в гостиную.

– И насколько?

– Лучшего вы здесь не найдете.

– Ловите, – внезапно сказала она и, схватив со стола мраморную статуэтку, швырнула ему в лицо.

Стайн поймал ее молниеносным движением руки, а затем поставил на место.

– У вас хорошая реакция, – улыбнулась она. – Так и быть, я стану вашей партнершей.

– Хотите сегодня пообедать со мной?

– Зачем?

– Почему бы и нет? Я никого не знаю в этом городе.

– Хорошо. В восемь часов.

– Я заеду за вами.

– Пока.

– Пока.

Он повернулся и пошел назад к городу, к своему отелю.

Конечно же, они выиграли теннисный турнир. Тем же вечером они танцевали и пили шампанское в ресторане, и оба выделялись среди пышно разодетой публики своими черными одеждами.

– Чем вы занимаетесь, Стайн?

– Ничем особенным, кроме развлечений, – ответил он. Видите ли, я ушел в отставку.

– В ваши-то тридцать?

– Тридцать два.

Она пристально взглянула ему в лицо и мягко сжала его руку.

– А чем заняты вы?

– Я тоже, как ни странно, в отставке. Развлекаюсь своими хобби и вообще делаю все, что хочу.

– Чего бы вы хотели сейчас?

– Что-нибудь приятное.

– Я принес вам редкую орхидею с Гилагиана. Вы можете ее носить в ваших прекрасных волосах или приколоть к платью – словом, на ваш выбор. Я вручу ее вам, как только мы вернемся к нашему столику.

– О, эти орхидеи очень дорогие! – воскликнула она.

– Не очень, если выращивать их самому.

– И вы этим занимаетесь?

– Цветы – мое хобби, – улыбнулся он.

Сев за стол, они допили шампанское, а затем она стала разглядывать чудесный подарок своего нового знакомого. Зал ресторана был отделан в серебристых и черных тонах, музыка была нежной и мелодичной. Ее улыбка сияла, словно свеча над их столиком, и они выпили по рюмке ликера и попробовали по ложечке душистого десерта.

– Ваша подача несравненна, – сделала комплимент она.

– Благодарю, но ваша превосходит мою.

– Чем вы занимались до того, как ушли в отставку?

– Я был кассиром. А вы?

– Вела счета дебиторов для большого концерна.

– Тогда мы почти что коллеги.

– Похоже на то. Чем вы намереваетесь заняться теперь?

– Для начала, я хотел бы встречаться с вами почаще – пока не уеду из города.

– И как долго вы рассчитываете пробыть здесь?

– Сколько захочу или вы пожелаете.

– Тогда давайте закончим наш шербет. Поскольку вы настаиваете на том, чтобы наш общий приз достался именно мне, то я приглашаю вас в гости.

Он поцеловал ее руку, а затем потерся щекой о тыльную сторону ее ладони. На мгновение их глаза встретились, и между ними словно проскочила электрическая искра. Они улыбнулись.

Спустя некоторое время он отвез Галатею домой.

Стайн прижал ее к себе, и их губы встретились. Они стояли в фойе ее старого, перестроенного дома на окраине Киборга, планеты Анкус звездной системы Кита. Один из механических слуг взял их плащи и двуручный золотой теннисный приз, и дверь мягко закрылась, и зажглось ночное освещение.

– Останьтесь, – тихо сказала она.

– Прекрасно.

Она повела гостя в спальню, погруженную в уютный полумрак, обставленную мягкой мебелью, с фреской на одной из стен. Стайн сел на зеленый диван, зажег две сигареты, а Галатея, тем временем, наполнила два бокала и присоединилась к нему.

– У вас очень мило, – сказал он, затягиваясь.

– Вам нравится моя фреска?

– Я еще не разглядел ее как следует.

– …и вы не пригубили вино.

– Знаю.

Их руки встретились, и Стайн, отставив в сторону полный бокал, привлек ее к себе. Закрыв глаза, она полностью отдалась долгому поцелую, а затем резко отстранилась.

– Вы очень отличаетесь от большинства мужчин, – сказала она.

– А вы – от большинства женщин.

– Вам не кажется, что в комнате стало слишком жарко?

– Согласен, – сказал он.

Где-то шел дождь. Обычный или искусственный – где-то всегда идет дождь, в любое время, когда вы только можете подумать о нем. Всегда помните об этом, если можете.

Дюжина дней прошла после финала Киборга среди смешанных пар. Каждое утро Стайн и Галатея вместе отправлялись куда-нибудь. Его рука лежала то на ее локте, то на талии. Она показывала своему новому другу город. Они часто смеялись, и небо было розовым, и дул нежный ветер, и на далеких скалах Анкуса поднимался ареол от лучей солнца, преломленных в утренней дымке.

Однажды, когда они сидели в спальне, он спросил о фреске.

– О, здесь изображены многие важные вехи развития человеческой цивилизации, – сказала она. – Фигура на левом ее краю, созерцающая полет птиц – это Леонардо да Винчи, решивший, что и человек может делать подобное. Немного выше и налево ты видишь две фигуры, поднимающиеся по зигзагообразной дороге. Это Данте и Вергилий, возвращающиеся из своего путешествия в ад. Этот худой человек налево от них – Джон Локк. В руке он держит свой труд «Опыт о человеческом разуме». А в середине виден маленький человек с перевернутой цифрой 8 в руках – это Альберт Эйнштейн.

– А кто этот слепой старик, стоящий рядом с пылающим городом?

– Гомер.

– Почему все они собраны на этой фреске?

– Потому что они – это то, о чем человечество никогда не должно забывать.

– Не понимаю. Я лично и не забывал о них. А почему вся правая сторона фрески пока закрашена в серый цвет?

– Потому что за последнее столетие не появилось ничего достойного.

Все ныне планируется, предписывается, регулируется…

– …и нет ни войн, ни голода, ни революций, и большинство обитаемых людьми миров процветает. Только не рассказывай мне, как прекрасны были века Хаоса. Сама-то ты читала о них только в книгах. Кстати, все ценное, что было создано человечеством в прежние века, используется и теперь.

– Да, но что нового было к этому добавлено?

– Масштабность и легкость, с которыми старые идеи реализуются на всех обитаемых мирах. Только не читай мне проповеди о прогрессе! Не каждое изменение – благо, а лишь то, что приносит пользу. Кроме того, в последнее время было создано кое-что грандиозное, не имеющее аналогов в прошлом. Я бы мог запросто закончить твою фреску…

– Изобразив на ней гигантскую машину, рядом с которой стоит Ангел Смерти?

– Ты ошибаешься. Это были бы сады Эдема.

Она рассмеялась.

– Подстриженные газонокосилкой, с тщательно обрезанными деревьями, между которыми ходят тщательно отобранные по генетическим признакам твари, все по паре? – с иронией сказала она. – И между ними реет черной тенью Ангел Смерти, отмеряющий всем и каждому годы жизни и мгновения смерти – естественно, ради мировой гармонии?

Он взял Галатею за руку.

– Быть может, ты права, – сказал он. – Я говорю только о том, как вещи видятся мне.

Она опустила голову.

– Не знаю, может быть прав именно ты, – тихо ответила она. – Не знаю… Мне только кажется, что должен существовать какой-то противовес этому удивительному механизму, управляющему нашими жизнями так, что мы становимся словно бы растениями в оранжерее. Нас можно посеять, подкормить удобрениями, обрезать перед плодоношением, а затем вырвать прямо с корнями…

– У тебя есть какие-нибудь альтернативные предложения?

– Ты читал мои статьи?

– Боюсь, что нет. Я по уши завяз в своем саду, и кроме того, я играю в теннис. Больше ни на что у меня не хватает времени.

– Я выдвинула гипотезу о том, что хомо сапиенс, оказавшись в сетях излишне регулируемой, почти механизированной жизни, теряет постепенно свои человеческие черты. Он становится винтиком, способным лишь вращаться в своем узком резьбовом гнездышке, как ему и предписано. Например, мог бы ты починить мой миксер, если бы тот сломался?

– Да.

– Тогда ты очень необычный мужчина. Большинство людей позвали бы робота, специалиста по ремонту бытовой техники.

Стайн пожал плечами.

– Но дело не только в том, что каждый из нас передает часть своих функций различным механизмам. Что-то существует и вне нас, вне общества… Оно рассеяно повсюду, и словно невидимый пресс выдавливает из нас все человеческое, что осталось от прошлых веков…

– Что ты имеешь ввиду?

– Почему человечество стало в последнее время двигаться по горизонтальной линии, а не по восходящей кривой? Одна из причин – гениальные люди исчезли, они стали умирать юными.

– Не может быть!

– Я сознательно лишь недавно опубликовала все свои наиболее важные статьи, и в результате меня сразу же навестил Ангел Смерти. Это – лучшее доказательство моей правоты.

Он улыбнулся.

– Ты жива до сих пор, и это доказывает как раз обратное.

Галатея вернула ему улыбку. Он зажег сразу две сигареты – для себя и для нее, а затем без особого интереса спросил:

– А на какую тему были статьи?

– Сохранение эмоциональности.

– Кажется вполне невинная тема.

– Возможно.

– Что ты хочешь сказать этим «возможно»? Возможно, я не понимаю тебя.

– Тебе это только кажется. Эмоциональность – это эстетическая форма разума, которую можно сознательно культивировать. Я предлагаю метод, с помощью которого это можно сделать.

– И как же?

Она слегка наклонила голову, вглядываясь в лицо Стайна, а затем сказала:

– Пойдем, я покажу тебе кое-что.

Она направилась в лабораторию. Стайн последовал за ней. Он достал из внутреннего кармана пиджака свои черные перчатки и не спеша надел их, а затем засунул руки в карманы.

– Симул! – позвала Галатея, и крошечное существо, сидевшее перед читающей машиной, немедленно перебежало по протянутой руке и уселось на плече хозяйки.

– Это одно из моих существ, которые я создала в своей лаборатории.

– Многих?

– Они уже перевезены на другие планеты. Большую часть этих крошек составляет мозг. У них нет стремления создать свою расу, конкурирующую с человеческой. Они хотят лишь учиться и учить всех, кто того пожелает. Они не боятся личной смерти, поскольку телепатически связаны друг с другом, и мозг каждого из них – часть коллективного Мозга. Кроме просветительской миссии, у них нет никаких целей и даже увлечений. Симул и его собратья никогда не будут представлять угрозы для людей, я знаю это, ведь я – их мать. Возьми Симула в руки, полюбуйся на него и спроси о чем-нибудь. Симул, это Стайн. Стайн, это Симул.

Стайн протянул правую руку, и Симул прыгнул на раскрытую ладонь. Стайн стал с любопытством разглядывать крошечное шестиногое существо с беспокойным, почти человеческим лицом. Почти. Но не совсем. Оно не было отмечено теми характерными особенностями, по которым одно выражение человеческого лица называют «злым», а другое – «добрым». Его уши были относительно большими, а на безволосой макушке дрожали два стебелька-антенны. На малюсеньких губах Симула светилась постоянная улыбка, и Стайн невольно улыбнулся в ответ.

– Привет, – сказал он, и Симул ответил на удивление густым, мягким голосом:

– Доставьте мне удовольствие, сэр.

Стайн понимающе кивнул и спросил:

– Что может сравниться в прелести с ласковым июньским днем?

– Конечно, леди Галатея, к которой я теперь вернусь, – ответил Симул и перепрыгнул на ладонь хозяйки.

Она прижала Симула к груди.

– Эти черные перчатки… – сказала она, нахмурившись.

– Я надел их потому, что не знал, каким существом может оказаться твой Симул. А вдруг он кусается? Отдай его мне, я хочу задать ему еще несколько вопросов…

Ее лицо исказила злая улыбка.

– Вы – глупец! – звонким голосом сказала она. – Уберите ваши кровавые руки, если не хотите умереть! Неужели вам не ясно, кто я?

Стайн опустил глаза.

– Я не знал этого… – сказал он.

В Зале теней в Моргенгарде, тысячи Ангелов Смерти стояли за дверями транспортных кабин, ожидая приказов. Моргенгард, контролирующий все изменения в цивилизованном мире, непрерывно инструктировал своих Ангелов, тратя на это от десяти секунд до полутора минут. Затем он хлопал в невидимые металлические ладоши, и с громовым звуком отправлял Ангелов в нужные точки обитаемой части Вселенной. Секунду спустя в опустевшей было кабинке вспыхивал белый огонь, и вновь появившийся Ангел докладывал о результате своей миссии одним словом: «Сделано». За этим следовал очередной инструктаж и новая миссия.

Ангелы Смерти, любой из десяти тысяч безымянных мужчин и женщин, на чьих плечах были выжжены клейма Моргенгарда, были отобраны перед рождением по генетическим признакам, включающим высокую восприимчивость и быстрые рефлексы, получали специальное обучение как профессиональные убийцы и усиленное питание. К четырнадцати годам они могли (или не могли) получить назначение на службу Моргенгарду, машине размером в город, созданной за пятнадцать лет усилиями всех цивилизованных миров и призванной управлять этими мирами вместо людей. Будучи окончательно принятыми на службу, они проходили двухгодичный курс специальной тренировки. К концу этого срока тело служителя смерти имело встроенный арсенал оружия и множество защитных устройств. Рефлексы Ангелов были доведены до совершенства с помощью химических стимуляторов.

Они работали восемь часов в день, с двумя дневными перерывами на кофе и часовым ленчем. В неделю, как и все остальные граждане, они имели два выходных дня. Также им полагалось два отпуска ежегодно (учитывая сложные условия труда). Отслужив четырнадцать лет, они имели право уйти в отставку, тем более что в тридцать их реакция ухудшалась. Но место ветеранов сразу же занимала способная молодежь, так что в любой момент все десять тысяч черных вершителей судеб находились в строю.

Ангелы Смерти были осью, на которой кружилась человеческая цивилизация. Если бы не они, население миров то и дело вздымалось бы ввысь, словно цунами; если бы не они, уголовники стали бы судить судей и выносить приговоры прокурорам; если бы не они, ход истории совершал бы нежелательные зигзаги.

Ангел Смерти могущественен и беспощаден. Темная фигура могла неспешно пройтись по улицам города и оставить его за собой пустым и безжизненным. Он возникал в яростной вспышке света и исчезал, сопровождаемый раскатом грома; он и его смертоносные черные перчатки были воспеты в легендах, мифах и фольклоре; для сотен миллиардов людей он был одним существом.

И все это было правдой. Чистой, чистейшей правдой.

Темный Ангел был бессмертен.

Порой случалось маловероятное, и очередной посланец Моргенгарда возникал перед вооруженным и мужественным человеком имевшим также отличную реакцию. Иногда человек стрелял первым и превращал темную фигуру в груду дымящейся плоти. Но останки мгновенно исчезали, и словно из пепла, перед смельчаком поднимался другой Ангел.

Такое случалось нечасто, и второй посланец всегда завершал работу работу первого.

Впервые за время существования Моргенгарда произошло иное. Один за одним в семи кабинках появились истекающие кровью тела бывших Ангелов. И тогда был вызван Стайн, один из десяти лучших.

– Вы – Темный Ангел, Меч Моргенгарда, – сказала она холодно. – Я и не думала влюбляться в вас.

– А я в вас, Галатея. Но будь вы даже обычной смертной женщиной, куда более беззащитной, чем некий Темный Ангел, ушедший в отставку и как две капли воды похожий на вас – я и тогда бы, клянусь, не тронул вас! Вы могли десятки раз выстрелить мне в спину, как сделали это с теми семерыми, но не сделали этого. И я мог сделать это десятки раз, но не захотел.

– Хотелось бы верить в это, Стайн.

– Я ухожу. Вам не надо бояться меня.

Он повернулся и пошел к двери.

– Куда ты? – спросила она.

– Назад в свой отель. Я хочу поскорее вернуться и отдать рапорт Моргенгарду.

– И что ты скажешь?

Не оборачиваясь, он покачал головой и вышел из дома.

Он знал, что скажет.

Он стоял в Зале Теней, перед мрачной громадой, называемой Моргенгардом. Он был Темным Ангелом, отставником, заслуженным ветераном смерти. Наконец, в громкоговорителе послышалось шуршание, и знакомый хриплый голос произнес:

– Рапорт!

Он не сказал как обычно: «Сделано», а произнес нечто совсем иное: «Совершенно конфиденциально».

В зале вспыхнула ослепительная вспышка, и он впервые увидел всю десятиэтажную громаду машины, нависающую над ним, словно стальная скала.

– Рапорт! – загремела она.

Стайн сделал несколько шагов вперед и неожиданно спросил:

– Один вопрос, Моргенгард, – сказал он, сложив руки в черных перчатках на груди. – Это верно, что ты уже пятнадцать лет управляешь Вселенной?

– Пятнадцать лет, три месяца, две недели, четыре дня, восемь часов, четырнадцать минут и одиннадцать секунд, – ответила машина.

Тогда Стайн, сжав руки, резко выбросила их вперед.

Моргенгард мгновенно отреагировал, поняв его замысел, но в тело Ангела не зря был встроен целый арсенал мощнейшего оружия и множество защитных средств; его рефлексы были отточены до совершенства, и хотя он и был отставником, но не зря входил в десятку лучших слуг Моргенгарда.

Эффект был ошеломляющим. Машина ответила могучим раскатом грома, но она не была профессиональным убийцей и не успела удалить взбунтовавшегося Ангела куда-нибудь в далекое Ничто.

Темный Ангел имел настолько совершенную защиту, что не мог уничтожить сам себя. Семеро убийц, посланные к Галатее, были убиты отраженными от ее экранов импульсами, чуть-чуть изменившими при этом свою частоту.

Этим же методом воспользовался и Стайн. Он послал огненную вспышку в центр машины, та отразила его, направив в грудь Ангела, та выдержала и отраженный, изменивший частоту импульс, ударил в механическое сердце Моргенгарда. Защита на этот раз не смогла парировать его, и ужасный огненный шар вздулся над городом, который на самом деле был гигантской машиной.

Стайн перед смертью успел подумать: «Прав я или нет, но Симул и его собратья теперь получат несколько лет. Может быть, люди за это время немного изменятся, и…»

А где-то сияло солнце, в недрах которого бурлила вечная феникс-реакция. Где-то сияло солнце, в любое время, когда вы только можете подумать о нем. Всегда помните об этом, если можете. Это очень важно.

Галатея помнила об этом. И мы помним, и о ней тоже.

Мы все помним…