Текст книги "Теодосия и жезл Осириса"

Автор книги: Робин Лафевер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Робин Лафевер
Теодосия и жезл Осириса

Всем гадким утятам.

Помните, что «гадкий утенок» —

это одно из названий лебедя.

А поскольку в этой книге много говорится о мамах, мне показалось справедливым посвятить ее моей маме, Дикси Янг, которая держала у себя волков (а может быть, это были шакалы!) задолго до того, как об этом была написана книга, и всегда умела сама найти выход из любой чащи.

Несмотря ни на что, ее дверь всегда оставалась открытой для всех.

Мне остается лишь пожалеть о том, что я слишком поздно узнала, как трудно это сделать.

Глава первая
Большой прием

Кружева на моем праздничном платье были ужасно кусачими. Не понимаю, почему люди, которые изобрели автомобили и другие машины, до сих пор не смогли придумать кружева, которые не кусаются. Хотя мою маму проблема кружев не беспокоит, нужно будет внимательно посмотреть на то, как реагируют на них другие леди, которые придут на прием сегодня вечером.

– Ты на удивление тихо ведешь себя, Теодосия, – заметил папа, прерывая мои размышления.

– На удивление тихо? – интересно, что он хочет этим сказать?

– Я думал, ты будешь без умолку трещать о приеме у лорда Чадли.

Сегодня мой первый выход на профессиональную сцену. И я собралась насладиться каждой секундой этого события. Я стану первой одиннадцатилетней девочкой, допущенной в этот замкнутый мир. А вдруг меня попросят сказать речь? Здорово будет, верно? Я выйду вперед, и все уставятся на меня – хранители музеев, и лорды, и сэры, и прочие известные люди – а затем я должна буду… что-то им сказать. Э, нет, пожалуй, это не такая уж заманчивая идея – выступить с речью.

– Она, скорее всего, очень нервничает, Алистер, – сказала мама, кладя на папину руку свою обтянутую перчаткой ладонь. – Каково такой маленькой девочке оказаться среди стольких высоких чиновников и других важных людей? Я бы тоже лишилась дара речи на ее месте.

Да. Я действительно чувствовала себя довольно неловко. И действительно нервничала больше обычного. Экипаж завернул за угол, и у меня похолодело все внутри.

Мы приехали к дому лорда Чадли на Мейфейр, огромному особняку из красного кирпича с белыми колоннами и зеркальными окнами. У дверей нас встретил дворецкий, который приветствовал, назвав папу по имени. Затем мы прошли внутрь и оказались среди огромной толпы одетых в вечерние платья женщин и мужчин во фраках. Полы в особняке были мраморными, холл украшали греческие колонны. Вообще холл в доме лорда Чадли очень смахивал на музей – здесь были греческие урны, бюст Юлия Цезаря и большой красочный герб. Неожиданно я даже обрадовалась своим кружевам – без них я здесь чувствовала бы себя раздетой догола.

Я вложила свои пальцы в мамину ладонь и прошептала.

– У лорда Чадли дом даже роскошнее, чем у бабушки.

– Смотри, как бы она тебя не услышала, – сказал папа.

– Как она может меня услышать? – хмыкнула я. – Она сейчас далеко отсюда.

Заметив выражение на папином лице, я нерешительно уточнила.

– Разве не так?

– Боюсь, что нет, – по тону папы я догадалась, что он не слишком этому рад. – Она принадлежит к тому же кругу, что и лорд Чадли.

Это была новость, грозившая испортить мне весь вечер. Может, кто-то подумает, что я преувеличиваю, но это лишь означает, что он не знаком с моей бабушкой.

Я принялась шарить глазами по толпе, высматривая бабушку. Если я сумею заметить ее первой, мне будет легче избежать встречи с ней.

«На самом деле не нужно бояться», – твердила я себе, когда мы втроем входили в огромный бальный зал. Я старалась делать все, чтобы никому не бросаться в глаза, и вообще вела себя как паинька. Сегодня даже бабушка, пожалуй, не нашла бы к чему придраться.

Она всегда настаивает на том, что детей в целом, и меня в частности, должно быть как можно меньше видно и еще меньше слышно. Одного того, что я вообще оказалась здесь, ей вполне будет достаточно, чтобы почувствовать себя до глубины души оскорбленной.

В зале негромко играла музыка, но никто не танцевал – все стояли, разговаривали и пили шампанское. Мы шли сквозь толпу гостей до тех пор, пока папа не увидел среди них смутно знакомого мне человека и не повел нас с мамой к нему.

Когда мы подошли к этому джентльмену, он наклонился вперед, дружески похлопал папу по спине и сказал:

– Давненько мы не виделись с вами, Трокмортон. И наконец-то вы решились привести с собой вашу красавицу жену.

Мама протянула свою руку, но вместо того чтобы пожать ее, тот мужчина поднес ее к своим губам и поцеловал – представляете? «Только бы он со мной такого не сделал», – мелькнуло у меня в голове. Нет, ничего подобного этот джентльмен делать не стал. Он вообще не замечал меня до тех пор, пока папа не кашлянул и не сказал, положив мне на плечо свою руку.

– А это моя дочь Теодосия, лорд Чадли. Мы с вами о ней говорили.

– Ах, да! – воскликнул лорд Чадли и слегка наклонился, чтобы лучше рассмотреть меня. – Наш новый маленький археолог. Решила пойти по стопам своей матери, девочка? Это хорошо.

Он протянул руку и погладил меня по голове. Как собачку или кошку. Простите, конечно, но, по-моему, в хорошем обществе не принято гладить людей по голове, как собак!

Папа сильнее сжал свою руку у меня на плече – это было молчаливое предупреждение держать язык за зубами. Ладно.

– Скажите, – произнес папа вслух, обращаясь к лорду Чадли, – правду говорят, что вы сами привезли из той гробницы какой-то артефакт?

Чадли самодовольно улыбнулся и ответил.

– Это правда. После того как вы в такой спешке уехали назад домой, мне пришлось самому поспешить в Фивы, чтобы обеспечить охрану места раскопок.

– Да, вы уже говорили об этом, – папа слегка поморщился, чуть слышно добавил себе под нос: «Уже три раза», а затем, уже громче, продолжил: – Мне ужасно жаль, что мы доставили вам столько хлопот. Если бы мой сын не заболел так тяжело…

– Оставьте! Это даже приятно – вырваться порой на раскопки, самому почувствовать все то, что чувствуете вы, археологи, – тут Чадли толкнул папу локтем в бок. – К тому же мне удалось и самому кое-что найти на этом месте. Между прочим, этот артефакт стоял там прямо на виду – не понимаю, как вы его не заметили и не отправили в Британию вместе со своим багажом. – Чадли раздул грудь и торжествующим тоном закончил, слегка покачиваясь вперед и назад на своих каблуках. – Эта находка – мумия, и мы собираемся сегодня разбинтовать ее.

Он собирается разбинтовать мумию! Что за чудовищная мысль? Неужели Чадли не понимает, что мумификация – это священный и тайный обряд древних египтян? Что разбинтовать мумию – это все равно что при всех раздеть мертвое тело своего деда?

– Сэр, – начала я, но папа еще крепче сдавил мне плечо. Если так дело пойдет и дальше, я вернусь домой в синяках.

– Очень интересно, сэр, – сказал папа. – С нетерпением будем ждать, когда увидим это.

– Отлично, отлично. Надеюсь, очень скоро увидите, – кивнул Чадли. Папа извинился, поклонился, взял под локоть маму, меня и повел нас дальше.

– Я думала, что разбинтовывания мумий закончились еще при королеве Виктории, – пробормотала себе под нос мама.

Улучив момент, когда нас никто не мог слышать, я повернулась к папе и спросила:

– Почему ты ничего не сказал? Это же надругательство над покойником, разве не так?

– Да, думаю, что это так, Теодосия, – ответил папа. – Но я, как ты знаешь, не отвечаю за каждую привезенную из Египта мумию. А между тем лорд Чадли – член совета директоров нашего музея, и я не хочу портить с ним отношения, а они испортятся, если я скажу все, что думаю о разворачивании его новой мумии.

Я повернулась к маме.

– О, нет, – сказала она. – И не смотри на меня. У меня положение тоже очень сложное. Знаешь, как трудно женщине-археологу отстаивать свое место среди археологов-мужчин? Я просто не имею права показаться кому-либо сентиментальной или слишком впечатлительной. Мне приходится быть стойким оловянным солдатиком.

Ну что ж, попытка не удалась, но я хотя бы попробовала ее сделать.

– А где, как ты полагаешь, Чадли нашел эту мумию? – спросила я. – Я там не видела ни одной, ни в гробнице, ни в боковой камере. А ты, папа?

– Я тоже не видел. Но, повторю еще раз, мы слишком были заняты тем, чтобы достать тебя из того колодца и переправить в безопасное место. Скорее бы закончился этот чертов прием… Ой!

– Впереди еще танцы и угощение, – напомнила мама, убирая свой локоть от папиных ребер.

Честно говоря, я мечтала провести сегодня восхитительный вечер со своими родителями. А еще надеялась, что мое красивое модное платье и то, что присутствую на таком блестящем приеме, заставит родителей увидеть меня в ином свете.

Или хотя бы вообще просто увидеть, а не смотреть поверх меня на других взрослых. Увы!

Прикинувшись, что не слышу их, я приподнялась на цыпочки, пытаясь рассмотреть мумию. Мне никак не верилось, что я могла не заметить стоящую на виду мумию, даже убегая от преследования Змей Хаоса.

Нет, увидеть мумию мне не удалось, слишком много вокруг было взрослых, и все – выше меня ростом. Слегка повернув голову в сторону, я наткнулась глазами на пожилого мужчину, который изучал меня сквозь свой монокль так, словно я была наколотой на иголку букашкой. Рядом с мужчиной стояла очень полная женщина в горчичного цвета платье с оборками и тоже рассматривала меня, подняв к переносице свой лорнет. Честное слово, можно подумать, что им никогда до этого не доводилось видеть одиннадцатилетнюю девочку!

– Я полагаю, нужно пойти засвидетельствовать наше почтение маме, – произнес папа, причем с таким энтузиазмом, будто речь шла о том, чтобы бухнуться вниз головой с моста в Темзу.

По правде сказать, желания видеть бабушку у меня было не больше, чем у папы. На мое счастье, появилась возможность хотя бы отсрочить эту трогательную встречу – толпа слегка раздалась, и я заметила в ней знакомое лицо. Даже два лица.

– О, посмотри, папа! Это же лорд Сноуторп!

Хотя не могу сказать, что лорд Сноуторп был мне хоть чуточку приятен, но он стоял рядом с человеком, которого я очень, очень рада была видеть – с лордом Вигмером. Правда, свое знакомство с Вигмером мне приходилось скрывать, потому что он возглавлял Братство избранных хранителей – тайное общество, взявшее под свое наблюдение все священные объекты и артефакты в стране. Это была трудная работа, потому что Британия была буквально запружена заколдованными и про́клятыми предметами. Братство было тем щитом, который защищал нашу страну от воздействия черной магии и древних проклятий. Я тоже была теперь почетным членом этого тайного Братства. Я махнула Сноуторпу и Вигмеру рукой.

– Но, Тео, – прошипел папа. – Я вовсе не желаю разговаривать с этим…

– Трокмортон! – громко воскликнул лорд Сноуторп.

– Пропади оно все пропадом. Ну, смотри, что ты наделала.

Неужели папе не понятно, что Сноуторп в сотню раз лучше, чем бабушка? Между прочим, я полагала, что по крайней мере один из этих джентльменов относится к идее разбинтовать мумию с таким же неодобрением, как и мы сами. А поскольку ни один из них не работает у лорда Чадли, возможно, им даже удастся остановить его.

Когда мы подошли к Сноуторпу, лорд Вигмер слегка подмигнул мне и едва заметно покачал головой, напоминая мне, что для всех окружающих мы с ним не знакомы. Я подмигнула ему в ответ.

Затем последовали дежурные «Рад видеть!» и «Как поживаете?», после чего лорд Сноуторп перешел к своему любимому занятию: совать нос в чужие дела.

– Скажите, нашлось это ваше Сердце Египта? – спросил он.

Папа напрягся, мама посмотрела в сторону и ответила:

– Боюсь, что нет. Вора так и не отыскали.

Они коснулись темы, которую я хотела бы избегать как можно дольше. Лучше всего до конца жизни. Мои родители понятия не имели, что это именно я вернула Сердце Египта на его законное место в Долине Царей. Это был единственный способ нейтрализовать ужасное проклятие, которым был заражен этот артефакт. Разумеется, я сделала это не без некоторой помощи Вигмера и его Братства избранных хранителей. Об этом мои родители тоже, конечно, не знали.

– Зачем же тогда вы рассказывали мне сказки о том, что артефакт в чистке? – требовательно спросил Сноуторп.

– Мы… – папа обернулся к маме, и они обменялись отчаянными взглядами. Затем мама снова посмотрела на Сноуторпа и замялась, не зная, что ей сказать.

Родители выглядели такими виноватыми и подавленными, что я решила прийти им на помощь.

– Полиция просила нас сохранять молчание до тех пор, пока они не закончат свое расследование, – сказала я. – Они не хотят, чтобы кому-то стало известно, как продвигаются их розыски.

На меня посмотрели четыре пары удивленных глаз.

– Разве не так они говорили, папа? – подсказала ему я.

– Д-да, – подтвердил папа. Он быстро сориентировался и принял мой пас. – Именно так они и сказали.

– Познакомьте меня с этой очаровательной юной леди, Трокмортон, – попросил Вигмер, шевельнув своими усами.

Как будто нас нужно было представлять друг другу! Как будто мы буквально только что не работали с Вигмером плечом к плечу, пытаясь предотвратить самый большой из когда-либо угрожавших Британии кризис.

– Конечно, простите меня, лорд Вигмер, – засуетился папа. – Это моя дочь, Теодосия Трокмортон. Теодосия, это лорд Вигмер, глава Общества антикваров.

Я сделала реверанс и произнесла:

– Очень рада познакомиться с вами, сэр.

– И я тоже, – ответил Вигмер.

Прежде чем Сноуторп успел снова раскрыть рот, чтобы задать очередной вопрос о Сердце Египта, я решила выразить свое беспокойство и спросила:

– Вы слышали о том, что сегодня собирается сделать лорд Чадли?

Папа сердито уставился на меня, но я решила не обращать на это внимания, хотя, признаюсь, не так-то просто сделать вид, будто не чувствуешь взгляд, который готов прожечь тебе дырку в черепе.

– Вы имеете в виду разбинтовывание мумии? – оживился Сноуторп.

– Да, и я думаю, что это неподходящий вид… э… развлечения.

Сноуторп пренебрежительно махнул рукой и ответил.

– Да нет же, черт побери! Наоборот, отлично задумано. Люди любят мумии, и их интерес нужно подогревать, тогда они чаще будут ходить по музеям, больше покупать билетов, выручка вырастет.

– Но разве разбинтовывание мумий не осквернение праха?

Лицо Сноуторпа потеряло свое довольное выражение, и он посмотрел на меня так, словно впервые увидел.

– Вы говорите в точности как Вигмер. Будь его воля, он приказал бы собрать все артефакты и отвезти их назад, в Египет.

Я полагаю, что по крайней мере с проклятыми предметами так и следовало бы поступить. Я посмотрела на Вигмера, и он сказал, сочувственно покачав головой:

– Я уже пытался остановить это кощунство, но ничего не добился. Чадли твердо намерился довести свою задумку до конца.

Я почувствовала сильное разочарование. Обернувшись через плечо, я заметила, что толпа слегка разредилась, и мельком увидела стол, возле которого группами собирались гости. Правда, саму лежавшую на столе мумию я не разглядела.

Честно говоря, чем дальше, тем меньше мне нравился этот прием. Я заметила еще одного старого, с позволения сказать, джентльмена, который пялился на меня, и мне вдруг страшно захотелось пить. Интересно, найдется здесь у них стакан лимонада или холодного имбирного пива? Я поискала глазами в толпе слугу, который разносит напитки, но вместо этого наткнулась взглядом еще на одну старую перечницу – эта леди рассматривала меня сквозь свой театральный бинокль. Я сморщила нос – неужели все эти люди не понимают, что ведут себя совершенно невежливо? Невоспитанные какие-то, хуже нас, детей.

Тут старая перечница опустила свой бинокль, и я в смятении обнаружила за ним возмущенное лицо бабушки Трокмортон. Я быстро отвернулась в сторону, притворяясь, будто не заметила ее.

Но спустя несколько секунд рядом с папой вырос посыльный и чопорно объявил:

– Мадам просила меня передать, что желает немедленно видеть вас.

– Что? – удивился папа, но затем увидел свою мать и поспешно добавил: – О, да, разумеется!

Он простился с Вигмером и Сноуторпом и повел нас к бабушке, которая разговаривала с каким-то коротеньким, кругленьким, как бочонок, мужчиной.

Когда мы подошли, бабушка подставила папе свою щеку для поцелуя. Папа поцеловал ее (весьма неохотно, как мне показалось), затем бабушка повернула голову в сторону мамы, слегка кивнула и сказала:

– Генриетта.

– Мадам, – кивнула в ответ мама.

Меня бабушка в упор не замечала. Она все еще не разговаривала со мной после того, как я сбежала из ее дома, когда мне требовалось попасть в Египет. Ну, ладно, все равно нужно быть вежливой со старшими. Я низко присела и произнесла:

– Как поживаете, бабушка? Очень рада вновь видеть вас.

Бабушка неодобрительно шмыгнула носом, а затем спросила папу:

– А она что здесь делает?

– Ну, как же, мама. Она сделала замечательное открытие, обнаружила боковую камеру в гробнице Аменемхеба. Лорд Чадли пригласил ее вместе с нами, чтобы поздравить Теодосию с ее первой археологической находкой.

– Здесь ребенку не место, у нее и так совершенно неправильный распорядок жизни. Если вы не можете сами как следует воспитать свою дочь, этим, вероятно, придется заняться мне, – бабушка окинула меня долгим взглядом, а затем продолжила, обращаясь к папе и совершенно игнорируя меня и маму: – Вам уже удалось найти для нее новую гувернантку?

Мама и папа обменялись виноватыми взглядами. Голову даю на отсечение, они и думать об этом забыли.

– Нет еще, – осторожно ответил папа. – Но мы ищем, ищем.

Мама уклонилась от осуждающего взгляда бабушки, а вот я не смогла и прищурилась, глядя прямо в лицо этой старой вороне.

Но бабушка, казалось, даже не заметила моего взгляда и обернулась к стоявшему рядом с ней коротышке. Меня ужаснула мысль о том, что бабушка действительно может взяться за мое воспитание. А еще мне было очень неприятно видеть, как она обращается с моей мамой.

– Алистер, рада представить тебе адмирала Сопкоута, – сказала бабушка.

Судя по выражению его лица, адмирал Сопкоут был весельчаком. Он перехватил мой взгляд и улыбнулся, и за это сразу понравился мне.

Затем адмирал пожал папе руку и спросил:

– Чем сейчас занимаетесь, Трокмортон?

Папа открыл рот, чтобы ответить, но бабушка опередила его:

– Он Главный хранитель Музея легенд и древностей.

Поскольку бабушка ничего больше не добавила, папа вступил в разговор сам:

– Это моя жена, Генриетта. Она археолог нашего музея, на ее счету целый ряд очень ценных находок.

Бабушка снова шмыгнула носом.

– А это моя дочь Теодосия, – продолжил папа.

Адмирал Сопкоут наклонил голову и пожал мне руку (никаких поглаживаний по голове и целования ручек – я же с первого взгляда поняла, что он нормальный человек!).

– Рад познакомиться с вами, моя дорогая.

– И я тоже, сэр, – ответила я и вежливо добавила: – Быть может, вы как-нибудь выберете время, чтобы посетить наш музей? Мы будем счастливы показать вам его.

Бабушкины глаза вспыхнули, она раздраженно посмотрела на меня, и в ее взгляде отчетливо читалось: «Не смей открывать рот в моем присутствии!» Затем она вновь обернулась к адмиралу и сказала:

– Мы с адмиралом Сопкоутом только что говорили о новом корабле нашего военного флота, «Дредноуте».

– О, да! Вы его еще не видели, Трокмортон? – спросил Сопкоут.

– Нет, не видел, – ответил папа, – но много читал о нем в газетах.

– «Дредноут» – это жемчужина в короне военно-морского флота Ее Величества, – слегка напыщенно объявил Сопкоут. – С его появлением все прежние боевые корабли можно считать полностью устаревшими.

– Если вам интересно мое мнение, – бесцеремонно встряла в разговор бабушка, – то я считаю, что у нас все равно недостаточно боевых кораблей. Особенно если учесть то, что Германия сейчас стремится стать самой могучей морской державой в мире.

– Ну, что вы, Лавиния, – попытался переубедить ее адмирал Сопкоут. – Британский флот вдвое мощнее любых двух неприятельских флотов вместе взятых.

Лавиния! Он назвал мою бабушку по имени! А я уж, честно говоря, и забыла, что оно у нее есть.

– Если Германия осуществит свои замыслы, так уже не будет, – мрачно ответила бабушка. – А они полны решимости бросить нам вызов на море.

– Не волнуйтесь, – весело подмигнул Сопкоут. – Как только немцы увидят «Дредноут», им придется отказаться от своих глупых идей превзойти Британию на морях-океанах.

– Но не разбудите ли вы этим медведя в берлоге? – спросил папа. – Почему вы считаете, что Германия в ответ не начнет строить свои боевые корабли такого же класса?

О господи, почему эти взрослые ни о чем не могут говорить, кроме как о политике и войне? Какая скука! Да, я знала, что Германия и Британия друг с другом на ножах, но если бы кто-то спросил меня – хотя этого никто, разумеется, не удосужился сделать, – я могла бы объяснить, что эту вражду посеяли и раздували в основном Змеи Хаоса. Эта тайная организация задумала перессорить все страны друг с другом, начать войну и в это время захватить власть над всем миром. Прежде всего им было нужно, чтобы в глотку друг другу вцепились Германия и Британия. Для того они и собирались погрузить Британию в хаос, но нам с Вигмером удалось расстроить их планы, и теперь мировая война уже вряд ли начнется.

К счастью, прежде чем взрослые успели с головой погрузиться в свой нудный разговор, раздался громкий звон.

Это лорд Чадли стучал вилкой по своему бокалу с шампанским, привлекая к себе внимание всех гостей.

– А теперь настало время, господа, перейти к главному событию нашего вечера. Подходите ближе. У вас есть редкая возможность посмотреть на то, как будут разбинтовывать мумию, раскрывая при этом тайны древних египтян.

По толпе пролетел восхищенный шепоток, и все ринулись к столу, на котором лежала мумия. Я потянула папу за руку и спросила:

– А мне обязательно смотреть на это, папа? Может, я лучше постою где-нибудь в сторонке?

– Не бойся, там нет ничего страшного, сама знаешь, – ответил он, похлопав меня по плечу.

То, что в мумиях нет ничего страшного, я и без папы знала. Дело-то не в этом. Мне просто было неприятно оттого, что сейчас эту несчастную мумию будут разбинтовывать на потеху зевак, которые не имеют ни малейшего понятия ни о погребальных ритуалах древних египтян, ни о самом Древнем Египте.

Когда мы приблизились к столу, я решила укрыться за мамой и папой, чтобы не видеть этого надругательства над покойником, но тут вмешался адмирал Сопкоут.

– Сюда, юная леди. Становитесь передо мной, отсюда вам хорошо будет видно. Вам нельзя упускать такую возможность!

Да, конечно, он был добрым человеком, этот адмирал, но… Я открыла было рот, чтобы ответить: «Нет, благодарю вас», но перехватила бабушкин взгляд и поняла, что отказа мне не простят. Подавив вздох, я шагнула вперед и оказалась в самом первом ряду, меньше чем в метре от лежащей на столе мумии.

– Эта мумия неизвестного нам человека была найдена в только что обнаруженной гробнице Аменемхеба, – объявил Чадли. – Мы надеемся, что, разбинтовав мумию, мы сможем узнать о том, кем был этот человек, а также попытаемся проникнуть в тайны процесса мумификации. Вы готовы?

Толпа одобрительно загудела.

– Трокмортон, Сноуторп, окажите нам честь, – сказал Чадли.

Папа удивленно моргнул, быстро постарался скрыть промелькнувшую у него на лице недовольную гримасу и покорно шагнул вперед.

– Начнем с ног, я полагаю? – предложил Сноуторп.

Я хотела было зажмуриться, но потом представила, как отреагирует на это бабушка Трокмортон. Чтобы проверить свои догадки, я все же прикрыла свои глаза – буквально на несколько секунд – и тут же почувствовала жесткий толчок в спину и услышала недовольное шмыганье носом.

Я вновь открыла глаза и подумала, не предложить ли бабушке свой носовой платок. Черт побери! Не понимаю, как можно тыкать человека за то, что тот прикрыл глаза, но при этом постоянно шмыгать носом, словно свинья, которая роет землю в поисках трюфелей. По-моему, это верх невоспитанности!

Я принялась смотреть вперед, но старалась при этом наблюдать не за мумией, а за своим папой.

Для того чтобы разбинтовать мумию, потребовалось неожиданно много времени, и чтобы занять своих гостей, лорд Чадли принялся рассказывать всевозможные легенды и мифы о мумиях. Не знаю, где Чадли собирал этот мусор, но почти все, о чем он говорил, не имело ничего общего с правдой. Когда он перешел к рассказу о том, как мумии растирают в порошок, а затем глотают его, чтобы приобрести магические качества, которыми обладают мумии, – к сожалению, это как раз правда, – я настолько возмутилась, что не выдержала и спросила.

– А эту мумию вы не будете растирать в порошок?

Повисло неловкое молчание, и все обернулись на меня, а я только теперь вспомнила о том, что зарекалась не делать ничего, что может привлечь ко мне внимание.

Потом лорд Чадли фальшиво рассмеялся и ответил:

– Нет, нет. Разумеется, нет. Эта мумия станет частью моей личной коллекции.

– О, простите, – сказала я и поклялась, что больше ни разу не раскрою рот.

Наконец папа и Сноуторп добрались до головы мумии, а я не сводила глаз с папиного лица. Когда была снята последняя повязка, толпа ахнула от смешанного с ужасом восхищения.

«Не смотри, не смотри», – твердила я себе. Но вы сами знаете, что, чем сильнее стараешься не делать чего-то, тем сильнее тебя тянет сделать это. В конечном итоге мое любопытство победило, и я все-таки взглянула на голову мумии.

– Перед вами неизвестный жрец Аменемхеба! – торжественно провозгласил лорд Чадли.

В толпе раздались ленивые аплодисменты. Не в силах удержать себя, я сделала шаг вперед и впилась глазами в лицо мумии.

Это лицо я видела всего несколько месяцев назад, когда столкнулась с тремя Змеями Хаоса в гробнице Тутмоса III. Сейчас я сразу вспомнила слова, которые сказал тогда об этом человеке главарь их шайки: «Он подвел меня дважды. Третьего раза не будет».

– О, нет, лорд Чадли, – эти слова сами сорвались у меня с языка, и я не в силах была удержать их. – Это не неизвестный жрец времен Средней династии. Это мистер Тетли. Из Британского музея.