Текст книги "Спасение в любви"
Автор книги: Робин Карр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Голова у него шла кругом. Как это может быть? Ребенок не может быть его – она сказала, что все в порядке, нет никакого ребенка. И следующая же мысль: «Я в выпускном классе, а единственная девчонка, с которой я спал, стоит передо мной беременная и до смерти меня боится. А я до смерти боюсь ее… Господи, пожалуйста, не позволяй этому со мной случиться».
А затем беспомощное: «Она что, думает, я собираюсь ее в чем-то винить?»
Наконец ему удалось собрать разбегающиеся мысли – словно в кулаке сжать – и сосредоточиться. Беременная твоим ребенком девчонка сейчас стоит перед тобой и до смерти тебя боится. Он словно наяву услышал голос Джека: чувствовать себя взрослым мало, Рик, надо еще и думать как мужчина. И поступать соответственно.
Рик перебрал имеющиеся возможности. Можно сбежать, отрицать отцовство или грохнуться в обморок, а когда его приведут в чувство, то ни Лиз, ни ребенка уже не будет.
По щеке Лиз скатилась еще одна слеза, а он все никак не мог выйти из состояния шока. Он попытался представить, что бы сделал на его месте Джек. Джек, которого он уважал и которым восхищался. Что бы сделал Причер? И перед глазами у него встал Причер, приглядывающий за Пейдж и Крисом. И Рик решил: какие бы чувства он ни испытывал, он будет вести себя как они – его наставники. Он потом разберется с проблемами. Сейчас он должен быть мужчиной хотя бы внешне.
Рик встал перед Лиз, посмотрел ей в глаза и выдавил из себя улыбку. Он положил руку ей на талию и, притянув к себе, поцеловал в лоб. Его жизнь только что пошла наперекосяк, но он отметил, что Лиз пахла очень приятно – точно так, как он помнил.
– Лиззи, – прошептал он. Она уронила голову ему на плечо, и он ощутил, как она дрожит, как вздрагивают ее плечи. Он обнял ее и прижал к себе. – Не плачь, – уговаривал он. – Не надо, Лиззи, не плачь.
Он оглянулся через плечо на Джека, и тот с мрачным видом кивнул на дверь. Рик повернулся к Лиз.
– Пойдем куда-нибудь. Нам надо поговорить. Пошли, – произнес он и, обняв плачущую Лиз за талию, повел ее на улицу.
Они вышли во двор бара, где не было ни души, и встали под деревом.
– Ну вот, – сказал он. – Только как мы будем разговаривать, если ты плачешь?
– Рик. – Лиззи положила голову ему на плечо. – Прости меня, Рик.
Он пальцем поднял ее лицо за подбородок и вгляделся в покрасневшие глаза и обветренные щеки. Он постарался говорить как можно мягче. Нежнее.
– Как это произошло, Лиззи? Ты же сказала, что все в порядке.
Лиз пожала плечами:
– Я так думала. И мне казалось, что это именно то, что ты хочешь услышать.
– Только если бы это было правдой, – сказал он.
– Я не знала, вот и все. Я просто не знала.
– Я думал, у тебя были месячные. Ты же мне так говорила? – спросил Рик.
Она снова пожала плечами:
– Они у меня никогда частыми не были. За весь прошлый год всего раза четыре. Ты меня спрашивал об этом каждый день, вот я и сказала, чтобы ты отвязался. И ты тут же порвал со мной. В ту же минуту, прямо по телефону. И я больше ни о чем не могла думать. Только о том, что ты меня бросил. Что ты меня не хочешь. Словно я сделала что-то не так, что-то плохое. Я чувствовала себя…
– Перестань. Ты ничего плохого не сделала, – перебил ее Рик, испытывая стыд за то, что она так думала из-за его слов.
– Я так думала и чувствовала, – всхлипнула Лиз.
Он за полминуты припомнил детали и ощутил себя настоящим подлецом. Лиз уехала к матери в Эурику всего через пару дней после того случая. Он постоянно звонил ей, спрашивал, как она и были ли у нее месячные. Он хотел удостовериться, что они не оказались в ловушке, и расслабиться. В конце концов она сказала, что да, месячные пришли. А он тогда же ответил, что теперь можно успокоиться и больше друг с другом не встречаться. Он сказал, что он испытывает к ней нежные чувства, но, святой Боже, они тогда просто потеряли над собой контроль. И вообще, они оба слишком молоды, чтобы иметь ребенка.
Если не считать того, что, как оказалось, они не были слишком молоды для этого.
Рик притянул ее к себе и обнял.
– Ох, Лиз, малышка, – произнес он. – Я порвал с тобой ради твоей же безопасности!
– Ничего себе!
– Я не хотел снова потерять контроль над собой и втянуть тебя в неприятности.
– Ты уже втянул!
– Ты была совсем ребенком!
– Я и есть ребенок!
– О боже, Лиззи. Ты должна была рассказать мне правду.
– Я не знала! – снова зарыдала ему в плечо Лиз.
– Все хорошо, детка. Не плачь. Ты не виновата, это моя вина. Пожалуйста, не плачь.
Но она все плакала и плакала. Потому что она так страшилась его реакции и сейчас чувствовала огромное облегчение. Рику казалось, что он обнимает ее целую вечность, но зато это давало ему время подумать, что сказать дальше. Наконец слезы Лиз иссякли, и он предложил:
– Может, пойдем прокатимся? Ты согласна?
Лиз кивнула. Рик вытер ей слезы костяшками пальцев.
– Тебе не надо предупредить тетю Конни, что ты уходишь?
– Нет, все в порядке. Она знает, что я пошла разговаривать с тобой. Рассказать тебе все.
– Тогда ладно. Мы прокатимся, немного придем в себя, а потом храбро посмотрим в лицо тете Конни.
– Тебе разве не надо отпрашиваться у Джека?
Рик обнял Лиз за плечи и повел к своему пикапу. Джек видел ее живот и что Рик увел ее из бара.
– Джек точно знает, что я сейчас делаю.
«Единственное, что могу, – подумал он, – то, что должен делать после всего произошедшего, – постараться вести себя как взрослый. Только немного поздновато…»
– А куда мы поедем?
– К реке. Посидим на камнях и поговорим о будущем. Как ты к этому относишься?
– Ты останешься со мной, Рик? – спросила она.
– Конечно останусь.
– Ты меня любишь?
Рик опустил взгляд на ее округлившийся живот, это он сделал ей ребенка. «Вот дерьмо, – подумал он. – Любовь?» Это была натяжка. Он не хотел никакой любви. Но заставил себя вспомнить Прича и Джека, их ведь окружали женщины. И Рик нежно поцеловал Лиз в висок.
– Конечно люблю. А сейчас я хочу, чтобы ты перестала бояться. Все будет хорошо. Не так легко, но хорошо.
Как правило, Джек уходил из бара, как только заканчивалось обеденное время. Причера оккупировали маленький Кристофер и Пейдж, а он чувствовал, что Рик должен скоро вернуться. Может, понадобится ему что-то объяснить. Не так чтобы много – судя по животику Лиззи. Но Рик смотрел на него, как на отца, и Джека это никогда не тяготило. Даже сейчас.
Джек кратко переговорил с Мел, пока она не уехала домой.
– У нас сложная ситуация, и я думаю, ты про нее знаешь.
– Милый, я не могу это обсуждать, – заявила Мел. – Извини.
– Я только хочу помочь, – сказал Джек.
– Я знаю, Джек. Но все равно не могу обсуждать с тобой пациентов.
– И не хочешь дать мне совет?
Мел подалась вперед, поцеловала его и сказала:
– Тебе не нужны мои советы. Ты сам знаешь, что тебе делать. – Она посмотрела на его ушибленную руку и подбитый глаз. – Дурачок. Постарайся сегодня не влезать в драку. – И она улыбнулась своей самой нежной улыбкой. – Прислушивайся к своей интуиции, когда будешь говорить с Риком. Не дави на него, пусть он будет самим собой. А не тобой на его месте.
«Я был на его месте», – подумал Джек. Он не сомневался, что ребенок был зачат в их первую близость. И насколько он мог вспомнить, это был единственный раз, когда у него был незащищенный секс.
Около половины девятого он был близок к тому, чтобы сдаться. Причер выкупал Кристофера, уложил в постель рядом с матерью и как раз спустился, чтобы пропустить стаканчик с Джеком, когда наконец вернулся Рик. Он был высоким, почти шести футов ростом. От тяжелой работы в баре у него раздались плечи и появились мускулы, он стал сильным. Ему исполнилось семнадцать, и он учился в школе последний год. Он был красивым юношей – высокие скулы, сильная челюсть, густые, выразительные брови. В бар он вошел, опустив голову и сунув руки в карманы куртки. Казалось, за последние несколько часов он постарел лет на десять.
В баре никого не было, кроме Джека и Причера. Рик вспрыгнул на барный табурет и повернулся к ним лицом. Провел рукой по волосам и посмотрел на мужчин, которые не только растили его с тринадцати лет, но и были ему наставниками.
– Наверное, вы уже и так почти все поняли, да?
– Лиз, похоже, беременна, – сказал Джек.
– Да. Прошлой весной случился один промах – и он крепко нас приземлил. Насколько Лиз смогла высчитать, ребенок родится в феврале. Мел сказала примерно то же самое. У Лиз уже большой срок.
– Господи, Рик, – с трудом выговорил Причер. – Вот черт…
Рик покачал головой:
– Он мой. Это я сделал ей ребенка.
– Не только ты, приятель, – возразил Причер. У него были еще свежи воспоминания, какую секс-бомбу изображала из себя тогда Лиз.
– Она носит ребенка, – сказал Рик. – И самое меньшее, что я могу сделать, – это взять на себя вину. Кроме того, она меня не заставляла. – Он вздохнул. – Ребята, я сожалею. Я вас подвел. Я все испортил.
Джек ощутил, что ему на лицо просится гордая улыбка. В подобной ситуации любой семнадцатилетний мальчик уже давно слинял бы из города, но не Рик. Он вел себя как мужчина, делая все, что в его силах. Ответственный мужчина. Смотреть им с Причером в глаза было для него настоящей пыткой.
– Тебе удалось хоть в чем-то разобраться?
– Не особенно. Понимаете, я только что обо всем узнал и мало что смог придумать. Но я сказал Лиз, что буду рядом. Я хочу, чтобы она перестала бояться. И потом я сказал Конни, что я заплачу за все, не важно, что для этого придется сделать.
– Как держатся Конни и Рон? – спросил Причер.
– По-моему, больше всего на свете им хочется меня прибить, – ответил Рик. – Я только и делал, что пресмыкался перед ними. Извинялся, умолял. Когда я пообещал, что буду работать, пока не упаду замертво, им вроде стало немного легче.
– Тебе вряд ли придется так надрываться, – сказал Джек. – Мы всегда можем подкинуть тебе лишние часы. Главное – это школа, Рик. Что бы ни произошло.
– Спасибо. Сейчас самое главное, чтобы Лиз перестала бояться. Черт, она была так перепугана, это меня просто убивало. Я не только ее обрюхатил, я ее перепугал до потери пульса! Господи Иисусе! Ох, ребята, я знаю, что вы от меня ожидали лучшего.
– Рик, ты никого не подвел, – произнес Джек. – Иногда случаются неприятности. Ты очень хорошо со всем справился. Лучше, чем большинство парней в твоем положении.
– Ты видел, как она меня страшилась? А знаешь почему? Она сказала мне, что у нее пришли месячные, потому что я все время ее об этом спрашивал и больше меня ничто не волновало. И как только она позволила мне сорваться с крючка, я ее бросил! – Он потер вспотевший затылок. – Я знал, что напортачил, только не знал, насколько сильно. Я думал, что удерживаю от глупостей нас обоих, а на самом деле удерживал ее от того, чтобы сказать мне правду раньше. Если бы мы узнали раньше, то, может, что-нибудь сделали бы с этим ребенком, – тихо сказал он и почти с придыханием добавил: – Он шевелится в ней. Я чувствовал, как он двигается. Господи боже.
Джек почувствовал, как эти слова затронули его душу. Ему было уже за сорок, и он был более чем готов к созданию семьи, но шок и ужас Рика он почувствовал как свой собственный.
Что же до Причера, то он многое бы отдал, чтобы самому оказаться в такой ситуации. Ну, за исключением Джека. Джека бы он не отдал.
– Она сама ребенок, – сказал Рик. – Я не знаю, как мне хоть чем-то ей помочь, что-то компенсировать.
– Для начала, вы там были вдвоем, – заговорил Причер. – Будь с ней максимально добрым и нежным, проявляй уважение. Относись к ней как к матери твоего ребенка, что бы там с ним ни было.
– Ага, – кивнул Рик. – Она спросила, люблю ли я ее, – добавил он неловко.
На секунду в комнате повисло молчание. Потом Джек достал третий стакан и плеснул в него виски из бутылки. Толкнул его по столу к Рику. Ему явно надо было выпить.
– И что ты ответил? – спросил Причер.
– Прич, у нее в животе мой ребенок. И она его не просила. Что, черт подери, я мог ей ответить?! Наверное, я не должен был говорить этих слов тогда – я точно помню, что сказал их весной, когда мы переспали. Я считал, что так должен говорить настоящий мужчина. – Он посмотрел на виски и покачал головой. – Я ответил: «Конечно люблю».
– И сделал совершенно правильно, – одобрил Причер. – Тебе больше ничего не оставалось.
Джек чокнулся с Риком, он был чертовски горд мальчиком. Не жалеет себя и не хнычет. Никого не винит. Выпрямить спину, ходить с высоко поднятой головой, быть не жертвой, а сильным человеком – это дорогого стоит. Что в семнадцать, что в двадцать семь – это достойно восхищения.
– Все будет хорошо, парень, – произнес он, надеясь, что говорит правду.
– Я чувствую, что должен что-то сделать, но не знаю что, – сказал Рик.
– Сейчас ты ничего не можешь сделать, – ответил Джек. – Дай себе время все обдумать. Не злись на меня и не сбегай, чтобы жениться. Тебе семнадцать, ей пятнадцать, и единственное, что известно наверняка, – у вас родится ребенок. Просто будь с ней рядом, правильно к ней относись, и мы сможем найти выход.
– Джек, Прич, – пробормотал Рик, сдерживая подступившие слезы. – Ребята, я очень сожалею. Вы пытались предупредить меня, а я…
– Рик. – Джек остановил его. – Ты ведь не первый парень, кто пошел по этой дорожке, верно? Не пори горячку. – Он взял свой стакан и сделал небольшой глоток. – Мы все это переживем. Может, будет непросто, но, слава богу, и мы не промах.
Глава 8
Судья Форрест, решив закончить дело Уэса Лэсситера побыстрей, сразу наткнулся на вполне предсказуемое препятствие – Форрест был судьей в округе Мендосино, а Лэсситера арестовали в округе Гумбольт. Его дело перешло к другому судье.
Лэсситер был под действием метамфетамина, когда напал на свою жену, – этим фактом адвокат аргументированно объяснил его безумное поведение и неадекватность. Если бы Лэсситера признали виновным, он получил бы внушительный срок. Но его адвокат подал прошение о лечении от наркотической зависимости, и судья разрешил выпустить Лэсситера под залог при условии, что после лечения он предстанет перед судом за один мисдиминор [21]21
Мисдиминор – категория наименее опасных преступлений в уголовном праве США, граничащая с административными нарушениями.
[Закрыть]и две отдельные фелонии [22]22
Фелония – категория тяжких уголовных преступлений.
[Закрыть], а успешное завершение лечения будет учтено при рассмотрении вопроса о наказании. Были и другие условия – если он не закончит лечение, освобождение под залог будет считаться недействительным, и ему придется дожидаться рассмотрения дела в тюрьме. И хотя обычно центры лечения наркоманов работали в условиях строгой анонимности, в случае Лэсситера прокуратура получит право проверять, находится ли он под присмотром и не угрожает ли своей семье.
Бри сообщила об этом Пейдж по телефону.
– Не принимай это решение как плохую новость, – сказала она. – Очень возможно, что здравый рассудок в будущем сильно изменит его. Я рекомендую продолжать расторжение брака и заниматься опекой. Он может ставить тебе палки в колеса, пока лечится, но, судя по фактам в судебном решении, он скорее станет доказывать, что сотрудничает с правосудием, чтобы его драгоценная задница не оказалась в тюрьме.
– Сколько будет длиться лечение? – спросила Пейдж.
– Трудно сказать. Месяц как минимум, но метамфетамин очень сильный препарат, и я слышала, что люди лечатся иногда по несколько месяцев. Если он хочет, чтобы соглашение работало в его интересах, он не сбежит из лечебницы. Его может отпустить только специально приставленный к нему человек.
– Я понятия не имела, насколько сильно он завяз, – сказала Пейдж. – Я подозревала, что он принимает наркотики. Однажды я даже нашла что-то похожее, но спросить побоялась. Думаю, что ему не составит труда убедить своего надзирателя, что он уже вылечился. Он слишком хорошо манипулирует людьми.
– Они все такие. Поверь, если где-то за и перевешивают против, то уж точно в вопросе о лечении от наркомании.
– Еще несколько месяцев мне придется оглядываться через плечо.
– Пейдж, учитывая, что с тобой было, тебе придется оглядываться до самой его смерти. Попроси Причера научить тебя стрелять.
* * *
Пейдж несколько дней обдумывала этот вопрос, прежде чем задать его Джону.
– Стоит подумать, – сказал тот. – Это можно устроить. Я звонил своему другу Майку – хотел убедиться, что это помойное ведро, как и положено, сидит в Лос-Анджелесе, но его перевели в наркоцентр в Миннесоте, так что теперь тебе самой придется звонить в прокуратуру и проверять его.
– Ой! – с отвращением воскликнула она. – Может, я могу поручить это своему адвокату?
– Просто подумай об этом, – сказал Причер. – Ты можешь взять контроль в свои руки. Ты же знаешь, я был бы рад сделать это для тебя, но нам важно вернуть тебе уверенность в себе. Ту самую уверенность, которая, без сомнения, у тебя когда-то была.
«Да, – подумала Пейдж. – Когда-то я была вполне уверена в себе». Может, не так, как некоторые девушки, но вполне достаточно, чтобы найти себе местечко в этом мире. И хотя она почти этого не замечала, сейчас эта уверенность возвращалась к ней – по крохотному кусочку. Ей нужно было вернуть самоуважение и доверие к самой себе – скоро она станет для Кристофера единственным родителем.
Она ведь раньше даже не думала, что можно взять запретительный ордер или подать на опеку, она была во власти страха. Но когда рядом с ней оказался Джон, который придал ей храбрости, она сумела сделать и то и другое. Ей было страшно и неприятно, но она прошла через это, а Уэса увели в наручниках. Может, он сейчас и прохлаждается на лечении, но дело еще не закончено. Он многое должен искупить, и искупление должно проходить за решеткой, чтобы они с сыном могли жить спокойно. Она уже шла в этом направлении – получение свободы и возвращение своей жизни – и была настроена идти с открытым забралом. Как бы ни было страшно.
Она походила по кухне, потом сняла телефонную трубку и набрала номер. На следующий день она уже быстрее собиралась с силами и, дозвонившись до секретаря окружного прокурора, узнала, что сегодня они еще не проверяли ее мужа и, возможно, уже не успеют этого сделать. Ей лучше перезвонить завтра. Пейдж внезапно захлестнула ярость.
– Нет! – заявила она. – Вы хотя бы понимаете, что из-за этого человека моя жизнь и жизнь моего ребенка в постоянной опасности? Что он угрожал меня убить? Если вы посмотрите мои медицинские записи, то станет очевидно, что он уже пытался! Нет. Я не буду ждать до завтра. Я перезвоню через час! – С колотящимся сердцем она повесила трубку и украдкой глянула на Причера. И почувствовала, как жарко вспыхнули ее щеки.
Тот поднял бровь и улыбнулся.
– Так держать, – подбодрил он.
Ей перезвонили через двадцать минут – заместитель окружного прокурора собственной персоной. Он заверил ее, что все в порядке, и потом дал ей номер наркоцентра и имя консультанта, с которым сам связывался, предлагая ей звонить прямо туда столько раз, сколько нужно.
Пейдж снова зашагала, поглядывая на телефон.
– Что-то не так? – спросил Причер.
– Я не знаю. Наверное, я боюсь, что трубку снимет Уэс или что-то еще в этом духе.
– А если бы и снял, что тогда?
– Я бы умерла на месте!
– Нет, – спокойно произнес Причер. – Ты бы повесила трубку, потому что больше не собираешься с ним разговаривать. Верно?
– Я бы не умерла, – сказала она, удивляясь такой возможности. Мысли с бешеной скоростью закрутились у нее в голове. А вдруг он будет отрицать, что прикасался к ней? Или убедит их, что обо всем сожалеет? Она тут же сняла трубку и стала тыкать в кнопки, хотя ее голова была просто переполнена неприятными мыслями. Что, если он захочет передать ей сообщение? Что, если сможет позвонить ей или Кристоферу? Он никогда не разговаривал с сыном, но она не купится на эту якобы заботу о Крисе.
На другом конце провода сняли трубку и позвали к телефону консультанта.
– Это Пейдж Лэсситер, – представилась Пейдж. – Я звоню, чтобы убедиться: Уэс Лэсситер все еще у вас?
– Спеленут, как младенец, мэм, – ответил консультант, его голос был спокойным и дружелюбным. – Можете спокойно отдыхать.
– Спасибо, – еле слышно произнесла Пейдж.
– Постарайтесь хорошо провести время.
Задрожав всем телом, она повесила трубку. Потом посмотрела на Джона и увидела, что он улыбается.
– Я знаю, что это тяжело, – мягко произнес он. – Но каждый день ты будешь по чуть-чуть возвращать свою жизнь, Пейдж. Вот как сейчас.
Та дорога в Ираке, в местечке Эль-Фаллуджа, считалась смертельно опасной. Там и прежде погибали американские солдаты. Когда сержант-майор Джек Шеридан вел по ней свой взвод, грузовик с водителем-смертником отрезал одно из подразделений во главе со старшим сержантом Мигелем – Майком для друзей – Валенсуэлой. Несмотря на снайперский огонь, им удалось выбраться и спрятаться в заброшенном доме. У Джо Бенсона и Пола Хаггерти началось сильное кровотечение, у остальных раны были менее серьезными. Старший сержант сдерживал снайперов с помощью своего М-16, он часами сидел на стреме и периодически открывал огонь, пока остальной взвод – и Причер среди них – сражался с повстанцами и пробирался к ним. Когда все кончилось, у Майка уже почти не двигалась рука, так сильно занемела. Позже ему присудили награду за храбрость.
Майк, сержант лос-анджелесской полиции, был призван в Ирак на восемнадцать месяцев. Он не получил ни одного ранения. Он спасал жизнь людей.
И вот теперь он лежал на больничной койке в Лос-Анджелесе, в коме, с тремя пулевыми ранениями. Эти пули выпустил в него четырнадцатилетний мальчишка из уличной банды. Защитная пластинка бронежилета Майка осталась совершенно целой, а парня уложил своим выстрелом другой полицейский. Следователи выдвинули предположение, что это могло быть своеобразным посвящением в ряды банды – застрелить полицейского считалось главным подвигом.
Причер призвал Майка на помощь Пейдж, и тот сделал все, что было в его силах. А теперь был черед Причера бросаться на зов.
Когда ему позвонили, было еще очень рано: кофе еще не успел свариться, Крис еще не сбежал по лестнице вниз и стук топора во дворе стал раздаваться совсем недавно. Перестрелка произошла ночью, и только через несколько часов Рамон Валенсуэла, старший брат Майка, смог дозвониться до кого-то из команды друзей-морпехов. За это время Майку сделали срочную операцию, и сейчас он лежал в отделении интенсивной терапии.
Причер прошел по кухне к задней двери, ведущей на улицу.
– Джек! – позвал он. – Иди сюда!
Встревоженный Джек подошел.
– Валенсуэлу подстрелили во время смены, – сказал Причер без предисловий. – Он в критическом состоянии в травматологическом центре. Я сейчас сообщу Зику и закрою бар.
– Иисусе! – Джек потер подбородок. – Сколько у него шансов?
– Его брат Рамон думает, что он выкарабкается, но Майк сейчас в коме. Рамон сказал что-то насчет того, что Майк больше не будет таким, как прежде. – Причер покачал головой. – Попробуй добраться туда самолетом, а я поеду в Лос-Анджелес на машине.
Пейдж спустилась вниз и остановилась у подножия лестницы, поняв, что случилось что-то серьезное.
– А как же Пейдж и Кристофер? – спросил Джек.
Причер пожал плечами:
– Придется взять их с собой. Одних я их здесь точно не оставлю.
– Куда ты собираешься меня взять? – поинтересовалась Пейдж.
Мужчины обернулись к ней.
– В Лос-Анджелес, – ответил Причер. – Один из наших парней был ранен в перестрелке, когда находился на дежурстве. Он в реанимации, и я должен поехать к нему.
– В Лос-Анджелес? Джон, я не могу ехать в Лос-Анджелес.
– Конечно можешь. Тебе придется. В больнице мой друг Майк – тот самый, что помогал тебе. Джек. – Он повернулся к другу. – Поезжай в аэропорт. Я позвоню бабушке Рика и попрошу ее ежедневно проверять бар.
– Точно, – согласился Джек и тут же сорвался с места.
Причер снова повернулся к Пейдж:
– Все в порядке. Ты будешь в безопасности. Ты сможешь каждый день звонить в наркоцентр. К тому же ты можешь забрать из дома свои вещи, пока он там. Может, тебе захочется к кому-нибудь зайти – ты сможешь это сделать, никого не опасаясь. Но я должен туда поехать.
Пейдж смотрела на него не двигаясь.
– Я должен поехать туда как можно скорее, Пейдж. И мне нужно, чтобы ты поехала со мной, потому что иначе я не буду уверен в том, что вы с Крисом в безопасности. Прошу тебя.
Она встряхнулась.
– Я сейчас соберу вещи, – произнесла она и побежала вверх по лестнице.
Она не слышала, как Причер издал вздох облегчения.
Джек стоял вместе с Мел на крыльце клиники, спортивная сумка с вещами уже лежала в багажнике его грузовика.
– Подумай еще, – сказал Джек. – Поезжай со мной. Я не хочу оставлять тебя здесь одну.
Мел положила руку ему на грудь, посмотрела на него и ответила:
– Я не буду одна. Со мной целый город народа. Ничего не случится.
– Но Причера тоже не будет. Он забирает с собой Пейдж и Кристофера, потому что не может оставить их здесь. По-моему, он до смерти боится уехать от них.
– Конечно, боится. Джек, я нужна доктору Маллинсу. У меня есть работа, которую необходимо делать. И со мной все будет хорошо. Никто меня не побеспокоит. Я написала тебе имя доктора, к которому можно обратиться, – сказала она, всовывая ему в карман рубашки какой-то листок. – Просто скажи ему, что ты муж его бывшей медсестры. Он сообщит вам о Майке все, что сможет.
– Ты с ним работала? Когда?
– Некоторое время назад, но он меня вспомнит. Он хирург-травматолог – и вполне возможно, что операцию Майку делал он. Не забудь сообщить ему новость, что у нас будет ребенок. Такие вещи его очень радуют.
– Я найду его. – Джек накрыл ртом ее губы и как следует поцеловал. Одну руку задержал пониже спины, а второй провел по выпуклому животу. – Оставлять тебя – самое трудное, что я делал за последнее время, – сказал он.
– Тебе пора ехать. Ты же хочешь добраться туда как можно скорее.
До Эурики Джек гнал машину на сумасшедшей скорости, по пути заряжая старый сотовый Мел от прикуривателя, чтобы иметь возможность позвонить ей из лос-анджелесской больницы. Он сел на самолет, который делал только одну промежуточную посадку в Рединге, и оказался в Лос-Анджелесе меньше чем через три часа. Причер ехал всю дорогу на машине и должен был прибыть через восемь, а то и десять часов.
Добравшись до Лос-Анджелеса, Джек даже не стал снимать номер в отеле. Майк все еще был на искусственном дыхании, посещения ограничивались родственниками, да и тех пускали только на пару минут в час. Но Джека впечатлило количество людей, ждущих в больнице новостей. Полицейские, как известно, всегда поддерживают своих, и сейчас они были повсюду – и в больнице, и вокруг нее. Они пригнали на больничную стоянку трейлер, чтобы родные Майка могли хоть немного отдохнуть, и охраняли его от незваных посетителей. Майк был дважды женат и оба раза развелся, но в родственниках недостатка не испытывал – родители, братья, сестры, племянницы и племянники. Наверняка и бывшая жена была где-то поблизости, и одна-две подружки. Двое ребят-пехотинцев тоже были здесь – те, кто мог сразу сорваться с работы, – Зик, пожарник из Фресно, и Пол Хаггерти, строитель из Грант-Пасса. Остальные появятся, как только смогут.
– Где Причер? – спросили они у Джека.
– Скоро будет, он поехал на машине. Как Майк?
– Мы мало что знаем. Три пули – в голову, в плечо и в пах. Он потерял много крови и ни разу не приходил в сознание. Была долгая операция.
Джек вытащил из кармана листок бумаги.
– Кто-нибудь знает, как зовут хирурга? – спросил он.
Парни посмотрели друг на друга и покачали головой.
– Ладно, сейчас сам его поищу, – сказал Джек. – Он старый друг Мел и работает здесь врачом. Может, скажет нам что-нибудь. Я скоро вернусь.
Джек почти час ходил от одного сестринского поста к другому и оставлял сообщения для доктора Шона Уилки. Без толку. Только через пару часов в отделение реанимации направился мужчина лет сорока в белом халате поверх одежды хирурга, на котором синей нитью было вышито «Уилки».
– Доктор Уилки! – Джек подошел к нему. – Меня зовут Джек Шеридан. Я здесь из-за Майка Валенсуэлы. – Врач показался ему невозмутимым и отстраненным, он рассеянно пожал протянутую ему руку. В конце концов, из-за Майка здесь была сотня посетителей, он не мог разговаривать со всеми подряд. – Я муж Мел Монро, – выдал он наконец.
Лицо доктора тут же оживилось.
– Боже мой! – воскликнул он и обеими руками пожал руку Джека. – Как Мел?
– Отлично. Она дала мне ваше имя. Сказала, что вы, возможно, сможете сообщить мне что-нибудь о моем друге.
– Я сейчас зайду к одному своему пациенту и потом расскажу вам, что смогу. Так вас устроит?
– Можете быть уверены, – ответил Джек. – Спасибо.
Минут через пятнадцать Джек понял, что сорвал джекпот – он увидел, как Уилки остановился около реанимации и разговаривает с родными Майка, родителями и братом. Значит, он и был врачом, который делал Майку операцию. Родственники вернулись в палату, а Уилки подошел к Джеку.
– Пойдемте, – сказал он ему. – У меня есть немного времени.
– Он выкарабкается, так ведь?
– По моему мнению, девяносто восемь процентов, что да, но мы не знаем, какие могут возникнуть осложнения.
Доктор Уилки привел Джека в ординаторскую, что находилась за отделением скорой помощи, где всегда была суматоха. Он налил себе и Джеку кофе. Джек глотнул и чуть не выплюнул. Просто отрава. Интересно, не заварили ли они его случайно на воде, которой мыли пол?
– Да, – сказал Уилки. – Я знаю, что он паршивый.
– Мне принадлежит бар с рестораном на севере штата. У нас кофе просто фантастика, лучше, чем в «Старбаксе» [23]23
«Старбакс» – известная американская фирма, занимающаяся производством кофе и владеющая сетью одноименных кофеен.
[Закрыть]. Мне кажется, первое, чем я зацепил Мел, – это мой кофе, она же кофеманка. Расскажите мне о Майке, доктор Уилки.
– Пожалуйста, зовите меня Шон. Ситуация пока такая. Он сейчас без сознания из-за ранения головы, хотя эта рана на самом деле наименее серьезна. Похоже, пуля только чудом не повредила мозг, но нам пришлось делать краниотомию, чтобы ее удалить. Это вызвало дополнительное кровотечение и отек – думаю, именно он является причиной комы. Мы вставили ему шунт и дренаж, чтобы его уменьшить. Рана в паху самая травматичная и самая сложная. Мы восстановили ему кишечник и мочевой пузырь, но он потерял много крови.
– Иисусе! Он провел восемнадцать месяцев в Ираке без единой царапины.
– С плечом тоже плохо. Я почти уверен, что мы не сможем восстановить его полностью.
– Проклятье, – сказал Джек и покачал головой: – А его работа? Он сможет к ней вернуться?
Шон покачал головой:
– Не думаю. У него очень серьезные травмы, его ждет долгая реабилитация. Плечо мы хорошо зашили, но оно останется слабым. При защите оно может его подвести.
– Он сильный парень, – заметил Джек.
– Да, – ответил Шон. – И это поддерживает в нем жизнь.
– Спасибо, – поблагодарил его Джек. – За все, что вы для него сделали. И за то, что нашли время поговорить со мной…
– Пожалуйста. – Тот подался вперед. – Я знаю, что вы очень беспокоитесь за своего друга, но мне бы хотелось знать, как поживает Мел. Я уже давно ничего от нее не слышал.
