Текст книги "Тайна Мэриэл"

Автор книги: Робин Доналд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

ГЛАВА ВТОРАЯ

Николас привел Мэриэл в бар Десмонда, усадил в одно из кресел, заказал ей минеральной воды, а себе виски с содовой.

Когда официант удалился, он неожиданно спросил:

– Как ваше имя?

Рассвирепев, она тем не менее спокойно ответила ему.

Темные брови удивленно взметнулись.

– Откуда оно?

– Производное от Мэри, – объяснила она. – Традиционное для нашей семьи. Мама говорила, что впервые так назвали княжну из одной старинной ветви нашего рода, она появилась на свет там, где сейчас Бавария. Судя по всему, княжна эта доставляла немало хлопот семье, и ее выдали замуж за викинга. И один из ее потомков привез это имя в Англию.

– Сдается мне, что на Кубе есть место под названием Мэриэл. Я думаю, у ваших родителей могли быть какие-то личные причины, – констатировал он равнодушно. – Впрочем, когда вы были зачаты, вряд ли там бывал кто-нибудь с Запада.

Ее сердце замерло. Не удержавшись, она бросила на него быстрый взгляд и, увидев незамутненное сияние его глаз, почувствовала, как бешено забилось ее сердце.

– Да, едва ли, – согласилась Мэриэл чуть севшим голосом.

Николас пожал широкими плечами, но она поняла, что он заметил ее реакцию. Тем не менее безмятежно продолжил:

– Судя по вашей фигуре и росту, у вас могут быть и германские корни. Хотя цветовая гамма больше соответствует скандинавскому типу.

Мэриэл почувствовала себя обнаженной и, к своему ужасу, ощутила напряжение и покалывание в груди. Она не могла понять, как голос совсем незнакомого мужчины мог вызвать столь сильную и нежелательную реакцию.

– Это лишь семейное предание, – подвела она черту, – и, скорее всего, выдуманное. Люди сочиняют самые невероятные легенды о своих предках.

– О да! Например, о предках королевского происхождения, служивших когда-то свинопасами в королевских угодьях, – молвил Ли с иронией. – Видимо, это вполне естественный человеческий инстинкт – приукрашивать ситуацию.

Мэриэл заметила скрытый вызов в его глазах. Он знает, подумала она изумленно.

Нет, этого не может быть!

Она постаралась собраться и не обращать внимания на волнение и сухость во рту.

– Возможно, вы правы. О чем вы хотели со мной поговорить, мистер Ли?

Он дождался, пока отойдет официант, который принес заказанные напитки, затем спросил:

– Что-нибудь не так с новозеландским переводчиком? И, пожалуйста, зовите меня Николас, потому что я твердо решил с этой минуты называть вас Мэриэл.

Она отпила прохладной минералки.

– Кто сказал, что что-то не так?

– Выражение вашего лица и моя интуиция. Ваше лицо было слишком напряженным. Вы выглядели так, словно пытались подтолкнуть его, мысленно помочь.

Мэриэл помолчала. Этот мужчина опасно наблюдателен. Осторожно подбирая слова, она ответила:

– Переводчик нормально справляется с работой. Он человек весьма компетентный…

– Как вы понимаете, – безжалостно перебил ее Николас Ли, – на таком уровне одной компетентности недостаточно.

– Хорошо, – сказала она сдержанно, – он упускает нюансы.

– Правильно. Так я и скажу министру.

Любопытство вынудило ее спросить:

– А какова ваша роль здесь?

– Я дипломат, – насмешливо ответил Николас.

– По вашему письму не скажешь, что… – Мэриэл прикусила язык и судорожно перевела дыхание. Боже, вот ведь ляпнула! Но он так непохож на дипломатов, которых ей доводилось встречать. Он выделялся! Сильный и неукрощенный, словно волк среди декоративных собачек. Она начала снова: – Я решила, что вы занимаетесь бизнесом.

У него были длинные, густые, темные ресницы. Темнее даже, чем у нее. Ресницы на мгновение опустились, затем снова поднялись, открыв холодный, непроницаемый взгляд.

– У меня есть обязанности, исключительно консультативного характера, в фонде поддержки новых идей. Некоторые из них внедряются за границей.

– Что будет с переводчиком? Его уволят?

Николас неторопливо отпил немного виски. В смокинге он являл собой образец элегантности, чувствовал себя в родной стихии в этой роскошной обстановке.

– Сильно сомневаюсь, – ответил Николас с оскорбительным безразличием. – Просто пройдет дополнительную подготовку. Однако не это главное. У нас важная встреча, и нам нужно все самое лучшее. Вы сможете заменить его.

– Нет! – Ответ вырвался прежде, чем она успела подумать.

– Почему же? – поинтересовался Ли, вдумчиво и сосредоточенно изучая ее лицо.

Сопротивляясь непреодолимому влечению этих мерцающих глаз, она парировала:

– Откуда вы знаете, что я справлюсь лучше?

– Перед тем как спуститься на ужин, я получил факс из Токио с поздравлением, что мне удалось найти секретаря-японца, – сухо ответил он. – Для меня этого достаточно.

Дальнейшие возражения могли показаться подозрительными и вызвать дополнительные вопросы. И хотя восемь лет назад, когда Мэриэл впервые работала здесь, служба безопасности ничего не обнаружила, риск продолжал оставаться. Девушка отлично понимала, что любой, кто решит навести справки, получит информацию, которая в конечном итоге ее погубит.

– Меня нанял отель, – сказала она упавшим голосом.

Его четко очерченные красивые губы скривились в усмешке.

– Мы свяжемся с его руководством, – спокойно ответил он.

Ни Лиз Джерман, ни ее замечательная бабушка не откажут ему в просьбе. Репутация отеля зиждилась именно на такого рода дополнительных услугах. В конце концов, я здесь именно для того, сурово сказала она себе, чтобы переговоры проходили без сучка без задоринки.

– Меня пригласили для поддержки, так что все будет в порядке, – ответила она, сдержанно. – Я обеспокоена судьбой этого молодого человека. Он хороший переводчик, хотя и не первоклассный. Мне бы очень не хотелось стать причиной его увольнения. – Она отвела взгляд, размышляя, удалось ли ей погасить интерес, который мог быть вызван ее необдуманным отказом.

– Вы не сделали ничего такого, из-за чего он мог бы потерять работу, – загадочно произнес Николас. – Если это и случится, что маловероятно, поскольку в Новой Зеландии очень мало хороших японских переводчиков, то виноват будет только он сам. Так что забудьте о нем и думайте о своей патриотической миссии.

Заметил ли он мимолетную вспышку боли в ее глазах?

– Я предпочитаю считать себя патриоткой человечества.

– Естественно. Однако невозможно не испытывать никаких чувств к стране, где родился. Особенно такой прекрасной, как Новая Зеландия. Сколько вам было, когда вы уехали?

– Восемнадцать.

– И куда вы отправились?

– В Японию, я там год преподавала английский.

Он вновь окинул ее оценивающим взглядом.

– Это далекий путь и абсолютно иная культура. Вы скучали по дому?

– Не очень, – осторожно ответила Мэриэл. – Хотя некоторое время мне было одиноко. – Она помолчала. – Разве вам это интересно?

В его улыбке мелькнула ирония.

– О, мне всегда интересны красивые женщины.

– Значит, вам повезло. В этом зале их несколько, и вы их в высшей степени интересуете, – спокойно парировала Мэриэл, взяв сумочку и вставая. С самого их появления в баре она заметила взгляды женщин, иногда брошенные исподтишка, но чаще довольно откровенные. Последняя брошенная ее собеседником фраза вывела Мэриэл из себя, и она теперь не пожалела язвительности. – Все они гораздо красивее меня, поверьте.

– Сядьте. – Николас не дотрагивался до нее, даже не пошевелился, но у Мэриэл на секунду перехватило дыхание. – Это было глупо с моей стороны, – добавил он с напряжением в голосе. – Простите.

Он казался искренним. Почему же тогда она почти не сомневается, что провокационное замечание было намеренным?

За привлекательным лицом скрывается расчетливый и острый ум, подумала Мэриэл, и по какой-то причине Ли проверяет ее.

– Что случилось после Японии? – спросил Николас.

Мэриэл захотелось убежать, но тогда она покажется ему глупой истеричкой. Кем бы ни был Николас Ли, он гость. И курорт платит ей очень хорошие деньги, чтобы гости оставались довольны.

Мэриэл снова села и постаралась успокоиться. Она слишком ранима. Это смешно.

– Я стажировалась на менеджера в одной гостиничной сети, – ответила она. – Но затем выяснилось, что у меня способности к языкам, и руководство решило сделать меня переводчицей.

– Вы много путешествуете? – спросил Николас.

Она чуть пожала плечами.

– Да, но меньше, чем прежде.

– Где еще вы побывали?

– Я провела три замечательных месяца в Париже, шлифуя французское произношение, затем пару лет жила в Пекине. Бывала в Малайзии, России, Германии, но сейчас живу в Америке.

– Да, вы немало поездили, – заметил он сухо. Его взгляд на секунду задержался на ее губах, прежде чем встретиться с ее глазами. – А где вы живете?

– В Нью-Йорке.

– Почему? По-моему, Вашингтон намного престижней и там наверняка нашлось бы для вас больше работы.

В его интересе не ощущалось грубой навязчивости, как в допросе, учиненном Питером Сандерсоном, и тем не менее Мэриэл была уверена, что из них двоих он намного опаснее.

– Мне нравится Нью-Йорк, – с вызовом ответила девушка. – К тому же я в основном работаю в области бизнеса, а не дипломатии. – Испытывая необходимость прекратить эту инквизиторскую пытку, она спросила: – А где живете вы?

– Сейчас в Лондоне. Почему вы носите цвет, который вам не идет?

Сбитая с толку, Мэриэл бросила на него возмущенный взгляд.

– Мне платят за то, чтобы я сливалась с обоями.

– И поэтому вы носите одежду, которая придает болезненный вид вашей прекрасной белой коже и обесцвечивает потрясающие голубые глаза и рыжие волосы?

Несмотря на отстраненный, почти безразличный тон, Ли не удалось скрыть сильное чувство. Именно это вызвало первую, инстинктивную реакцию Мэриэл на его предложение переводить для новозеландской делегации. Она боялась, что в этом случае ей придется общаться с ним слишком часто, что помешает ей сохранять душевное равновесие.

Меньше всего на свете Мэриэл хотелось впутаться в историю с Николасом Ли. До мозга костей мужчина, и при этом весьма неглуп.

Да еще дипломат.

Она в смятении молчала, заставляя себя расслабить руки, сжимавшие сумочку. Взгляд Николаса задержался на побелевших суставах ее пальцев, и он, оставив предыдущую тему, как ни в чем не бывало спросил:

– А в какой части Новой Зеландии вы выросли?

– В небольшом городке, – произнесла она достаточно спокойно и, когда стало очевидно, что он не удовлетворен ответом, добавила: – В Кинг-Кантри.

– У вас там осталась семья?

– Нет, все умерли.

– Очень вам сочувствую. – Как ни странно, это прозвучало искренне. – Значит, вы совсем одна? – спросил он с неподдельным интересом.

Соблазн выдумать любовника был велик, но накопленный за долгие годы жизненный опыт научил ее: чем меньше лжешь, тем меньше шансов, что тебя уличат. И она удержалась от опрометчивого поступка.

– Да, – ответила она отстраненно.

– Вы любите свою работу?

– Очень. Я познакомилась с интересными людьми, меня окружает роскошная обстановка, и мне хорошо платят.

– Вы как кошка, хотя на нее и не похожи, – заметил он и улыбнулся – непонятно и загадочно. Мэриэл растерянно уставилась на него. – О, вы прекрасно двигаетесь, да и фигура у вас спортивная, гибкая, однако твердость характера, которая в вас чувствуется, отнюдь не похожа на властные, хищные повадки семейства кошачьих – видимо, это наследие ваших предков-викингов.

– Тогда при чем тут кошка? – спокойно спросила она.

– Вы рассуждаете как кошка. Именно об этом мечтает кошка – о комфорте, некотором разнообразии жизни и о безопасности. И думаю, кошке безразлично, кто ей это даст.

Мэриэл саркастично улыбнулась и, приподняв брови, невозмутимо ответила:

– Значит, у меня обманчивая внешность. Я себе вовсе не кажусь сильной…

– Рад это слышать, – насмешливо вставил Николас.

С нее хватит! Она так устала, что всякое желание выпить чаю давным-давно пропало.

– Боюсь, я очень утомлена, – сказала Мэриэл. – Если вы не против, я вас покину. А вы оставайтесь, – добавила она, когда он машинально поднялся. Она торопливо вскочила и вдруг, побледнев, покачнулась.

Николас тут же оказался рядом, решительно взяв ее за локоть.

– С вами все в порядке? – спросил он.

– Все прекрасно, – ответила Мэриэл сдержанно. – Просто усталость.

– Но вы же ничего не ели за ужином, верно?

– Я перекусила перед коктейлем и вовсе не голодна. – Если сейчас ей предложат пищу, ее может вырвать, потому что желудок сжимало что-то, вовсе не похожее на голод.

С непроницаемым видом Николас вглядывался в ее лицо.

– В таком случае я вас провожу, – твердо произнес он.

Мэриэл покачала головой:

– Я ночую в служебной квартире в ста метрах отсюда.

– Значит, я провожу вас туда.

– Мистер Ли… Николас, в этом нет необходимости, служба безопасности здесь выше всяких похвал.

– Моя мама, – спокойно объяснил он, – никогда бы мне этого не простила. Она придерживалась немногих светских правил, но те, которые считала важными, вбила в меня с детства. Одно из них гласит: если ты пригласил куда-нибудь женщину, то обязан проводить ее до дверей дома. И вам уже пора знать, что совершенной охраны не бывает.

Мэриэл окинула его настороженным взглядом. Хотя он улыбался, на его лице читалась решимость, сопротивляться которой было бессмысленно.

– Хорошо, – холодно ответила она, выходя первой.

Старое кирпичное здание, где жили служащие отеля, стояло в конце широкой дорожки, петлявшей среди магнолий и виргинских дубов. От отеля корпус отделял ухоженный сад с цветущими азалиями под еще не распустившимися ветвями мирта.

– Приятное место, – сказал Николас, оглядываясь.

Приятное? По сравнению с местами, где Мэриэл приходилось жить, комплекс казался настоящим дворцом!

– Муж владелицы прекрасный садовник, – пояснила она.

Возможно, Николас Ли прав. Возможно, она слишком заботится о личном комфорте. Однако любому, кто родился в относительной роскоши, а затем в восьмилетнем возрасте столкнулся с нищетой, простительно наслаждаться комфортом.

– Это напоминает мне Окленд. Тот же запах соли, цветов и свежей зелени, – произнес Николас под тихий шелест волн.

– И влажность?

– Вам не нравится климат Окленда?

– Я никогда там не жила, – пожала плечами она.

– Вы не любите только Окленд или Новую Зеландию в целом?

– Меня с ней ничего не связывает, – сказала Мэриэл, радуясь, что они уже подошли к дверям. – Боюсь, дальше вам нельзя.

– До завтра, – ответил, улыбнувшись, Николас.

Мэриэл вздрогнула от электрической искры, вновь проскочившей между ними, сильной и непостижимой.

– Вот досада, правда? – сказал он вдруг. – Но я уверен, у нас обоих хватит сил противостоять этому.

Она непонимающе уставилась на него.

– Не надо притворяться. Вы отлично понимаете, о чем я. Вы почувствовали это в ту же секунду, что и я.

– Ничего подобного! – И, поняв, что выдала себя возмущенным ответом, тут же добавила: – Послушайте, меня не интересует…

– Вы бросили мне вызов, причем сделали это сознательно. Я мог бы поддаться соблазну, но не думаю, что это было бы разумно.

В его голосе звучало презрение – презрение, как она догадалась, не только к ней. Николас Ли считал такое влечение слабостью и презирал себя за него.

Чувства ее были слишком обнажены, и Мэриэл, ничего не сказав, повернулась и проскользнула в дверь, закрыв ее за собой.

Проклятье, подумала она, Николас Ли представляет собой серьезную угрозу ее душевному равновесию. К счастью, она здесь всего на четыре дня.

Когда она доставала ключ от своей комнаты, к ней подбежала Элси.

– Ты не видела Кэтлин? – спросила она.

Мэриэл резко вскинула голову. В голосе Элси слышалась неподдельная тревога.

– Нет, а что?

– О Господи! Я ее ищу, ищу, но ее нигде нет. Одна из горничных сказала, что видела ее на улице. Боюсь, она могла сбежать к отцу.

– Подожди, я только переобуюсь и пойду с тобой.

Но когда Мэриэл снова вышла из дома, то услышала, как Элси говорит, старательно сдерживая слезы:

– Да, моя хорошая, я знаю, что тебе не очень здесь нравится, но нам придется некоторое время пожить здесь.

В ответ послышался слабый голосок Кэтлин:

– Но мы можем поехать к папе! Он сам сказал, я слышала.

Мэриэл, поколебавшись и переживая за них обеих, вернулась к себе. Бедной Элси придется улаживать все самостоятельно.

На следующее утро, когда Мэриэл пришла в главный корпус, новозеландский переводчик уже уехал. Лиз Джерман поручила Мэриэл выполнять все просьбы гостей.

Припрятав компьютер в бизнес-центре, она быстро пересекла зал, выделенный делегации для завтрака. Николас Ли сразу представил ее членам делегации. Министр торговли Маккабе принял ее с профессиональной приветливостью, помощники и подчиненные обошлись без комментариев. Сьюзан Уотерхаус холодно кивнула. Питер Сандерсон не сводил с нее глаз, что действовало ей на нервы.

Николас протянул Мэриэл чашку кофе и сообщил, что утро пройдет на поле для гольфа и, поскольку японский переводчик работает над документами, ей сразу придется приступить к своим обязанностям.

Через несколько часов выяснилось, что Николас входил в команду по гольфу. Холодно признав, что играет он неплохо, Мэриэл отошла в сторону, стараясь не смотреть на его сильные плечи, торс и блестевшую на солнце гладкую кожу. У него явно были прекрасные отношения с японским министром торговли и его помощниками, один из которых поинтересовался у Мэриэл, играет ли она в гольф.

– К сожалению, нет, – ответила она, не желая демонстрировать свои посредственные способности в такой компании.

– Жаль, – улыбнулся мужчина.

Поскольку новозеландский министр не говорил по-японски, ей постоянно приходилось быть рядом. В целом первая половина дня прошла весьма интересно. Министры и их помощники обсуждали все что угодно, кроме вопросов свободной торговли, хотя собрались здесь именно ради этого.

Судя по всему, это была лишь предварительная часть встречи, чтобы стороны могли присмотреться друг к другу.

Зачем вообще она понадобилась, если Николас свободно говорит по-японски, а японский министр так же легко, хотя с заметным акцентом, изъясняется по-английски? Вероятно, все дело в протоколе и желании держать марку.

После обеда они провели несколько часов на стрельбище. Николас тоже был там, и показал себя неплохим стрелком. Мэриэл не сомневалась, что он все делает хорошо, и решительно прогнала прочь возникший было образ: его обнаженное стройное тело и любовные объятия…

Ее охватил сладостный жар, лишавший сил и здравого смысла.

– Нет, – пробормотала она, заработав удивленный взгляд маленького элегантно одетого японца. – Интересно, какими еще видами спорта они собираются заняться? – с улыбкой произнесла она.

Он поклонился и вежливо ответил:

– Кажется, предстоит прогулка на лошадях.

– Правда? – Она пожала плечами. – Я не езжу верхом.

– Я тоже.

И они обменялись улыбками.

Когда наконец, закончив стрельбу, члены обеих делегаций вернулись в отель, все разошлись по своим комнатам, но ей еще предстояло перевести и напечатать несколько документов. Радуясь передышке в общении с Николасом, она направилась в офис.

– У меня хотя бы нормальный рабочий день, – посочувствовала ей Элси, оторвавшись от работы, когда Мэриэл подошла к ней.

– Но мне за это хорошо платят. Как Кэтлин?

– В смятении. Честно говоря, не представляю, что мне с ней делать. – Женщина отложила бумаги и сжала пальцами лоб. – Она клянется, что убежит к отцу, говорит, что он приедет за ней.

Мэриэл осторожно поинтересовалась:

– Может быть, это он ее настраивает?

– Да вроде нет, – ответила Элси. Отвернувшись, она с горечью добавила: – Она так нервничала, когда он ей поначалу звонил. Тогда я сказала ему, что не позволю ей больше говорить с ним по телефону, потому что она становится неуправляемой – раздражается, кричит, а потом ревет. Думаю, она очень по нему скучает.

– Может, ей съездить к нему на каникулы?

Элси поджала губы.

– Джимми не в состоянии о ней заботиться. Он открыл новое дело, у него нет на нее времени. А иск о передаче ребенка ему на воспитание подал, только чтобы проучить меня за то, что я осмелилась от него уйти. Кэтлин просто никак не может смириться с мыслью, что отец оставил ее, и обвиняет во всем меня. Она злится, что я работаю, и ей нравится после школы оставаться у Сэран Бимиш в деревне. Она любит детей Сэран. Иногда я просто не знаю, что делать. – В глазах ее появились слезы.

– Когда брак распадается, дети всегда страдают, но это пройдет, – попыталась успокоить ее Мэриэл.

Сзади раздался мужской голос, глубокий, холодный и резкий:

– Мэриэл, вы закончили с документами?

– Нет, – ответила Мэриэл, быстро оборачиваясь и прикрывая Элси от излишне наблюдательного Николаса.

– Мы их ждем.

Она кивнула.

– Я принесу их мистеру Маккабе, как только они будут готовы.

– Спасибо.

Когда он вышел, Элси сказала:

– Боже, он великолепен! Но от его взгляда по коже бегают мурашки. Не хотела бы я с ним поссориться. Джимми только ранил мое сердце. А этот парень способен оставить шрам на всю жизнь.

– Уверена, он не кровожаден, – произнесла потрясенная Мэриэл.

Документы носили общий характер. Закончив перевод, Мэриэл отнесла их в апартаменты министра и прочла ему, Николасу и еще нескольким мужчинам. С тревожно сжавшимся сердцем она узнала самого старшего – дипломата высокого ранга на пенсии, считавшегося специалистом по Азии. Он мог знать ее родителей, но ничем не выдал, что узнал ее.

В этот вечер делегации ужинали по отдельности, так что в ее услугах нужды не было. Поужинав и поплавав в бассейне, Мэриэл пару часов провела у себя в комнате, пытаясь расслабиться, но призраки прошлого становились все навязчивее, отнимая всякую надежду на отдых, не говоря уже о сне.

В конце концов она сдалась и, подойдя к окну, выглянула на улицу. Полумесяц освещал территорию бледным, тусклым светом. Отель сверкал огнями, и, хотя дорожки все еще освещались фонарями, между деревьями никто не прогуливался.

Она выбрала светло-коричневые брюки, легкую кремовую майку, накинула на плечи мягкий бежевый свитер и вышла, не понимая, что за безудержная сила влечет ее в благоухающую ночь.

Следуя какому-то первобытному зову сердца, она направилась к пляжу, думая о других пляжах, на которых бывала, о далеких берегах и морях, плескавшихся о скалистые берега Норвегии, морях, омывавших сверкающие пески в лазурных лагунах у берегов Фиджи, о суровом западном побережье Новой Зеландии, где волны успевали пройти полмира, прежде чем со свирепым ревом разбиться о скалистый край земли.

Странно, что ей вспомнилась Новая Зеландия, ведь обычно она старалась о ней не думать.

Она чуть поежилась и тут увидела силуэт Николаса Ли, выделявшийся на темном фоне леса. У нее появилось странное чувство, словно это он вызвал ее сюда первобытной магической силой притяжения, в которой не было ничего земного.

Николас не произнес обычного приветствия. Словно давно поджидал ее, он лишь протянул руку, а она взяла ее, как будто это было в порядке вещей, и испытала потрясение, ощутив воздействие его прикосновения.

– Отсюда не виден Южный Крест, – сказал он.

– И что?

Она заметила короткую вспышку его улыбки.

– Я родился под созвездием Южного Креста. Хотел бы и умереть под ним.

– В буквальном смысле?

– В буквальном. Мои родители были в море, когда у матери начались схватки, и они не успевали вернуться на землю. Мама настояла на том, чтобы рожать на палубе. Отец рассказывал, что, появившись на свет, я смотрел в небо.

Мэриэл зачарованно произнесла:

– Возможно, вы отмечены особой печатью.

Он негромко рассмеялся:

– Может быть. А где родились вы, Мэриэл?

– В Кашмире, – ответила она и улыбнулась. – Как ни странно, в плавучем домике. На месяц раньше срока.

Она смотрела на простиравшийся перед ними пляж, но чувствовала на себе острый, пронзительный взгляд Николаса. Он вызвал в ней бешеное ликование, потому что его чувства отражались на его лице и были столь же острыми и необратимыми, как и ее собственные.

– Значит, вы тоже родились на воде?

– Да уж, забавное совпадение. – Следуя его примеру, она старательно сохраняла будничный тон, подавляя необычное волнение, от которого, казалось, весь мир рушится, несется куда-то и разбивается вдребезги.

– Может, это знак, как вы считаете?

– Чего? – спросила она. – Легкомыслия родителей?

За удивленным смехом Николаса проступало явное чувственное желание, от которого по спине у нее пробежали мурашки.

– Может, и так, – ответил он. – В любом случае есть какая-то связь.

Но поскольку Мэриэл не могла позволить ему устанавливать связь между ними, она поспешно ответила:

– Ну, эти события произошли давным-давно. Меня больше интересует настоящее. Скажите, что будет завтра утром? Есть какая-то надежда на обмен мнениями по торговле или тарифам? Думаю, им уже пора перейти к серьезному обсуждению.

– Давайте немного посидим, – предложил Николас, сворачивая с утрамбованной тропинки на мягкий песок у низких дюн.

Она с облегчением высвободила руку, чтобы сесть.

Будто признавая эту скрытую декларацию независимости, Николас не пытался дотронуться до нее, а откинулся на спину и уставился на звезды.

– Оба министра недавно на своих постах и никогда раньше не встречались, – негромко произнес он. – Поскольку они собираются вместе работать, им очень полезно вникнуть в образ мыслей друг друга.

– Так вот зачем вся эта демонстрация мужественности, – раздраженно оказала Мэриэл. – Гольф и стрельба по мишеням. Скажите честно, когда вы, мужчины, отдадите наконец мир женщинам и начнете проводить все свое время в детских забавах, которым не будут мешать мировые проблемы? Вы таким образом нанесли бы меньше вреда.

К ее изумлению, он снова рассмеялся.

– Я полностью согласен, но в дипломатии действуют иные правила.

Привыкнув к темноте, Мэриэл пристально вгляделась в его лицо.

– Мне кажется, вы не разделяете этой морали.

Улыбка не сошла с его лица, веселое выражение не исчезло, но Мэриэл не сомневалась, что ее слова задели какую-то чувствительную струнку.

– Я дипломат, так что приходится, – ответил он спокойно. – Не спорю, иногда это очень затянуто и раздражает, но часто все-таки срабатывает. Личные контакты чрезвычайно полезны.

Чувствуя, как он ускользает, Мэриэл решила пригвоздить этого изворотливого человека.

– А какова ваша конкретная роль в данном спектакле?

– Я специализируюсь по вопросам торговли.

Разумеется, он дипломат, а они все доки уходить от вопросов.

– И что же вы надеетесь выяснить в результате этих дорогостоящих упражнений, – требовательно спросила она, – кроме того, что мистер Ватанабе лучше играет в гольф, а мистер Маккабе более меткий стрелок?

– Я ничего не надеюсь выяснить, – беспечно ответил Николас. – Я лишь одна из мелких шестеренок в этом механизме.

Мэриэл не смогла удержаться от смеха, прозвучавшего ясно, тихо и тепло в ночном воздухе.

– Вы не похожи на человека, исповедующего самоуничижение, – возразила она.

– Я могу позволить себе самоуничижение, – заверил он ее. – Однажды мне сказали, что истинная моя сущность гораздо глубже.

Ее внимание зацепилось за какую-то нотку в его глубоком голосе. Скорее всего, такое сказала ему женщина. Уязвленная, Мэриэл с сарказмом ответила, вставая:

– Не сомневаюсь.

С привычной галантностью, к которой она уже начала привыкать, Николас тоже поднялся. Его глаза мерцали в переменчивом лунном свете, и, испытав внезапный озноб, она подумала, что обмен колкостями с этим человеком может перейти в опасное развлечение.

– Мне пора возвращаться, – заявила она.

– Вы сотрудница отеля?

Он наверняка выяснил о ней все, прежде чем рекомендовать на место их переводчика. Зачем же спрашивать?

– Нет, я внештатный переводчик. Мою работу организует агентство в Нью-Йорке.

– Вы превосходно справляетесь. Вы приручили и Маккабе, и Ватанабе.

Как ему это удается? Он даже не глядит на нее, а она уже напряжена, уже появилось чувство, словно ее видят насквозь, оценивают, все в ней взвешивают и примеряют.

– Они оба очаровательно старомодно галантны, – сухо ответила она.

– Японцы говорят, что вы знаете их язык как родной.

Чтобы удовлетворить его ненасытное любопытство, Мэриэл сказала:

– Когда мы жили в Токио, родители отдали меня в японскую школу. В такой ситуации очень быстро учишься, поверьте. Конечно, и тот год, что я провела в Японии, когда мне было уже восемнадцать, помог с произношением.

– А в Китае и Франции вы в детстве не жили?

Мэриэл, изо всех сил стараясь сохранять спокойную безмятежность, улыбнулась и ответила:

– В Гонконге. И некоторое время у меня была гувернантка-француженка, которой запрещалось разговаривать со мной по-английски.

– Странствующие родители, – заметил Николас, пряча за опущенными ресницами свои мысли.

– Да, – невозмутимо кивнула она. – Настоящие кочевники.

Мэриэл даже не понимала, насколько кочевой образ жизни они вели, пока не вернулась в Новую Зеландию испуганным, растерянным восьмилетним ребенком, помещенным в ограниченное общество маленького и малосимпатичного провинциального городка. Ее спасли две вещи: искренне привязавшаяся к ней добрая соседка и прекрасная учительница иностранного в местной школе, которая разглядела ее способности и помогла восстановить языки, которые она почти забыла.

– Если вы хотите, чтобы завтра от меня был какой-то толк, позвольте мне уйти, – сказала она серьезно.

– Ну что же, пойдемте. – Похоже, он забавлялся, соглашаясь отпустить ее. Лишь на время, ни минуты не сомневаясь в конечном исходе.