Текст книги "Лорд Престимион"

Автор книги: Роберт Сильверберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 35 страниц)

Похоже было, что бульвар, по которому они въехали в город с запада, приведет их прямиком в центр города. Теперь Вараиль видела, что вливающиеся в город дороги похожи на спицы огромного колеса, связанные улицами по окружностям, диаметр которых уменьшался по мере приближения к центру. Общественные здания должны находиться в центре. И среди них должна быть крупная больница.

Акбалик умирал. Теперь она была в этом уверена.

Он лишь ненадолго приходил в себя. В его словах почти не было смысла. В один из моментов просветления он открыл глаза и сказал ей, что, кажется, яд болотного краба, в конце концов, добрался до сердца; но все остальное время он бормотал что-то непонятное: рассказывал о турнирах и дуэлях, охотничьих вылазках, даже о кулачных боях – мальчишеские воспоминания, вероятно. Иногда она различала имена Престимиона или Септаха Мелайна, и даже Корсибара. Странно, что он называет Корсибара. Но ее отец тоже его вспоминал в приступе безумия, напомнила себе Вараиль.

Наконец, они подъехали к больнице. К своему отчаянию, Вараиль узнала, что главным врачом был гэйрог, существо совершенно чуждое человеку в подобный момент. В серо-зеленых глазах рептилии не отражалось никакого сострадания. Спокойный и размеренный голос мог бы принадлежать машине.

– Вы приехали в очень сложный момент, миледи.

Все операционные сейчас заняты. На нас обрушились самые разные и необычные проблемы, которые…

Вараиль его перебила:

– Уверена, что вы говорите правду. Но вы слышали о принце Сирифорне Самивольском, доктор? Может быть, вы даже не знаете имени лорда Престимиона?

Этот человек – племянник Сирифорна. Он – один из самых приближенных людей короналя. Ему необходима немедленная помощь.

– Сегодня среди нас находится Провозвестник Мистерий, миледи. Я попрошу его помолиться Божествам города о здоровье этого человека. – И гэйрог поманил таинственную, зловещую фигуру стоящую в коридоре, человека в странной деревянной маске на лице, которая изображала собаку с желтыми глазами и длинными острыми ушами.

Вараиль охватила ярость. Боги города? О чем говорит это существо?

– Вы хотите сказать – маг? Нет, доктор, ему нужен не маг. Мы обратились сюда за медицинской помощью.

– Провозвестник Мистерий…

– Может передать свое послание кому-нибудь другому. Вы сейчас же займетесь принцем Акбаликом, доктор, или обещаю вам и клянусь тем Божеством, в которого вы верите, что я попрошу лорда Престимиона закрыть эту больницу и отправить весь персонал в самый дальний уголок Сувраэля. Вам все ясно? – Она щелкнула пальцами и позвала одного из скандаров эскорта. – Микзин Хрож, я хочу, чтобы вы обошли больницу и записали имена всех сотрудников, вплоть до того лиимена, который моет столы в операционных.

А потом…

Но упрямый гэйрог уже сдался. Он теперь тоже начал отдавать распоряжения: внезапно появились носилки на колесах, на которые положили Акбалика, а вокруг собрались молодые интерны с серьезными лицами, как люди, как и гэйроги. Они увезли Акбалика.

Провозвестник Мистерий шел рядом с носилками, как будто Акбалику собирались оказать не только обычную медицинскую помощь, но и помощь того фантастического религиозного культа, который, по-видимому, был популярен в городе.

Самой Вараиль предложили удобную комнату для ожидания. Но ей не пришлось долго ждать. Вскоре доктор-гэйрог вернулся. Выражение его лица оставалось холодным, как обычно, но когда он заговорил, в его тоне звучали мягкие нотки, отсутствовавшие прежде.

– Я просто пытался сказать вам, миледи, что нет смысла прерывать лечение другого серьезно больного пациента, чтобы заняться принцем Акбаликом, ибо я тотчас же увидел, что состояние принца уже настолько критично, что, что…

– Что он умер? – воскликнула она. – Это вы пытаетесь мне сообщить?

Но не успел он выговорить и слова, как она прочла ответ на его лице.

13

Даже в самых раскрепощенных снах своего детства Деккерет никогда не воображал себя действующим лицом такой сцены, как эта. Роскошный королевский номер под крышей высотного здания в городе Стойен, на другом краю планеты от его родного города Норморка на Замковой горе. Справа от него стоит лорд корональ Маджипура, Престимион Малдемарский, с мрачным, задумчивым лицом. Позади короналя его маг су-сухирис, Мондиганд-Климд, на советы которого корональ всецело полагается. С другой стороны – великая Хозяйка Острова Сна, принцесса Терисса, с серебряным обручем – символом власти на голове. В противоположном конце комнаты стоит Динитак Барджазид из Сувраэля, держа в руках зловещий шлем для управления мыслями, который он похитил у своего отца-предателя в лагере мятежников.

Судьба мира находится в руках этих людей. И Деккерет из Норморка каким-то образом очутился среди них в ходе событий. Нет, даже во сне он не посмел бы предаваться подобным фантазиям. Тем не менее он здесь. Он здесь.

– Позволь мне еще раз взглянуть на эту вещь, мальчик, – обратилась принцесса Терисса к Динитаку Барджазиду.

Он поднес ей шлем. Руки его дрожали, когда он вложил шлем в ее ладони. Он тоже, подумал Деккерет, ошеломлен тем, что очутился в самой гуще подобных событий.

Она уже раньше осматривала его очень тщательно, его металлические проволочки, кристаллы и крепления из слоновой кости. И она с мальчиком долго обсуждали его технические аспекты в выражениях, абсолютно непонятных для Деккерета и, очевидно, для короналя тоже.

Прибор был по-своему красив, зловещей красотой.

Он напоминал Деккерету некоторые магические приспособления, которые уничтожал тот безумный маг перед тем, как прыгнул за борт, во время их с Акбаликом совместного путешествия на речном судне из Пилиплока в Ни-мойю.

Но этот шлем был научным прибором, а вовсе не магическим аппаратом. Возможно, поэтому он внушал еще больший страх. Деккерет не особенно доверял магическим силам, хотя хорошо знал, что некоторые маги – не все – обладают истинным могуществом. Большая часть магов, в этом он был убежден, занимались обманом и шарлатанством, чтобы внушить уважение доверчивым людям. Сам Мондиганд-Климд неоднократно говорил об этом. Но это шлем не был шарлатанской подделкой. Деккерет слышал, как Хозяйка и Динитак Барджазид говорили об этом приборе, и они не упоминали демонов, которых можно вызывать посредством заклинаний, а говорили о его способности усиливать и передавать волны мозга при помощи электричества. Это не выглядело колдовством. И он знал, что шлем Барджазида работает. Он на себе ощутил его ужасающую силу.

Хозяйка отложила в сторону свой обруч и подняла шлем над головой.

– Мама, ты думаешь, что должна это сделать? – спросил Престимион.

Она улыбнулась.

– У меня немалый опыт работы с подобными устройствами, Престимион. А Динитак объяснил мне основные принципы его действия.

Она надела шлем. Прикоснулась к кнопкам управления, слегка подрегулировала.

Деккерет с трудом заставил себя наблюдать за тем, как она позволила силе этого устройства войти в себя.

Она была, по его мнению, самой прекрасной женщиной из всех, когда-либо встреченных им, не стареющая, великолепная, совершенно потрясающая. Ее королевская стать, ее безмятежные черты, великолепные, блестящие черные волосы, элегантное, простое платье и это пурпурно-красный драгоценный камень, сияющий в золотой оправе на ее груди… О, она была воистину королевой мира! Что, если эта чудовищная машина Барджазидов повредит ее мозг, когда окажется у нее на лбу? Что, если она сейчас вскрикнет и побледнеет у них на глазах, а потом рухнет на пол?

Но она не вскрикнула. Она не упала. Она стояла так же прямо, как всегда, совершенно неподвижно, погруженная в то, что сейчас испытывала: казалось, она перенеслась в какие-то далекие сферы.

Не было никаких намеков на то, что шлем причиняет ей вред. Но постепенно на ее гладком белом лбу появилась морщинка, а губы сжались, и уголки их опустились. Лицо ее приобрело мрачное выражение, какого Деккерет никогда еще не замечал у нее, а потом – ему показалось, что прошла целая вечность, – она наконец сняла с головы шлем и отдала его Динитаку слегка дрожащими руками.

– Невероятно, – сказала она. Голос ее звучал более тихо, чем всегда, почти хрипло. Она указала на свой обруч, лежащий перед ней на столе. – По сравнению с ним этот кажется игрушкой.

– Как это было, мама? Можешь описать? – спросил Престимион.

– Тебе следует надеть его самому, чтобы понять.

А ты совсем к этому не готов. – Ее взгляд остановился на молодом Барджазиде. – Я ощутила присутствие твоего отца. Я прикоснулась своим разумом к его разуму – Больше она ничего не захотела говорить о своем контакте со старшим Барджазидом, но лицо Динитака стало суровым и мрачным, словно он хорошо понял, что она почувствовала.

Повернувшись снова к Престимиону, она прибавила:

– Я столкнулась с мыслями прокуратора тоже. Он демон, этот человек.

– Вы можете различать мысли отдельных людей, Повелительница? – спросил Деккерет.

– Эти двое выделялись, подобно маякам, – ответила Хозяйка. – Да, мне кажется, я могла бы найти и других, если бы потренировалась. Я чувствовала излучение мыслей Септаха Мелайна, который находился дальше к востоку, – мне действительно кажется, что это к нему я прикоснулась, – и возможно, Гиялориса, или это был Навигорн. Они двигаются по направлению к лагерю прокуратора через кошмарные джунгли.

– А моя жена? А Акбалик?

Леди Терисса покачала головой.

– Я не пыталась проникнуть на такое далекое отсюда расстояние, на которое они уже удалились. – И обратилась к Динитаку. – Я так легко обнаружила твоего отца, потому что на нем тоже был шлем. Когда я послала свои мысли вперед, в поиск, то первое, что почувствовала, было мысленное сообщение, идущее от него. То устройство, что у него осталось, более мощное, чем это, не так ли?

– Это так, мадам. Последняя модель. Я не посмел ее взять: он никогда с ней не расстается.

– Он использует ее, чтобы распространять безумие, как мы и опасались. То заклятие забвения, которое наложили маги в конце войны по твоему приказу, Престимион: как ты и предполагал, оно создало слабые места во многих умах, слабые места в структуре, сквозь которые легко прорваться. Чтобы это сделать, не требуется большого усилия. И если этот человек, применяя шлем, просто прикоснется к таким людям…

У Престимиона вырвался почти болезненный стон.

– Мама, это надо прекратить!

Он глубоко страдал. Деккерет в ужасе смотрел на него.

– Это может оказаться не так просто, – мрачно произнес Мондиганд-Климд. – Он использует шлем, чтобы защитить себя и своего хозяина от нападения, не так ли, леди Терисса?

– Да. Вы это почувствовали? Он устанавливает нечто вроде щита, поэтому мне было трудно установить с ним контакт. Даже когда я наконец-то проникла сквозь этот щит, то все было затянуто плотной пеленой. И я не сумела бы определить местоположение его лагеря точнее, чем в пределах пятисот миль.

– Конечно, не могла бы, – сказал Престимион. – Весьма вероятно, что Барджазид использует шлем, чтобы спрятать лагерь Дантирии Самбайла от нападающих. Акбалик говорил об этом. Облако непроницаемости – так он это называл. Он считал, что прокуратор воспользовался услугами мага, чтобы создать его при помощи заклинаний. Но потом, когда я рассказал ему историю встречи Деккерета с Барджазидом в Сувраэле и о его шлеме, Акбалик высказал предположение, что постоянные исчезновения Дантирии Самбайла – это работа Барджазида.

– В этом можно быть уверенным, милорд, – сказал Динитак. – Несложно использовать шлем для создания этого облака непроницаемости, как вы его назвали, вокруг человеческого сознания. Я и сам мог бы это сделать. Я мог бы стоять прямо здесь, а вы бы думали, что я исчез у вас на глазах.

Престимион повернулся к мальчику.

– Ты думаешь, – спросил он, – что один из этих шлемов можно использовать для противодействия силе другого шлема?

– Это возможно, милорд. Это будет нелегко, так как мой отец достиг большого искусства в обращении с этими устройствами, и он всегда опасный противник, – но, по-моему, это можно сделать.

– Тогда решение нашей проблемы очевидно. Мы используем тот шлем, который у нас, для контрудара.

Если все пройдет хорошо, мы вычеркнем Барджазида и его устройство из уравнения, и распространение безумия закончится, а Септах Мелайн и Гиялорис смогут найти Дантирию Самбайла и атаковать его. Что скажешь, мама? Ты сможешь это сделать, как ты считаешь?

Леди Терисса посмотрела прямо сыну в глаза. И ответила ровным голосом, в котором не слышалось ни малейшей теплоты:

– Я привыкла использовать свои силы для исцеления, Престимион. Не для войны. Не для нападения на людей – даже на таких, как этот Барджазид. Или Дантирия Самбайл.

Ее неожиданный ответ больно задел Престимиона.

В его глазах вспыхнуло изумление, щеки покраснели.

Но самообладание быстро вернулось к нему, и он ответил:

– Ох, мама, ты не должна считать это нападением!

По крайней мере, попытайся посмотреть на это как на контратаку. Это они – агрессоры. Что тебе еще остается делать, как не защищать невинных людей от нападения злых сил?

– Возможно. Возможно. – Но голос Хозяйки звучал неуверенно. Нахмуренный лоб говорил о глубоком внутреннем конфликте. – Тебе также нужно помнить, Престимион, что я еще плохо знаю, как управлять этим устройством. Прежде чем использовать его так, как ты предлагаешь, мне необходимо усовершенствовать свое умение – освоить все тонкости, необходимо глубже понять его силу и диапазон действия. На все это нужно время. При условии, что я вообще соглашусь это сделать. А я вовсе не уверена, что соглашусь.

На лице Престимиона отразилось еще большее отчаяние.

– Время? У нас нет времени! В этот момент две наши армии находятся в этих кошмарных джунглях. Как ты думаешь, как долго я смогу их там держать, мама?

А безумие, которое этот человек распространяет час за часом? Нет, Нам необходимо нанести удар немедленно. Ты должна это сделать, мама!

Хозяйка не ответила. Она окутала себя царственным величием и спокойно, молча смотрела на сына. Само ее молчание – уже ответ, подумал Деккерет. Температура в комнате, казалось, приближается к точке замерзания. Ссора между короналем и Хозяйкой Острова: как странно быть свидетелем подобной сцены!

Тут леденящую тишину прервал высокий, ясный голос Динитака Барджазида:

– Я мог бы сделать это, милорд, если Хозяйка не пожелает. Я смогу. Я уверен, что смогу.

– Ты готов выступить против своего отца? – воскликнул пораженный Деккерет.

Мальчик с упреком посмотрел на него, словно Деккерет сказал нечто до невозможности наивное.

– О, принц Деккерет, а почему же нет? Если он предпочел стать врагом всей планеты, то он, несомненно, и мой враг тоже. Зачем бы я принес этот шлем сюда, как не для того, чтобы предложить использовать его против него? Зачем бы я убежал от него? – Глаза его сияли. Все его лицо горело юношеским пылом. – Я здесь, чтобы служить, принц Деккерет. Служить, чем могу.

Деккерет увидел, что Престимион тоже во все глаза смотрит на юного Барджазида.

Он внезапно осознал, что этот мальчик поставил его в рискованное положение. Это он привел парня к Престимиону. Это он настоял, чтобы корональ ему поверил. С того момента, когда Деккерет вырвал шлем, похищающий сны, из цепких рук старшего Барджазида в Сувраэле, Динитак пытался убедить отца, что разумнее всего им будет отправиться с Деккеретом на Замковую гору и продемонстрировать силу их устройства лорду Престимиону.

Но предположим, то, что сейчас происходит, – просто часть хитроумного, коварного плана Дантирии Самбайла, как предположил Престимион, когда Динитак столь внезапно явился к нему в Стойен. Что, если парень собирается объединить свои усилия с отцом, находящимся за тысячи миль, в Стойензаре, надев на голову такой же, как у него шлем, тот шлем, который, по его уверениям, он принес сюда, чтобы заставить служить короналю? Вместе они создали бы непреодолимую силу.

Рискованная игра, подумал Деккерет. Они все поставили на оборванного мальчишку, на сына человека, для которого предавать и «обманывать так же естественно, как дышать. Имеют ли они на это право?

И все же…

– Что скажешь, Деккерет? – спросил корональ. – Следует ли нам принять предложение этого парня?

Деккерет смотрел мимо Престимиона на загадочную, равнодушную фигуру Мондиганд-Климда, который все это время не вмешивался в обсуждение.

«Помогите мне, – одними «глазами умолял он су-сухириса. – Здесь я уже не могу судить. Помогите мне.

Помогите».

Понял ли Мондиганд-Климд?

Четыре глаза мага смотрели прямо на него. Левая голова едва заметно кивнула. Затем вторая, справа. А потом обе головы кивнули одновременно – не могло быть никакой ошибки.

«Благодарю вас, Мондиганд-Климд. Он всего сердца».

И Деккерет смело ответил:

– Я вам говорил, когда он пришел сюда, что мы должны ему поверить, милорд. И по-прежнему так считаю.

– Значит, пусть так и будет, – тут же сказал Престимион. Он явно уже и сам пришел к такому выводу.

Корональ бросил взгляд на молодого Барджазида. – Встретимся сегодня позднее, – обратился он к мальчику и обсудим, как лучше нанести контрудар. – Потом обратился к леди Териссе:

– Мама, ты можешь не присутствовать. Я не стану просить тебя принимать в этом участие, раз ты испытываешь такое отвращение, но у меня для тебя есть другая работа. – И наконец, он обратился одновременно к Деккерету Динитаку и Мондиганд-Климду:

– Сейчас вы все можете идти. Я хочу несколько минуть побыть наедине с матерью.

Из шкафчика под окном Престимион достал бутылку малдемарского вина редкого сорта, которое привез с собой в Стойен из Замка, и щедро налил его в бокалы.

Они торжественно подняли бокалы за здоровье друг Друга.

– Прошу прощения, мама, – сказал он, когда они выпили несколько глотков и вернули бокалы на стол. – Мне очень неприятно, что я поставил тебя в такое сложное положение в присутствии посторонних.

– Я не обиделась. Ты – корональ, Престимион: ты в ответе за благосостояние всей планеты. Эти люди угрожают нам всем, и тебе необходимо принять против них меры. Я готова сделать все, что в моих силах, чтобы помочь тебе в этом. Но то, о чем ты просил, для меня неприемлемо.

– Мне очень жаль. Мне следовало это понять до того, как я заговорил. Чтобы ты применила свои силы и умение для совершения акта агрессии…

– Теперь ты понимаешь, – сказала она и улыбнулась, потом протянула руку через стол и взяла его ладонь. Она легонько поцеловала ее, всего лишь коснулась губами его кожи. – Но попытаться ты обязан, со мной или без меня. Интересно, удастся ли этому мальчику одолеть отца? Даже при мимолетном контакте с его сознанием я увидела, насколько он силен. И насколько злобен.

– Если Динитак хотя бы сможет немного помешать отцу, это уже будет помощью. Неожиданный удар, который ослабит его защиту – отвлечет… – Престимион пожал плечами. – Ну, скоро увидим. – Он взял серебряный обруч Хозяйки, лежавший на столе, там, где она его оставила. И тут же ощутил покалывание, вызванное скрытыми в нем силами. – Тебе надо меня еще поучить обращению с ним, – сказал он. – И я хочу научиться пользоваться шлемом Барджазида тоже. Если я должен сидеть здесь, вдали от поля боя, как все настаивают, то хочу хотя бы принять посильное участие в сражении, пусть на расстоянии.

– В этом я могу тебе помочь.

– Поможешь? И с устройством Барджазида тоже?

– Тебе будет нелегко освоить его. Пользоваться им – все равно что оседлать молнию. Но я помогу, Престимион, помогу, насколько это в моих силах.

А это означает, что я сама должна освоить эту штуку.

Что это за вино? Прекрасное качество.

Он рассмеялся.

– Ты не узнаешь? Оно из наших собственных погребов, мама!

Она снова сделала глоток, на этот раз более тщательно пробуя его на вкус, и попросила его налить ей еще бокал.

– С радостью, – ответил он. А потом, через некоторое время, продолжал:

– Надень свой обруч еще раз, пожалуйста, мама. Пошли свое сознание в дальние края, ради меня. Есть вещи, которые я должен знать.

Скажи мне, как дела у моей армии в джунглях Стойензара, и найди для меня Вараиль, которая едет на восток, и моего бедного, страдающего Акбалика.

– Да, конечно. – Она надела тонкий серебряный обруч и на мгновение прикрыла глаза, а потом снова открыла их. Престимион увидел, что теперь она впала в состояние транса, во время которого носитель обруча может свободно перемещаться над планетой. Казалось, она совсем не замечает его присутствия. Он почти не смел дышать. Она отсутствовала долго, а потом этот отрешенный взгляд, взгляд отсутствующего человека исчез из ее глаз, и она снова стала прежней.

Однако она молчала.

– Ну? – спросил Престимион, не в силах больше ждать. – Что ты видела, мама?

– Первым я встретила Септаха Мелайна. Какой он милый человек, всегда обаятельный, всегда элегантный и изящный! И он так глубоко тебе предан.

– И как у него дела?

– Он встревожен и обеспокоен. Он движется все дальше в джунгли. Но врага нигде нет. Его разведчики возвращаются снова и снова с сообщениями об обнаруженном лагере прокуратора, но когда вся армия целиком приходит на это место, там никого нет. И по-видимому, никогда не было.

– Облако непроницаемости, – произнес Престимион. – С помощью юного Барджазида мы им поможем его преодолеть. А Вараиль? А Акбалик?

– Они уже далеко, не так ли, почти на другой половине континента?

– Я на это надеюсь. Но для тебя не сложно преодолеть такое расстояние, так ведь?

– Нет, – ответила она и снова впала в транс. На этот раз, когда она вышла из него, ее губы были плотно сжаты, а глаза смотрели пугающе мрачно. И снова она долго молчала, испытывая его терпение. Очевидно, ей требовалось некоторое время, чтобы прийти в себя после этих путешествий.

– Что-то случилось? – в конце концов, не выдержал он. – С Вараиль? С ребенком?

– Нет, – ответила она. – С твоей женой и ребенком, которого она носит, все в порядке. Но твой друг Акбалик…

– Его состояние ухудшилось?

Она секунду молчала.

– Его страдания закончились, Престимион.

Эти тихие слова обрушились на него тяжким молотом. На мгновение Престимион был оглушен. Потом постепенно пришел в себя и тихо сказал:

– Я послал его на смерть, когда позволил отправиться в джунгли. Это не первый хороший человек, жизнь которого оборвалась из-за меня. И, боюсь, не последний. Я думал, что он может стать короналем после меня, мама. Я его так высоко ценил.

– Я знаю, что ты его любил. Мне очень жаль, что я принесла тебе такое известие.

– Я сам просил тебя, мама.

Она кивнула.

– В другом месте тоже случились неприятности.

Я лишь смутно разглядела их в предыдущий раз. Позволь мне еще раз взглянуть.

Она в третий раз погрузилась в транс. Престимион допил свой бокал и ждал. На этот раз, когда она пришла в себя, он не стал торопить ее вопросами.

– Да, – сказала она. – Так я и думала. Крупный флот собирается у побережья Зимроэля, Престимион. Целая армада. Десятки кораблей, возможно более сотни, ждут на море у Пилиплока приказа от Дантирии Самбайла поднять паруса.

– Вот оно что! Он тихо готовил вторжение все это время, а теперь час настал! Но как странно мама, что он сумел все подготовить так, что никто ничего не заметил и не сообщил нам…

– Мне было очень трудно его обнаружить. Все происходит, словно под вечным покровом ночи, даже в дневное время.

– Конечно. Снова облако непроницаемости! Оно скрыло от нас не только прокуратора, но и целый флот! – Престимион встал. К его великому изумлению, он ощущал странное спокойствие. Новости были плохими, большая их часть, но по крайней мере теперь он знал самое худшее. – Да будет так, – сказал он. – Мы знаем, с каким врагом имеем дело. Лучше поскорее приняться за работу и разобраться с ним, а, мама?

– Уже темнеет, – сказал Навигорн. – Как вы думаете, разобьем здесь лагерь?

– Почему бы и нет? – ответил Септах Мелайн. – Это место ничем не лучше любого другого.

И даже хуже многих, подумал он. Жаль, что в этой экспедиции не участвует молодой Деккерет: если у него еще сохранилось стремление наказать себя и искупить свою вину, которое подвигло его на путешествие в Сувраэль, он счел бы эти джунгли идеальным местом для самобичевания. Мало есть мест в мире, менее гостеприимных, чем южный Стойензар.

Они видели бесконечную процессию уродств, пока ехали на запад по полуострову. Деревья, которые вырастали и умирали за один день, – вылезали из земли на рассвете, поднимались на высоту в тридцать футов к полудню, расцветали уродливыми черными цветами, потом испускали едкий ядовитый запах, в течение следующего часа давали набухшие, спелые плоды, полные самого убийственного яда, и, наконец, к закату, погибали, отравленные собственным ядом. Пурпурные крабы, величиной с дом, с рычанием выскакивающие из своих укрытий в песчаном грунте прямо у них перед носом, щелкая убийственными клешнями, острыми, как турецкая сабля. Черные слизни, плюющиеся красной кислотой в лодыжки. И повсюду проклятые смертоносные пальмы с листьями-пилами, мерзкие манганозы, весело размахивающие своими ветками, словно заманивающие в свою непроходимую чащу.

Площадка, предложенная Навигорном для лагеря, представляла собой широкую, пыльную, серую полосу, усеянную острой галькой, вдоль берега пересохшей реки. Идеальное место, подумал Септах Мелайн. Река, полностью лишенная воды, в русле которой не видно ничего, кроме длинной, бесплодной полосы мелких острых камней. Но где-то в глубине этого каменистого русла должна быть вода, так как, если стоять и наблюдать некоторое время, можно заметить, что галька находится в постоянном медленном движении, словно ее медленно увлекает вдоль русла реки силой подземного потока, текущего глубоко внизу. Чтобы провести время, подумал он, можно постоять рядом с ним и половить драгоценные камни, пытаясь выследить случайный изумруд, или рубин, или еще какой-нибудь камень, проплывающий мимо, подобно ярко блестящей рыбке во всем этом скучном, медленно движущемся мусоре. Но он подозревал, что можно прождать здесь пятьдесят тысяч лет, пока найдешь что-нибудь стоящее.

Или еще дольше.

Гиялорис вышел из экипажа и подошел к ним.

– Мы собираемся разбить в этом месте лагерь?

– А ты видел лучшее?

– Здесь нет воды.

– Зато нет манганозы и болотных крабов, – ответил Навигорн. – Я бы с удовольствием одну ночь отдохнул от них. А утром мы можем отправиться прямо к лагерю прокуратора.

Гиялорис хрипло рассмеялся и сплюнул.

– Нет, – сказал Навигорн. – На этот раз мы его действительно найдем. У меня такое предчувствие.

– Да, – согласился Септах Мелайн. – Конечно, найдем.

Он отошел от них в сторону и присел на валун в форме седла у края реки. Чешуйчатые многоногие существа величиной с ладонь копошились в поисках пищи в верхнем слое гравия, зарывались поглубже, чтобы ухватить создания поменьше, прячущиеся внизу, потом вылезали на поверхность поедать добычу: какие-то жуки, подумал он, или рачки, или, может быть, в этой высохшей реке водятся рыбы, которые дышат воздухом. Рыбы с ногами хорошо сочетаются с рекой, в которой нет воды. Одно из этих созданий выкарабкалось на поверхность гальки и посмотрело на него шестью яркими, как бусины, глазами, словно обдумывало, не попробовать ли на вкус его лодыжку. В Стойензаре все хотят тебя укусить, даже растения. Септах Мелайн запустил в эту тварь камнем, не стараясь всерьез попасть, и она скрылась из виду.

Несмотря на всю жизнерадостность своей неунывающей натуры, это место даже для него стало тяжелым испытанием. Что касается остальных, они, наверное, сильно страдают. Неумолимо враждебная природа этого полуострова была настолько буйной, что это могло показаться почти забавным, но невозможно долго забавляться среди тяжких испытаний, когда каждая секунда сулит новые неудобства и опасности. Им быстро надоели все эти приключения. Всем начинало казаться, что они гоняются за Дантирией Самбайлом всю жизнь: сначала на востоке, потом в Кетероне, Арвианде и Сиппульгаре, а теперь в бесконечном путешествии по Стойензару.

Как долго они уже здесь находятся? Недели? Месяцы? Один день незаметно перетекал в следующий. Казалось, миновали столетия с тех пор, как они въехали в эти чудовищные джунгли.

Уже три раза разведчики возвращались с сообщением, что обнаружили лагерь Дантирии Самбайла. Оживленное, полное бурной деятельности место, сотни людей, палатки, экипажи и ездовые животные, склады с провиантом… Но все исчезало, как мираж, когда они выдвигали вперед армию и готовились к атаке. Неужели то, что находили разведчики, было просто иллюзией? Или иллюзией было отсутствие лагеря, когда они пытались к нему приблизиться?

Как бы то ни было, Септах Мелайн был уверен, что здесь замешано колдовство. Непонятная игра магов, влияющих на их мозг, какой-то дьявольский трюк. Дантирия Самбайл играет с ними. И несомненно, все время готовится к давно запланированному удару, при помощи которого хочет отомстить Престимиону за то, что тот никак не дает ему утолить жажду власти.

Еще одно маленькое чешуйчатое речное создание уставилось на него с расстояния примерно футов десять. Оно стояло почти прямо и деловито размахивало в воздухе своими многочисленными лапками.

– Ты один из шпионов прокуратора? – спросил у него Септах Мелайн. – Ну, передай, что Септах Мелайн посылает ему свой подарок!

Он снова бросил камень, на этот раз старательно прицелившись. Но маленькая тварь каким-то образом увернулась, ловко передвинувшись в сторону всего на несколько дюймов. Она продолжала смотреть на него, словно подзадоривая на еще одну попытку – Ловко сделано, – сказал он. – Немногим удается увернуться от броска Септаха Мелайна!

Он оставил маленькое существо в покое. На него внезапно навалилась сонливость, хотя сумерки только начали сгущаться. Несколько секунд он боролся с ней, опасаясь, как бы речные твари не заползли на него, пока он спит; а потом уловил признаки того, что это Хозяйка направила ему послание, и отдал себя во власть ее магии.

Через несколько секунд он погрузился в сон прямо у берега засыпанной гравием реки. Он уже находился не во враждебном Стойензаре, а на одной из зеленых полян чудесного парка лорда Хэвилбоува на склонах Замковой горы, и Хозяйка Острова, мать Престимиона, прекрасная принцесса Терисса, была с ним и убеждала его ничего не бояться, а идти вперед и смело наносить удар.

На это он ответил:

– Дело не в страхе, миледи. Но как я могу нанести удар по тому, чего не вижу?

– Мы поможем вам увидеть, – сказала она ему – Мы покажем вам лицо врага. А тогда, Септах Мелайн, придет время действовать вам.

На этом все закончилось. Мгновение пронеслось.

Хозяйка исчезла. Септах Мелайн открыл глаза, замигал и понял, что видел сон.

Перед ним стояло полдюжины маленьких чешуйчатых речных тварей. Они выползли из гравия и выстроились полукругом перед ним, не дальше чем на расстоянии десяти дюймов от его сапог, и стояли в характерной для них позе, почти прямо. Он смотрел, как они махали своими передними лапками почти так же, как первое существо. Похоже, они пытаются наложить на него какое-то заклятие. Неужели здесь собрались крохотные маги? – подумал он. И собираются все вместе броситься в атаку? Может быть, еще через секунду они ринутся вперед и вопьются своими маленькими клешнями в его плоть?