Текст книги "Искатель. 1965. Выпуск №1"

Автор книги: Роберт Шекли

Соавторы: Гилберт Кийт Честертон,Аркадий Адамов,Глеб Голубев,Яков Наумов,Андрей Яковлев,Кира Сошинская,Николай Вихирев,Вера Черникова,Юрий Тарский,Владислав Зорин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

– Врешь?! Где?

Я подскочил к нему, пытаясь тоже заглянуть в иллюминатор. Сзади на нас навалился заинтересованный Базанов.

В самом деле, это была акула. Правда, небольшая, всего метра в два. Она держалась на самой границе досягаемости наших прожекторов, но все-таки ее удалось сфотографировать. Глаза у нее были совершенно белые и фосфоресцировали, как светлячки.

– Что вы там задержались? – буркнул из репродуктора «дед».

– Замечена акула, Григорий Семенович! – доложил Михаил. – Похоже на Кархариас Огилби, но какой-то новый подвид.

– Где она? Покажите мне ее! – рявкнул старик. Ага, акула не попадает в поле зрения телевизора. Базанов начал осторожно поворачивать нашу «лодочку», пока старик не сказал:

– Вижу. Верно. Очень любопытно. Белоглазая акула, так и назовем…

В тот же момент акула вдруг резко рванулась в сторону и исчезла во мгле.

– Куда же… – крикнул ей вслед Лобов, и голос его оборвался на полуслове.

Я услышал треск над головой.

Кабина дернулась, наполнилась гулом, словно колокол от удара, и полетела вниз. Сердце мое сжалось, как бывает, когда самолет вдруг проваливается в «воздушную яму».

4

«18 августа. 12. 42. Связь с кораблем прервана. Пытаемся установить причину и размеры аварии…»

Тонем!

Но в кабине, казалось, все было по-прежнему. Горели лампочки под черными колпачками, подмигивал оранжевый глазок указателя глубин, шипел воздух, вырываясь из баллонов… И тут я увидел Базанова.

Он стоял на коленях, поддерживая голову Михаила неподвижно лежавшего на стальном полу каюты. Я бросился к ним на помощь.

– Приподними ему голову, – сказал Базанов.

– Что случилось?

– Не знаю. Сейчас разберемся. Сначала надо ему помочь. Вроде никакой раны нет.

Базанов достал из аптечки фляжку со спиртом и смочил Михаилу губы. Тот тихо застонал.

Постелив резиновый матрасик у стены, мы положили Михаила на него.

– Подожди, пока он не придет в себя, – сказал Базанов. – А я займусь техникой.

Через его плечо я взглянул на указатель глубины. Стрелка замерла на цифре 4042 метра.

Базанов включил локатор.

– Что за черт! – вырвалось у него. – Мы на дне! Оба мы, как по команде, глянули в иллюминаторы. Они были совершенно темными.

– Включите прожекторы, Константин Игоревич!

– Они включены, – ответил Базанов, но все-таки несколько раз пощелкал выключателем.

Ни один проблеск света не мелькнул за окном.

– Не могли же они все разом выйти из строя? – буркнул Базанов. – Хоть один-то должен гореть?

Мишка снова застонал и вдруг открыл глаза.

– Где мы? – спросил он.

– Все в порядке, лежи спокойно.

– Не хочу. Я сейчас встану, – и он опять закрыл глаза.

– Телефон оборван, рация пока бесполезна. Попробуем акустическую систему, – задумчиво сказал Базанов, подключая к пульту микрофон.

Медленно разгорался зеленый огонек индикатора. Базанов взял в руки микрофон, оглянулся на меня…

– Алло, алло, «Богатырь». Говорит Базанов!

Репродуктор молчал. Базанов несколько раз повторил свой призыв, меняя настройку.

– Не понимаю, – пробормотал он, – чего она хочет?

Есть у него такая забавная привычка: говорить в минуты задумчивости о машинах, словно о живых существах.

– Не понимаю, – повторил он. – Все нормально, а связи нет.

Подумав немного, он выключил аппарат.

– Не стоит зря переводить энергию, она еще пригодится. Давайте лучше попробуем разобраться, что с нами случилось. «Переноска» цела?

Базанов зажег сильную переносную лампу и поднес ее к иллюминатору.

Мы оба заглянули в окно, но ничего не могли рассмотреть. В темном стекле, слепя глаза, только отражалась сама лампа.

Жмурясь, Базанов приблизил се к самому стеклу.

Теперь мы поняли, почему не сиял за окном свет наших прожекторов: иллюминатор был забит снаружи слоем липкого зеленовато-серого ила…

– Попробуем всплыть, – сказал Базанов, выключая лампу и решительно берясь за рубильник аварийных балластных цистерн. – Ты придержи Михаила, рывок может быть резким.

Я сел на пол и обнял Мишку за плечи. Базанов рванул рубильник…

Никакого толчка не последовало.

Кабина оставалась неподвижной. Только дрогнули пальцы Базанова, когда он их медленно, словно нехотя, отнял от рукоятки рубильника.

– Подводный обвал! – вскрикнул я.

Базанов молча кивнул.

Мы оба и без слов понимали опасность.

Откуда-то сверху на нас обрушилась лавина тяжелого ила. Под ее тяжестью оборвался, как нитка, кабель, соединявший нас с судном, и батискаф полетел вниз, Он мог бы расколоться о скалистое дно, как орех, но, видимо, мы упали на пружинистую подушку из того же ила, это нас спасло.

Надолго ли?

Спасло от мгновенной гибели, по обрекло на медленную, мучительную.

Это отсрочка, а не спасение.

Мы не можем всплыть, липкий ил плотно забил отверстия цилиндров с аварийным балластом, железная дробь не могла теперь высыпаться оттуда…

– «Мы на лодочке катались…», – задумчиво пробормотал Базанов, вынимая платок и вытирая лицо. – И динамик, видимо, залепило этим проклятым илом. Поэтому нас и не слышат.

Представляю, что творится сейчас на «Богатыре». Как переполошились там, когда вдруг померк экран телевизора и внезапно обмяк, стал бессильным оторвавшийся кабель!

У нас осталась только рация. Но она не может связать нас с кораблем, пока не всплывем на поверхность.

Мы глухи и немы…

Догадываются ли наверху, что случилось? Или наша гибель так и останется навсегда одной из загадок моря?

Видимо, эти мрачные мысли отразились на моем лице, потому что Базанов хлопнул меня по плечу и сказал:

– Неудобство – это просто неправильно воспринятое приключение. Давайте так и будем рассматривать наше положение. Мы еще поедим с тобой соляночки в «Астории», не сомневаюсь…

– Я в полном порядке, командор, – ответил я. – Просто теперь ощутил на собственной шкуре, какой хороший обычай существует насчет подводников.

– Какой обычай?

– Говорят, когда куда-нибудь входит подводник, все другие моряки встают, выражая этим свое сочувствие его мужеству и нелегкой доле.

– Очень неплохой обычай, – задумчиво пробормотал Базанов. – Но не воображай себя старым подводником.

Он уже не слушал меня. Встал, минуту подумал, потом неторопливо взялся за штурвал балластных цистерн. В тревожные минуты Базанов становился особенно подтянутым, собранным, словно сжавшаяся пружина.

Что он задумал?

Задумал, явно что-то задумал. Недаром смотрит на пульт с таким выражением, будто хочет спросить у батискафа: «А ну, что ты теперь выкинешь?»

Я зачарованно следил, как Базанов медленно довернул штурвал до предела.

Сжатый воздух выгнал всю воду из цистерн…

Кабина не шелохнулась. Сколько же тонн ила облепило наш батискаф?

– Мы застряли? – вдруг тихо спросил Михаил.

Я и не заметил, как он пробудился от своего полусна-полузабытья.

– Вроде того, – почему-то виновато ответил Базанов и подошел к нам. – Как ты себя чувствуешь?

– Ничего. Только голова болит. А что же все-таки стряслось?

Мы коротко объяснили ему, в какое трудное положение попали.

– Забавно, – машинально пробормотал Михаил.

– Да? Тебе это кажется забавным? – буркнул я.

– Представляю, как там «дед» сейчас всех гоняет, – сказал Базанов и засмеялся. – Один глаз у них мы оторвали, но второй телевизор цел. Место аварии они знают, скоро нас нащупают, подцепят на крючок и поднимут. Прямо в кают-компанию, к обеденному столу.

Честно говоря, я не очень разделял его бодрое настроение. Найти нас, может быть, и найдут довольно скоро. Воздуха у нас остается еще часов на пятнадцать с лишним.

Но вытащить нас из-под многотонной горы липкого ила не так-то просто. Сколько его навалилось на нас? Уж я-то лучше других знал, что местами здесь донные осадки образуют и километровую толщу…

– Где у тебя карта, – вдруг спросил Базанов. – Есть у меня одна мыслишка.

Я достал карту и расстелил ее прямо на полу.

– Мы опускались здесь, – склонился над ней Базанов. Михаил, привстав, заглянул из-под его руки. – Глубина впадины тут около восьми тысяч метров. А застряли мы где-то на половине, так? Значит, сидим на каком-то выступе.

Он встал на ноги и быстро окинул взглядом пульт управления.

– Как говорил один мудрец: «Лучше зажечь одну маленькую свечку, чем проклинать темноту…» Рискованно, но попробовать стоит.

– Что? – хрипло спросил Михаил.

– Попробуем соскочить с выступа. Как считаете? Пустим оба двигателя. Если выступ невелик, мы соскользнем с него.

– И провалимся еще глубже, на дно? – спросил я.

– Может быть. Но зато вырвемся из этой липучки. Вода обмоет нас при падении, и электромагниты должны сработать. А сбросив балласт, мы всплывем.

Несколько минут мы обдумывали эту идею. Мишка тоже молчал, выжидательно поглядывая на нас. Он в технике ничего не понимает и, по-моему, в глубине души даже немножко побаивается ее. Решать надо нам с Базановым.

Конечно, риск велик. Кто знает, как плотно забиты илом аварийные цистерны? Смоет ли вода илистую пробку?

Или мы просто полетим вниз, на самое дно этой гигантской впадины, и достать нас оттуда окажется еще труднее?

– Думайте, мальчики, думайте, – сказал Базанов. – Но, по-моему, рискнуть стоит. Во всяком случае, из этой ловушки мы вырвемся…

И попадем в другую?

– Нас легче будет нащупать эхолотом или телевизионной установкой, – продолжал Базанов.

А если мы совсем утонем в иле, как нас тогда найдут?

– Время не ждет. Даю на размышление пять минут, – Базанов поднес к уху часы.

– Константин Игоревич прав, – сказал Михаил, посмотрев на меня. – Другого выхода нет.

Я молча кивнул. И Базанов, точно он только и ждал этого, сразу же уселся в свое кресло за пультом управления.

Затаив дыхание, мы следили, как он уверенно включил сначала один электромотор, потом и другой.

Я невольно сжался, ожидая толчка – но его не последовало. Кабина начала только чуть заметно дрожать, не двигаясь с места.

Базанов увеличил обороты.

Дрожь кабины усилилась…

И только. Мы не двигались с места.

Тогда он начал попеременно выключать и снова включать моторы, стараясь раскачать нашу застрявшую «лодку».

Левый, правый…

Левый…

Правый…

Моторы глухо ревели. Вибрировали и гудели стальные стенки. Тихонько звенели приборы.

Левый-Правый…

Левый-Правый…

Я глянул на часы. Неужели прошло только сорок минут? Они были длинными, словно жизнь.

Левый…

Правый…

От вибрации и заунывного гуда моторов начало шуметь в голове. Мишка закрыл глаза и болезненно сморщился: видно, ему приходилось туго.

Но кабина – ни с места…

Базанов резким движением выключил моторы и встал. Ноздри его раздувались, он дышал тяжело и часто, словно сам, своими руками пытался столкнуть нашу «лодку» и очень устал от этого.

Он вытер мокрое раскрасневшееся лицо и опустился на пол возле меня. Когда он доставал платок из кармана, оттуда выпала фотокарточка. Я поднял ее и попал ему.

С помятой карточки весело улыбалась белокурая девушка в черном мундире с витыми погончиками на плечах.

– Дочка моя, – сказал Базанов, бережно разглаживая карточку и пряча ее в карман. – Будущий геолог, как ты.

Я смотрел на него, не понимая, о чем он говорит.

«Все кончено, – стучало в голове. – Нас не найдут, не спасут. Мы слишком крепко завязли…»

Люди там, наверху, смеются, улыбаются, как эта беззаботная девушка. Они видят и солнце, и море, и небо, а мы…

В этот миг наша кабина резко качнулась… Наполнилась гулом, накренилась и, заскрежетав, поползла куда-то вниз.

А мы, хватаясь друг за друга, покатились по полу…

Продолжение следует

Роберт ШЕКЛИ
ЗЕМЛЯ, ВОЗДУХ, ОГОНЬ И ВОДА

Рисунок В. НЕМУХИНА

Радио на космическом корабле никогда не бывает в порядке, и радиостанция на борту «Элгонквина» не составляла исключения. Джим Рэделл разговаривал с находящейся на Земле Объединенной Электрической Компанией, когда связь вдруг прекратилась и в маленькую кабину пилота ворвались чужие голоса.

– Не нужны мне крючья! – гремело радио. – Мне нужны конфеты.

– Это станция Марса? – спрашивал кто-то.

– Нет, это Луна. Убирайтесь к дьяволу с моей волны!

– А что же мне делать с тремя сотнями крюков?

– Проденьте их себе в нос! Алло, Луна!

Какое-то время Рэделл слушал обрывки чужих разговоров. Радио успокаивало его, давало ему ощущение, что космос так и кишит людьми. Ему приходилось напоминать себе, что все эти звуки производят не более полусотни людей, какие-то пылинки, затерявшиеся в пространствах поблизости от Земли.

Радио громыхало несколько мгновений, затем начался непрерывный гул. Рэделл выключил приемник и пристегнулся ремнями к креслу. «Элгонквин» пошел на снижение, скользя сквозь облака к поверхности Венеры. Теперь, пока корабль не закончит спуск, он мог почитать или вздремнуть.

У Рэделла были две задачи. Одна была разыскать корабль-автомат, который Объединенная Электрическая послала сюда лет пять назад. На нем установили записывающую аппаратуру. Рэделл должен был ее снять и доставить на Землю.

«Элгонквин» шел по спирали к холодной, овеянной ураганами поверхности Венеры, автоматически настраиваясь на локаторную установку корабля-автомата. Корма корабля раскалилась докрасна, когда «Элгонквин», теряя скорость, пробивался через плотную атмосферу. Вихри снега окутали корабль, когда он, работая хвостовыми дюзами, переворачивался для посадки. И, наконец, он мягко опустился на поверхность планеты.

– Здорово сел, малыш, – похвалил Рэделл корабль. Он отстегнулся и подключил радио к своему космическому костюму. Приборы показывали, что корабль-автомат находился в двух с половиной милях, так что запасаться провизией не стоило. Он просто прогуляется, заберет приборы и тут же вернется обратно.

– Наверно, еще успею послушать спортивную передачу, – сказал Рэделл вслух. Он последний раз проверил космический костюм и отвернул первую крышку люка.

Испытание космического костюма и было второй и главной задачей Рэделла.

Человек пробивался в космос. Конечно, в масштабах вселенной это были первые шаги. И все же вчерашние пещерные жители и созерцатели звезд покидали Землю. Вчера человек был наг, до жалости слаб, безнадежно уязвим. Сегодня, закованный в сталь, на добела раскаленных ракетах, он достиг Луны, Марса, Венеры.

Космические костюмы были звеном в технологической цепи, которая протягивалась от планеты к планете. Первые образцы костюма, который был на Рэделле, прошли всевозможные испытания в условиях лаборатории. И выдержали их достойно.

Теперь оставалось последнее – испытание в естественной обстановке.

– Будь на месте, малыш, – сказал Рэделл кораблю. Он пролез через последний люк и спустился по трапу «Элгонквина», облаченный в самый лучший и самый дорогой космический костюм, который когда-либо изобретал человек.

Рэделл пошел путем, которым его вел радиокомпас, шагать было легко по неглубокому снегу. Вокруг почти ничего нельзя было разглядеть: все тонуло в серых венерианских сумерках.

Кое-где сквозь снег пробивались тонкие упругие ветки каких-то растений. Больше он не заметил никакой жизни.

Рэделл включил радио – думал услышать, как сыграла главная бейсбольная команда, но поймал лишь конец сводки погоды на Марсе.

Пошел снег. Было холодно, во всяком случае, так показывал прибор на запястье – в костюм холодный воздух проникнуть не мог. Хотя в атмосфере Венеры кислорода было достаточно, Рэделл не должен был дышать воздухом планеты. Пластиковый шлем укрыл его в крошечном, созданном человеком собственном мире. Поэтому он и не чувствовал холодного резкого ветра, упорно бившего в лицо.

Он шел и шел вперед, снег становился все глубже. Рэделл оглянулся. Его корабль уже почти исчез в серых сумерках, идти было очень трудно.

– Если здесь будет колония, – сказал он себе, – ни за что не поселюсь. – Он усилил подачу кислорода и полез через сугробы.

Потом включил радио и поймал какую-то музыку, но слышно было так плохо, что нельзя было разобрать, музыка ли это вообще. Он с трудом брел в снегу часа два, мурлыкая песенку, которую, как ему казалось, он слушал, – мысли у него были о чем угодно, только не о Венере, – и прошел так больше мили.

Вдруг он по колено провалился в рыхлый снег.

Он встал, отряхнулся и заметил, что вокруг бушует настоящая вьюга, а он ничего и не почувствовал в своем костюме. Он не видел причин для беспокойства. В чудодейственном костюме ему ничто не грозило. Вой ветра доходил до него слабыми отголосками. Ледяная крупа в бессильной злобе билась в пластиковый шлем, стучала, как дождь по железной крыше.

Он брел, проламывая наст на поверхности глубокого снега.

За следующий час снег стал еще глубже, и Рэделл заметил, что скорость ветра необычайно возросла. Вокруг него росли сугробы и тут же покрывались тонкой коркой льда.

Ему и в голову не пришло повернуть назад.

– Черта с два, – сказал Рэделл, – костюм ничего не пропустит.

Потом он провалился в снег по пояс. Усмехнувшись, он выбрался, но со следующим шагом снова проломил тонкий наст.

Он попытался идти напролом, но снега стали перед ним непреодолимой преградой. Через десять минут он выдохся, и ему пришлось усилить подачу кислорода. И все-таки Рэделл не испытывал страха. Он твердо знал, что на Венере ничего опасного нет: ни ядовитых растений, ни животных, ни людей. Ему нужно было лишь прогуляться по снегу в самом усовершенствованном и дорогом космическом костюме, когда-либо созданном людьми.

Все больше хотелось пить. Ему казалось уже, что он просто застрял на одном месте. Снег теперь доходил до груди, и все труднее и труднее стало выбираться на поверхность, а выбравшись, он тут же проваливался снова. Но он упрямо шел вперед еще с полчаса. Потом остановился. Ничего вокруг не было видно – плотная снеговая завеса падала с тускло-серого неба. За полчаса он прошел лишь ярдов десять.

Рэделл застрял.

Межпланетная связь никогда особой надежностью не отличалась. Видно, Рэделлу так и не удастся передать на Землю свое сообщение.

– Говорит «Элгонквин», – повторял он, – вызываю Объединенную Электрическую.

– Отлично, овощи купил, возвращаюсь.

– Стану я врать? Он сломал руку…

– …И четыре корзины спаржи. Да не забудьте написать на них мое имя.

– Конечно, мы находимся в состоянии невесомости. И все-таки руку он сломал.

– Говорит «Элгонквин»…

– Эй, контроль, пропустите меня – я с овощами.

– Срочно, вне очереди, – взывал Рэделл. – Нужна Объединенная Электрическая. Я застрял в снегу. Не могу вернуться на корабль. Что делать?

Радио ровно загудело.

Рэделл сел в снег и стал ждать инструкции. Снегопад еще ему на голову! Эскимос он им, что ли, такое терпеть? Объединенная Электрическая впутала его в эту историю, пусть теперь и вызволяет отсюда.

В костюме было тепло, и Рэделл старался не вспоминать, что хочется есть и пить. А сугробы вокруг все росли, и вскоре он задремал.

*

Проснувшись через несколько часов, Рэделл почувствовал невыносимую жажду. Радио жужжало. Он понял, что придется самому выбираться из беды. Если он не доберется до корабля как можно скорее, то у него иссякнут последние силы и тогда уже ничего не сделать. Тогда не помогут и удивительные свойства космического костюма.

Он встал, в горле у него пересохло; жаль, что не сообразил взять с собой чего-нибудь поесть. Но кто мог подумать, что такое может случиться, ведь и пройти-то было нужно всего пять миль, да еще в таком замечательном костюме! Надо что-то такое придумать, чтобы двигаться по этому тонкому насту. Лыжи! Из чего делают лыжи на Земле? Он внимательно осмотрел один из гибких тонких кустиков, что торчали из снега. Пожалуй, они подойдут.

Рэделл попытался сломать один из них, твердый и маслянистый. Перчатки скользили по ветвям, невозможно было ухватиться. Ему бы сейчас нож! Но ножи ни к чему на космическом корабле, они там так же бесполезны, как копье или рыболовный крючок.

Он снова изо всех сил потянул растение, потом снял перчатки и стал шарить в карманах – может, найдется что-нибудь режущее. В карманах ничего не было, кроме потрепанного экземпляра «Правил посадки на планеты коммерческих кораблей грузоподъемностью более 500 гросс-тонн». Он сунул книжку в карман. Руки онемели от холода, и Рэделл снова натянул перчатки.

Потом его осенило. Расстегнув на груди костюм, Рэделл нагнулся и стал орудовать одной стороной застежки-«молнии», как пилкой. На растении появился надрез, а внутрь костюма ворвался морозный воздух. Рэделл включил обогреватель и продолжал пилить.

Так он перепилил три куста, а потом зубцы «молнии» затупились и пилить стало невозможно. Надо делать эти штуки из твердых сплавов, подумал Рэделл. Он расстегнул «молнию» на рукаве и продолжал работу. В конце концов он напилил себе сколько нужно стеблей подходящей длины Надо было застегнуть костюм, но это оказалось совсем не простым делом! Опилки и вязкий сок набились меж зубцов. Рэделл кое-как застегнулся и пустил обогреватель на полную силу. Теперь – за лыжи. Стебли легко гнулись, но с такой же легкостью и разгибались, а связать их было нечем.

– Дурацкое положение, – сказал он вслух. У него не было ни шнурка, ни веревки – ничего такого.

«Что же делать?» – спросил он себя.

– Никогда еще нигде так не принимали, – сказал кто-то по радио.

– «Элгонквин» вызывает Землю, – яростно в тысячный раз прохрипел Рэделл.

– Алло, Марс?

– Объединенная Электрическая вызывает «Элгонквин»…

– Может быть, это солнечная корона.

– Скорее похоже на космическое излучение. Кто это?

– Объединенная Электрическая. Наш корабль задержался…

– Говорит «Элгонквин»! – кричал Рэделл.

– Рэделл? Что вы там делаете? Вы не первооткрыватель, и вы не на экскурсии. Забирайте аппаратуру и немедленно назад.

– Говорит Луна-2…

– Придержите язык хоть на минуту, Луна! – взмолился Рэделл.

– Послушайте, я влип. Застрял. Увяз в снегу. Нужны лыжи. Лыжи! Вы слышите меня?

Радио спокойно урчало. Рэделл снова взялся за лыжи. Стебли надо связать Оставался один выход – использовать провода радио или обогревательной аппаратуры. Чем пожертвовать?

Да, выбор не из легких. Радио необходимо. Но, с другой стороны, даже сейчас, когда обогреватели работали непрерывно, он мерз. Повредить обогреватель – значит остаться один на один с холодом Венеры.

Да, придется пожертвовать радио, решил он.

– Вы ведь скажете ей, правда? – внезапно проговорило радио. – А в мой следующий отпуск… – И снова умолкло.

Рэделл понял, что не сможет без радио, без его голосов, в своем одиноком кусочке цивилизованного мира.

Голова кружилась, одолевала усталость, горло пылало от жажды, но Рэделл не чувствовал себя одиноким, пока успокаивающе гудело из приемника. К тому же, если все равно с лыжами у него ничего не получится, без радио он действительно будет отрезан от всего мира.

Стремительно, боясь передумать, он сорвал провода обогревателей, снял перчатки и взялся за дело.

Это было не так просто, как он думал. Он почти ничего не видел, потому что пластиковый шлем покрылся изморозью. Узлы на скользкой пластиковой проволоке не держались. Он стал вязать узлы посложнее, но все было бесполезно. После долгих неудач и ошибок ему удалось связать узел, который держался. Но теперь стебли выскальзывали из узлов. Ему пришлось исцарапать их застежками костюма, тогда-они стали держаться.

Когда одна лыжа была почти готова, приступ головокружения заставил его прекратить работу. Нужен хоть глоток воды. Он отвинтил шлем и сунул в рот пригоршню снега. Это немного утолило его жажду.

Без шлема он видел получше. Пальцы на руках и на ногах одеревенели от холода, руки и ступни ног занемели. Но больно не было. По правде говоря, это было приятное ощущение. Он почувствовал, что ему смертельно хочется спать. Никогда в жизни так не хотелось И Рэделл решил соснуть немного, а потом опять взяться за работу.

*

– Крайне срочно! Крайне срочно! Объединенная Электрическая вызывает «Элгонквин». Отвечайте, «Элгонквин». Что случилось?

– Лыжи. Не могу добраться до корабля, – бормотал Рэделл в полусне.

– Что стряслось, Рэделл? Что-нибудь вышло из строя? Корабль?

– Корабль в порядке.

– Костюм! Костюм подвел?

– Нет… – вяло сказал Рэделл сквозь сон. Он и сам не знал, как объяснить, что произошло. Каким-то образом он был вырван из цивилизованного мира и отброшен на миллионы лет назад, к тем временам, когда человек в одиночку противостоял силам природы. Еще совсем недавно Рэделл был облачен в сталь и мог метать молнии. Сейчас же он повержен наземь и сражается с силами огня, воздуха и воды.

– Не могу объяснить. Только заберите меня отсюда, – сказал Рэделл.

Он встряхнулся, прогоняя сон, и с трудом поднялся на ноги, уверенный, что сделал важное открытие. Он только теперь понял, что борется за свою жизнь точно так же, как миллиарды других людей боролись во все времена, как будут вечно бороться, хоть им и дано строить небывалые космические корабли.

Он не собирается умирать. Легко он не сдастся.

Прежде всего нужно разжечь огонь. В кармане брюк, кажется, была коробка спичек.

Он быстро стащил с себя космический костюм и теперь стоял на снегу лишь в штанах да рубашке. Потом он протоптал снег до земли – и получилась защита от ветра. Он аккуратно сложил стебли для костра и насовал между ними листков из потрепанных «Правил». Поднес зажженную спичку.

Если не загорится…

Но костер загорелся! Маслянистые ветки занялись сразу же и запылали, растопив снег.

Рэделл набрал снегу в шлем и поднес его поближе к огню. Теперь будет у него и вода! Он так низко наклонился над пылающими стеблями, что у него затлела рубашка. Но огонь уже угасал. Рэделл побросал в костер все стебли, что оставались.

Их было немного. Даже если бросить в огонь наполовину готовую лыжу, то и этого хватит ненадолго.

*

– Вы знаете, что она мне сказала? Нет, правда, хотите знать, что она сказала? Она сказала…

– Срочно! Крайне срочно! Всем долой из эфира! Послушайте, Рэделл, это Объединенная Электрическая. За вами послан корабль с Луны Вы слышите нас?

– Слышу. Когда он будет здесь? – спросил Рэделл.

– Вы нас слышите, Рэделл? У вас все в порядке? Отвечайте, если можете.

– Я слышу вас. Когда придет корабль…

– Мы вас не слышим. Считаем, что вы еще живы. Корабль будет у вас через десять часов. Держитесь, Рэделл!

Десять часов! Огонь почти угас. Рэделл принялся пилить стебли. Но он не успевал напилить новых, как костер угасал. Снег в шлеме растаял. Он выпил воду залпом и еще глубже протоптал снег вокруг огня. Закутался в костюм и приник к затухающему костру.

Десять часов!

Ему хотелось сказать им, что костюм замечательный. Да только вся беда в том, что Венера заставила его вылезти из этого костюма.

Ветер ревел над головой, не касаясь Рэделла в его укрытии. От костра остался лишь один крошечный язычок пламени. Рэделл в тревоге озирался: хоть бы что-нибудь отыскать для костра на этой равнине.

*

– Держись, старина. Мы близко. Всего семь часов с половиной! Сожгли все горючее. Да не беда. Они послали к нам специальный корабль с горючим. Ну, вот мы и здесь.

Яркое пламя полыхнуло на сером небе Венеры и понеслось к молчащей громаде «Элгонквина».

– Ты слышишь нас, парень? Ты жив? Мы уже почти сели.

Корабль сел совсем рядом с «Элгонквином». Трое выбрались из него и спрыгнули в глубокий снег. Четвертый сбросил вниз несколько пар лыж.

– Да, он был прав насчет лыж, верно? – Они стояли все вместе и внимательно вглядывались в прибор, который был прикреплен у одного из них на запястье.

– Радио у него еще работает. Пошли!

Они помчались по снегу, в спешке толкая друг друга. Через милю пошли медленнее, но курс держали верный – их вел радиокомпас.

Потом они увидели Рэделла, скорчившегося над крохотным костром. Радио валялось в нескольких ярдах от него, видно, там он его и бросил.

Они подошли вплотную к Рэделлу, и он поднял голову и взглянул на них, пытаясь им улыбнуться.

Они увидели на снегу разодранный космический костюм.

Рэделл поддерживал огонь в костре кусками подкладки самого лучшего и самого дорогого космического костюма из всех когда-либо созданных человеком.

Перевод с английского Н. ЛОБАЧЕВА