Текст книги "Искатель. 1965. Выпуск №6"

Автор книги: Роберт Шекли

Соавторы: Леонид Платов,Владимир Михайлов,Александр Лукин,Ф. Энсти,Гюнтер Продёль,Владимир Саксонов,А. Крымов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Гюнтер ПРОДЛЬ
ГОСПОДА ГРАБИТЕЛИ СЧИТАЮТ СВОЕЙ ЧЕСТЬЮ…

Немало лент западного кино обязано своим возникновением самым коварным преступлениям нашего времени. Начиная с легендарных похождений гангстера Аль Капоне и кончая смертью западногерманской куртизанки времен «экономического чуда» Роз-Мари Нитрибитт, экранизировано довольно много убийств и ограблений, сообщениями о которых в свое время пестрели газеты.

Фильмы, поставленные по сюжетам детективных романов, до последнего времени не выдерживали конкуренции с кинофильмами о реальных преступлениях. Фильмы-ужасы по произведениям Альфреда Хитчкока, Майка Спиллана и им подобных были слишком чужды действительности, чтобы зарекомендовать себя в «ночной практике» преступного ремесла. Даже такое, казалось бы, наглядное пособие по взламыванию сейфов, как фильм «Рифифи», – лишь неумелое упрощение «тяжелого труда» «медвежатников». «Если бы все взломщики сейфов стали работать по методам, показанным в фильме «Рифифи», то правительства смогли бы значительно снизить свои расходы на содержание полиции», – писал один из известнейших защитников преступного мира, западноберлинский депутат д-р Ронге. Ему можно поверить на слово – ведь в свое время он был адвокатом «специалиста» по сейфам Вальтера Панневитца, похитившего в 1951 году два миллиона марок из несгораемого шкафа железнодорожной кассы, считавшегося абсолютно неприступным.

Но вот с виду безобидной английской детективной комедии с приветливым названием «Господа взломщики считают своей честью…» суждено было войти в историю криминалистики. Фильм ясно продемонстрировал, что в действительности при совершении изощренного преступления важны не «кольты» и железные кулаки, а организация, планирование и военная точность. В фильме рассказывалось, как отставной полковник с горсткой товарищей по оружию совершил грандиозное ограбление банка, которое проходило так же гладко, как учения артиллерийской батареи к параду в честь дня рождения английской королевы. Вся Англия от души смеялась, глядя на экран. Даже почтенная лондонская «Тайме» впервые уделила этому «крими» больше внимания, чем обычно, и доброжелательно писала: «…С такого рода «крими» мы можем мириться. В нем было остроумие и очарование, он смотрелся без обычного угнетающего чувства. То, за что платят три шиллинга при входе, может случиться с каждым по пути из кино домой…»

Когда же год спустя отставной майор британских королевских военно-воздушных сил превратил этот превосходный фильм-комедию в действительность, когда пятнадцать грабителей в шестидесяти километрах от Лондона, вблизи местечка Чеддингтон, в самом деле посчитали за честь ограбить почтовый поезд «Глазго-Лондон», то даже у юмористически настроенных англосаксов пропала охота шутить.

Курсирующий ежедневно состав, как правило, перевозил в восьми-десяти вагонах лишь обычные письма и посылки. И только раз в месяц к нему прицепляли специальный вагон, до отказа наполненный мешками с банкнотами. Эти деньги, в основном однофунтовые и пятифунтовые бумажки, сильно поврежденные, изношенные или загрязненные, изымались из обращения шотландскими банками. В Лондоне банк Англии обменивал их, а затем уничтожал. Это была обычная принятая в банковой технике операция. Но необычным и важным для грабителей было лишь то, что удержанные деньги обесценивались не сразу. Виною тому консервативные инструкции, которые предписывали: денежные знаки не могут уничтожаться по отдельности, а лишь сериями, и только в Английском банке. Это мероприятие формально служило целям безопасности, однако имело опасный пробел. Банкноты, удержанные в Шотландии или где бы то ни было еще, при перевозке в Лондон уже не охранялись так, как другие деньги. Ведь они считались изъятыми из обращения и все равно должны были быть сожжены. Поэтому с ними обходились соответственно более небрежно.

Этим и воспользовался человек, который хотя и не имел ни малейшего понятия о банковом деле, но с давних пор неизлечимо любил крупные денежные суммы и постоянно вынашивал авантюристические планы. Его звали Брюс Рейнольдс, ему было сорок три года, а что касается внешности и манер – джентльмен лучшей английской школы. В аристократической части Лондона он уже несколько лет владел антикварным магазином, и все, кому приходилось общаться с ним, никогда бы не подумали, что торговля антикварными ценностями, безупречная манера держать себя, отличный оксфордский английский служили лишь маскировкой многочисленных преступлений, которые он тщательно продумывал и осуществлял с помощью своей банды. В Скотленд-Ярде хранилась дюжина нераскрытых дел об ограблении банков и ювелирных магазинов, в которых значилось: главный подозреваемый – Брюс Рейнольдс!

Раз шесть Рейнольдса арестовывали, но всякий раз уже через несколько дней его приходилось освобождать за недостатком улик.

И до конца своих дней Рейнольдс будет благодарен Скотленд-ярду за последнее пребывание в камере предварительного заключения, несмотря на все неудобства, которые, как ни говори, причиняет жизнь в тюрьме такому человеку, как он. Именно в этот раз обстоятельства натолкнули его на мысль о совершении грандиозного ограбления.

Рейнольдс несколько дней сидел в одной камере с человеком, которого при нормальных обстоятельствах он никогда бы в жизни не встретил. Но в тюрьме ему пришлось волей-неволей довольствоваться его обществом и выслушивать смешную историю о краже двух двадцатифунтовых банкнот, которую огорченный старик рассказывал от всей души, потому что эти сорок фунтов разбили его жизнь.

Джеймсу Гриффису, маленькому служащему большого английского банка, было почти шестьдесят пять лет. За скудные двадцать восемь фунтов в месяц он сорок лет выполнял тупую, монотонную работу в бронированных подземельях здания банка. Она заключалась в том, чтобы разглаживать старые банкноты, мешками поступающие со всего мира, сортировать по номерам серий, пробивать в них четырехмиллиметровые отверстия и, наконец, нанизывать на бечевку. Проходили годы, прежде чем банкноты одной серии изымались из обращения. А пока поступавшие ранее денежные знаки гирляндами висели в сейфах. Ежедневно сорок лет подряд незаметный Джеймс Гриффис копался в миллионах, а после трудового дня не мог позволить себе ничего лишнего. За три месяца до своего шестидесятипятилетия он получил от дирекции уведомление о том, что может уйти на заслуженный отдых. И в такой почетный день…

Он занимался новой серией двадцатифунтовых банкнот, когда ему в голову пришла злосчастная мысль. Вся серия состояла из ста тысяч банкнот. Пока она полностью будет собрана, пройдут годы. Три – наверняка, а может быть, пять или даже шесть. И если пропадет несколько бумажек, то кому захочется узнавать, кто их украл? А ему оставалось работать всего лишь три месяца. Опасность обыска при выходе из банка была слишком мала. Один шанс против ста тысяч и даже меньше. Настолько редко он подвергался контролю за сорок лет. Почти механически Гриффис не вставил следующие две банкноты в компостер. Вместо того чтобы попасть на бечевку, они очутились в его кармане. Какой смысл теперь гадать, насколько велика в жизни вероятность удачи или неудачи? Ему не повезло: при выходе из банка его обыскали.

Товарищ по камере равнодушно пожимал плечами. Он не мог понять, как можно пачкаться из-за каких-то смехотворных сорока фунтов. Но вскоре история Гриффиса заинтересовала его. Просто потому, что в ней упоминались мешки, полные банкнот. Брюс Рейнольдс начал осторожно расспрашивать старика. Зачем пробивают отверстия в деньгах и нанизывают на бечевку, откуда они поступают, как и в каких количествах их перевозят?

Гриффис охотно рассказывал о своей работе. Ему даже было приятно немножко похвастаться, как много он знал о банковом деле. Несколько раз он бывал в Глазго и помогал наполнять мешки старыми фунтовыми бумажками. Так что Рейнольдсу не составило труда выудить у Гриффиса все подробности транспортировки денег. Самым важным было, пожалуй, то, что лица, сопровождающие поезд, не вооружены, отсутствуют радиостанция и полицейская охрана. Только двери вагона с деньгами снабжены специальным механизмом, чтобы не мог проникнуть посторонний.

Итак, именно во время беседы с бывшим банковским служащим Рейнольдсу впервые пришла в голову мысль о нападении на почтовый поезд. И самое забавное, что идея самого отчаянного ограбления, с которым приходилось сталкиваться Скотленд-ярду за всю его историю, родилась в его собственном доме, непосредственно за спинами лучших детективов.

Однако до нападения на почтовый поезд прошло еще два года, потому что, как можно предположить, только тогда, когда Рейнольдс увидел детективную комедию «Господа взломщики считают своей честью…», расплывчатая идея превратилась в конкретный план.

Полгода ушло на то, чтобы тщательно подготовить ограбление. Из числа испытанных участников прежних преступлений Рейнольдс собрал надежную банду и обучил ее. При этом он строго следил, чтобы ни один из гангстеров не представлял полного масштаба операции. Даже ближайшие доверенные не знали заранее, когда и где произойдет нападение на поезд. Он требовал от своих людей слепого доверия и лишь обещал им, что каждый участник ограбления получит не менее ста тысяч фунтов.

Но в действительности Рейнольдс в случае удачи намеревался выдать большую часть банды полиции. Это предательство имело свою хорошо продуманную психологическую основу. Рейнольдс считал, что в случае, если такое сенсационное преступление останется нераскрытым, то оно мобилизует всю нацию и каждого превратит в детектива. Ни один настоящий англичанин, размышлял Рейнольдс, не стал бы безучастно смотреть на потерю престижа Скотленд-ярда в глазах всего мира. Поэтому если Рейнольдс не хотел подвергнуться преследованию со стороны сотен тысяч людей, то он должен был предоставить полиции возможность достойно проявить себя при расследовании ограбления и помочь ей обезвредить большую часть банды.

Он подстроил это с испытанной ловкостью. У одного лондонского адвоката он снял заброшенную ферму и оборудовал ее под убежище. После ограбления почтового поезда бандиты должны были укрыться там и под видом сельскохозяйственных рабочих переждать первые полицейские розыски. И лишь когда возбуждение общественности до некоторой степени уляжется, они смогут вернуться к своей старой жизни обеспеченными до конца дней. Он заставил участников «операции» поверить в это, умолчав, что уже поручил посреднику в подходящий момент указать Скотленд-ярду на место убежища банды.

Между тем для себя и двух своих ближайших друзей Рейнольдс подготовил более надежный способ побега. Он арендовал спортивный самолет, который стоял теперь, готовый взлететь в любой момент, на частном аэродроме всего в полумиле от фермы.

Подготовленное подобным образом и всесторонне продуманное нападение на почтовый поезд началось рано утром 8 августа 1963 года.

Было три минуты четвертого.

Рельсы начали дрожать, и вдали, как светлячки, показались еще совсем крошечные огни локомотива. Над горизонтом медленно расползался бледный свет наступающего дня.

Рейнольдс сидел на корточках у серого столба с цифрой «405». Он еще раз испытующе посмотрел на откос насыпи, где в мокрой от росы траве расположилось большинство бандитов. Все они были похожи друг на друга – призраки в темных рабочих комбинезонах и черных масках.

Некоторые грабители держали в руках топоры и ломы, которые предназначались для взлома вагона с деньгами. Огнестрельного оружия ни у кого не было. Даже у Рейнольдса. Зато он снабдил всю группу портативными радиотелефонами, по которым собирался отдавать приказы.

В десяти метрах правее в ночном небе вырисовывался железный скелет светофора. На его служебном мостике, облокотившись на перила, ожидал приказа действовать Чарли Вильсон. Он должен был прикрыть черным мешком зеленую сигнальную лампу и вставить за стекло красного сигнала лампочку, питаемую от карманных батареек. Милей левее такой же прием с сигналом предупреждающего светофора собирался проделать Джонни Дейли. По соответствующей команде ему нужно было зажечь желтый свет.

Незаменимый участник банды, автогонщик Рой Джеймс, в начале нападения бездействовал. Он сидел в кабине пятитонного грузовика английской армии, специально украденного перед началом операции и перекрашенного в другой цвет, в доброй миле от места ограбления. Автомобиль стоял на шоссе В 411, под железнодорожным мостом Брайдгоу, чтобы его можно было сразу нагрузить мешками с деньгами. Рой Джеймс, всего одиннадцать дней назад награжденный президентом Ирландского общества автомобильного спорта серебряным кубком за победу в гонках на приз Дублина, посмотрел на светящийся циферблат своих наручных часов и нажал кнопку «прием» радиотелефона.

Было четыре минуты четвертого. Огни локомотива стали крупнее, громче загудели рельсы. Брюс Рейнольдс поднес ко рту радиотелефон. «Джонни, свет!» – коротко сказал он Джону Дейли, находящемуся на дальнем светофоре, а про себя стал считать: «21–22 – 23–24 – 25». Только через эти пять секунд он должен был дать команду на сигнальный мостик Вильсону, чтобы не вызвать подозрения у машиниста. Обычно на английских железных дорогах для остановки поезда красный сигнал основного светофора зажигается лишь через пять секунд после появления желтого сигнала на предупреждающем.

«А теперь ты, Чарли!» – торопливо крикнул он в микрофон и посмотрел на мостик светофора. С такой же точностью, как было отработано на тренировке, погас зеленый свет и ярко вспыхнул красный сигнал остановки.

Чарли Вильсон слез со служебного мостика светофора, подошел к Рейнольдсу, прилег рядом с ним на гравий и робко зашептал: «А вдруг это не почтовый поезд? Может быть, товарный или пассажирский. Что тогда?» – «Перестань болтать, – напустился на него Рейнольдс. – В это время другие не проходят». Но в душе и он боялся, что в последний момент все пойдет не так, как задумано.

Незадолго до операции Рейнольдс как бы невзначай попросил одного знакомого железнодорожника вычислить время, которое потребуется для остановки поезда. Железнодорожник сказал, что оно составит шестьдесят семь секунд.

Это означало еще одну минуту неопределенности, еще шестьдесят семь ударов сердца в ожидании и страхе перед какой-нибудь неожиданностью.

Во время войны Рейнольдс добровольно вступил в английские десантные войска. Уже в двадцать два года ему присвоили звание майора и наградили дюжиной медалей. Свыше ста раз он прыгал с парашютом за линию фронта, чтобы совершать диверсии в немецком тылу. Он всегда попадал в подразделение смертников, но ни разу не испытывал такого сильного страха, как теперь.

Прошло всего тридцать секунд. Поезд приближался слишком медленно. Уже был слышен скрип тормозов, но еще нельзя было определить, что это за поезд. Вильсон снова начал кликать беду:

– Не дай бог, это военный транспорт…

– Заткнись наконец! – нервно рявкнул на него Рейнольдс. – Мы это сейчас увидим.

Из полутьмы вынырнула передняя часть тепловоза. Рейнольдс держал микрофон наготове, но еще не решался отдать команду к нападению. Ни на одном из передних вагонов не было надписи «Роял Мейл», во всяком случае, Брюс не сразу мог различить ее в темноте.

В Глазго перед отправлением поезда его агент лично убедился в том, что мешки с деньгами погружены, и сообщил об этом по телефону. Во втором вагоне, на котором стояла надпись «Роял Мейл» и номер М 30204 М, находился 121 мешок. Нужно было отцепить первые два вагона и перегнать с помощью локомотива до моста Брайдгоу, где их ожидал Джеймс.

Визг тормозов резко останавливающегося тепловоза прервал размышления Рейнольдса. Локомотив остановился в пяти метрах от него. Прежде чем Рейнольдс успел отыскать глазами нужный вагон, открылась дверь кабины машиниста и мужской голос сказал:

– Позвони-ка в Чеддингтон, узнай, в чем дело, Дэйв.

Потом кто-то спустился с локомотива, пересек насыпь и пошел прямо на Рейнольдса и Вильсона. Поспешно и громко, так, чтобы это услышал приближающийся к ним человек, Рейнольдс крикнул в микрофон условный пароль начала нападения. Двадцатидвухлетний помощник машиниста Дэвид Уитби, направившийся к путевому телефону, по которому он мог позвонить на вокзал Чеддингтона, испуганно остановился. Но прежде чем он успел позвать на помощь, его уже окружили фигуры в масках. Ужас настолько парализовал парня, что он не издал ни звука, позволяя делать с собой что угодно. Вильсон сзади протянул свою огромную лапу и втиснул в его рот тряпку. Потом ему вывернули назад руки и связали их. Вильсон тихо, но отчетливо приказал: «Назад, к машине!»

Несколько бандитов вскарабкались в кабину локомотива и бросились с железным ломом к ничего не подозревавшему машинисту Джеку Миллсу. Тот не сразу понял, чего от него хотят, и крикнул:

– Что за безобразие? Прочь с машины…

Гуманно обмотанный мешковиной лом опустился на его череп. Машинист стал медленно оседать. Один из гангстеров подхватил его и осторожно положил в дальний угол кабины. По железной лестнице втащили насмерть перепуганного Уитби и прислонили рядом с машинистом.

Рейнольдс взобрался между буферами второго и третьего вагонов и расцепил их быстрее, чем это смог бы сделать профессиональный сцепщик. Затем он нажал на рычажок радиоаппарата и приказал: «Всем садиться и ехать дальше!»

Фигуры в масках моментально распределились по ступенькам передних двух вагонов, а те, кому не хватило места, побежали вперед, к локомотиву.

Но с отъездом возникли трудности.

Навыка в вождении тепловоза мощностью в 2000 лошадиных сил у гангстеров не было, и дальнейший ход операции зависел теперь от машиниста Миллса. Он уже пришел в себя, но еще находился в оцепенении. Обычно не отличающийся нежностью, владелец скаковых лошадей Вильсон обращался с ним словно медсестра, ухаживающая за больным. Нежно поглаживая машиниста по голове своими огромными ладонями, он мягко, как капеллан, уговаривал:

– Идем, отец! Ничего не поделаешь, мы должны ехать дальше. Если будешь послушным, получишь от нас хорошую пенсию, в десять раз большую, чем тебе дадут на железной дороге. Обещаю тебе…

Слегка пошатываясь, Миллс поднялся. Вильсон обнял его за плечи и вежливо подвел к многочисленным рычагам управления. Но как только локомотив тронулся с места, тон Вильсона резко изменился:

– Помедленнее, пожалуйста! До моста. И ни шагу дальше, иначе пенсию получит твоя семья.

Джек Миллс не удостоил гангстера ни единым взглядом, только пробормотал: «Мне еще не надоело жить!»

Через две минуты локомотив достиг моста Брайдгоу. Рейнольдс, снова принявший на себя команду, приказал проехать еще чуть дальше, пока нужный вагон не остановился точно на том месте, которое предназначалось для выгрузки. Лишь после этого два бандита начали взламывать дверь вагона. Непредвиденная задержка, отцепление от остального состава и дальнейший путь к мосту вызвали подозрение у сопровождающего персонала, состоящего из четырех человек. Однако их сопротивление носило лишь символический характер и было быстро сломлено при виде разлетающейся в щепки двери. В конце концов для банковских служащих пенсионного возраста жизнь была дороже почетной смерти за интересы английского банка.

Дрожа от страха, они позволили бандитам вытащить себя из поезда и послушно легли на насыпь, уткнувшись лицами в гравий.

Выгрузка мешков, до отказа набитых деньгами, не продолжалась и пяти минут. Их передавали из рук в руки до края насыпи, кидали вниз по склону, а там одним махом бросали на ожидающий грузовик.

Уже отряхиваясь от пыли, Рейнольдс и Вильсон настойчиво внушали персоналу поезда:

– Мы оставляем здесь людей. И если вы поднимете шум раньше чем через полчаса, вам придется плохо.

Конечно, это была ложь: кроме Рейнольдса и Вильсона, все члены банды уже сидели, готовые к отъезду, на грузовике. Но железнодорожные и банковские служащие не стали заниматься проверкой. Как и было приказано, они оставались лежать на насыпи лицом вниз, пока прибывшая через полтора часа полиция не освободила их от столь неудобного положения.

Итак, гангстерам не нужно даже было иметь за рулем гонщика, чтобы вовремя достичь убежища, расположенного в тридцати трех километрах, на ферме Лэдерслейд.

Для старшего полицейского офицера Малькольма Фьютрелла, шефа уголовной полиции сельского графства Бекингемшир, ночь с 7 на 8 августа внезапно прервалась в четыре часа тридцать минут. Когда ему по телефону сообщили об ограблении почтового поезда, он недоверчиво покачал головой. Остановить на открытом перегоне поезд и разграбить его – о подобном, несмотря на свой тридцатипятилетний опыт работы в полиции, он знал до сих пор лишь из телевизионных боевиков. Перед тем как отдать приказ полицейскому наряду, он еще раз осведомился у дежурного офицера главного полицейского управления Айлсбьюри: «Как вы считаете, сэр, могло ли вообще подобное случиться?»

Этим «деловым спокойствием» полиции отличались потом все действия против банды грабителей.

Лишь в шесть часов утра, три часа спустя после совершения преступления, уголовная полиция начала исследования на насыпи близ Чеддингтона. Они закончились без результата. Грабителей не могли описать ни машинист локомотива Миллс, ни его помощник Уитби, не говоря уже о семидесяти работниках почты, которые за сортировкой посылок и писем ничего не заметили. Машинист Миллс лишь саркастически произнес:

– Они выглядели, как марсиане, сделавшие вынужденную посадку.

А Уитби смущенно извинился за свое незнание внешности гангстеров.

– Войдите в наше положенине, сэр. У нас были другие заботы, чем замечать, какие галстуки носили бандиты.

Так же безрезультатно прошли поиски с помощью собак-ищеек. Их тонкий нюх то тут, то там улавливал следы бандитов, но все они пропадали у моста Брайдгоу. Там собаки кружились на одном месте и жалобно скулили.

– Итак, отсюда они, очевидно, уехали. Но на чем? – сказал Фьютрелл.

– Я думаю, на грузовике. На чем же еще можно увезти такое количество мешков? – заметил Уитби, чем привлек к себе недоверчивый взгляд сельского детектива.

– Надо полагать, да, – пробормотал Фьютрелл и отдал, наконец, распоряжение (было уже семь часов утра) расставить посты на всех дорогах в радиусе двадцати миль и обыскивать все проезжающие мимо грузовые автомобили.

К середине дня, когда стало ясно, что все надежды получить какой-либо намек на местонахождение грабителей и их добычи напрасны, старший полицейский офицер Фьютрелл решился, наконец, просить Скотленд-ярд о дальнейшем расследовании этого, очевидно, слишком сложного дела. Надо сказать, что в Англии расследование преступлений в основном входит в обязанности местных полицейских властей. Скотленд-ярд не должен вмешиваться по своей собственной инициативе и начинает расследование лишь в тех случаях, когда об этом поступает соответствующая просьба.

Прошло еще несколько часов, пока из Лондона в Чеддингтон не прибыла спешно созданная специальная комиссия. Ее возглавлял сорокадевятилетний Джеральд Макартур, приземистый, весом в добрый центнер, угрюмый человек, который внешне вряд ли соответствовал обычным представлениям об английском детективе. Коллеги называли его просто «Мистер Мак».

Свое знакомство с обстоятельствами ограбления и результатами длительного и бесплодного расследования, произведенного сельским детективом из Бекингемшира, он завершил на том месте насыпи, где двенадцать часов назад лежали в засаде гангстеры.

На карте окрестностей Чеддингтона мистер Мак с помощью куска бечевки и карандаша очертил круг радиусом пятьдесят миль с центром у моста Брайдгоу.

– Они скрываются где-то здесь, – сказал он затем довольно решительно.

Фьютрелл, которому предназначались эти слова, снисходительно покачал головой:

– Тогда мы их давно бы уже взяли, сэр. Не мог же грузовик со всей бандой и мешками денег раствориться в воздухе. Они давно за границей, во Франции или Голландии…

Макартур на мгновение задумался:

– Откуда вам это известно?

Фьютрелл молча протянул протокол допроса водителя автоцистерны, который в четыре часа тридцать минут утра видел, как вблизи местечка Чилтон поднялся одномоторный самолет и полетел в сторону берега.

Мистер Мак оставался в нерешительности лишь несколько секунд, а потом отрицательно покачал головой.

– Одномоторный самолет? Нет! Он не может взять на борт пятнадцать или двадцать человек. Это исключено.

– Кто же в таком случае улетел на нем? Люди, которые живут в этой местности, не могут купить себе даже велосипеда.

Джеральд Макартур не стал ломать себе над этим голову. Он снова указал пальцем на лежавшую перед ним карту:

– Они еще здесь! Это были не новички. Такие не рискуют быть пойманными полицией. Они знали, что в их распоряжении один час. А за один час грузовик не сделает больше пятидесяти миль.

– Тогда укажите мне, где они скрываются, и я тотчас велю накрыть это логово, – сказал довольно язвительно шеф полиции графства Бекингемшир.

– Это я еще выясню. Я загляну за каждый забор, обыщу каждую сторожку, каждую ферму.

Фьютрелл ткнул пальцем в карту:

– На всей этой территории? Такой работой можно заниматься всю жизнь…

Неприветливый, но энергичный человек из Скотленд-Ярда не дал себя разубедить и распорядился обыскать все сараи, амбары, фермы и прочие укрытия в радиусе пятидесяти миль. В тот же день радио и телевидение обратились к населению с просьбой принять участие в поисках.

Вечером в двадцать два часа это воззвание Скотленд-ярда к населению юга страны услышали также и грабители, скрывавшиеся на ферме Лэдерслейд. Те из них, кто уже спал, проснулись от царящего вокруг шумного возбуждения. «Они хотят обыскать здесь все фермы. И население будет помогать полиции. Нам надо уходить!» Побег Рейнольдса оставил банду без главаря. И теперь они походили на отчаянно напуганных куриц, над которыми парит ястреб.

Каждому хотелось как можно скорее исчезнуть с фермы. Оставленные Рейнольдсом мешки с деньгами (около пятидесяти, как позднее установила полиция) вытащили из тайников, высыпали, и начался буйный дележ. Хотя Рейнольдс не оставил им и тридцати процентов добычи, все же здесь было больше того, что они могли унести. Бандиты наполняли деньгами карманы, запихивали за пазуху, но гора банкнот не уменьшалась. Одни начали завертывать их в пакеты, другие подтаскивали ящики, набивали до краев и, отчаявшись, опрокидывали. Ведь то, что они собирались сделать, было бессмысленно. Незаметно добраться до Лондона с пакетами и ящиками, полными денег, почти невозможно, когда округу прочесывает полиция. Банду начала охватывать паника. Бежать, бежать куда-нибудь, лишь бы быть подальше от этих денег и от фермы, которую с минуты на минуту могли обнаружить.

В этой ситуации только одному из бандитов удалось сохранить нервы и восстановить порядок. Вильсон, бывший рабочий конной бойни, ныне владелец скаковых лошадей, был если не самым умным среди них, то определенно самым сильным. Кроме того, у него имелась блестящая идея, как выбраться из создавшегося «финансового затруднения». «Идею» звали Карин Филд. Это была двадцатичетырехлетняя стройная женщина, с которой Вильсон познакомился в одном из дешевых кафешантанов Лондона, где она работала. Не так давно Карин вышла замуж за Бриана Фильда, хорошо зарабатывающего, но не слишком известного лондонского адвоката, у которого Брюс Рейнольдс арендовал ферму.

Вильсон полагал, что господин адвокат будет весьма заинтересован в том, чтобы банда не попала в руки полиции, если ему прозрачно намекнуть, что в противном случае может обнаружиться, какую роль сыграл он сам в осуществлении ограбления почтового поезда.

На следующее утро Вильсон, одетый в костюм простого сельскохозяйственного рабочего, без единого фунта в кармане оставил ферму и поехал на полузаржавленном велосипеде, который он нашел в сарае, в ближайшее селение, откуда позвонил в лондонскую контору адвоката.

В это же утро старший полицейский офицер Джеральд Макартур перенес штаб-квартиру в Айлсбьюри, центр графства Бекингемшир. В отеле «Буйвол», который существует вот уже четыреста пятьдесят лет, он приготовился к долгому ожиданию: Скотленд-ярд не дал в его распоряжение необходимое количество агентов, так как вначале не считал ограбление почтового поезда серьезнее любого другого тяжкого уголовного преступления.

Это обстоятельство немало способствовало осуществлению намерения Вильсона. В то самое время, когда он разговаривал по телефону с Брианом Филдом, в отель «Буйвол» позвонил человек, который, не назвав своего имени, сообщил: «Если вы желаете арестовать грабителей, езжайте на ферму Лэдерслейд».

Но в этот день было несколько сотен подобных звонков. Самые разные люди спешили сообщить полиции о своих подозрениях. Располагая только одним помощником и двумя машинистками, Макартур был просто не в состоянии проверить каждое сообщение. Все поступающие сведения записывали и по очереди выясняли их достоверность.

Благодаря этому Вильсону удалось переправить всех бандитов с пятьюдесятью мешками денег в Лондон и укрыть их в доме Бриана Филда.

О том, как это происходило, Скотленд-ярд узнал лишь девять месяцев спустя из западногерманского журнала, которому жена адвоката после осуждения ее мужа на тридцать лет тюрьмы продала за солидный гонорар рассказ о подробностях ограбления почтового поезда.

Предоставим возможность Карин самой поведать, что было предпринято для спасения банды от полиции.

«В первый момент я вообще не поняла, что мог означать загадочный телефонный звонок Вильсона. А Бриан сразу сообразил, в чем дело: «Так вот зачем этому антиквару понадобилась ферма!» – сказал он.

Я смотрела на него, все еще не понимая. Будто разговаривая сам с собой, он продолжал: «А теперь я прямой соучастник ограбления». Постепенно до меня дошло. Вильсон и этот Рейнольдс, которому Бриан сдал в аренду ферму в Южной Англии, из одной банды. Я посоветовала ему не впутываться. «Иди в полицию и расскажи, чего от тебя требует Вильсон», – сказала я, так как все еще считала, что Бриан не знал, для чего Рейнольдсу была нужна ферма.

Бриан подошел к домашнему бару и налил себе большой стакан виски. «Если я позвоню в полицию, то можно сразу прекращать свою практику». Я смутно предчувствовала, что меня настигает что-то ужасное. «Ну, а до этого ты знал об ограблении поезда?» – спросила я мужа. Он не дал мне вразумительного ответа. «Знал или не знал, все равно теперь уже никто не поверит!»

Грозящее несчастье, которого так опасалась жена адвоката, не заставило себя долго ждать.

Поздно вечером в дверь их прелестного домика позвонили. Она открыла сама, потому что ее муж из-за утренних страхов успел осушить уже две бутылки виски. Перед ней стояли Вильсон и Гудди, один из членов банды. Не представившись, они бесцеремонно вторглись в комнату и здорово рассердились, когда увидели, что Бриан Филд совершенно пьян и не может им помочь. Вильсон не стал заниматься этим «проспиртованным трупом» и обратился к Карин: