355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Роберт Римини » Краткая история США » Текст книги (страница 8)
Краткая история США
  • Текст добавлен: 6 октября 2016, 18:00

Текст книги "Краткая история США"


Автор книги: Роберт Римини



сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Джексон стремился урегулировать конфликт с Джорджией еще и потому, что в Южной Каролине возник еще более серьезный кризис, который президент хотел разрешить, не развязывая гражданскую войну.

Все началось после принятия «тарифа абсурда» и так называемой доктрины о нуллификации, анонимно выдвинутой Кэлхуном, по которой штаты могли не соблюдать федеральные законы, нарушающие их права. Этот «демарш» (interposition) позволит защитить права меньшинства, объявил Кэлхун, и предотвратить тиранию большинства, всегда угрожающую демократическому обществу. Штаты должны быть сильными, чтобы центральное правительство не захватило абсолютную власть. В рамках федеральной системы сдержек и противовесов это было единственным способом защиты свободы и прав личности.

В январе 1830 г., в самом начале президентства Джексона, сенаторы Дэниэл Уэбстер от Массачусетса и Роберт Хейн от Южной Каролины ожесточенно спорили о природе Союза. При этом Хейн защищал доктрину Кэлхуна, утверждая, что Союз может быть сохранен, только если он будет уважать права штатов, включая рабовладение. Федеральное правительство представляет штаты, которые являются суверенными, поэтому Союз – это просто договор штатов.

В своем знаменитом втором ответе Хейну Уэбстер настаивал на том, что Союз – не конфедерация штатов, а скорее союз людей. «Я выступаю за конституцию как она есть и за Союз как он есть, – гремел он. – Это, сэр, правительство народа, созданное для народа, созданное народом и ответственное перед народом». Парируя аргумент Хейна, что свободу можно обеспечить только путем укрепления штатов, Уэбстер заявил, что свобода личности зависит от сохранения Союза. «Свобода и Союз, – кричал он, – ныне и навсегда едины и неделимы!»

Джексон полностью поддерживал точку зрения Уэбстера. 13 апреля 1830 г. на официальном обеде в Белом доме по случаю дня рождения Томаса Джефферсона в присутствии почетных гостей, в том числе и вице-президента Джона Кэлхуна, президент поднял первый тост. Джексон посмотрел прямо на Кэлхуна и сказал: «За наш Союз, который нужно сохранить во что бы то ни стало!» Затем слово взял Кэлхун: «За наш Союз, самое дорогое для нас, кроме нашей свободы. Давайте помнить, что она может быть сохранена только путем уважения прав штатов и равного распределения благ и бремени Союза». Позже Джексон позволил добавить в свой тост слово «федеральный»: «За наш федеральный Союз, который нужно сохранить во что бы то ни стало!»

Конгресс попытался решить проблему, приняв в 1832 г. таможенный тариф, смягчавший некоторые крайности «тарифа абсурда» 1828 г. Но новый тариф лишь несколько снижал ставки, и эти изменения не удовлетворили сторонников прав штатов. Губернатор Южной Каролины созвал специальную сессию законодательного органа штата, который наказал конвенту избирателей собраться 19 ноября 1832 г. и принять соответствующие меры. 24 ноября на конвенте сторонники прав штатов 136 голосами против 26 приняли Ордонанс Южной Каролины о нуллификации, объявивший тарифные законы 1828 и 1832 гг. «недействительными, не имеющими силы в качестве закона или обязательства» для Южной Каролины, ее должностных лиц или ее граждан.

Это был серьезный вызов. Конвент также постановил, что после 1 февраля 1833 г. будет незаконным взимать тарифные пошлины, введенные аннулированным законом, и предостерег федеральное правительство от попытки силой принудить к его соблюдению, угрожая отделением и созданием «независимого правительства».

10 декабря 1832 г. Джексон ответил специальным обращением, в котором напомнил народу Южной Каролины, своего родного штата, что как президент он несет ответственность за обеспечение соблюдения законов Соединенных Штатов Америки. «Вас обманули, сказав, что вы можете мирным путем предотвратить их исполнение. Разрушение Союза вооруженной силой является государственной изменой. Готовы ли вы навлечь на себя такое обвинение? На ваш несчастный штат неизбежно обрушатся все беды, связанные с конфликтом, в который вы вовлечете правительство своей страны».

И, что еще более важно, Джексон заявил: «Я считаю… право аннулировать закон Соединенных Штатов, присвоенное отдельным штатом, несовместимым с существованием Союза». Народ, а не штаты, продолжал он, образовал Союз. Народ является суверенной властью, а Союз является бессрочным. Джексон стал первым президентом, публично объявившим Союз неделимым, и в то время часть американцев, хотя и не все они, одобряли эту точку зрения. Южане рассматривали право на отделение как основополагающее в свободном обществе.

Тем временем Кэлхун сложил с себя полномочия вице-президента и был избран в сенат, где надеялся блокировать любые действия, предпринятые правительством против его штата. Генри Клей, теперь сенатор от Кентукки, также стремившийся предотвратить кровопролитие, добился того, чтобы новый закон о тарифах удовлетворил сторонников нуллификации. Тариф 1833 г. предусматривал 10-летнее перемирие, в течение которого ставки будут медленно падать, пока не составят единые 20 % от объявленной цены и останутся на этом уровне. Джексон подписал этот компромиссный закон и Закон о применении силы, дававший ему полномочия употребить военную силу, чтобы подавить любые попытки вооруженного восстания.

Южная Каролина быстро созвала еще один конвент и выразила одобрение компромиссу, отменив Ордонанс о нуллификации, но и продемонстрировала неповиновение, отменив и Закон о применении силы. «Если это не более чем хвастливое завершение бурной драмы, – писала газета Washington Globe, выражавшая мнение администрации президента, – то его ждет лишь презрение просвещенной и патриотической общественности».

«Нуллификация мертва», – справедливо заключил Джексон. Но опасность, заложенная в имевшихся противоречиях между штатами, существовала по-прежнему. «Следующим предлогом, – предупредил он, – станет вопрос о неграх или о рабстве».

В то время, когда Джексон выступил со своим обращением от 10 декабря, он только что был переизбран в президенты, победив Генри Клея. Одной из главных тем кампании была перерегистрация Второго банка Соединенных Штатов, возникшая, когда президент в своем первом ежегодном послании конгрессу попросил внести изменения в работу этого банка. Банком, имевшим штаб-квартиру в Филадельфии и 26 филиалов по всей стране, управлял совет из 25 директоров, 5 из которых назначались правительством, а остальные выбирались акционерами, но фактически всеми делами банка заправлял его президент Николас Биддл, образованный и умный выходец из богатой семьи, занимавшей высокое положение в филадельфийском обществе.

Конгресс не обратил внимания на призыв президента, поскольку его утверждение, будто банк не смог обеспечить стране устойчивые кредитную систему и валюту, не соответствовало действительности. Но причина предубеждения Джексона крылась скорее в его недоверии к банковским спекуляциям и бумажным деньгам, основанном на тяжелом опыте, который он пережил в молодости, едва не угодив в долговую тюрьму. К тому же в последнее время он замечал, что Второй банк использует свое влияние и средства для организации выборов людей, лояльных к банку и готовых поддерживать его интересы. Кроме того, президент, приверженный идее суверенитета народа, полагал, что банк служит интересам богачей за счет обычных граждан.

Кризис наступил, когда Генри Клей предложил конгрессу продлить действие Устава банка за четыре года до его истечения. При этом он преследовал политические цели, считая, что таким образом он сможет победить Старого Гикори на президентских выборах 1832 г. План был прост: если президент подпишет закон, придет конец болтовне об улучшении работы банка, а если наложит на него вето, Клей в ходе президентской компании оспорит действия Джексона и обвинит его в ликвидации необходимого финансового учреждения, которое обеспечивает здоровую кредитную систему и валюту. Клей не сомневался, что избиратели не допустили бы ликвидации Второго банка и поддержали бы его, а не Старого Гикори, а он, став президентом, подпишет закон о перерегистрации банка.

Так, Закон о банке в январе 1832 г. был представлен в конгресс и к июлю прошел обе его палаты, но 10 июля Джексон наложил на него вето, одно из самых значимых президентских вето в американской истории. Тем самым он ввел новые основания, по которым президент мог отклонить законопроект. Прежде все вето основывались на неконституционности законопроекта, Джексон же пошел намного дальше: он привел политические, экономические и социальные обоснования своего решения. Президент утверждал, что существующий устав предоставляет монопольные преимущества банку, который по закону должен действовать как беспристрастный посредник в интересах всех классов. Он также обвинил Второй банк во вмешательстве в выборы, в том, что он, предоставляя определенным кандидатам преимущества, манипулировал демократической системой. Кроме того, некоторые из его инвесторов были иностранцами и обогащались за счет американских налогоплательщиков. Джексон также оспорил решение Верховного суда США о конституционности банка. В деле «Маккалох против штата Мэриленд» председатель Верховного суда США Джон Маршалл согласился с утверждением Александра Гамильтона о том, что конгресс обладал властью для создания банка, поскольку это было «необходимым и надлежащим» для выполнения определенных полномочий законодательной власти. «С этим заключением, – заявил Джексон в своем послании о причинах наложения вето, – я не могу согласиться». Конгресс и президент «должны оба руководствоваться собственным пониманием конституции. Полномочия Верховного суда США не должны распространяться на управление конгрессом или исполнительной властью, когда они действуют в определенных законом границах, но обладать лишь тем влиянием, которого заслуживают их доводы».

Свое послание Джексон закончил взрывоопасным пассажем: «Достойно сожаления, что богатые и власть имущие столь часто используют правительственные законы в своих эгоистических целях». Когда законы служат тому, чтобы «богатые становились богаче, а сильные сильнее, – продолжал он, – то простые граждане – фермеры, ремесленники и рабочие, у которых нет ни времени, ни средств, чтобы приобрести подобные преимущества, – вправе жаловаться на несправедливость своего правительства». Правительство должно одинаково относиться к богатым и бедным, а этот Закон о банке представляет собой «полный и необоснованный» отход от этого принципа.

Таким образом Джексон дал конгрессу понять, что президент является участником законодательного процесса. С тех пор он мог отклонить любой законопроект по любой причине (хотя конституционность такого подхода весьма сомнительна), что вынуждало законодателей согласовывать свои действия с президентом, чтобы понять, возникнут ли у него какие-либо возражения. В противном случае они рисковали тем, что на принятый ими закон будет наложено вето, которое можно отменить лишь двумя третями голосов в обеих палатах конгресса.

Сторонники банка пришли в ужас. Это «манифест анархии, – заявил Николас Биддл, – под стать тем, что выпускали на потребу толпы Марат и Робеспьер» во времена Французской революции. Сенатор Дэниэл Уэбстер в гневе восклицал: «Джексон присваивает себе не власть утверждения законов, но право их создания». Разумеется, Клей присоединился к ним, сказав, что послание президента «извращает право вето».

Основатели США, создавая конституцию, сосредоточили власть в руках конгресса, теперь же Джексон пытается сделать главным представителем власти президента. «Демократической является власть конгресса, – утверждал журнал National Intelligencer, – а не исполнительная. Если и есть место, где власть безопасна для Республики, то это конгресс». Утверждение Мэдисона, назвавшего исполнительную власть слабой, уже не соответствовало действительности. «Мы вступили в новую эпоху, – провозгласил Уэбстер. – В эпоху экспериментов с властью и конституцией… ужасных по самой своей сути».

Победив Клея на президентских выборах 1832 г., Джексон решил забрать из Второго банка депозиты правительства, когда же министр финансов не выполнил его приказ и отказался уйти в отставку, Джексон его уволил. Впервые от сотрудника администрации президента избавились подобным образом, и это стало очень важным прецедентом, означавшим, что президент полностью контролирует весь административный аппарат.

Администрация забирала из Второго банка средства, необходимые ей для осуществления своих полномочий, а новые доходы хранила в отдельных государственных банках, которые оппозиция называла «ручными». В отместку Биддл приказал ограничить выдачу кредитов во всей банковской системе, отказался увеличить скидки и снизил до 90 дней срок исполнения обязательств по дисконтным векселям. «Достойный президент воображает, что, если он скальпировал индейцев и сажал в тюрьмы судей (намек на тюремное заключение судьи Доминика Холла за освобождение журналиста вопреки приказу Джексона об установлении военного положения в Новом Орлеане в 1815 г.), то и с банком он добьется своего, но он ошибается». Действия Биддла зимой 1833/34 г. вызвали общенациональную рецессию.

Между тем 28 марта 1834 г. сенат, побуждаемый Генри Клеем, 26 голосами против 20 принял резолюцию, осуждающую Джексона, присвоившего «полномочия и власть, не предусмотренные конституцией и законами». 15 апреля возмущенный президент выступил с протестом, утверждая, что конституция не дает сенату права «рассматривать и принимать решения относительно официальных актов президента». Импичмент – исключительное право палаты представителей, продолжал он, и сенат не может принять решение, которое, по сути, ставит вопрос об импичменте. Он также заявил о том, что подтверждалось многими его прежними действиями и обращениями: он считает себя прямым представителем всего народа и подотчетен только народу.

Дэниэл Уэбстер, как и другие сенаторы, осудил «возмутительные утверждения» Джексона. На каком основании президент утверждает, что является «прямым представителем народа? Я считаю, сэр, что это всего лишь предположение, притом опасное». Если он смеет называть себя «единственным представителем американского народа, то я скажу, сэр, что у правительства отныне появился хозяин. Я не согласен ни с самим предположением, ни с тем, как оно высказано».

Именно во время затяжного спора из-за Второго национального банка, передачи депозитов правительства в «ручные банки» и вотума недоверия президенту из остатков федералистов и Национально-республиканской партии, а также некоторых нуллификаторов и тех, кому не нравилась политика Джексона, сформировалась новая партия вигов. Название восходит ко временам Войны за независимость, когда вигами называли тех, кто выступал против авторитарного правления и поддерживал республиканское. Джексона виги называли «королем Эндрю» и сулили уничтожить все, чего он добился.

За время двух своих президентских сроков Джексон действительно изменил роль президента, поставив его во главе правительства, и это нововведение было немедленно поддержано электоратом. «Пока президент не расширил полномочия исполнительной власти, все считали, что он стоит ниже законодательного органа, он же, очевидно, ставит себя выше, и в его руках власть правительства, по сути своей монархическая, намного сильнее власти представителей штатов», – сокрушался один из сенаторов. Отныне президент, а не конгресс был выразителем воли народа.

Рецессия, спровоцированная действиями Биддла, убедила американцев в том, что им не нужен негласный управляющий финансами страны, имеющий возможность навязывать правительству свою волю. Согласившись с этим, палата представителей приняла под руководством демократов ряд резолюций, осуждавших Второй национальный банк за его кредитную политику и попытку с помощью финансового давления заставить власть продлить действие его устава. Конгресс отклонил предложение о продлении устава, поручил хранить правительственные фонды в «ручных банках» и потребовал провести расследование операций Второго банка и причин рецессии. Эти решения фактически уничтожили банк. «Банк умер, – заметил один из членов кабинета. – Он показал себя недостойным доверия». Разумеется, Джексон был доволен. «Я одержал славную победу», – радовался он. Резолюции палаты представителей «казнили этого мастодонта коррупции – банк Соединенных Штатов».

В значительной степени «банковская война», как ее называли, была борьбой за власть между Эндрю Джексоном, представлявшим демократическое правительство, как он его понимал, и Николасом Биддлом, представлявшим привилегированные классы и финансовую элиту. От исхода этой схватки зависело, кто в будущем будет определять пути развития страны: выборные должностные лица или промышленные магнаты. Решался вопрос о том, останется ли страна демократической, если власть частного богатства, сосредоточенного в одних руках, окажется сильнее, чем власть демократически избранных должностных лиц. В эту борьбу за власть на протяжении всей истории Соединенных Штатов оказывались вовлечены все реформаторы и сторонники прогресса. Ситуация, когда отдельные лица и группы пытались использовать правительство для продвижения собственных интересов, повторялась снова и снова. Помешать им способна только бдительность избирателей. И по сей день лоббистам, стремящимся угодить своим клиентам, регулярно удается подкупать конгрессменов, а в результате страдают люди.

Помимо всего прочего, позиция Джексона изменила отношения между исполнительной властью и электоратом. Настаивая на том, что он выражает интересы всего народа, Джексон заложил надежную основу президентской власти. Когда конгресс не поддержал его решение о ликвидации Второго национального банка, президент обратился к народу и попросил его поддержки. Впервые в американской истории за народом осталось право выбора в решении столь серьезной проблемы. Даже сейчас такое случается редко. Люди не любят решать важные вопросы, они не уверены, что достаточно компетентны для этого. Для этой цели они избирают членов конгресса, которым за то и платят, чтобы они брали на себя такую ответственность. Но в 1832 г. будущее банка зависело от того, кого выберут избиратели: Джексона или Клея. Поддержав столь решительно Старого Гикори, народ сплотился в его поддержку и делегировал ему полномочия для ликвидации банка (во всяком случае, так он утверждал), несмотря на ожесточенное сопротивление конгресса. Президентская власть получила массовую поддержку, и это навсегда изменило ее роль. Чтобы такое стало возможным, потребовался решительный президент, пользующийся народной поддержкой и обладающий лидерскими качествами, необходимыми для определения внутренней и внешней политики страны и будущего курса американской истории.

К сожалению, «ручные банки» не выполняли и не могли выполнять функции центрального банка и сделать валюту и кредитную систему достойной доверия во всем мире. Страна обходилась без центрального банка почти 100 лет, до учреждения Федеральной резервной системы при администрации Вудро Вильсона. Государственные банки, выведенные из-под контроля Второго банка, обладали значительной свободой и воспользовались ею, безответственно выпуская бумажные деньги без надлежащего обеспечения. В 1836 г., чтобы остановить обесценивание валюты, Джексон издал Циркуляр о монетах, по которому приобрести земли у правительства можно было только расплатившись золотой или серебряной монетой. Продажа государственных земель была одной из важнейших составляющих национальной экономики. В то же время массовый выпуск бумажных денег способствовал дальнейшему промышленному росту и расширению страны.

Но вскоре разразилась катастрофа. Меньше чем за две недели до того, как Джексон передал свой пост Мартину Ван Бюрену, который выиграл выборы у вигов Дэниэла Уэбстера, Хью Л. Уайта и Уильяма Генри Гаррисона, страна потерпела финансовый крах. 17 марта 1837 г. из-за падения цен на хлопок на Новоорлеанском рынке обанкротился один из крупнейших дилеров биржевой торговли, I. and L. Joseph Company of New York. Началась цепная реакция, в ходе которой рухнули многие банки и торговые предприятия. Паника 1837 г. продлилась оставшуюся часть десятилетия и часть 1840-х гг.

Весь свой президентский срок Ван Бюрен пытался справиться с депрессией, но самое большое, чего ему удалось добиться, – провести Закон о системе независимого казначейства, по которому государственными деньгами управляло само правительство без помощи частных банков. Депозиты наличными должны были храниться в зданиях отделений казначейства в крупнейших городах страны и использоваться по усмотрению правительства. Эта система была отменена в президентство преемника Ван Бюрена Джона Тайлера, но вновь возвращена при администрации Джеймса Нокса Полка. Независимое казначейство оставалось основой банковской системы следующие 70 лет.

Паника 1837 г. предопределила и исход президентских выборов 1840 г., когда Ван Бюрена сменил генерал Уильям Генри Гаррисон, еще один герой войны, в 1811 г. победивший индейцев в битве при Типпенкану, в паре с вице-президентом Джоном Тайлером из Вирджинии. Они разгромили Маленького Волшебника в ходе разудалой предвыборной кампании, сопровождавшейся песнями, парадами, речовками и прочей шумихой. «Типпекану и Тайлер вместе!», «Ван, Ван не нужен нам!» – кричали виги. Эта кампания – с крепким сидром, енотовыми шапками, огромными полотняными шарами и прочим в том же роде – стала одной из самых оживленных и веселых в американской истории. Стало ли это еще одним последствием безграничной джексоновской демократии? Неужели страна отказалась от рационализма и мудрости ради пышной и пустой буффонады? Так думали многие виги, опасаясь, что подобное превращение со временем уничтожит Республику. И тем не менее они победили.

Гаррисон одержал победу в 19 из 26 штатов, набрав в целом 214 голосов выборщиков против 60, отданных за Ван Бюрена. Партия свободы, выступавшая за отмену рабства, выдвинула Джеймса Г. Берни, который получил чуть более 7 тысяч голосов избирателей, но ни одного голоса выборщика.

Само по себе появление Партии свободы, боровшейся за освобождение рабов, стало одним из проявлений всеобщего ощущения того, что американское общество сковано нелепыми условностями и нуждается в переменах. Эта жажда реформ, или, как называл ее Ральф Уолдо Эмерсон, «демон реформирования», охватила население всей страны. Люди боролись не только за отмену рабства, но и за другие перемены, призванные оживить общественные институты, сделав их более человечными.

Этот всеобщий энтузиазм новая эпоха романтизма позаимствовала у века Просвещения. Американцы той эпохи верили в совершенство человека и лучшее будущее и проповедовали необходимость «возвысить жизнь человека, приведя ее в гармонию с его представлениями о Красоте и Справедливости». Эмерсон выразил эти романтические представления, сказав, что «однажды все люди будут любить друг друга; и все бедствия растворятся во всепроникающих лучах солнечного света»[17]17
  Эмерсон Р. У. Реформатор.


[Закрыть]
.

Улучшать общество, реформировать то, что плохо, исправлять то, что пришло в негодность, – эти обязательные требования романтики предъявляли ко всем людям, полагая, что они в силах достичь подобных целей, так как могут делиться опытом и разумом и благодаря своим интуитивным способностям открывать универсальные истины. Группа интеллектуалов из Новой Англии, таких как Бронсон Олкотт, Джордж Рипли, Натаниэл Готторн, Орестес Браунсон, Маргарет Фуллер, Генри Торо и Эмерсон отстаивали идею «трансцендентализма», провозгласив человека не просто хорошим, но богоподобным. Прежнее пуританское представление о греховности человека сменилось верой в его божественность. «Считается, что пантеизм растворяет человека и природу в Боге, – писал один из трансценденталистов, – материализм растворяет Бога и человека в природе, а трансцендентализм растворяет Бога и природу в человеке».

Красоту трансценденталисты видели в природе, а уродство – в материалистическом обществе, одержимом жадностью и стяжательством. «Я, пожалуй, даже не знаю другой такой страны, – заявил Алексис де Токвиль, – где бы любовь к деньгам занимала столь прочное место в сердцах людей»[18]18
  Токвиль А. Демократия в Америке: Кн. I / Пер. В. Олейни– ка, Е. Орловой, И. Малаховой, И. Иванян, Б. Ворожцова. М.: Прогресс, 1992.


[Закрыть]
, как в Соединенных Штатах. Тем не менее человек в состоянии это изменить, потому что он «наделен бесконечными способностями к улучшению». Эти способности происходят от присущей американцам веры в равенство, утверждал Токвиль. Священники, которые были на переднем крае движения трансценденталистов, говорили об этом иначе, более романтично. Например, Эмерсон говорил: «Для чего рожден человек, как не для того, чтобы быть реформатором, переделывать то, что сделано человеком, отвергать ложь, восстанавливать правду и добро, подражая этой великой Природе, которая хранит нас всех?»[19]19
  Эмерсон Р. У. Реформатор.


[Закрыть]

Изначально трансценденталисты встречались в доме Джорджа Рипли в Бостоне, где обсуждали свои идеи и взгляды, а позднее некоторые из них основали под Бостоном, в Западном Роксбери, общину под названием Брукфарм. Там они могли жить сообща и воплощать свои идеи на практике. Количество членов общины никогда не превышало 150 человек, но их посещали тысячи людей, приходивших послушать, что они говорят. Этот опыт жизни в коммуне привлек многих американцев, хотя в 1847 г. Брукфарм перестала существовать после ужасного пожара.

Сама идея коммунитаризма совершила рывок, когда появилось множество общин, в которых люди вели более гармоничный образ жизни. Такие коммуны назывались «фалангами», первые из них создал французский социалист Шарль Фурье. Фаланстеры жили вместе и сообща работали над тем, что им нравилось и приносило удовлетворение. Предполагалось, что труд в коммунах будет более продуктивным, а их члены будут пользоваться равными благами. Идеи Фурье распространялись в США Альбертом Брисбеном из Нью-Йорка. В его «Социальной судьбе человека» (Social Destiny of Man, 1840) описывались «безумные траты, происходящие из-за нашего нынешнего социального устройства и… колоссальные экономия и прибыли, которые можно получить от сотрудничества и кооперации в промышленности»[20]20
  Brisbane, Albert. Social Destiny of Man, Or Association and Reorganization of Industry. Philadelphia: C. F. Stollmeyer, 1840.


[Закрыть]
.

Роберт Оуэн, успешный шотландский промышленник и известный филантроп, основал в штате Индиана общину Новая Гармония. Ожидалось, что благодаря коллективной собственности и совместному труду Новая Гармония станет образцовым процветающим обществом, в котором каждый будет вести счастливую и продуктивную жизнь, а нищета и преступность исчезнут. Но через два года эксперимент провалился. Помимо прочего, причудливые идеи Оуэна о свободной любви породили в общине рознь и конфликты.

Гораздо успешнее оказались коммуны, основанные на религии. Вероятно, наиболее заметным стало движение шейкеров во главе с матерью Анной Ли, англичанкой, приехавшей в Соединенные Штаты в 1776 г. и поселившейся в Олбани, штат Нью-Йорк. Она учила, что Бог имел двойственную природу: мужчины, воплощенного во Христе, и женщины, которую, как считали ее последователи, воплощала в себе Анна Ли. Она считала, что похоть есть зло, и ввела в своей общине безбрачие, таким образом, шейкерам постоянно требовались новообращенные. Ее последователей называли так из-за ритуального танца, когда они становились по трое в ряд и, чтобы отряхнуться от греха, носились по комнате, распевая во весь голос. В 1840 г. около 6 тысяч шейкеров проживали более чем в двадцати общинах от штата Мэн до Индианы. Движение сошло на нет в начале XX в.

Самой известной и, бесспорно, чисто американской религиозной общиной, возникшей в эпоху Джексона, стали мормоны, члены Церкви Иисуса Христа Святых последних дней, основанной Джозефом Смитом. Он утверждал, что по наставлению ангела Морони выкопал и перевел книгу на золотых пластинах, спрятанную в каменном ящике. «Книга Мормона» (The Book of Mormon), опубликованная в 1830 г., должна была поведать об утраченных коленах Израилевых. Название церкви происходит от имени пророка, который, по вере мормонов, жил на Американском континенте в IV в. Смит собрал последователей новой веры и из своего родного Нью-Йорка повел их в Огайо, затем в Миссури и, наконец, в Нову, Иллинойс. В 38 лет его убили в Карфагене, штат Иллинойс, жители соседних городов, возмущенные тем, что некоторые мормоны, в том числе сам Смит, практиковали полигамию. Теперь лидером мормонов стал Бригам Янг, во главе с которым мормоны перебрались в пустынный регион вблизи Большого Соленого озера в Юте и создали там поселение Солт-Лейк-Сити, где их церковь неуклонно росла и богатела. За последние полтораста лет Церковь Иисуса Христа Святых последних дней распространилась за пределами Америки благодаря усилиям молодых миссионеров. Ожидается, что к середине XXI в. количество мормонов превысит пятьдесят миллионов и их церковь войдет в число пяти крупнейших христианских конфессий в США.

Феномен шейкеров и мормонов тесно связан со вторым Великим пробуждением – религиозным подъемом, охватившим бóльшую часть страны в конце XVIII и начале XIX в. и повлиявшим практически на все аспекты американской жизни. Тогда возникло евангелическое движение, начавшееся на рубеже XIX в. с религиозных собраний и достигшее апогея в 1820–1830-х гг. Странствующие проповедники, как правило не имевшие богословского образования, но щедро наделенные гипнотическим и театральным даром, призывали верующих покаяться в грехах и изменить свою жизнь. Их проповеди, глубокая убежденность и экспрессия вызывали эмоциональные оргии, во время которых люди рвали на себе волосы, били себя в грудь, катались по земле, просили прощения у Бога, публично исповедуясь в грехах, и обещали посвятить себя добрым делам на благо общества.

Не стоит удивляться, что именно религиозные лидеры нередко становились инициаторами многих реформ джексоновской эпохи. Они призвали последователей объединить усилия в создании организации во имя совершенствования общества и облегчения человеческих страданий. Наиболее известным проповедником и основоположником современного евангелистского протестантизма в Америке был Чарльз Грандисон Финни. «Зло явилось, – проповедовал Финни. – Прозвучал призыв к переменам. Отриньте мысль, что христиане могут оставаться безучастными, ничего не делать и при этом заслужить похвалу и благословение Господа». Многие американцы, такие как Хорейс Манн, Доротея Л. Дикс, Фрэнсис Райт, Нил Доу, Лукреция Мотт, Уильям Лэдд, Сьюзен Б. Энтони, Элизабет Кэди Стэнтон и другие, откликнулись на эти призывы. Они пытались улучшить пенитенциарные учреждения и приюты для умалишенных, боролись с рабством, выступали за равные права и лучшее образование для женщин, поощряли терпимость, оказывали помощь бедным, призывали к улучшению условий труда и укреплению мира. За несколько недель до смерти Хорейс Манн поделился с выпускниками Антиохийского колледжа в штате Огайо своим кредо: «Стыдитесь умереть прежде, чем одержите хоть какую-то победу ради человечества».


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю