Текст книги "Краткая история США"

Автор книги: Роберт Римини

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

5. Разногласия по вопросу рабства, отделение штатов и Гражданская война

Между тем разногласия в вопросе о рабстве в США уже раскалывали страну. 8 августа 1846 г. молодой, порывистый и румяный Дэвид Уилмот, вновь избранный член палаты представителей, во время заседания поднялся и предложил оговорку к законопроекту об ассигнованиях. Оговорка Уилмота застала всех врасплох. Она провозглашала «обязательным и основополагающим условием приобретения любой территории у Республики Мексика то, что ни рабство, ни подневольный труд никогда не должны использоваться на любой части этой территории». Уилмот утверждал, что не возражает против рабства там, где оно уже существует, как в Техасе, но свободные территории, такие как территории, полученные от Мексики, совершенно другое дело. «Не дай нам бог, – заявил он, – оказаться теми, кто насаждает там это установление».

В палате представителей разразился скандал. Южане рассчитывали привезти своих рабов на земли, для приобретения которых так много сделали. Они вступали в жаркие споры из-за оговорки Уилмота, угрожая отделением. В конгрессе бесновались разочарованные люди, чьи гневные речи часто заканчивались вызовами на дуэль.

Южане попытались блокировать прохождение оговорки, но палата представителей приняла ее 80 голосами против 64. Однако ее отверг сенат, где у южан было больше голосов. В последующие несколько лет на каждой сессии конгресса оговорку принимала палата представителей, но отвергал сенат. «Словно по мановению волшебной палочки, – писала в редакционной колонке газета Boston Whig, – оговорка поставила во главу угла важнейший вопрос, способный в любую минуту разделить американский народ». И все же на этот вопрос пора было ответить, тем более теперь, когда закончилась Мексиканская война и на юго-западе к США были присоединены сотни тысяч гектаров земли, казалось, только и ждавшие введения «особого института» рабства.

Незадолго до выборов Полк решил уйти в отставку после одного президентского срока, и демократы выставили вместо него кандидатуру Льюиса Кэсса от штата Мичиган. Кэсс поддерживал доктрину народного суверенитета, по которой вопрос о рабстве должны были решать местные органы власти, а не национальное правительство. Его кандидатом в вице-президенты стал Уильям О. Батлер.

Из-за растущих противоречий многие демократы, одобрившие оговорку Уилмота, откололись от партии и выдвинули кандидатом в президенты Мартина Ван Бюрена. К ним присоединилась Партия свободы, выступавшая за отмену рабства, и обе группы встретились в Баффало, где основали Партию свободной земли, поддержавшей Ван Бюрена и Чарльза Фрэнсиса Адамса, сына Джона Куинси Адамса, в качестве кандидата в вице-президенты. Девизом партии стали слова: «Свободная земля, свобода слова, свободный труд и свободные люди». Виги выдвинули на президентских выборах кандидатуру генерала Закари Тейлора в паре с Миллардом Филлмором.

В ходе напряженной борьбы Тейлор одержал победу над Кэссом, получив 163 голоса выборщиков против 127 у Кэсса. Голоса избирателей распределились следующим образом: 1361000 голосов за Тейлора, 1222000 – за Кэсса и 291000 – за Ван Бюрена. Хотя Ван Бюрен не получил голосов выборщиков, он отнял у Кэсса достаточно голосов избирателей, чтобы победа в Нью-Йорке, а вместе с тем и на выборах досталась Тейлору. Проголосуй Нью-Йорк или Пенсильвания за Кэсса, он бы стал президентом.

Вскоре события в Калифорнии потребовали безотлагательного вмешательства конгресса в дела территорий, приобретенных у Мексики. После подписания договора, положившего конец войне, рабочие, строившие лесопилку для швейцарского иммигранта Джона Саттера (Иоганна Зуттера), обнаружили золото в долине Сакраменто в предгорьях Сьерра-Невады. Саттер пытался сохранить находку в тайне, но новость быстро распространилась, и началась золотая лихорадка. Тысячи людей хлынули в Калифорнию в фургонах через прерии, по морю вокруг мыса Горн или пробивая себе дорогу через джунгли Панамского перешейка. Число золотоискателей, так называемых «людей 49-го года», по большей части северяне, за год возросло настолько, что население Калифорнии увеличилось с 6000 до более 85000. Когда в сентябре 1849 г. делегаты собрались, чтобы написать конституцию, они исключили из нее рабство и потребовали принятия в Союз в качестве штата, а не территории.

Новый президент Закари Тейлор рассчитывал быстро принять Калифорнию и Нью-Мексико в Союз, по возможности избежав любой борьбы в конгрессе, но его надеждам не суждено было осуществиться. Когда в декабре 1849 г. собрался конгресс, Север и Юг обрушились друг на друга с обвинениями в действиях, которые они считали нетерпимыми и способными разрушить Союз. Во время одной из таких стычек член палаты представителей от Джорджии Роберт Тумбс, «мятежный… догматичный и экстремистски настроенный», выкрикивал: «В присутствии Господа Бога клянусь перед этой палатой и страной, что если вы своими законами стремитесь вытеснить нас из Калифорнии и Мексики… чтобы таким образом привести в упадок штаты Союза, то я за разобщение. И я положу самого себя и все, что у меня есть на земле, ради его достижения».

Северяне насмехались над ним. Все это они много раз слышали и раньше. Сколько можно угрожать выходом из Союза, тут же находя предлог, чтобы остаться? Но тут угрозы Тумбса поддержали другие южане. Вскочил Александр Стивенс, депутат Джорджии. «Заявляю… что всем сердцем поддерживаю каждое слово, произнесенное моим коллегой. Пусть лучше южные земли погибнут, чем подвергнутся хотя бы минутному унижению».

В какой-то момент склока в палате представителей перешла в потасовку. «Если бы в зале взорвалась бомба, – рассказывал парламентский пристав Натан Сарджент, – и то бы не было такого переполоха». Казалось, что страна вот-вот распадется, если не будет найден компромисс, удовлетворительный для обеих сторон.

К счастью, в сенате был Генри Клей, Великий Миротворец, и 29 января 1850 г. он предложил ряд резолюций, которые, как он считал, удовлетворят и Север и Юг. Компромисс 1850 г. включал принятие Калифорнии в Союз в качестве свободного штата, предоставлял жителям территорий Юта и Нью-Мексико самим решать вопрос о рабстве, урегулировал границы Техаса и обязательства по погашению долга Техаса при условии, что тот отказывается от всех притязаний на любую часть Нью-Мексико. Компромисс также предусматривал принятие более сурового закона о беглых рабах, соглашение о «нецелесообразности» отмены рабства в округе Колумбия без одобрения населения и о «целесообразности» отмены работорговли в этом округе и лишал конгресс полномочий вмешиваться в торговлю рабами между штатами.

В ходе дебатов сенатор Дэниэл Уэбстер 7 марта произнес знаменитую речь, в которой сказал: «Я хотел бы сегодня выступить не как представитель Массачусетса, не как северянин, но как американец. Сегодня я выступаю за сохранение Союза. Поддержите меня в моем намерении». С другой стороны, умирающий Джон Кэлхун (его речь пришлось зачитывать одному из коллег) обвинил во всех бедах Север и потребовал восстановления прав Юга посредством принятия конституционной поправки. Он назвал «разобщение единственным выходом, который у нас остался». 31 марта 1850 г. он скончался. Клей призывал к взаимным уступкам, которые, говорил он, представляют собой единственную основу для компромисса. Каждая сторона должна чем-то поступиться, и каждая должна что-то получить, но ни одна не может выиграть или проиграть. Обе должны считаться с потребностями друг друга.

Эта дискуссия стала, возможно, самой знаменитой в американской истории. Когда пришло время голосовать, восемь предложений объединили в Сводный билль, который 31 июля был отвергнут сенатом. Сводный билль не оставлял сенаторам выбора: следовало утвердить или все восемь резолюций, или ничего. К счастью, после нескольких безуспешных попыток сенатор Стивен А. Дуглас от Иллинойса организовал голосование отдельно по каждому из предложений. Он понимал, что ожидать от сенаторов пакетного голосования за весь закон бессмысленно. Разделяя предложения, он дал каждому сенатору возможность проголосовать за одни из них и против других. Как оказалось, каждую из резолюций поддерживало большинство сенаторов, и в августе и сентябре 1850 г. они были приняты сенатом. Палата представителей их также одобрила, и закон был подписан Миллардом Филлмором, который стал президентом после внезапной кончины Закари Тейлора в июле 1850 г.

Компромисс 1850 г. – один из важнейших законодательных актов за всю историю Соединенных Штатов. Он позволил оттянуть отделение штатов и Гражданскую войну на десять лет – на тот период, который позволил спасти Союз. Эти десять лет Северу дали время для стремительной индустриализации, позволившей ему победить Юг, а Аврааму Линкольну, внесшему наибольший вклад в сохранение Союза, – время, необходимое для политического роста.

Одной из причин важных перемен в Соединенных Штатах Америки стал значительный приток иммигрантов. В эпоху Джексона их количество неуклонно увеличивалось примерно от 8 до 80 тысяч в год. Затем, в 1840–1860 гг., оно возросло до 4,2 миллиона – в шесть раз больше, чем за предыдущие двадцать лет. В довоенный период в США приехали 500 тысяч человек из Англии, Шотландии и Уэльса, но наибольшее число иммигрантов прибыло из Ирландии. Страшный голод, в 1845–1846 гг. поразивший Ирландию из-за неурожая картофеля, основного источника продовольствия для ирландцев, унес жизни миллиона мужчин, женщин и детей. Еще 2 миллиона в период между 1846 и 1860 гг. покинули родину и переехали в Америку. Хотя в основном они были фермерами, большинство из них, не имея денег на покупку земли, селились в городах, особенно в Бостоне, Нью-Йорке, Филадельфии и других портовых центрах вдоль побережья.

Ирландцы всегда старались держаться вместе, и так возникли первые американские гетто. Иммигранты нанимались на работу в качестве домашней прислуги, фабрично-заводских рабочих и строителей на железных дорогах и постепенно поднимались по социальной лестнице. В свою очередь, они обратились к политике, чтобы защищать свои интересы, и так как они говорили по-английски, то не сталкивались с трудностями, ожидавшими неанглоязычных иммигрантов. Им не понадобилось много времени, чтобы стать ведущими политиками во многих городах, где они поселились.

В числе иммигрантов, прибывавших в то время в Соединенные Штаты, было много немцев. После революции 1848 г. Германию покинули тысячи политических беженцев. Среди них встречались и люди умственного труда, но в основном это были крестьяне, у которых денег было больше, чем у ирландцев, поэтому они селились в сельских общинах вдоль западной границы или в западных городах.

Среди иммигрантов были ремесленники и мастеровые, которые способствовали промышленному развитию страны. После продолжительной паники 1837 г. темпы экономического роста, особенно в производственном секторе, быстро возрастали. В промышленности были заняты около 1,3 миллиона квалифицированных, полуквалифицированных и неквалифицированных работников. Открытие в Пенсильвании богатых залежей угля позволило перейти на источники тепла, работавшие не на дереве, а на угле, и прежде всего это относилось к металлургической промышленности. Паровые двигатели на пароходах и паровозах преобразили транспорт. В 1850-х гг. развернулось строительство железных дорог, и к концу десятилетия в Соединенных Штатах было уложено 48 тысяч километров железнодорожных рельсов. Железные дороги, такие как Железная дорога Эри, Нью-Йоркская центральная, Пенсильванская, Балтиморская и Огайская, соединили города Среднего Запада, главным среди которых был Чикаго, с городами на востоке страны. Быстро развивалась станкостроительная промышленность, и как на внутреннем, так и на внешнем рынке появлялось все больше продукции машинного производства.

Промышленность существовала и на Юге, но она не шла ни в какое сравнение с северной. В основном Юг оставался сельскохозяйственным регионом страны, хотя там, разумеется, были и торговцы, и юристы, и представители других областей умственного труда. Подавляющее большинство южан были фермерами и, в зависимости от местных условий, выращивали хлопок, табак, коноплю, сахарный тростник и рис. В 1860 г. из 8 миллионов белых южан лишь треть владели рабами. Остальные трудились на небольших семейных фермах. У большинства рабовладельцев был один раб, иногда два. Распространенное представление о Юге как о регионе с огромным количеством обширных плантаций и сотнями рабов, где хозяева жили в большом колониальном особняке, а рабы ютились в убогих хижинах, далеко от действительности. Таких плантаций было немного, хотя они и существовали в каждом штате. Состояли они обычно из 400 гектаров земли с 50 рабами, и их владельцы представляли собой высший слой южного общества. Эндрю Джексон, например, одно время владел 150 рабами, хотя это абсолютно не типично. На особенно крупных фермах (Джексон всегда называл свои владения фермой) обычно нанимали надсмотрщика из белых бедняков, следившего за рабами. Надсмотрщики разделяли рабов на группы, работавшие под присмотром способных доверенных чернокожих. Черные «мамушки» отвечали за содержание большого дома, где жил владелец с семьей. На плантациях поменьше, от 120 до 200 гектаров, трудились 10–12 рабов. Хотя большинство южан рабов не имели, именно рабовладение определяло стиль жизни от Вирджинии до Техаса. «Особый институт» рабства влиял на законодательство, политическую и экономическую структуру общества всего Юга предвоенного периода.

Рабы считались движимым имуществом, которое можно покупать и продавать по желанию владельца. Семьи рабов можно было разделять: жен разлучать с мужьями, детей забирать от родителей. Словом, у рабов не было прав, и, хотя в большинстве южных штатов убийство раба считалось преступлением, если такое все-таки случалось, виновный неизменно избегал наказания. Рабы не могли ни обращаться в суд, ни обвинять белых, ни свидетельствовать против них. Они полностью зависели от доброй воли и порядочности своих хозяев. Естественно, отношения между рабом и хозяином могли быть разными. Они бывали сложными, и многие историки описывают их как патерналистские, когда и у хозяина и у раба имелись свои обязательства.

Несмотря на притеснения, чернокожие рабы создали собственную нишу, позволявшую им сохранять определенное достоинство. Некоторые из них умели читать и писать, многие были мастеровыми, строившими особняки для своих хозяев. Оплотом их духовной жизнь были семья и религия. Большинство чернокожих исповедовали евангелическое христианство, соединяя его с элементами своего западноафриканского наследия, что делало их религиозные службы живыми и человечными.

Жизнь рабов могла быть более или менее тяжелой в зависимости от типа плантации. Хуже всего приходилось рабам в южной глубинке, вдоль границ штатов Мэриленд, Кентукки и Теннесси им жилось легче. Плантации были пяти основных типов в зависимости от размера, организации работ и, главное, выращиваемой культуры. Около двух третей всех рабов от Северной Каролины до Техаса работали на хлопковых плантациях. Длинноволокнистый хлопок выращивали на южном побережье Атлантики, но с изобретением в 1793 г. хлопкопрядильной машины стало выгодно выращивать коротковолокнистый хлопок западнее. После Англо-американской войны хлопковые плантации появились и в Алабаме, Миссисипи, Арканзасе, Луизиане, Техасе, и к 1850 г. южане с гордостью называли хлопок «королем полей». Плантации второго типа – табачные. Табак начали культивировать в Восточном Мэриленде, Вирджинии и Северной Каролине, а в XIX в. – и в Кентукки, Теннесси и Миссури. К третьему типу относились рисовые плантации, расположенные в болотистых прибрежных районах Северной и Южной Каролины, Джорджии и вдоль берегов Миссисипи в южной части Луизианы. Рисовые плантации требовали больших капиталовложений и были немногочисленными. Четвертый тип, сахарные плантации, существовали почти исключительно в Луизиане. На таких плантациях не только выращивали сахарный тростник, но и перерабатывали его в сахар-сырец, таким образом соединяя промышленность с сельским хозяйством. Сахарные плантации, как и рисовые, требовали больших капиталовложений. Например, в самую маленькую плантацию сахарного тростника требовалось вложить 40 тысяч долларов. Пятым типом были плантации конопли, сосредоточенные в Кентукки и в некоторых частях Миссури. Конопляных плантаций было совсем немного, и на них работало меньше всего рабов.

Вопреки распространенным заблуждениям, до Гражданской войны рабство было основным и самым прибыльным экономическим сектором Соединенных Штатов. Впрочем, хотя отдельным людям рабство было выгодно, оно не способствовало развитию промышленности, как это произошло на Севере. Но те южане, которые наживались на рабовладении, не собирались мириться с его отменой, даже если это вело к распаду Союза.

Когда после присоединения Техаса рабовладение стало распространяться на Запад, призывы к его отмене звучали все чаще. Одно время и на Юге существовали организации, боровшиеся за отмену рабства, многие поддерживали Американское колонизационное общество, в 1820-х гг. успешно создавшее колонию свободных негров в Либерии. Но религиозный пыл второго Великого пробуждения внушил аболиционистам джексоновской эпохи неукротимую ненависть к «особому институту». Среди них было много евангелистов, болезненно воспринимавших все, что они полагали греховным, а рабство для них было тягчайшим грехом. Непримиримый приверженец аболиционизма Уильям Ллойд Гаррисон издавал газету The Liberator, в которой отвергал даже конституцию Соединенных Штатов, называя ее «договором со смертью и соглашением с адом».

В 1852 г. вышел роман Гарриет Бичер-Стоу «Хижина дяди Тома» (Uncle Tom’s Cabin), убедительно изобразивший жестокость рабовладельческой системы. Роман призывал «христиан и гуманных людей Севера» помешать введению Закона о беглых рабах, принятого как часть Компромисса 1850 г., по которому федеральные маршалы должны были возвращать беглых рабов хозяевам. Книга Бичер-Стоу успешно расходилась по всей стране и заметно повлияла на отношение американцев к институту рабства. Некоторые, например Авраам Линкольн, заявляли, что она способствовала началу Гражданской войны.

Бегство рабов всегда было серьезной проблемой для южан, особенно после организации «подпольной железной дороги». Она состояла из «станций» – обычно частных домов или сараев, где «проводники» укрывали беглецов. Гарриет Табмэн, сама беглая рабыня, помогла сотням рабов добраться до территории свободного штата. По некоторым оценкам, к 1850-м гг. «подпольная железная дорога» позволила бежать из неволи более чем тысяче рабов.

Период относительной политической стабильности, обеспеченной Компромиссом 1850 г., продолжался недолго: все рухнуло в декабре 1853 г., когда был представлен законопроект о создании территории Небраска. В соответствии с Миссурийским компромиссом, в нем и речи не шло о рабстве, поскольку Небраска находится севернее широты 36 градусов 30 минут. Вокруг этого закона тут же разгорелась борьба: многие участники обсуждения склонялись к тому, чтобы предоставить жителям этого региона самим решить вопрос о рабстве и в северной его части учредить Небраску, а в южной – Канзас. Кроме того, новый закон отменял Миссурийский компромисс. В принятии закона Канзас – Небраска большую роль сыграло желание конгрессменов-северян облегчить строительство железной дороги, которая должна была пройти через ряд северных штатов и территорий и со временем достигнуть Тихого океана. Строить железную дорогу было проще на землях, имеющих статус территории и соответствующий аппарат управления, к тому же многие конгрессмены вложили значительные средства в недвижимость в соседних штатах и желали защитить свои инвестиции. И наконец, одобрению закона в его окончательной форме способствовало то, что он лишал индейцев права собственности на их землю.

Тем не менее вокруг закона Канзас – Небраска в конгрессе разгорелась настоящая война. Но к концу мая 1854 г., после яростных споров и стычек, закон был принят, главным образом под нажимом руководства Демократической партии, в первую очередь Стивена Дугласа в сенате и Александра Стивенсона в палате представителей. Впрочем, Дуглас приписывал все лавры себе. «Закон Канзас – Небраска принял я, – похвалялся он впоследствии. – Во время споров в обеих палатах у меня были диктаторские полномочия. Речи ничего не значили. Всего удалось добиться одним умением управлять людьми, отбиваться от атак и не допускать никаких неожиданностей». Но помог и Стивенс. «Без меня закон ни за что не удалось бы протащить. Я крепко держал вожжи и погонял лошадь кнутом и шпорами, пока мы не вытащили этот фургон из грязи».

Миссурийский компромисс был отменен для того, чтобы сделать закон более приемлемым для южан. Кроме того, были учреждены территория Канзас к западу от рабовладельческого штата Миссури и территория Небраска к западу от свободных штатов Миннесота и Айова, а многие из южан, голосовавших за закон, очевидно, рассчитывали сделать Канзас рабовладельческим, а территорию Небраска – свободной. Но закон Канзас – Небраска оказался роковой ошибкой. Он разрушил мир, достигнутый благодаря Компромиссу 1850 г., и бросил страну в пучину войны.

Прежде всего, принятие закона Канзас – Небраска привело к перекраиванию партийной системы. Отныне партийная лояльность сменилась лояльностью фракционной. Южане из распадавшейся партии вигов постепенно примыкали к Демократической партии, то же происходило и с северянами. 24 февраля 1854 г. в Рипоне, штат Висконсин, собрались некоторые фрисойлеры (члены радикально-демократической фермерской партии), северяне-виги и убежденные противники рабства из Демократической партии, чтобы основать новую партию, которую они назвали Республиканской. 6 июля, через несколько месяцев после принятия Закона Канзас – Небраска, в Джексоне, штат Мичиган, состоялось заседание, на котором было утверждено название новой партии и выдвинуто требование отменить Закон Канзас – Небраска, а также Закон о беглых рабах.

В середине 1850-х гг. была образована Партия «незнаек», или Американская партия. К 1860 г. в США насчитывалось 4 миллиона иммигрантов, немалую часть которых составляли ирландцы и немцы. Далеко не все американцы соглашались терпеть в своей среде такое количество чужаков, многие из которых к тому же были католиками. Новая партия стала антииммигрантской, антикатолической и антирабовладельческой, а ее члены на вопрос о целях и политике своей партии должны были отвечать: «Ничего не знаю».

Таким образом, на выборах 1854 г. движение против Закона Канзас – Небраска, по выражению сенатора Дугласа, стало плавильным котлом, в который приверженцы «незнаек» «поместили отмену рабства, остатки доктрины северных вигов, протестантскую нелюбовь к католикам и нелюбовь американцев к иностранцам». И они, как и вновь организованная Республиканская партия, получили много мест в конгрессе. Лишь семеро из 47 демократов-северян, голосовавших за Закон Канзас – Небраска, были избраны вновь, в то время как «незнайки» добились такого успеха, что им предсказывали победу на президентских выборах 1856 г. «Как может тот, кому ненавистно подавление негров, выступать за унижение целых классов белых? – говорил Авраам Линкольн. – Как нация мы начали с того, что объявили: «Все люди созданы равными». Когда «незнайки» придут к власти, их лозунгом будет: «Все люди созданы равными, за исключением негров, иностранцев и католиков». Но Партия «незнаек» просуществовала недолго. Внутренние разногласия по вопросам рабства и Закона Канзас – Небраска привели к тому, что к 1860 г. она распалась.

Тем временем в Канзасе стычки с рабовладельцами вылились в локальную гражданскую войну, известную как «Кровавый Канзас». Вскоре стало ясно, что Канзас не в состоянии провести свободные выборы без новой переписи населения, беспристрастных судей и присутствия войск на каждом избирательном участке. 19 мая 1856 г. сенатор Чарльз Самнер от Массачусетса произнес в верхней палате речь «Преступление против Канзаса», обвинив «наемников, подобранных в пьяной блевотине больной цивилизации», во вторжении в Канзас с целью навязать ему прорабовладельческое законодательство. Пожилого сенатора от Южной Каролины Эндрю Пикенса Батлера он назвал воплощением этой «больной цивилизации» и осыпал оскорблениями, которые нечасто услышишь в конгрессе.

Возмездие не заставило себя ждать. Конгрессмен Престон С. Брукс, племянник сенатора Батлера, прошел в почти пустой зал сената, где Самнер, сидя за столом, перебирал экземпляры своей речи «Преступление против Канзаса». «Мистер Самнер, – угрожающе рявкнул Брукс, – я дважды внимательно прочел вашу речь. Это клевета на Южную Каролину и мистера Батлера, моего родственника». С этими словами он тяжелой, покрытой гуттаперчей тростью несколько раз ударил Самнера по голове. Избитый сенатор попытался убежать, но не смог отодвинуть привинченный к полу стол, а ковер под столом не дал ему сдвинуть стул. Тогда Самнер резко вскочил и, оторвав стол от пола, опрокинул его. Забияка Брукс, как его впоследствии прозвали, продолжал осыпать Самнера ударами, пока трость не сломалась пополам. «Каждый удар угодил в цель, – хвастался Брукс. – От трости осталась одна рукоятка – она была из золота». Брукс ушел в отставку, но был переизбран, набрав много голосов избирателей. Через пять месяцев он умер в возрасте 37 лет от болезни печени. Оправившись от побоев, Самнер сказал о Бруксе: «Несчастный, он, сам того не ведая, стал орудием злых сил».

И именно в это время, когда страна отчаянно нуждалась в сильном и мудром лидере, к власти пришел один из худших президентов за всю историю США. Джеймс Бьюкенен, кандидат от демократов, в 1856 г. опередил республиканца Джона С. Фримонта и кандидата от «незнаек» Милларда Филлмора, получив 174 голоса выборщиков против 114 у Фримонта и 8 у Филлмора. Такое количество голосов, отданных за республиканца, было большим успехом молодой Республиканской партии. Если бы Пенсильвания и Иллинойс или Индиана проголосовали за Фримонта, он стал бы президентом.

Свою глупость Бьюкенен продемонстрировал уже в инаугурационной речи, заявив, что Верховный суд вот-вот примет решение, которое позволит уладить проблему рабства в Канзасе, и при этом заметил, что вопрос о рабстве вправе решить только жители Канзаса и что «дело не имеет большого практического значения». Естественно, все задались вопросом, как он мог заранее знать, какое решение примет суд. Вообще говоря, он не ошибся, но глупостью было предполагать, что подобное заявление способно примирить противников. Через два дня председатель Верховного суда Роджер Брук Тони огласил решение по делу Дреда Скотта, в котором Миссурийский компромисс признавался неконституционным в силу Пятой поправки к конституции, гласившей, что никто не может быть лишен своей собственности иначе как в соответствии с законом. Дред Скотт, раб, обратился в суд с иском о признании его свободным на основании своего проживания в свободном штате и на свободной территории. Согласно вердикту, Скотт, будучи рабом, не являлся гражданином и не имел права обращаться с иском в федеральный суд. Как и предсказал Бьюкенен в своей инаугурационной речи, вердикт «не имел большого практического значения», зато полностью подорвал репутацию суда.

Тем временем в Канзасе, в городке Лекомптон, состоялся похожий на фарс конвент, который принял конституцию, не позволявшую избирателям признать институт рабства незаконным. Им предоставлялось только право одобрить рабство или запретить его дальнейшее распространение на территории. В любом случае Канзас становился рабовладельческим штатом.

И, хотя принятая в Лекомптоне конституция, безусловно, была уловкой, придуманной, чтобы не допустить справедливого голосования, президент Бьюкенен предложил конгрессу принять Канзас в Союз в качестве штата с этой конституцией. В результате обе палаты конгресса буквально обезумели. В палате представителей пятьдесят, если не больше, конгрессменов устроили настоящее побоище, ставшее самой крупной дракой за всю историю конгресса. Джон Ф. Поттер по прозвищу Нож Боуи из штата Висконсин схватил Уильяма Барксдейла из Миссисипи за волосы и вырвал прикрывавший лысину клок. «Я его оскальпировал», – воскликнул пораженный Поттер, и все расхохотались.

В конце концов удалось договориться о компромиссе, по которому избиратели Канзаса могли принять или отвергнуть навязанную им конституцию. 2 августа 1858 г. они ее отвергли, и Канзас до отделения южан в 1860–1861 гг. оставался территорией, а в Союз был принят 29 января 1861 г. как свободный штат.

В 1857 г. южане были возмущены выходом книги Хинтона Р. Хелпера «Грядущий кризис Юга и как к нему подготовиться» (The Impending Crisis of the South, and How to Meet It). При помощи статистических данных он доказывал, что многие белые южане беднели из-за рабства и оно плохо отражалось на их экономическом благополучии. Особенно разгневало южан то, что Хелпер и сам был южанином из Северной Каролины. Но для аболиционистов книга стала оружием, которое они использовали для борьбы с рабством и на Севере, и на Юге страны.

Точно так же летом 1858 г. южан возмутили дебаты между Линкольном и Дугласом. Линкольн предлагал Дугласу примирить доктрину народного суверенитета с решением по делу Дреда Скотта, и тот ответил, что рабство «нигде не выжило бы и дня… без поддержки местных законов об охране правопорядка». Он был основным кандидатом Демократической партии на президентских выборах 1860 г., но из-за этого ответа потерял голоса на конвенте по выдвижению. Южане заявили, что не могут поддержать кандидата с такими взглядами. В то же время эти дебаты привлекли внимание всей страны к Линкольну.

В середине октября 1859 г. Джон Браун возглавил рейд в Харперс-Ферри в надежде поднять всеобщее восстание рабов. В Харперс-Ферри он захватил федеральный арсенал и после двух дней сражений был схвачен, осужден за измену штату Вирджиния и 2 декабря повешен. Для аболиционистов Севера Браун стал мучеником, а для южан – символом полного безумия. На Юге главными виновниками такого оборота событий считали аболиционистов и республиканцев с их пропагандой и политическими нападками.

Конгресс тоже лихорадило, не обошлось без драк и взаимных оскорблений. «Мы никогда не смиримся с президентом республиканцем и чернолюбом, – кипел демократ из Джорджии. – Я говорю от лица всех демократов – конгрессменов от штата Джорджия в этом зале». Те же слова звучали 23 апреля в Чарльстоне, где демократы проводили съезд по выдвижению кандидатов на президентские выборы. Депутаты-северяне не пожелали уступить требованию южан разрешить рабовладение на территориях, принятых в Союз, после чего депутаты от восьми южных штатов покинули съезд. Партия раскололась, и 18 июня демократы из северных штатов провели в Балтиморе собственный съезд, на котором выдвинули кандидатами в президенты и вице-президенты Стивена Дугласа и Хершеля В. Джонсона из Джорджии. 28 июня демократы-южане также провели свой съезд в Балтиморе, выдвинув на пост президента и вице-президента Джона Брекинриджа из Кентукки и Джозефа Лейна из Орегона.