355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Роберт Римини » Краткая история США » Текст книги (страница 6)
Краткая история США
  • Текст добавлен: 6 октября 2016, 18:00

Текст книги "Краткая история США"


Автор книги: Роберт Римини



сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Чтобы разбить американцев и быстро завершить войну, англичане задумали крупное наступление из трех районов: от озера Шамплейн, из района Чесапикского залива и Нового Орлеана. Вторжение из Канады возглавил генерал сэр Джордж Прево. Во главе более чем 10-тысячной армии он от реки Святого Лаврентия дошел до западного края озера Шамплейн, где американские военно-морские силы блокировали его дальнейшее продвижение и в конце концов заставили его отступить в Канаду.

В Америку были доставлены ветераны Наполеоновских войн, и 24 августа 1814 г. 4-тысячная армия под командованием генерала Роберта Росса, высадившись в Мэриленде, подошла к Вашингтону и сожгла столицу. Резиденция президента, Капитолий и большинство общественных зданий были преданы огню. К счастью, ночью разразился сильный шторм, возможно даже ураган, и потушил пожары, предотвратив полное уничтожение города.

Британцы намеревались взять и Балтимор, но американцы, укрепившие высоты вокруг города, отбили приступ. При отплытии из Чесапикского залива британскому флоту и армии было приказано захватить Новый Орлеан и добиться контроля над низовьями Миссисипи. Когда они достигли побережья Луизианы, их уже поджидал генерал Джексон. После победы над индейцами он быстро подошел к городу, над которым нависла угроза, и занял позицию за полуторакилометровым каналом, тянувшимся от Миссисипи к болоту. Англичане безуспешно пытались прорваться через эту линию обороны. 8 января 1815 г. примерно в 15 километрах к югу от Нового Орлеана состоялось сражение, в котором свыше 2 тысяч британских солдат были убиты, ранены или пропали без вести, в то время как американцы потеряли около десятка человек.

Тогда Соединенные Штаты впервые продемонстрировали волю и способность защитить свою независимость во враждебном мире. Обычные граждане противостояли сильному противнику и победили. Битва за Новый Орлеан внушила американцам гордость за свою страну и за себя. «Последние полгода – самый славный период в истории Республики, – утверждала балтиморская газета Niles Weekly Register. – Кто бы не хотел быть американцем? Да здравствует Республика!» В сочельник 1814 г., за несколько недель до битвы за Новый Орлеан, в Генте (в настоящее время это Бельгия) был подписан мирный договор с Великобританией. Но договор вступал в силу только после одобрения обеими сторонами. Сенат получил его 15 февраля 1815 г. и на следующий день ратифицировал. Именно тогда война и была окончена официально.

Новости о победе и подписании мирного договора достигли Вашингтона в то самое время, когда туда прибыла делегация конвента штатов Новой Англии, прошедшего в Хартфорде, штат Коннектикут, чтобы потребовать конституционных изменений в работе правительства. Выполнение резолюции, принятой представленными на конвенте штатами, было условием их дальнейшего пребывания в Союзе. Но страна бурно переживала победу под Новым Орлеаном и подписание мирного договора в Генте, и делегаты поняли, что приехали не вовремя. Они развернулись и отправились домой. Хартфордский конвент вовсе не контролировался сепаратистами, но еще много лет его участников подозревали в измене. Подозрения падали прежде всего на Федералистскую партию, якобы инициировавшую это проявление нелояльности и принимавшую в нем участие. В результате партия утратила народную поддержку, а со временем и свой всеамериканский статус. Еще несколько лет она существовала в нескольких штатах Новой Англии и в конце концов исчезла, что означало прекращение вражды между двумя политическими партиями. Оставалась только одна всеамериканская партия – Республиканская, и следующие несколько лет стали известны как «эра доброго согласия».

После войны страна претерпела ряд важных перемен, которые повлияли не только на народ Америки, но и на культуру, общество и отношения с зарубежными странами. Пожалуй, наиболее очевидным изменением стало появление национального самосознания, ощущения, что возникло новое сообщество граждан. Люди больше не называли себя ньюйоркцами, виргинцами или пенсильванцами, но с гордостью именовались американцами. У них возникла новая четкая идентичность. Их объединила победа над врагом и уникальная в западном мире республиканская форма правления. Американцы после войны заметно отличаются от своих предшественников. Уже не колонисты, не британцы, не европейцы, они упиваются сознанием своей особости. Со временем они перестали носить парики, шелковые чулки, кружевные рубашки и бриджи по колено, сменив их на брюки, рубашки с шейными платками и куртки. Их речь уже не звучит по-британски – появился отчетливый американский выговор. То, что сегодня называют американским характером, постепенно складывалось после Англо-американской войны 1812 г.

Ряд решений Верховного суда США в пользу центрального правительства и против отдельных штатов лишь усилил это ощущение собственной государственности. В деле «Флетчер против Пека» (1810) председатель Верховного суда Маршалл и Верховный суд отменили один из законов Джорджии, в деле «Мартин против арендатора Хантера» (1816) выступили против решения высшего суда Вирджинии, в котором утверждалось, что дело не может быть обжаловано в Верховном суде, а в случае с Дартмутским колледжем решение законодательного органа штата Нью-Хэмпшир по изменению устава колледжа было отменено как неконституционное. Устав колледжа, объявил Маршалл, является договором и потому не может быть изменен. Затем в деле «Маккалох против Мэриленда» Верховный суд США объявил недействительным налог, взимаемый Мэрилендом с балтиморского филиала Банка Соединенных Штатов, разрешение на создание которого было дано федеральным правительством. «Право взимать налог подразумевает право уничтожить», – постановил Маршалл, и ни один штат не может облагать налогом или контролировать учреждения, созданные правительством страны в пределах ее границ. Наконец, в деле «Гиббонс против Огдена» суд отменил монополию на использование пароходов, которую законодательное собрание Нью-Йорка предоставило Роберту Ливингстону и Роберту Фултону, заявив, что только конгресс может управлять торговлей между штатами и внешней торговлей.

Еще одним проявлением патриотизма в послевоенный период стало зарождение собственной, по-настоящему американской литературы. В 1815–1830 гг. ряд писателей создали произведения, основанные на местных сюжетах, где действие разворачивалось в узнаваемых, родных местах. Одним из таких авторов был Вашингтон Ирвинг, чьи «История Нью-Йорка, рассказанная Дидрихом Никербокером» (Humorous history of New York, by Dietrich Knickerbocker, 1809) и «Книга эскизов Джеффри Крэйана, джентльмена» (The Sketch Book of Geoffrey Crayon, 1819) стали первыми книгами, в которых речь шла о людях и местах, узнаваемых и любимых американцами. Джеймс Фенимор Купер пошел еще дальше. Его «Шпион, или Повесть о нейтральной территории» (The Spy: A Tale of the Neutral Ground, 1821), первый роман о Кожаном Чулке «Пионеры, или У истоков Саскуиханны» (The Pioneers, or The sources of the Susquehanna, 1823) и «Последний из могикан» (The Last of the Mohicans, 1826) воспевали американскую историю и жизнь фронтира. Эти первые опыты безусловно американского искусства со временем были продолжены и превзойдены еще более выдающимися писателями.

Наряду со вспышкой патриотизма в стране происходила промышленная революция, благодаря которой будет построена независимая национальная экономика, покончившая с зависимостью от иностранного импорта всего самого необходимого. В Новой Англии и центральных атлантических штатах финансовый капитал перенес свои интересы с торговли на производство, создав примерно 140 хлопкопрядильных фабрик. По некоторым данным, уже через несколько лет по всей Новой Англии работали 500000 веретен. Фабрики и заводы производили изделия из железа, шерсти и хлопка, и эти отрасли распространялись по долине Огайо и Среднему Западу. Последовавшая рыночная революция со временем превратила американскую экономику из сельскохозяйственной в индустриальную. Революция на транспорте ознаменовалась строительством дорог, мостов и каналов, самый известный из которых – канал Эри в штате Нью-Йорк. Канал был открыт в 1825 г. и соединил Гудзон с озером Эри, способствуя росту таких городов, как Баффало, Кливленд, Детройт и Чикаго. Так город Нью-Йорк стал ведущим коммерческим центром Соединенных Штатов. Начиная с 1820-х гг. строились железные дороги, и в последующие сорок лет рельсы протянулись через весь континент почти на 5 тысяч километров.

Промышленники в северных штатах требовали более высоких тарифов для защиты от иностранной конкуренции, главным образом со стороны Великобритании, и поддерживали идею свободной иммиграции, чтобы получить рабочих, необходимых для их фабрик и заводов. Они также выступали против миграции на запад, которая могла лишить их работников, за легкий доступ к кредитам, здоровую валюту и банковскую систему.

В то же время южные штаты все больше специализировались на выращивании хлопка. С изобретением в 1793 г. хлопкоочистительного станка Эли Уитни стало возможным выращивать коротковолокнистый хлопок, семена которого такой станок извлекает в 300 раз быстрее, чем вручную. В результате плантации неуклонно продвигались на запад вдоль побережья Мексиканского залива, требуя все больше рабочей силы. Рабский труд имел огромное значение для плантационной системы, и южные законы о рабстве становятся все более ограничительными. К 1820 г. свыше трети американского хлопка было выращено западнее Аппалачских гор.

13 штатов ранней республики к концу войны превратились в 19 штатов, и началась новая эра экспансии. Покупка Луизианы позволила тысячам людей искать лучшей жизни на Западе. К 1818 г. около 60 тысяч поселенцев переправились через Миссисипи и проникли в глубь территории вдоль Миссури. В шумный город превращается Сент-Луис, богатевший на торговле пушниной. По Миссисипи от верхних районов Среднего Запада до Нового Орлеана стали курсировать пароходы. Британским колонистам потребовалось 150 лет, чтобы продвинуться приблизительно на 160 километров в глубь материка от береговой линии. Менее чем за 50 лет после этой «второй Войны за независимость» американцы, преисполнившись решимости, оптимизма и самоуверенности, раздвинули границы страны на юг до Мексиканского залива и Рио-Гранде, на север до 49-й параллели и на запад до Тихого океана. Это было подлинное зарождение новой нации, к концу XIX в. превратившее США в мировую державу.

В начале XIX в. американцы стремились построить материалистическое общество, сосредоточенное на бизнесе, торговле и приобретении богатства. Деньги для них значили все. «Ни один человек в Америке не довольствуется бедностью и не собирается оставаться бедным», – отметил один из иностранных путешественников. «Идти вперед. Идти вперед» – вот слоган той эпохи. «Весь континент представляет собой сцены борьбы и ревет от алчной спешки, – прокомментировал другой иностранец. – Идти вперед стало лозунгом дня, настоящим девизом страны». Так думал и Дэниэл Уэбстер, сенатор от Массачусетса. «Наш век, – сказал он, – полон энергии и быстрых перемен».

Американцы были привержены трудовой этике. Она укоренилась в стране со времен первых английских поселенцев, а в XIX в. обрела особую актуальность и новые цели. «Работай, и в восемнадцать лет ты будешь жить в изобилии, у тебя будет хорошая одежда, хорошее жилье и возможность откладывать деньги». Последуют и другие награды. «Старательно делай свою работу, будь трезвым и религиозным, и ты обретешь преданную и покорную жену, и дом у тебя будет лучше, чем у многих европейских аристократов». Ты не только будешь жить зажиточнее и с большими удобствами, но вся община будет уважать тебя. «Деятельного и полезного члена общества, который вносит свою лепту в национальное богатство и приумножение населения, все будут ценить и почитать» – так поучали американскую молодежь.

Неудивительно, что при такой мотивации американцы создали сильную и успешную экономику. Амбициозные, приверженные трудовой этике и ценившие найденные ими безграничные природные богатства, они быстро достигли подъема в становлении мощного индустриального общества.

Изменилось и правительство, и Мэдисон призвал центральную власть к иному подходу. В своем ежегодном послании он рекомендовал конгрессу взять на себя ведущую роль в обеспечении экономических интересов нации. С целью обеспечения надежности кредитно-денежных операций президент предложил создать Второй национальный банк, а также советовал ввести защитные тарифы, способствующие созданию и росту собственных производств, и финансировать «внутренние улучшения», чтобы содействовать продвижению на Запад. Эти федералистские доктрины воплощали и поддерживали истинные патриоты, требовавшие более современного понимания ответственности правительства в деле защиты благосостояния и свободы американского народа и ускорения зарождающейся рыночной революции. «Англия – самая могучая держава в мире, – воскликнул конгрессмен от Южной Каролины Джон Кэлхун, – зато мы – самая быстрорастущая нация на свете».

Генри Клей, вновь занявший место спикера палаты представителей после пребывания в Европе, где он участвовал в подготовке Гентского мирного договора, рассматривал эти экономические предложения как необходимое условие роста и процветания США и занялся их оформлением в законодательные акты. Используя огромные полномочия, которыми благодаря его усилиям располагал спикер, Клей добился поддержки палаты представителей в проведении ряда мер, которые он позже назвал «американской системой», включавших протекционистские тарифы, «внутренние улучшения», создание централизованной банковской системы. Прежде чем истек срок полномочий президента Мэдисона, ряд этих инициатив стали законами. В 1816 г. был создан Второй банк Соединенных Штатов Америки, подобный Первому банку, но с бóльшим акционерным капиталом, обязавшийся выплатить правительству бонус в размере 1,5 миллиона долларов. Как председатель Комитета по национальной валюте в палате представителей, Кэлхун предлагал использовать бонус, а также дивиденды от доли правительства в акционерном капитале банка для строительства дорог и каналов, которые будут стимулировать коммерческое развитие страны. «Давайте объединим Республику совершенной системой дорог и каналов, – воскликнул он, представляя свой законопроект. – Давайте покорим пространство». Но Мэдисон усомнился в конституционности уже принятого конгрессом законопроекта и наложил на него вето за несколько дней до ухода с поста президента.

27 апреля 1816 г. конгресс также принял первый в истории США протекционистский тариф, установив 25-процентную пошлину на ввозимые шерстяные и хлопчатобумажные товары и 30-процентную пошлину на изделия из железа. Смысл закона заключался в поощрении американской промышленности путем сдерживания конкуренции иностранных государств, способной подорвать ценовую политику начинающих компаний. Кроме того, конгресс увеличил военно-морской флот и создал 10-тысячную армию. Такой подход к задачам правительства оказался совершенно новаторским: отныне не штаты, а центральное правительство обязано было осуществлять руководство в интересах всей нации, и подтверждением тому стало заявление Кэлхуна, утверждавшего, что Соединенные Штаты как единое целое – «самая быстрорастущая нация на свете». Мэдисона на посту президента сменил Джеймс Монро, последний из так называемой Вирджинской династии, включавшей Джефферсона, Мэдисона и Монро и возглавлявшей исполнительную власть в общей сложности двадцать четыре года. Монро и его госсекретарь Джон Куинси Адамс стремились заниматься иностранными, а не внутренними делами. Совместными усилиями они приобрели по договору испанскую Флориду и сформулировали доктрину Монро о невмешательстве европейских держав во внутренние дела стран Западного полушария.

Предпосылкой к приобретению Флориды стало то, что флоридские индейцы семинолы регулярно нарушали границу Соединенных Штатов. Созданные белыми людьми границы ничего не значили для коренных американцев, когда они преследовали врагов и искали пропитания. Семинолы регулярно нападали на американские поселения в Джорджии и Алабаме, а затем отступали обратно во Флориду, где, как они знали, американцы не смогут их преследовать. Монро поручил недавно назначенному министру обороны Кэлхуну обязать командующего Южной армией Эндрю Джексона положить конец вторжениям индейцев и при необходимости пересечь границу и напасть на них на испанской территории. Воинственный Джексон предложил более эффективный путь, попросив разрешения отобрать у испанцев Флориду. Это было бы самым верным способом решить проблему и предотвратить дальнейшие нарушения американской границы. По-видимому, Джексон получил разрешение от самого Монро или считал, что получил, хотя письмо президента было достаточно осторожным. Перейдя границу Флориды, Джексон убил множество семинолов и сжег их поселения, а также захватил двух британских агентов, Александра Арбутнота и Роберта Эмбристера, которые были обвинены в пособничестве индейцам и казнены (один повешен, другой расстрелян). Наконец, Джексон захватил Сан-Марко и Пенсаколу, два важных испанских центра во Флориде, и передал их Соединенным Штатам.

Генри Клей пришел в ужас или, по крайней мере, сделал вид, что он в ужасе. Спикер недолюбливал Монро, который назначил государственным секретарем не его, а Адамса, и вторжение послужило ему предлогом для жесткой критики администрации. В конце концов, Джексон вторгся во Флориду, участвовал в боевых действиях с индейцами и испанцами и казнил иностранных граждан без объявления войны конгрессом. Клей хотел, чтобы генерал был наказан, и произнес пылкую речь в палате представителей, требуя осуждения Джексона. Осуждения он не добился, а вот Старый Гикори стал его заклятым врагом.

Адамс защищал Джексона как в администрации, так и перед испанскими и британскими чиновниками. В конце концов, говорил он, американцы достаточно страдали из-за неспособности Испании сдерживать набеги семинолов на Соединенные Штаты. Он утверждал, что для Испании будет лучше продать американцам эту неспокойную территорию. В результате был подписан договор Адамса – Ониса от 22 февраля 1819 г., по которому Испания уступила Флориду Соединенным Штатам Америки и, в свою очередь, Соединенные Штаты согласились удовлетворить претензии американских граждан к Испании на сумму 5 миллионов долларов. Кроме того, была определена западная граница территории Луизиана и Соединенные Штаты унаследовали притязания Испании на северо-западные области за ее пределами.

Совершенно очевидно, что страна росла так, как Кэлхун не мог и представить. За последнее десятилетие в Союз были приняты Луизиана (1810), Индиана (1816), Миссисипи (1817) и Иллинойс (1818). В 1819 г. конгресс принял к рассмотрению заявку на получение статуса штатов от Алабамы и Миссури. С Алабамой никаких сложностей не возникло, а вот заявка от территории Миссури вызвала возражения, которые чуть не привели к распаду Союза.

Территория Миссури была выкроена из земель «луизианской покупки», и в состав Союза она хотела войти как рабовладельческий штат. В этом случае Миссури стал бы первым рабовладельческим штатом, полностью расположенным к западу от Миссисипи, к тому же нарушилось бы количественное равновесие между свободными и рабовладельческими штатами. Необходим был компромисс, но ни рабовладельческие, ни свободные штаты явно не желали считаться с требованиями друг друга. Обсуждение зашло в тупик, когда конгрессмен от Нью-Йорка Джеймс Толмэдж предложил внести поправку к Акту о принятии Миссури, запрещавшую ввоз новых рабов на территорию штата и обязывающую освободить всех рабов, рожденных в Миссури после вступления в Союз, когда те достигнут возраста двадцати пяти лет.

Эта дерзкая попытка ограничить рабство на одной из территорий привела южан в бешенство. Они утверждали, что по конституции имеют право привозить рабов куда угодно и готовы отстаивать это право до последнего вздоха. В конце концов, конституция гарантирует защиту собственности, а рабы, утверждали южане, и есть собственность. Страсти в конгрессе накалялись с каждым днем. «Если вы будете настаивать на своем, – кричал Толмэджу конгрессмен от Джорджии Томас У. Кобб, – Союз будет распущен! Вы зажгли пожар, который не потушат все воды океана, его сможет погасить только море крови». «Так тому и быть!» – орал Толмэдж в ответ.

Несмотря на угрозу раскола, поправка была принята палатой представителей 79 голосами против 67. Но сенат, где у южан был численный перевес и больше сторонников, отклонил этот акт 31 голосом против 7. Рост напряженности и постоянные перепалки в нижней палате внушили спикеру Клею самые худшие опасения. «Слова «гражданская война» и «роспуск Союза», – говорил он другу, – произносятся почти без эмоций».

Возможность выхода из этого тупика появилась, когда Мэн, северная провинция Массачусетса, обратился к конгрессу с ходатайством о вступлении в Союз как отдельный и свободный штат. Таким образом, включение в Союз Миссури и Мэна хотя бы сохраняло численный баланс между свободными и рабовладельческими штатами. Кроме того, сенатор Джесси Томас (Иллинойс) предложил поправку к закону о вхождении Миссури, запрещавшую распространение рабства на территории Луизианы севернее широты 36 градусов 30 минут за исключением самого штата Миссури.

Компромисс был достигнут. Правда, палата представителей отклонила единый законопроект, но это не помешало ей принять три отдельных закона о включении обоих штатов и ограничении рабства к северу от широты 36 градусов 30 минут на территории Луизианы. Против этого южане не возражали, признав, что рабство на севере бесполезно. Предполагалось, что они смогут держать своих рабов на западных и южных территориях. «Представители Юга и Запада так долго сотрясали воздух и предсказывали такие ужасные последствия, – говорил конгрессмен от Нью-Хэмпшира Уильям Плюмер, – что здорово напугали наших малодушных соратников и вынудили их поступиться своими принципами».

Не дожидаясь, когда сформируется оппозиция, Клей спешно подписал законы и передал их в сенат, где их без промедления одобрили. Джон Рэндольф призвал к пересмотру этих законопроектов, но при поддержке палаты Клей лишил его слова. Все было на волосок от гибели.

Несомненно, Миссурийский компромисс 1820 г. стал законом благодаря ловкости Генри Клея. С тех пор его прозвали Великий Примиритель, или Великий Миротворец. «Конституция была в опасности, – писал Лэнгдон Чивес, конгрессмен от Южной Каролины. – Ее удалось сохранить благодаря Генри Клею». Вступление Миссури в Союз обошлось без кровопролития или распада страны, но проблема осталась. Раскола удалось избежать, но вопрос о том, имеет ли конгресс право запретить рабство на каких-либо территориях, решен не был и отравлял следующие сорок лет жизнь страны. Но, как спустя годы отметил Авраам Линкольн, Генри Клей сгладил разногласия, и, пока он оставался в живых, ему всегда удавалось найти компромисс, удерживающий страну от гражданской войны и распада.

Президент Монро подписал законы о принятии в Союз Мэна и Миссури, ставших 23-м и 24-м штатами в составе США, но к этим историческим компромиссам он почти не был причастен. Почти все внутренние дела он предоставил конгрессу, где решающую роль играл Клей. Это позволило президенту сосредоточиться на иностранной политике и добиться некоторых успехов. Он признал независимость стран Латинской Америки, освободившихся от испанского владычества, и получил одобрение конгресса. Республика Колумбия была признана 19 июня 1822 г., Мексика – 12 декабря 1822 г., Чили и Аргентина – 27 января 1823 г., Бразилия – 26 мая 1824 г., Федерация Центральной Америки – 4 августа 1824 г., Перу – 2 мая 1826 г. Президент утвердил договор с Россией, зафиксировавший южную границу русской Аляски по широте 54 градуса 40 минут, добился соглашения о приобретении Флориды и об урегулировании западной границы Луизианы. 2 декабря 1823 г. в своем ежегодном послании конгрессу он провозгласил то, что было названо «доктриной Монро». Объективности ради необходимо отметить, что во всех случаях главным переговорщиком выступал его государственный секретарь Джон Куинси Адамс.

Когда участники Священного союза Франция, Австрия, Пруссия и Россия на Веронском конгрессе 1822 г. решили полностью восстановить власть короля Испании Фердинанда VII после того, как тот согласился на требования революционеров, настаивавших на конституционной монархии, их требования обеспокоили Великобританию, тем более что Священный союз был способен восстановить власть Испании над ее бывшими владениями в Южной Америке. Англии, пользовавшейся экономическими льготами в торговле с независимыми государствами Южной Америки, был невыгоден возврат к прежнему положению, благоприятному для Испании. Британский министр иностранных дел Джордж Каннинг предложил послу США в Англии Ричарду Рашу выступить с совместным протестом против любого вмешательства европейских держав в дела Нового Света. Это предложение было направлено в Вашингтон, где все члены кабинета, кроме Адамса, приветствовали Англо-американскую декларацию. Со своей стороны, Адамс готов был поддержать такой протест, но только не совместно с Великобританией. Он предпочел бы, чтобы Соединенные Штаты сделали заявление самостоятельно. Нам представился «удобный случай, – сказал он, – выступить против Священного союза и при этом отмежеваться от Великобритании. Честнее, а также достойнее было бы объявить России и Франции о наших принципах открыто, а не выглядеть шлюпкой, плывущей в кильватере британского крейсера».

Шлюпка, плывущая в кильватере британского крейсера! Именно так это и воспримут в мире. Мы не должны идти по этому пути, утверждал Адамс. Нам, как суверенному независимому государству, следует встать и открыто заявить о нашей позиции. Соединенные Штаты, говорил он, должны открыто декларировать принципы, на которых основано наше правительство, и отвергнуть идею распространения этих принципов в других местах силой оружия. Нам надлежит настаивать на том, что, как мы ожидаем, Европа, в свою очередь, будет воздерживаться от распространения своих принципов в этом полушарии и от подчинения «какой-либо части этих континентов своей воле силой».

Эти принципы невмешательства и недопущения колонизации Нового Света какой-либо европейской или любой другой страной и легли в основу доктрины Монро. Президент представил их конгрессу в своем ежегодном послании, а не в дипломатических посланиях, как предлагал Адамс. Бóльшая часть послания была написана Адамсом, и оно содержало четыре важных принципа: во-первых, американские континенты отныне «не должны рассматриваться как объект будущей колонизации со стороны любых европейских держав», во-вторых, «мы никогда не принимали участия во внутренних войнах европейских держав, и это соответствует нашей политике», в-третьих, Соединенные Штаты будут рассматривать попытку европейских держав «распространить свою систему на любую часть этого полушария как представляющую опасность для нашего мира и безопасности» и, в-четвертых, в дела «уже существующих колоний или зависимых территорий какой-либо европейской державы мы не вмешивались и не собираемся вмешиваться».

Государственный секретарь Адамс предложил еще один, менее известный принцип, касающийся иностранной политики. Он заявил о нем в своей речи на праздновании Дня независимости 4 июля 1821 г. с трибуны нижней палаты, представ перед аудиторией в академической мантии профессора университета. Глядя прямо в зал, он сказал, что Соединенные Штаты Америки всегда будут «желать свободы и независимости» всем нациям, но им не следует выступать под чужими знаменами и в чужих землях «в поисках чудовищ, подлежащих уничтожению». К несчастью, этот отказ Соединенных Штатов от разумной внешней политики впоследствии привел Америку к стремлению к «мировому лидерству и власти» и в конце концов – к утрате собственной «свободы и независимости».

После Англо-американской войны 1812 г. Соединенные Штаты пережили не только подъем патриотизма и начало промышленной революции, они также существенно продвинулись в построении демократического общества. После 1815 г. было введено всеобщее избирательное право для белых мужчин, поскольку в Союз вошло много западных штатов, не предусматривавших имущественных или религиозных цензов для взрослых белых мужчин. Этот прорыв заставил и старые, восточные штаты созвать конвенты, чтобы изменить свои конституции и расширить избирательное право, что стало первым важным шагом в переходе от республиканской формы правления к демократической. Оставалось сделать еще несколько шагов, предоставив право голоса и гражданство представителям других рас и женщинам, и страна двигалась в этом направлении, хотя прошло немало времени и пролилось немало крови, прежде чем эти цели были достигнуты.

Другой растущей силой, влияющей на развитие демократии в Соединенных Штатах, было формирование рабочего класса, связанное в значительной мере с увеличением числа заводов и фабрик и притоком иммигрантов из Европы. Рабочие знали, чего хотят, и не стеснялись выражать свои требования, настаивая на принятии новых социальных, экономических и даже политических законов. Они требовали отмены тюремного заключения за долги, бесплатного государственного образования для своих детей, а также выплаты заработной платы в полном объеме в тех случаях, когда работодатели сталкивались с экономическими трудностями. Была создана Рабочая партия Филадельфии, выдвинувшая кандидатов на государственные должности, которые защищали бы права трудящихся. Рабочие устраивали забастовки, требуя повышения заработной платы и 10-часового рабочего дня. В 1840 г. был принят закон о 10-часовом рабочем дне для государственных служащих, а два года спустя Лемюэл Шоу, председатель Верховного суда штата Массачусетс, в деле «Штат Массачусетс против Ханта» постановил, что трудящиеся имеют законное право создавать профсоюзы и объявлять забастовку для достижения экономических целей.

Жители Соединенных Штатов Америки наконец осознали себя не британцами или европейцами, а именно американцами, и это отразилось даже на президентских выборах 1824 г. Если в 1789 г. Джордж Вашингтон принимал присягу в напудренном парике, бриджах по колено, шелковых чулках, туфлях с серебряными пряжками и с церемониальной шпагой на поясе, в 1824 г. кандидаты в президенты носили брюки, рубашки и галстуки. Никаких париков, бриджей и шпаг. Разительные изменения, произошедшие в стране, проявлялись не только в одежде, но и в том, как выглядели и как вели себя кандидаты. Вашингтон был аристократом до кончиков ногтей и вел себя соответственно. Эндрю Джексон, один из кандидатов в 1824 г., играл роль рядового гражданина, демократа, хотя в своем родном штате Теннесси, очевидно, принадлежал к высшему классу.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю