Текст книги "Месть садовых гномов"

Автор книги: Роберт Лоуренс Стайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

10

– Куда это ты собрался? Минди!

Я с облегчением вздохнул и высвободился из ее объятий.

– Собрался перекусить ночью, – прошептал я, потирая шею. – Хочу доесть эти идиотские дыни мистера Макколла.

Я изобразил набитый рот и стал жевать.

– М-м! Касаба. Еще касабы! Хочу касабу!

– Хватит, Джо! – испуганно зашептала Минди. – Сейчас же прекрати!

– Да я шучу! – говорю. – Там Бастер воет как безумный. Хочу успокоить его.

Минди зевнула.

– Если мама с папой застукают тебя шляющимся по ночам…

– Да это всего несколько минут. Одна нога здесь – другая там. – Я вышел наружу. Было сыро, и меня сразу обдало прохладой. Я взглянул в беззвездное небо. С заднего дворика раздавался леденящий душу вой Бастера. – Иду, иду – пробормотал я громким шепотом. – Все в порядке, дружище.

Вой сменился жалобным скулением. Я шагнул со ступеньки. Что-то прошелестело в траве. Я так и замер. Две маленькие фигурки проскочили сбоку от дома, промчались через газон и исчезли во тьме.

Наверное, еноты.

Еноты?

Вот он и ответ! Это еноты сожрали дыни мистера Макколла. Я уж хотел было тут же разбудить папу и все рассказать ему. Но решил лучше потерпеть до утра.

Я чувствовал себя гораздо лучше. Ведь это значило, что Бастера можно отвязать. Я пробрался к псу и сел около него на сырую от росы траву

– Бастер, – тихонько позвал я. – Это я. Его карие глаза смотрели на меня грустно– прегрустно. Я обнял рукой его мохнатую шею.

– Больше тебя не будут привязывать, Бастер, – пообещал я. – Вот увидишь. Я утром расскажу папе про енотов.

Бастер с благодарностью лизнул мне руку.

– А завтра пойдем гулять. Далеко-далеко, – шептал я. – Как тебе это? А теперь спи.

Я прокрался в дом и юркнул в постель. Мне было очень хорошо. Я разгадал тайну дынь. Нашим недоразумениям с мистером Макколлом конец. Так я думал.

Но ошибался.

Недоразумения только начинались.

– Нет, этого быть не может! Этого быть не может! – нарушили утреннюю тишину истошные вопли мистера Макколла.

Я очнулся от тяжелого сна, протер глаза и глянул на часы. Шесть тридцать утра. Из-за чего такой переполох?

Я спрыгнул с кровати и помчался вниз, зевая и потягиваясь. Мама, папа и Минди – все в пижамах и ночных рубашках сгрудились на крыльце.

– Что стряслось? – спрашиваю.

– Это Билл! Скорее! – кричит отец.

Мы столпились возле входной двери и смотрели в сторону соседского огорода. Над грядкой стоял мистер Макколл в рваном халате в синюю и белую клетку. Он склонился над своими дынями-касабами и причитал диким голосом. За мистером Макколлом, молча, выпучив глаза, стоял Лось с мамой, оба тоже в пижамах. Мать Лося, обычно смотревшая на всех с дружелюбной улыбкой, сейчас была очень мрачной. Мистер Макколл оторвался наконец от грядки и поднял голову.

– Все погублено! – воскликнул он. – Все уничтожено!

– Черт побери! – пробормотал папа. – Надо посмотреть, что там такое, Мэрион.

И он двинулся через наш газон. Мама, Минди и я за ним.

– Не переживай так, Билл, – начал успокаивать он мистера Макколла, подойдя поближе. – Не стоит уж так убиваться.

– Не переживай? Не стоит убиваться? – завопил мистер Макколл, и у него аж набухли жилы на лбу

«Еноты, – подумал я. – Это они снова напали на дыни. Надо сказать папе. Прямо сейчас. Пока все шишки не посыпались на бедного Бастера».

Мистер Макколл держал на руках, словно младенцев, четыре последние дыни. Они даже от кустов не были оторваны.

– Выхожу я полить мои касабы и что же вижу… вот это… – Он был совершенно убит и не мог говорить, а только протягивал в нашу сторону свои дыни.

– Мама! – вскрикнул я в полнейшем изумлении.

Ну нет, никакой енот такого не сделает. Куда там!

Кто-то взял черный маркер и нарисовал круглые, дурацки улыбающиеся рожи на каждой дыне.

Минди толкнула меня в сторонку и уставилась на меня.

– Джо, – заверещала она, – это ужасно. Как ты мог!

11

– О чем вы там? – раздался голос мистера Макколла.

– Да, Минди, о чем это ты? – вступила мама.

– Я видела, как сегодня ночью Джо крался на улицу – ответила Минди. – Это было в полночь. Он сказал мне, что хочет разбить оставшиеся дыни.

Все с ужасом посмотрели на меня. Даже мой лучший друг Лось. Лицо мистера Макколла опять стало краснее помидора. Он сжимал и разжимал кулаки. Все так и стояли с немым изумлением, глядя на меня. Улыбающиеся рожи на дынях тоже.

– Да я… да я… – заикаясь, пытался что-то сказать я. Но не успел я выдавить из себя и двух слов, как взорвался мой отец.

– Джо, объясни-ка нам все! Что ты делал ночью на дворе?!

Я почувствовал, как лицо у меня вспыхнуло от ярости.

– Я выходил, чтобы успокоить Бастера, – начал объяснять я. – Он выл. Дыни я не трогал. Неужели вы думаете, что я мог бы такое сделать? А Минди я в шутку сказал, что хочу разбить дыни.

– Нет, это уже не шутка! – сердито прервал меня папа. – Ты наказан. Неделю не выходить из дома.

– Но, папа… Я не рисовал эти рожи на дынях!

– На две недели! – рявкнул папа. – И еще будешь целый месяц косить газон мистера Макколла и поливать его огород. В качестве компенсации.

– Нет уж, спасибо, Джеффри, – остановил его мистер Макколл. – Не нужен мне твой сын. Чтоб ноги его – и его пса – не было на моем огороде! Никогда! – Он скреб пальцами по своим касабам, пытаясь стереть с них безобразные рожи. – Надеюсь, они сойдут, – пробурчал он. – А то я подам в суд. Видит Бог, подам.

Через два часа после дынной эпопеи я валялся на полу в своей комнате. Наказанный. Не зная, чем заняться. На дворе с Бастером играть нельзя. Потому что пришли маляры. Вот я и торчал в комнате, листая свои комиксы. Заказал блок рвотной жвачки по каталогу за пять баксов – все мои карманные деньги на неделю. Потом прокрался в комнату Минди и перемешал все ее платья в гардеробе. Никакой больше радуги.

Когда я с этим разделался, не было еще и двенадцати.

«Ну и денек – смертная скука», – подумал я, спускаясь вниз по лестнице.

– Дай сюда желтую, – услышал я голос Минди из каморки.

Я подкрался к двери и заглянул внутрь. Минди со своей лучшей подружкой Хейди сидели на полу, скрестив ноги. Они разрисовывали тенниски специальными красками.

Хейди такая же зануда, что и Минди. Вечно ей что-то не так. То ей холодно, то жарко. То живот болит, то шнурки на кроссовках слишком сильно затянуты. Я некоторое время подсматривал, как они возятся. Хейди нарисовала серебряный ошейник на большом пурпурном коте. Минди сгорбилась над своей майкой и выводила крупные желтые цветы. Тут я как ворвусь в каморку с воплем. Хейди от неожиданности вскрикнула, а Минди подскочила и посадила большое желтое пятно на свои красные шорты.

– Ах ты шут гороховый! – завопила она. – Видишь, что наделал! – И попыталась соскрести краску ногтями. – Отвали, Джо, – сердито сказала она. – Не видишь, мы заняты.

– А я нет, – отвечаю, – и по твоей милости, мисс ябеда.

– Но это же была твоя идея нарисовать рожи на дынях, а не моя, – проворчала она.

– Да говорят тебе: не делал я этого. Минди начала загибать пальцы, перечисляя доказательства.

– Ты крался по дому в полночь. Ты выходил во двор. И ты сам признался мне, что готов перебить оставшиеся дыни.

– Но я же пошутил! Неужели ты не понимаешь шуток? Надо же иногда веселиться.

Хейди вытянула руки.

– Мне жарко, – заныла она. – Может, пойдем в бассейн? Закончим попозже.

Минди уставилась на меня.

– Джо, хочешь пойти с нами? – спросила она сладким голоском. – Ах да. Я и забыла. Ты же наказан, – и закатилась от смеха.

Я развернулся и ушел. А они остались в каморке. Надо как-то выбраться из дома, решил я.

Отправился прямиком на кухню. Там мама с маляром перебирали образцы – держали военный совет по части нужного колера.

– Под бордюр нужна блестящая черная, а не бархатная, – объясняла мама, откладывая в сторону неподходящие образцы. – Вы принесли не те краски.

Я дернул ее за рукав:

– Мам, Бастер там совсем истомился. Можно, я прогуляю его?

– Еще чего не хватало, – быстро отозвалась мама. – Ты же наказан.

– Ну пожалуйста, – заканючил я. – Бастеру нужно погулять. А от запаха красок мне плохо. – Я схватился за живот и сделал вид, что меня вот-вот вывернет наизнанку.

Маляр нетерпеливо переминался с ноги на ногу

– Ну ладно, – согласилась мама. – Иди пройдись с собакой!

– Ура! Спасибо, мамочка! – завопил я от радости – и бегом из кухни на задний двор. – Хорошие новости, Бастер, на волю!

Бастер даже запрыгал на месте. Я отвязал длинную веревку и прицепил к ошейнику короткий поводок. Мы прогулялись мили две вниз к Молочному пруду. Это наше любимое место. Здесь носиться с палкой сплошное удовольствие. Я зашвырнул толстенную палку как можно дальше. Бастер бросился в ледяную воду и схватил ее. Я все кидал и кидал, и так мы развлекались часов до трех. Пора было идти домой. На обратном пути мы остановились в «Сливочной коровке». Там самое лучшее мороженое в городе, Я последние центы своих карманных денег потратил на два вафельных рожка со сливочным мороженым, посыпанным шоколадными стружками, (Бастер жуть как любит вафли, но шоколадные стружки оставляет на земле.) Разделались мы с мороженым и двинулись дальше. Уже у самого дома Бастер стал радостно тянуть за поводок. Он и вправду рад был вернуться.

Он потащил меня на передний двор и стал все обнюхивать. Обнюхал вечнозеленые кусты. Фламинго. Лань. Гномов, Гномов,

Что-то не то с гномами?

Я отпустил поводок и наклонился, чтобы лучше разглядеть. Внимательно осмотрел их махонькие толстенькие ручки. Чем это запачканы их пальчики? Грязь? Я потер. Грязь осталась.

Нет, Это не грязь,

Я наклонился пониже.

Краска, Черная краска.

12

Черная краска. Тот же цвет, каким были нарисованы рожи на касабах мистера Мак-колла!

У меня перехватило дыхание. Что это значит? Как могли руки у гномов оказаться в краске? Нет, надо кому-то показать, решил я.

Маме! Она дома. Она мне поможет разобраться что к чему

Я бросился к крыльцу и тут услышал скребущий звук со двора Макколлов.

– Бастер! Нельзя! – завопил я.

Бастер обходил кругом грядку мистера Макколла. Поводок тянулся за ним. Сунув руку под тенниску, я достал свисток и изо всех сил дунул. Бастер побежал ко мне.

– Умница! – похвалил я его, вздохнув с облегчением, но на всякий случай изобразил строгость и погрозил пальцем у него перед носом. – Бастер, если не хочешь сидеть на веревке, лучше держись подальше от этого огорода.

Бастер лизнул мой палец своим длинным крепким языком. Потом повернулся и лизнул гномов.

– Этого еше не хватало! – закричал я. – Ну хватит.

Рты у Фикса и Весли широко раскрылись.

У них было то же ужасное выражение, что и в тот раз. Будто они вот-вот истошно заорут.

Я закрыл глаза и медленно открыл. Жуткое выражение на их рожах не изменилось.

Что здесь такое происходит? Неужели гномы боятся Бастера? Или у меня крыша едет?

Трясушимися руками я привязал Бастера к дереву и со всех ног бросился в дом на поиски мамы.

– Мама! Мама! – задыхаясь, кричал я. Я нашел ее в кабинете. Она работала. – Мама, идем скорее вниз! Скорее!

Мама резко повернулась, оторвавшись от своего компьютера.

– Что стряслось? – спрашивает.

– Там гномы, – выпалил я. – У них на руках черная краска. И они больше не улыбаются. Пошли. Сама увидишь!

Мама не торопясь отодвинула стул от компьютера.

– Ну, Джо, если это опять твои хохмы…

– Да скорее, мам, ну пожалуйста. Это ж секунда. Я не шучу. Правда!

Мама пошла со мной вниз. Глянула на гномов из дверей.

– Ну видишь? – закричал я, стоя за ее спиной. – Я же тебе говорил! Посмотри на их рожи. У них же такой вид, будто они сейчас заорут!

Мама прищурилась.

– Опять двадцать пять! Ну как тебе не стыдно отрывать меня от работы своими шуточками? Ничего там нет. У них обычные дурацкие улыбочки.

– Что? – обалдело спрашиваю я и бегу к гномам. Смотрю на них. А они на меня. И дыбятся как ни в чем не бывало.

– Джо, очень прошу тебя прекратить эти неумные шутки с гномами, – сердито говорит мама. – В них нет ничего смешного. Ничегошеньки.

– Да ты посмотри на краску у них на пальцах!

– Ну подумаешь, грязь, – уже начала злиться мама. – Иди лучше почитай книжку или уберись в комнате. Найди, наконец, какое-нибудь занятие. Ты меня с ума сведешь!

Сел я на траву один-одинешенек и задумался.

Я думал о том, как оказалось дынное семечко на губах у гнома. Вспомнил, как перекосились от ужаса их лица. Это случилось, когда Бастер лизнул их. А теперь еще эта краска на пальцах.

Час от часу не легче. Все одно к одному

«Эти гномы – живые существа, – решил наконец я. – Это они творят безобразия в огороде Макколлов».

Гномы? Творят безобразия? Ты, брат, рехнулся? Мне вдруг стало не по себе. Я встал, чтобы пойти в дом. И тут услышал шепот. Кто-то шептался хриплыми голосами, У меня под ногами.

– Не смешно, Джо, – нашептывал Весли.

– Совсем не смешно, – сипел Фикс.

13

«Говорить ли маме и папе о том, что я слышал?» – размышлял я вечером за обедом.

– Ну, кто как день провел? – бодро спросил папа, вылавливая ложкой горошек из супа.

«Они мне ни за что не поверят».

– Мы с Хейди ездили в бассейн на великах, – сообщила Минди, укладывая на своей тарелке запеканку из тунца в форме ровного квадрата и отбрасывая в сторону нечаянно затесавшуюся туда горошину. – Но у нее свело ногу, и мы в основном валялись и загорали.

«Нет, надо сказать».

– А вот я слышал сегодня что-то невероятное, – выпалил я. – По-настоящему невероятное.

– Не перебивай меня, – раздраженно бросила Минди и вытерла губы салфеткой.

– Но это очень важно! – воскликнул я и начал нервно мять свою салфетку – Я был на переднем дворе. Один. И услышал шепот. – И изобразил низким скрипучим голосом: – «Не смешно, Джо. Совсем не смешно». Я не знаю, кто это был. Там не было ни одной живой души. Мне… мне кажется… это были гномы.

Мама поставила свой стакан с лимонадом на стол.

– Джо, ради бога, хватит этих дурацких шуточек насчет гномов. Они совсем не смешные.

– Но это правда! – закричал я, смяв салфетку в комок. – Я в самом деле слышал эти голоса!

Минди издала презрительный смешок.

– Ну нельзя же так скучно дурачиться! – бросила она. – Пап, передай, пожалуйста, соль.

– Держи, милая, – отозвался папа, протягивая ей деревянный поднос со специями.

На этом все и кончилось.

После обеда папа сказал, что пора полить помидоры.

– Поливать так поливать, – ответил я, пожав плечами. По мне так все, что угодно, лишь бы из дома вырваться.

– Хочешь, принесу «Прощай, огородная нечисть»? – спрашиваю я, выходя на крыльцо.

– Ни в коем случае, – с отвращением говорит он, и вдруг лицо у него становится белым как полотно.

– Что стряслось, папа? Что такое?

А он молча рукой в сторону помидорной грядки показывает.

– О-о-о-о! – только и выдавил я. – Быть того не может!

Вся грядка наших великолепных красных помидоров разворочена, будто стадо слонов прошлось, – не грядка, а сплошное месиво из помидорных семечек, томатного сока и мякоти.

– Кто мог это сделать? – сдавленным голосом шепчет отец, челюсть у него отвисает, руки сжимаются в кулаки.

Мое сердце начинает тревожно колотиться в груди. Дыхание учащается.

Я один знаю правду И хочешь не хочешь, им всем придется мне поверить.

– Это гномы, папа! – кричу я, хватаю его за рукав и тащу на передний двор. – Я покажу тебе! Ты сам убедишься!

– Джо, прекрати. Сейчас не время для шуток. Неужели ты не видишь, что мы теперь не можем участвовать в огородной выставке? Нам не видать голубой ленточки как своих ушей. Да что там ленточки – ничего!

– Ну поверь мне, папа! Пойдем! – Я только крепче вцепился в его рукав и не отпускаю. Тяну его, а сам думаю: «Что-то мы там увидим?»

Все их рожи залиты кроваво-красным томатным соком?

Сотни помидорных семечек облепили их коротенькие ножки?

Мы приближаемся к гномам. Я смотрю, прищурившись, на эти отвратительные создания. И вот мы уже около них.

Я смотрю и глазам своим не верю.

14

Ничего этого нет. Ничего. Ни сока. Ни месива.

Хоть бы одно зернышко. Ни одного.

Я тщательно осматриваю их. С ног до головы. С их мерзких, осклабившихся в отвратительной улыбке рож до коротеньких, похожих на обрубки ножек.

Никаких улик. Ничего.

Но как я мог ошибиться? Все внутри у меня оборвалось, и я тупо уставился на папу

– Пап… – начал я дрожащим голосом. Отец сердито отмахнулся от меня.

– Что тут смотреть, Джо? И больше, прошу, не говори мне про гномов. Понятно? Даже не заикайся! – Его глаза яростно сверкнули. – Я знаю, кто всю кашу заварил! И ему это так просто не пройдет! – Резко повернувшись, он побежал на задний дворик и набрал горсть раздавленных помидоров. Сок тек у него между пальцами. Он обошел дом и направился к соседской двери.

Я видел, как он поднялся на крыльцо к Макколлам, нажал на звонок и начал ругаться, хотя еще никто не открыл дверь.

– Билл, – кричал он, – сию же минуту выходи!

Я потащился за ним. В жизни не видел моего отца таким свирепым. Потом я услышал, как щелкнул замок. Дверь распахнулась, и на пороге показался мистер Макколл с недоеденной свиной отбивной в руке.

– Ты чего орешь как резаный, Джеффри. Так можно и подавиться. – И он хихикнул.

– Подавись-ка вот этим! – завопил папа и швырнул в него полную горсть помидорной каши. Все это заляпало белую тенниску мистера Макколла, потекло по белым штанам и закапало на ослепительно белые кроссовки.

Мистер Макколл уставился на свою испачканную одежду. На лице его было написано полнейшее недоумение.

– Ты что, рехнулся? – выдавил он наконец.

– Не я, а ты, – завизжал мой отец. – Как ты мог такое сделать? Из-за какой-то дурацкой голубой ленточки!

– Да ты в своем уме? Что ты несешь? – взорвался мистер Макколл.

– Что я несу? Ах, мы ничего не знаем! Нет уж, дудки! Ты так просто не открутишься!

Мистер Макколл сбежал со ступенек и оказался нос к носу с моим отцом. Воинственно выпятив грудь, он лез на него как боевой петух.

– Да не трогал я твои вшивые помидоры, – взревел он. – Его помидоры! Ты и голубую ленточку в прошлом году купил небось?

Папа подставил кулак к самому носу мистера Макколла.

– Это я-то купил? Мои помидоры были лучшими на всей выставке! Рядом с моими твои выглядели как виноград! А твои касабы? Где это слыхано – в Миннесоте выращивать дыни-касабы? Курам на смех! Над тобой вся выставка будет хохотать.

Меня всего колотило. Сейчас они начнут колошматить друг дружку и мистер Макколл уделает моего папашу.

– Хохотать? – ревел мистер Макколл. – Это над тобой будут хохотать! Над тобой и твоими хвалеными помидорами. И над твоими газонными украшениями в придачу. А теперь вали подобру-поздорову, пока я не потерял терпение!

Мистер Макколл направился к двери, потом обернулся и говорит:

– Я не хочу, чтоб мой сын водился с Джо! Это твой сын, наверное, передавил твои помидоры, как и мои дыни.

Он скрылся в доме, хлопнув дверью с такой силой, что все крыльцо задрожало.

Эту ночь я долго ворочался, не в силах заснуть.

Рожи на дынях. Раздавленные помидоры. Шепчущие газонные гномы. Все это никак не выходило у меня из головы.

Время было далеко за полночь, а я все не мог глаз сомкнуть. Гномы с их злобными улыбочками так и мельтешили перед глазами. Эти гнусные, смеющиеся хари. Это они потешаются надо мной.

Вдруг в комнате стало невыносимо жарко и душно, я сбросил тонкую простыню, которой накрывался. Все равно дикая жара.

Я спрыгнул с кровати, бросился к окну и распахнул его настежь. В комнату хлынул прохладный сырой воздух. Забравшись с ногами на подоконник, я выглянул во двор. Стояла душная ночь. Все заволок плотный густой туман. Несмотря на жару, я чувствовал, как по спине бежит холодок. В жизни не видел такого тумана.

Туман медленно двигался. Вот показался ангел. Вот тюлень. Скунсы. Лебеди. Блеснуло что-то розовое – фламинго.

Дальше – лань.

Одна.

Одна как перст. Гномы пропали.

15

– Мама! Папа! – заорал я благим матом и бросился к их спальне. – Проснитесь! Проснитесь! Гномы пропали!

Мама высунулась из-за двери.

– Что? Что там такое? Папа не отзывался.

– Гномы! – орал я, тряся папу за плечи. – Вставай!

Папа приоткрыл один глаз и вперился в меня.

– Который час? – пробормотал он.

– Вставай, пап! – не унимался я.

Мама жалобно охнула, включив ночник у своей кровати.

– Джо, посмотри, который час! Зачем ты нас разбудил?

– Но они… они исчезли! – бубнил я свое. – Они ушли. Я не шучу. Честное слово.

Родители посмотрели друг на друга. Потом оба на меня.

– Послушай, надо и честь знать, – сердито заговорила мама. – Мы сыты по горло твоими шуточками. Сейчас середина ночи. Ступай в кровать!

– Чтоб духу твоего здесь не было, – приказал отец. – У меня уже твои забавы вот где сидят. Мы еще об этом поговорим. Завтра утром.

– Но… но… но, – пытался что-то выговорить я.

– Вон отсюда, – завопил отец.

Я медленно попятился из спальни и споткнулся о чьи-то тапочки.

Я и сам должен был сообразить, что они мне не поверят. Но кто-то должен же поверить. Кто-то ведь должен. Я помчался по темному коридору в комнату Минди. Подходя к двери, я услышал высокий звук, словно кто-то свистел – она всегда так свистела, когда спала на спине. Она спала крепко. Я некоторое время смотрел на нее. Будить или не будить? Поверит ли она мне? Я похлопал ее по щеке.

– Минди, проснись, – прошептал я. Хоть бы что.

Я снова позвал ее по имени. Чуть погромче. У нее зашевелились ресницы.

– Джо? – сонным голосом пробормотала она.

– Вставай. Быстро! – прошептал я. – Ты должна посмотреть.

– Что посмотреть? – переспросила она.

– Гномов, вот что. Они пропали! – чуть не закричал я. – Я так думаю, они сбежали. Ну вставай же, прошу тебя.

– Гномы? – никак не могла она сообразить.

– Да просыпайся же, Минди, – умолял я ее. – Вставай. Это очень важно.

Наконец-то Минди широко раскрыла глаза.

– Важно? Что? Что важно?

– Да гномы же. Они правда исчезли. Пойдем со мной.

– И это ты называешь важно? – взвизгнула она. – Ты совсем спятил? Никуда я с тобой не пойду. Ты совсем чокнулся, Джо, полный аут.

– Да послушай, Минди…

– Не приставай ко мне. Я хочу спать.

Она закрыла глаза и натянула простыню на голову Я стоял в темной комнате, наполненной тишиной. Никто не верит мне. Никто не хочет идти со мной. Что мне делать? Что делать?

Я представил себе, как гномы уничтожают все наши овощи на огороде. Как выдергивают ямс и превращают все в кашу. А на десерт закусывают последними касабами мистера Макколла. Надо же было что-то предпринять. И как можно быстрее!

Я бросился вон из Миндиной комнаты и скатился вниз по лестнице, распахнул входную дверь и выскочил на двор. В непроглядную тьму тумана. И сразу оказался словно в душном ватном одеяле. Такой плотный стоял туман. Ни зги не видать. Было такое ощущение, что все происходит в страшном сне. Кошмар, сотканный из серого и черного. Сплошные тени. Ничего, кроме месива теней.

Я медленно пробирался вперед, будто двигаясь под водой. Босые ноги холодила влажная трава. Сквозь плотно стелющийся ковер тумана я даже собственных ног не мог разглядеть.

Как во сне. Как в тяжелом темном сне. И кругом мельтешащие тени. И ни единого звука. Жутковатая тишина.

Я споткнулся о шланг, потеряв всякую ориентацию. Может, я уже на улице?

– А-а-а-а! – завопил я, почувствовав, как что-то хватает меня за лодыжки. Я яростно затряс ногой, чтобы высвободиться, но не тут-то было. Меня не отпускало. И тянуло вниз. Вниз, в этот клубящийся мрак.

Змея.

Нет, не змея. Поливальный шланг. Наш огородный шланг, который я забыл свернуть, после того как поливал лужайку сегодня вечером.

Я взял себя в руки и продолжал упорно двигаться вперед, вылупив глаза и пытаясь хоть что-нибудь разглядеть. Вокруг меня плясали тени и, казалось, окружали меня. Больше всего я хотел вернуться в дом и забраться в свою милую теплую постель.

«Да-да, так я и сделаю», – решил я. И медленно стал поворачивать обратно.

И тут услышал шаркающий звук. Словно кто-то шлепал ногами. Совсем рядом. Рукой подать.

Я весь превратился в слух и снова услышал звук шагов. Легких таких шагов, как этот туман.

Я затаил дыхание. Сердце бешено колотилось. Да еще босые ноги во влажной прохладе. Меня всего трясло.

Я услышал хрипловатое хихиканье. Гном?

Я попытался повернуться. Разглядеть его в пучине тьмы. Но оно схватило меня сзади. Крепко схватило за пояс и с суховатым злобным смехом повалило на землю.