Текст книги "Тайна часов с кукушкой"

Автор книги: Роберт Лоуренс Стайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Роберт Лоуренс Стайн
Тайна часов с кукушкой

1

– Майкл, у тебя шнурки развязаны!

Моя сестра Тара, ухмыляясь, сидела на крыльце. Очередная ее мерзкая шуточка.

Не такой я дурак, чтобы опустить глаза на ботинок. Если я это сделаю, она даст мне саечку или выкинет еще что-нибудь в этом роде.

– Я не куплюсь на такой старый розыгрыш, – сказал я.

Мама только что позвала меня и эту гадюку обедать. Час назад она выгнала нас, не выдержав нашей перебранки.

С Тарой было невозможно не ссориться.

Когда доходит до глупых розыгрышей, Тара не может остановиться.

– Я не шучу, – настаивала она. – Твои шнурки развязаны. И ты сейчас споткнешься.

– Отвяжись, Тара, – сказал я и начал подниматься по ступенькам.

Левый ботинок, казалось, прилип к бетону. Я рывком отцепил его.

– Фу, какая мерзость! – Я вляпался во что-то липкое.

Я поглядел на Тару. Тощая маленькая нахалка, с красным ртом от уха до уха, как у клоуна, и каштановыми длинными прямыми волосами, которые она завязывает в два хвоста.

Все находят, что мы похожи как две капли воды. Ненавижу, когда так говорят. У меня тоже каштановые волосы, но вовсе не такие патлы, а короткие и густые. И рот у меня нормального размера. Никто никогда и не считал, что я похож на клоуна.

Я не очень высок для своего возраста, но не худой.

И как Тара, я вовсе не выгляжу.

Она, хихикая, наблюдала за мной.

– Лучше б под ноги смотрел, – насмешливо пропела она.

Я поглядел на башмак. Шнурки, конечно же, оказались развязаны. И я только что наступил на огромный комок жвачки. Если бы я взглянул на шнурки, я бы его заметил.

Но Тара точно знала, что я ни за что не сделаю этого. Не стану следовать ее советам.

Опять попался на удочку Тары Ужасной.

– Ты еще получишь, Тара, – проворчал я. Я хотел схватить ее, но она увернулась и вбежала в дом.

Я погнался за ней. Добежав до кухни, она завизжала и спряталась за мамой.

– Мамочка, спрячь меня! Майкл сейчас меня убьет! – завопила она.

Как будто она меня боялась. Старая уловка!

– Майкл Вебстер! – отчитывала меня мама. – Прекрати преследовать свою маленькую сестру. – Взгляд ее упал на мои ноги, и она добавила: – Это что, жвачка на твоем ботинке? Ох, Майкл, ты разнесешь ее по всему дому!

– Это Тара заставила меня наступить на нее! – захныкал я.

Мама нахмурилась:

– И ты полагаешь, что я в это поверю? Майкл, опять ты все выдумываешь!

– Ничего подобного! – вскричал я.

Мама с возмущением покачала головой:

– Если уж ты врешь, Майкл, по крайней мере, делай это умело.

Тара высунула голову из-за мамы и вставила еще одну шпильку:

– Да уж постарайся, Майкл.

И засмеялась. Она обожала это.

Она все время меня подставляет. Мне всякий раз достается от родителей, хотя виновата она. А может ли наша Тара когда-нибудь сделать что-то дурное? О, нет, никогда! Она у нас просто ангел во плоти. Само совершенство.

Мне двенадцать. Таре семь. За последние семь лет она сделала мою жизнь невыносимой.

Жаль, что я плохо помню первые пять лет. Дотаровые годы. Они, должно быть, были восхитительными! Спокойными и мирными, полными забав!

Я вышел на заднее крыльцо и соскреб жвачку. Раздался дверной звонок, и я услышал голос папы:

– Вот они! Я их достал!

Мы собрались перед входной дверью. Двое мужчин пытались затащить в дом что-то тяжелое. Что-то длинное и узкое, завернутое в серое покрывало.

– Осторожнее! – предостерегал папа. – Они очень старые. Несите их сюда.

Папа показывал грузчикам проход в кабинет. Они поставили предмет вертикально и стали разворачивать его. Он был шириной с меня и на полметра выше.

– Что это? – спросила Тара.

Папа ответил не сразу. Он потер руки в предвкушении удовольствия. Проскользнув в комнату, Бабба, наш кот, потерся о папины ноги.

Серое покрывало упало, и перед моим взором предстали причудливые старинные часы. Они были в основном черные, но с большим количеством позолоченных, серебряных и синих узоров, все в завитках, резьбе, набалдашниках и шишечках.

Циферблат был белым с золотыми стрелками и золотыми римскими цифрами. Я разглядел потайную дверцу, сливавшуюся с линиями рисунка, и большую дверь в центре часов.

Грузчики подобрали серое покрывало, папа дал им денег, и они ушли.

– Правда, великолепны? – с чувством произнес папа. – Это антикварные часы с кукушкой. Я их купил по дешевке. Знаете магазин напротив моей конторы? Антикварную лавку Энтони?

Мы все согласно закивали.

– Они стояли в лавке почти пятнадцать лет, – сообщил нам папа, поглаживая часы. – Всякий раз, проходя мимо, я останавливался, чтобы посмотреть на них. Мне они всегда нравились. И в конце концов Энтони выставил их на продажу.

– Здорово! – сказала Тара.

– Но ты с Энтони годами торговался, и он ни за что не хотел снижать цену, – заметила мама. – А сейчас что же?

Папино лицо просветлело.

– Ну, сегодня я зашел в лавку во время ленча, и Энтони мне сообщил, что обнаружил маленький изъян в часах. Что-то в них не так.

Я обследовал часы:

– Где?

– Он отказался сказать. Дети, вы замечаете что-нибудь?

Мы с Тарой стали искать какой-нибудь брак. Все цифры на циферблате были правильными, стрелки на месте. Я не обнаружил ни сколов, ни царапин.

– Я ничего такого не вижу, – объявила Тара.

– И я тоже, – добавил я.

– Ну и я тоже, – согласился с нами папа. – Не знаю, о чем толковал Энтони. Я ему сказал, что в любом случае куплю часы. Он начал было отговаривать меня, но я настоял. Если изъян такой незначительный, что мы не можем его найти, то какая разница? Мне на самом деле они очень нравятся.

Мама откашлялась:

– Не знаю, дорогой, ты действительно считаешь, что они хорошо смотрятся в кабинете?

По выражению ее лица я понял, что часы ей нравятся вовсе не до такой степени, как папе.

– А куда мы их еще можем поставить? – спросил папа.

– Ну, может быть, в гараж?

Папа рассмеялся:

– Хорошая шутка!

Мама покачала головой. Она не шутила. Но и не сказала ни слова больше.

– Мне кажется, дорогая, в кабинете этим часам самое место, – прибавил папа.

На правой боковине часов я обнаружил маленький циферблат. Поверхность у него была позолоченная, и выглядел он как циферблат миниатюрных часов. Но там была только одна стрелка.

Крохотные цифры, написанные черной краской, шли по кругу циферблата, начиная с 1800 и заканчиваясь на 2000. Тоненькая золотая стрелка указывала на 1995.

Стрелка не передвигалась. Пониже циферблата в дерево была утоплена золотая кнопочка.

Не трогай эту кнопку, Майкл, – предупредил папа. – Этот циферблат показывает текущий год. Этой кнопкой передвигают стрелку к следующей цифре года.

Довольно глупо, – заметила мама. – Кто же это, интересно, забудет, в каком году он живет?

Папа не ответил ей.

– Понимаешь, часы были сделаны в тысяча восьмисотом году, с которого и начинается отсчет. Каждый год стрелка передвигается на одно деление к следующей цифре.

– А почему все заканчивается на двухтысячном году? – спросила Тара.

Папа пожал плечами:

– Не знаю. Думаю, что часовой мастер с трудом мог вообразить себе наступление двухтысячного года. А может быть, он решил, что часы не проживут дольше.

– Он, наверное, думал, что в тысяча девятьсот девяносто девятом году наступит конец света, – предположил я.

– Вполне возможно, – согласился папа. – В любом случае, пожалуйста, не трогайте эту стрелку. Впрочем, я бы не хотел, чтобы вы прикасались к этим часам вообще. Они совсем старые и очень-очень хрупкие. Договорились?

– Ладно, папа, – сказала Тара.

– Обещаю, – согласился я.

– Посмотрите, – сказала мама, показывая на часы, – время – шесть. Обед почти…

Слова мамы потонули в громком звуке гонга. Маленькая дверка, расположенная прямо над циферблатом, распахнулась – и оттуда выскочила птица. У нее была самая отвратительная голова, которую я когда-либо видел у птиц, и она подпорхнула прямо к моему лицу.

Я вскрикнул:

– Она живая!

2

«Ку-ку! Ку-ку!»

Птица хлопала своими желтыми крыльями. Ее жуткие ярко-синие глаза уставились на меня. Она прокуковала шесть раз, а затем влетела обратно внутрь часов. Дверца захлопнулась.

– Да она не живая, Майкл, – рассмеявшись, сказал папа. – Но и вправду выглядит как настоящая, да? Вот здорово!

– Дурак! – стала дразнить меня Тара. – Напугался! Испугался часов с кукушкой!

Она подскочила и ущипнула меня.

– Отцепись, – огрызнулся я, отпихнув ее.

– Майкл, не толкай сестру, – сделала мне замечание мама. – Ты не осознаешь, насколько ты сильней. Ты мог сделать ей больно.

– Да, Майкл, больно, – подтвердила Тара. Папа продолжал восхищаться часами. Он глаз не мог отвести от них.

– Ничего удивительного, что кукушка напугала тебя, – сказал он. – Эти часы особенные. Они из Черных лесов Германии. Предполагается, что они колдовские.

– Колдовские? – повторил я. – Ты имеешьв виду волшебные? Как это?

– Легенда гласит, что мастер, который их создал, обладал магической силой. Он сделал их волшебными. Говорят, что тот, кто знает секрет, может с их помощью путешествовать обратно во времени.

Мама насмешливо заметила:

– Это Энтони поведал тебе об этом? Замечательный способ продажи старых часов. Объявить об их магических свойствах!

Но папе невозможно было испортить настроение.

– Как знать, – ответил он, – может, этоправда. Почему бы и нет?

– Я считаю, это правда, – заявила Тара.

– Герман, я не хочу, чтобы дети слышали эти дикие вымыслы, – упрекнула мама папу. – Ничего хорошего это детям не даст. Это только воодушевит еще больше Майкла. Он и так вечно выдумывает, сочиняет и рассказывает всевозможные небылицы. Я полагаю, он от тебя поднабрался.

– Ничего я не выдумываю! – запротестовал я. – Я всегда говорю правду.

И как только мама может так думать обо мне?!

Считаю, детям не помешает время от времени напрячь свое воображение, – сказал папа.

– Воображение – это одно, – ответила мама, – а ложь и сочинительство – совсем другое.

Я кипел от возмущения. Мама так несправедлива ко мне! Добило меня победное выражение лица Тары.

Выставить меня дураком было делом всей ее жизни. А мне хотелось навсегда стереть эту ухмылку с ее лица.

– Обед почти готов, – объявила мама, выходя из кабинета. Кот последовал за ней. – Майкл, Тара, пойдите умойтесь!

– И помните, – предупредил снова папа, – часы не трогать!

– Хорошо, папа, – сказал я.

Вкусно пахло обедом. Я направился в ванную, чтобы умыться. Когда я проходил мимо Тары, она сильно отдавила мне ногу.

– Ой! – вскрикнул я.

– Майкл! – рявкнул папа. – От тебя столько шума!

– Но, пап, Тара отдавила мне ногу.

– Тебе не могло быть так больно, Майкл: она гораздо меньше тебя.

Ногу дергало. Я, прихрамывая, пошел в ванную. Тара шла следом.

– Ты как маленький, – поддразнивала она.

– Угомонись, Тара, – сказал я. И зачем Бог наградил меня такой сестрицей, худшей из худших?

На обед у нас были макароны с брокколи и томатным соусом. Мама была ярой противницей мяса и жиров. Мне было все равно. Тем более макароны лучше, чем то, что мы ели вчера, – суп из чечевицы.

– Мне кажется, дорогая, – пожаловался папа маме, – что иной раз гамбургер никому бы не повредил.

– Я так не считаю, – отрезала мама. Ей не нужно было что-либо добавлять. Она нам уже прочла не одну лекцию о вреде мясного, жиров и химикалий.

Папа положил на макароны толстый слой пармезанского сыра.

– Наверное, на некоторое время не стоит пользоваться кабинетом, – заметил папа. – Я и подумать не могу о том, как вы двое можете, играя там, разбить часы.

– Но, папа, я должен сегодня делать уроки в кабинете, – сказал я. – Мне нужно подготовить сообщение о транспортных средствах в разных странах. И мне нужна энциклопедия.

– А ты не можешь взять ее себе в комнату? – спросил папа.

– Всю энциклопедию?

Папа вздохнул:

– Да, конечно, не можешь. Ну, хорошо. Сегодня разрешаю позаниматься в кабинете.

– Мне тоже понадобится энциклопедия, – объявила Тара.

– Тебе она не нужна, – выпалил я. Она просто решила крутиться в кабинете, чтобы подсматривать за мной, только и всего.

– Нет, нужна: мне задали прочитать о золотой лихорадке.

– Ты все придумала. Во втором классе не проходят золотую лихорадку. Только в четвертом!

– Тебе-то откуда знать? Миссис Долин сейчас нам рассказывает про золотую лихорадку. Может быть, мой класс гораздо сильнее, чем был твой.

– Послушай, Майкл, если Тара говорит, что ей понадобится энциклопедия, почему нужно сразу вступать в перепалку? – сказала мама.

Я вздохнул и отправил вилку с макаронами в рот. Тара показала мне язык.

«Абсолютно бессмысленно что-нибудь обсуждать, – решил я. – Мне от этого только хуже».

После обеда я притащил свой рюкзак в кабинет. Пока не было никаких признаков присутствия Тары. Я надеялся, что мне удастся сделать хоть часть домашнего задания до того, как она появится и примется донимать меня.

Я выложил книжки на папин стол и скользнул глазами по часам. Они были далеко не красивыми – скорее, безобразными. Но все эти завитушки, резьба и шишечки притягивали взгляд. Было ощущение, что часы на самом деле могли быть волшебными.

Я стал размышлять о браке, о котором говорил папа. Я мучился в догадках, что это был за изъян. Какая-нибудь неровность? Зазубрина на шестеренке? Отбитая краска?

Я обернулся и посмотрел на дверь кабинета. В нее, мурлыкая, проскользнул Бабба. Я погладил его.

Родители все еще прибирались после обеда на кухне. Я решил, что ничего страшного не произойдет, если я немного погляжу на часы.

Стараясь не притрагиваться к шишечкам и кнопкам, я разглядывал циферблат, показывающий годы. Я провел пальцем по серебряной завитушке на краю часов и взглянул на окошечко над основным циферблатом. Я знал, что там, за дверцей, сидит кукушка и ждет своего часа, чтобы вовремя выскочить.

Мне не хотелось, чтобы птица опять меня напугала, и сверил время. Без пяти минут восемь.

Под циферблатом я увидел другую дверь. Большую. Я дотронулся до золотой круглой ручки.

«Что там за дверью? – раздумывал я. – Наверное, механизм или маятник».

Я бросил взгляд через плечо. Никто меня не видит. Ничего не случится, если я только загляну за эту большую дверь в часах.

Я дернул за золотой набалдашник. Дверь не поддавалась. Я потянул сильнее.

Дверь нараспашку открылась.

Я не мог сдержать крика, когда из часов вывалился отвратительный зеленый монстр. Он схватил меня и прижал к полу.

3

– Мама! Папа! На помощь! – визжал я.

Монстр занес надо мной свои длинные когти. Я закрыл лицо руками, ожидая, что меня сейчас раздерут на куски.

– Обманули дурака на четыре кулака! – захихикал монстр и пощекотал меня когтями.

Я открыл глаза. Тара! Тара в своем старом хэллоуинском костюме!

Она каталась по полу, заходясь от смеха.

– Тебя так легко напугать! – прокричала она. – Видел бы ты свое лицо, когда я выпрыгнула из часов!

– Вовсе не смешно! – воскликнул я. – Это…

Гонг.

«Ку-ку!.. Ку-ку!.. Ку-ку!.. Ку-ку!..» Птица высунулась из часов и стала куковать. Ладно, признаю, она снова меня напугала. Но неужели Таре непременно нужно живот надрывать от смеха?!

Что здесь происходит? – Появившийся в дверях папа смотрел на нас сверху вниз. Он показал на часы. – Почему это дверь открыта? Майкл, я же тебе говорил: близко не подходи кчасам!

– При чем здесь я? – кричал я.

– Он хотел поймать кукушку, – соврала Тара.

– Я так и думал, – сказал папа.

– Папа, это неправда! Это Тара…

– Довольно, Майкл. Я сыт по горло: всякий раз, когда ты совершаешь проступок, ты обвиняешь Тару. Наверное, твоя мама права. Я, должно быть, и впрямь дал пищу твоему воображению.

– Это несправедливо! – завопил я. – Нет у меня никакого воображения! Ничего я не выдумываю никогда.

– Папа, он врет, – сказала Тара. – Я вошла сюда, а он играл с часами. Я пыталась остановить его.

Папа кивал, переваривая каждое слово, изрекаемое его бесценной Тарой.

Я ничего не мог сделать. Как ураган, я пронесся в свою комнату и хлопнул дверью.

С Тарой – одно мучение! Другой такой на всем белом свете не сыскать, но ее никогда ни за что не ругают. Она даже день рождения умудрилась мне испортить.

Три дня назад мне исполнилось двенадцать. Обычно все любят дни рождения. Ведь предполагается, что это радостный день.

Но оказалось, что не для меня. Тара постаралась превратить его в худший день моей жизни. Или, по крайней мере, в один из худших.

Для начала она испортила мой подарок.

Замечу, что родители были в сильном возбуждении по поводу этого подарка. Мама прыгала вокруг меня, как цыпленок, приговаривая:

– Только не ходи в гараж, Майкл! Делай все, что хочешь, только не ходи в гараж!

Я, конечно, знал, что она спрятала подарок в гараже. Но просто чтобы помучить ее, я спросил:

– А почему? Почему мне нельзя зайти в гараж? У меня сломан замок в комнате, мне надо взять папины инструменты…

– Нет, нет! – воскликнула мама. – Попроси папу починить замок. Он сам принесет инструменты. Тебе не надо туда ходить, потому что… ну… там большая куча мусора. И она омерзительно пахнет. Запах такой, что тебя стошнит!

Грустно, правда? И она еще полагает, что все мои «выдумки» исходят от папы!

– Ладно, мам, – пообещал я. – Я не буду заходить в гараж.

И не стал, хотя замок в моей комнате был действительно сломан. Я не хотел испортить их сюрприз.

По случаю моего дня рождения вечером они устраивали большой праздник. Ко мне должны были прийти друзья из школы. Мама испекла торт и приготовила бутерброды. Папа носился по дому, расставляя стулья и развешивая украшения из полос гофрированной бумаги.

– Папа, ты не починишь мне замок? – спросил я.

Это была моя собственная комната, где я мог остаться наедине с собой, и замок мне был нужен. Тара сломала его неделю назад. Она пыталась вышибить дверь.

– Конечно, Майкл, – согласился папа. – Все, о чем ни попросишь. В конце концов, ты же сегодня новорожденный.

– Спасибо.

Папа взял коробку с инструментами наверх и стал чинить замок. Тара болталась в столовой, желая чем-нибудь досадить.

Как только папа вышел, она потянула вниз ленты гофрированной бумаги и оставила их на полу.

Починив замок, папа отнес инструменты в гараж. Проходя по столовой, он заметил упавшие ленты.

– Господи, ну почему эта бумага не хочет висеть? – пробормотал он. Он снова приладил украшения. Через несколько минут Тара опять сорвала их.

– Я знаю, это твои проделки, Тара, – сообщил я ей. – Прекрати портить мой день рождения.

– А мне и не нужно его портить, – ответила она. – Он и сам по себе отвратительный: просто потому, что ты родился в этот день.

Она изобразила, что трясется от ужаса. Я не стал обращать на нее внимание. «У меня – день рождения. И ничто не помешает мне насладиться им, даже Тара».

Так я полагал.

Приблизительно за полчаса до начала торжества родители позвали меня в гараж.

Я притворился, что верю в глупые байки, рассказанные мамой:

– Но там же отвратительная куча мусора!

– А, это, – закудахтала мама, – я все выдумала.

– Да что ты? – изобразил я удивление. – А я-то поверил!

– Если ты поверил, значит, ты идиот, – сказала Тара.

Папа распахнул двери гаража, и я вошел внутрь.

Там стоял новехонький 21-скоростной велосипед. Велосипед, о котором я давно мечтал.

Самый классный велик, которые я когда-либо видел!

– Тебе нравится? – спросила мама.

– Очень! – закричал я в восторге. – Это просто чудо! Спасибо!

– Классный велосипед, Майкл, – сказала Тара. – Мам, я тоже такой хочу на свой день рождения.

И прежде чем я мог остановить ее, она вскарабкалась на седло моего нового велосипеда.

– Тара, слезь сейчас же! – завопил я.

Но она не слушала. Она попыталась достать до педалей, но ее ноги были слишком коротки. Велосипед грохнулся.

– Тара! – закричала мама, подбегая к этой маленькой дряни. – Ты не ушиблась?

Тара встала и отряхнулась:

– Нет, все нормально, впрочем, я немного рассадила коленку.

Я поднял велосипед и обследовал его. Он уже был не таким черным и не так первоклассно блестел. На руле была огромная белая царапина. Фактически, он был испорчен.

– Тара, ты разбила мой велосипед!

– Не преувеличивай, Майкл, – сказал папа. – Это всего лишь царапина.

– Неужели тебя не волнует, что случилось с твоей сестрой? – спросила мама. – Она ведь могла расшибиться!

– Сама виновата! Она вообще не должна была прикасаться к моему велосипеду!

– Майкл, тебе нужно учиться быть хорошим братом, – изрек папа.

Иногда они доводят меня до бешенства!

– Пойдемте в дом, – предложила мама. – Скоро придут твои друзья.

Празднество. Я подумал, что вечеринка взбодрит меня. В конце концов, будет торт, подарки, мои лучшие друзья. Что может еще произойти?

Сначала все шло хорошо. Один за другим приезжали друзья, все с подарками. Я пригласил пятерых мальчишек – Дэвида, Джоша, Майкла Б., Генри и Ларса, и трех девочек – Сиси, Рози и Мону.

К Сиси и Рози я был равнодушен, но мне очень нравилась Мона. У нее были длинные блестящие каштановые волосы и симпатичный вздернутый носик. Она высокая и хорошо играет в баскетбол. В ней было нечто, что волновало меня.

Сиси и Рози – ее закадычные подружки. Мне пришлось их позвать, так как я приглашал Мону. Они неразлучны. Сиси, Рози и Мона приехали вместе. Они сняли свои жакеты. На Моне был розовый комбинезон поверх белой водолазки. Выглядела она потрясающе! Как были одеты остальные девочки, я не заметил.

– С днем рождения, Майкл! – поздравили они с порога.

– Спасибо, – поблагодарил я.

Каждая вручила мне подарок. Подарок Моны был маленький и плоский, завернутый в серебряную бумагу.

«Наверное, компакт-диск, – вычислил я. – Но какой? Что может выбрать такая девочка, как Мона, в подарок такому мальчику, как я?»

Я положил подарки на стопку других в гостиной.

– Слушай, Майкл, что подарили тебе родители? – спросил Дэвид.

– Да так, велосипед, – стараясь не выдать волнения, ответил я. – На двадцати одной передаче.

Я включил компакт-диск. Мама с Тарой внесли тарелки с бутербродами. Мама вернулась на кухню, но Тара осталась.

– У тебя такая милая сестра, – сказала Мона.

– Тебе так не покажется, когда ты ее поближе узнаешь, – промямлил я.

– Майкл, нехорошо так говорить, – сказала Мона.

– У меня ужасный старший братец, – сообщила ей Тара. – Он все время на меня кричит.

– Ничего подобного! Сгинь, Тара!

– И не подумаю! – Она показала мне язык.

– Майкл, позволь ей остаться, – заступилась за нее Мона. – Она никому не мешает.

– Эй, Мона, – прочирикала Тара. – Знаешь, а ты Майклу нравишься!

Глаза Моны расширились:

– Нравлюсь?

Я стоял красный как рак. Я бросил свирепый взгляд на Тару. Я хотел удавить ее – прямо здесь, прямо сейчас, но не мог: слишком много было бы свидетелей.

Мона засмеялась. Сиси и Рози тоже смеялись. К счастью, мальчишки этого не слышали. Они сгрудились вокруг бумбокса и перескакивали с одной дорожки на другую.

Что я мог сказать? Мне действительно нравилась Мона. Я не мог этого отрицать: это задело бы ее. Но признаться в этом тоже не мог.

Мне хотелось умереть. Провалиться сквозь землю и умереть.

– Майкл, ты покраснел! – воскликнула Мона.

Ларе услышал ее слова и сказал:

– А что Вебстер натворил?

Некоторые ребята зовут меня по фами лии.

Я схватил Тару и выволок ее на кухню; в ушах звенел смех Моны.

– Огромное спасибо, Тара, – прошипел я. – Зачем тебе понадобилось сообщать Моне, что она мне нравится?

– Но ведь это правда? – произнесла моя сестрица. – Я всегда говорю правду.

– Ну, конечно!

– Майкл, – вмешалась мама. – Ты опять обижаешь Тару?

Я вылетел из кухни, не ответив ей.

– Эй, Вебстер, – позвал меня Джош, когда я вернулся в гостиную. – Давай пойдем посмотрим твой велосипед.

«Как кстати, – подумал я, – сбежать от девочек».

Я повел их к гаражу. Они все глядели на велосипед, обмениваясь кивками. Кажется, он их впечатлил. Генри взялся за руль.

– Эй, а что это за здоровенная царапина? – спросил он.

– Да я знаю, – принялся я объяснять, – моя сестра… – И умолк, покачав головой. Что толку плакаться? – Давайте пойдем и посмотрим подарки, – предложил я.

Мы гурьбой вернулись в гостиную.

«В конце концов, я смогу насладиться новыми подарками, – решил я. – Их-то Тара не сможет испортить».

Но Тара всегда умела изощряться.

Когда я вошел в гостиную, Тара восседала в куче сорванной оберточной бумаги. Рози, Мона и Сиси наблюдали, расположившись вокруг нее.

Тара постаралась для меня: она открыла все подарки.

«Премного благодарен, Тара».

Она распаковывала последний подарок – от Моны.

– Посмотри, что Мона тебе подарила, Майкл! – прокричала Тара.

Это действительно был компакт-диск.

– Я слышала, что на нем записаны классные песни про любовь, – поддразнила Тара.

Все засмеялись. Они все находили Тару не обыкновенно остроумной.

Позже мы все расселись в столовой в ожидании торта и мороженого. Я сам нес торт. Мама шла следом – с тарелками, свечками и спичками.

Это был мой любимый торт – весь из шоколада.

Осторожно держа блюдо с тортом, я миновал дверной проход из кухни и вошел в столовую.

Тару, вжавшуюся в стену, я не заметил. Я не видел, как она вытянула в проход свою маленькую детскую ножку.

Я споткнулся. Торт вылетел у меня из рук.

Я приземлился прямо на торт. Лицом вниз. Как и было задумано.

Некоторые из ребят ахнули, другие пытались подавить смех.

Я сел, стирая с глаз коричневую глазурь. Первое, что я увидел, была Мона. Она сотрясалась от хохота.

Мама наклонилась и стала бранить меня:

– Весь торт всмятку! Майкл, ну почему ты не смотришь себе под ноги?

Я слушал смех, глядя на мой испорченный торт. Теперь не во что было втыкать свечи. Но для меня это не имело значения: я все равно решил загадать желание.

Я пожелал вернуться к началу своего дня рождения.

Я поднялся весь липкий от шоколадного торта. Мои друзья завывали.

– Вот увалень-то! – прокричала Рози.

И все еще громче засмеялись.

Все они получили огромное удовольствие от моей вечеринки. Абсолютно все.

Кроме меня.

Это был ужасный день рождения, просто отвратительный. Но Тара в своих пакостях была способна и не на такое.