Текст книги "Кот кричит"

Автор книги: Роберт Лоуренс Стайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

12

Тьма перед глазами медленно наливалась ярко-красным.

Грудь болела. Легкие, казалось, вот-вот взорвутся.

Каким-то чудом я сумела ухватить кота за загривок обеими руками и оторвать от лица.

Чувствуя, как тяжело вздымается грудь, я жадно хватала ртом воздух.

Кот лягался и вырывался. Но я продолжала держать его за шкирку. И подняла повыше.

Кровь стучала в висках. Я снова втянула в себя воздух. С шумом выдохнула и снова вдохнула. Еще никогда сама возможность дышать не доставляла мне такого удовольствия.

Я испытала некоторый прилив сил. Со стоном села в кровати, не выпуская кота из рук. Его лапы бешено молотили по воздуху. Его когти так и норовили полоснуть меня по лицу.

И он вцепился в меня опять!

– Нет! – взвизгнула я.

Я подняла кота повыше и с отчаянным стоном отшвырнула прочь.

Швырнула я его высоко. Сильнее, чем рассчитывала.

В ужасе я смотрела, как кот пронесся через всю комнату и вылетел в открытое окно.

Я услышала, как он отчаянно закричал. Затем – глухой стук, когда он ударился о землю.

Затем – тишина.

– О нет, – проговорила я сдавленным шепотом.

Я заставила себя вылезти из постели и на дрожащих ногах поспешила к окну. Перегнувшись через подоконник, я выглянула на задний двор.

В свете полной луны я увидела кота: он распростерся на спине, вывернув голову под неестественным углом, а все его четыре лапы были устремлены к небу.

Даже несмотря на то, что окно моей комнаты было расположено высоко над землей, я узнала кота.

Рип.

И мне не нужно было спускаться во двор, чтобы понять: я снова убила его.

Убила уже в третий раз.

«Но останется ли он мертвым? – повторялся в голове пугающий вопрос. – Останется ли он мертвым на этот раз?»

Я подкралась к кладовке, достала дождевик и накинула поверх своей длинной ночной сорочки. Затем я тихонько спустилась по лестнице и вышла во двор… чтобы убедиться.

Трава, сырая и холодная, моментально намочила босые ноги. В лунном свете казалось, будто весь задний двор мерцает таинственным серебристым светом.

С бьющимся сердцем склонилась я над котом, чтобы получше его разглядеть.

Да. Тот самый кот. Рип. Снова Рип.

Неподвижный. Бездыханный.

В остекленевших желтых глазах застыло бессмысленное выражение. Вытянутые ноги застыли, словно указывая на луну.

Рип. Мертв уже в третий раз. Рип. Кот, который отказывался умирать.

Мне хотелось закричать, позвать родителей. Хотелось завопить во всю мощь своих легких:

«Идите, посмотрите на этого дохлого кота… скорее, а то убежит!»

Но они мне, само собой, ни за что не поверят.

Кот наверняка исчезнет прежде, чем они его увидят. Исчезнет, как исчезла его голова из моего пакета с ланчем.

Склонившись над мертвым котом, я закричала на него:

– Чего ты ко мне привязался?! Зачем ты мучаешь меня?!

Я видела, как он моргнул. Видела, как поднялась его голова. Видела, как резко согнулись лапы.

Но я не могла пошевелиться. Не могла убежать.

И Рип ударил меня лапой наотмашь. Он вонзил длинные острые когти мне в лодыжку. И одним рывком располосовал ее снизу доверху.

13

Я закричала, когда жгучая боль пронзила ногу и отдалась в боку. И схватилась за ногу, задыхаясь, пытаясь перебороть боль.

Кот вскочил на ноги. Он выгнул спину. Ощерился и угрожающе зашипел. Он готовился к новой атаке.

– Нет! – выкрикнула я. Держась за ногу, я развернулась и отчаянно заковыляла по мокрой траве к дому.

Боль не отпускала. Она по-прежнему терзала мою израненную ногу. Кровь стучала в висках. Голова так кружилась, что мне пришлось ухватиться за дверной косяк, чтобы не упасть.

Уже оказавшись на кухне, я повернулась и посмотрела на лужайку, посеребренную светом луны. Кот не двигался с места. Он стоял и смотрел на меня безжалостными желтыми глазами, полными злобы.

Шипя, он рассекал воздух когтистой лапой, снова и снова, словно терзая меня, словно показывая, что он хочет со мною сделать.

Содрогнувшись, я захлопнула дверь.

Затем, продолжая держаться за ногу, я с трудом поднялась по лестнице на второй этаж и доковыляла до ванной. Боль, наконец, начала стихать, но голова все равно кружилась. Казалось, все мое тело трясется в конвульсиях.

Я включила свет. Подковыляла к раковине. Схватила пригоршню бумажных полотенец, чтобы прижать их к ранам и остановить кровь.

Я наклонилась. Поднесла полотенца к ноге – и чуть не задохнулась от изумления.

Раны не кровоточили.

Глубокие царапины были ярко-белыми, такими белыми, что казалось, будто они светятся.

Кожа была рассечена – но при этом не пролилось ни капли крови. Крови не видно было совсем.

Я смотрела на свою ногу, бережно массируя ее, чтобы унять боль.

«Порезы должны кровоточить, разве не так? – спрашивала я себя. – Порезы всегда ярко-красные. Они не бывают ослепительно-белыми.

И они обязательно кровоточат, верно?»

* * *

На следующее утро будильник вырвал меня из сна в половине восьмого. Я села и потянулась. Первым делом я высунула из-под одеяла пострадавшую ногу, чтобы осмотреть ее при свете дня.

Моргая со сна, я пристально разглядывала ногу. Потирала ее пальцами. И снова разглядывала.

К великому моему изумлению, глубокие белые царапины практически полностью затянулись.

Я поднялась на ноги, шатаясь и чувствуя себя абсолютно не выспавшейся. Вообще-то я «жаворонок». Обычно я просыпаюсь посвежевшей и в полной боевой готовности. Но в это утро я чувствовала такую усталость, будто и не спала вовсе. И когда я плелась в другой конец комнаты, чтобы переодеться для похода в школу, ощущение было такое, будто мое тело весит как минимум тонну!

– Мама? – позвала я, спустившись на кухню. Она стояла посреди кухни, заведя руки за спину – пыталась застегнуть пуговицу на блузке.

– Мам, мне надо кое-что тебе рассказать, – выпалила я. – О том, что случилось прошлой ночью. – С этими словами я подошла к ней и сама застегнула непослушную пуговицу.

– Блузки делают мужики, – мрачно сообщила мама. – Только мужик может сделать вещь, которую фиг застегнешь. Думаешь, сами они купят рубашку с пуговицами на спине? То-то и оно.

– Мам, пожалуйста… – начала было я.

Она бухнула на стол коробку с хлопьями. Затем поспешила к холодильнику и выудила из него пакет молока.

– Приготовь себе хлопьев, Элисон. Сок возьмешь в холодильнике. Я дико спешу. И уже опаздываю.

– Но мне нужно тебе кое-что рассказать! – запротестовала я. Она меня не слушала. Она зачем-то выскочила в коридор.

Когда мама куда-то спешит, ей все как об стенку горох. А спешит она постоянно.

Я подошла к буфету и принялась рыться на нижней полке.

– А где Таннер? – крикнула я.

– Ушел пораньше. С твоим отцом, – отозвалась мама. – Где мой кошелек? Почему я никогда не могу найти кошелек?

Я достала из буфета какую-то снедь. На стене напротив висела радиоточка. Передавали новости. Про ураган какой-то.

Я принялась за еду.

Мама вернулась в кухню, раздраженно покусывая нижнюю губу.

– Постараюсь вспомнить пошагово, – проговорила она. – Этот проклятый кошелек должен быть где-то здесь.

– Я действительно должна с тобой поговорить, – предприняла я очередную попытку. – Тот огромный серый котище…

Мама опять исчезла.

– Нашла! – радостно крикнула она откуда-то сзади.

Я стояла у стойки, поглощая свой завтрак. Лучи утреннего солнца лились в окно, заливая кухню золотистым светом. Задняя дверь была приоткрыта, и я слышала, как дальше по улице беззаботно кричат и смеются дети.

Несмотря на чудесный денек, я все еще страдала от усталости, и настроение было скверное. Из головы не шел Рип.

«Он не обычный кот, – вспомнились мне пугающие слова Кристал. – Напрасно ты связалась с Рипом».

Я жадно заглатывала еду. Меня передернуло, когда я вспомнила, как кот накрыл мое лицо своим телом, пока я спала.

Что он пытался сделать?

Неужели он действительно хотел меня задушить?

Я очень явственно увидела, как он вылетает в окно. Вспомнила глухой стук, с которым его тело ударилось о землю двумя этажами ниже.

Он умер. Но он не умер.

– Мама… мне правда нужно с тобой поговорить! – заорала я.

– Элисон, нет нужды так кричать.

Я аж подскочила. Оказывается, она стояла в дверях.

– Мам… – начала я.

Но ее взгляд был устремлен на кухонную стойку. И лицо ее было испуганным.

– Господи, Элисон, что ты делаешь?! – закричала она. – Разве это завтрак?

Я опустила глаза… и в испуге вскрикнула.

– О нет! Не могу поверить!

В ужасе я уставилась на пустые консервные банки на кухонной стойке.

Только что я умяла три большие банки тунца.

14

Мне немножко полегчало. Не то, чтобы я чувствовала себя столь же бодрой, как обычно. Но, по крайней мере, меня уже не шатало, и голова не кружилась.

«Мне просто нужно хорошо выспаться ночью, – решила я. – Мне необходимо провести ночь без котов, залезающих мне на лицо».

Я прошла между рядами кресел и поднялась на сцену.

Райан и Фредди устроили армрестлинг на подлокотнике королевского трона. Фредди был настолько больше Райана, что ему практически не приходилось прилагать никаких усилий. Лицо Райана побагровело и исказилось от боли, а Фредди неумолимо толкал его руку вниз.

Остальные ребята подзадоривали их криками и смехом.

В правой части сцены ребята-рабочие трудились над балконом королевского замка. На самом деле «балкон» был вырезан из картона и крепился к вершине высоченной лестницы.

В заключительном акте я должна была стоять на «балконе», перегнувшись через «перила», и разговаривать с Райаном. Я уже успела опробовать лестницу несколько раз. Она оказалась довольно шаткой.

На первых порах я боялась высоты. Забираясь наверх, я страшно нервничала. Однако мистер Кинс заверил меня, что лестница надежно закреплена.

«Главное, смотри под ноги, когда будешь подниматься, – посоветовал он, – и все будет хорошо».

Я бросила рюкзак у края сцены и направилась к трону.

Когда я подошла, Фредди с силой прижал руку Райана к подлокотнику трона. Он тут же вскочил и вскинул руки над головой в знак триумфа, а ребята поддержали его одобрительными выкриками.

Все еще красный как рак, Райан угрюмо поплелся прочь, тряся пострадавшей рукой.

– А нечего бороться с королем! – крикнул ему вслед Фредди.

Я нагнала Райана.

– Сдается мне, Фредди чересчур увлекся своей ролью, – заметила я. – С каких пор он называет себя королем?

Райан снова потряс рукой.

– Он жульничал, – проворчал он. – Я его почти уделал, но он жульничал.

Я не выдержала. Я рассмеялась.

– Как, интересно, можно жульничать в армрестлинге? – осведомилась я.

– Быть больше и сильнее меня! – пояснил Райан.

Мы покатились со смеху.

– А где мистер Кинс? – спросила я.

– В офисе, беседует с чьими-то предками, – вмешался Фредди, перекидывая свою королевскую корону из одной руки в другую. Он показал на лестницу: – Элисон, готова к сцене на балконе?

Я посмотрела на высокую лестницу. Ребята-рабочие как раз сражались с картонным «балконом». Один из них вскрикнул, когда все это сооружение чуть не грохнулось вниз.

– Может, не сегодня? – сказала я. – У меня не было времени выучить свои реплики для этой сцены.

Фредди повернулся к Райану.

– Как рука? – осклабился он. – Не сломал, надеюсь?

– Ничего, – нахмурившись, ответил Райан. – В следующий раз я тебе покажу.

– В следующий раз? – засмеялся Фредди. – Что, готов повторить?

Райан отвел глаза.

– Может, завтра, – пробурчал он.

Мы немножко попикировались в ожидании мистера Кинса. Тем временем сидевшие в зале ребята из хора репетировали одну из песен.

Ребята-рабочие наконец закончили устанавливать «балкон». Они спустились вниз, чтобы оценить результаты своих трудов.

Райан рассказывал о забавном случае, приключившемся в кабинете ИЗО мистера Клэя. Он здорово передразнивал его, мистера Клэя, голос, высокий и писклявый.

Мы все смеялись и тоже пытались передразнивать мистера Клэя.

Внезапно Райан умолк. Улыбка сошла с его лица. Прищурившись, он посмотрел на меня.

– Что с тобой, Элисон? – спросил он. – Ты это чего?

– Ну дела! – воскликнул Фредди. – Ты зачем свои руки лижешь?

Я еще несколько раз лизнула тыльную строну левой ладони. Потом осмотрела обе руки. Вот теперь они идеально чистые.

Я вытерла их о штанины джинсов.

– Эй… – сказала я. – Чего это все на меня так уставились?

15

Мистер Кинс, наконец, появился, и мы приступили к репетиции.

Казалось, сегодня учитель переживает куда больше обычного. Он носился по сцене, прерывая нас каждую секунду и лихорадочно внося в свои листки какие-то пометки. Спустя всего несколько минут на его рубашке подмышками уже расплывались огромные пятна пота.

«Наверное, он так распсиховался, потому что до премьеры спектакля – всего неделя», – подумала я. Я и сама немножко нервничала. Как я смогу к тому времени запомнить все свои реплики?

Я подскочила и обернулась: мне послышался крик кота. Но это всего лишь скрипело открываемое кем-то в зале раскладное кресло.

Повернувшись, я обнаружила, что мистер Кинс смотрит на меня.

– Ты меня слышала, Элисон? – спросил он. – Я сказал, давай проиграем сцену на балконе.

– Ой. Простите. – Я поспешила к лестнице. Мистер Кинс кликнул двух ребят и попросил их подержать ее для меня.

– Поехали, – пробормотала я. Вздохнув поглубже, я начала подниматься.

– Ну как? – крикнул снизу мистер Кинс. – Надежно?

– Ага. Нормалёк, – отозвалась я. Цепляясь за края лестницы, я преодолевала ступеньку за ступенькой.

«Не смотри вниз, Элисон», – твердила я себе.

Но, конечно же, я не удержалась. Я взглянула вниз – на Райана, Фредди и остальных членов труппы. Все взгляды сейчас были устремлены на меня.

К тому времени, как я добралась до верха, дыхание мое сделалось тяжелым. Ухватившись за картонные «перила», я посмотрела вниз.

– Как там у тебя наверху погодка? – крикнул Фредди.

– Ничего! – прокричала я в ответ. – Немножко облачно, но…

– Время позднее. Давайте проиграем сцену, – нетерпеливо прервал нашу пикировку мистер Кинс. – Райан, займи свое место.

Райан поскреб затылок.

– А куда мне?

Мистер Кинс показал пюпитром:

– Под балкон. Да. Вот так. Теперь – помнишь, Элисон? – ты очень зла на него. Ты только что узнала, что никакой он не принц. Он самозванец. И ты хочешь отплатить ему за то, что он обманывал тебя.

– Ясно! – крикнула я сверху. – Гнев. Я буду гневаться, мистер Кинс.

Он кивнул и жестом велел Райану начинать.

Но не успел Райан и рта раскрыть, как из кабинета директора прибежала Дженни, секретарша.

– Элисон! Элисон! – позвала она.

Я посмотрела на нее сверху.

– Элисон, тебя зовут к телефону! – крикнула она. – Твоя мама.

– Что там? Все в порядке? – воскликнула я.

– Да. Но она говорит, что ей нужно поговорить с тобой, срочно, – ответила Дженни.

– Хорошо, – сказала я, – сейчас спущусь.

Я посмотрела на сцену внизу. Не так уж и высоко, сказала я себе. Я приземлюсь на все четыре конечности…

Я подняла передние лапы. Выгнула спину. Оттолкнулась задними лапами.

И прыгнула с верхушки лестницы.

16

Я слышала, как все, находившиеся внизу, вскрикнули в унисон. Падая, я видела, как из рук мистера Кинса вывалился пюпитр. Видела, как распахнулся рот Райана. Он вскинул руки, словно в попытке меня поймать.

Я тяжело приземлилась на четвереньки.

Боль пронзила все тело.

Я перекатилась на спину.

И потрясенно ахнула.

Зачем я это сделала? Зачем, черт возьми, спрыгнула с вершины лестницы?

Неужели я лишилась рассудка?

– Помогите ей! – завизжал кто-то.

Зал огласили испуганные крики.

– Она упала?

– Она спрыгнула?

– С ней все в порядке?

– Кто-нибудь, вызовите «скорую»!

Я увидела, что Райан, Фредди и несколько ребят-рабочих бегут ко мне. Но я не стала их дожидаться. Я вскочила на ноги и сбежала со сцены.

Оттолкнув на бегу стоявшую на пути Дженни, я вылетела в проход между рядами кресел.

Я слышала, как все кричали мне вслед. Но я не остановилась. Я не хотела отвечать ни на чьи вопросы. Я не хотела объяснять, зачем я спрыгнула.

Потому что сама не знала, зачем.

Я понимала, что ничего не смогу объяснить. Весь день я чертовски странно себя вела. Начиная с завтрака. Мне было не по себе. Я сама себя не узнавала.

Я понимала, что мне следует где-нибудь уединиться и хорошенько все обдумать. Но сначала надо узнать, зачем маме понадобилось звонить мне в школу.

Тяжело дыша, я ворвалась в кабинет директора. Телефонная трубка лежала на столе Дженни рядом с аппаратом. Я схватила ее.

– Привет, мам. Это я, – проговорила я, задыхаясь.

– Элисон, почему ты так запыхалась? – встревожилась мама.

– Я спрыгнула с лестницы! – выпалила я. – Это… это было так странно, мама. Я почему-то подумала, что приземлюсь на все четыре лапы…

Я ждала ответа. Но услышала лишь, как она выговаривает что-то Таннеру. Прошло несколько секунд, прежде чем она снова взяла трубку.

– Извини. Я тебя не слышала. Таннер вечно вмешивается, когда я разговариваю. Что ты там говорила?

– Э… ничего. – Мне расхотелось что-либо объяснять. – А в чем дело? Почему ты звонишь?

– Мне нужно, чтобы ты вернулась домой и посидела с Таннером, – ответила мама. – Нам с твоим папой нужно срочно проведать мою сестру. Там что-то очень важное. Ну, ты же знаешь тетю Эмму. Она явно чем-то взволнована.

– Так ты хочешь, чтобы я вернулась домой прямо сейчас? – уточнила я.

– И как можно скорее, – сказала мама. – Я не хочу оставлять Таннера одного. У него снова одно из этих его «настроений».

Она вздохнула.

– Бедняжка. Думаю, он чего-то испугался в школе или еще где-нибудь. Весь на нервах.

Мне очень не хотелось возвращаться в зрительный зал. Не хотелось отвечать на расспросы. Так что я была рада, что мне представился повод уйти.

– Уже иду, – сказала я.

* * *

Мама выбежала из дома, как только я вошла.

– Сделай сэндвичи или что-нибудь такое, – бросила она мне, забираясь в машину. – Постараюсь обернуться пораньше.

Таннер и впрямь был в одном из своих «настроений». Он сидел на полу в своей комнате и смотрел по телевизору мультики. Я попыталась его разговорить. Но он только бурчал в ответ.

Я присела на пол рядом с ним. Он, насупившись, отодвинулся.

– Хочешь телик посмотреть? – спросила я.

– Наверное, – отозвался он, не сводя глаза с экрана. Потом повернулся ко мне. – Давай досмотрим ту киношку?

– Ни за что! – отрезала я. – Эта «киношка» напугало тебя до смерти, помнишь?

Он скрестил руки на щуплой груди:

– Тогда буду смотреть мультики.

– Ну и чудесно. Дай мне знать, когда захочешь ужинать, – сказала я.

– Не хочу ужинать, – заявил он. – Все равно ты не сумеешь сготовить ничего путного.

До чего вредный!

Как только минуло шесть, он передумал.

– Что на ужин? – спросил он. – Есть охота.

У меня тоже урчало в животе. Страшно хотелось огромного сэндвича с тунцом. Но по дороге на кухню я вспомнила, что уничтожила все запасы тунца еще за завтраком.

– Пожалуй, выпью блюдечко молока, – пробормотала я.

– Чего? – вытаращился на меня Таннер. – Можно мне бутерброд с арахисовым маслом и желе?

– Ну да, – ответила я.

– Только чтоб совсем чуть-чуть желе, – уточнил он.

– Знаю, знаю, – простонала я. У Таннера есть свои правила на все случаи жизни. Если положить ему в сэндвич слишком много желе, он попросту не станет его есть.

Я включила на кухне свет, и мы подошли к буфету. Я хотела уже спросить у Таннера, какого он хочет хлеба – поджаренного или простого. Но что-то застряло у меня в горле.

Я начала кашлять.

Я судорожно сглотнула. И раскашлялась еще больше.

В горле застрял огромный ком. И я никак не могла его выкашлять.

Я втянула воздух носом – и закашлялась изо всех сил.

Желудок свело.

Ком застрял в дыхательном горле. Я начала задыхаться. Я хватала ртом воздух.

Глаза Таннера выпучились от испуга. Он схватил меня за руку:

– Элисон, с тобой все в порядке?

Я не могла ему ответить. Я задыхалась. Дышала со свистом. Отчаянно пыталась прокашляться.

Наконец, я откинулась назад – и кашлянула изо всех сил.

И выкашляла ком. Я почувствовала, как он заскользил вверх по глотке и оказался на языке.

Тяжело дыша, я запустила пальцы в рот и извлекла ком наружу.

– О-о-ох! – застонала я от отвращения.

Это оказался мокрый волосяной шар. Размером с мячик для пинг-понга.

Я держала в руке слипшийся ком серой шерсти и взирала на него в немом ужасе.

– Фу! Какая гадость! – закричал Таннер.

Я отвернулась от него. Я не хотела, чтобы он видел, как мне страшно.

«Что со мной происходит?» – недоумевала я.

Я знала, что это тоже проделки того кота. Рипа.

– Элисон, ты заболела? – спросил Таннер тоненьким голоском.

– Не… не знаю, – проговорила я.

И опять посмотрела на гнусный волосяной шар в руке.

Мне нужно вернуться в тот зловещий дом, решила я. Другого выхода нет. Надо поговорить с Кристал. Она должна сказать мне, что происходит.

«Я не могу откладывать до завтра, – подумала я. – Пойду сегодня же».