Текст книги "Кошмар Слэппи"

Автор книги: Роберт Лоуренс Стайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

25

Бесшумно пробираясь в темную комнату, Слэппи обдумывал, как лучше покончить со Стеллой.

Удавить ее? Или задушить подушкой?

«Да, я злой, дальше некуда, – говорил он себе. – И тем горжусь. Кукольник, смастеривший меня, был злым колдуном. Так, по крайней ме-ре, было написано в его дневнике.

Я сделан из досок украденного гроба. А когда кукольник умер, все его зло переселилось в меня. Именно оно и поддерживает во мне жизнь. Зло и жизнь для меня – это одно и то же.

Он подарил мне жизнь. И теперь, чтобы сохранить ее, я должен использовать зло. Прости, Стелла. Знаю, это будет ударом для всей семьи. Знаю, им будет тебя не хватать. Но когда твоя сестра Джорджия, оплакивая тебя, будет лить слезы, я утешу ее.

И это засчитается мне как доброе дело. Я буду жить! Чего бы мне это ни стоило!»

Он подкрался к кровати Стеллы. Ее одеяло сбилось на середину постели, простыню она натянула себе на голову.

«Прощай, Стелла», – подумал он с горечью и, схватив край простыни, начал тянуть ее вниз.

И тут внезапная вспышка света ослепила его. У него перехватило дыхание.

Голос за спиной – голос Стеллы – прокричал:

– Я поймала тебя!

26

Перед глазами Слэппи заплясали большие белые и желтые пятна. Моргая, он попытался избавиться от них. Потом резко повернулся. В глубине комнаты стояла Стелла. В руках она держала фотоаппарат «полароид».

– Я поймала тебя, Слэппи, – торжествовала она.

– Эй!.. – Он задохнулся.

– И теперь я смогу это доказать! – Она высоко подняла над головой бумажный квадратик. – Теперь мама поймет, что я говорила правду!

Слэппи таращился, остолбенев от ужаса.

«Да что с ней? Неужто она и правда полагает, что может справиться со мной?»

С яростным криком он бросился на девочку. Она отшатнулась, покачнулась. И сильно ударилась о тумбочку. Выхватив фотоаппарат у нее из рук, Слэппи вскинул его над головой, готовый с размаху швырнуть его… Но Стелла успела перехватить камеру. Слэппи снова кинулся на нее, сбил с ног и вспрыгнул ей на грудь. Стелла выпустила снимок из рук, и он залетел под кровать. Они вырывали друг у друга фотоаппарат.

– Тебе конец! Конец тебе, ссслышишшшь, – шипел Слэппи.

Он замахнулся на нее деревянным кулаком, но тут вспыхнула лампа.

Слэппи упал без движения.

– Стелла! – воскликнула миссис Буншофт. Она смотрела на распростертую на полу дочь, которая крепко сжимала болванчика. – Стелла!

В комнату вошла Джорджия, протирая заспанные глаза:

– Что тут происходит?

– Этот болван вошел сюда! – взвизгнула Стелла. – Он напал на меня!

– Пожалуйста, не говори так, доченька, – взмолилась миссис Буншофт. – Заклинаю тебя!

– Это же обыкновенный деревянный болванчик! – вскричала Джорджия. – Опять ты за свое! Оставь, наконец, свои глупости, Стелла?! Это просто большая кукла. Ее смастерили. Она не может ни ходить, ни говорить. И ты это знаешь. Ты знаешь, что я говорю правду!

– Я могу вам доказать, – задыхаясь, заявила Стелла. – На этот раз я могу вам доказать! Вам обеим!

Она пинком сбросила с себя Слэппи, и тот отлетел под стол, лицом вниз. Руки его взмахнули и сразу же обмякли, больше он не шевелился.

«Не могу поверить, – думал он в ярости. – Просто не могу поверить, что такое со мной случилось».

– Я могу доказать это, – повторяла Стелла. – На этот раз вам придется мне поверить.

Она поднялась, подошла к кровати, наклонилась и вытащила из-под нее снимок.

– Вот, полюбуйтесь. – И она сунула фотографию в руки Джорджии. – Вот. Мое доказательство.

Джорджия взглянула на снимок и ахнула.

27

– Что это? – Миссис Буншофт выхватила фотографию у Джорджии и поднесла поближе к глазам.

Некоторое время она изучала ее, затем повернулась к Стелле.

– Ну и что это доказывает? – мягко спросила она. – Я… Я в полной растерянности.

– Очень размытый снимок, – добавила Джорджия. – На нем Слэппи. Он будто склонился над твоей кроватью. Ты перебросила его поперек кровати, Стелла.

– Нет! – вскричала Стелла. – Нет! Я не перебрасывала его! Он… он сам пробрался в мою комнату! Разве вы не видите? – Она ткнула пальцем в снимок. – Он тянет вниз мою простыню! Он думает, что я в постели! Он стягивает с меня простыню!

– Стелла, зачем ты все это вытворяешь? – спросила миссис Буншофт. – Почему ты все время пытаешься убедить нас, будто этот деревянный болванчик живой? Чего ты добиваешься на самом деле? Чего ты боишься?

Ну почему вы не можете понять?! Я боюсь этого болвана! – пронзительно крикнула Стелла. – Он живой! Я говорю правду! Я не подделала эту фотографию! Она настоящая!

Джорджия и миссис Буншофт не сговариваясь перевели взгляд на деревянного человечка. Он так и валялся ничком под столом, куда его зашвырнула Стелла…

Глаза его неподвижно таращились в пол, ноги были подогнуты под туловище, большие блестящие ботинки неловко лежали на ковре. Без-жизненное чучело из дерева и тряпок.

С гневным воплем Стелла ринулась через комнату и пнула Слэппи. Пнула босой ногой. Он подлетел вверх, его деревянные руки стукнулись о ножки стола. А потом еще раз наподдала его ногой. И еще раз.

– Вставай! – кричала Стелла. – Покажи им, что я говорю правду! Покажи им, что я не сумасшедшая! Вставай! Вставай!

Миссис Буншофт обняла Стеллу за плечи.

– Перестань. Пожалуйста, перестань, – шептала она, крепко прижимая дочь к себе. – Она повернулась к Джорджии: – Унеси болван-чика к себе в комнату. Унеси сейчас же! И убери в шкаф!

– Хорошо, хорошо, – засуетилась Джорджия. Она проскочила мимо Стеллы и подхватила Слэппи за руку. – Но я не могу запереть его в шкаф, мама! Ты же знаешь, что завтра я должна взять его с собой в школу.

– «В школу? – насторожился Слэппи. – Зачем в школу?»

28

– Слэппи, почему ты такой плохой? – спрашивала Джорджия.

– Потому что я сделан из порченой сосны, – отвечала она за него высоким трескучим голосом.

Немногие из детей засмеялись, большинство – саркастически.

– Ты всю жизнь был деревянным болваном? – продолжала Джорджия.

Она заставила Слэппи похлопать глазами.

– Ты что, пытаешься меня оскорбить? – пропищал он.

– Нет. Так ты всю жизнь был болваном?

– Нет. А ты? – поинтересовался Слэппи.

Среди детей прошел шумок недовольства.

Кто-то метнул через всю столовую пустую молочную картонку.

– Шутки у тебя становятся все хуже, – говорила Джорджия за Слэппи. – А о гримасах и говорить не приходится!

Внезапно Джорджия почувствовала, что у нее ужасно пересохло в горле. Руки стали холодными и влажными. Она и не думала, что будет так нервничать. В конце концов, большинство детей даже и не смотрит в ее сторону, словно им дела нет до того, что происходит на сцене. Болтают между собой, перегнувшись через столы, смеются, жуют свои завтраки. Большинство из них вообще не обратили на ее выступление никакого внимания. И все же Джорджия нервничала.

Многие устраивают здесь представления во время большой перемены, когда все завтракают. Это в школьной традиции. Некоторые выступают весьма успешно. Неделю назад, например, школьному джаз-банду устроили настоящую овацию.

Джорджии очень хотелось, чтобы ребятам понравился Слэппи и ее комический номер. Но все ее старания вызывали лишь саркастические смешки.

– Слэппи, нам нужно придумать шутки поострее, – шепнула она ему. – Мне придется покорпеть над этим номером.

«Тебе-то точно, – подумал Слэппи. – Жалко смотреть на тебя».

Но не представление занимало его внимание. Он не мог отделаться от мысли о том, как мало у него осталось времени на выполнение трех добрых дел.

Всего три дня.

– Слэппи, а ты знаешь, что делал слон, когда пришел Наполеон? – спрашивала тем временем Джорджия.

Она подвигала рычажками у него в спине и заставила его глаза широко раскрыться.

– Нет, Джорджия. А что делал слон, когда пришел На-поле-он?

– Травку щипал!

Эта старая шутка вызвала смех лишь у немногих. Мальчик за ближайшим столом очень громко рыгнул. Это куда больше насмешило присутствующих. Джорджия вздохнула и бросила взгляд на часы над окном в кухню. До звонка оставалось десять минут.

«На десять минут мне шуток не хватит, – осознала она. – Ну что ж, хорошенького понемножку». Она сделала глубокий вдох и приступила к следующей репризе:

– Скажи-ка, Слэппи, а ты знаешь, почему слоны никогда ничего не забывают?

Хотя Джорджия двигала его губами, продолжая что-то за него говорить, Слэппи ее слов даже не слышал. Кое-что другое привлекло его внимание.

Кое-что затем самым окном, которое открывалось в кухню. Слэппи заметил там какой-то сиреневый блик. Сиреневая панама.

Стелла?

Он был потрясен. Неужели опять? Он уставился на панаму. Его потрясение сменилось гневом.

«Почему Стелла прячется в кухне, почему подглядывает за нами? Она ведь даже не ходит в эту школу! Почему она здесь? Почему преследует меня? Пытается испоганить все, что я делаю? Хочет уничтожить меня?»

В его мозгу что-то щелкнуло. Больше он этого не потерпит.

«Я должен выяснить, зачем она здесь. Мне необходимо это знать…»

Резко дернувшись, он высвободился из рук Джорджии, соскользнул с ее колен и приземлился на пол, громко стукнув по нему ботинками.

Он услышал, как дети в столовой разом ахнули.

– Болванчик упал!

– Смотрите! Он ходит!

– Как она это делает? Он что, на нитках?

– Это, наверное, робот!

– Нет! Он… живой!

Джорджия от неожиданности вскрикнула и потянулась за ним. Но Слэппи, увернувшись, сорвался с места.

«Сейчас я разделаюсь с этой мерзкой малявкой раз и навсегда!» – решил он.

Сжав руки в твердые кулачки, он побежал к кухне. Его ботинки громко цокали по кафелю. Дети подняли гвалт. Он слышал, как Джорджия зовет его:

– Слэппи! Слэппи!

Он ворвался в кухню. Стелла стояла у окна, повернувшись к нему спиной. Обеими руками он схватил ее за плечи и развернул к себе. И вскрикнул.

29

Слэппи смотрел в свое собственное лицо.

Не Стелла. В сиреневой панамке была не Стелла.

Уолли! Его точная копия!

– Ты?! – выдохнул Слэппи. Он сорвал панамку с головы двойника и что было сил швырнул ее через кухню. – Ты?!

Деревянный человечек с его лицом – с его собственным лицом – ухмыльнулся в ответ, его темные глаза весело блеснули.

– Так это был ты! – проскрежетал Слэппи. – Ты испортил все мои добрые дела! Ты разворотил комнату Джорджии! Ты столкнул инвалидное кресло той девчонки с холма! Ты…

– Само собой, – негромко проскрипел в ответ Уолли. Его ухмылка, казалось, расползлась еще шире.

– Ты… Ты… – Слэппи заикался. Он не мог поверить.

– Ну разумеется, это был старый добрый я, – ответил Уолли, хихикая.

– Но почему?

Потому что я хочу жить! – провозгласил Уолли. – А единственный путь к жизни для меня… это твоя СМЕРТЬ! Я не мог допустить, чтобы ты сделал хоть какие-то добрые дела. Я должен был помешать тебе!

– Но ты не можешь… – начал было Слэппи.

Закончить фразу он так и не успел.

С яростным криком Уолли налетел на него, сбил с ног и начал колотить головой о плитку пола:

– УМИРАЙ ЖЕ! УМРИ СЕЙЧАС ЖЕ! УМРИ НАВСЕГДА, СЛЭППИ!

30

Голову Слэппи пронзила боль. И снова. И снова.

Перед его глазами плясали и вспыхивали белые плафоны светильников на потолке кухни.

Уолли все молотил его головой об пол, и свет начал постепенно меркнуть.

Испуганные крики и визг, наполнившие кухню, привели Слэппи в сознание. Он открыл глаза и увидел поварих и посудомоек, испуганно жмущихся к холодильнику в глубине помещения. В дверях столпились дети. Их разбирало любопытство.

– УМРИ, СЛЭППИ, – выкрикнул Уолли и с силой опустил его голову на пол.

Но Слэппи, собрав все оставшиеся силы, вскинул свои деревянные руки и ткнул ими в туловище противника. Ему удалось выкатиться из-под Уолли. Покачиваясь, он вскочил на ноги, обежал кухню взглядом. Перед глазами все плыло. Испуганные поварихи в фартуках. Галдящие, удивленные дети. Кухонные плиты из темного металла с большими дымящимися на них кастрюлями с едой.

С рычанием Уолли кинулся на Слэппи и снова схватил его за голову. Слэппи увернулся, налетел на дверцу духовки и отскочил от нее. Уолли крутанулся и изготовился снова напасть на него. Надсадно вскрикнув, Слэппи подхватил с плиты огромный котел с каким-то побулькивающим варевом и обрушил его на голову своего двойника.

– Ааааа! – Уолли завопил от ужасной боли, когда его окатила тяжелая кипящая масса горохового супа. Его руки и ноги извивались и де-ргались. Он отплевывался от густого тягучего месива, облепившего его лицо.

От месива, которое его жгло. Которое его шпарило. Охая и покачиваясь, он двинулся к Слэппи.

Тот схватил с плиты длинный металлический лоток, до самых краев полный булькающей массой из макарон с сыром.

И пока Уолли отступал, спотыкаясь, стирая густой зеленый суп с лица, с глаз, Слэппи опрокинул ему на голову и макароны. Уолли снова за-кричал и отчаянно попытался схватить Слэппи.

Дети вопили. Сквозь толпу у двери в кухню пробилось несколько учителей, глаза у них от растерянности и удивления были квадратные.

Ботинки Уолли скользнули в луже растекшегося горохового супа. Он упал лицом вниз.

Слэппи ринулся, чтобы прижать противника к полу. Но, к его удивлению, на пути встала Джорджия. С дикими глазами, раскрасневшим-ся лицом, она уперлась руками ему в грудь.

«Что теперь? – подумал Слэппи. – Мне что, придется прикончить и ее?»

31

– Слэппи! – воскликнула Джорджия. – Так значит, Стелла не врала! Ты и вправду живой! Что происходит?! Объясни мне!

Он издал низкий рык и попытался обойти ее. Он знал, что должен или уничтожить Уолли, или умереть.

– Слэппи, – повторила она.

– С дороги, идиотка! – проскрежетал он.

Джорджия задохнулась:

– Ты… Ты разговариваешь?!

Слэппи кинулся за Уолли. Джорджия преградила ему путь.

Раздраженно вскрикнув, он схватил ее поперек туловища – и толкнул через всю комнату. Девочка зашаталась, попятилась. Слэппи подхватил металлический чан со спагетти и швырнул ей в лицо. Она вскрикнула. Отплевываясь, обеими руками стала протирать глаза, стряхивать с головы обжигающе горячий томатный соус, снимать с волос висюльки дымящейся лапши.

А Слэппи ринулся на Уолли. Сцепившись, они покатились по полу. Они боролись в вязком месиве из горохового супа, макарон и томатного соуса для спагетти, пытаясь подмять друг друга, беспорядочно награждая друг друга пинками и затрещинами, норовя вцепиться друг в друга щелкающими челюстями.

В кухне стоял крик:

– Остановите их!

– Кто-нибудь! Остановите их! Сделайте хоть что-нибудь!

– Кто-нибудь, вызовите полицию!

Слэппи с силой засунул кулак в разинутый

рот Уолли. Уолли стиснул челюсти на руке Слэппи. А потом вдруг Слэппи с изумлением почувствовал, что возносится куда-то вверх. Уолли тоже поднимался.

Слэппи понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что кто-то держит его за воротник спортивной курточки.

Он обернулся и увидел Джорджию. Спагетти с соусом стекали по ее лицу и волосам на свитер. Она тяжело дышала, глаза ее гневно сузились.

– Больше этому не бывать… – пробормотала она.

Слэппи задергался, пытаясь высвободиться, но Джорджия крепко держала его за шиворот. В другой ее руке висел Уолли. Оба брыкались и извивались.

– Отпусти меня, дура! – приказал ей Слэппи. – Отпусти меня сейчас же, чтобы я мог прикончить его!

– Больше этому не бывать… – снова пробормотала Джорджия.

– Она подняла двух брыкающихся, дергающихся деревянных человечков повыше и с силой швырнула обоих в раскрытую дверцу какого-то аппарата, стоящего у стены. Перед глазами летящего Слэппи кухня слилась в одно неразборчивое пятно. Он ахнул, когда понял, куда именно бросила его Джорджия.

– Измельчитель для мусора. Он узнал его, но времени закричать ему уже не хватило. Следом за ним в раскрытую дверцу влетел Уолли, и их прижало друг к другу.

– За миг до того, как его пронзила боль, Слэппи успел услышать гул измельчителя, сначала тихое, просто рокот, а затем оглушительное рычание. Боль началась со ступней, быстро поднялась вверх, охватывая ноги, тело. Уолли и Слэппи в один голос закричали. Их последний крик смешался с ревом перемалывающего их механизма – перемалывающего их в щепки, опилки и клочки ткани.

Смалывающего их в черноту…

32

С пронзительным криком Слэппи открыл глаза и моргнул. Дернувшись, сел. Он дрожал всем телом. Его деревянные челюсти постукивали. Он пытался проморгаться, так как глаза его залил резкий свет.

«Я что, мертв? – подумал он. – Так вот, значит, на что это похоже…»

Бесформенные пятна приобрели резкость. Комната. Знакомая комната.

Он узнал стул. Гримировальный столик с запыленным мутным зеркалом. Металлический сундучок, стоящий у стены с потрескавшейся штукатуркой.

Гримерка? У Слэппи отвалилась челюсть.

«Я что, снова в театральной гримуборной?»

В поле его зрения вплыл наклонившийся над ним Джимми О'Джеймс:

– Слэппи?

Слэппи лишь таращился на него, не в силах произнести ни слова.

– Слэппи? Ты в порядке? – спросил Джимми. – Что с тобой? Почему ты так извивался? Ты без конца кричал во сне.

Слэппи опять моргнул.

– Я… Кажется, мне приснился кошмар.

Джимми фыркнул.

– Деревянному болванчику снятся кошмары, – пробормотал он. – Неплохая шутка. – И нахмурил брови, глядя на Слэппи. – Зная твой злобный нрав, могу представить, какой это был отвратительный кошмар.

– Д-да, именно, – заикаясь, выговорил Слэппи. – Это был мой худший кошмар. Мне приснилось, что мне нужно совершить три добрых дела.

Джимми покачал головой:

– Представляю, в каком ты был ужасе. Послушай, нам нужно поговорить.

Но деревянный человечек его не слушал. Он вскочил на ноги и радостно заплясал.

– Я жив! – восклицал он. – Я жив!

Он подпрыгивал, кружился и в восторге хлопал в ладоши, вскинув руки над головой.

– Все это сон! Йо-хоооо! Я жив! Слэппи жив! Слэппи живой!

– Слэппи. – Джимми встал у него на пути, чтобы прервать его танец. – Ты меня слышишь? Нам необходимо поговорить.

Слэппи вспрыгнул на край сундучка и небрежно кивнул Джимми:

– О чем, страхолюдина?

– Я больше не могу выступать с тобой, – ответил чревовещатель, скрестив руки на груди. – Я не могу позволить тебе травмировать детей. Ты слишком злобен. Тебе нельзя выступать.

Слэппи, откинув голову, закатился жестоким смехом:

– А разве у тебя есть выбор, Джимми, мальчик мой? Я – все, что у тебя есть.

– Нет. С тобой покончено. Больше тебе не выступать, Слэппи, – настойчиво повторил Джимми.

Болванчик вскочил на ноги.

– Знаешь что? Надоела мне твоя болтовня! Довольно! Отныне главным в шоу буду я, а ты можешь отправляться на все четыре стороны! Представление – это я, а не ты! Я…

Громкий стук в дверь гримерной прервал Слэппи. Человек в коричневой униформе втащил в комнату большой сосновый ящик.

– Для вас посылка, мистер О'Джеймс.

Джимми поблагодарил его и нагнулся, чтобы открыть ящик.

Слэппи засмеялся:

– Надо же, как замечательно! Размером как раз тебе сойдет для гроба! И как вовремя!

Джимми проигнорировал его колкости.

– Интересно, кто прислал мне это, – задумчиво пробормотал он. Наконец крышка слетела. – Ого!

Внутренность ящика была выложена малиновым бархатом. А на дне, вытянувшись во всю длину, лежал деревянный болванчик чревовещателя.

– Он твоя точная копия! – воскликнул пораженный Джимми, почесывая затылок. – Можешь себе представить?

Слэппи не произнес ни слова. Джимми протянул руку и откуда-то от ног болванчика вынул стопку пожелтевших листков бумаги. Он быстро пролистал их. И когда повернулся к Слэппи, на лице его играла широкая улыбка.

– Знаешь, Слэппи, иногда кошмары становятся явью!

Джимми опустил глаза на листки и начал быстро читать заклинание.