Текст книги "Кошмар Слэппи"

Автор книги: Роберт Лоуренс Стайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

8

Джимми подождал, пока девочки выйдут в коридор, плотно закрыл за ними дверь, после чего быстро двинулся к Слэппи.

Он наступил башмаком ему на грудь, чтобы помешать болванчику вскочить на ноги.

Глаза Слэппи сердито вспыхнули.

– Я устрою этим девчонкам такой сюрприз – в жизни не забудут, – проскрипел он. – Пусти, я встану!

Слэппи изо всех сил размахивал руками и ногами, отчаянно пытаясь встать.

– Прости, Слэппи, – ответил Джимми, наваливаясь всем своим весом на грудь куклы. – Нам надо закончить то, что мы начали до того, как они пришли.

Слэппи засмеялся:

– Ты имеешь в виду тот момент, когда я откручивал тебе голову?

– Нет. Тот момент, когда я собирался усыпить тебя навеки, – мягко ответил чревовещатель.

Он убрал ногу со Слэппи, но тут же, наклонившись, схватил его поперек талии и поднял с пола.

Затем быстро пересек комнату, подобрал с пола возле гримировального столика голову круглого болванчика и тщательно насадил ее тому обратно на плечи.

Джимми бросил Слэппи на пол. Потом поднес к лицу стопку пожелтевших страниц и начал нараспев читать с бумаги какие-то странные слова:

– Калла Мееха Арумах…

– Эй, постой! – охнул Слэппи. – Я как-то странно себя чувствую. Какая-то слабость…

– Калумах Нобах… Реему…

Второй болванчик шевельнулся. Он сел в своем ящике и моргнул.

Слэппи бессильно привалился к стене.

– Я растворяюсь… Все растворяется… – простонал он.

– Ты заснешь навеки, – повторил ему Джимми. – И с тобой заснет твоя злая душа. Мару… Одони… Маллах…

Слэппи осоловело смотрел на Джимми.

– Перемирие… – с трудом выговорил он. – Эй… перемирие!

Джимми опустил листки и скосил глаза на Слэппи.

– Перемирие?

– Пожалуйста… – слабо простонал Слэппи. – Пожалуйста, не делай этого со мной. Давай заключим перемирие.

Презрительная усмешка искривила губы Джимми.

– Ты пытался открутить мне голову.

– Я не мог удержаться, – еле слышно прошептал Слэппи. – Дай мне еще один шанс, Джимми, пожалуйста. Умоляю тебя. Не усыпляй меня.

Джимми пристально смотрел на него.

– Ты не заслуживаешь второго шанса.

– Я знаю, – вздохнул Слэппи. Его голубые глаза превратились теперь в блекло-голубые щелки. – Я не достоин… Не достоин…

– Ну ладно, ладно, – сказал Джимми, встряхнув головой. – Я дам тебе еще один шанс.

Глаза болванчика широко распахнулись.

– Дашь?

– Да, – ответил Джимми. – Я подарю тебе шанс остаться живым, но тебе это не понравится.

– Только скажи, что мне нужно делать, – попросил Слэппи.

9

На это Джимми ничего ему не ответил. Вместо этого он опять взялся за желтые листки бумаги и долго читал из них что-то про себя.

– Что я должен делать? – проскулил Слэппи. – Скажи же!

Джимми закончил чтение, потом медленно положил стопку страниц на стол.

– Я только что наложил на тебя заклятие, Слэппи, – объявил он.

В другое время, скажи Джимми что-нибудь и таком роде, Слэппи непременно отпустил бы какую-нибудь ехидную шуточку. Но сейчас он лишь беспомощно таращился на чревовещателя.

– За… заклятие?

Джимми кивнул.

– Ты совершил слишком много зла, Слэппи. Ты причинил вред слишком многим людям, испортил им жизнь и загубил мою. Ты просишь о еще одном шансе. Так вот он. Единственный способ для тебя остаться живым – это делать добро.

Деревянный человечек мигнул и затряс головой.

– Делать добро? Это и есть заклятье?

Джимми опустил взгляд на пачку пожелтевших листков.

– В соответствии с этим заклятьем у тебя есть одна неделя на то, чтобы совершить три добрых дела.

Слэппи застонал.

– Добрые дела? – пролепетал он еле слышно.

– Ты должен исполнить три добрых дела и ни одного злого, – продолжал Джимми. – Если ты за неделю не совершишь трех добрых дел, ты заснешь и больше никогда не вернешься к жизни.

– Пожалуйста, – взмолился Слэппи, вцепившись в рукав Джимми. – Я не могу! Что угодно, только не это! Делать добрые дела?! Это же кошмар! Это для меня самый худший кошмар!

Чревовещатель ничего не ответил.

– Придумай что-нибудь другое, – упрашивал Слэппи. – Ну пожалуйста… Умоляю тебя, Джимми!

– Слишком поздно, – холодно произнес Джимми. – Я уже прочел слова заклинания. У тебя нет выбора, если ты хочешь остаться живым. – Он снова поднял листки. – Но если ты предпочитаешь, чтобы я усыпил тебя прямо сейчас…

– Нет! – взвизгнул болванчик. – Хорошо, хорошо! Я это сделаю!

– Я буду следить за тобой, – предупредил его Джимми. – Я буду следить за каждым твоим движением. Один неверный шаг – и тебе конец. Мигом отправишься в поленницу.

Болванчик издал слабое восклицание.

– Три добрых дела! – пробормотал он, часто моргая. – Три добрых дела…

Джимми повернулся к двери.

– Джорджия, – позвал он, – теперь ты можешь зайти. У меня есть для тебя сюрприз.

Слэппи расслабленно обвис, когда в гримерку снова вошла Джорджия, сопровождаемая сестрицей.

– Да? – застенчиво спросила она, отводя рукой со лба свои темные волосы.

– Я нашел для себя новую куклу Слэппи, – сказал Джорджии Джимми, указывая на болванчика в ящике. – Так что старая мне больше не нужна.

– Правда? – воскликнула Джорджия. На лице ее Джимми ясно читал растущее волнение.

– И раз уж ты так любишь марионеток и кукол, я отдам тебе старого Слэппи, – объявил он. Подняв болванчика с пола, он вложил его в руки девочки.

– О! Просто не верится! – вскричала она радостно.

– А я что получу? – сердито осведомилась Стелла. – Почему это Джорджия вечно получает все, чего ей захочется, а мне никогда ничего не достается?!

Она обернулась к сестре:

– Этот болван ужас какой уродливый! Может мама вообще не разрешит его в дом вносить!

– А по-моему, он очень красивый, – ответила Джорджия. – Спасибо вам, мистер О'Джеймс Я буду о нем хорошо заботиться, обещаю!

– А для меня у вас ничего такого нет? – уточнила Стелла, дергая за поля свою сиреневую панамку. – У меня, между прочим, уже через пару месяцев день рождения.

– Прекрати, Стелла, – шепнула Джорджия сквозь зубы. – Сама ведь знаешь, что марионетки тебя не интересуют. Хоть раз в жизни не будь такой завистливой.

– Ты дура, – отрезала Стелла, презрительно фыркнув. Она крепко сжала руки, скрестив их на груди, и показала язык Слэппи. – И ты тоже дурак.

Джорджия поблагодарила Джимми еще несколько раз. Потом повернулась и выбежала из двери, торопясь к матери, чтобы показать ей свое сокровище. Пока они шли вдоль коридора, Джимми все слышал, как Стелла непрестанно жаловалась и ныла.

Долго, долго сидел он, глядя в пустой дверной проем. Мысли его были беспокойными.

«Я счастлив, что избавился от Слэппи, – сказал он сам себе. – Но сможет ли Слэппи измениться? Совершит ли он три добрых дела? Пра-вильно ли было отдать его Джорджии? Или я поступил опрометчиво?»

10

Джорджия отодвинула в сторону стопку ярких журналов и уселась на край своей кровати. Слэппи она пристроила у себя на колене.

Она просунула руку в отверстие на спине его спортивной курточки. Ее пальцы нащупывали рычажки, управляющие его глазами и ртом.

– Скажи-ка, Слэппи, – произнесла она, повернув к себе голову болванчика, – ты не знаешь, что за шум? Почему так гремит и позвякивает?

– Потому что дождь нынче льет как из ведра, – заставила она ответить Слэппи тоненьким голоском Микки-Мауса. Деревянные челюсти болванчика громко пощелкивали, когда Джорджия нажимала на рычажки.

– Ха-ха! – пробурчала Стелла с другого конца комнаты. – Прямо-таки умора, вот только засмеяться я забыла.

Джорджия вспыхнула:

– Помолчи, Стелла.

– Жалко на тебя смотреть! – презрительно фыркнула вредная сестренка.

– Убирайся отсюда! – воскликнула Джорджия сердито. – Если тебе не нравится слушать, как я репетирую со Слэппи, зачем ты тут торчишь?

И зачем тебе приспичило рисовать гуашью прямо пальцами именно на моем столе? Почему ты не можешь делать этого в своей комнате?!

Стелла склонилась над столом, растирая измазанными в ярко-голубой краске руками гуашь по лежащему перед ней листу бумаги.

– Моя комнатка очень опрятная, – ответила она. – А твоя – сплошная помойка. Я рисую гуашью пальцами в твоей комнате, потому что здесь никто и не заметит, что я что-то заляпала краской.

Джорджия вздохнула:

– Я уберусь у себя в комнате на выходных. Знаю, что здесь беспорядок.

– А мама сказала, что она мне тоже купит такого болвана, своего собственного! – похвасталась Стелла, наливая на лист желтой краски и начиная ее размазывать поверх голубой обеими руками. – Нет, она даже сказала, что купит мне двух болванов. Совсем новеньких! А не таких старых и обшарпанных, как твой!

– Стелла, ты ужасная врунишка, – ответила Джорджия. – Честное слово, пора бы тебе перестать вечно выдумывать небылицы.

– Ничего я не выдумываю, – запротестовала Стелла.

– Мама уже всерьез волнуется за тебя, – продолжала старшая сестра. – Постоянно врать – это ненормально.

– Сама ты ненормальная, – парировала младшая.

Джорджия повернула на колене Слэппи к себе.

– Ты знаешь какой-нибудь синоним к слону «врушка»? – спросила она его.

– Стелла? – заставила ответить она его.

Стелла открыла было рот, чтобы достойно

возразить, но тут в комнату ворвалась их мать.

И тут же споткнулась о брошенный на пол ранец Джорджии. Пытаясь удержаться на ногах, миссис Буншофт ухватилась за книжную полку. Несколько книг, коробка с дисками для компьютера, свернутый в рулон плакат и плюшевый панда тут же обрушились оттуда, приземлившись и груду лежащей на полу грязной одежды.

– Джорджия, чем ты сейчас занимаешься? – сурово вопросила ее мать.

– Репетирую со Слэппи.

– Но ты же обещала прибраться в этом свинарнике! – воскликнула миссис Буншофт, сердито поддав ногой кучу джинсов и маек.

– Она не может. Она сама свинья, – вставила Стелла.

– А ты не встревай, – взорвалась миссис Буншофт. – Что ты вообще здесь делаешь, Стелла? Ты размазала синюю краску по всему столу Джорджии!

– Ну и подумаешь, – огрызнулась Стелла, продолжая размешивать руками густое вязкое месиво. – Все равно Джорджия никогда своим столом не пользуется. Ей приходится делать уроки на полу, потому что на столе навалено слишком много барахла.

– Мам, смотри! Я сообразила, как сделать так, чтобы Слэппи двигал глазами, – перебила сестру Джорджия. И тут же заставила болванчика повертеть глазами из стороны в сторону.

Миссис Буншофт вздохнула:

– С тобой никакого терпения не хватит, Джорджия. Пожалуйста, я тебя умоляю, убери эту страхолюдину.

Джорджия прижала к себе Слэппи:

– Не называй его страхолюдиной, мама. Ты так можешь его обидеть.

– Чокнутая, – пробормотала Стелла, не отрывая глаз от своего художества.

– Не встревай! – повторила миссис Буншофт резко. Она перешагнула через кучу, состоящую из грязной одежды, книг и коробочек с CD-дисками, чтобы подойти поближе к кровати Джорджии. – Ты знаешь, Джорджия, я не люблю наказывать. Но ты мне уже сто раз обещала, что приберешься у себя в комнате! Разве нет? Разве нет?

Джорджия тем временем поправляла Слэппи его галстук-бабочку.

– Ну-у…

– Ты сказала, что после обеда поднимешься к себе и приберешься тут, – продолжала ее мать. – А теперь я вижу, что ты опять сидишь среди кучи барахла и играешься с этой марионеткой!

Он не марионетка, – подчеркнуто заявила Джорджия. – Я же его только что получила, мам! Я хочу с ним поупражняться. Ты ж понимаешь, отработать свой комический номер, чтобы показать его в школе.

– Поработай-ка лучше над своей комнатой, – ответила миссис Буншофт. – На этот раз я не шучу, Джорджия. Ты ведь, кажется, собиралась пойти завтра вечером на день рождения к Элисон, не так ли?

– Ну разумеется! – воскликнула девочка.

– Так вот, если к завтрашнему вечеру твоя комната не будет совершенно чистой и опрятной, ты к ней не пойдешь.

Джорджия открыла было рот, чтобы возразить. Но миссис Буншофт подняла руку, требуя молчания:

– Ничего не хочу слышать. Если комната не будет убрана – останешься дома.

Она осторожно пробралась к двери. Затем обернулась к Стелле:

– А ты брысь отсюда. Немедленно. Джорджия не сможет убраться, если ты будешь тут толочься и увеличивать беспорядок.

– Ну и прекрасно, – пробурчала Стелла. – Нет проблем!

Она вскочила из-за стола и протопала прочь из комнаты, вытянув перед собой руки с капающей с них гуашью.

– Стелла, стой! Ты должна отчистить здесь свою краску! – крикнула ей вслед Джорджия. – Ты же не можешь все это так оставить!

Стелла лишь хихикнула и исчезла за дверью.

Джорджия издала гневный вопль. Она аккуратно усадила Слэппи к себе на постель, прислонив его голову к спинке кровати. Потом вы-прямилась и оглядела комнату.

– На это уйдет весь вечер, – несчастным голосом пробормотала она. – С чего же начать?

Ее взгляд скользнул от кучи грязной одежды к стопкам книг и ярких журналов, оттуда – к желтой и синей краске, вязкими каплями стекающей с края письменного стола на пол.

– Держись, Джорджия, – приказала она сама себе, отводя со лба в стороны свои темные волосы. – Не опускай руки! Держись! Ты спра-вишься!

Некоторое время она пыталась прибраться. Подобрала с пола несколько вещей…

Но все это было так скучно.

Зевая, она снова взяла Слэппи к себе на колени и попробовала говорить за него другим, более низким голосом. Нет, из-за этого нового голоса она раскашлялась.

– Пойду-ка я спать, – сонно сказала она болванчику. Усадила его на пол. – Знаю, знаю. Я не закончила уборку. Я даже и не начинала ее толком. Но я могу уделать это утром.

Несколько минут спустя Джорджия крикнула матери «спокойной ночи», выключила свет и юркнула под одеяло.

Сидя на полу, Слэппи прислушивался к ее дыханию. Когда оно стало ровным и спокойным, он решил, что она наконец заснула.

Он выпрямился. Потянулся, закинув руки за голову. И энергично вскочил на ноги.

– Ну а теперь – расступись, народ! – шепнул он. – Слэппи идет!

11

Лунный свет проникал через окно спальни в неубранную комнату, заливая ее серебристо-палевым сиянием. Слэппи безмолвно скользил в лунном луче.

Он снова потянулся. Пару раз присел, проверяя, как сгибаются ноги.

Очень уж долго ему пришлось сидеть неподвижно, изображая безжизненного истукана. Все тело его затекло, и движение вызывало боль.

Он обернулся и уставился на крепко спящую Джорджию. Сейчас она лежала на боку, темные волосы ниспадали ей на лоб, одна рука была вы-тянута и свешивалась с кровати.

«Способен ли я на это? – спросил себя Слэппи. – Способен ли я в самом деле совершить доброе дело?»

От этой отвратительной мысли его всего передернуло.

«Хорошо хоть, что мне надо совершить их всего три, – подумал он с горечью. – Когда они будут сделаны, заклятье будет снято. И тогда уж я придумаю, как отомстить этому придурку Джимми О'Джеймсу».

Он вздохнул. «Ну что ж… Пожалуй, можно н начинать».

Бесшумно двигаясь, он начал убирать комнату Джорджии. Он собрал журналы и сложил и х аккуратной стопкой на полке. Нашел в шкафу мешок для белья, предназначенного в стирку, и тщательно уложил в него всю грязную одежду с пола.

«Поверить не могу, что я все это делаю, – стонал он про себя. – Неужели это в самом деле я, Слэппи, корячусь тут и надрываюсь, убирая чью-то там комнату?!»

Он работал несколько часов. Привел в порядок коллекцию плюшевых медвежат Джорджии, ровно усадив их в шкафу. Собрал с пола все обертки от шоколадок, все жестянки от газированной воды, все пустые пакетики из-под чипсов и старательно сложил их в мусорное ведро. Подмел крошки, комки пыли и бумажные обрывки.

Потом тщательно закупорил баночки с гуашью и стер влажной губкой разлитую по письменному столу краску.

Когда он наконец закончил уборку и выпрямился, луна уже клонилась к закату и начинало всходить красное утреннее солнце.

Слэппи окинул последним взглядом комнату. Красотища! Даже в тусклых предрассветных сумерках все вокруг сверкало.

– Ну что ж, одно доброе дело позади, – сказал он себе, прикрывая деревянной ладонью рот, чтобы подавить зевоту усталости. – Осталось всего два.

Уборка была неприятной работой. Помогать кому бы то ни было вообще было отвратительно. Ему от этого становилось дурно.

«Но я недолго буду заниматься этим», – повторял он сам себе.

Не в силах удержаться от зевоты, с ноющими от усталости руками и ногами, Слэппи буквально рухнул на свое место – на полу, рядом с кроватью Джорджии.

Он прислонил голову к спинке кровати и закрыл глаза.

И провалился в глубокий сон.

Несколько часов спустя, когда яркий золотистый утренний свет потоком лился в комнату, Джорджия проснулась.

Она села на кровати, сонно моргая.

Обвела взглядом комнату.

И изо рта ее вырвался душераздирающий крик ужаса.

12

– Моя комната! – вопила Джорджия. – О не-е-ет! Моя комната!

У себя на полу Слэппи открыл глаза. «Что с ней такое?» – подумал он недоуменно.

Она выскочила из постели и, задев ногой, сбила его на бок, сама того не замечая.

– Моя комната! Не может быть! Кто это сделал?!

Ее вопль оглоушил деревянного человечка.

Он немножко приподнялся – только чтобы иметь возможность оглядеться – и не смог удержаться от безмолвного восклицания, когда его взгляд сфокусировался.

Какой беспорядок.

Какой чудовищный беспорядок.

Оконные занавески были изодраны, а по краям порезаны. Дверь платяного шкафа распахнута, и все содержимое из него вывернуто наружу и разбросано по всей комнате.

По ковру расплылось пурпурное пятно, словно темная лужица. Плюшевые медвежата были затолканы под кровать. Книжки и журналы, раскрытые и порванные, валялись по всему полу и возле ножек кровати.

А стены, стены…

Они были измазаны желтой и голубой гуашью.

– Гуашь! – взвизгнула Джорджия, словно прочитав мысли Слэппи. – Гуашь!

А затем из ее глотки вырвался хриплый крик:

– Стелла! Стелла, как ты могла?!

Пол вздрогнул, когда Джорджия, как пушечное ядро, вылетела из комнаты и пронеслась по коридору к спальне сестры:

– Стелла!.. Как ты могла, Стелла?!

Слэппи резко встряхнулся, словно пытаясь

согнать с себя дурной сон, и закрыл глаза. Потом медленно открыл их.

Комната не изменилась. По-прежнему осталась в пятнах, ободранной и заваленной хламом.

– Весь мой тяжкий труд насмарку, – вздохнул Слэппи.

Он поднялся на ноги.

– Эта мерзкая младшая сссестренка! – прошипел он яростно, тряся деревянными кулачками. – Эта мерзкая маленькая… мерзавка!

Она погубила все, что он с таким трудом сделал.

Погубила его доброе дело!

– Теперь я снова там, откуда стартовал! – пробормотал Слэппи, с проклятием шарахнув кулаком по краю кровати. – И мне придется все начинать с нуля.

Он подкрался к двери. «Свернуть, что ли, этой Стелле голову, чтобы впредь она всегда смотрела задом наперед! Она еще пожалеет, – с горечью подумал Слэппи. – Она еще пожалеет, что связалась со мной».

Он тихонько проскользнул в коридор и остановился возле комнаты Стеллы.

Джорджия с дикими глазами, с ярко-красным лицом размахивала в воздухе кулаками и кричала на сестру.

Стелла сидела в кровати, подняв руки, словно защищаясь ими от Джорджии. Ее сиреневая панамка была нацеплена на один из столбиков кровати. Взлохмаченные рыжие волосы Стеллы буквально вздыбились вокруг ее бледного лица.

– Я этого не делала! – верещала она. – Заткнись на минутку и послушай меня! Я этого не делала!

– Лгунья! – яростно восклицала Джорджия. – Лгунья! Лгунья! Конечно же это сделала ты!

Прижавшись к дверной раме, Слэппи наблюдал, как они орут друг на друга.

Какой-то звук заставил его оглянуться и бросить взгляд в коридор.

– Ох! – не удержался он, увидев торопливо идущую к комнате Стеллы миссис Буншофт.

«Она заметила, как я стою тут! Меня застукали! Что теперь делать?»

13

Слэппи тут же расслабил конечности, ноги его подогнулись, и он рухнул на пол.

– Что еще случилось?! – вопила миссис Буншофт, размахивая на ходу руками.

Споткнувшись о Слэппи, она вскрикнула от неожиданности.

– Эй! – Она подобрала болванчика и отбросила его в сторону: Затем ворвалась в комнату Стеллы. – Прекратите! Немедленно прекрати-те, вы обе! Ни звука больше!

Но потребовалось немало времени, чтобы обе! девочки наконец успокоились.

– Посмотри на мою комнату! Только посмотри на нее! – вопила Джорджия. Она вцепилась в мать обеими руками и потащила ее по ко-ридору в свою комнату.

Перешагнув через Слэппи, она мимоходом удивилась: «Как он здесь очутился?»

Когда миссис Буншофт увидела, что творится в комнате старшей дочери, она ахнула и схватилась за лоб.

– Это не я! Это не я, – как заведенная повторяла Стелла. Слезы градом катились по ее щекам на пижаму.

– Этого… просто… не… может… быть, – пролепетала миссис Буншофт, медленно и с трудом произнося каждое слово.

– Это не я! – взвизгнула Стелла. – Зачем бы я стала это делать?!

– Потому что ты всегда мне завидуешь, – парировала Джорджия.

– Я? – задохнулась Стелла.

– Это правда, – настаивала Джорджия, по-прежнему вся красная. – Ты мне завидуешь, потому что у меня комната больше, чем у тебя, и потому что у меня есть марионетки и все такое… и потому что отметки у меня лучше, и я выше ростом, и я старше, и потому что… потому что…

– Неправда! Все ты врешь! – вскрикнула Стелла. – Ты сама натворила все это в своей комнате, чтобы подстроить мне пакость! – И она кинулась на сестру и повалила ее на пол, гневно мыча и рыдая.

– Прекратите! Прекратите! – поспешила разнять их миссис Буншофт. – Вы вдвоем приведете в порядок комнату Джорджии, – объявила она. – Пусть это займет хоть неделю, мне все равно! – Повернувшись к Джорджии, она добавила: – Советую тебе позвонить своей подружке Элисон. К ней на день рождения ты сегодня не пойдешь. Займешься уборкой.

– Но… Но… – Джорджия заикалась. – Это же несправедливо!

Она вихрем пронеслась мимо матери, проскочила по коридору к своей комнате и громко захлопнула за собой дверь. Миссис Буншофт поспешила вслед за ней.

Стелла, тяжело дыша, рухнула на край кровати, ее всю трясло. Слэппи наблюдал, как она сердито бубнит что-то себе под нос, потряхивая головой. Ее рыжие волосы липли прядями к мокрому от слез лицу.

«У меня есть всего одна неделя на мои добрые дела, – гневно подумал деревянный человечек. – Я не могу допустить, чтобы она мне все испортила.

У меня нет выбора. Я должен дать ей понять, кто тут главный».

Слэппи поднялся с пола. Потом одернул свою спортивную курточку и быстро шмыгнул в комнату Стеллы.

Глаза девочки потрясенно округлились, когда она увидела, как он направляется к ней.

Но Слэппи не предоставил ей возможности закричать.

Он резко зажал ей рот своей деревянной ладошкой и почти вплотную приблизил свою физиономию к ее лицу.

– Слушай, Стелла, – проскрипел он. – В следующий раз, когда ты испортишь мое доброе дело, я так глубоко засуну свою руку тебе в глотку, что у тебя в желудке занозы будут!

Глаза Стеллы от ужаса чуть не вылезли из орбит.

Она дернула головой, вывернувшись из-под руки Слэппи, и завопила.

Слэппи повернулся к выходу в ту секунду, когда в комнату снова ворвалась миссис Буншофт, и немедленно рухнул неподвижной куклой возле постели Стеллы.

– Стелла! – воскликнула ее мать. – Что происходит?! Что ты делаешь с болванчиком Джорджии?!

– Он… Он… разговаривал… – Девочка задыхалась.

Миссис Буншофт нахмурилась:

– В самом деле?

– Да! Он разговаривал! – настаивала Стелла. – Мама, послушай, поверь! Этот болван… он… он сам вошел сюда и разговаривал со мной!

Миссис Буншофт тяжелыми шагами пересекла комнату. Обеими руками она подхватила Слэппи, повернула к себе и сердито воззрилась ему в глаза.

«Ну теперь-то уж я точно попался, – понял Слэппи. – Мне так и не удастся выполнить свои три добрых дела. Я засну навеки. На сей раз… мне конец. Но я уйду не один. Если уж мне суждено умереть, я прихвачу на тот свет всех троих!»