Текст книги "Шкура оборотня"

Автор книги: Роберт Лоуренс Стайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

6

Тетя Марта пригласила Ханну пообедать с нами. Мы вчетвером пристроились за маленьким столом в кухне и ели дымящийся куриный суп из больших мисок.

– Не суп, а фантастика, – сказала Ханна тете.

Тетя Марта улыбнулась. По подбородку у нее стекал жир. Она потянулась за салфеткой.

– Спасибо, Ханна. Рецепт простой – кидай все, что есть под рукой.

– Извините, что мы опоздали к обеду, – сказал я. – Это все из-за меня. Я потерял представление о времени. Меня просто никакой силой из леса вытащить нельзя было. Все так интересно.

Дядя Колин подошел к кухонному окну и посмотрел на встающую луну. Потом перевел взгляд на дом Марлингов.

– Я сеимал потрясающее дерево, – рассказывал я ему. – Все морщинистое и согнулось – ну вылитый-старик.

Дядя Колин не ответил. Он все еще не отрываясь смотрел в окно.

– Колин, Алекс с тобой говорит, – окликнула его тетяМарта.

– А? Что? – Он отошел от окна и тряхнул головой, будто отгоняя навязчивые мысли. – Извини! О чем ты?

Я снова рассказал ему о старом дереве.

– Я помогу тебе проявить эту пленку, предложил он. – Может, завтра. Я сделал небольшую фотолабораторию в бывшей ванной на чердаке. У нас, конечно, дом маловат. При нашей-то нынешней работе надо бы побольше.

– А что вы сейчас снимаете? – спросил я.

– Существа, ведущие ночной образ жизни, – ответил он. Глаза его опять устремились к окну. Я невольно проследил за его взглядом. Он смотрел в заднее окно дома Марлингов. Оно было абсолютно черным.

– Мы снимаем ночных животных, – пояснила тетя Марта. – Это существа, выходят из своих укрытий только по ночам.

– Вы говорите о совах? – спросила Хана.

Тетя Марта кивнула.

– Мы нашли в лесу несколько прекрасных сов, правда, Колин?

Дядя Колин оторвался от окна. Яркий cвет луны залил серебром оконный переплет.

– Ночные создания не любят, чтобы их фотографировали, – сказал он, выуживая ложкой морковь и отправляя ее в рот. – Они не любят вмешательства в свою жизнь.

– Иногда нам приходится часами сидеть в одном месте и ждать, пока эти звери не высунутся из своей норы, – добавила тетя.

– А можно как-нибудь пойти с вами? – живо заинтересовался я. – Я могу сидеть тихо. Правда.

Дядя Колин прожевал кусок курятины.

– А что, недурная мысль, – согласился он. Потом лицо его стало серьезным, и он добавил: —Как-нибудь после Хэллоуина.

Я обернулся и заметил, что тетя Марта не отрывает взгляда от дома Марлингов.

– Луна еще низко, – задумчиво произнесла она. – Но сегодня она такая яркая.

– Светло как днем, – подтвердил дядя Колин. Что-то непередаваемое промелькнуло на его лице. Что это было? Страх?

«Дядя с тетей так странно ведут себя сегодня, – подумал я. – Нервничают, что ли? И чего глазеют в окно? Что они пытаются высмотреть в доме Марлингов?

Мне стало не по себе.

– Что-нибудь случилось? – спросил я их.

– Случилось? – переспросил дядя и прищурился. – Как сказать…

– Вы оба придумали себе костюмы на Хэллоуин? – обратилась к нам с Ханной тетя Марта, явно пытаясь переменить тему.

– Я решила и в этом году нарядиться пиратом, – сообщила Ханна. Она допила шоколадное молоко и слизнула остатки из стакана. – Надену бандану на голову и завяжу глаз.

– У насесть старые тряпки, если хочешь, – предложила тетя Марта и повернулась ко мне– А ты как, Алекс?

Я не переменил своего решения. Я хотел нарядиться волком-оборотнем. Только я помнил, к чему привело упоминание об этом в последний раз, когда дядя Колин чуть не угробил нас!

Поэтому я улыбнулся и, доедая суп, бросил:

– А что, если и мне нарядиться пиратом?

Мог ли я подумать, что через несколько часов, когда луна достигнет апогея, я чуть не нос к носу столкнусь с настоящим оборотнем!

7

После того как Ханна ушла домой, я отправился к себе в комнату. Я немного прибрался и разложил одежду по ящикам комода.

Не подумайте, что я образец аккуратности. Если на то пошло, я неряха. Но я же понимаю: устрой я в этой крошечной комнатке бедлам, я никогда и носка не найду.

Я сел за стол и написал письмо маме и папе. Я писал, что, когда они вернутся из Франции, у меня будет добрая тысяча фотографий.

Когда я написал адрес и заклеил конверт, мне все еще не хотелось спать. Все же я решил, что надо лечь.

Я сунулся в стенной шкафчик в поисках пижамы и тут остановился у окна.

Меня привлек бледно-оранжевый свет.

Свет в боковом окне дома Марлингов!

Свет слабо мерцал между двумя склонившимися деревьями с колышущейся на ветру листвой. Бледно-оранжевый прямоугольник светился на первом этаже дома.

Окно спальни?

Я прижался к оконному стеклу и начал приглядываться. Не мигая всматривался в тусклый оранжевый прямоугольник.

Неужели я сейчас увижу Марлингов? Я ждал, затаив дыхание.

Долго ждать не пришлось.

Я чуть не вскрикнул, когда в окне замаячили силуэты.

В оранжевом прямоугольнике показалась серая фигура.

Человеческая или нет?

Я бы не мог сказать наверное.

Силуэт задвигался. Нет, это животное, решил я. Нет. Человек.

Мистер Марлинг?

Я еще крепче прижался к стеклу, пытаясь ничего не упустить. Огромная собака? Mужчина? Трудно было сказать что-то определенно.

И тут я услышал долгий, пронзительный звериный вой.

Вой исходил из окна напротив. В узком пространстве между двумя домами он звучал отчетливо.

Этот пронзительный звериный вой заполнил мою каморку. Он звенел у меня в ушах.

Отвратительный, пугающий вой. Получеловеческий, полузвериный. Такого воя я никогда в жизни не слыхал.

У меня холодок пробежал по спине.

Вой повторился.

От этого воя у меня засосало под ложечкой.

Я не отрываясь смотрел. Вот не то зверь, то человек вернулся к окну. Непонятное существо с запрокинутой головой, исторгавшее такие страшные звериные вопли.

Надо успеть снять, подумал я. Надо сфотографировать этот воющий силуэт.

Я отпрыгнул от окна. Быстро добежал до комода.

Хотел взять футляр с камерой.

Камеры не было.

Она исчезла.

8

– А-а-а-а-а! – вырвалось у меня.

Я лихорадочно шарил по столу.

Я же здесь оставил камеру. Я ведь помню.

Но ее нет как нет.

Я обвел глазами комнату. Я же только-только навел порядок. Все разложил по местам. Всюду прибрал. И на столе. И в ящиках.

Камеры нет.

Я опустился на колени и стал шарить под кроватью.

Камеры нет.

Я переполз к стенному шкафу. Распахнул дверцу и обшарил все внизу.

Пока я шарил повсюду в поисках камеры, завыл кто-то еще. Еще выше. Еще пронзительнее.

А потом я услыхал вой двух существ. Это был словно дуэт сирен, неистовые звуки сплетались, расходились и вновь сливались в какой-то странной нечеловеческой гармонии.

Неужели это мистер и миссис Марлинг?

Я вскочил на ноги, и в этот момент услышал царапающийся звук, будто терли деревяшку о деревяшку.

Словно открывали окно. Я услышал, как тяжелая туша шлепнулась о землю и встала на ноги.

И тут до меня донеслось низкое ворчание. Тяжелый топот. Шаги.

Шаги прямо рядом с моей комнатой.

Я снова прилип к стеклу. Не дыша, с бешено бьющимся сердцем, я выглянул в окно.

Слишком поздно.

Там уже никого не было.

Все погружено во тьму. Оранжевый свет в окне Марлингов потух. Дом снова погрузился во мрак.

Только черные деревья время от времени сверкали на фоне темно-синего неба при ярком свете луны.

Какое-то время я смотрел и ждал, когда успокоится сердцебиение. Прислушивался к пронзительному вою, тяжелым шагам.

И вдруг все стихло.

Моя камера…

Я с неимоверным трудом оторвался от окна и чуть ли не бегом бросился из комнаты в гостиную по короткому коридору. Может, я оставил там камеру, когда мы с Ханной вернулись из леса?

Нет. Ничего подобного.

Я проверил кухню. Здесь тоже ее нет.

– Тетя Марта! Дядя Колин! – крикнул я. Мой голос прозвучал тише, чем мне хотелось бы.

Я вернулся в коридор. Пробежал мимо своей комнаты, мимо ванной, туалета и кладовки. Их комната в конце коридора.;

– Вы видели мою камеру? – закричал я.

Я распахнул дверь их спальни.

Темно. Темно и пусто.

В комнате еще стоял запах духов тети Марты. И острый запах проявителя.

Они ушли в лес снимать животных.

Я один в доме.

Я глубоко вдохнул и задержал дыхание.

«Спокойнее, Алекс, – говорил я себе. – в порядке. Ты в полной безопасности. Найдешь камеру, как только успокоишься. Она, мо; лежит на самом виду, но ты в таком состоянии, что не способен увидеть ее. Успокойся!»

Я сделал еще один глубокий вдох. Я немного успокоился.

Закрыв дверь в комнату дяди и тети, я пошел назад по коридору.

Я почти дошел до своей комнаты, как вдруг услышал странные звуки. Будто кто-то скребся. А затем тяжелые шаги. Я замер и прислушался. Снова шаги. Тяжелая поступь.

Откуда они доносятся?

Сверху? Да, сверху.

Я посмотрел на потолок.

Снова скрип. Снова тяжелые шаги.

На чердаке!

Кто бы ни были существа, издающие эти звуки, они здесь, в доме!

9

Я прислонился к стене. Я дрожал всем телом.

С трудом проглотил комок, подступивший к горлу и стал прислушиваться к тяжелым шагам над головой.

Надо выбираться отсюда! Надо выбраться из дома!

Надо сказать тете Марте и дяде Колину!

Ноги вдруг стали что твое фруктовое желе. Я даже не знал, смогу ли я сделать шаг.

Я все-таки попробовал. Шаг. Ноги дрожат меньше. Еще шаг.

И тут сверху до меня донесся какой-то новый звук.

Я остановился и прислушался.

Никак пение? Кто это поет?

Собравшись с духом, я бросился наверх и схватился за дверь, ведущую на чердачную лестницу. Распахнув ее, я крикнул вверх:

– Кто это?

– Это я, Алекс, – раздался знакомый голос.

– Ханна?… – с трудом выдавил я из себя, глядя вверх на лестницу. – Ч-ч-что ты там делаешь?

– Разве тетя не сказала тебе, что я вернулась? – отозвалась Ханна.

– Нет, не сказала, – откликнулся я.

– Она сказала, что тут у нее навалом старой одежды, из которой можно сделать отличный костюм на Хэллоуин. Вот я и пришла выбрать что-нибудь.

Голова Ханны появилась на верхней площадке.

– А чего у тебя такой голос?

– Я… я подумал, – начал я, но слова застряли у меня в горле.

Я стал подниматься по лестнице.

– Сюда нельзя, – закричала Ханна. – Не ходи сюда!

Я остановился на третьей ступеньке.

– А в чем дело?

– Я не одета. Примеряю всякое барахло, – объяснила она. И с улыбкой добавила: – А кроме того, я хотела тебя удивить. Здесь такие потрясные тряпки. Похоже, в молодости твои дядя и тетя носили презабавные костюмы.

Голова ее скрылась из вида. До меня донесся шорох материи. Я спустился вниз.

– Да, слушай, ты не видела мою камеру? Я весь дом облазил и…

– Ой! – вскрикнула вдруг Ханна, вновь высовывая голову в люк. На этот раз она не улыбалась |

– Ты что? – крикнул я ей.

– Да твоя камера, Алекс. Тебе не кажется, что ты оставил ее в лесу?

У меня дыхание остановилось.

– Быть того не может. Мне кажется…

Я замолчал, чувствуя, как страшно засосало под ложечкой и перед глазами все поплыло.

– Она была у тебя в руках, когда Шон и Арджун ушли– сказала Ханна. – Но когда мы пришли домой, я не припомню, чтобы я ее видела.

– Этого только не хватало, – замотал я головой. – Надо бежать искать ее, Ханна. Нельзя оставлять ее на ночь в лесу.

– Ты что! – испуганно закричала Ханна. – Послушай, Алекс. Не вздумай ходить туда.

– Но мне надо!

– Но ночной лес – это тебе не игрушка! – горячо убеждала меня Ханна. – Там правда опасно.

Я повернулся и побежал в коридор. Я достал из стенного шкафа куртку и заодно нашел на полу в стенном шкафу в коридоре фонарь. Проверил, как он горит. Свет был ровный.

– Я на несколько минут! – крикнул я Ханне.

– Алекс, не надо, – послышался ее голос. – Прошу тебя, не ходи. Не ходи сегодня ночью в лес. Ты хоть подожди меня. Я сейчас оденусь. Подожди, не уходи, ладно?

Но я не мог оставить камеру в лесу. Там она погибнет.

Я захлопнул за собой входную дверь. Все вокруг было залито лунным светом.

10

Я обогнул дом и побежал через задний двор. Плотные черные тучи вдруг затянули луну. Ночной воздух оказался гораздо прохладнее, чем я ожидал. И такой влажный. На бегу я застегнул молнию куртки.

Пробегая мимо дома Марлингов, я посмотрел на окно. Но там ничего не было видно. Боковое окно все так же открыто. Но весь дом погружен во тьму. Света нигде не видно.

Трава была скользкой и мокрой от обильной росы. На лоб капнуло что-то холодное.

Неужели дождь?

Я застонал, подумав о камере, валяющейся где-то в лесу. Это такая дорогая камера. Я молился о том, чтобы успеть найти ее до дождя.

Какие-то мелкие зверюшки беззвучно бросились врассыпную у меня из-под ног. Я остановился.

Нет. Не зверюшки. Опавшие листья. Пор1ыв ветра нес их по траве.

Задний двор примыкал к лесу. Я наклонил голову, чтобы не стукнуться о низкие сучья. Старые большие деревья скрипели и раскачивались на ветру. I

Где-то вдалеке ухал филин, и я подумал о тете и дяде. Они где-то здесь в лесу со своими камерами. Может, я наткнусь на них.

Я бежал по извилистой тропинке. Еще одна упала мне на лоб. По дорожке забарабанил дождь.

Я остановился, увидев согнутое дерево-старика. То самое, что мы с Ханной фотографировали днем… Я поводил лучом по его искривленному стволу.

– По крайней мере, я не сбился с дороги, – вслух проговорил я.

Перешагнув через упавшую ветвь, я двинулся вглубь леса. Деревья издавали странные звуки; листва шелестела под порывами ветра. Где-то далеко раздавалось все такое же четкое уханье филина.

Свет фонарика вдруг ослаб, затем вспыхнул так же ярко. Его узкий круг освещал мне дорогу среди деревьев.

– Ура! – крикнул я, когда луч выхватил футляр камеры. Я оставил камеру на плоском пне. И как это меня угораздило забыть ее здесь?

Издав еще один победный клич, я взял ее в руки и прижал к себе. Как же я был счастлив. Она снова со мной! Я внимательно осмотрел ее, осветив фонариком.

Аккуратно стер капли дождя, попавшие на футляр. Потом сунул ее под мышку и отправился в обратный путь.

Дождь прекратился. По крайней мере, хоть ненадолго. Я весело напевал песенку. Мне хотелось проделать весь путь в один прыжок!

Камера была мне слишком дорога. Я обещал себе больше никогда не выпускать ее из рук.

Я перестал напевать, расслышав злобный рык.

Так рычат хищные звери. Свирепый низкий рев.

Я уронил фонарик.

Зверь снова зарычал.

Где он? Откуда он движется?

Он прямо у меня за спиной!

11

Я нагнулся и поднял фонарик. Колени подгибались. Меня охватывала паника.

Раздался громкий звериный рев. Затем сердитое ворчание.

Надо рвать отсюда когти. Убираться подобру-поздорову.

Я дунул чтo было сил.

На пути вырос пышный кустарник. Прижимая к груди камеру, я бросился за кусты и опустился на колени.

Укрывшись под сенью кустов, я пытался отдышаться. Сердце билось как сумасшедшее.

Сквозь листву ничего не было видно. Но зато было слышно, как рычит и урчит зверь. Я приник к землe, надеясь, что меня не видно. Надеясь, чтозверь не учует меня.

И тут послышались тяжелые шаги и злобный рев, словно зверь готовился к прыжку. Послышалось жалобное блеяние. Тоненькое, слабое. И крик ужаса, тут же смолкший.

Слышно было только сопение.

Ноги меня дрожали, меня всего трясло.

Звуки борьбы раздавались совсем рядом. Казалось, достаточно встать и протянуть руку, чтобы коснуться нападающего и его добычи.

Все было настолько близко, что до меня доносился каждый шорох, каждое движение и тяжелое дыхание зверя.

Топот. Рев. Урчание. Снова тонкое жалобное блеяние.

Страшный звук разрываемой плоти.

Чавканье. Клацанье челюстей. Опять чавканье. Рыгание. Снова звук отрываемого куска мяса.

Я закрыл глаза, пытаясь представить картину происходящего в двух шагах от меня.

Тяжелые шаги. Тишина.

Свист ветра стал как будто громче.

Свист ветра… тишина.

Я открыл глаза.

Я встал. Ноги едва держали меня.

И услышал тяжелую поступь. Треск ломающихся сучков. Шелест опавшей листвы под лапами.,

Звук шагов приближался. Зверь шел в мою сторону.

Он шел за мной! Это страшное существо – голодный хищник – шел ко мне. По мою душу!

– О-о-о-о! – помимо воли вырвалось у меня из горла.

Вцепившись в футляр с камерой, я отпрыгнул в сторону подальше от куста. Развернулся и бросился бежать.

За спиной раздавалось рычание и хищника.

Я бежал не оглядываясь.

Я мчался в глубь леса. Мне казалось, что справа слышатся плеск и журчание. Волчий ручей? Но я бежал, боясь остановиться.

Сучок царапал мне щеку. Я поднял руку голову, продолжал нестись вперед. Я бежал куда глаза глядят. Бежал во тьме.

Где мой фонарик?

Этого еще не хватало! Я забыл его под кустом.

Хотя пользы от него что от козла молока. Какой тут фонарь. Я несся, не разбирая дороги.

Впереди выросла стена осоки. Нагнув плечи, я прокладывал путь по высокой осоке. Острые стебли хлестали меня, словно плети.

Я споткнулся о чуть выступавший над землей камень. Едва не грохнулся, но чудом удержал равновесие.

Перепрыгнул через вздыбившийся корень дерева. И все бежал и бежал.

Я шумно дышал, но все равно слышал тяжелый топот за спиной и звериное рычание.

Неужели он преследует меня?

Обхватив влажный ствол дерева, я остановился. Крепко обнял ствол, чтобы не упасть. Ноги еле держали меня. Я дышал с трудом.

Оглянулся.

Ничего.

Ни рычания. Ни сопения. Ни тяжелого топота.

Каждый вдох давался тяжело. Легкие горели. Горло резало. Во рту пересохло.

Все в порядке, убеждал я себя. С тобой все порядке. Жив и здоров. Чего еще?

Я вглядывался во тьму.

И зверь ударил меня сзади.

12

– А-а-а!

Я вскрикнул от неожиданности и рухнул на землю.

Оглянулся, чтобы увидеть нападающего.

Никого. Ничего.

И снова из воспаленного горла вырвался крик. На этот раз крик облегчения.

Я попытался вскочить на ноги и увидел, что ударило меня в затылок.

Птичье гнездо. Высохшее, полуразвалившееся птичье гнездо. Оно, должно быть, свалилось над моей головой. Наверное, его снесло порывом ветра.

– Уф! – Я стряхнул с головы мелкие веточки. Потом, держа камеру под мышкой, оглянулся.

Где я?

Возвышавшиеся надо мной деревья изогнули ветки, словно подпирая друг друга. На краю полосы осоки громоздилась груда камней.

Я понял, что заблудился.

Я поднял голову вверх. Луны не было. Небо затянуто тяжелыми облаками.

Как выбраться отсюда? Я стал всматриваться в темноту, пытаясь отыскать тропинку или хоть что-то знакомое.

Ничего.

Если выбраться к ручью, подумал я, может, я смог бы найти то место, где была камера?

Только в какой стороне ручей?

Я совсем потерял ориентацию.

Я вздрогнул. Холодная капля дождя упала плечо. Я подпрыгнул от неожиданности. После этого птичьего гнезда я стал бояться всего, что падает сверху.

Что делать?

Я лихорадочно думал.

Позвать на помощь? Может, услышат дядя и тетя? Если кричать во всю глотку, услышат?

Нет уж. Если я подам голос, первым меня услышит то существо, что идет за мной по пятам.

Оно все еще преследует меня? Затаилось где-то поблизости?

Нет, лучше не кричать.

Но что делать? Что?

Двигаться в одном направлении? Идти и идти, не обращая ни на что внимания?

Нет. Не пойдет. Я читал книгу про мальчика, заблудившегося в пустыне. Он пытался идти все время прямо. А ходил по кругу. Он все кружил и кружил, сам того не понимая, пока не наткнулся на собственные следы.

Может, лучше переждать, пока взойдет солнце. В этой тьме мне ни за что не найти дорогу. Когда рассветет, будет легче разобраться.

Хотя мне не очень улыбалась перспектива провести ночь в этой непроглядной тьме, ничего лучше я придумать не мог. Дождаться рассвета и попытаться найти дорогу – это не так уж глупо.

Раздался мерный стук. Начинался дождь. Ледяной ливень. Порывы ветра швыряли потоки воды мне в лицо.

Здесь оставаться нельзя, понял я.

Надо во что бы то ни стало пробираться домой.

Я шел и шел, пытаясь выйти на собственные следы. И вздохнул с облегчением, когда наконец наткнулся на пышный куст, за которым прятался. Там лежал и фонарик. Я взял его.

Теперь надо было сообразить, куда держать путь. Нагнув голову от дождя, я двинулся дальше.

Через минуту я на что-то наткнулся. На что-то мягкое.

Опустившись на колени, я стал разглядывать, что это было.

И закричал от ужаса.

13

Фонарик дрожал у меня в руках. Трясущийся луч осветил жуткую картину.

Мой взгляд уперся в тушу животного. Вернее, в туши. Их было две.

Два животных.

Кто это был? Я даже не могу сказать. Они были разорваны на куски.

Просто разорваны на мелкие кусочки.

Я вспомнил жуткие звуки раздираемой плоти. Это хищник рвал их на куски. Меня чуть не вывернуло.

Что же это за хищник, который способен на такое?

Что же это за зверь и какая это силища, чтобы вот так разорвать на куски другое существо?

У меня по спине пробежал холодок.

Я поднялся и заставил себя оглядеться сторонам.

Дождь лил как из ведра. Я спрятал камеру под курткой и припустил.

Бежать! Бежать! Лишь бы подальше от этого страшного зрелища. Удастся ли когда-нибудь забыть его?

Порывы ветра обрушивали на меня потоки дождя. У меня было такое ощущение, что я бегу по дну океана. Но я бежал не останавливаясь-

Страх подхлестывал меня.

Это чудовище где-то здесь в лесу, оно рыщет поблизости.

Кроссовки у меня насквозь промокли. Я спотыкался и скользил по размокшей земле.

Не знаю, сколько я так бежал. Я остановился только тогда, когда чуть не угодил в ручей. От ливня он поднялся и вышел из берегов.

Тогда я повернул и побежал вдоль берега. Теперь я немного успокоился: вид ручья вселил в меня надежду. Через некоторое время я наткнулся на узкую тропу, извивающуюся среди покосившихся деревьев.

Я повернул на эту тропу. Выведет ли она меня из этого леса? Посмотрим.

Дождь немного утих. Теперь просто моросило. Я бежал по щиколотку в грязи по извилистой тропке.

Вскоре добежал до старого, согбенного, как старик, дерева.

– Ура! – во всю глотку закричал я. – Ура! – Я подпрыгнул и потряс кулаком над головой. До дома отсюда рукой подать.

Я прибавил шагу. Через несколько минут я пулей выскочил из леса и очутился на заднем дворе дома дяди и тети.

Господи, как же я был счастлив! У меня словно крылья выросли от радости!

Скорее бы в дом, где тепло и уютно. Сбросить промокшую до ниток одежду и переодеться во что-нибудь сухое.

Но посреди двора я остановился как вкопанный.

Я тупо уставился на желтый круг от фонаря.

Он выхватывал странные следы на мокрой траве.

Дорожку из глубоких следов, к дому Марлингов.

Я наклонился к земле, чтобы лучше деть отпечатки ног или… Это не были не человеческие следы. Они были слишком длинные и широкие и по форме отличались от человеческих.

Следы животного.

Я повел фонарем, чтобы посмотреть, куда они ведут.

Дорожка следов тянулась через поросший бурьяном задний двор дома Марлингов.

Я застыл в оцепенении, когда понял, куда они ведут.

Прямо к открытому окну спальни Марлингов.