Текст книги "Шкура оборотня"

Автор книги: Роберт Лоуренс Стайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Роберт Лоуренс Стайн
Шкура оборотня

1

Я вышел из автобуса и чуть не ослеп от яркого света. Прикрыв глаза ладонью, я оглядел небольшую автостоянку, надеясь увидеть там дядю Колина и тетю Марту.

Я не помнил, как они выглядят: я видел их восемь лет назад, когда мне было четыре годика.

Но автобусная остановка Волчий Ручей была совсем маленькой. Небольшой деревянный навес посреди большой площадки. Потеряться здесь было негде.

– Сколько вещей? – процедил сквозь зубы водитель автобуса. Несмотря на октябрьский холод, на спине его серой форменной куртки расплывалось мокрое пятно.

– Одна сумка, – ответил я. На Волчьем Ручье выходил я один.

Напротив автостанции виднелась бензоколонка и ряд маленьких магазинчиков. За ними начинался лес. Желтые, красные и коричневые осенние листья дрожали на ветвях. Автостоянка была усыпана разноцветной опавшей листвой.

Водитель, что-то бормоча себе под нос, поднял дверцу бокового багажника. Достав черную сумку, он спросил:

– Это твоя, приятель?

Я кивнул.

– Да. Спасибо.

Холодный порыв ветра заставил меня поежиться. Я подумал, не забыли ли мама и папа положить в сумку побольше теплых вещей. Они собирали меня в страшной спешке.

Они не рассчитывали уехать за границу до Хэллоуина. Все это оказалось для них самих неожиданностью. Им понадобилось срочно лететь во Францию, и поэтому нужно было спешно куда-то пристроить меня на пару недель. А может, и больше.

Выбор пал на дядю и тетю.

Я поправил ремешок фотоаппарата на плече. Всю поездку я держал его на коленях. Я не хотел, чтоб он трясся в багажнике.

Моя фотокамера – это самое ценное, что у меня есть. Я без нее шагу не делаю. И обычно глаз с нее не спускаю.

Водитель поставил мою сумку на землю, захлопнул дверцу багажника и пошел назад в автобус.

– Тебя кто-нибудь встречает?

– Да, – ответил я, ища глазами дядю Колина и тетю Марту.

На автостоянку, сигналя, подлетел забрызганный грязью синий фургон. С места, расположенного рядом с водителем, кто-то махал рукой.

– Вот и они! – показал я водителю, но он уже залез в автобус и захлопнул дверцу. Автобус заурчал и тронулся с места.

– Алекс! Привет! – крикнула из фургона тетя Марта.

Я подхватил сумку и рысцой помчался к ним. Колин выбирался из-за руля. Тетя Марта выжала с другой стороны, Я их вообще-то совсем не помню. Я думал, молодые, темноволосые. А они, как оказалось, довольно преклонного возраста. Оба под стать друг другу, высокие и стройные. Пока неслись ко мне по площадке для машин, я глядя на них, подумал, что они напоминают пару тощих кузнечиков с пучками седых волос на макушке.

Тетя Марта с ходу заключила меня в объятия. Руки у нее были костлявые.

– Алекс, милый, как же я рада тебя видеть! Вот ты и добрался до нас! – воскликнула она.

Она тут же выпустила меня из своих объятий и отшатнулась.

– Ух, никак, я тебе футляр камеры смяла?

Я передвинул камеру.

– Да нет, он очень прочный. Все в порядке.

Подошел дядя Колин и, улыбаясь, поздоровался со мной за руку. Его вьющиеся седые волосы шевелились на ветру. Щеки у него были красные и все в бороздках. Старческие морщины, решил я.

– Ух ты, да ты совсем большой. Ты прямо уже взрослый, – развел он руками. – Я буду называть тебя не Алексом, а мистером Хантером.

Я рассмеялся.

– Никто еще меня не называл мистером Хантером.

– Как долгая поездка на автобусе? – спросил он.

– Укачало, – сказал я. – По-моему, нащ водитель не пропустил ни одной ямы! А мой сосед икал всю дорогу.

Тетя Марта засмеялась.

– Ну, стало быть, поездка была замечательной.

Дядя Колин посмотрел на мою камеру:

– Что, любишь фотографировать?

Я кивнул головой.

– Да. Я хотел бы стать фотографом. Как вы.

Оба широко улыбнулись. Им это явно был бальзам на душу.

Правда, у дяди Колина улыбка тут же исчезла.

– Фотографу не так легко зарабатывать на жизнь. Приходится все время разъезжать. Мы никогда долго в одном месте не задерживаемся.

Тетя Марта вздохнула:

– Потому-то мы и не видели тебя столько лет. – И она снова прижала меня к себе.

– Я все мечтал сходить поснимать вместе с вами, – сказал я. – Уж вы-то могли бы кое-чему меня научить!

Дядя Колин рассмеялся.

– Ну, мы тебя обучим всем нашим секретам.

– Ты же пробудешь у нас не меньше двух недель, – добавила тетя Марта. – У нас уйма времени для уроков фотографии.

– У нас совсем не будет времени, если будем торчать на этой автобусной остановке, – заявил дядя Колин. Охнув, он схватил мою сумку и понес ее в багажник фургона.

Мы забрались в машину и через пару секунд уже катили в город.

Сначала мы промчались мимо почты. Затем мимо магазинчика и химчистки. Проехали улицу, и вокруг нас с двух сторон встал глухой лес.

'– Это что, все? – ахнул я.

– Алекс, – провозгласила тетя Марта, – ты только что совершил большое турне по Волчьему Ручью.

– Надеюсь, ты не помрешь со скуки в таком местечке, – кивнул дядя Колин, делая крутые повороты, поскольку дорога петляла в дремучё лесу.

– Вот еще! – воскликнул я. – Я вообще-то хотел исследовать леса.

Я, конечно, городской ребенок. Не помню даже, приходилось ли мне дотрагиваться до деревьев. Пожить в лесной глуши, думалось мне, это так здорово – все равно что побывать на другой планете.

– Я собираюсь отснять в лесу сотню пленок! – сообщил я.

Фургон подбросило на ухабе, и я врезался головой в крышу.

– Да не гони ты так, Колин! – бросила дяде тетя Марта и обернулась ко мне. – Твой дядя знает только одну скорость – скорость света.

– Кстати, о свете, – подхватил дядя Колин как ни в чем не бывало и еще сильнее нажимая на газ. – Мы покажем тебе кое-какие профессиональные фокусы съемки на пленэре.

– Я в этом году участвую в фотоконкурсе, – сообщил я, – и хотел бы сделать какой-нибудь особенный снимок Хэллоуина. Что-нибудь по

настоящему крутое, чтоб получить приз.

– Молодец. Хэллоуин как раз через пару дней, – бросила тетя Марта, переглянувшись с дядей Колином. – Кем бы ты хотел нарядиться на Хэллоуин?

Мне и думать не надо было. Я об этом подумал раньше, еще дома.

– Оборотнем, – говорю.

– Нет! – закричала вдруг тетя Марта.

Дядя Колин тоже закричал.

Фургон проскочил на красный свет. Я вылетел с сиденья и врезался в дверцу и с ужасом смотрел сквозь прыгающее видовое стекло, как мы резко свернули на узкую дорожку а навстречу нам с ревом несется тяжело груженный лесовоз.

2

– А-А-А-А-А!

Это что, я так вопил?

Фургон резко затормозил. Меня снова выбросило с сиденья, и я приземлился на четвереньки на полу.

Дядя Колин успел свернуть в заросшую бурьяном обочину.

Перед глазами мелькнуло какое-то красное расплывчатое пятно, и лесовоз с ревом промчался мимо, гудя как безумный.

Дядя Колин остановился под деревьями. Его морщинистое лицо побагровело. Он обхватил руками голову.

– Колин, что случилось? – негромко спросила тетя Марта.

– Простите, – пробормотал он и тяжело вздохнул. – Боюсь, я малость отвлекся.

Тетя Марта только охнула.

– Да ты ж нас чуть не убил. – Она повернулась и посмотрела в мою сторону. – Алекс, ты как?

– Да ничего, – говорю. – Вот уж не думал, что здесь все так клево! – попытался пошутить я, но голос выдавал мое смятение. Футляр с камерой свалился на пол. Я поднял его, открыл и осмотрел фотоаппарат. Но все вроде было в порядке.

Дядя Колин переключил на заднюю передачу, и мы вернулись на дорогу.

– Вы уж простите, что так вышло, – бормотал он извиняющимся голосом. – Больше такого не повторится. Даю слово.

– Ты опять думал об этих Марлингах, ну признайся, – укоряла его тетя Марта. – Когда Алекс сказал об оборотне, тебе сразу в голову полезли эти Марлинги и…

– Уймись, Марта, – фыркнул дядя Колин. – Лучше не упоминай их. Алекс только приехал. Или ты хочешь напугать его еще прежде, чем мы доедем до дома?

– А кто такие эти Марлинги? – поинтересовался я.

– Выкинь из головы, – чуть не сердито бросил дядя Колин. – Садись на место.

– Да это все не так уж важно, – сказала тетя Марта и кивнула в ветровое стекло. – Ну вот, мы почти уже и дома.

Стало гораздо темнее. Старые деревья так плотно стояли по обеим сторонам дороги, что их сплетающиеся кроны не пропускали солнечный свет.

Глядя на желто-красные стены деревьев, остающиеся позади, я задумался.

«Дядя и тетя ведут себя как-то странно, – подумал я. – Почему дядя Колин так резко оборвал тетю, когда она упомянула этих Марлингов?»

– А почему это место назвали Волчьим Ручьем? – спросил я.

– Потому что в Америке уже есть город под названием Чикаго, – пошутила тетя Марта.

– Когда-то в этих лесах водились волки, – негромко пояснил дядя Колин.

– Когда-то! ~ воскликнула тетя Марта. Она понизила голос почти до шепота, но я отчетливо слышал каждое ее слово. – Почему бы не сказать Алексу всю правду, Колин?

– Да успокойся! – процедил дядя сквозь стиснутые зубы. – Зачем пугать его?

Тетя Марта отвернулась и стала смотреть в окно. Некоторое время мы ехали молча.

Дорога поворачивала, и взору предстала небольшая лужайка. На ней полукругом, прижавшись друг к другу, стояли три дома. За домами темнел лес.

– А вот и наш дом – в центре, – нарушил дядя Колин и показал одной рукой.

Я с любопытством посмотрел вперед. Небольшой белый квадратный домик на свежескошенной лужайке. Справа стоял длинный дом в стиле ранчо – серый с черными ставнями.

Дом слева был почти полностью скрыт раз-неухоженными кустами. Вся лужайка перед домом поросла бурьяном. На подъездной дорожке валялась сломанная ветка. Колин повел фургон по дорожке к среднему домику.

– Он небольшой, но мы же здесь не так уж часто бываем, – бросил он.

– Да, вечно в пути, – со вздохом подтвердила тетя Марта.

Она снова обернулась.

– Здесь у нас есть соседка – милая девочка. Она указала рукой на ранчо справа. – Ей двенадцать. Она тебе ровесница, так вроде?

Я кивнул.

– Ее зовут Ханна. Она очень миленькая. Вы, наверное, подружитесь, так что тебе не придется скучать.

Миленькая?

– А мальчики есть?

– Кого нет, того нет, – ответила тетя. Жаль, но что поделаешь.

Дядя притормозил в конце дорожки. Мы вышли из фургона. Я потянулся. Все тело ныло. Я провел в пути уже шесть часов!

Я поглядел направо на обшитый серыми досками дом. Дом Ханы, Может, мы и вправду подружимся?

Дядя Колин вытащил мою сумку из машины.

Я повернулся к тому дому, что стоял слева. Что за зрелище! Дом был погружен во тьму. Ставни кое-где отвалились. Часть крыльца осела.

Я перешел дорожку и сделал несколько шагов в сторону странного обветшавшего дома.

– А кто там живет? – спросил я тетю.

– Держись подальше от этого дома, Алекс! – воскликнул дядя Колин. – И не задавай никаких вопросов! Просто держись от него подальше!

3

– Успокойся, Колин, – сказала тетя Марта. – Алекс вовсе не собирается туда. – Она повернулась ко мне. – В этом доме живут Марлинги, – пояснила она почти шепотом. – И больше не спрашивай, договорились?

– Просто держись от него подальше, – строго сказал дядя Колин. – Иди помоги мне разгрузить машину.

Я бросил последний взгляд на полуразвалившийся дом и побежал помогать дяде.

Разгрузка не заняла много времени. Тетя вела меня в отведенную мне комнату для гостей, а дядя Колин на кухне начал делать сандвичи с индейкой.

Моя комнатка оказалась совсем крошечной и узкой, совсем как мой стенной шкаф у нас дома. Маленький чуланчик насквозь пропах нафталином. Тетя Марта сказала, что запах быстро выветрится, если открыть дверь и окно.

Я пошел открывать окно. Оно выходило прямо на дом Марлингов. К боковой стене дома была привалена тачка. Окна были темные и покрытые толстым слоем пыли.

Я глянул в окно напротив и стал думать предостережениях дяди Колина. Почему он так беспокоился из-за этих Mapлингов?

Я поднял раму и повернулся спиной к тете. Она перекладывала мою последнюю тенниску в ящик комода.

– Комнатка маленькая, но, думаю, здесь будет уютно, Алекс, – заметила тетя. – Я убрала все ненужное со стола, так что тебе будет где делать уроки.

– Уроки? – переспросил я.

Потом вспомнил. Я же обещал, что буду ходить в местную школу, пока живу здесь, в Волчьем Ручье.

– В понедельник утром Ханна отведетв школу, – пообещала тетя Марта. – Она в шестом классе. Она тебе все здесь покажет.

Мне даже думать не хотелось о чужой школе. Я взял камеру.

– Мне не терпится сходить в лес и пощелкать, – сказал я тете.

– Давай сначала перекусим, – предложила она. Откинув со лба седые волосы, она повела меня по небольшому коридорчику на кухню.

– Со всем разобрались? – спросил дядя Колин. Он разливал в стаканы апельсиновый сок. На небольшом круглом столике были разложены сандвичи.

Я не успел ответить. В заднюю дверь постучали. Тетя Марта открыла, и вошла девочка моего возраста. Это была Ханна.

Ханна была тонкая, высокого роста, немного повыше меня. Тетя Марта оказалась права. Она была действительно милая. У нее были прямые черные волосы, серо-зеленые, как маслины, глаза и очень приятная улыбка. На ней были просторный зеленый свитер и черные штаны.

Тетя Марта познакомила нас. Мы поздоровались.

Вообще-то я не люблю знакомиться с чужими людьми. Всегда стесняешься.

Тетя Марта предложила Ханне сандвич с индейкой, но Ханна поблагодарила и отказалась.

– Я уже поела.

Мне понравился ее голос. Не писклявый, низкий, немного хрипловатый.

– Автобус Алекса пришел совсем недавно, – объяснила тетя Марта. – Поэтому у нас такой поздний ленч.

Я мигом разделался со своим сандвичем. Оказывается, я здорово проголодался.

– Ханна, почему бы вам с Алексом не побродить по лесу, – предложил дядя Колин. – Он городской мальчик. Покажешь ему, как растут деревья!

Все засмеялись.

– Ну, я видел их в кино, – пошутил я.

У Ханны и смех был под стать ее голосу, очень приятный.

– Я хочу сделать миллион снимков, – сказал я ей, хватая свою камеру.

– Ты увлекаешься фотографией? – поинтересовалась Ханна. – Хочешь быть фотографом, как твои тетя и дядя?

Я кивнул.

– Надеюсь, у тебя цветная пленка. Осенняя листва – что-то потрясающее.

Мы попрощались с дядей Колином и тетей Мартой и пошли к входной двери. Kpacное вечернее солнце садилось за кроны деревьев. От этого тени наши были длинными-предлинными.

– Эй, ты наступил на мою тень! – закричала Ханна и дернула ногой так, чтобы ее тень лягнула мою.

– Ах, так! – крикнул я и двинул кулаком по воздуху, а тень моего кулака ударила тень Ханны.

У нас получился славный бой теней. Они колотили друг друга почем зря. Наконец она встала обеими ногами на мою тень. Я бросился на землю, и моя тень покатилась по траве.

Я поднялся с земли. Ханна заливалась смехом. Ее черные волосы разметались во все стороны.

Я выхватил камеру из футляра и быстро снял ее.

Она тут же перестала смеяться и подняла руки, чтобы пригладить волосы.

– Ты зачем это сделал?

Я пожал плечами:

– Да так просто.

Я вскочил на ноги и поднес камеру к глазу. Повернувшись, я направил ее на дом Марлингов. Я сделал несколько шагов в сторону дома, пытаясь ввести его целиком в кадр.

– Ой! – закричал я от неожиданности. Это Ханна схватила меня за руку.

– Алекс, не снимай! – крикнула она, и в ее голосе звучала тревога. – Они могут увидеть!

_—Ну и что? – отмахнулся я, но в тот же момент невольно вздрогнул, увидев, как в окне что-то мелькнуло.

Кто-то на нас смотрит?

Я опустил камеру.

– Пойдем, Алекс. – Ханна подтолкнула меня в спину. – Мы идем в лес или нет?

Я бросил взгляд на дом Марлингов.

– Почему дядя так встревожился, когда я расспрашивать об этом доме? – спросил я Ханну. – В чем здесь дело?

– Я и сама толком не знаю, – ответила она, мою руку. – Марлинги – это такая супружеская пара. Я их никогда не видела. Но… я слышала о них всякие истории.

– Какие истории?

– Страшные, – прошептала она.

– Да нет, правда. Какие истории?

Она не ответила. Она, прищурившись, смотрела на осевшее крыльцо, на обшарпанные, осыпающиеся доски обшивки.

– Держись-ка лучше подальше от них, Алекс.

Она побежала вокруг дома к заднему дворику, но я не последовал за ней. Я пересек подъездную дорожку и пошел по заросшей бурьяном лужайке, расположенной перед домом Марлингов.

– Алекс, куда ты? Остановись! – закричала Ханна.

Держа камеру у пояса, я быстро шел к дому.

– Я городской ребенок, – сказал я Ханне. – Меня не так легко напугать.

– Алекс, прошу тебя… – позвала Ханна. – Марлинги не любят детей. Они не любят, когда посторонние приближаются к их дому. Прошу тебя. Пошли в лес.

Я вступил на полусгнившие доски переднего крыльца и поднял глаза к окну на фасаде.

Стекло заливал поток багрового солнечного света. На какое-то мгновение мне показалось, что окно охвачено пламенем. Я вынужден был отвести взгляд. Когда солнечный свет чуть померк, я оглянулся и – замер.

Занавески на окне были в клочья изодраны. Словно какой-то зверь острыми когтями разорвал их на тонкие полосы.

4

– Ханна, ты видела? – крикнул я, не в силах оторвать глаз от разорванной в клочья занавески.

Она стояла на дорожке, скрестив руки на груди и прислонившись спиной к стене дома тети и дяди.

– Даже подходить не хочу, – негромко отозвалась она.

– Но ты посмотри на занавески… – начал я.

– Я же тебе говорила, что это чудные люди, – резко возразила Ханна. – И они не любят, когда заглядывают в их окна. Пошли, Алекс.

Я пошел прочь, но зацепился ногой о доску полусгнившего крыльца и чуть не упал.

– Так мы идем в лес или нет? – нетерпеливо спросила Ханна.

– Ну ладно. – Я выбрался с крыльца и пошел вслед за ней. – Расскажи мне о Марлингах, – попросил я, бегом догоняя ее. – Расскажи мне эти ужасные истории, которые ты слышала о них.

– Не хочу, – глуховатым голосом заявила Ханна.

Мы побежали трусцой к заднему двору дядиного и тетиного дома. Предвечернее солнце стояло низко, и высокие деревья с красной и желтой листвой отбрасывали тень лужайку.

– Ну пожалуйста, – просил я.

– Может, потом, после Хэллоуина, – сказала Ханна. – Когда кончится полнолуние.

Я вслед за ней поднял глаза к небу. Ярко-белая луна – круглая, почти как теннисный мячик – вставала над лесом, хотя до вечера было еще далеко.

Ханна передернула плечами.

– Ненавижу полнолуние, – проговорила она. – По мне лучше, когда луна идет на убыль.

– Почему? – спросил я. – Подумаешь, полнолуние, ну и что?

Она бросила взгляд назад на дом Марлингов и ничего не ответила.

Мы вошли в лес. Солнечные лучи пробивались сквозь кроны деревьев, золотыми потоками изливаясь на землю. Мы шли, шурша опавшими листьями и веточками.

Я увидел причудливо изогнутое старое дерево, напоминавшее старика. Грубая потрескавшаяся кора была как морщинистая кожа. Жилистые корни выпирали из земли.

– Вот это клево! – с восторгом крикнул я, вынимая камеру из футляра.

Ханна рассмеялась.

– Вот уж правда – городское дитя.

– Но ты только посмотри на это дерево!

показывал я. – Оно… оно как живое!

Она снова рассмеялась.

– А деревья – живые, Алекс.

– Ты же понимаешь, о чем я.

Я начал фотографировать старое, согбенное, как старик, дерево. Я отступил назад, прижавшись спиной к березе. Я пытался найти такой |ракурс и так отснять дерево, чтобы оно напоминало старика.

Потом я стал обходить его кругом, снимая трещины и наросты. Одна ветка опускалась до самой земли, совсем как рука утомленного человека. Я отснял и ее.

Встав на колени, я снял выпирающие из земли корни, они казались костлявыми ногами.

Тихое жужжание над головой вынудило меня оторвать глаза от земли и посмотреть наверх. Это была колибри, порхающая над поздним цветком. Я попытался поймать в кадр и ее, но крохотная птичка оказалась слишком проворной для меня. Она вспорхнула и улетела, прежде чем я успел нажать затвор.

Я поднялся с земли. Ханна, скрестив ноги, сидела на земле, перебирая опавшие листья.

– Разве эта колибри не знает, что лето кончилось?

Она с недоумением уставилась на меня, словно забыла о моем существовании.

– Прости, Алекс. Я ее не видела, – смущенно проговорила она, вскакивая на ноги.

– А что там, если идти все время вперед? – спросил я, указывая в глубь леса.

– Придешь к Волчьему Ручью, – ответила Ханна– Я покажу тебе ручей в следующий pаз. А сейчас нам лучше возвратиться. Надо выбраться из леса до захода солнца.

Я вдруг вспомнил о волках, о которых говорил дядя Колин. О волках, от которых пощло это название – Волчий Ручей.

– А волки, которые раньше здесь водились, – спросил я, – они перевелись?

Ханна кивнула головой.

– Да, перевелись.

И в тот же миг раздался пронзительный вой—совсем рядом, прямо за спиной. Тонкий, пронзительный волчий вой.

Я невольно закричал.

5

<Я отпрянул и стукнулся спиной о березу. Камера звякнула о ствол, но я ее не выронил.

– Ханна?… – с трудом выдавил я из себя. Глаза ее были широко открыты. Видно было, что она сама изумлена.

Не успела она ответить, как из-за колючего куста выпрыгнуло двое мальчишек. Запрокинув головы, они выли по-волчьи.

– Так это вы! – воскликнула Ханна, неприязненно посмотрев на ребят.

Оба были невысокого роста и худенькие, у обоих прямые черные волосы и темно-карие глаза. Кончив выть, они взглянули на меня кровожадно, будто волки.

– Ну что, напугали? – сверкнув почти черными глазами, насмешливо спросил один из них. На нем был темно-коричневый свитер, спускавшийся на холщовые брюки, вокруг шеи красный шерстяной шарф.

– Я от одного вашего вида всегда трясусь! – съязвила Ханна. – Мне в страшных снах являются ваши рожи.

На другом мальчике был мешковатый серый свитер и просторные брюки цвета хаки, они явно были ему длинны. Он закинул голову и снова завыл.

хана обернулась ко мне.

– Они из нашего класса. Это Шон Кайнер, – показала она на мальчика с шарфом. А это Арджун Косла.

– Арджун? – с трудом повторил я имя.

– Это индийское имя, – пояснил он.

– Ханна говорила нам, что ты должен приехать, – усмехаясь, бросил Шон.

– Ты что, правда, настоящий горожанин? – спросил Арджун.

– Ну, в общем, да. Я из Кливленда, – кивнул я головой.

– Ну и как тебе Волчий Ручей? – поинтересовался Арджун. Это прозвучало не как вопрос, а, скорее, как вызов. *

Оба уставились на меня своими темным глазами, изучая меня, будто я какая-то подозрительная букашка.

– Да… я… только приехал, – запинаясь. проговорил я.

Они переглянулись.

– В лесу необходимо знать кое-какие вещи, – начал Шон.

– Это какие?

Он показал пальцем мне под ноги.

– А вот такие. Скажем, нельзя стоять на ядовитом плюще!

Я подскочил как ужаленный и уставился под ноги.

Никакого ядовитого плюща и в помине не было.

– У вас, ребята, шуточки хуже рвотного порошка, – съязвила Ханна.

– Ну, это тебе лучше знать. Ты же принимаешь его за завтраком, – не остался в долгу Шон.

Арджун с Шоном покатились со смеха и хлопнули друг друга по спинам.

Хана вздохнула.

– Ладно, в следующий раз угощу и вас.

Шонг и Арджун ни с того ни с сего вдруг снова завыли.

Кончив выть, они обратили внимание на мою камеру.

– Можно посмотреть? – спросил Шон, протянув к ней руку.

– Осторожнее, – сказал я, отступая назад. – Это очень дорогая камера. Я ее никому не даю.

– Ах, дорогая! – протянул он. – Это из картона? Дай посмотреть! – и снова потянулся за фотоаппаратом.

– Сними меня, – попросил Арджун. Засунув в рот два пальца, он растянул губы и высунул язык.

– Так тысимпатичнее, – ввернула Хана.

– Сними меня, – повторил Арджун.

– Да отстань ты от Алекса, – перебила его Хана. – Что вы насели на человека?

Арджун притворился, что обиделся.

– А чего он не хочет сфотографировать.

– Потому что он не снимает животных, – выпалила Ханна.

Шон засмеялся и выхватил у меня из рук камеру.

– Эй, ты, отдай! – вскрикнул я и протянул руку, чтобы отнять, но промахнулся.

Шон перекинул камеру Арджуну. Арджун поднял ее и сделал вид, что хочет снять Хану.

– Ой, от твоей физиономии треснул объектив! – воскликнул он.

– Это я тебя сейчас тресну по физиономии! – пригрозила ему Ханна.

– Ребят, это правда очень дорогая камера, повторил я. – Если с ней что-нибудь случится…

Ханна выхватила камеру из рук Арджуна и отдала ее мне. Я прижал ее к груди обеими руками.

– Спасибо.

Оба мальчишки угрожающе надвинулись на меня. Глаза у них сверкнули. Глядя на то, они двигаются, как исказились их лица и холодно сверкают их глаза, я невольно or подумал о диких животных.

– Да оставьте вы его в покое, – крикнула им Ханна..

– Да брось ты, мы же валяем дурака, – сказал Арджун, – ничего мы его камере не сделаем.

– Правда, чего вы, ребята, мы шутим, – добавил Шон. – Чего вы взъелись?

– Да ничего мы не взъелись, – сказал я, продолжая прижимать к себе камеру.

Арджун поднял глаза к темнеющему небу. Сквозь деревья уже не светило солнце.

– Похоже, время уже позднее, – проговорил Арджун.

У Шона сбежала с губ улыбка.

– Пожалуй, пора сматывать отсюда. – Он бросил взгляд на деревья. Тени стали темнее, воздух явно посвежел.

– Говорят, в лесу появились какие-то дикие звери. Рыщут тут… – ~ почти шепотом проговорил Арджун.

– Господи, Арджун, да можешь ты помолчать, – чуть не простонала Ханна, закатив глаза.

– Да я не вру, – настаивал Арджун. – Какие-то хищники оторвали голову оленю. Прямо как срезалт.

– Мы сами видели, – подтвердил Шон. Его темные глаза возбужденно блестели в начинающихся сумерках, – только представьте себе!

– Оленьи глаза так и уставились на нас, – подхватил Арджун– а в окровавленной шее копошатся какие-то твари.

– Ой, – вскрикнула Ханна, прикрыв ладонью рот. – Вы все выдумали, так ведь?

– Да нет, правда. – Шон поднял глаза на луну. – Луна почти полная. В полнолуние все существа выходят из своих укрытий, – продолжал он негромко, почти шепотом. – Особенно на Хэллоуин. А нынче полнолуние приходится на самый Хэллоуин.

У меня по коже мурашки побежали, а по спине пошел холодок.

Это что, от ветра? Или от страшного рассказа Шона.

Я живопредставил себе отрезанную голову оленя с остекленевшими глазами.

– Ты кем будешь на Хэллоуин? – спросил Арджун Ханну.

Ханна передернула плечами:

– Еще не знаю.

Он повернулся ко мне:

– А ты уже придумал, кем ты будешь на Хэллоуин, Алекс?

Я кивнул головой:

– Я хочу быть оборотнем.

Арджун в упор посмотрел на меня. Потом они с Шоном переглянулись.

Оба перестали улыбаться. Лица у них стали вдруг серьезными.

– Вы чего? – с недоумением спросил я.

Оба молчали.

– Ребята, в чем дело? – снова спросил я.

Арджун опустил глаза в землю.

– У нас здесь в Волчьем Ручье и так oборотней хватает, – пробурчал он.

– Ты это о чем? – воскликнул я. – Ну, ребята, говорите!

Но никто не ответил. Вместо этого оба, как по команде, повернулись и скрылись в лесу.