Текст книги "Потрошители времени"
Автор книги: Роберт Линн Асприн
Соавторы: Линда Эванс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 27 страниц)
Глава 11
Кит Карсон коротал время в задней комнате «Нижнего Времени», пытаясь обставить Голди Морран в бильярд – и по обыкновению проигрывая, – когда туда вошел Роберт Ли, темные глаза которого опасно поблескивали.
– Что случилось? – с опаской спросил Кит, пока Голди с грохотом закатывала очередной шар в угловую лузу. Антиквар расплылся в ухмылке:
– Боже! Так ты еще не слышал?
– Не слышал о чем? – Голди на мгновение подняла взгляд, прежде чем сунуть в карман очередные Китовы пятьдесят баксов. – Надеюсь, не очередной бунт при открытии Главных?
– Нет, – хитро прищурясь, признал Роберт. – Ты ни за что не поверишь, какие новости приходят из Верхнего Времени!
Кит нахмурился:
– Правда? Погоди, не говори. Какая-нибудь группа психов из Верхнего прислала на станцию делегацию с официальным протестом?
Ли только прищурился еще сильнее.
– Ну, если на то пошло, прислали, только не по поводу Джека-Потрошителя или его жертв.
Кит фыркнул. Шумная группа, назвавшая себя СОС – «Спасите Обреченных Сестер», – пыталась добиться права на вмешательство ради спасения лондонских проституток, которым предстояло погибнуть от рук Джека-Потрошителя, несмотря на тот факт, что это неминуемо повлияло бы на ход истории. Они аргументировали свою позицию тем, что, раз уж эти женщины считались все равно что грязью, стоит хотя бы попытаться. Впрочем, Кит считал эти доводы несостоятельными, поскольку дело Джека-Потрошителя – нравилось это кому-то или нет – уже стало одним из самых громких в истории криминалистики.
– Ладно, – вздохнул Кит, глядя на очередной точный удар Голди. – Если это не СОС и не кто-то вроде ордена Джека-Властелина, что же это?
Роберт ухмыльнулся.
– Помнишь парней из «Ансар-Меджлиса», участвовавших в беспорядках? Ну, тех, кого Майк Бенсон закатал в кутузку? Их приятели в Верхнем Времени устроили там настоящий ад. Нападения на Храмы Владычицы Небесной, уличные беспорядки и все такое. И конечно, нашлись считающие, что здесь начнется то же самое – из-за Йаниры Кассондры. Тут уже прибыла целая толпа с требованиями освободить посаженных Майком Бенсоном ублюдков. Они считают, что арест банды террористов из Нижнего Времени, нелегально проникших с одного вокзала на другой с целью убийства, является нарушением их прав. Кит только поморщился.
– И почему это меня не удивляет? – За его спиной скользнули в лузу очередные полсотни его, Кита, кровных баксов. – Но, – с надеждой добавил он, – ты ведь не с этим пришел, нет?
Ли сочувственно проводил глазом очередной шар, закаченный Голди в лузу, на этот раз боковую.
– Ну, в общем-то нет. Эта новость еще лучше. Голди примерялась кием к новому шару, но при этих словах подняла взгляд.
– Надо же! Что-то еще лучше толпы психов, защищающих несуществующие права террористов из Нижнего Времени?
– Ага, – кивнул Ли. – Лучше даже прибытия отряда дружинниц «Ангелов Чести». Первое же, что они устроили, оказавшись здесь, – это учинили драку с идиотами, требующими освобождения арестованных «братьев». Хорошую драку. Разнесли три торговых киоска, закусочную и костюм, который сооружала Конни Логан. Она подает в суд на возмещение ущерба. Костюм штучный, стоимостью в восемь кусков.
Кит застонал.
– Как мило, – буркнула Голди. – Именно этого нам как раз и не хватало. Что может быть хуже бригады воинствующих феминисток, видящих единственную цель жизни в запихивании своей религии штыками в глотки всем остальным?
Ли выждал, пока Голди снова прицелится, и только тогда позволил бомбе разорваться.
– Помните сенатора Джона Кеддрика? Того типа, который запрещает все, с чем он не согласен? Он еще разглагольствует насчет угрозы, которую несет современному обществу туризм во времени? Так вот, похоже, «Ансар-Меджлис» похитил его единственную дочь. После того как застрелил его свояченицу и черт знает сколько еще народу в нью-йоркском ресторане. Теперь Кеддрик угрожает позакрывать все до одного функционирующие Вокзалы Времени, если только его детку не вернут ему живой и невредимой.
Удар Голди превзошел все ожидания. Пять шаров перелетели через борт и с громким стуком грохнулись об пол. От Голдиного ругательства с потолка посыпалась побелка.
– Ух ты, Голди! – Сочувствия на лице Роберта было не больше, чем у сытого кота. – Прошу прощения, графиня.
Ненавистное прозвище, которым одарил самую печально известную менялу Ла-ла-ландии Скитер Джексон, в сочетании с проигранной партией настолько разъярили Голди, что она лишилась дара речи. Она молча стояла с кием в руке, испепеляя антиквара взглядом и шипя, как упавшая в воду головешка.
Кит восхищенно покачал головой.
– Роберт, тебе просто цены нет! – Он взял свой кий, вернул пять шаров на сукно и спокойно обошел стол. Голди продолжала стискивать конец своего кия с такой силой, что Кит всерьез обеспокоился за его сохранность. Когда последний шар закатился в дальнюю угловую лузу, Кит церемонно поклонился, отставив руку вбок. – Спасибо, Голди, игра вышла просто восхитительная.
И протянул руку за выигрышем.
Все так же испепеляя их взглядом, Голди расплатилась и на негнущихся ногах вышла из комнаты – ни дать ни взять подбитый боевой корабль, под вражеским огнем возвращающийся в родной порт. Подмоченная репутация волочилась за ней словно хвост поломанного воздушного змея. Кит с ухмылкой спрятал выигранные деньги в карман, потом исполнил вокруг бильярдного стола джигу.
– Свершилось! Черт, наконец-то свершилось! Я побил саму Голди!
– Поздравляю, – усмехнулся Роберт. – Сколько десятилетий ты ждал этого дня?
Кит не клюнул на эту приманку.
– Ерунда, парень. Выпьешь со мной?
– А то!
Они вывалились в основное помещение бара, где как следствие неожиданного выигрыша Кита переходили из рук в руки неслыханные суммы. Бар наполнился веселым смехом: жители Ла-ла-ландии радовались победе почти так же, как сам Кит. Согласно местным легендам, в нынешнем тысячелетии – или сколько там Голди Морран проживала на станции – она не проиграла еще на бильярде ни одной партии.
Пробиваясь к стойке сквозь обступившую ее толпу алчущих посетителей, Кит повысил голос:
– Послушай, ты это серьезно – насчет угроз Кеддрика закрыть все вокзалы?
Улыбка исчезла с лица Роберта Ли.
– Увы, серьезнее не бывает.
– Черт. Этот тип – самый опасный политикан нашего века. Если он объявил нам войну, наше дело плохо. Очень плохо.
– Ага, – кивнул Ли. – Мне тоже так показалось. И беспорядки на станции тоже играют против нас. Мы будем напоминать зону военных действий. И так уже аккредитованные на станции съемочные бригады всех телекомпаний посылают в Верхнее Время с курьерами груды отснятого материала.
Кит нахмурился.
– Ну, если уж за дело взялись телевизионщики, Кеддрику даже не потребуется закрывать нас. Туристы сами сделают это за него, оставшись сидеть дома.
Вид у Роберта стал таким же озабоченным, как у самого Кита. Обоим в случае закрытия станции Шангри-ла было что терять. Обоим принадлежали бесценные объекты, забрать которые в Верхнее Время они не могли. А за те, что могли, им пришлось бы выложить целое состояние на уплату положенных ДВВ пошлин. И это не говоря о том, что Шангри-ла стала для них родным домом: здесь они строили свои мечты, здесь строила свои мечты и единственная внучка Кита.
– Молли, – буркнул Кит, плюхаясь на стул у стойки. – Нам нужно выпить. Принеси-ка нам по двойному. Нет, по паре двойных. В одной посудине.
Барменша из Нижнего Времени, попавшая на станцию Шангри-ла через Британские Врата, сочувственно улыбнулась им и налила. Несмотря на то что вокруг продолжало кипеть веселье, Молли смогла каким-то одной ей известным образом почувствовать, что оба вовсе не празднуют победу Кита над Голди Морран. Кит следил за тем, как она наливает питье ему в стакан, ощущая внутри неприятную пустоту. Куда податься Молли, если станцию закроют? И не только Молли, но и остальным ее жителям, попавшим сюда из Нижнего Времени? Этого Кит не знал.
– Те кретины, которые требуют прав для «Ансар-Меджлиса», защищают не тех выходцев из Нижнего. Скажи, ну почему никому не приходит в голову заботиться о ребятах вроде Молли или Кайнана Риса Гойера?
Роберт Ли вглядывался в свой стакан.
– И не придет – пока на этом нельзя будет сделать хорошей прессы.
Это было настолько справедливо, что Киту пришлось заказать еще двойного.
Интересно, подумал он, когда до кого-нибудь из власть имущих дойдет, что проблемы с выходцами из Нижнего Времени, с которыми сталкиваются все Вокзалы Времени, необходимо решать, и решать безотлагательно. Он надеялся только, что к этому времени Шангри-ла еще не закроют.
* * *
Когда Скитер услышал, что Чарли Райан нанял Бергитту на место уборщицы, освободившееся с его, Скитера, уходом, первой его мыслью было, что у Райана все же, возможно, и есть душа. Потом ему в голову пришла другая мысль: что, если Райану нанес короткий визит Кайнан Рис Гойер? Впрочем, как бы то ни было, Бергитта наконец-то получила работу, которой хватало, чтобы платить за свою квартирку размером со шкаф, еду, а также вокзальные налоги.
Однако стоило ей узнать, что ее взяли только потому, что прежде уволили его, она тут же явилась к нему, вся в слезах, и заявила, что увольняется.
– Не смей, – вскинулся он. – Даже и думать забудь об этом. Ты не виновата в том, что я потерял работу.
– Но, Скитер…
– Тс-с! – Он прижал палец к ее губам. Синяки с ее лица пока не сошли, но глаза по крайней мере открывались. – И слышать не хочу ничего такого. Тебе необходима работа. Я себе работу найду. Я и за ту-то взялся только потому, что они предложили мне ее первой.
Выражение ее лица подсказало Скитеру, что ей хорошо известно: другой работы ему и не предлагали. Что делать, чтобы заработать на жилье, пищу, электричество и налоги, Скитер не имел ни малейшего представления. Все, что ему пока оставалось, – это заботиться о немногих оставшихся у него друзьях. Поэтому он запер свою холостяцкую квартирку и галантно взял Бергитту под руку.
– А теперь завалимся куда-нибудь и отметим твою новую работу!
Общий зал до сих пор оставался для Скитера лучшим местом в мире – даже несмотря на сознание того, что Маркуса и Йаниру на станции так и не нашли. Голоса возбужденных туристов, яркие краски одежд, разноцветные огни, товары со всего мира и из множества Врат станции Шангри-ла, мириады аппетитных ароматов из ресторанов, кафе и закусочных – все это захлестнуло Бергитту и Скитера приливной волной, стоило им выйти в зал из Жилого сектора.
– Как насчет суши? – поддразнил Скитер Бергитту: та обожала рыбу, но не разделяла восторга тех, кто предпочитал есть ее сырой.
– Фу, Скитер!
– О’кей, – рассмеялся он. – Что ты скажешь тогда насчет якитори?
Маленькие бамбуковые шампуры с нанизанными на них кусочками маринованной курятины стали для юной шведки одним из любимых кушаний Верхнего Времени.
– Да! Это будет настоящий пир!
И они отправились в Новый Эдо, где с избытком хватало маленьких японских закусочных. Проходя мимо Вокзала Виктории, Скитер задержался и купил у цветочницы – еще одной девицы из Нижнего Времени, которая сама пошила себе соответствующий костюм – большую алую розу. Найденные построили в подвалах станции несколько оранжерей; это помогало разнообразить рацион свежими овощами и пополнять казну за счет продажи цветов. Специальные светильники для них были куплены Йанирой на деньги, вырученные в ее киоске.
При мысли о Йанире и всем, что сделала она для этих людей, в горле у Скитера застрял здоровенный комок Все же он заставил себя улыбнуться и протянул розу Бергитте. Она покраснела и порывисто обняла его. Скитер едва не поперхнулся.
– Эй, – выдавил он из себя. – Я умираю от голода. Пошли искать якитори.
Они почти миновали Викторию – при этом Бергитта каждые несколько секунд нюхала свою розу – когда наткнулись на Молли, барменшу из викторианского Лондона, окруженную ордой бесцеремонных журналистов.
– Знать не знаю, кто он такой, – отмахивалась от них Молли. – И не желаю! Да пустите меня, у меня работа, а то вот опоздаю, так мне жалованье урежут…
– Но вы ведь жили в Ист-Энде, – крикнул один из репортеров, тыча ей в лицо микрофоном.
– И разве вы не зарабатывали на жизнь проституцией? – отпихнул его в сторону другой. – Каковы ваши взгляды на проблемы проституции в Ист-Энде?
– Как бы вы себя чувствовали, вернувшись сейчас в тогдашний Лондон?
– Скажите, ваши клиенты били вас? Подвергались ли вы нападениям?
Шагавшая рядом со Скитером Бергитта начала дрожать. Она так крепко схватилась за руку Скитера, что он испугался, не останется ли на ней синяка.
– Сделай же что-нибудь, Скитер! Как они только могут спрашивать у нее такое? У них что, сердца нет?
Молли, зажав в руке пакетик с ленчем – она явно вышла с работы на перерыв, – испепелила наседавших на нее репортеров взглядом
– Сопля вам в глотку! Да провалиться мне на этом месте, чтоб я хоть чего вам сказала! И не суйте мне свои микрофоны, покуда я вам их в задницу не сунула, козлы позорные! А ну брысь с дороги!
С этими словами она с достоинством повернулась и зашагала в направлении бара «Нижнее Время»; толпа разинувших рот репортеров почтительно расступалась у нее на пути. В наступившей мертвой тишине неожиданно громко прозвучал смех Скитера
– Мне кажется, Молли вполне постоит за себя сама, – хихикнул он, потрепав Бергитту по руке. – Готов поспорить, такого они еще не слышали. Ладно, идем, пока мы не умерли с голоду.
Бергитта помахала Молли – та прошла мимо них; репортеры тащились за ней следом, но на почтительном расстоянии.
– Знаешь, Скитер, теперь мне этих репортеров даже жалко, – с улыбкой призналась Бергитта.
Скитер купил им по порции якитори и чашке горячего зеленого чая, и они отправились гулять по Общему, закусывая на ходу. В Приграничном Городе царило затишье, зато Камелот кишмя кишел туристами: до открытия Врат Анахронизма оставалось всего несколько дней. Сотни любителей поиграть в Средневековье наводнят станцию вместе со своими лошадьми, охотничьими соколами и прочим сопутствующим хаосом, неизбежным, когда участники двух рыцарских турниров длиной в месяц пытаются протиснуться сквозь одни Врата в противоположных направлениях.
– Я слыхал, ДВВ собирается взять Монгольские Врата под более пристальное наблюдение, – сказал Скитер, когда они проходили лавку, где продавались снасти для соколиной охоты. – Говорят, что при последнем открытии туда проникла пара контрабандистов. Монгольские соколы в Верхнем Времени идут на вес золота – их могут позволить себе только арабские шейхи. Некоторые виды в Верхнем Времени уже вымерли. Монти Уилкс хочет удостовериться, что эта парочка не попытается контрабандой вывезти чемодан соколов или не менее ценных яиц.
– Скитер, – нахмурилась Бергитта, вытирая губы бумажной салфеткой. – Почему их это так беспокоит? Если по ту сторону Главных таких птиц больше нет, разве не хорошо будет, если кто-то их туда провезет?
Скитер хмыкнул.
– Это тебе только так кажется. Вообще-то, если у тебя есть специальное разрешение, ты можешь проносить через Врата даже вымирающие виды. Запрещается только контрабандный вывоз их на продажу, не платя при этом пошлины. Как гласит первый закон путешествий во времени: «ДА НЕ ИЗВЛЕКАЙ ПРИБЫЛЬ ОТ ПУТЕШЕСТВИЯ ВО ВРЕМЕНИ».
Бергитта покачала головой: странности Верхнего Времени до сих пор ставили ее в тупик.
– Мой брат – торговец, – задумчиво сказала она и тяжело вздохнула: ей никогда уже не увидеть свою семью. – Он сказал бы, что такой закон – просто безумие. Как заниматься делом, если от него нет прибыли?
– Бергитта, милая, – усмехнулся Скитер. – Ты только что задала вопрос, цена которому шестьдесят четыре миллиона долларов. Что до меня, я тоже считаю этот закон сумасшедшим. Но я всего лишь бывший вор, так что кого интересует мое мнение?
– Меня, – тихо произнесла Бергитта.
В горле у Скитера снова застрял комок. Он сделал большой глоток чая, чтобы скрыть жжение в глазах, и чуть не поперхнулся, поскольку комок мешал не только дышать, но и глотать. Он отчаянно закашлялся; Бергитта колотила его кулачком промеж лопаток.
– Извини, – прохрипел он. – Спасибо.
Прогулка привела их в конце концов на Малую Агору, где царил настоящий хаос. Репортеры у Виктории сразу показались им цветочками по сравнению с заполнившими площадь религиозными фанатиками и – Господи, спаси и помилуй! – дружинницами «Ангелов Чести». Ангелы прибыли на станцию, исполненные твердой решимости защищать местных выходцев из Нижнего Времени и храмовников, хотели те этого или нет.
Всюду, куда ни смотрел Скитер, стояли пикеты храмовников, нараспев выкрикивавших цитаты из записанных ими «слов мудрости» Йаниры. Между ними расхаживали группами по нескольку человек «Ангелы Чести» в зловещей черной форме с нашивками на рукавах. Рисунок нашивки напоминал результат скрещивания Щита Венеры со свастикой. Некоторые дружинницы сложением не уступали футбольным защитницам или, возможно, ожившим холодильникам в бутсах; другие походили на смертоносных хорьков. Так или иначе, психологический эффект эти черные мундиры оказывали оглушительный. Даже Скитеру в их присутствии стало не по себе. Кстати, Монти Уилкс потребовал от своих агентов, чтобы во избежание путаницы те сменили повседневную черную форму на парадную, красную с черными шевронами на рукавах.
Вокруг пикетирующих храмовников выстроились другие пикеты – в поддержку братства «Ансар-Меджлиса». Помимо них, имелись здесь и другие манифестанты, не одобряющие терроризм в любых проявлениях, но по собственным причинам добивающиеся закрытия храмов. Их написанные от руки транспаранты гласили: «МОЙ БОГ – ОТЕЦ; ТВОЯ – ШЛЮХА!» или «ИЗГНАТЬ МЕНЯЛ ИЗ ХРАМА! ВЛАДЫЧИЦА НЕБЕСНАЯ – ШИРМА ОРГАНИЗОВАННОЙ ПРЕСТУПНОСТИ!»
Все это взрывоопасное столпотворение разбавлялось патрулями Службы безопасности вокзала, пытавшихся хоть как-то удержать ситуацию под контролем. Несмотря на все их старания, драки вспыхивали на площади каждые полчаса, если не чаще.
– Интересно, – пробормотал Скитер, – сколько еще насилия потребуется на этой станции, чтобы ее окончательно закрыли?
Бергитта побледнела.
– Неужели они сделают это, Скитер? Все говорят, что это может произойти, но здесь же столько людей, столько денег… и куда тогда деваться нам? Они ведь не пустят нас наверх через Главные, и через другие Врата нам проходить тоже не разрешается. А мои Врата вообще больше не отворятся – они были нестабильные.
– Я знаю, – тихо произнес Скитер, пытаясь скрыть собственное беспокойство. При мысли о том, что ему придется жить где-то еще – где угодно – его охватывала паника. А уж при мысли о том, что может случиться с его друзьями, с его приемной семьей, ему делалось совсем уж тошно. До него доходили слухи о предложенных сенатором Кеддриком лагерях, мало чем отличающихся от концентрационных…
Бергитта подняла взгляд к потолку, где огромные цифровые табло показывали местное вокзальное время, время по ту сторону всех Врат, а также Верхнее Время.
– Ой! – огорченно воскликнула она. – Мне же на работу пора! – Она обняла Скитера, на мгновение прильнув к нему горячим, трепещущим телом. – Спасибо за якитори, Скитер, и за розу. Я… мне очень жаль, что так вышло с работой.
– Не жалей, – улыбнулся он, надеясь, что она не заметит его собственных тревог. Он уже начал прикидывать, куда податься за следующей работой, с учетом того, что его предыдущее трудоустройство побило все возможные рекорды по своей краткости. – Давай беги. Я не хочу, чтобы ты опаздывала.
Она встала на цыпочки и чмокнула его в щеку. Скитер покраснел до корней волос, но она уже растворилась в толпе, продолжая сжимать в руке свою розу. Он сунул руки в карманы, вдруг почувствовав себя так одиноко, что готов был разреветься прямо не сходя с места. Он все еще обдумывал перспективы своего трудоустройства, когда на него смерчем налетела ватага ребятишек из Верхнего Времени. Явно оставленные на время тура родителями-туристами, эти сорванцы снова прогуливали школьные занятия. Визжащая стая восьми-одиннадцатилетней шпаны кипела и пенилась вокруг Скитера подобно морскому прибою. Скитер вдруг обнаружил, что ноги его опутаны сделанным из нейлоновой бечевы лассо. Он едва не упал, выругался про себя и рывком высвободился.
– Эй! Отдай! – взвизгнул у самых ног Скитера пухлый пацан лет девяти, когда тот смотал лассо в тугой клубок и сунул в карман. Вместо ответа Скитер схватил его за шиворот и потащил к ближайшему офицеру вокзальной Безопасности, Уолли Клонцу. Более всего последний был знаменит своим шнобелем, размером которого он не уступил бы самому Сирано де Бержераку. – Эй, ты что! Пусти! – Парень дергался и извивался ужом, но Скитер справлялся и не с такими.
– Вот тебе правонарушитель, – процедил Скитер сквозь зубы, подтащив мальчишку к Уолли. Глаза полицейского изумленно расширились. – Что-то подсказывает мне, что ему положено находиться в школе.
Губы Уолли дернулись в подобии улыбки, но он совладал с собой и напустил на лицо самое суровое выражение.
– За что ты его задержал, Скитер?
– Арканил туристов. Глаза Уолли блеснули.
– Так, нападение с применением оружия? О’кей, недоросль. Пройдем. Может, если ты не хочешь сидеть в школе, ночь в тюрьме понравится тебе больше.
– В тюрьме? Вы не можете сажать меня в тюрьму! Вы хоть знаете, кто мой папа? Когда он узнает…
– Заткнись, малек, – перебил его Уолли. – Сажал я в кутузку и наследных принцев, так что забудь про своего папочку. Спасибо, Скитер.
Скитер не без наслаждения сдал хнычущего юнца с рук на руки Уолли и посмотрел, как тот ведет его в отделение, невзирая на возмущенный визг. Потом он снова сунул руки в карманы, ощутив себя таким же одиноким, как пять минут назад. На какое-то мгновение, когда Уолли Клонц признал его ровней, он почувствовал себя нужным, но теперь он снова стал безработным Скитером, бывшим вором, человеком, которому никто не верит. Расстроенные чувства и горькое одиночество усугублялись полной неспособностью сделать то, что необходимо было ему более всего остального: найти Йаниру и ее маленькую семью.
Поэтому он поплелся дальше – через Urbs Romae в Валгаллу, мимо длинной ладьи с резным драконом на высоком носу, в которой размещалось кафе «Лангскип». Сжав пальцами клубок пластиковой бечевки в кармане, Скитер заморгал, пытаясь унять жжение в глазах.
«Где она? Боже, что такого могло случиться, чтобы они исчезли, не оставив и следа? А если они проскользнули через Врата, как им это удалось?»
Скитер нанимался грузчиком или просто приходил на открытия всех Врат, имевшие место со дня исчезновения Йаниры и Маркуса, но не заметил ничего, что могло бы навести на след. Если они бежали, загримировавшись, значит, этот грим был настолько хорош, что ввел в заблуждение даже его.
Он пересек Валгаллу и принялся протискиваться через толпу, окружавшую главный трофей Сью Фритчи – Pteranodon sternbergi. Его огромную клетку можно было поднимать гидравликой из подвала, где он проводил большую часть своей жизни, на специальный участок Общего зала, построенный по специальному заданию Сью для его кормления. Размахом крыльев летающая рептилия не уступала небольшому самолету, поэтому клетка была немаленькой. И недешевой. На прокормление этой огромной тварюги вполне мог уйти весь бюджет санитарной службы, поэтому в творческой голове начальника этой службы родился гениальный план, согласно которому кормили прожорливую тварь туристы, и они же платили за возможность делать это. Каждые несколько часов туристы выстраивались в длинную очередь, чтобы в обмен на свои деньги подняться по крутому пандусу и опрокинуть ведерко рыбы в жадно распахнутый клюв рептилии. Звук захлопывающегося зубастого клюва пушечным выстрелом разносился по и без того шумному Общему залу.
Йанира тоже приводила сюда своих девочек – в день, когда клетку впервые подняли из подвала через только что проделанное отверстие в мостовой Общего. Скитер сам заплатил тогда за два ведра рыбы и помогал малышкам опрокидывать их в клюв птеранодона. Они хихикали и хлопали в ладоши при виде глядевшего на них снизу красного глаза, а огромная рептилия пыталась расправить крылья, и от воплей ее, казалось, вот-вот погнутся стальные прутья клетки. Скитер испачкал футболку рыбьей чешуей, а Йанира смеялась как маленькая при виде его раздосадованной физиономии…
Не вынимая рук из карманов, Скитер сжал их в кулаки с такой силой, что свернутое в клубок лассо больно врезалось в ладонь, и невидящим взглядом уставился в толпу, вливавшуюся в Валгаллу со стороны Эльдорадо с его позолоченной мостовой. Тут-то он это и увидел. Хорошо рассчитанный, как бы случайный толчок… пальцы, скользнувшие в сумочку скромно одетой женщины среднего возраста… извинения…
Ах ты, мелкая крысиная…
Что-то щелкнуло внутри Скитера Джексона. Он обнаружил, что протискивается в ту сторону, подходит еще ближе, чтобы слышать…
– …еще раз извините, мэм.
– Ничего, ничего, – смущенно бормотала она. «Испанка, – определил Скитер. – Собралась в тур через Врата Конквистадоров. Судя по виду, недостаточно богата, чтобы позволить себе остаться без этого кошелька. Возможно, пять или шесть лет откладывала деньги на это путешествие, и этот мелкий дилетант думает, что сумеет улизнуть со всеми ее центаво!» Скитер еще раз стиснул пальцами лассо в кармане и принял решение.
– Добрый день, – произнес Скитер с очаровательной улыбкой, которую он сохранил со времен занятий воровским ремеслом. Этот мелкий жулик не понимает в этом ремесле ни черта – и Скитер решил преподать ему хороший урок. Продолжая улыбаться, он протянул карманнику руку. Тот испуганно посмотрел на него, но руку принял.
– Мы знакомы?
– Нет, – все с той же улыбкой ответил Скитер, быстро просовывая свободной рукой пластиковую бечевку под брючный ремень карманника. – Но сейчас познакомимся. Вы не хотите объяснить, что собирались делать с кошельком этой леди, который лежит сейчас в вашем заднем кармане?
Разумеется, тот отпрянул.
И тут же, охнув, дернулся обратно: лассо затянулось на его талии. Прежде чем тот восстановил равновесие, Скитер ухватил его, ловко вывернул руки за спину и связал запястья. Долгое мгновение тот стоял, потрясенно шипя, потом из него потоком хлынул град злобных, хотя и вполне предсказуемых ругательств.
Скитер оборвал его, бесцеремонно дернув за связанные запястья.
– Пожалуй, хватит, дружок. Сейчас мы найдем ближайшего полицейского, а ты объяснишь ему, что делает у тебя в кармане собственность этой леди. Кстати, техника у тебя никуда не годится. Ди-ле-тант. Разве не так? Здешние тюремные камеры тебе понравятся. Там у тебя будет довольно времени, чтобы подумать о смене профессии. – Скитер повернулся к остолбеневшей туристке: – Мэм, вас не затруднит пройти с нами? Ваших показаний хватит, чтобы эта крыса оказалась за решеткой, и, разумеется, вам вернут вашу собственность. Мне очень жаль, что так случилось, мэм.
Мгновение ее рот безмолвно шевелился, потом из глаз градом хлынули слезы. Из ее сбивчивого монолога по-испански следовало, что он, Скитер, самая добрая душа на земле, что она не знает, как может расплатиться с ним, что она десять лет копила деньги на это путешествие, gracias, muchas, muchas gracias, senor…
Обалделое выражение лица Майка Бенсона, когда Скитер доставил своего пленника и свидетельницу в офис Безопасности, доставило ему едва ли не больше удовольствия, чем поток выражений признательности со стороны женщины. Скитер дал необходимые пояснения, проследил за тем, чтобы кошелек благополучно вернули владелице, и вежливо отказался от предложенной ею награды. Возможно, это было глупо с его стороны, но он проделал все не ради денег, и ему не хотелось брать наличные за одно из немногих добрых дел, совершенных им за свою жизнь. Казалось, глаза Майка Бенсона вот-вот вылетят из глазниц, когда Скитер просто улыбнулся, галантно поцеловал даме руку, сунул предложенные деньги обратно в ее пальцы и вышел из офиса, ощущая себя подросшим на добрых пять футов. Впервые с момента исчезновения Йаниры он не ощущал себя беспомощным Может, ему никогда не удастся найти Йаниру Кассондру, Маркуса и их детей, но было все же нечто, что он мог сделать, нечто, за что она гордилась бы им.
В горле снова застрял комок. Странно, заниматься именно этим он рассчитывал менее всего. И сомнительно, чтобы станция платила ему за это. Но Скитер Джексон только что нашел себе новую цель и новое призвание. Кто выследит карманника, медвежатника или мошенника лучше того, кто знает эту профессию изнутри? «О’кей, Йанира, – беззвучно пообещал он, – я не оставлю надежды. И если существует хоть малейший шанс найти тебя, я прыгну хоть в нестабильные Врата, чтобы сделать это. А пока я могу хоть что-то изменить к лучшему. Например, сделать эту станцию лучше для того, чтобы Найденные растили здесь своих детей…»
Скитер Джексон вдруг обнаружил, что снова улыбается. Угнездившиеся в Ла-ла-ландии жулики и не догадывались о том, что готовилось обрушиться на них. Впервые за много дней он чувствовал себя хорошо, просто хорошо. С чувствами, обострившимися от старых навыков, Скитер отправился открывать самую невероятную охоту в своей жизни.
* * *
Марго Смит уже довелось провести по ту сторону разных Врат не одну нелегкую неделю. Она терялась в Древнем Риме, и это воспоминание было не из приятных. Потеряться в Португальской Африке шестнадцатого века было гораздо хуже: там она оказалась отрезанной от Врат разливом Лимпопо в обществе умирающего от лихорадки, а за этим последовали плен, изнасилование… В общем, за семнадцать лет жизни Марго наверняка выбрала уже свою долю нелегких недель по ту сторону Врат.
Однако первая со времени прибытия в Лондон неделя если и уступала тем неделям, то совсем ненамного. Вторую вылазку отряда наблюдателей в Ист-Энд в утро после зверского убийства Полли Николз Марго проводила, официально отвечая за безопасность Гая Пендергаста, Доминики Нозетт, Шахди Фероз и Павла Костенко. При этом обязанностей гида с нее никто не снимал. Даг Тэнглвуд тоже шел с ними, однако Малькольм, занятый поисками Бенни Катлина, не говоря уже о нуждах других наблюдателей, сопровождать их не мог.
– Они твои, малышка, – со вздохом сказал Малькольм. – Если справишься с ними, справишься с чем угодно.
Марго закатила глаза.
– Ну спасибо. Постараюсь не забыть прислать тебе приглашение на похороны.
– Гм. Твои или их?
– Со щитом или на щите, – рассмеялась Марго. – Так, кажется, говорили римские матроны своим сыновьям? Ну, провожая их на битву? Насколько я себе это представляю, любая вылазка с этой командой может приравниваться к настоящей битве.
– Девочка моя, устами твоими глаголет истина. Задай им от меня как следует, ладно? Только приведи обратно целыми. Даже, – добавил он с выразительной гримасой, – этих репортеров. Они оба – потенциальный кошмар. Их ничего не интересует, кроме репортажа столетия, а ведь Ист-Энд превратится в пороховую бочку. Даг хорош в рутинной работе, и он провел не один тур по Ист-Энду – сама знаешь, по каким заведениям, – но, если честно, ему недостает той боевой подготовки, что получила ты. Не забывай этого, если запахнет жареным.
