Текст книги "Идентификация Борна"

Автор книги: Роберт Ладлэм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– А вы, случаем, не знаете какую-нибудь достойную внимания адвокатскую контору в Париже? Или соответствующего адвоката?

– Да, я могу помочь вам в этом вопросе.

– Как этот вопрос оценивается?

– В десять тысяч франков.

– О, это чересчур дорогой адвокат!

– Ну, не совсем. Он ведь еще и судья, заседающий в суде. Всеми уважаемый человек…

– Ну, а как с вами? Давайте завершим наши вычисления.

– Как я уже сказал, решение должно быть вашим. И поскольку вы упомянули пятизначное число, то пусть цифра пять будет его началом. Пятизначное число, начинающееся с пяти. Например, пятьдесят тысяч франков.

– Ну, это вы загнули!

– Однако это единственный выход для вас, месье Борн.

* * *

– «Уне фише» вместе с конфиденциальностью инструкций, – повторила Мари, сидя в кресле у окна. Позднее послеполуденное солнце отбрасывало замысловатые тени от зданий, окружавших Монпарнас. – Вот, значит, какой механизм они решили использовать.

– Я могу удивить тебя тем, что знаю, откуда это исходит. – Джейсон взял бутылку со столика и перенес ее к кровати, после чего уселся на нее лицом к окну. – Ты будешь меня слушать?

– Нет, этого ты мне можешь не рассказывать, – ответила она, отворачиваясь от окна. – Я совершенно точно знаю, откуда это исходит и что означает. Это как шок, вот что это такое.

– Но почему ты так заволновалась, если знала об этом заранее?

– Я знала только результат, а не сам механизм. «Фише», как старинный прием, используется лишь в частных банках Европы. Другие страны его не признают.

Борн пересказал ей слова, услышанные от де Амакура. Он попросту повторил их:

– За этим наблюдают могущественные люди, вот что он сказал.

– Он прав. – Мари взглянула поверх него. – Неужели ты не видишь? Я была уверена, что над твоим счетом установлено постоянное наблюдение. Я предполагала, что кто-то из чиновников был подкуплен, и таким образом информация вышла за пределы банковских операций. Это самое обычное дело. Банки, как и другие предприятия, имеют свои характерные болезни. Но тут имеется существенное отличие. Этот счет в Цюрихе с самого начала был открыт с использованием «фише», как неотъемлемой части его активности. Возможно, это было согласовано с тобой.

– «Тредстоун 71», – проронил Борн.

– Да, именно так. Владельцы банка должны действовать заодно с «Тредстоун». И поэтому вполне возможно, что ты также был осведомлен о том, что они делали.

– Но кто-то был подкуплен. Скорее всего, это герр Кёниг. Именно он и заменил один телефонный номер на другой.

– Да, вероятно, ему хорошо заплатили. Он может провести лет десять в швейцарской тюрьме.

– Десять? Вполне прилично.

– Таковы швейцарские законы.

– Карлос… Что я могу для него значить? Я повторяю это имя снова и снова! Но я ничего не могу вспомнить! Я не знаю… ничего.

– Но какая-то загвоздка все-таки существует, не так ли? – Мари подалась вперед. – Что это? О чем ты постоянно раздумываешь?

– Я не думаю… Я не знаю.

– Значит, у тебя возникают какие-то ощущения. Пока неясные, не так ли?

– Не знаю… Возможно, страх… гнев… нервный шок. Я ничего не знаю.

– Сосредоточься!

– Черт побери, неужели я не делал этого? Неужели ты думаешь, что я совсем уж дурак?! – Борн застыл, изумленный вспышкой раздражения. – Извини.

– Не стоит. Все сколько-нибудь существенное, намеки и подозрения мы должны оценивать вместе. Твой доктор с Порт-Нойра был прав. События и факты приходят к тебе, провоцируют новые события, и появляются новые факты. Ты сам сказал, что коробка спичек, или лицо, или вид окрестностей – все это может навести тебя на новый след. Мы уже видели, что так было… Теперь это имя, которого ты избегал почти неделю, когда рассказывал обо всем, что случилось с тобой пять месяцев назад… Однако ты не произносил этого имени. Это что-то означает, вызывает какие-то внутренние сдвиги, которые должны во что-то вылиться.

– Думаю, что ты права. – Джейсон сделал глоток спиртного.

– Дорогой, я знаю один удивительный магазин на бульваре Сен-Жермен, хозяин которого обожает собирать журналы. Это несколько забавный человек, но он вполне серьезен в своем деле. Весь пол у него завален самыми разнообразными журналами прежних лет. У него есть каталог, почти как в библиотеке. Я предлагаю поискать это имя в каталогах. Как ты считаешь?

Борн мучился от резкой боли в груди. Она не была связана с его ранами – это была разновидность страха.

– В библиотеке Сорбонны есть старые газеты, – проговорил он, глядя на Мари. – Когда я просматривал их, на меня обрушился девятый вал. До сих пор я вспоминаю об этом с содроганием.

– Но ложь в конце концов была обнаружена, и это огромная удача, Джейсон.

– Теперь мы начали охотиться за правдой, не так ли?

– Да, и не следует этого опасаться.

Джейсон встал.

– Ладно, Сен-Жермен запишем на очередь. Между прочим, попробуй позвонить в посольство. Ты ведь говорила, что у тебя есть телефон. – Борн достал из кармана бумажную салфетку с телефонным номером. Потом он добавил к нему регистрационный номер автомобиля, подъезжавшего к банку. – Это номер, который мне предоставил де Амакур, а это номер того автомобиля. Узнай, что можно по ним определить.

– Хорошо. – Мари взяла салфетку и направилась к телефону. В своей записной книжке она нашла нужный номер. – Вот он. Его зовут Дэнис Корбельер. Петер сказал, что звонил ему сегодня в 9 утра по парижскому времени. И я могу положиться на него, он самый способный атташе в посольстве.

– Петер знает его? Это не просто имя из телефонного справочника?

– Они учились вместе в Торонто. Я могу позвонить ему отсюда?

– Давай, только не говори ему, где ты находишься.

– Я скажу ему то же самое, что и Петеру. – Мари подняла трубку. – Скажу, что переезжаю из отеля в отель и не знаю, где буду через час. – Она набрала номер канадского посольства на улице Монтегю и через несколько секунд уже разговаривала с Корбельером.

Мари стремительно приблизилась к основной цели своего звонка в посольство.

– Надеюсь, что Петер передал вам, что мне может понадобиться от вас некоторая помощь.

– Более того, он объяснил мне, что вы были в Цюрихе! – воскликнул Дэнис. – Не могу сказать, что я все понял из его слов, но главное я уловил. Сейчас в мире намечается значительное финансовое оживление.

– Да, вы правы, однако трудно сказать, кто этим манипулирует. Это уже мои проблемы.

– Я могу чем-нибудь вам помочь?

– У меня есть номер автомобиля и телефонный номер. Оба парижские. Телефон, естественно, вне списка, и будет неудобно, если я по нему позвоню.

– Давайте их мне.

Мари сразу же зачитала номера.

Корбельер продолжал:

– У нас имеются друзья в разных сферах, и я сотрудничаю с ними по поводу борьбы с наркотиками. Почему бы нам не позавтракать завтра? Тогда бы я уже смог сообщить вам, что у меня получилось.

– Я бы с удовольствием приняла ваше предложение, но завтра у меня весь день занят. Как-нибудь в другой раз… Я позвоню вам завтра.

– Чудесно! А я пока поработаю над вашей проблемой.

Мари взглянула на часы и положила трубку.

– Я должна позвонить Петеру в три часа. Напомни мне об этом.

– Ты действительно полагаешь, что он сможет что-то так быстро узнать?

– Еще как сможет! Он еще прошлой ночью звонил в Вашингтон. Это только что сообщил мне Корбельер. Мы все шпионим понемногу. Один кусочек информации здесь, другой – там, один факт отсюда, другой – оттуда.

– Звучит не очень обещающе, похоже на предательство.

– Вовсе нет. Мы же имеем дело с деньгами, а не с ракетами. А деньги обычно движутся нелегально, обходя все законы стороной.

– Утром мы должны увидеть юриста, которого нам предложил де Амакур.

– А сколько ты собираешься снимать со счета?

– Всё.

– Всё?

– Именно так. Если бы ты была директором такой фирмы, как «Тредстоун», что ты сделала бы, если бы узнала, что со счетов корпорации уплыли четыре миллиона швейцарских франков?

– Надо подумать… Поняла!

– Де Амакур предложил оформить несколько наличных чеков на предъявителя.

– Он тебе сам это предложил? Чеки?

– Да. А что-нибудь не так?

– Конечно! Номера этих чеков могут быть разосланы во все банки. Когда ты придешь в банк, то окажется, что все платежи приостановлены.

– Он победил, не так ли? Он получает с двух сторон. Что же нам делать?

– Согласиться с частью того, что он предлагает, то есть с оформлением на предъявителя, но не чеками, а бонами. Боны на предъявителя различного достоинства. Это значительно проще в оплате.

– Ты уже заработала на обед, – довольно улыбнулся Борн, дотрагиваясь до ее щеки.

– Я стараюсь отрабатывать свое содержание, сэр, – произнесла Мари, поглаживая его ладонь. – Сначала обед, потом Петер… а затем книжный магазин на Сен-Жермен.

– Книжный магазин на Сен-Жермен, – повторил Борн, и боль снова пронзила его.

«Что это было? Почему я так испугался?»

* * *

Они вышли из ресторана на бульваре и направились к телефонному узлу на улице Вожирар. Там находилось множество телефонных кабинок, расположенных вдоль стен просторного зала, в центре которого был большой круглый прилавок. За ним клерки принимали заказы, назначали кабинки и регистрировали отказы на линиях.

– Линии мало загружены, – сообщил подошедший клерк. – Вы будете соединены буквально через минуту. Пожалуйста, пройдите в кабину № 12.

– Двенадцать? – уточнила Мари.

– Да, мадам, прямо перед вами, у стены.

Пока они шли к кабине, Джейсон держал ее за руку.

– Я знаю, почему люди предпочитают звонить отсюда. Отсюда дозвониться намного быстрее, чем из телефона в отеле.

– Это только одна из причин.

Они дошли до кабины и едва успели закурить, как внутри раздались два резких звонка. Мари открыла дверь и вошла внутрь, вынимая на ходу записную книжку с карандашом. Она быстро сняла трубку. Через минуту Борн с ужасом заметил, как Мари бессмысленно уставилась в стену. Кровь отлила от ее лица, а кожа стала мертвенно-бледной. Она закричала, сумочка ее упала, и содержимое рассыпалось по полу. Джейсон бросился внутрь. Мари была близка к обмороку.

– Это Мари Сен-Жак, Лиза. Я звоню из Парижа. Петер ждет моего звонка.

– Мари? О боже мой… – секретарша потеряла дар речи. Где-то вокруг нее слышались посторонние голоса. Трубку взял кто-то другой…

– Мари, это Алан, – проговорил первый помощник Петера. – Сейчас мы все находимся в кабинете Петера.

– В чем дело, Алан? У меня очень мало времени, и я хотела бы с ним поговорить.

Наступила тишина.

– Я тоже хотел бы это сделать, Мари, но боюсь, что это невозможно. Петер мертв, Мари.

– Он… что?!

– Несколько минут назад позвонили из полиции, скоро они будут здесь.

– Но что случилось? Боже мой, он умер? Что случилось?

– Мы сами ничего толком не знаем. Мы пытаемся выяснить по его книжечке, в которую он записывает телефоны. Надо узнать хоть что-нибудь, что может дать пищу для размышлений. Нам запретили трогать все, что лежит у него на столе.

– На его столе?

– Записи, наброски планов, черновики или подобные бумаги…

– Алан! Скажи мне, что случилось.

– Только то, что я уже сказал. Он не сообщил никому из нас, чем занимается. Все, что нам известно, так это то, что ему пару раз звонили из Штатов. Один раз из Вашингтона, а второй звонок был из Нью-Йорка. Около девяти часов он сказал Лизе, что поедет встречать кого-то в аэропорту, но не сказал, кого именно. Полиция обнаружила его час назад в одном из грузовых туннелей… Это ужасно, Мари… Он был убит выстрелом в горло. Ты слышишь меня? Мари! Мари!

Старик с запавшими глазами и торчащей седой щетиной прошел в темную кабину, щуря глаза, чтобы сфокусировать их на фигуре за занавесом. Рассмотреть что-либо при таком освещении было весьма нелегко для человека, которому давно уже стукнуло восемьдесят. Но голова его работала нормально, а это было все, что от него требовалось.

– Слава Пресвятой Богородице, – сказал он.

– Слава, божий человек, – прошептал силуэт в капюшоне. – Благополучна ли твоя жизнь?

– Она идет к концу, но вполне благополучна.

– Хорошо… Как там с Цюрихом?

– Разыскали человека с Гуизон Квей. Он был ранен. Его выследили через врача. После некоторого препирательства он заявил, что на него напали. Кейн все-таки вернулся за женщиной, и именно он стрелял в него.

– Выходит, они вместе, женщина и Кейн?

– Человек с Гуизон Квей так не думает. Он ведь был свидетелем беседы с ней на Лювенштрассе.

– Он к тому же еще и дурак! Это он прикончил сторожа?

– Человек утверждает, что у него не было другого выхода, чтобы спастись.

– Хорошо. У него есть тот пистолет?

– У его людей.

– В Цюрихе имеется некий префект, которому следует передать этот пистолет. Кейн все время ускользает от нас, а теперь еще и женщина. Она работает в Оттаве. Если мы заманим ее в ловушку, то выследим и его. Твой карандаш готов?

– Да, Карлос…

Глава 13

Борн поддерживал ее в тесной кабине, помогая сесть на жесткую скамью. Мари все еще никак не могла успокоиться.

– Они убили его! Они убили его! Боже мой, что я наделала! О, Петер!

– Ты здесь ни при чем. Если кто-то в этом виноват, то это я. Выбрось этот факт из головы.

– Джейсон, я боюсь. Он был на другом краю земли… а они все-таки убили его!

– «Тредстоун»?

– А кто же еще? Ведь были же телефонные звонки: Вашингтон, Нью-Йорк… Он отправился в аэропорт на встречу с кем-то, и они убили его…

– Как?

– О мой бог… – слезы душили ее. – Как это могло случиться? Его застрелили выстрелом в горло…

Внезапно Борн ощутил тупую боль. Он не мог сказать, где она чувствовалась больше всего, так как боль была повсюду.

– Карлос… – вдруг произнес он, не понимая, почему.

– Что? – уставилась на него Мари. – Что ты сказал?

– Карлос… – вновь прошептал он. – Пуля, выпущенная в горло. Карлос…

– Что ты хочешь этим сказать?

– Не знаю, – он взял ее за руку. – Теперь пойдем отсюда. Ты можешь идти?

Мари кивнула, глубоко вздохнула и прикрыла глаза.

– Да.

– Нам необходимо где-то выпить. Мы нуждаемся в допинге. А потом мы разыщем его…

– Что разыщем?

– Книжный магазин на Сен-Жермен.

Было три старых издания, которые входили в каталог под индексом «Карлос». Четырехлетней давности «Таймс» и два парижских «Глобуса». Борн и Мари не стали просматривать статьи в магазине, а просто купили все три номера и добрались на такси до отеля на Монпарнасе. Там они сразу приступили к чтению: Мари на кровати, а Джейсон в кресле у окна. Несколько минут прошли в молчании, прежде чем Мари нарушила тишину.

– Это здесь, – пробормотала она, и на ее лице отразился нескрываемый ужас. – Прочти.

– «Форма насилия, которую приписывают Карлосу и его небольшой группе исполнителей, имеет свои особенности. Это убийство выстрелом в горло, обрекающее жертву на мучительную смерть. Это особенно часто применяется к тем, кто нарушил обет молчания или встал на путь предательства, а также к тем, кто отказывается представить необходимую им информацию…» – Мари умолкла, будучи не в состоянии читать дальше. Она откинулась на подушку и закрыла глаза. – Он ничего им не сказал, и они убили его. О боже мой…

– Он не мог сказать то, чего не знал, – заметил Борн.

– Но ты это знал! – Мари села, протирая глаза. – Ты знал о выстрелах в горло! Ты же говорил об этом!

– Я сказал, что знаю это, вот и все. Больше я ничего не могу к этому добавить.

– Почему?

– Я сам хочу узнать ответ, но пока не могу.

– Мне необходимо выпить.

– Сейчас. – Джейсон поднялся и подошел к бару. Наполнив два низких бокала, он взглянул на Мари. – Не достать ли нам немного льда? Я думаю, что с этим задержки не будет. Герб быстро притащит.

– Нет, все равно это будет долго, – она бросила журнал на кровать и повернулась к нему, точнее, в его сторону. – Я почти в истерике.

– Тогда надо удвоить порцию.

– Мне хочется тебе верить, но я… я…

– Но ты все же испытываешь сомнения, – подытожил Борн. – Даже больше, чем я сам. – Он протянул ей бокал. – А что ты хочешь от меня услышать? Что я могу тебе рассказать? Что я один из тех, кто входит в армию Карлоса? Что я разгласил какие-то его тайны? И какой вывод можно сделать из того, что я знаю этот способ убийства!

– Прекрати!

– Я постоянно говорю себе это сам – прекрати! Не думай, не пытайся что-то вспоминать, а если вспоминаешь, то прекрати это, как только почувствуешь пустоту. Не заходи в воспоминаниях очень далеко, делай передышки, делай передышки. Одна ложь, один неправильный вывод могут вызвать лавину других, таких же ошибочных предположений… – Он повернулся к креслу. – Ты отыскала способ убийства, я тоже кое-что нашел. Я знал это точно так же, как знал про Говарда Леланда. Мне даже не надо ничего читать.

– Читать? Что читать?

Борн нагнулся и поднял «Таймс» четырехлетней давности. Журнал был сложен пополам на странице с изображением, а точнее – наброском бородатого человека, все линии лица которого были грубыми и неточными, как бы подчеркивая то, что импозантность его физиономии ничего не даст и что истинное его лицо так и останется неизвестным. Борн протянул Мари журнал и предложил:

– Прочти это. Там, где заголовок «Миф или Монстр», а потом можно будет устроить игру.

– Игру?

– Да. Я прочитал первые два абзаца и не больше, можешь верить мне на слово.

– Хорошо. – Мари посмотрела на него, затем взяла журнал и начала читать:

МИФ ИЛИ МОНСТР

Вот уже более десяти лет имя Карлос шепотом произносится на улицах разных городов: Парижа, Тегерана, Бейрута, Лондона, Каира и Амстердама. Его считают наиболее опасным террористом в том смысле, что его обязательства по поводу убийств лишены всякой политической окраски. Однако имеются конкретные доказательства, точно, что он связан и с такими экстремистскими организациями, как ПЛО и Баадера-Майнгоф, выступая в роли исполнителя и наставника. Именно некоторые террористы из этих организаций помогли хотя бы частично восстановить контуры этой зловещей фигуры. Информаторы выходят из кровавой игры и начинают говорить.

Постепенно рассказы о его подвигах, насыщенные насилием и конспирацией, мощными взрывами и интригами на высшем уровне, с погонями на скоростных машинах и шпионками-шантажистками (сочетание Адама Смита и Яна Флеминга), уменьшаются до обычных человеческих масштабов, и перед нами предстает кровожадный монстр, который торгует контрактами на убийства с ловкостью специалиста по маркетингу, полностью осведомленного о ценах, спросе и предложении подпольного рынка.

Его портрет можно начать с предполагаемого имени, такого же необычного, как и специальность его владельца. Ильич Рамирес Санчес. Многие считают, что он сын венесуэльского адвоката, не очень известного, но преданного марксистской идее, который в свое время послал сына на учебу в Россию. Значительная часть этих занятий состояла из уроков шпионской подготовки в специальных лагерях наемных убийц под Новгородом. С этого момента все данные об Ильиче исчезают, портрет увядает, уступая место разговорам и слухам. Согласно им, руководящие лица в Кремле, которые наблюдают за обучающимися у них иностранцами, очень скоро поняли, какого сорта этот ученик, и решили от него избавиться. Это был параноик, помешанный на бессмысленных убийствах. Его должны были отправить в Каракас и порвать все связи с его родственниками и ближайшим окружением. Таким образом, отвергнутый Москвой и глубоко ненавидящий западное общество, Санчес принялся строить свой собственный мир, в котором видел себя лидером. Что может быть лучше, чем роль аполитичного убийцы, обслуживающего широкий круг политиков и философов?

Теперь портрет вновь становится более четким. Говорящий на многих языках, включая родной испанский, а также русский, французский и английский, Санчес с огромным успехом использовал полученное образование в качестве трамплина для совершенствования своих методов. После изгнания из Москвы он провел несколько месяцев на Кубе под опекой Че Гевары. Он усовершенствовал свои знания в оружии всех систем. Не было ни одного предмета в этой области, который он не смог бы использовать должным образом даже с закрытыми глазами. Наконец он был готов, и тогда он выбрал Париж местом своего базирования, и к нему стали поступать предложения. Этот человек предлагал выполнить работу даже тогда, когда другие исполнители не смели и подумать о том, чтобы взяться за нее.

Портрет становится расплывчатым, как только заканчиваются сведения о его происхождении и тому подобном. Сколько ему лет? Сколько целей он поразил и сколько приписывают ему напрасно? Корреспонденты, постоянно работающие в Каракасе, не смогли обнаружить ничего похожего на свидетельство о рождении человека по имени Ильич Рамирес Санчес. С другой стороны, сотни и тысячи Санчесов живут в Венесуэле, среди которых есть и Рамиресы, но нет ни единого, первое имя которого Ильич. Может, оно было добавлено позже? Во всяком случае, возраст его оценивается где-то от 35 до 40 лет. Но точного возраста не знает никто.

ДАЛЛАС: ХОЛМ, ПОРОСШИЙ ТРАВОЙ

Но один факт остается бесспорным: доходы, полученные от нескольких первых убийств, позволили этому киллеру создать организацию, которая могла бы вызвать зависть даже у специалистов по оперативному анализу в компании «Дженерал Моторс». Казалось, что у этой организации исполнители были везде, и эти хорошо поставленные слухи приводили к очевидным вопросам. Откуда поступали деньги? Кто были эти непосредственные исполнители?

Один из таких слухов, весьма часто являющийся предметом спекуляций, имел место около года тому назад в Далласе. Несмотря на то что убийство Джона Ф. Кеннеди обсуждалось множество раз за эти тринадцать лет, никто не смог достаточно аргументированно объяснить облачко дыма над холмом в трехстах ярдах от автомагистрали. Камера запечатлела его, две полицейские установки даже зарегистрировали характерный звук. Однако ни стреляных гильз, ни каких-либо других следов обнаружено не было, все было чистым. В конце концов, и эта единственная информация казалась в то время настолько не относящейся к происходящим событиям, что была похоронена в архивах ФБР и даже не рассматривалась комиссией Уоррена. Исходила она от К. М. Райта из Северного Далласа, который был допрошен в качестве свидетеля. Его заявление было такого свойства: ближе всех к этому месту, по его словам, находился некто Барлэн Билли, но и он был на расстоянии двести ярдов.

«Билли», как это выяснилось позже, был известным в Далласе бродягой, который частенько промышлял в районах, посещаемых туристами. Как сообщают наши корреспонденты, интервью Райта никогда не было напечатано. Однако полтора месяца назад в Тель-Авиве был пойман один из ливанских террористов, который на допросе заявил, кроме всего прочего, что у него имеется исключительная информация относительно убийцы по имени Карлос! Израильские службы направили отчет об этом в Вашингтон, и наши столичные корреспонденты получили выдержки из него.

Террорист: Карлос был в Далласе в ноябре 1963 года. Он все время находился в тени. Освальд и другие были только его прикрытием.

Вопрос: Какие у вас есть доказательства?

Террорист: Я слышал, как он сам говорил это. Он находился в зарослях травы позади небольшого возвышения. Его винтовка была снабжена гильзоуловителем.

Вопрос: Об этом никогда ничего не сообщалось. Почему его не обнаружили?

Террорист: Возможно, что его и видели, но никто не смог его опознать. Он был одет как старик, в потрепанное пальто, а его обувь обмотана брезентом, чтобы не оставлять никаких следов.

Информация, полученная от террориста, ничем не подтверждалась, но и отбрасывать ее как несостоятельную было бы неверно. Тем более что вскоре последовали странные события. Барлэн Билли был найден мертвым от передозировки наркотиков, хотя всем было известно, что никаких наркотиков, кроме дешевого вина, он никогда не употреблял.

Был ли Карлос тем человеком, который, как предполагают, находился на травянистом холме? Это неординарное начало даже для такой неординарной карьеры! Если эта операция действительно была делом его рук, то сколько миллионов долларов перетекло к нему? Вероятно, вполне достаточно для того, чтобы организовать сеть солдат и информаторов, охватывающую почти весь мир.

Карлос стал монстром, причем живым и вполне реальным…

Мари отложила журнал в сторону и осведомилась:

– Что это за игра?

– Ты уже закончила? – Джейсон отвернулся от окна.

– Да.

– Я полагаю, что там был сделан целый ряд заявлений: теории, версии, соотношения.

– Соотношения?

– Если что-то происходит и здесь и там, то между этими событиями обычно начинают искать взаимные соотношения.

– Ты имеешь в виду взаимосвязи, – поправила его Мари.

– Хорошо, пусть будут взаимосвязи. Так вот, все это там есть, не правда ли?

– В той мере, как ты говоришь, да. Это не всегда верно с правовой точки зрения. Тут используется масса спекуляций, слухов и информация из вторых рук.

– Тем не менее, там есть и факты.

– Даты.

– Очень хорошо. Даты. Это очень здорово.

– Так что же это за игра? – повторила она.

– Она называется весьма просто – «ловушка».

– И кого же надо поймать?

– Меня. – Борн шевельнулся. – Я хочу, чтобы ты задавала мне вопросы. Обо всем, что прочла в этой статье. Любая фраза, название города, слухи, отдельные даты… все что угодно. И слушай мои ответы, мои «слепые» ответы.

– Дорогой мой, но ведь это ничего не доказывает.

– Делай так, как я сказал! – жестко выпалил он.

– Хорошо, – Мари взяла в руки издание «Таймс». – Бейрут… – начала она.

– Посольство, – произнес Борн. – Руководитель отдела Си-Ай-Эй представлен в качестве атташе. Убийство на улице. 300 тысяч долларов.

Мари посмотрела на него и начала снова:

– Я помню…

– Я не читал! – резко прервал ее Борн. – Продолжай!

Она отвела взгляд и вернулась к журналу.

– Баадера-Майнгоф.

– Штутгарт. Регенсбург. Мюнхен. Два убийства и похищение ребенка…

– Джейсон, что это значит?

– Продолжай, пожалуйста, продолжай.

– Имя «Санчес».

– Полное имя Ильич Рамирес Санчес. Он же Карлос.

– Почему Ильич?

Борн задумался.

– Не знаю.

– Это не испанское, а русское имя. Может быть, его мать была русской?

– Нет… да. Его мать. Возможно, что это так, но я не уверен.

– Новгород.

– Центр комплексного шпионажа. Подготовка по связи, шифрам и радиочастотным каналам. Санчес весьма образован.

– Джейсон, ты читал это! Ты прочитал здесь!

– Я не читал этого! Пожалуйста, продолжай.

Она уткнулась в журнал.

– Тегеран.

– Восемь убийств. Заказчики разные. Стоимость около двух миллионов долларов. Источник: Советский Северо-Западный центр.

– Париж, – быстро проговорила Мари.

– Все контракты должны были проходить через Париж.

– Какие контракты?

– Контракты… на убийства.

– Чьи убийства? Чьи контракты?

– Санчеса… Карлоса…

– Карлоса? Так ведь его убийства, его контракты не имеют к тебе никакого отношения.

– Контракты Карлоса, – изумленно произнес он, – не имеют со мной ничего общего…

– Ты только что сам это сказал. Ничего из этого не имеет к тебе никакого отношения.

– Нет, это не так! – неожиданно закричал Борн, вскакивая со стула. – Наши контракты, – более спокойно закончил он.

– Ты сам не понимаешь, что говоришь!

– Я все равно связан с этим невидимыми нитями! Поэтому я и приехал в Париж! – Он резко повернулся, подошел к окну и ухватился за раму. – Вот в чем и состоит игра. Теперь мы ищем не ложь, а правду, запомни! Либо мы найдем ее сами, либо игра все равно обнаружит ее.

– Но это неправильный эксперимент! Ведь всё, напечатанное в «Таймс», перепечатывают почти все газеты мира. Ты мог где-нибудь прочесть о его «подвигах».

– Факт состоит в том, что я помню всё это.

– Отнюдь не все и только поверхностно. Ты не знаешь ни происхождения Санчеса, ни того, что его отец был адвокатом в Венесуэле. Ты ничего не сказал и о кубинцах. Если бы ты знал что-то еще, то это привело бы к еще более резким спекулятивным заявлениям, наподобие написанных здесь. Но ты ничего подобного сейчас не сказал!

– Что ты имеешь в виду?

– Даллас… ноябрь 1963 года.

– Кеннеди! – воскликнул Борн.

– Что это значит? Почему Кеннеди?

– То, что там случилось, – Джейсон задумался.

– Ты наверняка уже слышал или прочитал где-либо о той трагедии. Я уже который раз говорю тебе об этом. Останови поток необузданных подозрений! Что ты мне хочешь доказать? Что ты – Карлос?

– Бог мой, конечно, нет. Карлос хочет убить меня, и, кроме того, я не знаю русского языка. В этом я уверен.

– Тогда в чем же дело?

– А может быть, я один из его окружения! Может быть, это преследование просто результат моего предательства?! Может, я украл деньги, полученные за контракты там, в Цюрихе?! Как еще можно все это объяснить? – Он резко остановился, уставившись куда-то в стену над кроватью и почти ничего не видя перед собой. – И почему я так боюсь этого имени?! Почему я никогда раньше не упоминал его?!

Несколько минут прошло в тишине.

– Ты неправ. Если бы все это было так, то почему, получив деньги в Цюрихе, ты все равно направился в Париж? Ты мог бы все там забрать и сбежать! Но ты не сделал этого! Ты вернулся именно туда, где находится берлога этого чудовища. Это не поступок человека, который совершил преступление и в страхе спасается бегством.

– Я приехал в Париж, чтобы узнать правду. – Джейсон подошел к бару и наполнил стакан. – Есть и еще кое-что… «Тредстоун», – продолжил он, как бы защищаясь.

– Сейчас «Тредстоун» – наша общая забота, – задумчиво промолвила Мари. – Бедный Петер, они убили его! Иногда мне кажется, что у нас есть право рассчитаться с этими людьми, хотя по всем правилам их должны искать другие. Но у нас, тем не менее, остается право быть первыми в этом списке! Ты и я! Или мне все это только кажется?

– Ты отлично знаешь, что не кажется!

– Тогда давай сбежим! – внезапно заявила она, почти механически делая шаг к Борну.

– Но мы не можем так поступить, мы не сможем жить в постоянном кошмаре окружающей нас неизвестности, – возразил Джейсон.

– Да, ты прав. Я просто погорячилась. Жестокая ирония судьбы, но нам необходимо идти только этой дорогой. Нам нужно собраться с мыслями, чтобы хоть как-то сократить путь к истине.

Комплекс адвокатских контор располагался на бульваре Де ла Чепль. Та, в которую они вошли, напоминала скорее зал для проведения научных конференций, чем место, где заключались контракты. Все расставлено строго по своим местам, стены заняты книжными полками, всюду чистота и порядок. Сам адвокат, полный достоинства, в эспаньолке, с орлиным носом, который украшало серебряное пенсне, никак не походил на человека, замешанного во взятках или тому подобных вещах. Он даже настаивал на том, чтобы беседа шла на английском, хотя для него это было весьма затруднительным.

Почти всю беседу вела Мари, оставляя Борну лишь право совещательного голоса. Она кратко и сжато изложила свою точку зрения, настаивая на замене чеков бонами на предъявителя, оплачиваемыми в долларах и достоинством от пяти до двадцати тысяч. Ее знание предмета переговоров не осталось не замеченным для адвоката. И когда сомневающийся адвокат решил завершить беседу консультацией у де Амакура, Мари подняла руку.