Текст книги "Жатва скорби"

Автор книги: Роберт Конквест

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 33 страниц)

В речи на заседании ВЦИК в декабре 1928 года советский президент Калинин привел несколько причин, объясняющих, почему даже беднейшие крестьяне недостаточно ненавидят кулаков. Кулак, говорил Калинин, может сыграть и положительную роль в экономике села, давая взаймы беднякам и таким образом «спасая их от лишений в тяжелые времена» – косвенное признание того, что правительство НЕ оказывало помощи крестьянам. А когда кулак резал корову, добавляет Калинин, бедняк мог купить у него немного мяса.[6161
  «Правда» от 14 декабря 1928.


[Закрыть]]

Вести классовую борьбу в деревне было нелегко. Повсеместно звучали одни и те же жалобы: «Иногда кулак ведет за собой бедный и средний слои крестьянства. Бывают случаи, когда колхозники голосуют против высылки кулаков. Подчас бедняки идут за кулаком из-за плохой организации дела. Причины этого, помимо слабой организации бедняков – запугивание со стороны кулака, недостаток культуры, а также семейные связи»[6262
  Материалы по истории СССР. Т. 7. М., 1959, с.24. 3.


[Закрыть]].

Согласно официальным отчетам, бедняки нередко говорили: «В нашей деревне нет кулаков». Или (что еще более поразительно): «Сегодня они конфискуют хлеб у кулаков, завтра они повернут против бедняков и середняков»[6363
  Мерль Файнсод. Смоленск при советской власти. Массачусетс, Кембридж, 1958, с.240. (Далее «М.Файнсод…»)


[Закрыть]].

В речи на северокавказской партконференции в марте 1929 года (не опубликованной в то время) Микоян откровенно заявил, что середняки видели в кулаках пример для подражания и признавали их авторитет, а на бедняков смотрели как на не способных вести хозяйство. Только большое коллективное хозяйство, прибавил Микоян, сможет выправить положение (замечание, отражающее новые сталинские идеи)[6464
  См.: Р.Дэвис, с.62.


[Закрыть]]. В апреле 1929 года, на Шестнадцатой партконференции, Сергей Сырцов, вскоре после этого выдвинутый кандидатом в члены всесоюзного Политбюро, заявил, что не только часть середняков, но и некоторые бедняки поддерживают кулаков. А глава сельскохозяйственного отдела ЦК откровенно сказал: «Середняки повернули против нас и сомкнулись с кулаками»[6565
  «Большевик», №№13–14, 1928, с.46–47.


[Закрыть]]. На всем протяжении 1928–1929 гг. мы найдем десятки признаний того, что кулаки и остальные крестьяне заняли одинаковую позицию – даже из уст деятелей типа Кагановича[6666
  «Большевик», N» 19, 1928, с.20.


[Закрыть]].

Тем не менее, в одном отношении мания борьбы против кулаков оказалась для партии полезной, и сам Сталин отметил, что, поскольку середняк увидел, что личное благосостояние, к которому он стремился, сделает его кулаком и, следовательно, подведет под репрессии, или поскольку «ему просто помешали стать кулаком», середняк в конце концов придет к выводу, что колхоз – единственный остающийся ему путь к благосостоянию[6767
  И.Сталин, т. 11, с.45.


[Закрыть]].

Что касается численности кулаков, то налоги, введенные в ноябре 1928 года на «богатейший слой деревни»[6868
  КПСС в резолюциях, т. 2, с.534.


[Закрыть]] теоретически затрагивали лишь 2–3 процента крестьянства (в целях борьбы с «апатией» принцип налогообложения был изменен: теперь налог стали исчислять на основании засеянной площади, а не собранного урожая)[6969
  Ю.Семенко, с.44.


[Закрыть]], Но на практике, как признал и сам Сталин, до 12 процентов крестьянства, а в некоторых районах и больше, подверглось такому налогообложению.[7070
  И.Сталин, т. 11, с.275.


[Закрыть]] Согласно другим источникам, «добавочный налог» распространялся на 16 процентов крестьянских хозяйств в РСФСР[7171
  Д.Аткинсон, с.329.


[Закрыть]], а «Правда» писала уже о «сплошь кулацких» деревнях[7272
  «Правда» от 18 сентября 1929.


[Закрыть]]. В одной из станиц Северного Кавказа даже члены местного совета не являлись на собрания, посвященные хлебозаготовкам[7373
  Р.Дэвис, с.98.


[Закрыть]]. Советские исследователи не могут определить численность хозяйств, обязанных в 1929 году выполнить предусмотренную для кулаков норму хлебозаготовок, но один из них считает, что она составляла 7–10 процентов всех крестьянских хозяйств[7474
  Ю.А.Мошков. Зерновая проблема в годы сплошной коллективизации сельского хозяйства СССР, 1929–1932. М., 1962, с.72–73. (Далее «Ю.Мошков…»)


[Закрыть]], а объединенная псевдокатегория кулаков и зажиточных крестьян, как уверял впоследствии Сталин, охватывала до 15 процентов от общего числа сельских хозяйств.

Наступил решающий 1929 год. Ни зерновая проблема, ни крестьянский вопрос не были решены. Зимой 1928–1929 гг. в городах было введено распределение хлеба по карточкам (осенью 1929 года карточная система распространилась и на мясо). Весной 1929 года Рыков (при поддержке Бухарина) внес предложение об импорте зерна – выход, к которому СССР в конце концов прибег в 60-х годах. Но тогда это предложение было отвергнуто после «очень бурных прений»[7575
  «Правда» от 19 июля 1929.


[Закрыть]].

На заседании Политбюро Бухарин заговорил о «военно-феодальной эксплуатации крестьянства», и на протяжении первой половины года правые продолжали предпринимать мощные усилия, направленные на стабилизацию отношений с крестьянством, отмену принудительных мер, возвращение к НЭПу и свободному рынку[7676
  М.Левин, с.321–322.


[Закрыть]].

Весной 1929 года Сталин (в неопубликованной тогда речи) упомянул о «предательском поведении» Бухарина[7777
  И.Сталин, т. 12, с.106.


[Закрыть]]. Бухарин выступил со своим главным тезисом: цитируя Ленина, он утверждал, что было бы гибельным для дела коммунизма применять жесткие коммунистические принципы в деревне, поскольку там «не существует материальной базы для коммунизма»[7878
  «Правда» от 24 января 1929.


[Закрыть]]. Почти все беспартийные, то есть профессионально подготовленные экономисты поддержали этот тезис, а также идею правых о восстановлении равновесия рынка. Особенно горячо высказался за это лучший из специалистов Госплана Владимир Громан. Даже Струмилин, наиболее близкий к Сталину деятель Госплана, считал, что темпы производственного роста не должны превышать пределы, поставленные им наличием необходимых ресурсов.

В апреле–мае 1929 года, не дожидаясь окончательной обработки, приняли пятилетний план. «Планом» он ни в коем случае не являлся. Хотя в нем имелась некоторая координация заданий и уделялось значительное внимание взаимозависимости различных ресурсов и возможностей роста экономики, но по существу то был «лишь свод цифр, непрерывно скачущих кверху – в этом состояла его единственная функция»[7979
  М.Левин, с.453.


[Закрыть]].

Разработчики предложили два варианта плана, первый из которых был менее грандиозным, чем второй – как бы и необязательным. Этот второй вариант исходил из предположения, что все пять лет будут урожайными, что создадутся благоприятные условия на международном зерновом рынке, Что не возникнет необходимости в высоких расходах на оборону и т.д. Но даже он был пересмотрен в сторону увеличения показателей. А потом принятый план, все-таки сохранявший следы координации, к которой стремились разработчики из Госплана, совсем потонул в потоке ударных программ с их все более недостижимыми показателями, объявлявшимися каждой отраслью промышленности и отдельными предприятиями без какой-либо оглядки на ресурсы экономики в целом.

Тем не менее, если бы хозяйство страны развивалось в соответствии с первоначальным пятилетним планом, число частников в 1932–1933 гг. сократилось бы лишь на какой-то незначительный процент от общего количества населения и в этом секторе по-прежнему производилось бы почти 90 процентов валового объема сельскохозяйственной продукции[8080
  Н.Ясный, с.305.


[Закрыть]]. Это показывает, какой именно была официальная политика партии еще весной 1929 года.

Действия партии в деревне существенно подорвали НЭП. Неясно, однако, успело ли к тому времени партийное руководство понять, что именно оно натворило. Даже тогда, в середине 1929 года, еще существовало общее соглашение с идеями НЭПа, с идеями длительного сохранения в сельском хозяйстве частного сектора и рыночных отношений. Особенно такого рода мысли были очень популярны среди экономистов, и не только в Госплане, но и даже в наркомате земледелия.

В апреле 1929 года даже Сталин еще говорил, что из необходимых государству 8,2 миллиона тонн зерна от 4,9 до 5,7 млн. тонн можно получить на рынке, а уже остальные 2,5 млн. тонн потребуют «организованного давления на кулаков» по уральско-сибирскому образцу[8181
  И.Сталин, т. 12, с.92.


[Закрыть]] – совершенно невероятная, фантастическая смесь двух экономических методов. Но о полном контролировании сельского хозяйства пока не было и речи.

Сравнительно затяжное начало двойной операции Сталина по разгрому правых и введению сплошной коллективизации, по-видимому, в значительной степени объясняется тем обстоятельством, что большая часть его собственных сторонников в начале 1929 года еще не была готова ни к тому, ни к другому – или же тем, что таким положение казалось Сталину. Поражение правых в апреле 1929 года явилось следстствием объединения ветеранов ЦК вокруг экономического курса, который по-прежнему представлялся весьма умеренным. Но, поддержав Сталина в роли руководителя партии, они шаг за шагом позволили ему вернуться к тотальному применению политики «чрезвычайных мер», проводившейся минувшей зимой.

* * *

В первой половине 1929 года партийные органы и организации не раз обсуждали вопрос о непрекращающейся борьбе против кулаков, но решение о том, что же с ними делать, так и не вынесли. Лишь в мае 1929 года Совет Народных Комиссаров составил формальное определение кулацкого хозяйства: в таком хозяйстве регулярно применяется наемный труд; или же имеется мельница, маслобойня или подобное заведение; или же сдается внаем сельскохозяйственный инвентарь или постройки; или же его члены занимаются торговлей или ростовщичеством, или имеют другие нетрудовые доходы, особенно же «требы» за исполнение обязанностей священника.[8282
  См.: М.Левин, с.490.


[Закрыть]]

При таком широком определении появилась возможность подвергать репрессиям почти любого крестьянина. К тому же республиканским, краевым и губернским властям предоставлялось право изменять это определение применительно к местным условиям.

В это время даже самые радикальные ораторы говорили о том, что партия не имеет намерения физически ликвидировать кулака, а о массовой депортации не упоминалось до тех пор, пока подкомиссия, созданная для решения этого вопроса, не внесла к концу года предложение, предусматривавшее тюремное заключение или депортацию для самой худшей из трех категорий кулаков – для активных врагов советской власти, виновных во враждебных актах.[8383
  Там же, с.475.


[Закрыть]]

Однако «раскулачивание» – массовая кампания, которую мы рассмотрим в следующей главе, – спорадически проявлялась уже в начале 1929 года.

Так, в селе Шампаивка Киевской губернии, насчитывавшем около 3000 хозяйств, 15 крестьян были раскулачены и сосланы на север еще в марте 1929 года[8484
  М.Вербицкий, с.28.


[Закрыть]].

Подобные методы раскулачивания поощрялись наиболее рьяными сталинистами в губкомах. 20 мая 1929 года партийный комитет Среднего Поволжья постановил, что кулаки-контрреволюционеры должны быть высланы; 14 июня северокавказский комитет проголосовал за экспроприацию и высылку отъявленных кулаков, правда, только в том случае, если они были пойманы на укрывательстве зерна, да и то не более одного-двух человек на станицу[8585
  Р.Дэвис, с.58.


[Закрыть]]. В принципе, согласно советским публикациям, местные органы власти получили полномочия высылать кулаков в административном порядке «пo решению общих собраний трудового крестьянства» уже в начале 1929 года.[8686
  Научные записки. Т. 76. Днепропетровск, 1962, с.58.


[Закрыть]]

Но ситуация пока что оставалась двусмысленной. Обычным оружием против кулака было последовательное увеличение нормы хлебозаготовок и повышение налогов. По Струмилину, кулак со средним доходом, впятеро превышавшим доход бедного крестьянина, платил в тридцать раз больше налогов на каждого члена семьи[8787
  «Плановое хозяйство», Nc 8, с.57.


[Закрыть]]. Декретом от 28 нюня 1929 года сельским советам «разрешалось» накладывать штрафы, впятеро превышавшие стоимость продуктов индивидуального хозяйства, если оно не выполняло норму хлебозаготовок. Такова была «законная» основа для работы в деревне, включая раскулачивание, вплоть до февраля 1930 года. В случае неуплаты штрафа хозяйство кулака распродавалось и он лишался надела. Вот типичный для того времени приказ по Днепропетровской губернии: «Гражданин Андрей Бережный, зажиточный крестьянин, обязан сдавать зерно по 40-процентной норме. Он не сдал 203 пуда, а теперь отказывается от дальнейших поставок, и ему надлежит уплатить 500 рублей штрафа в течение 24 часов. В случае неуплаты будет произведено насильственное взимание штрафа за счет распродажи имущества»[8888
  Олекса Калиник. Коммунизм – враг человечества. Лондон, 1955, с.77. (Далее «О.Калиник…»)


[Закрыть]].

В результате подобных мер за 1928–1929 гг. кулаки потеряли от 30 до 40 процентов приналежавших им средств производства[8989
  Д.Аткинсон.с.334.


[Закрыть]].

Наряду с другими наказаниями часто применялось лишение права голоса на выборах Может возникнуть вопрос, какoe значение для крестьянина имела потеря этого, практически несуществовавшего права. Причина проста: отметка о поражении в правах заносилась в удостоверение личности и, как клеймо, преследовала такого крестьянина повсюду, где бы он ни искал убежища и работы. Кроме того, лишение избирательных прав «нередко сопровождалось лишением права на жилье, продовольственную карточку и медицинское обслуживание, а особенно часто – высылкой»[9090
  М.Левин, цитируется по: Шейла Фицпатрик (ред.). Культурная революция в России. Блюмингтон, 1978, с.59.


[Закрыть]].

Следует отметить, что вместе с кулаком теперь исчез и другой элемент, терпимый во времена НЭПа в интересах поддержки сельской торговли – пресловутый нэпман, новая «буржуазия», численность которой достигала полумиллиона, то есть по преимуществу мелкие лавочники, не содержавшие наемных работников.

По оценке, относящейся к 1927 году, средний капитал такой лавки в деревне составлял 711 рублей. Исчезновение этих мелких лавочников привело к полному краху распределения потребительских товаров. «Даже те жалкие товары, которые имелись в наличии, невозможно было распространять»[9191
  Там же.


[Закрыть]].

Наперекор нараставшей в 1929 году тенденции выселения кулаков и распродажи их имущества, Калинин сделал попытку разрешить кулакам (после сдачи имущества) вступать в колхозы. По крайней мере, в середине 1929 года многие партийные деятели еще, безусловно, склонялись к тому, чтобы разрешить кулакам вступать в колхозы, «если они полностью откажутся от личного владения средствами производства». Другие руководящие работники партии придерживались противоположных взглядов.[9292
  См.: Р.Дэвис, с.140–142.


[Закрыть]] В августе Бауман авторитетно заявил, что вопрос этот партией окончательно не решен.[9393
  «Правда» от 20 августа 1929.


[Закрыть]] Однако уже во второй половине того же года мало кто из партийцев заговаривает о возможности принятия кулаков в колхозы. К октябрю же выступавших с такими предложениями обвиняли в правом уклоне.

* * *

Но все это пока оставалось далеко от поставленной задачи привлечения на свою сторону крестьянских масс и изоляции классового врага. Подавляющее большинство крестьян было восстановлено против властей. Они пользовались всеми доступными им способами протеста, включая массовые жалобы собственным сыновьям, служившим в армии.[9494
  В.И.Варенов. Помощь Красной армии в развитии колхозного строительства. 1929–1933. Но материалам Сибирского военного округа. М., 1975. (Далее «М.Варенов…»)


[Закрыть]]

В передовой статье «Правды» от 2 февраля 1929 года с горечью говорится о том, что крестьянин все еще не осознал «коренного различия между законами старого режима и советскими законами», что он по-прежнему воспринимает власть как автоматически враждебную ему силу. «Правда» была особенно обеспокоена такими живучими поговорками, как «закон что дышло, куда повернул – туда и вышло», или «закон – паутина, шмель вылетит, муха попадется».

Относительно мирная обстановка, установившаяся в деревне в пору расцвета НЭПа, исчезла без следа. Уже в 1928 году со всех концов страны поступали сообщения о беспорядках, грабежах, бунтах, в которых участвовали и рабочие[9595
  М.Левин, с.241.


[Закрыть]]. В официальной книге по истории партии упоминается ряд случаев нападений крестьян на партийных активистов: 7 июня 1928 года трое кулаков убили секретаря Ивановской парторганизации; 7 ноября 1928 года был застрелен председатель колхоза из Костромской области; в тот же день и в той же области был убит другой колхозный активист; 19 декабря 1928 года убили председателя сельсовета из Пензенской области; к тому же периоду относятся более десятка других аналогичных инцидентов по всему Советскому Союзу[9696
  Д.Голинков.т. 2, с.308.


[Закрыть]]. За период 1927–1929 гг. было убито, по официальным данным, 300 уполномоченных по хлебозаготовкам[9797
  Д.Аткинсон, с.336.


[Закрыть]].

С 1927-го по 1929 год число «зарегистрированных кулацких террористических актов» на Украине учетверилось; в 1929 году сообщалось о 1262 террористических актах[9898
  Вестник Московского университета, №6, 1967, с.19 –Ч^


[Закрыть]]. Сопротивление крестьянства усиливалось. Официальные данные всего за первые девять месяцев 1929 года дают огромную цифру: 1002 террористических акта, из них 384 убийства – и это только по центральным губерниям. За эти действия было осуждено 3281 человек, из них только 1924 (то есть 31,2 процента) являлись кулаками, 1896 относилось к середнякам-подкулачникам, 296 – к беднякам, а 67 осужденных занимали официальные должности. Поскольку в подобных случаях под давлением властей возможно большее число обвиняемых стремились зачислить в кулаки, приходится прийти к выводу, что враждебность к режиму проявляло крестьянство в целом[9999
  Д.Голинков, т. 2, с.307.


[Закрыть]].

Осенью 1929 года было зарегистрировано дальнейшее усиление «терроризма».[100100
  М.Файнсод, с.142–143.


[Закрыть]] Тем не менее, несмотря на то, что спорадические случаи вооруженного сопротивления значительно участились, на этой стадии не наблюдалось ничего похожего на серьезное восстание; по сравнению с тем, во что предстояло перерасти крестьянскому сопротивлению в будущем, это были лишь отдельные, изолированные инциденты.

Более показательно пассивное сопротивление режиму широких слоев крестьянства. Прежде всего сюда следует отнести укрывание хлеба: сперва его прятали на крестьянских участках, потом на всяких заброшенных землях, под стогами сена, в церквах, в открытой степи, в оврагах и в лесах. Кулаки записывали свое зерно на имя родственников, продавали его по низким ценам крестьянам-беднякам или нелегальным частным торговцам, которые по ночам вывозили мешки с зерном на телегах или плотах. Середняки и бедняки, насколько могли, делали то же самое. Даже колхозники старались по мере сил отвертеться от хлебозаготовок. Когда им не удавалось спрятать или продать свое зерно, они пускали урожай на корм скоту, сжигали его или бросали в реки.[101101
  См., например: Р.Дэвис, с.82–85, 88–89. Ю 2м.Левин, с.120.


[Закрыть]]

* * *

Партия оказалась не в силах контролировать положение в деревне. Численность коммунистов в сельских районах за период 1917–1921 гг. составляла около одной шестой от общего состава партии, причем многие из них были рабочими. К тому же, как отмечает советский исследователь, «в 1922–1923 гг. почти никто из проживавших на селе коммунистов не возобновлял свое членство в партии»[102102
  Нет сноски


[Закрыть]]. Таким образом, в 1929 году основная масса сельских коммунистов состояла из вступивших в партию в период НЭПа, а потому была не особенно затронута воинствующими партийными доктринами предшествующей эпохи.

В партийной литературе отмечалось, что активисты из бедных крестьян, которые иногда вступали в партию, не оставались неизменно лояльными по отношению к режиму и с легкостью «переходили на враждебные классовые позиции».[103103
  А.Ангаров. Классовая борьба в советской деревне. М., 1929, с.76.


[Закрыть]] Кроме того, в деревнях (как с неудовольствием отметил в 1928 году Молотов) наемные работники и крестьяне-бедняки составляли всего пять процентов от общего числа коммунистов[104104
  КПСС в резолюциях, т. 1, с.546.


[Закрыть]]. В резолюции ноябрьского пленума ЦК 1928 года говорится, что на Украине сельский партсостав включает «значительное число зажиточных крестьян и близких к кулакам элементов, выродившихся и абсолютно враждебных рабочему классу»[105105
  Там же.


[Закрыть]]. Наконец, подавляющее большинство коммунистов в сельских районах состояло вовсе не из крестьян, а из административных работников местного масштаба.

Но каковы бы ни были по качеству сельские коммунисты, их было и количественно просто недостаточно. В сентябре 1924 года в деревнях имелось всего 13 558 партячеек, насчитывавших в общей сложности 152 993 члена партии, причем в ячейку обычно входило от четырех до шести коммунистов, да и те были разбросаны по трем-четырем деревням, отстоявшим друг от друга зачастую на пять-шесть миль (7,5–9 км)[106106
  М.Левин, с.120.


[Закрыть]]. Даже в октябре 1928 года в партию входило лишь 198 000 крестьян (из общего числа членов партии 1 360 000), то есть один крестьянин-коммунист приходился на 125 крестьянских хозяйств. В 70 000 деревень имелось всего 20 700 сельских партячеек. В 1929 году на селе было 333 300 членов партии (не обязательно крестьян), входивших в 23 300 ячеек (хотя, согласно комментариям видного коммунистического деятеля, часто и эти партячейки были фиктивными).[107107
  «Большевик», №2, 1929, с.15.


[Закрыть]] На Украине численность партсостава в деревнях была еще меньше: 25 000 членов партии, занятых в сельском хозяйстве, приходилось на 25 миллионов сельских жителей.[108108
  КПСС в резолюциях, т. 2, с.661.


[Закрыть]]

Даже в 1929 году на три сельских совета числилась одна партячейка. В составе сельсоветов процент крестьян-бедняков, составлявший при НЭПе всего около 16 процентов, за один только 1929 год вырос с 28,7 процента до 37,8 процента, но и это считалось недостаточным. Да и само это, исполненное по марксистским рецептам, вливание «беднейших крестьян» в советы оказалось малоэффективным. Когда наступление на крестьянство стало набирать силу, сельские и даже районные советы выступили против него, «сомкнувшись с кулаками и другими (по определению Москвы) переродившимися элементами».[109109
  М.Левин, с.84.


[Закрыть]]

Характерно высказывание некоего председателя райисполкома, заявившего, что давление на кулака «повернет его и все население против нас». Не только рядовые крестьяне, но и местные члены партии говорили уполномоченным: «У нас тут кулаков нет». Сами уполномоченные подчас становились «примиренцами»[110110
  М.Файнсод, с.240.


[Закрыть]].

Члены партии на местах и даже местные органы ГПУ и милиции испытывали постоянное давление сверху, их критиковали за недостаток «наступательного духа». Многие местные работники были смещены, в некоторых случаях – распушены целые райкомы и даже все партячейки района[111111
  См.: Р.Дэвис, с.91.


[Закрыть]], а партийные работники, пытавшиеся поддерживать относительный порядок и законность, были объявлены сообщниками правых[112112
  Н.И.Немаков. Коммунистическая партия – организатор массового колхозного движения в 1929–1932 гг. М., 1966, с.191. (Далее «Н.Немаков…»)


[Закрыть]].

Так, «Правда» писала, что коммунисты часто «…противятся быстрому развертыванию колхозов и совхозов», они «принципиально» поддерживают «свободное развитие крестьянской экономики», защищают мирное сосуществование с кулаком, вообще «не видят классов в деревне».[113113
  «Правда» от 23 мая 1929.


[Закрыть]]

В партии началась массовая чистка «оппортунистов», не выражавших энтузиазма по поводу новой политики.[114114
  «Деревенский коммунист», №18, 1929, с.4.


[Закрыть]] Даже «селькоров» стали официально критиковать за то, что они являлись «в значительной степени чужеродными элементами».[115115
  «Правда» от 9 октября 1929.


[Закрыть]]

Разумеется, эти факты еще не говорят о том, что у режима не было надежных агентов на селе. В деревне, насчитывавшей две с лишним тысячи жителей, нетрудно было найти соответствующую «бригаду» активистов. В одном отчете сообщается о такой бригаде из 14 человек: несколько наемных работников, несколько экс-партизан, несколько подающих надежды начинающих стукачей. Многие из них, как и десять лет назад, вербовались из полупреступного элемента.[116116
  Ю.Семенко, с.46.


[Закрыть]]

В романе Василия Белова «Кануны»[117117
  В.Белов. Кануны. М., 1976, с.116, 295.


[Закрыть]] рисуется грустная картина конца НЭПа на Вологодчине. Один из главных приверженцев режима в деревне пишет анонимные доносы и вообще ведет себя крайне подло и отталкивающе; мотивы его поступков – месть, комплекс собственной неполноценности, зависть, трусость. В изображении Белова, этот человек никогда не прощал других, видел в них только врагов не верил ни во что, кроме собственной силы и хитрости. Он был убежден что все люди подобны ему, что мир живет под знаком страха и силы и силой можно добиться всего.

В целом сельские коммунисты представляли собой шаткую опору режима, поэтому летом 1929 года 100 тысяч городских партийцев были направлены в деревню для оказания «помощи» в заготовках хлеба. Впоследствии к ним присоединилась другая, возможно, столь же значительная группа. Только на Северном Кавказе осело в селах около 15 тысяч горожан[118118
  Р.Дэвис, с.90.


[Закрыть]].

* * *

От фазы прямой партийной интервенции, замаскированной под действия масс, нетрудно было перейти к следующему этапу. В прессе началось нагнетание истерии против классовых врагов, проникнутой духом линча. Опыт 1928–1929 гг. показал, что подобные массовые кампании влекут за собой самосуды, то есть народное возмущение, а не «применение голых административных мер», даже если поначалу реальные настроения крестьянства и были далекими от энтузиазма.

Более того, атмосфера самосудов распространилась, пусть пока еще не буквально, и на кампанию против правых. В июне 1929 года Томский был отстранен от поста председателя ВЦСПС, а в июле Бухарина сняли с его поста в Коминтерне, хотя оба они некоторое время оставались членами Политбюро ЦК. Их сторонники также были сняты со всех ответственных постов. В течение всего последующего периода велась чистка правых уже среди рядовых членов партии. Несмотря на то, что Бухарину не удалось организовать настоящую оппозицию, как в свое время это сделали левые, в современных советских исследованиях сообщается, что Бухарина поддерживали целые партийные организации и что в результате из партии было исключено 100 000 человек, обвиненных в правом уклоне.[119119
  Ф.М.Ваганов. Правый уклон в ВКП/б/и его разгром. М., 1970, с.238–241.


[Закрыть]] (ср. – троцкистов ранее было исключено 1500 человек).

С другой стороны атмосфера кризиса импонировала бывшим левым, поэтому в тот момент группа крупных деятелей левой оппозиции – Преображенский, Радек и Смилга – порвали с Троцким и приняли новую линию Сталина.

Власти не забывали, хотя бы в теории, и положительных стимулов. Дефицит потребительских товаров для деревни был назван «одним из самых серьезных препятствий»[120120
  «Правда» от 30июля 1929.


[Закрыть]], однако в резолюции ЦК от 29 июля 1929 года было указано, что снабжение деревни товарами «следует поставить в зависимость от выполнения планов хлебозаготовок[121121
  «Правда», август 1929.


[Закрыть]]. Было предписано распределять товары на основе классового подхода, например, оказывая предпочтение крестьянам-беднякам.[122122
  Р.Дэвис, с.75.


[Закрыть]]

Фактически промышленные товары в деревню не поступали, но не было никакого основания полагать, что из-за этого будет отложено введение новой политики. 28 июня 1929 года вышло постановление, предусматривавшее меры наказания для крестьянина, не выполнившего норму хлебозаготовок, даже если не было доказано, что он «укрывает» зерно: такого крестьянина можно было оштрафовать и в случае неуплаты штрафа лишить имущества. Другой декрет, датированный тем же днем, предусматривал меры наказания за «невыполнение основных государственных установлений»: сперва штрафы, а при повторном нарушении – годичное тюремное заключение, если же нарушение носило групповой характер, срок заключения мог достигать двух лет и сопровождаться полной или частичной экспроприацией и высылкой.[123123
  Там же, с.76.


[Закрыть]] Многие кулаки, чтобы избежать подобных мер, распродали имущество и перебрались в города.[124124
  Там же, с.85.


[Закрыть]]

Тем временем вводились всевозможные новшества, чтобы восполнить дефицит хлеба, принимавший грандиозные размеры. Крестьянам было предписано вносить «добровольные» пожертвования хлеба в пользу государства; например, в октябре 1929 года в украинские села было спущено распоряжение поставить в течение нескольких дней 20 фунтов пшеницы от каждой семьи сверх плана хлебозаготовок[125125
  О.Калиник, с.25.


[Закрыть]].

Факты, относящиеся к этому периоду, не всегда ясны ввиду уклончивого стиля выступлений Сталина. Борясь против правых, Сталин под них подкапывался, не нанося открытого удара. Ему удалось представить дело так, будто искусственное возбуждение, раздуваемое его клевретами, как раз и представляло собой подлинную классовую борьбу в деревне. А в конце он мог всегда списать вину за «перегибы», являвшиеся неизбежным следствием его политики, на каких-либо уклонистов.

Находились партийцы, которые прекрасно понимали, что борьба ведется не только против кулака, но и против середняка, но, считая эту линию правильной, «ленинской» политикой, хотели, чтобы она была провозглашена открыто.[126126
  Н.Немаков, с.198.


[Закрыть]] Однако в сфере теории этот откровенный анализ трактовался только как левый уклон.

В каждый конкретный момент политику партии полагалось обрядить в соответствующее одеяние из марксистских терминов. Поэтому сначала необходимо было внедрить в теорию почти что насквозь искусственное понятие «классовой борьбы в деревне»; потом, в результате беспрестанного употребления, это понятие доводилось до уровня набившего оскомину трюизма, хотя даже партийные лидеры знали, что оно фальшивое. Потом, в конце 1929 года, в моду вошел воображаемый добровольный переход середняка на позиции коллективизации. Ни один партийный оратор не мог обойтись без этого перла партийного благочестия – о том, чтобы оспорить доктрину, уже и речи быть не могло.

В атмосфере концептуальной путаницы и фантазирования, когда политика менялась, а одевающие ее словеса оставались те же самые, рядовому члену партии было трудно приспособиться к темпу перемен. Да на этой стадии и нельзя было с уверенностью сказать, когда именно Сталин решился на сплошную коллективизацию.

Описывая развитие воззрений Сталина на сельское хозяйство исследователь отметил, что в начале 1929 года Сталин вновь убедился в «краткосрочной эффективности» методов принуждения, а затем «пытался разрешить долгосрочные, глобальные проблемы с помощью краткосрочных мер, то есть мер военной экономики, включая коллективизацию».[127127
  Е.Карч, с.57.


[Закрыть]] По-видимому, частичный успех и частичный провал уральско-сибирского метода и последующих действии привели Сталина к убеждению, что стоящие перед партией проблемы можно разрешить только при тотальном контроле над деревней.

Пятилетним планом предусматривалось к 1932–1933 году объединить пять миллионов крестьянских хозяйств в колхозы. Однако только что сформированный правительством «колхозный центр» уже в июне 1929 года называл цифру 7–8 миллионов хозяйств в течение 1930 года, намечая за пятилетку коллективизировать половину сельского населения – тем самым разрушая предусмотренные пятилетним планом показатели по обрабатываемым площадям[128128
  М.Левин, с.438.


[Закрыть]]. По существу, здесь-то и начался крах пятилетнего плана по сельскому хозяйству. Но даже эти, новые цифры, были переделаны снова, на еще более высокие. К ноябрю намеченные показатели почти удвоились, а в декабре были удвоены уже и ноябрьские «рубежи».

Правые считали, что коллективизация будет иметь смысл, только если крестьянство получит соответствующие машины и другие товары из городов, но среди сталинистов господствовали иные идеи. Как выразился в июне 1929 года Микоян, «если бы не хлебные затруднения, коллективизация не была бы столь срочной».[129129
  «Правда» от 27 июня 1929.


[Закрыть]]

* * *

В первые годы советской власти предпринимались огромные усилия, чтобы создать коллективные хозяйства на селе. Многие из них, возникнув под административным нажимом, исчезли с введением НЭПа. Во многих таких хозяйствах главную роль играли направленные туда рабочие; впоследствии они возвратились в города. В других случаях зажиточные крестьяне вступали в колхозы только затем, чтобы спасти свою собственность, а затем вернулись к частному ведению хозяйства[130130
  М.Левин, с.107.


[Закрыть]] – явление, которому суждено было повториться в 1930 году. Как бы то ни было, эти ранние колхозы, хоть, и развивались сравнительно успешно, остались крайне немногочисленными. К середине 1928 года они охватывали менее двух процентов от общего числа хозяйств.

В декрете Совета Народных Комиссаров и Центрального Исполнительного Комитета от 16 марта 1927 года нет никакой тенденции к их распространению. Даже в конце 1928 года мы еще не найдем предложений о коллективизации массы среднего крестьянства, хотя декрет от 15 декабря рекомендовал оказывать предпочтение всем формам коллективных хозяйств[131131
  Коллективизация сельского хозяйства, с.101–102.


[Закрыть]] (этот же декрет давал местным властям полномочия запрещать создание новых «о б ъ е д и н е н и й» частных хозяйств, если это усиливало «кулацкую прослойку»[132132
  Там же, с.99.


[Закрыть]].