Текст книги "Солнце на продажу (сборник рассказов)"

Автор книги: Роберт Энсон Хайнлайн

Соавторы: Айзек Азимов,Роберт Шекли,Роберт Сильверберг,Джеймс Уайт,Мюррей Лейнстер,Челси Куинн Ярбро,Джон Браннер,Ллойд Бигл-мл.,Лестер Дель Рей,Кордвейнер Смит
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)

Тейлор сделал знак стенографистке, что кончил диктовать, и спросил Маколея:

– Что у тебя?

– То же и даже хуже. Высота облака на сто футов больше, чем вчера. Ни одного разрыва от Балтимора на двести миль к востоку.

– На сто футов? Там нет возвышенностей?

– Я говорю о средней высоте.

– Понятно, – Тейлор устало вздохнул. – Что мы и предполагали. Слушай, Мак, ты мне понадобишься. Бетти, не уходи, я продолжу.

Последние слова относились к стенографистке. Он начал диктовать дальше:

– Ситуацию можно охарактеризовать как угрожающую. Наши доклады за последние десять дней направлялись по обычным каналам, но ввиду отсутствия заместителя министра никакой официальной реакции на наши сопроводительные записки не последовало. С новой строки… В дополнение следует указать, что местные власти пытаются разрешить проблемы таким образом, словно в других районах тех же проблем не существует. Города соревнуются между собой, стараясь урвать как можно больше энергии. Они достигли предела, исчерпав собственные резервы, и для поддержания статус-кво им приходится обращаться к центральной энергетической системе. Последнее расширение производства энергии в Чикаго достигнуто путем введения в строй в дополнение к атомной энергии оборудования, работающего на угле, так как запасы природного газа и нефти практически израсходованы. Существует острая конкуренция между потребностями общественного транспорта и системами отопления. В то же время не ослабевает конкуренция между потребителями. Эти факторы способствовали увеличению выброса в атмосферу вредных примесей. Такое положение существует во всех крупных городах нашей зоны. Абзац… Как я уже отмечал выше, очевидно, мы достигли точки, когда требуется введение особых мер по борьбе с выбросами, увеличивающими загрязнение. Наблюдается резкий спад в экономике, поскольку в условиях, когда все силы уходят на поддержание жизни в атмосфере, непригодной для жизни, никакая созидательная работа невозможна. Абзац…

В настоящее время картина осложняется возникновением нового феномена – заполнением всех разрывов в облачном слое, который покрывает северо-восток страны. Вскоре это явление поставит под угрозу сельское хозяйство, и уже сейчас изменения атмосферных условий… Вычеркните, Бетти, предыдущую фразу. Вместо нее напишите так: и уже сейчас резко уменьшилось количество осадков и коренным образом изменилась климатическая модель. Облачный слой, как только в нем исчезли последние разрывы, стал утолщаться. Полученные нами данные свидетельствуют о том, что утолщение слоя продолжается… С новой строки… Служба наблюдения убеждена, – Маколей кивнул в ответ на взгляд Тейлора, – что все принятые до сих пор меры себя не оправдали и если ограничиться ими, катастрофа неминуема. У нас существует лишь выбор между неконтролируемой и контролируемой катастрофой. Абзац.

Наши рекомендации, основанные на неопровержимых фактах, заключаются в следующем… Мак?

– Закрыть заводы.

– Первое. Немедленно прекратить производство сталелитейным, автомобильным, нефтеперерабатывающим, химическим предприятиям (исключение составляют лишь атомные станции) по меньшей мере на шестьдесят дней.

– Выключить свет.

– Второе. Под угрозой строжайших наказаний запретить использование электроэнергии во всех других целях, кроме поддержания жизни. Эта мера включает освещение жилых помещений, кондиционирование воздуха (исключая работу фильтров), освещение учреждений, улиц, использование всяких электрических приборов, за исключением холодильников, где хранятся запасы пищи.

– Автомобили.

– Третье. Запретить использование личных автомашин. Все поездки должны ограничиваться абсолютной необходимостью. Предусмотреть строгие наказания за нарушения этого пункта. Пункт не распространяется на личные средства передвижения, не загрязняющие атмосферу. Ну как, Мак? Мы ничего не забыли?

– Это должно помочь. Но я не вижу объяснения утолщению облака. Возможно, началась цепная реакция, и облако будет утолщаться независимо от предпринимаемых мер.

– Хорошо, если ты ошибешься в своем предположении. Бетти, начинай с новой строки. Все названные меры означают, что нормальная деловая деятельность будет приостановлена. В настоящий момент перед нами стоит лишь одна задача – просуществовать в течение шестидесяти дней. После этого, возможно, задача не упростится, если понадобится прожить еще шестьдесят дней на том, что останется. Дальше обычные формальности. Бетти, исправь мои ошибки и перепечатай. Список адресатов для рассылки я дам позже.

Стенографистка захлопнула блокнот. Еще несколько секунд она сидела, глядя на Тейлора полными слез глазами, затем поднялась и молча вышла.

– Умница, – сказал Тейлор. – Будь у меня свободная минута, я бы тоже поплакал.

– Думаешь, кто-нибудь нас послушает? Кому ты посылаешь доклад?

– Министру внутренних дел. В Белый дом. А копии всем, кому возможно. Я пошлю их первым сегодня же вечером.

– Значит, ответа ждать завтра или в пятницу?

– Если его не будет, мы летим в Вашингтон.

– А как насчет заместителя министра? Ты действуешь через его голову.

– Он изучает перспективы загрязнения атмосферы, вдыхая свежий воздух Аляски в сопровождении жены, детей и проводника, который знает, где скрываются последние медведи.

– Совещание не отменяется?

– В три тридцать. Быть всем заведующим отделами. Позови Джо. Он в курсе дел Четвертого. И скажи ему, чтобы захватил сообщения со всех остальных самолетов.

Тейлор повернулся в кресле, чтобы поглядеть в окно. Сквозь мглу просвечивали смутные очертания ближайших небоскребов.

– Хоть бы сегодня был не август, а апрель. Ведь через месяц начинается отопительный сезон.

Ночной полет в столицу

Маколей стоял в кабине самолета, разговаривая с пилотом, который недавно летал по маршруту четвертого. Свой портфель он положил на пустое кресло второго пилота.

– Я предпочел бы, чтобы вы летели не один, – сказал Маколей.

– Не беспокойтесь, – ответил пилот. – Обычно мы летаем с наблюдателем. А наблюдать сегодня нечего.

– Над восточным берегом ни одного просвета.

– Справлюсь. В письмах, что вы дали мне прочесть, чистая правда. Уж поверьте моему слову – сделаю все, чтобы доставить их в целости и сохранности.

– По крайней мере заправьтесь безопасным горючим.

– Как раз сейчас идет заправка. Я приказал сменить топливо, когда мы получили доклад из Далласа.

– Ну и слава богу. Хоть при вынужденной посадке не взорветесь.

– Ничего себе перспектива. Впрочем, я эту смесь не выношу. Приходится поддерживать в двигателе высокую температуру. К тому же оставляешь за собой оранжевый хвост во все небо. Не к лицу это Службе наблюдения.

– Забудьте об этом. Если они нас послушаются, обратно приедете в карете, запряженной парой лошадей.

Вошел механик из группы обслуживания и протянул пилоту путевой лист. Тот подписал его.

Пожав руку пилоту, Маколей покинул кабину. Он закрыл за собой люк и поспешил через поле к зданию аэровокзала. Наземная команда убирала трап и отсоединяла шланги. Оранжевый заправщик обогнал Маколея как раз перед тем, как он вошел в стеклянные двери вокзала.

Маколей только успел подняться на галерею, как самолет уже вырулил на взлетную полосу. Красные огни на крыльях зловеще светились сквозь ползущий туман. Минуту спустя самолет растворился во мгле.

Маколей подождал, пока не стих в ночи звук двигателей, и покинул почти пустой вокзал.

На высоте 3800 пилот увидел звезды.

На востоке над горизонтом поднималась луна. Холодный свет ее, отражаясь от поверхности облаков, помогал вести машину.

– Чикаго, вы меня слышите? Говорит Первый. Покидаю контрольную зону. Прошу разрешения сменить канал связи.

– Вас понял, Первый. Счастливого пути.

Пилот снял противогаз. Самолет поднялся на высоту восемнадцать тысяч футов. С высоты казалось, что он летит над бесконечным молочным морем. Дважды он выходил на связь с Землей. Ветра почти не было. Кливленд показался пилоту смутным пятном света, пробивающимся сквозь облако. Ни Питтсбурга, ни Балтимора ему разглядеть не удалось. Он начал снижение.

– Даллас, вызывает Первый наблюдательный.

– Первый, Даллас вас слушает.

– Прошу посадки.

– Посадку не разрешаю. На сколько у вас горючего?

– Минут на тридцать. Что изменится за это время?

– Идите к Балтимору, – сказал диспетчер после минутной паузы. – У нас авария в сети энергоснабжения, перешли на аварийные резервы. Мы не сможем вас посадить.

– Вас понял, – мрачно сказал пилот. – До связи.

Он перешел на другой канал связи.

– Балтимор? На связи Первый наблюдательный.

– Я вас слышу, Первый.

– Даллас не дает посадки. Вы можете меня принять? Я нахожусь в двадцати милях к северу от вас, высота полета восемь тысяч.

– Первый, вы меня слышите? У нас авария в энергосистеме. Столкновение на посадочной полосе. Основная полоса вышла из строя. Сколько сможете продержаться?

– Минут двадцать пять. Резервная полоса свободна?

– Свободна.

– Радар работает нормально?

– Пока да.

– Вам придется меня вести.

Пилот включил радар. Дисплей взорвался искрами. Он настроил его.

– Первый, не меняйте канала, – послышался голос диспетчера. – Мы видим вас. Восемнадцать миль к северо-востоку. Сделайте поворот на сто восемьдесят градусов.

– Вас понял.

Горизонт наклонился, ушел наверх и оставался там до тех пор, пока пилот не закончил поворот. На новом курсе самолет оставался несколько минут, постепенно снижаясь.

– Балтимор, – вызвал пилот, – говорит Первый. Моя высота четыре тысячи пятьсот. Она совпадает с вашими данными?

– Нет. Вы идете на высоте три тысячи девятьсот. Но я не доверяю нашему радару. Постараемся корректировать по вашему альтметру. Передавайте нам его показания через каждые пятьсот футов. Вы находитесь слева от полосы, возьмите десять минут вправо.

– Десять минут вправо.

– Так держать. Будьте готовы к повороту на десять минут влево.

– Вас понял.

– Вы видите поле на вашем экране?

– Вижу. Я различаю разбитую машину, две полосы. Мне садиться на левой?

– Да.

– Три тысячи пятьсот. Машина вошла в густой туман.

– Вас понял. Превышение высоты. Ускорьте снижение.

– Вас понял.

Через несколько секунд снова послышался голос пилота:

– Три тысячи.

Снова пауза.

– Две тысячи пятьсот.

И еще после паузы:

– Две тысячи.

– Вас сносит вправо. Возьмите пять градусов левее.

– Понял.

– Так держать.

– Тысяча пятьсот футов.

– Не спешите, Первый.

– Понял. – Пилот увеличил обороты, затем снова перешел на снижение. – Одна тысяча футов.

– Первый, вас сносит влево.

– На сколько?

– Поправка – десять градусов вправо. Теперь десять влево. Вы видите землю?

– Не вижу. Только по радару. Пятьсот футов.

– Нормально. Первый, теперь не прерывайте меня. Пять градусов влево. Хорошо. Два вправо. Чуть-чуть правее. Вы над ограничительными огнями. Держите скорость двести футов. Снова сносит влево! Еще, еще вправо! Вы видите посадочную полосу?

– Не… – и больше ни звука.

В контрольной башне диспетчер сорвал наушники и откинулся в кресле. Потом он наклонился вперед, взглядываясь в туман за окном. Оранжевое зарево прорывалось сквозь мглу там, где лежал пассажирский, который при посадке налетел на антенны наведения. Остальное поле было черным. Синие огоньки вдоль посадочных полос не могли пробиться сквозь туман. Диспетчеру показалось, что он видит слабый желтый отблеск неподалеку от пассажирского лайнера. Наверное, "скорая".

– Джек, замени меня, – сказал диспетчер и поднялся. Он вышел из башни и остановился на краю поля. Вскоре подъехала "скорая".

– Вы были у наблюдательного, который только что сел? – спросил он водителя.

– Так точно. Он не загорелся, наверное, шел на спецгорючем.

– Сколько человек на борту?

– Один.

Диспетчер обошел машину и остановился возле задних дверец, откуда санитары доставали носилки. На теле, покрытом одеялом, лежал портфель.

– Как его дела? – спросил диспетчер. – Плохо?

– А, знакомый голос, – послышалось с носилок. – Пока жив, спасибо.

– В конце вас снесло влево, – сказал диспетчер.

– Я жив – это главное. Погодите минутку, ребята. Мне нужно сказать пару слов диспетчеру. Слушайте, вы должны помочь. Дело государственной важности. Откройте портфель и прочтите инструкцию. Сегодня же ночью эти письма должны быть в Вашингтоне. Там есть копии – можете прочесть. Они должны быть доставлены сегодня вечером. Вы поймете почему. О'кей?

– О'кей.

– Спасибо. Теперь тащите меня отсюда. Черт возьми, больно уж очень, видно, ноги переломаны.

Меньше всего в тот момент интересовали диспетчера дела государственной важности. Он только что разбил второй самолет за вечер. Вся техника диспетчерской отказала. Хуже дня не придумаешь.

Удушье

Грейс и Питер свалили чемоданы, тюки и плащи у двери и вошли внутрь дома. Тим внес грудного.

– Тим, закрой дверь. Я не дождусь, когда сниму эту дрянь с лица, – проговорила Грейс.

Она прошла в телевизионную комнату, зажигая по пути свет. Там она включила фильтр, занимавший целое окно. В комнатах замигали красные огоньки.

– Дети, можете пойти в уборную и ванною, но не снимайте противогазов, пока не загорится зеленый свет.

Питер вышел из кухни, держа открытую банку пива.

– Поспеши, зеленый огонек, – сказал он. – Я умираю от жажды.

– Я тоже умираю от жажды, – сказала Пиви и стащила с лица маску.

– Пиви! – Питер бросился к ней.

Пиви задохнулась и хотела закричать, но зашлась кашлем. Она шарила руками, стараясь отыскать брошенную маску. Питер схватил маску, одной рукой прижал ее к лицу дочери, другой сгреб девочку и бегом понес в телевизионную, где почти сунул головой в фильтр. Свежий воздух, струившийся сквозь решетку, обвевал лицо девочки. Она пыталась отдышаться.

– Что случилось, Пит? Чго она сделала? – Вбежала Грейс.

– Не волнуйся, – ответил Питер. – Пиви, дыши спокойнее, дорогая. Все обошлось, Грейс. Она была без маски секунды две.

Наконец Пиви смогла сесть Она не хотела отходить от фильтра. Отец надел ей маску и закрепил ремешки. Но на девочку снова напал приступ кашля, глаза были полны слез. Она судорожно прижимала маску к лицу.

Грейс вышла в общую комнату.

– Милый, – крикнула она оттуда. – Бери свое пиво. Зеленый свет!

Питер только отмахнулся.

Из спальни слышались восторженные крики:

– Зеленый! Зеленый!

Стаскивая маску, вошел Тим.

– Я их всех уложил, – сказал он. – Только Кроху пришлось перепеленать.

Грейс и Питер глядели друг на друга, держа уже ненужные маски в руках. Она потянулась к мужу, и Питер поцеловал ее.

– В таком виде ты мне нравишься куда больше, – сказал он. – Пиви, все уже сняли маски. Тебе тоже можно.

Он наклонился и потянул за резинку, которая прижимала противогаз.

Грейс ушла к грудному.

– Нет! – закричала Пиви и начала отталкивать отца, прижимая к лицу маску и цепляясь другой рукой за решетку фильтра. Питер опустился рядом с ней на колени.

– Девочка моя, воздух хороший. Видишь, я уже снял маску и мама сняла. И Тим. Погляди. – Но глаза Пиви были зажмурены.

– Нет, – повторяла она, – нет, нет, нет!

– Оставь ее, – сказала Грейс, заглянув в комнату. – Я сейчас приготовлю нам поесть. Она отправилась на кухню.

– Пап, вот твое пиво, – сказал Тим, протягивая банку.

– Что-то оно теплое, – заметил Питер. – Послушай, Пиви…

Но девочка не двинулась с места. Питер включил телевизор.

– Я погашу свет? – спросил Тим.

– Конечно, конечно, я совсем забыл.

Тим выключил свет, горела только одна лампа в телевизионной.

– Опять напряжение упало, – сказал Тим, усаживаясь перед экраном, – Смотри, желтая лампочка.

Изображение на экране телевизора было мутным. Тим до предела прибавил яркость, По экрану пошли черные полосы.

– Еле тянет, – сказал он. – Кто это выступает?

– Наверное, какое-то объявление, Не знаю. Прибавь звук.

– Звук на пределе, – сказал Тим.

– Дай-ка мне. – Питер заглянул за телевизор. Появился звук.

Человек в респираторе отвечал на вопросы:

– …Нет, мы надеемся, что северная станция будет в порядке к утру.

Камера перешла на задававшего вопросы телекомментатора, на маске его виднелись буквы Эн-би-си.

– Что же было причиной аварии, мистер Спивак?

Мистер Спивак выглядел усталым и растерянным, словно весь день отвечал на один и тот же вопрос. Ресстерянность обнаруживалась лишь в глазах и голосе – остальное скрывал противогаз.

– Я уже говорил мистеру Филипсу, что мы не установили точной причины. Я полагаю, что когда вчера ночью было снижено напряжение в сети… Я должен пояснить: во многих жилых домах в северной части города установлены бустеры, которые не позволяют понижению напряжения в сети отразиться на напряжении в квартирах. Мы понижаем напряжение в ночное время для того, чтобы уменьшить нагрузку на генераторы. Но бустеры в жилых домах срывают эту меру. Более того, они ведут к обратному эффекту. При падении напряжения расход энергии в городской сети возрастает, так как увеличивается сила тока. В результате при падении напряжения нагрузка на сеть тоже не уменьшается, а увеличивается.

– Понятно. Следовательно если везде будут установлены эти… бустеры, назовем их регуляторами, уменьшить нагрузку на линии вы уже не сможете?

– Вы правы. Единственный выход – снизить напряжение настолько, чтобы бустеры не могли работать. Вероятнее всего, именно это и произошло прошлой ночью, однако, должен заявить, без нашего участия. Комбинат по переработке канализационных отходов обладает мощными электронасосами. Прошлой ночью все они работали. Именно это послужило последней каплей. Напряжение упало ниже критической точки, вызвавшие перегрузку насосы перегрелись, произошло короткое замыкание, и вышли из строя наши генераторы.

– Мистер Спивак, станция снабжает электроэнергией большинство жилых районов города, как богатые дома, так и бедные. У обитателей бедных кварталов тоже имеются регуляторы?

– Эээ… я бы сказал, что нет. Регуляторы дороги, и в муниципальных домах их не устанавливают.

– Будет ли справедливым утверждать, что обитатели богатых домов, снабженных регуляторами, несут ответственность за происшедшую прошлой ночью смерть четырехсот человек в бедных кварталах?

– К сожалению, я не смогу ответить на этот вопрос. Наверное, справедливее было бы сказать, что регуляторы были одним из факторов аварии. К тому же смертные случаи имели место во всех районах города.

– Но в бедных семьях нет респираторов или их не хватает на всех членов семьи, и потому им приходится отсиживаться в домах, снабженных фильтрами. Как только прекратилась подача электроэнергии и отключились фильтры, эти люди были обречены на смерть?

– К сожалению, я не смогу ответить и на этот вопрос. Обратитесь в городское управление. Если больше вопросов нет, я хотел бы вернуться к работе. У меня много неотложных дел.

– Перед вами выступал мистер Спивак, главный инженер Управления городского хозяйства. Мы возвращаемся в нашу студию.

На экране возникли два человека без респираторов, сидевшие за низким столом.

– Спасибо за интервью, – произнес один из них. – Мы снова в студии. Передачу ведет наш комментатор Том Френдли. Продолжаем передачу, посвященную катастрофе в Северном районе. Рядом со мной находится мистер Энтони Капуццо, старейшина сорок четвертого микрорайона, так сильно пострадавшею прошлой ночью. Мистер Капуццо, разговаривал ли с вами по поводу этих событий мэр Чикаго?

Капуццо отвечал глубоким басом:

– Его честь позвонил мне сегодня утром. Он принес свои искренние соболезнования осиротевшим семьям моего микрорайона. Мы все так много пережили.

– Что, по вашему мнению, послужило главной причиной катастрофы?

– Придется подождать, Том, что нам скажут эксперты. А пока что мы бросили все силы на очистные работы вокруг канализационного комбината и на то, чтобы восстановить подачу энергии в те районы, которые все еще отключены.

– Вы слышали, что говорил мистер Спивак. Согласны ли вы с тем, что основной причиной аварии были регуляторы?

– Мне не хотелось бы спешить с выводами, – сказал Капуццо. – Вы же знаете, наверно, что состояние оборудования на канализационном комбинате оставляет желать лучшего.

– Вы имеете в виду споры между мэром и мистером Спиваком о приобретении нового оборудования?

– Послушайте, Том, я знаю, что газеты старались раздуть этот спор, но мистер Спивак – достойный джентльмен, несмотря на то что он республиканец – добродушная улыбка во все лицо, – и мэр трудится с ним рука об руку. Выход из строя двух насосов мог быть и случайностью. Факт остается фактом – генераторы на электростанции вышли из строя, как только перегорели насосные двигатели. Но я не эксперт. Давайте лучше подождем, что скажут специалисты из комиссии.

– Мистер Капуццо, насколько мне известно, в небоскребе, где вы проживаете, было зарегистрировано два смертных случая, а в домах Кабрини погибло двести человек. Как вы это объясните?

– Том, мы занимаемся расследованием. Поверьте мне. Но сейчас я должен вас покинуть.

– Мистер Спивак указал ранее, что регуляторы в богатых домах могут поддерживать напряжение в сети в течение шести – двенадцати часов после отключения электроэнергии, тогда как в муниципальных домах не предусмотрено никаких мер для того, чтобы фильтры в случае аварии продолжали работать.

– Я убежден, что мистер Спивак спешит с выводами. Простите меня, Том, но я спешу к себе в контору. Дела не терпят.

Из кухни донесся голос Грейс:

– Питер, ты только погляди на это.

– Подожди минутку, – сказал Питер.

– Теперь мы переходим… – произнес диктор на экране. Изображение начало тускнеть и пропало.

– Тим, попробуй настроить, – сказал Питер и пошел на кухшо.

– Питер, в холодильнике все испортилось!

– Прошлой ночью большая авария электросети была, – сказал Питер. – Они включили свет как раз перед нашим возвращением. Видишь, на сколько электрочасы отстали.

– Пит, послушай, как странно гудит холодильник.

Питер прислушался.

– Ты права. Опять напряжение садится. – Он открыл холодильник и сунул руку в морозильную камеру. – Совсем не охладился. То-то пиво было теплым.

Пнви вошла на кухню. Она так и не сняла противогаза.

– Мама, я хочу пить и есть.

– Сними маску, дорогая. Мы скоро будем обедать – если я отыщу что-нибудь, что не испортилось, Сними ее, сними, неужели ты не устала в ней ходить три дня подряд?

Пиви подумала и сняла противогаз. Вошел Тим.

– Я его выключил, – сказал он. – Полная безнадега.

– Я слышала, что они говорили о регуляторах напряжения. Что это такое?

– А я читал в газете рекламу, – сказал Тим. – Они не дают упасть напряжению.

– Интересно, они в самом деле помогают?

– А то зачем бы их продавали?

– На весь дом? – спросила Грейс.

– Наверняка.

Питер задумчиво поглядел на холодильник.

– А почему бы и нам не купить такой регулятор? – подумал он вслух.

Проблемы безопасности

– Ну и жарища сегодня, – сказал Джо, наблюдая, как желто-серые полосы ползут по экрану, – Кондиционирование отключили?

Маколей отхлебнул кофе.

– Сегодня работают только фильтры, – ответил он – Ты утром смотрел новости?

– Я больше их не смотрю.

Маколей взял микрофон.

– Четвертый, – сказал он. – Четвертый, вызывает Служба.

– Четвертый на связи, – ответил женский голос.

– Милочка, дайте нам цифры в инфракрасном спектре.

– Вас поняла. Уточняю, я – Четвертый наблюдательный, а не милочка. До связи.

– До связи. – Маколей поднял брови. – Самолюбие.

– Три тысячи восемьсот, – сказал Джо после паузы. – На двести футов выше.

– Служба вызывает Четвертого.

– Четвертый слушает.

– Поднимитесь на четыре тысячи пятьсот и повторите замеры.

– Вас понял.

Через несколько минут Джо сказал:

– То же самое. В лучшем случае три тысячи семьсот пятьдесят.

Маколей пошел к Тейлору. У того в кабинете было еще жарче. Тейлор был один. Маколей сел у стола.

– Наши письма дошли?

– Я как раз стараюсь это выяснить, – сказал Тейлор. – Ты слышал, что вчера ночью не было электричества в Вашингтоне?

Маколей удивился.

– Я не думал, что одно с другим связано. Ему там не следовало садиться. Где он сел? В Балтиморе?

– Он сел в Балтиморе, но посадка оказалась не совсем удачной. Он жив, но в каком состоянии, не знаю. Все утро телефонная связь практически не работает. Уже час, как я стараюсь дозвониться до Нью-Йорка, Вашингтона или Балтимора. А в Бостоне ничего не знают.

– Может, воспользоваться радиосвязью Службы? – спросил Маколей.

Зазвонил телефон. Тейлор с минуту слушал, потом кивнул и сказал:

– Спасибо, девушка. Считайте, что я отказываюсь от заказа. – Он положил трубку и сказал Маколею. – Пошли, попробуем.

Они перешли в зал, и Маколей связался с радистом Службы в Балтиморе.

– Попробуйте телефонную связь с Вашингтоном, – сказал ему Маколей.

– Кому звонить в Вашингтоне?

– Вызывайте министерство внутренних дел. Будете транслировать разговор через передатчик.

– Вас понял, – ответил радист. Они слышали, как он набирает номер. Потом раздался голос телефонистки министерства.

– Министерство внутренних дел слушает.

Маколей передал микрофон Тейлору.

– Нажми здесь, – сказал он.

– Говорит Джеймс Тейлор, директор Чикагской службы наблюдения. Соедините меня с министром.

– Минуту, сэр.

Почти сразу телефонистка сказала:

– Приемная министра, мистер Тейлор. Мистер Хомер будет говорить лично.

– Добрый день, Тейлор.

– Доброе утро, господин министр. Прибыл ли мой курьер?

– Мы говорим по секретному каналу, Тейлор?

Тейлор взглянул на Маколея, тот отрицательно покачал головой.

– Нет, сэр, – сказал Тейлор.

– Тогда без подробностей. Ваше письмо прибыло, человек, который его доставил, находится здесь. Здесь же министр обороны. Вертолет ждет вас на базе ВВС в двенадцать ноль-ноль. Прошу вас, а также всех, кто ознакомлен с содержанием письма, прибыть туда. Сколько ваших сотрудников знают об этом?

– Я уточню, сэр. Но думаю, трое. Включая моего секретаря и помощника.

– Хорошо. До встречи.

– Сэр, предпринимаются ли какие-нибудь меры?..

– Мы обсудим это здесь. До свиданья.

– Чикаго, говорит Балтимор. Министерство отключилось.

Маколей взял у Тейлора микрофон.

– Я понял, Балтимор. Спасибо.

– Пошли ко мне в кабинет, – сказал Тейлор Маколею. – Джо, вы ничего не слышали.

Джо кивнул, не отрывая взгляда от экранов.

По пути они захватили Бетти. Тейлор закрыл за собой дверь кабинета.

– Я как-то об этом не успел подумать. Бетти, кто еще знает о содержании писем?

– Больше никто. Я сама их все запечатала, а вы заперли портфель.

– Отлично. Я не думал, что органы безопасности так скоро этим заинтересуются. Но Хомер, видно, полагает иначе. Министр обороны уже в курсе дела, а это означает, что и Пентагон все знает. А если они все еще боятся, как бы за границей не узнали, в каком мы состоянии, это означает, что они ни черта не поняли из нашего письма. Я не стал говорить об остальных письмах – они должны быть у всех сенаторов, в Белом доме и у всех министров. Если, конечно, пилот не отправился прямиком в министерство внутренних дел. Вроде бы при посадке он не сильно пострадал. Как я понимаю, он в Вашингтоне.

– Ты надеешься, что письма доставлены? Но если они попали к Службе безопасности, мы уже ничего не сможем поделать. Так что лучше собирайся. Времени почти не осталось.

– Куда мы едем? – поинтересовалась Бетти.

– Мы, дорогая, в тисках секретности, хотим того или нет. Нас вызывают в Вашингтон. И тебя, Бетти, тоже, потому что ты печатала письмо. К полудню мы должны быть в Гленвью, так что осталось всего два часа. Отправляйся домой, соберись, мы подхватим тебя у дома, скажем… в десять тридцать. Движение такое, что нельзя рисковать.

– Может, быстрее на метро? – спросил Маколей.

– Ты не смотрел новости, – ответил Тейлор. – С утра отключена энергия в Северо-западном районе, так что на метро рассчитывать не приходится.

Сквозь город пробирались медленно. Бетти ждала их на тротуаре. Она уже беспокоилась – они опоздали минут на двадцать. Эдинская трасса была забита машинами в обоих направлениях. Машины ползли с зажженными фарами.

– Ты только посмотри, – сказал Маколей. – И так нечем дышать, а сколько машин!

– Ты на нас взгляни, – ответил Тейлор. – У нас герметичная машина с кондиционером и фильтрами, едем мы медленно, двигатель работает вполсилы, а все равно выбрасываем в атмосферу вдвое больше других машин.

– Но мы же едем по важному делу, – сказала Бетти.

– Они в большинстве случаев тоже. В этом и беда. У всех дела. И всем надо дышать, и всем надо хранить пищу, и все хотят смотреть телевизор – и так далее, и тому подобное. Каждый старается справиться с ситуацией в меру своих сил. А когда воздух становится еще хуже, вы идете и покупаете фильтр посильнее, а этот сильный фильтр потребляет больше энергии, усиливается нагрузка на генераторы, и воздух становится еще хуже. Вы покупаете регулятор напряжения, у вас дома напряжение в норме, а вокруг падает еще больше, и снова увеличивается нагрузка на генераторы. Выходит из строя общественный транспорт, и вы едете в город на собственной машине, а от этого воздух становится еще грязнее. И чем дальше, тем хуже. Вы ведь не согласны молча страдать. Вы принимаете меры. Но если вы работаете на заводе, в магазине, водите такси, у вас нет ни возможности, ни знаний, чтобы устранить причину, в ваших силах лишь бороться со следствиями по мере их возникновения. И чем ты богаче и влиятельней, тем больше вреда ты приносишь окружающим.

– Правильно, – согласился Маколей. – Всякий раз, когда вы покупаете новое приспособление, чтобы улучшить условия внутри вашего пузырька, снаружи от этого становится немного хуже.

– А вы слышали о водяных насосах? – спросила Бетти.

– Нет.

– У нас в доме такой установили. Он качает воду даже тогда, когда в городе ее нет. Это очень удобно. Конечно, я думаю, получается то же, что и с регуляторами напряжения. Но в моем пузырьке вода есть.

– Водяные насосы! – воскликнул Маколей. – А вы понимаете, что произойдет в случае пожара? Эти насосы высосут всю воду из сети! К тому же насосы-то электрические! Энергии они пожирают сверх меры.

– Я вчера вечером смотрел передачу, – сказал Тейлор. – Там много говорили о регуляторах напряжения. Зря они о них говорили. Чем больше о них будут знать, тем больше народу побежит их покупать. И никто не подумает, что это означает для тех, у кого регуляторов нет. Боюсь, что мы в опасной близости от ситуации, исключающей всякий альтруизм, – уж очень пугает окончательное крушение. Хотел бы я знать, многое ли нас отделяет от этого.

– Но это же ужасно! – ахнула Бетти.

– Ты права. Это ужасно.

Они замолчали. Тейлор старался протиснуться между машинами, чтобы не опоздать на базу.

Через час они остановились перед воротами Гленвью. Там их ждали двое в штатском. Они сели к ним в машину и доехали до диспетчерской. У башни стоял большой реактивный транспортный вертолет ВВС. Его лопасти лениво вращались. Как только они взошли на борт, вертолет поднялся.

Они подзаправились на базе Райт-Патерсон, там же успели немного перекусить, а еще через два часа опустились на площадке у Пентагона. Душный подземный коридор, правда снабженный фильтрами, привел их к лифтам, и вскоре они оказались в прохладном комфортабельном зале на одном из верхних этажей.