Текст книги "Миры Роберта Хайнлайна. Книга 8"

Автор книги: Роберт Энсон Хайнлайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 32 страниц)

Глава 21

В огромном холле Торби увидел ряды расположенных по его периметру кабинок. Протолкавшись сквозь толпу, он вошел в одну из них. Приятный женский голос сказал:

– Назовите в микрофон ваше имя, отдел и номер кабинета. Дождитесь, пока не загорится свет, и изложите свое дело. Напоминаем вам, что рабочий день окончен и вас примут, только если у вас дело особой важности.

– Торби Баслим, – произнес юноша и добавил: – Корпус «Икс».

Он ждал. Записанный на пленку голос повторил:

– Назовите в микрофон ваше имя, отдел и номер…

Внезапно динамик умолк. Мужской голос сказал:

– Повторите еще раз.

– Корпус «Икс».

– По какому делу?

– Лучше посмотрите в своих досье, кто я такой.

Наконец послышался другой женский голос:

– Следуйте за световым указателем. Не теряйте его из виду.

Торби поднимался по эскалаторам, спускался в туннели и наконец вошел в дверь без таблички, где его встретил мужчина в гражданском. Он провел Торби еще через две двери. Наконец он оказался лицом к лицу с еще одним мужчиной в штатском. Он поднялся и сказал:

– Радбек из Радбеков? Я – маршал авиации Смит.

– Торби Баслим, а не Радбек.

– Важно не имя, а личность. Я тоже не Смит, но сойдет и так. Полагаю, у тебя есть документы?

Торби вновь полез за карточкой.

– У вас, наверное, есть мои отпечатки пальцев.

– Сейчас их принесут. Ты не против оставить их еще раз?

Пока Торби отпечатывал «пальчики», на столе маршала появилась дактилоскопическая карточка. Сунув изображения в компаратор, Смит, казалось, забыл о юноше, и, лишь когда вспыхнула зеленая лампочка, его голос зазвучал чуть теплее.

Ну ладно, Торби Баслим… Радбек. Чем могу быть тебе полезен?

– Скорее – чем я могу быть полезен вам?

– Вот как?

– Я пришел сюда по двум причинам, – заявил Торби. – Во-первых, мне есть что добавить к последнему донесению полковника Баслима. Вы знаете, о ком я говорю?

– Я был с ним знаком и очень его уважал. Продолжай.

– Во-вторых, я хочу вернуться в Гвардию и поступить в корпус «Икс» – Торби не мог припомнить, когда он принял это решение, но оно было твердо, – не только носить форму отца, но продолжать его дело. Его работу.

Смит приподнял брови.

– Неужели? Радбек из Радбеков?

– Мое решение окончательно, – Торби в двух словах объяснил, что сейчас он должен вступить во владение имуществом своих родителей, чтобы разобраться в делах. – А потом я свободен. Я понимаю, что говорить о корпусе «Икс» слишком дерзко с моей стороны, ведь я всего лишь стрелок третьего класса… к тому же, разжалованный… но я смог бы быть полезен. У меня есть друзья среди Людей… среди Вольных Торговцев. Я знаю несколько языков. Знаком с условиями жизни в Девяти Мирах. Я побывал во многих местах… Конечно, я не астронавигатор, но путешествовал немало. К тому же, я видел, как работал полковник Баслим, и думаю, что смог бы делать нечто подобное.

– Чтобы работать успешно, ты должен быть влюблен в это дело. Зачастую нам приходится делать неприятные вещи… какие уважающий себя человек делать не станет, если только не считает их абсолютно необходимыми.

– Но я считаю! Я был рабом. Вы знали об этом? Может быть, мне поможет то, что я знаю, как чувствует себя раб.

– Возможно. Хотя из-за этого ты можешь поддаться эмоциям. К тому же, мы занимаемся не только маршрутами работорговли. Мы не можем обещать новичку, что дадим ему какую-то конкретную работу. Ему приходится делать то, что прикажут. Мы выжимаем из людей все до последней капли. В нашем корпусе очень высокая смертность.

– Я буду делать все, что мне велят. Так получилось, что больше всего меня интересует работорговля. Большинство людей на Земле, похоже, даже не знает о том, что она существует.

– Большая часть того, чем мы занимаемся, для общества вовсе не существует. Можно ли ожидать от людей, которые окружают тебя на улицах, что они воспримут всерьез рассказы о далеких мирах? Не забывай: лишь менее одного процента населения хотя бы раз в жизни покидает свои родные планеты.

– Думаю, вы правы. Во всяком случае, убедить их трудно.

– Но это отнюдь не самое сложное в нашей работе. Земная Гегемония – не империя, ей лишь принадлежит ведущая роль в обширной конфедерации планет. И между тем, что могла бы сделать Гвардия, и тем, что ей позволено, лежит глубокая пропасть. Если ты пришел к нам, надеясь, что уже в течение твоей жизни увидишь конец рабства, то я должен тебя разочаровать. По самым оптимистичным оценкам, на это уйдет не менее двух столетий. И за это время рабство возродится на планетах, которые сейчас еще не открыты. Такую проблему раз и навсегда не решишь. Это очень долгий процесс.

– Я лишь хочу узнать: могу ли я принести пользу?

– Не знаю. И дело вовсе не в том, что, по твоим словам, ты носил невысокое звание. У нас в корпусе очень много людей такого ранга. Корпус «Икс» – это идея, а не организация. Меня не беспокоит проблема поиска работы для Торби Баслима; для него всегда нашлось бы дело, он может хотя бы переводить… Но Радбек из Радбеков… М-да, это уже сложнее.

– Я же сказал, что собираюсь покончить с этим!

– Ну что ж, подождем, пока это свершится. Ты сам сказал, что не готов вступить в корпус прямо сегодня. А что ты еще говорил? Ты хотел дополнить донесение полковника Баслима?

Торби замялся.

– Сэр, полковник Брисби, мой командир, сказал, будто па… полковник Баслим выявил связи между работорговцами и нашими крупными судоверфями.

– Он так и сказал?

– Да, сэр. Загляните в донесение Баслима.

– Б этом нет нужды. Продолжай.

– Ведь он говорил о Радбеках? О «Галактическом Транспорте», не так ли?

Смит задумался.

– Почему ты спрашиваешь у меня, не замешана ли ваша компания в работорговле? Это ты должен нам рассказать.

Торби нахмурился.

– У вас найдется Галактический атлас?

– Да, в холле.

– Можно им воспользоваться?

– Почему бы и нет?

Маршал провел его через отдельный коридор в конференц-зал, в котором был установлен стереоэкран, поблескивающий созвездиями. Такого большого атласа Торби еще не видел.

Управление было достаточно сложным, и Торби долго выяснял назначение рычагов пульта. Затем он принялся за работу. Его лицо исказилось от напряжения. Он высвечивал разноцветными огнями звезды, воссоздавая ту картинку, которую прежде построил на атласе в своем кабинете. Он ничего не объяснял, и маршал молча следил за его работой. Наконец Торби сделал шаг назад.

– Это все, что я знаю.

– Ты кое-что упустил, – маршал добавил несколько желтых и несколько красных огоньков, затем неторопливо обозначил еще дюжину пропавших кораблей. – Но воспроизвести все это по памяти – настоящий подвиг, целый поток идей. Я вижу, ты не забыл про корабль своих родителей. Наверное, этим и объясняется твой личный интерес. – Маршал отошел назад. – Итак, Баслим, ты задал вопрос. Готов ли ты на него ответить?

– Полагаю, «Галактический Транспорт» увяз в этом по уши! Не все, конечно, но руководители в этом замешаны. Те, кто ведает поставкой кораблей, ремонтом и топливом. Может быть, специалисты по финансам.

– Ммм…

– А как иначе все это объяснить?

– А ты понимаешь, что они скажут, если ты обвинишь их в торговле невольниками?

– Не в самой торговле. Думаю, напрямую они не участвуют.

– Но связаны с ней. Во-первых, они заявят, что и слыхом не слыхали о какой-то там работорговле и что все это – бред сумасшедшего. Во-вторых, они уж во всяком случае скажут, что они лишь торгуют кораблями, а разве хозяин скобяной лавки отвечает за то, что купленным у него ножом муж убивает жену?

– Здесь нет ничего общего.

– Они не согласятся с тобой. Они заявят, что не нарушали никаких законов, и, даже если допустить, что где-то существует работорговля, как они могут нести ответственность за действия людей, которые творят зло за много световых лет отсюда? Тут они, кстати, правы: нельзя винить людей в том, чего они сами не делают. Потом найдется какой-нибудь лощеный тип, который отважится заявить, что-де работорговля, когда она еще существовала, не была таким уж злом, так как большинство населения было бы счастливо избавиться от ответственности, возлагаемой на свободного человека. И добавит, что, мол, если они прекратят продавать корабли, этим займутся другие – таковы уж законы бизнеса.

Торби подумал о сотнях безымянных маленьких Торби, скорчившихся в темноте и плачущих от страха, боли и одиночества в невольничьих бараках. А ведь тот корабль мог быть его собственным!

– Один удар хлыста выбил бы дурь из его башки!

– Это уж точно. Но на Земле отменены телесные наказания. Иногда я думаю – не рановато ли? – Маршал взглянул на экран. – Я запишу эту схему. На ней есть точки, о которых стоит поразмыслить. Спасибо, что пришел к нам. Если появятся еще идеи, добро пожаловать.

Торби понял, что его просьба о зачислении в корпус не воспринята серьезно.

– Маршал Смит… я мог бы сделать кое-что еще.

– А именно?

– До того, как вступить в корпус… если вы меня возьмете, конечно… или после – я не знаю, как у вас это делается… я, Радбек из Радбеков, мог бы посетить на своем собственном корабле те самые места, которые мы отметили красным. Может быть, босс сумел бы докопаться до таких вещей, которые недоступны секретному агенту.

– Возможно. Но ты, вероятно, знаешь, что твой отец уже пытался однажды совершить инспекционный полет. И знаешь, чем это кончилось. – Смит поскреб подбородок. – Кстати, мы так и не смогли разобраться с этим. Пока ты не вернулся, мы считали исчезновение обычным несчастным случаем. Яхта с тремя пассажирами, экипажем из восьми человек, без груза на борту – не очень-то заманчивая добыча для пиратов, которые чаще всего прекрасно знают, что они делают.

Торби был поражен.

– Так вы думаете, что…

– Я ничего не думаю. Но хозяева, желающие разузнать о делишках своих служащих, которыми те занимаются в нерабочее время и в отдаленных местах, частенько обжигают пальчики. А твой отец явно что-то подозревал.

– Насчет работорговли?

– Не стану гадать. Он стал проверять лично. Тот самый район. А теперь мне нужно идти. Приходи ко мне еще… или позвони, и к тебе придет кто-нибудь из наших.

– Маршал Смит… Скажите, могу ли я обсуждать наш разговор с другими людьми? И что именно я могу обсуждать?

– Да все что угодно. Пока ты не вступил в корпус или в Гвардию. Но известные тебе факты… – Смит пожал плечами. – Кто тебе поверит? Однако имей в виду, обсуждая свои подозрения с деловыми партнерами, ты рискуешь вызвать у людей неприязнь к себе… и это чувство в ряде случаев будет искренним. Что же касается остальных… Кабы я знал!

Торби вернулся так поздно, что Леда уже начала терять самообладание, сгорая от любопытства. Однако ей пришлось скрывать свое нетерпение – не только из боязни быть подслушанной, но также из-за пожилой тетки, которая завернула к ним засвидетельствовать свое почтение Радбеку из Радбеков, да так и осталась на ночь. И только на следующий день, осматривая в музее реликвии ацтеков, они смогли поговорить.

Торби поведал ей о своем разговоре с Гаршем, а потом решился пойти еще дальше.

– Вчера я сделал попытку вернуться в Гвардию.

– Тор!

– Не беспокойся, я не покидаю тебя. Но у меня есть важная причина. Гвардия – единственная организация, пытающаяся положить конец рабству. Сейчас я не могу вступить в нее по еще более веской причине, – он рассказал о своих подозрениях относительно связи Радбеков с работорговлей.

Леда побледнела.

– Это самые страшные слова, какие я когда-либо слышала. И я не могу в это поверить.

– Я был бы рад узнать, что это неправда. Но, как бы то ни было, кто-то ведь строит им корабли и ремонтирует их! Работорговцы – не инженеры, они – паразиты.

– И все же я с трудом верю в то, что работорговля вообще существует.

Торби пожал плечами.

Десять плетей убедили бы любого.

– Тор! Ты хочешь сказать, что тебя секли плетьми?

Точно не помню. Но у меня вся спина в шрамах.

По пути домой Леда не проронила ни слова.

Торби еще раз встретился с Гаршем, потом они с Ледой отправились на Юкон в обществе старой тетки, которая не желала оставить их в покое. Гарш принес на подпись Торби два документа и сказал:

– Для начала разберемся с Радбек-Сити, ведь там была официальная резиденция твоих родителей. И второе: я покопался в старых газетных подшивках…

И что же?

– Твой дедушка действительно отписал тебе солидную долю. Эта история наделала много шуму, когда ты родился. В биржевых бюллетенях перечислены номера всех акций до единой. Так что в один прекрасный день мы крепко их огорошим. Лишь бы только они ничего не пронюхали заранее!

– Надеюсь, вы об этом позаботитесь.

– Но я не советую тебе возвращаться в Радбек до тех пор, пока все не будет улажено. Вот мои координаты. Если придется, ты сможешь даже позвонить мне по телефону. Но было бы гораздо лучше, если бы ты предоставил мне возможность связаться с тобой.

Торби обдумал несколько вариантов, не забывая о том, что он постоянно находится в окружении телохранителей.

– Может быть, вы… или какой-нибудь молодой человек, сможете позвонить моей кузине и передать кодированное сообщение? Ей постоянно звонят разные люди, чаще всего – молодые. Она тут же сообщит мне, и я отыщу безопасное место, откуда смогу позвонить вам.

– Неплохая мысль. Он спросит, знает ли она, сколько дней осталось на рождественские покупки. Ну все, увидимся в суде. – Гарш улыбнулся. – Ну и потеха же будет! И обойдется тебе очень, очень дорого. До свиданья.

Глава 22

– Хорошо отдохнул? – Дядя Джек ухмылялся ему в лицо. – Ну и погонялись же мы за тобой. Не стоило этого делать, мой мальчик!

Торби хотелось ударить его. Телохранители, впихнув юношу в комнату, отпустили его руки, но стянули ему запястья веревкой.

Дядя Джек перестал улыбаться и взглянул на судью Брудера.

– Тор, ты так и не смог понять, как много мы с судьей сделали для твоих отца и дедушки. Естественно, мы знали, как следует поступать. Но ты доставил нам немало неприятностей, и сейчас мы покажем тебе, как следует обращаться с маленькими детьми, которые не ценят добра. Мы хорошенько проучим тебя. Готовы, судья?

Брудер кровожадно оскалился и вытащил из-за спины хлыст.

– Привяжите-ка его к лавке!

Торби проснулся в холодном поту. Боже, ну и кошмар! Он оглядел тесный гостиничный номер и попытался вспомнить, где теперь находится. Уже несколько дней Торби непрерывно переезжал с места на место, объехав едва ли не полпланеты. Он уже достаточно освоился с нравами и обычаями Земли, чтобы не привлекать к себе внимания, и даже купил себе поддельные документы, не уступавшие по качеству настоящим. Это оказалось не так уж трудно: Торби быстро выяснил, что подпольный бизнес везде живет по одним и тем же законам.

Наконец он вспомнил: он находится в Южной Америке.

Прозвенел будильник. Полночь – пора уматывать отсюда. Юноша оделся и, осмотрев свой багаж, решил бросить его. Спустившись по черной лестнице, он вышел из отеля через заднюю дверь.

Тетке Лиззи не нравился холодный климат Юкона, но она терпела. Вскоре Леде сообщили по телефону, что на рождественские покупки осталось лишь несколько дней, и им пришлось уехать. Торби ухитрился позвонить своему адвокату лишь из Ураниум-Сити. С экрана улыбался Гарш.

– Увидимся в окружном суде графства Радбек, четвертое отделение, в девять пятьдесят девять утра четвертого января. А теперь исчезни и замети следы.

В Сан-Франциско Леда в присутствии тетки Лиззи закатила Торби скандал. Она хотела ехать в Ниццу, Торби настаивал на Австралии. Наконец он гневно заявил:

– Забирай свой аэрокар, я поеду один!

Он выбежал вон и купил себе билет до Большого Сиднея.

Он проделал старый как мир трюк с туалетной комнатой и, убедившись в том, что избавился от своего телохранителя, пересчитал деньги, которые Леда сунула ему тайком, так как ссорились они прилюдно. Оказалось немного меньше двухсот тысяч кредитов. Там была еще записка с извинениями; Леда не смогла собрать больше, поскольку терпеть не могла носить при себе наличные.

Сидя в южноамериканском порту, Торби подсчитал, сколько у него осталось денег, и решил, что должен вести себя очень рачительно как по отношению к средствам, так и ко времени. Куда только девалось и то и другое!

В Радбек-Сити его чуть не растерзали репортеры; все вокруг буквально кишело ими. Протолкавшись сквозь толпу, он оказался рядом с Гаршем в девять сорок восемь. Старик кивнул.

– Сиди здесь. Сейчас выйдет Хиззонер.

Появился судья, и секретарь провозгласил древнюю формулу.

– …пусть будут выслушаны обе стороны!

Гарш проворчал:

– Этот судья на поводке у Брудера.

– Тогда что мы здесь делаем?

– Ты платишь мне, чтобы я заботился о решении этих проблем. Любой судья становится хорошим, когда знает, что за ним внимательно наблюдают. Оглянись.

Торби осмотрелся. Помещение было забито представителями прессы, так что простым гражданам даже стоять было негде.

– Я неплохо потрудился, поверь мне. – Гарш ткнул пальцем в первые ряды. – Вон тот носатый толстяк – посланник Проксимы. А старый мошенник рядом с ним – председатель комитета по законности. А вон тот… – Гарш умолк.

Дядю Джека Торби не видел, но судья Брудер восседал за другим столом, не глядя на юношу. Леда тоже не появлялась, и Торби остро почувствовал одиночество. Покончив с формальностями, Гарш уселся и прошептал:

– Молодая леди велела передать, что она желает тебе удачи.

Торби смог огласить свои свидетельские показания только после многочисленных протестов, контрпротестов и предупреждений судьи. Произнося формулу присяги, он заметил в первом ряду отставного председателя Верховного Суда Гегемонии, который как-то раз обедал в Радбеке. Что происходило потом, Торби не помнил, так как свидетельские показания давал под гипнозом, в который его погрузил психотерапевт.

Несмотря на то что каждый пункт обсасывался до бесконечности, лишь однажды слушания едва не приобрели драматический характер. Суд принял возражение Брудера, выдержанное в таком тоне, что по рядам прокатился возмущенный ропот, а некоторые из присутствующих повскакали с мест. Судья побагровел.

– К порядку! Пусть бейлиф очистит зал!

Попытка выполнить приказ судьи успеха не имела: передние ряды сидели неподвижно, не сводя глаз с судьи. Высокий посланник Веганской Лиги наклонился к своему секретарю и что-то ему прошептал; тот зашелестел клавишами стенографической машинки.

Судья прочистил горло.

– …если не прекратится беспорядок… суд не потерпит неуважительного отношения…

Торби даже удивился, когда все кончилось:

– …из чего следует заключить, что Крейтон Бредли Радбек и Марта Бредли Радбек погибли в результате аварии и отныне считаются умершими. Да упокоятся их души в мире. И пусть будет сделана соответствующая запись. – Судья ударил по столу своим молотком. – Если имеются завещания и если здесь присутствуют душеприказчики, то пусть они подойдут ко мне!

О наследстве Торби даже не упоминалось. Он расписался в получении сертификатов, в комнате судьи. Ни Уимсби, ни Брудер при этом не присутствовали.

Когда они с Гаршем выходили из зала, юноша глубоко вздохнул.

– Мне даже не верится, что мы наконец победили.

Гарш усмехнулся.

– Не обманывай себя. Мы лишь выиграли по очкам первый раунд. Отныне расходы только увеличиваются.

Торби поджал губы. Их окружили охранники и принялись расталкивать толпу.

Гарш оказался прав. Брудер и Уимсби продолжали управлять компанией и сдаваться не собирались. Торби так и не увидел доверенностей, выданных его родителями. В сущности, он лишь хотел убедиться в том, что, как он подозревал, единственное различие между теми бумагами и документами, подготовленными судьей Брудером, состояло в словах «подлежит отмене» и «подлежит отмене только по обоюдной договоренности».

Однако, как только суд потребовал представить доверенности, Брудер заявил, что они были уничтожены при очистке архивов от ненужных бумаг. За оскорбление суда его приговорили к десяти дням заключения, но исполнение приговора было отсрочено, и на этом все кончилось.

Но, хотя Уимсби и лишился контроля над акциями Крейтона и Марты Радбек, не получил их и Торби; счета были заморожены вплоть до утверждения завещаний. А тем временем Уимсби и Брудер продолжали распоряжаться фирмой, пользуясь поддержкой большинства директоров. Торби не имел права даже появляться в конторе, не говоря уж о его бывшем кабинете.

Уимсби покинул поместье Радбек, и ему выслали его личные вещи. В апартаменты дяди Джека Торби вселил Гарша, и старик частенько оставался там ночевать: у них была масса работы.

Как-то Гарш сказал Торби, что уже возбуждено девяносто семь дел, касающихся его имущества; некоторые – против Торби, некоторые – в его пользу. Часть дел отложена, но многим уже дан ход. Завещания были по сути своей просты: Торби – основной наследник. Однако обнаружилось немало затруднений: появились многочисленные родственники, желавшие поживиться чем-нибудь, если завещания не будут утверждены. Вновь был поднят вопрос о законности признания умершими родителей Торби, подвергалась сомнению формулировка «в результате аварии», встал даже вопрос о подлинности личности юноши. Во всех этих делах не было даже и следа присутствия Уимсби и Брудера; заявления подавались родственниками и держателями акций, и Торби был вынужден заключить, что кандидатура дяди Джека устраивает очень многих людей.

Однако по-настоящему юношу огорчил только иск, поданный его бабушкой и дедушкой: они предлагали установить над ним опеку ввиду его некомпетентности. В качестве доказательства, помимо того неоспоримого факта, что сложная жизнь Терры ему в новинку, приводилась выдержка из медицинского заключения, сделанного врачом Гвардии. Доктор Кришнамурти утверждал, что Торби «в потенции эмоционально неустойчив и в состоянии стресса не может нести полной ответственности за свои действия».

Гаршу пришлось устроить Торби скандальный публичный осмотр у психолога Секретариата Ассамблеи Гегемонии. Торби был официально признан вменяемым. И тут же последовал шквал требований акционеров признать юношу профессионально непригодным для ведения дел компании «Радбек», как того требовали частные и общественные интересы.

Торби был измучен этими нападками; он начинал понимать, что быть богатым слишком разорительно. Ведение дел в суде и содержание поместья требовали денег, а Торби был по уши в долгах. Он не мог воспользоваться своими же богатствами, так как Уимсби и Брудер продолжали утверждать, будто бы его личность сомнительна, хотя этот вопрос был уже неоднократно решен в пользу Торби.

Прошло немало времени, прежде чем суд, на три ступени выше, чем окружной, предоставил наконец ему право распоряжаться деньгами родителей (под надзором суда, который вправе был аннулировать свое решение) до тех пор, пока не будет окончательно улажен вопрос об их имуществе.

В соответствии с уставом, Торби созвал общее собрание акционеров, которое должно было избрать основных должностных лиц компании.

Собрание было устроено в конференц-зале Радбек-билдинг. Присутствовало большинство акционеров, живших на Терре, даже те, кто обычно отделывался выдачей доверенностей руководству фирмы. В последнюю минуту в зал впорхнула Деда, весело крикнув:

– Привет всем!

Потом она обернулась к своему отчиму.

– Папочка, я получила извещение и решила повеселиться, так что вскочила в машину и примчалась сюда. Надеюсь, я ничего не пропустила?

Она лишь мельком глянула на Торби, хотя он сидел на возвышении вместе с директорами. Юноша почувствовал облегчение и обиду одновременно; он не виделся с Ледой с тех пор, как они расстались в Сан-Франциско. Он знал, что девушка живет в отеле «Радбек-Армс» и нередко появляется в городе, но Гарш сказал, чтобы он даже не пытался встречаться с ней.

– Только круглый дурак может волочиться за женщиной после того, как она ясно дала понять, что не желает его видеть.

Так что Торби просто напомнил себе, что он должен вернуть Леде некую сумму, и чем быстрее, тем лучше.

Уимсби попросил тишины и объявил, что в соответствии с повесткой дня собранию предстоит выдвинуть кандидатов и провести выборы.

Молоток с грохотом опустился на крышку стола.

– Сейчас секретарь огласит список кандидатов на пост председателя Совета, – лицо Уимсби озарилось торжествующей улыбкой.

Эта улыбка встревожила Торби. С учетом его собственной доли и доли родителей, он располагал примерно сорока пятью процентами акций. Зная имена акционеров, возбудивших против него дела, а также пользуясь другими источниками информации, он мог заключить, что Уимсби контролирует около тридцати одного процента; Торби нужно было набрать еще шесть. Он рассчитывал, что ему поможет громкое имя «Радбек из Радбеков», но надежда была весьма слабая, хотя Уимсби было необходимо набрать из оставшихся голосов втрое больше. Торби не был уверен в том, что дядя Джек еще не положил их в карман.

Он встал и предложил свою кандидатуру как владельца акций:

– Радбек из Радбеков.

Затем большинство акционеров отказалось от поста председателя, и наконец прозвучала фамилия Уимсби. Других кандидатур не оказалось.

– Секретарь огласит список акционеров! – объявил Уимсби.

– Прошу зарегистрироваться голосующих – сначала владельцев акций, а затем голосующих по доверенности. Клерк сверит номера акций с записями в Главной Книге. Тор Радбек… из Радбеков!

Торби назвал свои сорок пять процентов и уселся на место, ощущая все возрастающее беспокойство. Он достал карманный калькулятор. Всего было девяносто четыре тысячи голосов, и Торби не мог позволить себе считать в уме. Секретарь зачитал номера, и клерк уткнулся в свои записи. Для того, чтобы победить с преимуществом в один голос, Торби нужно было набрать пять тысяч шестьсот пятьдесят семь голосов.

Голоса в его пользу прибавлялись медленно: двести тридцать два, девятьсот шесть, тысяча девятьсот семнадцать – некоторые напрямую, другие – по доверенностям. Однако на счету Уимсби тоже прибывало. Некоторые акционеры объявляли, что не отдают своих голосов никому, иные вовсе не отзывались. По мере того как зачитывались все новые и новые имена, обладатели которых никак не реагировали, Торби начинал подозревать, что все их доверенности находятся в руках Уимсби. Однако счет Радбека из Радбеков рос – две тысячи двести пять, три тысячи тридцать шесть, четыре тысячи триста девять… и вдруг все кончилось. На оставшиеся имена никто не откликнулся.

Гарш склонился к уху Торби.

– Остались только наши приятели.

– Я знаю, – Торби убрал калькулятор. Что ж, в конце концов Уимсби победил.

Было ясно, что секретаря заранее проинструктировали, чьи имена назвать под занавес.

– Его честь Курт Брудер!

Брудер отдал свой единственный голос Уимсби.

– Наш председатель, мистер Джон Уимсби!

Уимсби встал, радостно улыбаясь.

– Лично мне принадлежит только одна акция. Но в силу доверенностей, которые я получил и которые находятся у секретаря, я…

Торби не стал слушать и потянулся за своей шляпой.

– Подсчет голосов завершен, и я хотел бы… – начал секретарь.

– Нет!

Леда вскочила на ноги.

– Я присутствую здесь лично! Это мое первое собрание, и я собираюсь участвовать в голосовании!

Уимсби поспешно забормотал:

– Все в порядке, Леда, ты не должна вмешиваться. – Он обернулся к секретарю. – Это не повлияет на результат.

– Еще как повлияет! Я отдаю свои тысяча восемьсот восемьдесят голосов Тору, Радбеку из Радбеков!

Уимсби вытаращил глаза.

– Леда Уимсби!

– Мое имя – Леда Радбек! – звонким голосом объявила девушка.

– Незаконно! – вскричал Брудер. – Голоса подсчитаны! Это уж слишком…

– Ничего подобного! – ответила Леда. – Я здесь, и я голосую. Я отозвала свою доверенность. Это зарегистрировано в почтовом отделении на первом этаже, и я предъявила оформленный и подписанный документ официальным лицам корпорации – я правильно выражаюсь, судья? – за десять минут до начала собрания. Если не верите – убедитесь сами. Впрочем, какая разница? Я сама здесь. Можете меня потрогать. – Она обернулась к Торби и улыбнулась ему.

Торби попытался выдавить ответную улыбку и гневно прошептал Гаршу:

– Почему вы держали это в секрете?

– Чтобы наш честнейший дядюшка не сообразил, что ему следует выпросить, занять или купить недостающие голоса. Тогда он вполне мог выиграть. Леда по моему совету держала его в счастливом неведении. Вот это девушка! Смотри не упусти ее.

Пятью минутами позже Торби, бледный и потрясенный, поднял молоток, брошенный Уимсби, и посмотрел в зал.

– Приступаем к выборам членов правления, – объявил он нетвердым голосом. Список, составленный им и Гаршем, не вызвал возражений. В него было внесено лишь еще одно имя: Леда Радбек.

Она вновь вскочила на ноги.

– Что вы? Как можно!

– Возражение отклоняется. Вы взяли на себя ответственность, так несите ее.

Девушка умолкла и села на место.

Как только секретарь объявил результаты, Торби обратился к Уимсби;

– Вы еще и генеральный управляющий, не так ли?

– Да.

– Вы уволены. Ваша акция аннулирована. Не пытайтесь вернуться в свой бывший офис. Забирайте свою шляпу и уходите.

Брудер вскочил с места. Торби обернулся к нему.

– И вы тоже. Сержант, проводите их к выходу.