Текст книги "Т. 04 Дорога доблести"

Автор книги: Роберт Энсон Хайнлайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 52 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]

Глава 7

Обрыв плато к долине Невии, если считать от начала Большого Водопада, составлял не менее тысячи футов и был очень крут. Уступ нависает над долиной, и ты спускаешься на веревке, медленно вращаясь вместе с ней, подобно пауку на паутинке. Никому не советую проводить такой эксперимент – голова кружится, и я чуть было не потерял только что съеденные удивительно вкусные блинчики.

Вид сверху такой, что теряешь дар речи. Сбоку виден водопад, свободно низвергающийся с уступа, так что вода даже не смачивает каменную стену, а отвесно летит в пропасть, разбиваясь внизу на мириады брызг, взлетающих ввысь облаком водяной пыли. Если же оторвать взгляд от суровой каменной стены, то перед тобой открывается широкая долина, такая пышная, зеленая и прекрасная, что глазам собственным не веришь; болота и леса у подножия обрыва, обработанные поля за ними, а еще дальше – затянутые дымкой предгорья и четкие абрисы вершин могучей стены снежных гор.

Стар нарисовала мне план долины.

– Сначала нам придется пробиваться через болота. Потом будет легче, там опасность представляют только кровожадные коршуны. Затем мы выйдем на кирпичную дорогу, очень хорошую.

– Дорога вымощена желтым кирпичом?

– Да. Он из глины, которую добывают поблизости. А в чем дело?

– Ни в чем. Просто хочу, чтобы ты была более точной. А потом?

– Потом мы остановимся на ночевку в одной семье, у местного деревенского сквайра. Хорошие люди, тебе понравятся.

– А потом путешествие станет особенно опасным, – вмешался Руфо.

– Руфо, да перестань ты накликивать беду! – рассердилась Стар. – Будь добр, воздержись от своих комментариев, разреши уж Оскару самому разбираться с проблемами по мере их возникновения. Разве тебе известен кто-нибудь еще, кто бы мог так расправиться с Игли?

– Ну раз вы так ставите вопрос, то… нет, неизвестен.

– Да, я ставлю его именно так. Сегодня мы будем спать в роскошных условиях. Разве этого мало? Ты будешь наслаждаться этим, как и все…

– Вы тоже.

– А когда я отказывалась от радостей жизни? Придержи язык. Теперь вот что, Оскар. У подножия скалы нас ждут Рогатые Призраки – обойти их нельзя, они увидят нас, когда мы будем спускаться. Если нам очень повезет, то мы избежим встречи со Сворой Холодных Вод, и она не вылезет из своего тумана. А если не повезет и мы столкнемся с ними обоими, то возможен еще один неплохой вариант – они накинутся друг на друга, и мы проскользнем незамеченными. Тропа через болота хитрая, и будет лучше, если ты ее хорошенько заучишь по этому чертежу. Твердая земля встречается только там, где растут желтые цветочки, в остальных местах, даже если они кажутся сухими, скрываются «окна». Как ты сам увидишь, даже если удастся тщательно придерживаться этих безопасных примет, нам встретится множество боковых тропок и тупичков, по которым можно плутать целый день, но если нас застанет там темнота – мы пропали и уже никогда не выберемся.

А как хотелось бы, чтобы Рогатые Призраки оказались действительно призраками! Но это вполне реальные двуногие скоты, всеядные, пожирающие все, включая друг друга, но прямо-таки обожающие путешественников. От брюха и выше, как мне сказали, они очень похожи на Минотавра, а ниже – на козлоногих сатиров. Верхние конечности – короткие руки, но кисть у них ненастоящая – нет больших пальцев. Зато рога! Рога у них, как у техасских лонгхорнов [81]81
  Техасская порода крупного рогатого скота. Отличается необыкновенно длинными рогами.


[Закрыть], только растут вверх и вперед.

Есть только один способ перевести Рогатого Призрака в настоящего – это такое мягкое местечко на черепе между рогами, вроде «родничка» у ребенка. Поскольку эти деятели опускают голову вниз, намереваясь вас проколоть насквозь, то до уязвимого места добраться сравнительно легко. Все, что требуется, – твердо стоять на земле, не трусить, целиться в эту точку и попадать в нее.

Так что задача моя была проста – спуститься первым, убить побольше этих скотов, чтобы у Стар оказалась безопасная площадка для приземления, а потом защищать ее до тех пор, пока не спустится Руфо. После этого нам предстояло пробить себе дорогу к лесу… Если, конечно, к нашему празднику не подоспеет Свора Холодных Вод…

Я попытался усесться в петле троса поудобнее – у меня затекла левая нога – и глянул вниз. Сотней футов ниже уже собралась вся комиссия по встрече. Сверху она выглядела, как грядка спаржи. Или как рота с примкнутыми штыками.

Я дал сигнал остановить спуск. Далеко вверху Руфо придержал трос. Я висел, потихоньку вращаясь и пытаясь найти наилучший выход из ситуации. Если я опущусь прямо в эту толкучку, то успею уложить одного-двух, прежде чем они проткнут меня. А может, и не успею. Точно одно – я буду мертв задолго до того, как мои друзья спустятся вниз.

С другой стороны, кроме указанного выше уязвимого места между рогами у этих обормотов имеется еще мягкое подбрюшье, как будто специально созданное для стрел. Если Руфо опустит меня еще немного…

Я просигналил наверх. Спуск шел медленно, но рывками, и Руфо чуть не пропустил мой сигнал о новой приостановке спуска. Пришлось подобрать ноги – некоторые из этих ребятишек скакали и подпрыгивали прямо передо мной, пихая друг друга в попытке подцепить меня рогами. Один из них – видно, местный Нижинский [82]82
  Вацлав Нижинский (1889–1950) – знаменитый русский артист балета и балетмейстер.


[Закрыть]– умудрился пропороть кожу на моем левом мокасине, так что я покрылся гусиными пупырышками чуть ли не до подбородка.

При наличии такого здорового стимула я подтянулся на руках по тросу и встал ногами на петлю, чтобы зря не рисковать своей мягкой частью. Я стоял в этой петле, попеременно поднимая то правую, то левую ногу, пытаясь снять с плеча лук и натянуть тетиву. Вся эта операция сделала бы честь любому акробату, но сомневаюсь, чтобы ему удалось сгибать лук и пускать стрелы, стоя в петле на конце тысячефутового троса и держась за него одной рукой!

Наверняка он бы растерял свои стрелы. Я потерял три и чуть не потерял себя самого.

Тогда я попытался пристегнуться к тросу с помощью своего пояса. Это привело к тому, что я повис вниз головой, что обошлось мне еще в несколько стрел и мою робингудовскую шляпу. У моей аудитории это вызвало взрыв восторга, она зааплодировала (если, конечно, это были аплодисменты), требуя повторения. Я попробовал передвинуть пояс с живота на грудь, что позволило бы мне удерживать стоячую позицию, и в процессе этой попытки потерял еще одну-две стрелы.

И чуть не потерял шпагу.

До сих пор главным результатом моей деятельности было привлечение новых зрителей («Мама, посмотри на этого смешного человечка») и то, что я начал раскачиваться взад и вперед, словно маятник.

Хотя последнее обстоятельство было весьма малоприятно, оно все же подало мне одну идейку. Я стал увеличивать амплитуду колебания, как это делают на качелях. Дело шло медленно, так как период качания маятника, где я играл роль гири, был около минуты, а с этим приходится считаться – тормозить маятник нельзя, можно только следовать его качаниям. Я очень надеялся, что мои друзья догадаются о моем замысле и не испортят его.

Прошло довольно много времени, прежде чем я добился качания по пологой дуге, длиной футов в сто, над самыми головами своей аудитории, совпадавшей с самой низкой точкой дуги. К противоположным концам дуги движение замедлялось до полной остановки в конечной точке. Сначала эти рогачи бегали за мной, повторяя движение маятника, но потом, видимо, устали, сбились в месте наибольшего сближения дуги с землей и стали ждать, двигая только головами, как зрители при просмотре замедленной съемки теннисного матча.

Однако всегда находится какой-нибудь идиот – любитель новаций. Я сначала рассчитывал, что спрыгну с троса в конце дуги почти у самой скалы и сразу займу позицию спиной к стене. Там было что-то вроде холмика или осыпи, так что падать было невысоко. Однако один из этих рогатых кошмаров догадался о моем намерении и затопал к тому концу дуги. За ним еще двое-трое.

Это меняло все. Значит, прыгать придется на противоположном отрезке дуги. Но юный Архимед и это сообразил. Он оставил своих дружков у стены, а сам поскакал за мной. Я опередил его на самой низкой точке дуги, но он догнал меня задолго до того, как я достиг мертвой точки в конце. Ему предстояло пробежать футов сто за тридцать секунд, что можно было сделать и шагом. В общем, он оказался подо мной как раз тогда, когда я готовился прыгать.

Передумывать было поздно. Я освободил ноги, повис на одной руке, выхватил шпагу еще на отрезке замедления движения и спрыгнул. Я надеялся хотя бы плюнуть в его уязвимое темечко до того, как ноги коснутся земли.

Все получилось не так – я промахнулся, он тоже, мы столкнулись, он полетел вверх тормашками, я последовал его примеру, быстро вскочил на ноги и помчался к ближайшей скале, ткнув по дороге этого новоявленного стратегического гения своей шпагой прямо в брюхо.

Этот, возможно, не очень спортивный удар спас меня. Друзья и родственники усопшего притормозили, дабы принять участие в склоке на предмет того, кому достанутся самые вкусные ребрышки, и только после этого всей массой кинулись на меня.

Это дало мне время вскочить на кучу осыпавшихся с утеса камней, где можно было прекрасно сыграть в «Короля в замке», бросил шпагу в ножны и приготовил стрелу.

Я не стал ждать, пока они набросятся на меня. Просто выждал, когда они окажутся на нужном расстоянии, чтобы не промахнуться, прицелился под дых самому крупному самцу, бежавшему впереди, и пустил стрелу со всей силы моего мощного лука.

Стрела пронзила его насквозь и попала в следующего, что бежал позади.

Это привело к новой свалке из-за отбивных котлет. Они сожрали все – от зубов до кончиков ногтей. В этом и заключалась слабина Призраков – аппетита много, ума – мало. Если бы они объединились, они бы схватили меня в то самое мгновение, когда я коснулся земли. Они же предпочли завтрак.

Я взглянул вверх. Высоко надо мной Стар казалась крошечным паучком, висящим на паутинке, но она быстро увеличивалась в размерах. Я боком, как краб, скользнул вдоль утеса, пока не оказался в сорока футах от места ее вероятного приземления.

Когда Стар приблизилась футов на пятьдесят к поверхности, она дала сигнал Руфо прекратить травить трос, вытащила свою шпагу и салютовала мне: «Великолепно, мой герой!» Мы теперь все носили шпаги. Стар выбрала себе дуэльное оружие с широким клинком, вообще-то великоватое для женщины, но Стар – крупная девушка. Кроме того, она положила в сумочку, висевшую на поясе, кое-какие медицинские препараты и принадлежности. Это обстоятельство могло бы послужить для меня предупреждением о грядущих опасностях, но я ее – эту сумочку – вовремя не заметил.

Я выхватил шпагу и ответил на ее салют. Призраки пока не беспокоили меня, хотя некоторые – те, что кончили завтракать или были оттеснены от стола, – шлялись поблизости и поглядывали на меня с интересом. Тогда я вложил шпагу в ножны и приготовил новую стрелу.

– Начинай раскачиваться, Стар. Прямо в моем направлении. Скажи Руфо, чтобы он еще немного спустил тебя.

Она спрятала шпагу и просигналила Руфо. Он медленно опустил ее на высоту девяти футов от земли, где она снова просигналила остановку.

– Теперь раскачивайся! – крикнул я. Кровожадные туземцы совсем забыли обо мне и внимательно следили за Стар – во всяком случае те, кто не был занят обедом из кузена Эбби или дядюшки Джона.

– Порядок! Но у меня есть швартовый тросик. Поймаешь?

– Ох ты моя умница! – Видно, она наблюдала за моими маневрами и поняла, что требуется. – Подожди-ка минуту. Тут необходима какая-то диверсия! – Я покопался в колчане, висевшем за плечом, и пересчитал стрелы. Семь! А начинал я с двадцатью, с толком истратил только одну, остальные потерялись, выпали. Теперь я послал три стрелы почти одновременно – направо, налево и в центр, выбирая цели почти на пределе меткости, целясь в середину туловища и веря в то, что мой удивительный лук направит стрелы точно и мощно. Как и ожидалось, толпа набросилась на свежее мясо, как налогоплательщики на государственное пособие. – Давай!!!

Через десять секунд я уже держал ее в своих объятиях, принимая быстрые поцелуи, как плату за проезд.

А еще через десять минут до нас добрался Руфо, который использовал ту же тактику, что обошлось мне еще в три стрелы, а Стар – в две, только меньших по размеру. Руфо спускался без помощи, стоя в петле, а свободный конец троса был обвязан вокруг его туловища. Он тут же начал собирать канат в бухту.

– Брось! – резко сказала Стар. – У нас нет времени, а трос слишком тяжел, чтобы тащить его с собой.

– Я спрячу его в рюкзак!

– Нет!

– Это хороший трос, – настаивал Руфо. – Он нам еще пригодится.

– Тебе пригодится саван, если мы до темноты не выберемся отсюда.

Стар повернула голову ко мне:

– Когда двинемся в поход, милорд?

Я огляделся. Перед нами и слева от нас все еще шаталось несколько этих клоунов, явно опасавшихся подойти поближе. Справа и над нами – гигантское облако, образовавшееся у подножия водопада, отражалось в небе яркими радугами. Прямо перед нами – примерно в трех сотнях ярдов – стояла группа деревьев, между которыми лежал проход к болотам, начинавшимся дальше.

Мы двинулись вниз по склону, держась тесным клином: я на его острие, Руфо и Стар по флангам, все держа в руках взведенные луки. Я приказал им браться за шпаги, если какой-нибудь Рогатый Призрак приблизится на расстояние пятидесяти футов. Ни один, однако, не подошел. Какой-то идиот сунулся было к нам, но Руфо положил его стрелой на вдвое большей дистанции. Когда мы подошли к рощице, Руфо вытащил кинжал.

– Брось! – прикрикнула Стар. Она явно нервничала.

– А я хочу забрать самородки и подарить их Оскару!

– И чтобы мы погибли? Если Оскару нужны самородки, он их получит.

– Какие еще самородки? – спросил я, не останавливаясь.

– Золотые, босс. У этих мерзавцев желудки устроены, как у кур. Только вместо песка они заглатывают золото. У старых экземпляров набирается в желудке фунтов по тридцать-сорок.

Я присвистнул.

– Тут полно золота, – сказала Стар. – У подножия водопада его целые груды – там, в этом облаке, – намытого за бесчисленные годы. Из-за него и идет война между Призраками и Сворой Холодных Вод, ибо Призраков гонит за золотом это странное пристрастие, и они иногда рискуют залезать в облако, чтобы удовлетворить свой аппетит.

– Я пока не видел никого из Своры Холодных Вод, – заметил я.

– Ну и благодарите бога за это, – ответил мне Руфо.

– Тем больше причин углубиться в болота, – добавила Стар. – Свора туда не ходит, даже Призраки избегают забираться далеко. Невзирая на свои копыта, они попадают в «окна» и тонут.

– А сами болота опасны?

– Еще бы! – ответил Руфо. – Главное – держаться желтых цветов.

– Ты сам смотри, куда ставить ногу! Если карта верна, я вас не потеряю. А как выглядят члены Своры Холодных Вод?

– Тебе когда-нибудь приходилось видеть человека, утонувшего неделю назад?

Я предпочел переменить тему.

Прежде чем углубиться в болота, я приказал закинуть луки за спину и обнажить клинки. И именно под защитой деревьев они на нас и напали. Я имею в виду Призраков, а не Свору. Засада была устроена со всех сторон, и я не знаю, сколько Призраков приняло в ней участие. Руфо убил четырех или пятерых, Стар – по меньшей мере двух, а я прыгал взад и вперед, стараясь выглядеть очень занятым, а главное – остаться живым.

В общем, чтобы идти дальше, нам пришлось перебираться через гору трупов, так что сосчитать их было невозможно.

Мы уходили в болота, следуя путеводным золотистым цветам и зигзагам и поворотам тропок, запечатленным в моей памяти.

Примерно через полчаса мы вышли на лужайку размером с двойной гараж. Стар проговорила еле слышным голосом:

– Пожалуй, отошли достаточно. – Она держалась рукой за бок, но до этого категорически отказывалась остановиться, несмотря на то, что кровь пропитала ее накидку и текла по левому бедру.

Теперь она позволила Руфо заняться раной, а я в это время сторожил проход на лужайку. Честно говоря, я радовался, что моя помощь не требуется, так как, когда мы сняли со Стар куртку, мне стало дурно при виде большой колотой раны, хотя сама она не издала даже стона. Это золотое тело – ранено! Как странствующий рыцарь, я оказался круглым болваном.

Стар, однако, после того как Руфо выполнил ее указания, стала опять весела как птичка. Она занялась Руфо, потом мной, у каждого было до полудюжины ранений, но по сравнению с ее раной – это всего лишь царапины.

После того как Стар заштопала меня, она спросила:

– Милорд Оскар, сколько времени нам нужно, чтобы выйти из болот?

Я прикинул в уме.

– Дорога дальше будет еще хуже?

– Нет, чуть получше.

– Тогда не больше часа.

– Отлично. Нет смысла надевать эти грязные тряпки. Руфо, распакуй багаж, достань чистую одежду и побольше стрел. Оскар, они нам пригодятся против кровожадных стервятников, как только мы выберемся из леса.

Маленькая черная шкатулка заняла чуть ли не всю лужайку, прежде чем развернулась настолько, чтобы из нее можно было достать одежду и пополнение нашего арсенала. Чистая одежда и полный колчан помогли мне ощутить себя новым человеком, особенно после того, как Руфо выудил пол-литра коньяку и мы распили его прямо из горла на троих. Стар пополнила свою аптечку, после чего я помог Руфо уложить вещи.

Вероятно, Руфо немного ослабел от коньяка и голода, а может, и от потери крови. А может, причина лежала в невезении: он не заметил полоску скользкой грязи. В эту минуту он как раз держал в руках свою шкатулку и собирался сложить ее в последний раз, то есть довести до размера рюкзака, и тут он поскользнулся, попытался было восстановить равновесие, но шкатулка вылете* ла у него из рук прямо в шоколадную жижу.

Упала она довольно далеко от нас. Я закричал:

– Руфо, снимай ремень! – И начал расстегивать свой.

– Нет! Нет! – вопил Руфо. – Назад! Немедленно уходите!

Уголок шкатулки еще торчал из «окна». С помощью веревки, уверен, я вытащил бы его, даже если «окно» было бездонным. Так я и сказал. Весьма раздраженно.

– Нет, Оскар, – сказала с тревогой Стар, – Руфо прав. Надо уходить.

И мы пошли: я впереди, Стар – дыша мне в затылок, Руфо – наступая ей на пятки.

Мы отошли примерно на сотню ярдов, когда позади нас поднялся грязевой вулкан. Звук был приглушен – такой басовый низкий гул, плюс маленькое землетрясение и грязевой дождь. Стар остановилась.

– Что ж, так – значит, так, – обращаясь ко мне, сказала она.

– Там осталась вся наша выпивка! – жалобно простонал Руфо.

– Ах, какие пустяки! – воскликнула Стар. – Спиртное можно найти где угодно. А у меня там были новые платья, такие красивые, Оскар! Я так мечтала их тебе показать! Я и купила-то их ради тебя!

Я не ответил. Я думал об огнемете, об «М-1» и ящиках амуниции. И о выпивке, разумеется.

– Ты слышал, что я сказала, милорд? – настаивала Стар. – Я хотела носить их только ради тебя.

– Принцесса! – ответил я. – Самый лучший твой наряд всегда с тобой, – Я услышал радостное хихиканье, всегда предшествующее появлению ямочек.

– Уверена, что ты это уже говорил другим и неоднократно. И всегда, надо думать, с успехом.

Мы выбрались из болот задолго до наступления темноты. Вскоре мы уже шагали по великолепной кирпичной дороге. Кровожадные коршуны-стервятники оказались не очень опасными. Это такие свирепые зверюги, что если пустить стрелу им наперерез, то коршун делает кульбит и пытается схватить стрелу, получая ее прямо в брюхо. Таким образом мы вернули обратно почти все свои стрелы.

Вскоре мы очутились среди плодородных полей, и стервятников стало куда меньше. Уже на закате мы увидели огоньки и хозяйственные постройки усадьбы, в которой Стар решила переночевать.

Глава 8

Милорд Дораль'т Гьюк Дораль должен был бы родиться техасцем. Я не хочу сказать, что Дораля можно было принять за уроженца Техаса, но характер у него такой же, знаете, типа – «ты-платишь-за-завтрак-а-я-уж-уплачу-за-кадиллак».

Дом Дораля был величиной с цирк-шапито и богат, как стол в День Благодарения, – пышная роскошная резьба и инкрустации из драгоценных камней. И тем не менее дом имел слегка неряшливый и нежилой вид, и если вы плохо смотрели под ноги, то легко могли наступить на детскую игрушку, забытую на ступеньке, просчитать собственной спиной все ступеньки лестницы и приземлиться со сломанной ключицей. Повсюду под ногами путались собаки и дети, самые юные из которых еще не привыкли «проситься на горшок». Дораля это не беспокоило. Дораля вообще ничего не беспокоило – Дораль наслаждался жизнью.

По его полям и лугам мы шли долгие мили (почва богатая, как в Айове, а зим тут вообще не бывает. Стар говорила, что они собирают по четыре урожая в год), но поскольку уже вечерело, то видели мы только отдельных батраков, если не считать повозки, которую встретили, выйдя на дорогу. Мне показалось, что ее везет упряжка из двух пар лошадей. Как выяснилось, я ошибся, упряжка состояла только из одной пары, а животные эти вовсе не лошади – у каждой было по восемь ног.

Таково все в долине Невии – обыденность сочетается с дикой экзотикой. Люди тут обыкновенные, собаки – тоже, а лошади – вовсе не лошади. Подобно Алисе, никак не справлявшейся со своим фламинго, я все время натыкался на какой-то новый фокус, когда казалось, что экзотика уже исчерпана до конца.

Человек, управлявший упряжкой этих восьминожек, посмотрел на нас с удивлением, но не потому, что мы были как-то странно одеты – он был одет так же, как я. Он просто уставился на Стар, но кто бы на его месте поступил иначе? Люди, работавшие на полях, одевались во что-то вроде лава-лава. Этот наряд состоит из куска материи, обернутого вокруг бедер, и служит здесь эквивалентом наших комбинезонов и джинсов как у мужчин, так и у женщин. А то, что носили мы, – эквивалент серых фланелевых костюмов или женских выходных платьев. Что же касается вечерних туалетов – то это вопрос особый.

Едва мы вошли на территорию усадьбы, как нас встретила волна собак и детей, впереди которых мчался какой-то малыш, а когда мы подошли к большой террасе главного дома, из широко открытой парадной двери вышел сам милорд Дораль. Он был одет во что-то вроде короткого саронга [83]83
  Национальная одежда в Индонезии и Малайзии.


[Закрыть], бос и без шляпы. Густая шевелюра кое-где была испещрена сединой, имелась еще импозантная борода, и вообще он очень походил на генерала Гранта [84]84
  Генерал Грант – президент США в 1869–1877 гт.


[Закрыть].

Стар помахала рукой и крикнула:

– Джоко! Эй, Джоко! (Имя милорда было Гьюк, но мне послышалось «Джоко», так пусть он и остается Джоко.)

Дораль уставился на нас в изумлении, потом пошел вперед как танк.

– Эттибу! Да будут благословенны твои голубенькие глазки! Да будет благословен твой пышный маленький задик! Почему ты меня не известила заранее! (Мой перевод очень бледен – невианские идиомы не соответствуют нашим. Попробуйте-ка перевести некоторые французские идиомы на английский, и вы поймете, что я имею в виду. Дораль вовсе не был вульгарен, наоборот, он был официален и в высшей степени вежлив по отношению к своему старому высокочтимому другу.)

Он сграбастал Стар в объятия так, что ее ножки оторвались от земли, расцеловал в обе щеки и в губы, нежно укусил за ушко, затем опустил на землю, продолжая обнимать одной рукой.

– Игры и праздники! Три месяца каникул! Скачки и состязания в силе ежедневно! Оргии каждую ночь! Призы для сильнейших, красивейших и остроумнейших!

– Милорд Дораль!.. – остановила его Стар.

– А? А самый главный приз из призов – за первого ребенка, который родится…

– Джоко, дорогой! Я нежно тебя люблю, но завтра мы уезжаем. Все, что нам нужно, – это какая-нибудь косточка на ужин и уголок для ночлега.

– Чушь! Ты не можешь так со мной поступить!

– Но ты же понимаешь, что я должна.

– Да будь она проклята, эта политика! Я умру у твоих ножек, мой сладчайший пирожочек! Сердце бедного старого Джоко перестанет биться! Вот оно – я чувствую приближение смертельного приступа! – Он пощупал грудь. – Вот где-то тут!

Стар потыкала его пальцем в живот.

– Ах ты, старый плут! Ты умрешь так же, как жил, а не от разрыва сердца. Милорд Дораль…

– Да, миледи?

– Я привела к тебе Героя.

Дораль удивленно поморгал.

– Уж не о Руфо ли ты говоришь? Здорово, Руфо, старый хорек! Как насчет новеньких анекдотов? Иди-ка на кухню и выбери чего хочешь по вкусу.

– Благодарю вас, милорд Дораль. – Руфо шаркнул ножкой, низко поклонился и вышел.

– Милорд Дораль, с вашего разрешения! – настойчиво теребила его Стар.

– Внимаю.

Она освободилась из его объятий, вытянулась, как стрелка, и начала декламировать:

 
К Смеющимся Пляшущим Водам
Пришел героический рыцарь.
Оскар был могуч и прекрасен,
И был хитроумен к тому же.
Он Игли поймал на приманку,
Запутал его в парадоксах,
В пасть Игли он Игли засунул,
Скормил ему руки и ноги.
Не знали Поющие Воды…
 

Это продолжалось довольно долго – не то чтобы чистое вранье, но и не то чтобы чистая правда – все было расцвечено, как в сообщении пресс-агентства. Например, Стар упомянула, что я убил двадцать семь Рогатых Призраков, причем одного – голыми руками. Я такого количества вообще не помню, а что касается «голых рук», так это чистая случайность. Я только что заколол одного из Призраков, как вдруг еще один рухнул мне прямо под ноги – его толкнули сзади. У меня не было времени вытащить застрявшую шпагу, поэтому я поставил одну ногу на один рог и со всей силы рванул к себе другой, так что череп развалился на две части, подобно грудной дужке у курицы. Но я это сделал от отчаянья, а не по расчету.

Стар провела даже кое-какие экскурсы в героическое прошлое моего родителя, добавила, что мой дед руководил атакой на Сан-Хуан-Хилл, а затем перешла к прадедам. Но когда она начала повествовать Доралю о том, как я получил шрам от глаза до челюсти, тут она сняла все тормоза. Но, вы послушайте, ведь Стар выжала из меня многое еще при первом нашем свидании, кое-что я добавил, отвечая на ее вопросы во время нашего вчерашнего марша. Но я не сообщил ей и половины той информации, которую она сейчас выдавала Доралю. Чтобы собрать все эти данные обо мне, ей потребовалась бы многомесячная работа Сюрте, ФБР и Арчи Гудвина [85]85
  Сюрте Насьональ – Генеральная дирекция национальной безопасности в Париже, существовавшая с 1811 по 1966 год. ФБР – Федеральное бюро расследований США. Арчи Гудвин – герой серии романов американского писателя Рекса Стаута (1886–1975), помощник Ниро Вульфа.


[Закрыть]вместе взятых! Она даже назвала команду, с которой мы играли, когда я сломал себе нос, а уж об этом я и подавно ей не рассказывал.

Я стоял, сгорая от стыда, а Дораль не сводил с меня глаз, время от времени издавая свист или сопение, означавшие, по всей видимости, одобрение. Стар закончила рассказ обычным «Так все это и было», а Дораль шумно втянул воздух и попросил:

– Нельзя ли повторить ту часть, где говорилось про Игли?

Стар согласилась и продекламировала все снова, пользуясь другими оборотами и уснащая повествование новыми деталями. Дораль, то хмурясь, то кивая головой в знак внимания, жадно слушал.

– Героическое решение, – произнес он. – Значит, он еще и математик? Где же он учился?

– Он прирожденный гений, Джок!

– Получается так! – Он подошел ко мне, посмотрел прямо в глаза, положил руки мне на плечи. – Герой, победивший Игли, достоин любого жилья. Не окажет ли он честь моему дому, приняв гостеприимство кровли… и стола… и постели?

Он говорил очень серьезно, упорно глядя мне в глаза. У меня не было возможности перекинуться взглядом со Стар, не говоря уже про Руфо, чтобы получить указания. А они мне были необходимы. Человек, который самодовольно толкует, что хорошие манеры всюду одинаковы, что люди – везде люди, явно никогда не отъезжал от своего захолустья дальше нескольких километров. Я не могу похвалиться мудростью, но достаточно поболтался по свету, чтобы постичь эту простую истину. То, что происходило, имело официальный характер, даже, можно сказать, протокольный и требовало такого же официального ответа.

Я постарался быть на уровне. Положил свои руки ему на плечи и серьезно ответил:

– Я благодарю вас за эту честь, далеко превосходящую мои заслуги, сэр.

– Но ты принимаешь ее? – настаивал он с тревогой в голосе.

– Принимаю от всего сердца (сердце – довольно близко по смыслу, я еще плохо владел здешним языком).

Он перевел дух с явным облегчением:

– Дивно! – схватил меня в свои медвежьи объятия, расцеловал в обе щеки, и только быстрое и решительное движение головой спасло меня от лобзания в уста.

Затем Дораль вытянулся во весь рост и завопил:

– Вина! Пива! Шнапса! Где тот несчастный вахлак, которому надо задать трепку! Я сдеру с него шкуру ржавыми щипцами! Кресла сюда подать! Обслужить Героя! Куда все запропастились?!!

Последнее заявление не соответствовало действительности: пока Стар занималась декламацией о том, какой я есть развели-кий герой, на веранде уже собралось человек двадцать-пятьдесят, которые, толкаясь и проталкиваясь, старались меня получше рассмотреть. Среди них, вероятно, находились и слуги, ибо тут же в одной руке у меня появилась кружка эля, а в другой – четырехунциевый стакан с огненной водой, причем все это еще до того, как хозяин кончил орать. Джоко осушил свой стакан одним глотком, я последовал его примеру, после чего рухнул на стул, подставленный мне кем-то. Во рту у меня горел пожар, а черепушка, казалось, взорвалась, так что оставалось лишь надеяться, что пиво загасит этот пожар.

Какие-то люди буквально заваливали меня кусками сыра, холодного мяса, маринадами, непонятными закусками и заедками, впрочем, очень вкусными, не дожидаясь, пока я их возьму, а просто засовывая их мне в рот, когда я открывал его, чтобы произнести «Gesundheit» [86]86
  Ваше здоровье! (нем.)


[Закрыть]. Я поглощал все это по мере появления, и скоро закуски притушили фосфорную кислоту, что я выпил вначале.

Тут Дораль начал представлять мне членов своей семьи. Было бы лучше, если бы на них имелись какие-нибудь опознавательные знаки, так как я никак не мог разнести их по табели о рангах. Одежда тут не помогала, так как сквайры одевались так же, как батраки, а вторая горничная могла (а часто так и делала) навесить на себя целый груз золотых украшений и напялить вечерний туалет. Да и представляли их мне без соблюдения этих самых рангов.

Хорошо хоть вовремя усек, кто тут хозяйка дома – жена Джоко, вернее, его старшая жена. Это была очень видная зрелая женщина, брюнетка с несколькими лишними фунтами веса, однако весьма завлекательно распределенными по фигуре. Одета она была так же просто, как и сам Джоко, но, к счастью, я заметил, что она подходила здороваться со Стар и обе обнялись как старые добрые подруги. Поэтому я навострил уши, когда через несколько минут ее представили мне как Дораль (со специальной приставкой, которую носил и Джоко, только женского рода).

Я тут же вскочил с кресла, взял ее за руку, склонился над ней и поцеловал. Это в малой степени походило на невианские обычаи, но вызвало крики восторга, а миссис Дораль покраснела и приосанилась, тогда как Джоко гордо ухмыльнулся.

Встал я только перед ней. Мужчины и мальчики шаркали мне ножкой, женщины от шести до шестидесяти лет низко приседали, но не так, как это делается у нас, а по обычаю Невии. Больше всего это напоминало па из твиста. Сначала балансируют на одной ноге, как можно сильнее отклоняя назад туловище, потом – на другой, так же сильно наклоняясь вперед и при этом вибрируя всем телом. Выраженные в словах, эти движения не кажутся грациозными, но в действительности они именно таковы, а в семье Доралей благодаря им не было случаев артрита или повреждения позвоночных дисков.