Текст книги "Грядущая буря"

Автор книги: Роберт Джордан

Соавторы: Брендон Сандерсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 59 страниц) [доступный отрывок для чтения: 21 страниц]

« Нет абсолютно никакой разницы в том, реален этот голос или нет». – Сказала Семираг. – « На самом деле, от этого положение только хуже…»

Ранд наблюдал за группой из шести солдат. Те осматривали коновязи, устроенные с правой стороны луга – между крайним рядом шатров и опушкой леса. Они по очереди проверяли копыта лошадей.

Ранд не мог думать о своем безумии. Вместе с тем, он не мог думать о том, что именно Кадсуане делала с Семираг. Оставались только его планы. « Север и Восток должны быть одним целым, Юг и Запад должны быть одним целым. Два должны быть одним целым». – Такой ответ он получил от странных существ в портале из краснокамня. Это предстояло сделать.

Север и Восток. Он должен заставить страны примириться, даже против их воли. На востоке сохранялось шаткое равновесие между Иллианом, Майеном, Кайриэном и Тиром. Можно сказать, они были под контролем. На юге – в Алтаре, Амадиции и Тарабоне – правили Шончан. Если они надавят посильнее, Муранди тоже окажется в их руках. Остается Андор и Илэйн.

Илэйн. Она была далеко, на востоке, но он все равно ощущал в голове клубок ее эмоций. На таком расстоянии было трудно сказать что-то определенное, но ему казалось, что она чувствовала… облегчение. Значит ли это, что ее борьба за власть в Андоре идет успешно? Что с противостоящей ей армией? И чего добиваются эти Порубежники? Они бросили свои посты, собрались вместе и отправились на юг на поиски Ранда, но не дали ни малейшего намека, что им от него нужно. Они были одними из лучших солдат к западу от Хребта Мира. Их помощь в Последней Битве была бы неоценимой. Но почему они бросили северные земли?

Он не желал с ними встречаться, из опасения, что должен будет начать новую войну. Он не мог себе позволить еще одну. О, Свет! А он-то думал, что хоть на Порубежников можно было положиться в борьбе против Тени.

Неважно, сейчас – неважно. Ему нужен мир, или что-то вроде этого, во всех землях. Он старался не думать о недавних бунтах в Тире или волнениях на границах с оккупированными Шончан землями, о постоянно интригующей кайриэнской знати. Всякий раз, когда он считал, что в какой-то стране наступило затишье, полдюжины других начинали вражду с новой силой. Как примирить этих людей, если они сами этого не хотят?

Хватка Мин на его руке усилилась, и он глубоко вздохнул. Он делал все, что мог, и теперь у него были две цели. Мир в Арад Домане и перемирие с Шончан. Смысл слов, сказанных в портале, теперь был предельно ясен: он не может воевать одновременно с Шончан и с Темным. Он должен удержать продвижение Шончан до конца Последней Битвы. А после – да пусть хоть Свет испепелит их всех.

Почему Шончан не ответили на его просьбу о встрече? Может, они рассердились из-за пленения Семираг? Он же отпустил всех сул’дам. Разве это не говорит о его добрых намерениях? Арад Доман должен подкрепить их веру. Если он сумеет прекратить бои на равнине Алмот, он продемонстрирует Шончан, что всерьез намерен добиться мира. Он заставит их это увидеть!

Ранд тяжело вздохнул и снова уставился в окно. Восемь тысяч солдат Башира занимались установкой шатров и возведением валов и рвов по периметру лагеря. Растущие укрепления темно-коричневого цвета резко контрастировали с белыми палатками. Ранд приказал Аша’манам помочь с земляными работами, и, хотя он сомневался, что те с восторгом восприняли эту грязную работу, укрепления возводились с большой скоростью. Кроме того, Ранд подозревал, что они, как и он сам, в тайне желали иметь любой предлог, чтобы прикоснуться к саидин. Он увидел небольшую группу в черных куртках, помогавшую копать землю. Вокруг них были заметны потоки. Всего в лагере было десять человек, хотя среди них только Флинн, Нэфф и Наришма были полными Аша’манами.

Одетые в короткие куртки салдэйцы быстро расседлывали лошадей и рассылали разъезды. Другие, взявшись за лопаты, строили из извлеченной Аша’манами земли укрепления. Ранд заметил недовольство на горбоносых лицах многих салдэйцев. Им не по душе была идея поставить лагерь в лесу, даже в столь редком, как на этом холме. Деревья затрудняют атаку кавалерии, кроме того, они скрывают приближение врага.

Даврам Башир собственной персоной медленно ехал верхом через лагерь, выкрикивая приказы сквозь густые усы. Рядом с ним, наряженный в длинный кафтан, шел лорд Теллаэн – дородный мужчина с тонкими доманийскими усами. Он был хорошим знакомым Башира.

Лорд Теллаэн сильно рисковал, принимая у себя Ранда и армию Возрожденного Дракона. Это могли счесть изменой. Но кто мог его наказать? В Арад Домане царил хаос. Трону угрожали сразу несколько мятежных фракций. А, кроме того, оставался великий доманийский полководец Родел Итуралде, который неожиданно успешно воевал против Шончан на юге.

Подобно своим подчиненным, Даврам Башир был без доспехов, в коротком синем кафтане. Также на нем были его любимые широкие штаны, заправленные в высокие, до колен, сапоги. Что чувствовал Башир, пойманный Рандом в сети та’верена? Башир, оказавшийся если не в прямой оппозиции своей королеве, то определенно неприятно от нее изолированным. Сколько времени он уже не докладывал о себе своему сюзерену? Разве не он обещал Ранду скорую поддержку королевы? Сколько месяцев назад это случилось?

« Я – Возрожденный Дракон», – подумал Ранд. – « Я ломаю устои и клятвы. Прежние союзы не имеют значения. Важен только Тармон Гай’дон. Тармон Гай’дон и прислужники Тени».

– Интересно, найдем ли мы здесь Грендаль? – Задумчиво произнес Ранд вслух.

– Грендаль? – Переспросила Мин. – Почему ты решил, что она тут?

Ранд покачал головой. Асмодиан упоминал, что Грендаль сидит в Арад Домане, хотя это было много месяцев тому назад. Здесь ли она? Звучит правдоподобно. Это одна из немногих крупных держав, в которых ее нужно искать. Грендаль предпочитала скрытно обосноваться подальше от остальных Отрекшихся. Следовательно, она не стала бы скрываться в Андоре, Тире и Иллиане. И, безусловно, для нее было бы нежелательно оказаться на юго-западе во время вторжения Шончан.

Ей где-то было нужно тайное убежище. Таким был привычной способ ее действий. Возможно, она расположилась где-нибудь уединенно в горах на севере страны. Нельзя с уверенностью утверждать, что она в Арад Домане. Но ему казалось, насколько он ее знал, что так было бы правильно. Знал от Льюса Тэрина. Но это была не более чем вероятность. Выслеживая ее, ему следует быть осторожным. Каждый исключенный им из игры Отрекшийся облегчает победу в Последней Битве. А из этого следует…

За закрытой дверью послышались тихие шаги.

Ранд отпустил Мин, и они оба повернулись. Ранд взялся за меч – бессмысленный жест с его стороны в текущих обстоятельствах. С потерей руки, даже несмотря на то, что она не была основной рабочей рукой, он станет легкой добычей опытного противника. И, хотя саидинпредставляла собой гораздо более могущественное оружие, его первой реакцией было хвататься за меч. Это следует изменить. Иначе однажды это будет стоить ему жизни.

Дверь открылась, и в нее с достоинством королевы, являющейся своим придворным, вплыла Кадсуане. Она была симпатичной женщиной с темными глазами и угловатым лицом. Ее темно-серые волосы, уложенные в пучок, были украшены золотыми подвесками тонкой работы. Каждое из украшений было ангриаломили тер’ангриалом. На ней было простое платье из плотной шерсти, перехваченное на талии желтым поясом. В тон поясу была сделана вышивка, украшавшая воротник платья. Само платье, что не удивительно, было зеленым, учитывая, что таков был цвет ее Айя. Иногда Ранду казалось, что ее строгое лицо, безвозрастное, как у любой Айз Седай, долго проработавшей с Силой, больше подошло бы Красной Сестре.

Он ослабил хватку на мече, но не отпустил его. Он ощупал пальцами обмотку рукояти. Клинок был длинным и слегка изогнутым. На покрытых лаком ножнах был изображен длинный, извивающийся красно-золотой дракон. Меч выглядел словно специально сделанным для Ранда, хотя был создан много столетий назад и найден совсем недавно. « Как странно, что его нашли именно сейчас», – подумал Ранд. – « И преподнесли мне в дар, совершенно не догадываясь о его сути…»

Он почти мгновенно к нему привык. Он чувствовал, что меч идеально ему подходит. Он никому не сказал, даже Мин, что узнал оружие. Что удивительнее всего, не от Льюса Тэрина, а самостоятельно.

Кадсуане пришла не одна. Естественно, с ней оказалась Найнив. В последнее время она часто ходила следом за Кадсуане, словно дикая кошка, заметившая, что на ее территорию вторгся чужак. Вероятно, она делала это ради него. Темноволосая Айз Седай не перестала быть Мудрой из Эмондова Луга, как бы она ни отрицала очевидное, и она не щадила тех, кто обижал ее подопечных. Если только она сама на них не нападала.

Сегодня на ней было серое платье с желтой лентой на талии поверх пояса – как он слышал, последнее веяние доманийской моды. Кроме того, на лбу у нее красовалась уже привычная красная точка. Она надела длинное золотое ожерелье и тонкий золотой пояс с подходящими по стилю браслетами и кольцами, усеянными крупными красными, зелеными и синими камнями. Украшение было тер’ангриалом– или даже набором тер’ангриалови ангриалов, сравнимых с теми, что были у Кадсуане. Ранд время от времени слышал, как Найнив ворчала, что к ее тер’ангриаламс безвкусными камнями очень трудно подобрать подходящие платья.

В отличие от Найнив, приход Аливии стал неожиданностью. Ранд и не догадывался, что бывшая даманиучаствовала в… получении сведений. Хотя, раз предполагалось, что она была сильнее Найнив, то, возможно, ее пригласили для поддержки. Когда поблизости – Отрекшаяся, осторожность не помешает.

Аливия была немного выше Найнив, и в ее волосах встречались белые пряди. Седина впечатляла – у любой женщины, направляющей Единую Силу, она свидетельствует о возрасте. О немалом возрасте. Аливия утверждала, что ей исполнилось четыреста лет. Сегодня на бывшей даманибыло ярко-алое платье, словно она желала этим бросить вызов. Большинство освобожденных даманиоставались покорными, но только не Аливия. В ней бурлил фанатизм, силой которого она могла бы соперничать с Белоплащниками.

Ранд почувствовал напряжение Мин и ее недовольство. В конечном счете, Аливия поможет Ранду умереть. Это было собственное видение Мин, а ее видения никогда не врали. За исключением одного случая. Она призналась, что ошиблась на счет Морейн. Возможно, это означает, что ему не придется…

Нет. Все, что позволяет ему надеяться на жизнь после завершения Последней Битвы; все, что вселяет надежду – опасно. Он должен быть твердым, чтобы суметь принять уготованную ему судьбу. Он должен быть твердым, чтобы принять смерть, когда настанет его час.

« Ты обещал, что мы умрем». – Где-то на задворках сознания произнес голос Льюса Тэрина. – « Ты обещал!»

Кадсуане молча пересекла комнату и налила себе кубок вина с пряностями у маленького столика, приставленного к кровати. Потом она села в одно из кресел из красного кедра. По крайней мере, она не заставила его подавать вино. От нее всего можно было ожидать.

– Ну? Что вы узнали? – Спросил он, следом наполняя себе кубок. Мин направилась к кровати с резным изголовьем из кедра темно-красного цвета и села на нее, сложив руки на коленях. Она внимательно следила за Аливией.

Услышав резкий тон, Кадсуане выгнула бровь. Он вздохнул, подавляя раздражение. Он сам попросил ее стать его советницей и согласился на все ее условия. Мин сказала, что он должен научиться у Кадсуане чему-то важному – это было в другом ее видении – и, говоря начистоту, он мог признать, что ее советы неоднократно оказывались полезными. Это стоило ее претензий на уважение.

– Как прошел допрос, Кадсуане Седай? – Переспросил он спокойнее.

Она улыбнулась себе под нос.

– Неплохо.

– Неплохо? – Рявкнула Найнив. Она-то не обещала Кадсуане вести себя прилично. – Да эта женщина способна взбесить кого угодно!

Кадсуане сделала глоток вина.

– Любопытно. А чего еще ожидать от Отрекшейся, дитя? У нее было много времени попрактиковаться в том, как… бесить людей.

– Ранд, эта с… создание тверда как камень. – Сказала, повернувшись к нему Найнив. – За целый день допросов она едва выдавила из себя одно стоящее слово. Она только объясняет, какие мы тупые и отсталые, а также придумывает новые способы нашего убийства. – Найнив потянулась к своей длинной косе, но замерла, так и не дернув ее. Она справлялась все лучше. Однако Ранд не понимал, почему это ее беспокоит, поскольку всем окружающим был известен ее горячий нрав.

– Подводя итог тем ужасам, про которые рассказала девочка, – продолжила Кадсуане, кивнув на Найнив. – Она довольно точно изложила ситуацию. Пфф! Когда я сказала, что все идет «неплохо», ты должен был понять «точно так, как ты мог ожидать, учитывая все те ограничения, которые ты для нас установил». Завязав художнику глаза, нечего удивляться, что он ничего не нарисовал.

– Речь не об искусстве, Кадсуане. – Сухо перебил ее Ранд. – А о пытках. – Он заметил брошенный в его сторону взгляд Мин и почувствовал ее тревогу. Она встревожилась из-за него? Это же не его собирались пытать.

« Сундук», – прошептал Льюс Тэрин. – « Нужно было умереть, пока нас держали в сундуке. Тогда… все было бы кончено».

Кадсуане снова отпила вино. Ранд к своему даже не притронулся, так как уже знал, что оно приправлено настолько, что пить было просто невозможно. Но лучше так, чем без этого.

– Ты требуешь результатов, мальчик. – Сказала Кадсуане. – И отказываешь нам в инструментах, необходимых для их получения. Можешь звать это пыткой, допросом или игрой в куличики, я называю это глупостью. Если б нам было позволено…

– Нет! – Прорычал Ранд, махнув на нее рукой… культей… – Ты не станешь ей угрожать или вредить!

Он провел много времени в темном, неудобном сундуке, периодически выволакиваемый на свет и избиваемый. Он не позволит подвергнуться подобному ни одной женщине, находящейся в его власти. Даже Отрекшейся.

– Можешь спрашивать ее как угодно, но некоторых вещей я не допущу.

Найнив фыркнула.

– Ранд! Она же – Отрекшаяся, она опаснее любого другого на свете!

– Я в курсе, что она опасна. – Сухо ответил Ранд, сжав обрубок левой руки. Изображение дракона в свете лампы блеснуло металлом. Голову дракона поглотил огнь, который едва не убил его самого.

Найнив сделала глубокий вдох.

– Что ж, тогда ты должен понимать, что обычные правила к ней не применимы!

– Я сказал, нет! – Ответил Ранд. – Вы будете ее допрашивать, но и пальцем ее не тронете!

« Больше ни одной женщины. Я сохраню в себе эту крупицу света. Я и так причинил страдания и повинен в смерти слишком многих женщин».

– Как хочешь, мальчик, так и поступим. – Сухо произнесла Кадсуане. – Только потом не жалуйся, что мы не смогли из нее вытащить, что она вчера ела на завтрак, не говоря уже о том, где скрываются остальные Отрекшиеся. И так уже удивительно, с какой стати ты настаиваешь на продолжении этого фарса. Может, просто сдать ее Белой Башне, и делу конец?

Ранд отвернулся. Солдаты снаружи закончили проверять лошадей. Коновязи были в порядке, ровные и прямые, у каждой лошади места ровно столько, сколько нужно.

Сдать ее Белой Башне? Этого никогда не случится. Кадсуане не позволит Семираг выскользнуть из ее цепкой хватки, пока не получит все нужные ответы. Снаружи все еще было ветрено, и его знамя развевалось прямо у него перед глазами.

– Говоришь, отдать ее Белой Башне? – Переспросил он, оглядываясь на присутствующих в комнате. – А которой из Башен? Доверишь ее Элайде? Или ты имела в виду других? Сомневаюсь, что Эгвейн обрадуется, если я подсуну ей Отрекшуюся. Скорее, она отпустит Семираг и схватит вместо нее меня самого, чтобы заставить меня преклониться перед правосудием Белой Башни и потом укротить, для ровного счета.

Найнив нахмурилась.

– Ранд! Эгвейн никогда бы не стала…

– Она – Амерлин. – Ответил он, осушив кубок залпом. Вино было таким же мерзким, как он запомнил. – Она Айз Седай до мозга костей. Я для нее всего лишь пешка.

« Да», – Согласился Льюс Тэрин. – « Нам нужно держаться от них подальше. Ты знаешь, что они отказались нам помочь. Отказались! Сказали, что мой план безрассуден. Они бросили меня, оставив с сотней добровольцев, и ни одной женщины, чтобы сформировать круг. Предательницы! Это целиком их вина. Но… но именно я убил Илиену. Почему?»

Найнив что-то говорила, но Ранд ее не слушал.

« Льюс Тэрин?» – Обратился он к голосу. – « Что именно ты сделал? Женщины отказались помочь? Почему?»

Но Льюс Тэрин снова разразился рыданиями, и звук его голоса смолк вдали.

– Скажи мне! – Вскричал Ранд, бросив кубок на пол. – Чтоб ты сгорел, Убийца Родичей! Ответь мне!

В комнате повисла тишина.

Ранд заморгал. Никогда еще он… не пытался заговаривать с Льюсом Тэрином вслух при посторонних. Теперь они знали. Семираг рассказала про голоса, что он слышал, выставив Ранда обыкновенным безумцем.

Ранд поднес руку к голове, запуская ладонь в волосы. Вернее, попытался… так как он воспользовался культей, и все закончилось ничем.

« Свет!» – пронеслось у него в голове. – « Я теряю над собой контроль. В половине случаев я даже не знаю, чей голос я слышу – свой или его. Все должно было исправиться после очистки саидин. Я полагал, что буду в безопасности…»

« Никакой безопасности», – ответил Льюс Тэрин. – « Мы уже сошли с ума. Ничего не исправить». – Он начал хохотать, но вскоре смех превратился в рыдания.

Ранд обвел взглядом комнату. В темных глазах Мин было столько тревоги, что ему пришлось отвернуться. Аливия, наблюдавшая за разговором о Семираг с присущей ей проницательностью, казалась слишком понимающей. Найнив все-таки сдалась и что было сил дернула себя за косу. Кадсуане, на сей раз, ничего не сказала в ответ на его внезапный срыв. Вместо этого она допила вино. Как только она может пить эту дрянь?

Мысль была глупой и нелепой. Ему захотелось рассмеяться, вот только он не мог издать ни звука. Он вообще не был способен ничего придумать, даже самой глупой шутки.

« Свет! Я так больше не могу. Я словно в тумане, у меня сожжено полруки, а старые раны в боку открываются при любом неосторожном движении. Я иссяк, словно вычерпанный колодец. Нужно заканчивать дела и отправляться в Шайол Гул. Иначе к моменту битвы с Темным от меня не останется ничего, что он мог бы убить».

Подобной мыслью никого не рассмешишь. Скорее, можно вызвать уныние. Но Ранд не зарыдал, ведь сталь не плачет.

Пока что слез Льюса Тэрина достаточно на двоих.

Глава 2
Природа боли

Эгвейн выпрямилась, ощущая пылающими ягодицами уже ставшую привычной боль от крепкой порки, заданной Наставницей Послушниц. Она чувствовала себя хорошенько выколоченным половиком, но, несмотря на это, спокойно разгладила свою белую юбку, затем повернулась к зеркалу и хладнокровно смахнула слезинки из уголков глаз. На этот раз – ровно по одной слезинке в каждом глазу. Она улыбнулась отражению, и они удовлетворенно кивнули друг другу.

На серебристой поверхности зеркала отражалась находившаяся за ее спиной маленькая с темной отделкой комнатка. Она выглядела очень строго. В углу стоял прочный стул с потемневшей и отполированной до блеска за долгие годы использования спинкой. Рядом находилась массивная конторка с лежавшей сверху пухлой книгой Послушниц. Хотя узкий стол, находившийся прямо за спиной Эгвейн, и был украшен кое-какой резьбой, его обивка из кожи была намного примечательней. На этом столике перебывало множество Послушниц и немало Принятых, отбывая наказание за свои провинности. В своем воображении Эгвейн представляла, что стол мог потемнеть от бесконечных потоков их слез. Она тоже приняла в этом участие, но только не сегодня. Всего две слезинки, и ни одна из них не упала со щек.

Это не значит, что ей не было больно – все тело буквально жгло от боли. И в самом деле, чем дольше она бросала вызов власти Белой Башни, тем безжалостнее становилась порка. Вместе с тем, с нарастанием частоты и боли росла и решимость Эгвейн их сносить. Она еще не научилась принимать и приветствовать боль так, как это делали Айил, но чувствовала, что уже приблизилась к этому. Айил ухитрялись смеяться под самыми жестокими пытками. Что ж, она уже могла улыбаться сразу после экзекуции. Каждый снесенный ею удар, каждый пережитый укол боли был ее победой. А победа – это всегда повод для радости, и неважно, насколько сильно задеты ее гордость или кожа.

За отражавшимся в зеркале столом стояла сама Наставница Послушниц. Ее квадратное безвозрастное лицо казалось несколько озадаченным. Сильвиана хмуро уставилась на кожаный ремень в своих руках. Она разглядывала его словно нож, отказавшийся резать, или лампу, отказавшуюся светить. Женщина принадлежала к Красной Айя, что было заметно по красной кайме ее простого серого платья и бахроме ее шали. Она была высокой и крепко сложенной, с темными волосами, собранными в пучок на затылке. Несмотря на невероятное количество наказаний, назначенных персонально Эгвейн, а, возможно, именно благодаря им, Эгвейн и сама считала ее превосходной Наставницей Послушниц во многих отношениях. Сильвиана исполняла свой долг. Свет свидетель, в Башне оставалось совсем немного тех, о ком в последнее время можно было сказать подобное.

Сильвиана посмотрела в зеркало и встретилась с Эгвейн взглядом. Она быстро отложила ремень и стерла все чувства со своего лица. Эгвейн невозмутимо повернулась к ней.

К ее удивлению, Сильвиана вздохнула.

– Когда же ты сдашься, дитя? – спросила она. – Ты проявила характер, и, должна заметить, очень сильный, но ты же знаешь, что я буду продолжать наказывать тебя, пока ты не подчинишься. Должен соблюдаться надлежащий порядок.

Эгвейн сдержала изумление. Наставница Послушниц редко обращалась к Эгвейн с чем-нибудь, кроме назначения наказания. Правда, и раньше бывали трещинки…

– Надлежащий порядок, Сильвиана? – спросила Эгвейн. – Тот, что поддерживается в Башне повсеместно?

Губы Сильвианы снова сжались в линию. Она повернулась и сделала запись в свою книгу.

– Увидимся утром. А теперь живо на ужин.

Утреннее наказание было назначено, потому что Эгвейн назвала Наставницу Послушниц по имени без добавления титула «Седай», и, возможно, потому что они обе знали, что Эгвейн не станет перед уходом делать реверанс.

– Я вернусь утром, – сказала Эгвейн, – но ужин подождет. Мне было приказано сегодня вечером прислуживать Элайде за едой. – Их свидание с Сильвианой затянулось. Эгвейн принесла с собой впечатляющий список нарушений, и теперь на еду у нее времени не осталось. Ее желудок протестовал против подобной перспективы.

На лице Сильвианы на мгновение промелькнуло какое-то чувство. Было ли это удивлением?

– И ты ничего не сказала об этом раньше?

– А разве это что-то изменило бы?

Сильвиана не ответила.

– Значит, ты поешь после того, как послужишь Амерлин. Я отдам распоряжение Госпоже Кухонь оставить для тебя какую-нибудь еду. Учитывая, как часто ты последнее время проходишь Исцеление, дитя, тебе необходимо есть. Я не допущу, чтобы ты валилась с ног от истощения. – Строгая, но справедливая. Как жаль, что она выбрала путь Красной Айя.

– Хорошо, – ответила Эгвейн.

– А после еды, – добавила Сильвиана, подняв палец, – ты должна вернуться ко мне, потому что оказала неуважение Престолу Амерлин. Для тебя, дитя, она не может быть просто «Элайдой», – она вновь повернулась к своей книге. – Кроме того, только Свет знает, в какие еще неприятности ты впутаешься к вечеру.

Покинув маленький кабинет и входя в широкий отделанный серым камнем коридор с зелеными и красными плитками на полу, Эгвейн размышляла над последним приказом. Возможно, услышав о визите Эгвейн к Элайде, Сильвиана вовсе не удивилась. Возможно, это было сочувствие. Элайда вовсе не обрадуется, когда Эгвейн будет вести себя с ней так же смело, как со всеми остальными в Башне. Не потому ли Сильвиана решила встретиться с Эгвейн после еды для заключительной порки? Имея такой приказ, Эгвейн будет вынуждена поесть, прежде чем вернуться на порку, даже если Элайда осыплет ее наказаниями. Невелика забота, но и за нее Эгвейн была благодарна. Выносить ежедневные наказания было тяжело и без пропущенных обедов.

Пока она размышляла, к ней подошли две Красных Сестры: Кэтрин и Барасин. У Кэтрин в руках была латунная чашка – очередная доза вилочника. Видимо, Элайда хотела быть уверенной, что во время ужина Эгвейн не сможет направить даже струйку Силы. Эгвейн приняла чашку без возражений и осушила ее в один прием, чувствуя слабый, но характерный привкус мяты. Небрежным движением она вернула чашку Кэтрин, и у той не оставалось выбора, кроме как принять ее, словно Красная была назначена королевским виночерпием.

Но Эгвейн не отправилась к Элайде немедленно. Затянувшееся наказание, укравшее часть ее ужина, как бы в насмешку подарило ей несколько свободных минут, и ей не хотелось являться заранее, поскольку это было бы знаком уважения к Элайде. Вместо этого она задержалась у двери Наставницы Послушниц вместе с Кэтрин и Барасин. Интересно, явится ли кое-кто в ее кабинет?

Вдали по красно-зеленым плиткам коридора проходили небольшие группки Айз Седай. Они украдкой шарили вокруг взглядом, словно зайцы, выбравшиеся на лужайку пожевать травку, но опасающиеся притаившейся лисы. Теперь Сестры даже в Башне постоянно носили шали и никогда не ходили по одиночке. Некоторые даже удерживали Силу, будто даже здесь, в самой Белой Башне, боялись нападения разбойников.

– Вы этому рады? – неожиданно для себя спросила Эгвейн. Она взглянула на Кэтрин и Барасин. Волей случая, обе принадлежали к той группе, которая схватила Эгвейн.

– В чем дело, дитя? – холодно уточнила Кэтрин. – Обращаешься к Сестре, не дожидаясь разрешения? Не терпится получить следующее наказание? – Она носила вызывающее количество красного. На ее алом платье были черные вставки, а темные волосы слегка вились, спадая назад, за спину. Эгвейн проигнорировала угрозу. Что еще они могут с ней сделать?

– Перестань пререкаться хоть на миг, Кэтрин, – сказала Эгвейн, взглянув на проходившую мимо группу Желтых, ускоривших шаг при виде двух Красных. – И попридержи свои угрозы и демонстрацию силы. Перестань и просто взгляни. Ты гордишься этим? Сотни лет в Башне не было Амерлин из Красной Айя, и теперь, когда у вас, наконец, появился шанс, ваша предводительница сотворила с Башней такое. Женщины не желают встречаться взглядом с незнакомыми Сестрами, ходят группами, а Айя ведут себя так, будто воюют друг с другом.

Кэтрин презрительно фыркнула, но долговязая Барасин заколебалась, оглянувшись через плечо на удалявшихся по коридору Желтых. Некоторые из них, в свою очередь, оглядывались на двух Красных.

– Амерлин здесь ни при чем, – ответила Кэтрин. – Всему виной предательство твоих глупых мятежниц.

« Моих мятежниц?– улыбнувшись про себя, подумала Эгвейн. – Значит, теперь ты считаешь их моими, и больше не думаешь, что я несчастная обманутая Принятая? Уже прогресс».

– Разве это мы свергли избранную Амерлин? – спросила Эгвейн. – Разве из-за нас Страж пошел на Стража? Разве мы оказались неспособны сдержать Возрожденного Дракона? Разве это мы избрали Амерлин, которая оказалась настолько деспотичной, что приказала построить ей собственный дворец? Женщину, из-за которой каждая Сестра боится, не ее ли следующей лишат шали?!

Кэтрин не ответила, словно припомнив, что ей не пристало вступать в споры с простой Послушницей. Барасин, широко раскрыв глаза, продолжала обеспокоено глядеть вслед удаляющимся Желтым.

– Думаю, что Красные, – продолжила Эгвейн, – не только не должны покрывать Элайду, а, напротив, должны стать ее самыми активными критиками. Потому, что наследие Элайды будет и вашим наследием. Запомните это.

Кэтрин сверкнула горящими гневом глазами, и Эгвейн едва не вздрогнула. Возможно, ее последние слова были слишком прямолинейны.

– Сегодня вечером ты явишься к Наставнице Послушниц, дитя, – сообщила ей Кэтрин, – и расскажешь о том, как ты проявляла неуважение к Сестрам и к самой Амерлин. – Эгвейн попридержала язык. Зачем она попусту тратила время, пытаясь убедить Красных?

За ее спиной хлопнула, закрывшись, старинная деревянная дверь, заставив Эгвейн подпрыгнуть и оглянуться. Гобелены по обеим сторонам двери вздрогнули и застыли. Эгвейн даже не поняла, что, когда выходила, оставила дверь чуточку приоткрытой. Значит, Сильвиана слышала весь их разговор?

Дальше мешкать было нельзя. По-видимому, Алвиарин этим вечером не появится. Куда она подевалась? Она всегда появлялась к тому моменту, когда наказание Эгвейн заканчивалось. Эгвейн покачала головой и направилась по коридору. Обе Красные последовали за ней. Теперь они оставались с ней все дольше и дольше, приглядывая за ней почти постоянно, за исключением времени занятий, проводившихся в помещениях других Айя.

Она постаралась вести себя так, будто эти двое были не тюремщицами, а ее почетным эскортом. И еще постаралась не замечать боль в ягодицах. Все признаки указывали на то, что она побеждала Элайду. Днем за обедом Эгвейн слышала, как Послушницы сплетничали о том, как с треском провалилась попытка Элайды взять Ранда в плен. Происшествие случилось несколько месяцев назад, но считалось секретом. Кроме того, ходил слух о том, будто Аша'маны связали узами отправленных расправиться с ними Сестер. Это была еще одна акция Элайды, о которой никто не должен был знать. Эгвейн постаралась, чтобы все эти провалы крепко засели в умах обитателей Башни, равно, как и незаконное наказание Шимерин. А Сестры всегда знали, о чем сплетничали Послушницы.

Да, Эгвейн побеждала… но такая победа не приносила удовлетворения. Кому понравится зрелище распадающихся, словно старый холст, Айз Седай? Кто обрадуется тому, что Тар Валон, один из величайших городов, завален отбросами? Как бы Эгвейн ни презирала Элайду, она не могла ликовать при виде столь некомпетентного руководства Престола Амерлин.

А этим вечером ей предстояло встретиться с Элайдой лицом к лицу. Эгвейн неторопливо шла по коридору, соразмеряя шаг таким образом, чтобы не явиться к ней раньше назначенного срока. Как вести себя во время ужина? За девять дней, прошедших с момента ее возвращения в Башню, Эгвейн не довелось даже мельком увидеть Элайду. Предстоящая встреча была опасной. Если она оскорбит Элайду хоть на волосок сильнее допустимого, ее отправят на плаху. И все же она не может унижаться и притворяться. Она не склонится перед этой женщиной, даже если это будет стоить ей жизни.

Эгвейн завернула за угол и резко встала, едва не споткнувшись. Коридор неожиданно кончился каменной стеной, украшенной яркой мозаичной картиной. На ней была изображена древняя Амерлин, восседающая на богато украшенном золотом троне, с поднятой в предостережении королям и королевам рукой. Надпись внизу гласила, что это изображение Карайган Маконар, пресекающей мятеж в Мосадорине. Эгвейн смутно припомнила, что в последний раз она ее видела на стене Библиотеки Башни, но в тот раз лицо Амерлин не было похоже на кровавую маску, и повешенных на карнизах домов тоже не было.