Текст книги "Грядущая буря"

Автор книги: Роберт Джордан

Соавторы: Брендон Сандерсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 59 страниц) [доступный отрывок для чтения: 21 страниц]

Разумеется, оружие Шончан было столь же недосягаемым, как и их разведка. Солдаты их тоже были сильнее. Хотя Итуралде гордился своими доманийцами, многие из них были плохо обучены или слишком стары для сражений. Себя он уже был готов отнести ко второй группе – прожитые годы порой давили на плечи, словно кирпичи. Но об отставке он даже не думал. Когда он был мальчишкой, его часто охватывало нетерпение – он боялся, что к тому времени, как он повзрослеет, все великие битвы уже отгремят, и вся слава уже будет завоевана кем-то другим.

Иногда он завидовал глупости молодых.

– Они очень торопятся, Родел, – произнес Лидрин. Он был молод, со шрамом на левой половине лица и модными тонкими усиками. – Им не терпится взять этот город. – Когда началась эта компания, Лидрин был молодым и неопытным офицером. Теперь он был ветераном. Хотя они выиграли практически все схватки с Шончан, Лидрин потерял уже трех своих друзей-офицеров, и среди них беднягу Джаалама Нишура. Из их смертей Лидрин извлек для себя один из горьких уроков войны: победить – не значит выжить. И, если ты следуешь приказам, это еще не означает, что ты победишь или останешься в живых.

На Лидрине не было привычного мундира. Так же, как на Итуралде, и на всех остальных рядом с ними. Их форма была нужна в другом месте. Им пришлось довольствоваться простыми поношенными куртками и рыжевато-коричневыми штанами, многие из которых были взяты взаймы или куплены у местных.

Итуралде вновь поднял подзорную трубу, раздумывая о сказанном Лидрином. Шончан действительно шли быстро. Они планировали взять Дарлуну сходу. Они видели, какое преимущество им это даст – умный противник, вернувший Итуралде возбуждение от предстоящей схватки. Прошли годы с тех пор, как он ощущал его последний раз.

– Да, они действительно торопятся, – сказал он. – А как бы ты поступил на их месте, Лидрин? Позади тебя двухсоттысячное вражеское войско, и стопятидесятитысячное впереди. Будучи окруженным со всех сторон врагами, разве ты не торопил бы изо всех сил своих солдат, зная, что впереди можно найти надежное укрытие?

Итуралде повернул подзорную трубу, рассматривая множество рабочих, занятых весенними посевами на полях. Для этой местности Дарлуна была довольно крупным городом. Будь Итуралде помоложе – до того, как он отправился к Тар Валону, чтобы сражаться с айильцами – он бы назвал ее внушительной. Разумеется, ни один из городов на западе не мог сравниться с великими городами востока и юга, что бы там не говорили люди из Танчико или Фалме. И все же, прочная гранитная стена Дарлуны была почти двадцать футов в высоту. Не слишком красивое сооружение, но она была прочной и основательной. И город, который она защищала, был достаточно велик, чтобы заставить любого деревенского паренька разинуть в изумлении рот.

В любом случае, эти стены – самое надежное укрепление в округе, и шончанские командиры, несомненно, об этом знали. Они могли бы закрепиться на вершине холма, и тогда их даманисражались бы особенно эффективно. Но это не только лишало их пути к отступлению, но и отрезало от снабжения. А за стеной, в городе, должны быть колодцы и зимние кладовые, в которых могла еще оставаться провизия. И Дарлуна, чей гарнизон был сейчас далеко, была слишком мала, чтобы оказать серьёзное сопротивление…

Итуралде опустил подзорную трубу. И так понятно, что происходит – шончанские передовые отряды добрались до города и требуют открыть ворота. Он прикрыл глаза, выжидая.

Рядом с ним тихо выдохнул Лидрин.

– Они не заметили, – прошептал он. – Они стягивают войска к стенам, ожидая что их впустят!

– Отдай приказ, – произнес Итуралде, открывая глаза. Есть одна потенциальная проблема, даже если у тебя есть превосходные разведчики– ракены. Когда имеешь в своем распоряжении такой замечательный инструмент, то начинаешь слишком на него полагаться. Противник может использовать эту зависимость против тебя.

Вдалеке, «фермеры» побросали свои инструменты, и вынимали из схронов в земле луки. Ворота города распахнулись, и в них показались солдаты – те самые, что, как полагала шончанская разведка, находились сейчас в четырех днях пути к северу отсюда.

Итуралде поднял подзорную трубу. Битва началась.

* * *

Пророк впивался пальцами в землю, оставляя в ней борозды, взбираясь по поросшему лесом склону холма. Его люди карабкались позади. Их осталось так мало. Так мало! Но он воспрянет вновь. Его всюду поддерживает слава Возрожденного Дракона, и везде найдутся люди, готовые за ним пойти. Люди с чистыми сердцами, такие, чьи руки жжет жажда искоренять Тень.

Да! Не стоит думать о прошлом, нужно думать о будущем, когда Лорд Дракон будет править всем миром. Тогда все будут подвластны только ему и его Пророку. Это время будет воистину славным, и никто не осмелится над ним насмехаться или противиться его воле. Тогда Пророку не придется терпеть унижение от находящихся поблизости Отродий Тени, вроде этого существа – Айбары. Славное время. И оно приближалось.

Тяжело было сконцентрироваться на грядущем признании. Окружающий мир полон скверны. Люди отвергают Дракона и падают в Тень, даже его последователи. Да! Вот причина их поражения. Вот причина огромных жертв при штурме Малдена, обороняемого этими предавшимися Тени айильцами.

Пророк был так уверен. Он считал, что Дракон защитит своих последователей и приведет их к великой победе. Тогда Пророк наконец-то смог бы исполнить свое желание. Он смог бы собственными руками убить Перрина Айбару. Смог бы свернуть его толстую, бычью шею. Сжимать ее, чувствуя, как под пальцами хрустят кости, сминается плоть и останавливается дыхание.

Пророк добрался до вершины холма и отряхнул руки. Тяжело дыша, он огляделся, ожидая, пока горстка его уцелевших последователей, с треском продиравшихся сквозь подлесок, поднимется следом. Лесной полог был густым, и сквозь него почти не проникал солнечный свет. Свет. Ослепительный свет.

В ночь перед штурмом ему явился Дракон. Явился во всем своем величии! Сияющая фигура из света в мерцающих одеждах. « Убей Перрина Айбару!» – приказал Дракон. – « Убей его!» – И тогда Пророк направил свое лучшее орудие, близкого друга Айбары.

Но это орудие, этот мальчик – не справился. Айрам мертв. Люди Пророка подтвердили это. Какая потеря! Неужели из-за этого все пошло не так? Неужели из-за этого от тысяч его приверженцев осталась лишь малая горстка? Нет. Нет! Они, должно быть, предали его, втайне поклоняясь Тени. Даже Айрам! Он – Друг Темного! Вот почему он не справился.

Его люди – потрепанные, грязные, измученные и окровавленные – начали вылезать наверх. На них была рваная одежда, которая не возвышала их над остальными. Одежда скромности и добродетели.

Пророк пересчитал их. Получилось меньше сотни. Как мало. В этом проклятом лесу было темно даже днем. Толстые стволы стояли вплотную друг к другу, а небо над головой потемнело от набежавших облаков. Подлесок из кустов костянника с тонкими переплетенными ветвями представлял собой едва ли не непреодолимую преграду и царапал кожу, словно когтями.

Из-за этого подлеска и крутого подъема войско не могло его преследовать. И, хотя Пророк сбежал из лагеря Айбары едва ли час назад, он уже чувствовал себя в безопасности. Они направятся на север, где их не смогут найти Айбара с его Приспешниками Тени. Там Пророк воспрянет вновь. Он оставался с Айбарой только пока его людей было достаточно, чтобы не подпускать к нему Друзей Тьмы Айбары.

Его славные люди – храбрые, преданные все до единого. Он оплакал убитых Приспешниками Тьмы, склонив голову и молча помолившись. Выжившие присоединились к нему. Они все устали, но их глаза горели рвением. Все, кто был слаб или недостаточно предан, бежали или погибли. Остались лучшие: самые сильные и наивернейшие. На счету каждого не один Приспешник Тьмы, убитый во имя Дракона.

Опершись на них, он воспрянет вновь. Но сперва нужно было скрыться от Айбары. Пророк еще слаб, чтобы встретиться с ним лицом к лицу. Но позже он убьет его. Да… Пальцы, смыкающиеся на его шее… О, да…

Пророк мог припомнить прошлое, когда его называли иначе – Масима. Те дни становились все туманнее, словно воспоминания из прошлой жизни. Масима и в самом деле переродился, как все перерождающиеся в Узоре. Он отбросил свою старую, суетную жизнь и стал Пророком.

Наконец все его люди собрались на вершине холма. Он плюнул им под ноги. Они подвели его. Трусы! Они должны были сражаться лучше! Он должен был взять этот город.

Он повернулся на север и продолжил свой путь. Пейзаж становился все более узнаваем, хотя ничего подобного в Порубежье не встречалось. Они поднимутся в горы, преодолеют их и спустятся на Равнину Алмот. Там были Принявшие Дракона, последователи Пророка, несмотря на то, что многие о нем и не знали. Там он сможет восстановиться скорее.

Пророк проломился сквозь заросли кустарника и вышел на небольшую поляну. Его люди неотступно следовали за ним. Скоро им понадобится еда, и их придется отправить на охоту. И никаких костров. Они не могли позволить себе привлечь…

– Здравствуй, Масима, – произнес чей-то тихий голос.

Он зашипел, оборачиваясь, а его люди собрались около него, хватаясь за оружие. Несколько мечей, ножи, дубины, и даже пара алебард. Пророк всмотрелся в темную прогалину, стараясь рассмотреть говорившего. Он увидел ее стоящей, сложив руки на груди, на небольшом скальном выступе неподалеку. У женщины был характерный салдэйский нос, слегка раскосые глаза и темные волосы до плеч. Она была одета в зеленое платье для верховой езды с разрезами.

Фэйли Айбара, жена Отродья Тени – Перрина Айбары.

– Взять ее! – указывая на нее пальцем, выкрикнул Пророк. Несколько человек из его отряда бросились вперед, но большая часть колебалась. Они увидели то, что не заметил он – тени среди деревьев за спиной жены Айбары. Теней людей с луками, направленными в их сторону.

Фэйли резко взмахнула рукой, и стрелы сорвались с тетивы. Те, кто последовал его приказу, пали на землю первыми, оглашая безмолвный лес своими воплями. Пророк взревел, словно каждая стрела пронзала его собственное сердце. Его возлюбленные последователи, друзья, братья!

В него попала стрела, отбросив его на землю. Вокруг него снова умирали люди. Почему, почему Дракон не защитил их? Почему? Внезапно он вновь ощутил тот же страх и ужас, что захлестнул его, когда на его глазах сраженные Предавшимися Тени айильцами один за другим рядами падали его люди.

Во всем виноват Перрин Айбара. Если бы только Пророк прозрел раньше – в те далекие дни, когда он только узнал Дракона Возрожденного!

– Это моя вина, – прошептал Пророк, когда умер последний из его людей. Потребовалась не одна стрела, чтобы остановить некоторых из них. Это наполнило его гордостью.

Медленно, он заставил себя подняться на ноги, придерживая рукой плечо, пронзенное стрелой. Он потерял слишком много крови. Голова закружилась, и он упал на колени.

Фэйли сошла с камня и вышла на поляну. За ней следовали две женщины, одетые в штаны. Они выглядели обеспокоенными, но Фэйли отмахнулась от их возражений. Она приблизилась к Пророку и достала из-за пояса нож. Превосходный клинок с литой рукоятью, изображавшей волчью голову прекрасной работы. Взглянув на него, Пророк вспомнил день, когда он заслужил свой первый клинок. Тот день, когда он получил его от отца.

– Спасибо за помощь в штурме Малдена, Масима, – встав прямо перед ним, произнесла Фэйли. Затем она размахнулась и пронзила ножом его сердце. Пророк упал на спину, горячая кровь залила его грудь.

– Порой жене приходится доделать то, чего не может муж, – услышал он обращенные к женщинам слова Фэйли. Его веки затрепетали, пытаясь закрыться. – Сегодня мы совершили плохое, но нужное дело. Не рассказывайте об этом моему мужу. Ему не следует об этом знать.

Ее голос отдалялся. Пророк пал.

Масима. Так его звали. Он заслужил меч на свой пятнадцатый день рождения. Его отец так им гордился.

« Значит, все кончено», – подумал он, не в состоянии удержать глаза открытыми. Он закрыл их, и стал падать сквозь бескрайнюю пустоту. – « Отец, я справился или подвел тебя?»

Ответа не было. И он слился с пустотой, погрузившись в бесконечное море мрака.

Глава 1.
Слезы стали

Вращается Колесо Времени, эпохи приходят и уходят, оставляя после себя воспоминания, которые постепенно превращаются в легенды. Легенды становятся мифами, но и они забываются, когда эпоха, породившая их, возвращается вновь. В эпоху, названную Третьей, Эпоху, которая будет, и которая уже когда-то была, у белоснежного шпиля, известного как Белая Башня, зародился ветер. Этот ветер не был началом, ибо у вращения Колеса Времени нет ни начала, ни конца. Однако он стал началом.

Ветер обернулся вокруг башни, погладил идеально подогнанные камни и прекрасные колышущиеся флаги. Здание было одновременно грациозным и выражающим мощь. Возможно, для тех, кто жил в нем три тысячи лет, это всего лишь метафора. Но немногие из видевших эту башню, знали, что творится внутри нее – ее сердцевина была разрушена и прогнила. По частям.

Ветер промчался сквозь город, казавшийся больше произведением искусства, чем обыденной столицей. Каждое здание было чудом, созданным дотошными руками Огир. Даже простые лавки из гранита были превращены в воплощение чуда и красоты. Здесь купол выполнен в форме восходящего солнца. Там бьет фонтан с крыши здания, созданной в виде двух встречных волн. На мостовой одной из улиц напротив друг друга стояла пара трехэтажных зданий, исполненных в форме девушек. Мраморные создания – наполовину строения, наполовину статуи – тянулись друг к другу каменными руками, словно в приветствии. Их волосы неподвижной волной спадали назад, но они были сделаны столь искусно, что, казалось, каждая прядь трепетала на ветру.

Сами улицы выглядели куда менее величественно. О, они были проложены очень тщательно, расходясь от Белой Башни подобно лучам солнца, но этот свет померк под горами мусора и отбросов, свидетельствующих о перенаселенности, вызванной осадой города. И, возможно, перенаселенность была не единственной причиной царившего на улицах беспорядка. Вывески и навесы долгое время не знали чистки и полировки. Горы отбросов копились и гнили в переулках, привлекая мух и крыс и отвращая всех прочих. В темных углах таились опасные личности, на что прежде никогда не осмелились бы, тем более так самонадеянно. И уж точно к их присутствию не относились бы с таким равнодушием.

Где же он – знаменитый закон Белой Башни? Юные глупцы, насмехаясь, утверждали, что все это результат войны и осады, и все придет в норму, едва с мятежом будет покончено. Люди постарше только качали седыми головами и ворчали, что дела еще никогда не шли настолько плохо, даже в ту пору, когда двадцать лет назад Тар Валон осаждали орды свирепых Айил.

Торговцам же не было дела ни до стариков, ни до юнцов. У них были свои проблемы, и в основном в Южном порту, из-за которого снабжение по реке почти полностью остановилось. Здесь, под надзором Айз Седай в окаймленной красной бахромой шали, трудились крепкие рабочие парни. Она с помощью Единой Силы удаляла защитные плетения и ослабляла кладку, а рабочие долбили камень и удаляли его обломки.

Засучив рукава, выставляя напоказ темную вьющуюся растительность на крепких руках, они разбивали древний камень ломами и кирками. Роняя капли пота на камень и воду, они постепенно продвигались к креплению перекрывшей вход в городскую гавань цепи. Половина этой цепи теперь представляла собой квейндияр, так же прозванный камнем мужества. Попытки выдрать цепь и освободить вход в гавань были очень утомительными. Разрушаемая стена гавани – прекрасная и неприступная, которую дополнительно укрепили с помощью Единой Силы – была лишь одним из наглядных свидетельств необъявленной войны, идущей между мятежными Айз Седай и теми, кто удерживал Башню.

Ветер промчался мимо портовых грузчиков, лениво наблюдающих за тем, как рабочие по крупицам откалывают камни, роняя серые крошки и пыль в воду. Те, что поумнее, а может, и наоборот – шептались, что подобные предзнаменования могут означать только одно. Тармон Гай’дон – Последняя Битва – близится.

Покинув пристань, ветер протанцевал вдоль защитных укреплений, прозванных Сияющими Стенами. По крайней мере, тут можно было сразу заметить чистоту, а также внимательность Гвардейцев Башни, стоявших на страже с луками в руках.

Чисто выбритые лучники в белых табардах без единого пятнышка выглядывали из бойниц, словно готовые ужалить змеи. Эти солдаты не позволят Тар Валону пасть, пока они на страже. Тар Валон и прежде всегда давал отпор врагам. Троллоки сумели проломить его стены, но были выбиты из города. Артур Ястребиное Крыло не сумел взять город штурмом. И даже Айил в черных вуалях, разорившие во время Айильской войны все окружающие земли, так и не сумели захватить его. Многие называли это великой победой. Но были и другие, которые задумывались, что случилось бы, если бы айильцы действительно захотели попасть в город.

Оставляя остров Тар Валон позади, ветер пересек западный проток Эринин по парящему над рекой Алиндейрскому мосту, словно дразнившему врагов, предлагая перейти его и умереть. За мостом ветер ворвался в Алиндейр, одну из многих окружавших Тар Валон деревушек. Деревня почти обезлюдела, поскольку все семейства укрылись в городе за мостом. Вражеская армия появилась внезапно, без предупреждения, словно принесенная молнией. Немногие удивлялись этому. Мятежное войско возглавляли Айз Седай, а люди, вынужденные постоянно жить в тени Башни, редко были уверены в том, на что те способны.

Войско мятежниц было готово действовать, и вместе с тем в нем царила неуверенность. Армия насчитывала пятьдесят тысяч бойцов, расположившихся палаточным лагерем в виде гигантского кольца вокруг лагеря поменьше, в котором находились Айз Седай. Между внутренним и внешним периметрами лагеря пролегла недавно проведенная строгая граница, предназначенная для ограничения проникновения внутрь мужчин. Особенно тех, кто мог направлять саидин.

Можно было бы подумать, что этот лагерь расположился здесь надолго. В нем чувствовалась обстановка привычной повседневной жизни. По лагерю сновали фигуры в белом, некоторые носили официальное платье послушниц, большинство же было одето во что-то похожее. Присмотревшись внимательнее, можно было увидеть, что многие из них были далеко не юны. Некоторые даже были седы. Но ко всем одинаково обращались «дитя», и они послушно стирали и зашивали одежду, чистили палатки под пристальным взглядом безмятежных Айз Седай. Стороннему наблюдателю могло показаться, что поскольку Айз Седай слишком часто поглядывали на шпиль Белой Башни, значит, они нервничают или испытывают неудобство. Но у Айз Седай всегда все под контролем. Всегда. Даже сейчас, когда они понесли непоправимую потерю – Эгвейн ал’Вир, их Престол Амерлин, попала в плен и была заключена в Башне.

Ветер поиграл парой платьев, сбросил кое-какое развешенное после стирки белье с веревки и продолжил свой путь на запад. На запад, мимо возвышавшейся Горы Дракона, мимо ее расколотой, дымящейся вершины. Над Черными Холмами, через широкие просторы Каралейнской Степи. Тут подтаявший снег жался в тень скальных выступов или прятался за редкими стволами горных елей. Весне уже пора было вступать в свои права, молодым побегам – пробить слежавшийся за зиму ковер прошлогодней соломы, а почкам – пустить тонкие листочки и побеги. И кое-где так и случилось. Но земля по-прежнему спала, сдерживая свое дыхание. Неестественная жара прошлой осени перешла прямо в зиму, выжигая из земли любую жизнь, кроме самых стойких растений. И когда, наконец, пришла зима, она явилась всей своей ледяной и снежной мощью, принеся с собой смертоносные морозы. Теперь, когда холода отступили, у редких фермеров затеплилась тщетная надежда на улучшение.

Ветер пролетел над бурой прошлогодней травой, покачал голые ветви деревьев и полетел дальше на запад. Туда, где лежала земля, которую называли Арад Доман – состоявшая из высоких холмов или невысоких гор. Но что-то незримое внезапно вторглось в этот вихрь, какое-то порождение лежащей далеко на севере тьмы. Это нечто мчалось наперекор естественному потоку и течению. Ветер смешался, дунул к югу сквозь вершины гор и бурых предгорий, к деревянной усадьбе, которая в одиночестве расположилась посреди поросших соснами холмов в восточном Арад Домане.

Ветер пролетел мимо дома и раскинувшегося перед ним военного лагеря, затрепетал на крышах шатров и ударился о сосновые ветви.

Ранд ал’Тор, Возрожденный Дракон, стоял, заложив руки за спину и глядя в открытое окно. Он по-прежнему думал о них как о «руках», хотя осталась всего одна. Левая рука оканчивалась культей. Под пальцами здоровой руки он чувствовал гладкую, исцеленную саидаркожу. Но его чувства подсказывали, что на том месте должна находиться вторая кисть.

« Сталь. Я как сталь», – думал он. – « Ничего уже не изменить, и нужно просто продолжать жить».

Сложенное из толстых сосновых и кедровых бревен в предпочитаемом состоятельными доманийцами стиле здание заскрипело и затрепетало под налетевшим порывом. Запахло тухлым мясом. В эти дни такое было не редкостью. Мясо портилось безо всякого намека, иногда всего через несколько минут после забоя. Ни засолка, ни вяленье не помогали. Это было прикосновение Темного, и оно становилось все явственнее с каждым днем. Когда оно станет всепоглощающим, словно маслянистая, отвратительная порча, что прежде окутывала саидин– мужскую часть Единой Силы?

Комната, в которой находился Ранд, была широкой и длинной. Внешние стены были сложены из толстых бревен. Внутренние стены из сосновых досок все еще пахли смолой и краской. Обстановка в комнате была скудной: на полу лежала шкура, пара древних перекрещенных мечей украшала стену над камином, на деревянной мебели виднелись клочки старой коры. Все декорации создавали ощущение идиллического домика в лесу, расположенного вдали от суеты крупных городов. Но вовсе не утлой лачуги – для этого усадьба была слишком большой и благоустроенной, скорее – убежища.

– Ранд? – Позвал тихий голос. Он не стал оборачиваться, но почувствовал, как пальцы Мин дотронулись до его руки. В следующий миг ее руки обхватили его талию, и ее голова легла на его плечо. Через узы он почувствовал ее заботу.

« Я– сталь», – вновь подумал он.

– Я знаю, тебе не нравится… – начала разговор Мин.

– Те ветки, – прервал он ее, кивнув в сторону окна. – Видишь иголки на них – там, сразу за лагерем Башира?

– Да, Ранд, но…

– Они клонятся не в том направлении. – Закончил он

Мин смешалась, и, хотя никак это не проявила, узы подсказали ему, что она встревожена. Их окна были расположены на верхнем этаже усадьбы, и из них были хорошо видны трепещущие над лагерем знамена: Знамя Света, Стяг Дракона, принадлежавший Ранду, и знамя поменьше – три простых красных цветка на голубом поле, три королевских пенни – отмечавшее присутствие Дома Башир. Все три знамени гордо реяли над лагерем… а всего в нескольких шагах от них сосновые иглы качались в противоположную сторону.

– Темный шевелится, Мин. – Пояснил Ранд. Он мог бы решить, что подобный случай – результат его воздействия как та’верена, но то, что происходило с ним, всегда было возможно в реальности. Но чтобы ветер дул в две противоположные стороны сразу… нет, он чувствовал что-то неправильное в движении тех сосен, хотя и не мог различить отдельных иголок. Его зрение не восстановилось с того дня, когда он при нападении потерял руку. Оно было таким, словно… словно он смотрел сквозь потревоженную кем-то воду. Оно улучшалось, но медленно.

Их сегодняшний приют был одним из длинной цепи особняков, поместий и прочих отдаленных убежищ, использованных Рандом за последние несколько недель. После неудачной встречи с Семираг он хотел оставаться в движении, перемещаясь с одного места на другое. Ему было нужно время, чтобы подумать, собраться с мыслями и, по возможности, сбить со следа врагов. Поместье лорда Алгарина было раскрыто. Жаль, это было идеальное убежище. А теперь Ранду было необходимо постоянно двигаться.

На лугу под окнами салдэйцы Башира занимались установкой лагеря. Луг представлял собой ровное открытое место прямо перед особняком, окруженное рядами елей и сосен. В такое время лугом это поле можно было назвать только с большой долей иронии. Даже до прибытия армии на нем почти не было и намека на свежую траву. Он был покрыт неровными клочками старой пожухлой соломы, сквозь которую только едва начали пробиваться молодые побеги. Они были хилыми и желтыми, но и их успели вытоптать сапогами и копытами.

Весь луг был покрыт шатрами. С того места на втором этаже, где расположился Ранд, можно было принять ровные ряды небольших шатров за доску для игры в камни. Солдаты тоже заметили странный ветер. Некоторые остановились, но прочие, пригнув головы, продолжали свою работу – чистили доспехи, таскали воду к коновязи, точили мечи и копья. По крайней мере, не было ходячих мертвецов. Даже самые отважные солдаты теряли присутствие духа при виде восставших из могил привидений, а Ранду была необходима боеспособная армия.

Необходимость. Уже давно не было речи о желаниях самого Ранда, о том, чего он хотел. Он полностью сосредоточился на необходимости, и больше всего он нуждался в жизнях своих последователей. Нужны солдаты, которые будут сражаться и умирать, чтобы приблизить мир к Последней Битве. Грядет Тармон Гай’дон. И для победы необходимо, чтобы они сохраняли боеспособность.

Крутой склон холма на дальнем левом краю луга, у подножия которого расположилась усадьба, прорезало русло ручья. Он вился среди пожелтевших стрел тростника и дубовой поросли, на которой только набухали почки. К слову сказать, ручей был не слишком полноводный, но он снабжал армию достаточным количеством свежей воды.

Прямо за окном ветер сумел выправиться, и знамена развернулись в противоположную сторону. Значит, что-то неправильное творилось все-таки не с соснами, а со знаменами. Мин вздохнула свободнее, и он ощутил ее облегчение, но беспокойство за него никуда не пропало. В последнее время это чувство было постоянным. Он чувствовал его ото всех, ото всех четырех клубков эмоций где-то в глубине его разума. Три женщины, которым он позволил связаться с собой узами и одна, которая связала его против его воли. Одна из них постепенно приближалась. Авиенда, шедшая с Руарком, направлялась к усадьбе ему навстречу.

Все четверо еще пожалеют о своем решении соединиться с ним. Ему хотелось чувствовать сожаление о своем решении позволить им это сделать… точнее о разрешении, данном трем его возлюбленным. Но правда была в том, что он нуждался в Мин, в ее силе и любви. И он использует ее, как пользуется другими. Нет, в нем нет места сожалениям. Он лишь желал с такой же легкостью избавиться от чувства вины.

« Илиена!» – где-то глубоко в голове Ранда раздался голос. – « Любовь моя…»

Льюс Тэрин Теламон, Убийца Родичей, в последнее время притих. Ранд старался не задумываться над тем, что сказала Семираг в день, когда он лишился руки. Она была одной из Отрекшихся, и могла наговорить все, что угодно, лишь бы причинить жертве боль.

« Однажды, чтобы показать свои возможности, она замучила целый город». – Прошептал Льюс Тэрин. – « Она убила тысячу людей тысячей способов, чтобы узнать, будут ли их вопли чем-то отличаться. Но лжет она редко. Очень редко».

Ранд заглушил его голос.

– Ранд. – Позвала Мин тише прежнего.

Он обернулся, чтобы видеть ее лицо. Она была худенькой и гибкой, и ему часто казалось, что он нависает над ней. Ее волосы лежали короткими темными локонами, но не настолько темными, как ее бездонные, полные беспокойства глаза. Как всегда, на ней была куртка и штаны. Сегодня она выбрала темно-зеленый цвет, подходящий к оттенку хвои на соснах за окном. И, словно в противоречие строгому стилю одежды, вышивка на ней подчеркивала ее стройную фигуру. Серебряной нитью были вышиты колокольчики, спускавшиеся вдоль рукавов, из-под манжет которых выглядывали кружева. От нее шел легкий аромат лаванды, наверное, благодаря мылу, которым она недавно умывалась.

Зачем носить штаны и при этом украшаться кружевами? Ранд уже давно оставил попытки понять женщин. Все равно это не поможет ему добраться до Шайол Гул. Кроме того, не нужно понимать женщин, чтобы их использовать. Особенно, если у них была нужная ему информация.

Он скрипнул зубами.

« Нет», – решил он. – « Есть граница, через которую я не стану переступать. На некоторые вещи даже я не способен».

– Ты снова думаешь о ней. – Почти обвиняющим тоном произнесла Мин.

Он часто задумывался, нет ли таких уз, которые работали бы только в одну сторону? Он многое бы отдал за них.

– Ранд! Она же Отрекшаяся. – Продолжила Мин. – Она бы убила нас, не задумываясь.

– Она не собиралась меня убивать. – Тихо ответил ей Ранд, снова отворачиваясь к окну. – Меня она хотела оставить себе.

Мин сжалась. Боль, беспокойство. Она подумала об отвратительном мужском ай’даме, который втайне принесла с собой Семираг, выдавая себя за Дочь Девяти Лун. В тот раз хитрость Отрекшейся была раскрыта благодаря тер’ангриалуКадсуане, что позволило Ранду опознать Семираг. Или, вернее, это Льюс Тэрин ее узнал.

За пленение одной из Отрекшихся Ранд заплатил потерянной рукой. В прошлый раз в подобной ситуации все тоже закончилось не очень хорошо. Он до сих пор не знал, куда подевался Асмодиан, и почему этот скользкий тип сбежал, но догадывался, что тот выдал многие его планы и намерения.

« Нужно было сразу его убить. Нужно было убить их всех».

Ранд кивнул, и вдруг замер. Это его мысли или Льюса Тэрина?

« Льюс Тэрин!» – Подумал Ранд. – « Ты здесь?»

Ему показалось, что он слышит отдаленный смех. Или, возможно, то были рыдания.

« Чтоб ты сгорел!» – Подумал Ранд. – « Поговори со мной! Время пришло! Мне нужны твои знания! Как ты запечатал темницу Темного? Что пошло не так, и почему ты оставил в ней лазейку? Скажи!»

Да, это определенно рыдания, а не смех. Иногда у Льюса Тэрина их было тяжело отличить. Несмотря на все сказанное Семираг, Ранд продолжал думать о мертвеце как об отдельной личности. Он же очистил саидин! Порча исчезла и больше не влияет на его разум. Он не должен сойти с ума.

« Переход к полному безумию может быть… внезапным». – Он снова, как наяву, услышал слова, произнесенные Семираг так, чтобы все могли слышать… Его секрет выплыл наружу. Но Мин в своем видении видела, что Ранд должен слиться с другим человеком. Разве это не означает, что он и Льюс Тэрин – два человека, заключенные в одном теле?