Текст книги "Грядущая буря"

Автор книги: Роберт Джордан

Соавторы: Брендон Сандерсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 59 страниц) [доступный отрывок для чтения: 21 страниц]

– Кадсуане, – Ранд перестал бормотать и заговорил нормальным голосом. – Что ты знаешь о Совете Торговцев?

– Там в-основном женщины, – ответила Кадсуане, – и очень хитроумные, должна сказать. Впрочем, это эгоистичный народец… Их обязанность – выбрать короля, и после исчезновения Алсалама они должны были найти ему замену. Слишком многие видят в этом открывающиеся возможности, и поэтому они не могут прийти к согласию. Можно предположить, что перед лицом беспорядка они разделились, чтобы укрепить власть в родных городах, и борются за положение и союзы, предлагая друг другу на рассмотрение собственные кандидатуры короля.

– А доманийская армия, которая сражается с Шончан? – спросил Ранд. – Это их работа?

– Я ничего об этом не знаю.

– Ты имеешь в виду этого Родела Итуралде, – сказал Руарк.

– Да.

– Он хорошо сражался двадцать лет назад, – произнес Руарк, потирая квадратный подбородок. – Он один из тех, кого вы зовете великим полководцем. Я был бы не прочь станцевать с ним танец копий.

– Ни в коем случае, – отрезал Ранд. – По крайней мере, пока я жив. Нам нужно защитить эту землю.

– И ты хочешь, чтобы мы сделали это без боя? – удивился Бэил. – Этот Родел Итуралде, по слухам, бьется с Шончан как песчаная буря, вызывая их ярость даже лучше тебя, Ранд ал'Тор. Он не будет спать, пока ты захватываешь его родину.

– Еще раз, – произнес Ранд, – мы пришли не захватывать.

Руарк вздохнул.

– Тогда зачем посылать нас, Ранд ал'Тор? Почему не твоих Айз Седай? Они понимают мокроземцев. Эта страна – будто целое королевство детей, а мы – горстка взрослых, которые должны заставить их слушаться. А ты еще и запрещаешь нам их шлепать.

– Вы можете сражаться, – сказал Ранд, – но только если необходимо. Руарк, все это вышло за границы возможностей Айз Седай вернуть порядок; ты – можешь это сделать. Люди боятся айильцев – они будут вас слушаться. Если мы остановим войну доманийцев с Шончан, то, возможно, Дочь Девяти Лун поймет, что я всерьез хочу мира. Тогда она, может быть, согласится на встречу со мной.

– Почему не поступить так, как ты делал раньше? – спросил Бэил. – Захватить эту землю для себя?

Башир кивнул, бросив взгляд на Ранда.

– В этот раз не сработает, – ответил Ранд. – Война здесь потребует слишком много усилий. Ты говорил об Итуралде – он сдерживает Шончан с совсем скудными запасами и небольшой группой людей. Стоит ли бросать вызов настолько изобретательному человеку?

Казалось, Башир задумался – как будто он и правда прикидывал, как бросить вызов этому Итуралде. Мужчины! Все они одинаковы. Предложи им попробовать силы в чем-нибудь сложном, и им уже интересно – какая разница, что их, вероятно, в итоге насадят на пику?

– Немного на свете найдется людей, подобных Роделу Итуралде, – сказал Башир. – Он бы невероятно помог нашему делу. Мне всегда было интересно, удалось бы мне победить его.

– Нет, – повторил Ранд, глядя на карту. Найнив видела только, что на ней обозначены скопления войск, помеченные записями. Айильцы представляли собой организованный беспорядок угольно-черных меток в верхней части Арад Домана; силы Итуралде находились глубоко внутри Равнины Алмот, где они сражались с Шончан. Центр Арад Домана походил на море беспорядочных черных пометок – скорее всего, личные войска дворян.

– Руарк, Бэил, – сказал Ранд. – Я хочу, чтобы вы захватили членов Совета Торговцев.

В палатке воцарилась тишина.

– Мальчик, а ты уверен, что это разумно? – спросила Кадсуане в конце концов.

– Им угрожает опасность со стороны Отрекшихся, – ответил Ранд, отсутствующе барабаня пальцами по карте. – Если Грендаль и вправду завладела Алсаламом, то не будет никакого толку в том, чтобы получить его назад. Ее Принуждение настолько сильное, что у него едва сохранится разум младенца. Она не отличается утонченностью и никогда не отличалась. Нам нужно, чтобы Совет Торговцев избрал нового короля. Это единственный способ вернуть королевству мир и покой.

Башир кивнул.

– Смело.

– Мы не похитители людей, – нахмурился Бэил.

– Вы то, что я скажу, – тихо произнес Ранд.

– Мы все еще свободный народ, Ранд ал’Тор, – сказал Руарк.

– Своим пришествием я изменю Айил, – Ранд тряхнул головой. – Я не знаю, чем вы станете, когда всему этому придет конец, но вы не сможете остаться такими, как раньше. Мне нужно, чтобы вы взялись за это задание. Среди моих последователей я доверяю вам больше всех. Если нам нужно захватить членов Совета и не развязать этим еще большую войну, то мне понадобится ваша изобретательность и скрытность. Вы можете проникнуть в их дворцы и поместья так же, как вы пробрались в Тирскую Твердыню.

Руарк и Бэил, хмурясь, поглядели друг на друга.

– Как только вы захватите Совет Торговцев, – продолжил Ранд, очевидно не интересуясь их беспокойством, – отправьте айильцев в города, где те правили. Убедитесь, что положение в городах не ухудшится. Восстановите порядок так же, как в Бандар Эбане. Начните охоту на грабителей и силой добейтесь, чтоб исполняли закон. Скоро прибудут припасы от Морского Народа. Сначала займитесь городами у побережья, затем двигайтесь вглубь страны. Через месяц доманийцы должны бежать к вам, а не от вас! Предложите им безопасность и пищу, и порядок восстановится сам.

Удивительно разумный план. Ранд и вправду умен – для мужчины. В нем много хорошего, и, может быть, у него душа предводителя – если только он сможет держать себя в руках.

Руарк продолжал тереть подбородок.

– Даврам Башир, нам бы очень помогло, будь с нами кто-то из ваших салдэйцев. Мокроземцам не нравится идти за Айил. Если они будут думать, что всем заправляют мокроземцы, то они скорее явятся к нам за помощью.

Башир расхохотался.

– Из нас к тому же получатся неплохие мишени! Едва мы схватим нескольких членов Совета, остальные тут же подошлют к нам убийц.

Руарк рассмеялся, как будто счел это хорошей шуткой. У айильцев было весьма странное чувство юмора.

– Мы позаботимся, чтобы ты выжил, Даврам Башир. Если у нас ничего не выйдет, то мы сделаем из тебя чучело, посадим на твою лошадь, и из тебя получится прекрасный колчан для их стрел!

Бэил громко расхохотался, а Девы у входа вновь принялись обмениваться жестами.

Башир хмыкнул, хотя он тоже вряд ли понял шутку.

– Ты уверен, что хочешь именно этого? – спросил он Ранда. Тот кивнул.

– Отдели часть своего войска и пошли ее с айильскими отрядами, как решит Руарк.

– А что будем делать с Итуралде? – Башир снова посмотрел на карту. – Как только он поймет, что мы вторглись на его родину, миру конец.

Ранд легонько побарабанил пальцами по карте.

– Я разберусь с ним сам, – наконец сказал он.

Глава 8
Чистые рубашки

Небо хозяина доков, так оно называлось. Эти серые облака, закрывающие солнце, бурные и мрачные. Возможно, в отличие от Суан, остальные в этом лагере вблизи Тар Валона не замечали постоянных облаков. Но ни один моряк их не пропустит – они недостаточно темные, чтобы предвещать бурю, но и недостаточно светлые, чтобы намекать на спокойную воду.

Такое небо, как это, было неоднозначным. Ты можешь уйти в море и не увидеть ни капли дождя или намека на бурю. Или в мгновение ока оказаться посреди бури. Он обманчив, этот облачный покров.

В большинстве портов берут ежедневную пошлину с каждого корабля, вставшего на якорь в их гавани, но в дни шторма, когда рыбаки сидять без улова, плата уменьшается вдвое или не взимается вообще. В такие, как этот, облачные, но без уверенности в предстоящем шторме, дни хозяева доков брали плату за день в полном размере. И тогда рыбаку приходилось выбирать: оставаться в порту и ждать или отправиться на лов, чтобы оплатить портовые сборы. Чаще всего буря не начиналась. Большинство таких дней были безопасными.

Но если в подобный день начинался шторм, он всегда был очень скверным. Много самых ужасных бурь возникло именно из неба хозяина дока. Вот почему некоторые рыбаки звали подобные облака иначе. Они называли их покрывалом рыбы-льва. Прошло много дней с тех пор, как на небе можно было увидеть какую-либо иную картину. Суан вздрогнула, плотнее закутавшись в шаль. Такие облака – плохой знак.

Она сомневалась, что много рыбаков решили сегодня выйти в море.

– Суан? – позвала ее Лилейн слегка раздраженным голосом. – Поторопись. И я не хочу больше слышать суеверную ерунду про небо. Честное слово. – Высокая Айз Седай развернулась и пошла дальше.

«Суеверную?– подумала Суан негодующе. – Тысяча поколений мудрости не может быть суеверием. Это здравый смысл! »Но она промолчала и поторопилась за Лилейн. Вокруг нее лагерь Айз Седай, верных Эгвейн, продолжал жить своей обычной жизнью, четкой, как механизм часов. Есть вещь, которая у Айз Седай получается особенно хорошо, – устанавливать порядок. Палатки были разделены на группы по Айя, будто подражая планировке Белой Башни. Там было мало мужчин, и большинство из тех, кто проходил мимо – солдаты из армии Гарета Брина с поручениями, конюхи, ухаживающие за лошадьми – спешно исполняли свои обязанности. Среди работающих было значительно больше женщин, многие из которых дошли до того, что вышили пламя Тар Валона на юбках и лифах.

Единственной странностью этого лагеря, не считая того, что вместо комнат были палатки, а вместо выложенных плитками коридоров – деревянные мостки, было количество послушниц. Их были сотни и сотни. Действительно, их число, должно быть, превысило тысячу – куда больше, чем было в Башне в последнее время. Когда Айз Седай воссоединятся, пустовавшие десятилетиями покои послушниц снова будут открыты. Им даже, наверное, потребуется вторая кухня.

Семейки послушниц суетились вокруг, и большинство Айз Седай старались их не замечать. Некоторые делали это по привычке – кто обращает внимание на послушниц? Другие поступали так из недовольства. По их мнению, женщины, по возрасту годящиеся в матери и бабушки – более того, многие ужеявлялись матерями и бабушками – не должны были быть вписаны в книгу послушниц. Но что поделать? Эгвейн ал’Вир, Престол Амерлин, объявила, что так должно быть.

Проходя мимо, Суан все еще чувствовала замешательство некоторых Айз Седай. Эгвейн должна была находиться под их контролем. Что пошло не так? Когда Амерлин ускользнула от них? Суан могла бы еще сильнее раздуться от самодовольства, наслаждаясь их видом, если бы не волновалась об Эгвейн, остающейся в плену в Белой Башне. Это действительно было покрывало рыбы-льва. Возможно, великий успех, но возможно, и великая катастрофа. Она поторопилась за Лилейн.

– Каково положение на переговорах? – спросила Лилейн, не удосужившись посмотреть на Суан.

«Могла бы сходить на одно из собраний и выяснить сама», – подумала Суан. Но Лилейн хотела казаться контролирующей ситуацию, а не предпринимающей активные действия. И ее вопрос Суан там, где все могли слышать, также был умышленным шагом. Суан была известна как одно из доверенных лиц Эгвейн, и все еще помнили, что когда-то она сама была Амерлин. Что именно Суан ответит Лилейн было неважно, однако отчет перед ней в присутствии свидетелей увеличивал влияние Лилейн в лагере.

– Они проходят не очень хорошо, Лилейн, – сказала Суан. – Посланницы Элайды ничего не обещают и принимают возмущенный вид, когда мы поднимаем важные вопросы, такие, как восстановление Голубой Айя. Я сомневаюсь, что у них есть полномочия от Элайды на заключение соглашений.

– Хмм, – глубокомысленно протянула Лилейн, кивая группе послушниц. Они присели в реверансе. Проявив прозорливость, Лилейн стала благосклонно отзываться о новых послушницах.

Нелюбовь же к ним Романды была хорошо известна. Теперь, когда Эгвейн не было, Романда начала намекать, что, как только примирение будет достигнуто, с этой глупостью – пожилыми послушницами – должно быть быстро покончено. Несмотря на это, все больше и больше других сестер видели мудрость Эгвейн. Среди новых послушниц были очень сильные, и немало из них будут возвышены до Принятых в момент, когда они попадут в Белую Башню. Выражая молчаливое одобрение этим женщинам, Лилейн за последнее время привязала себя еще одной ниточкой к Эгвейн.

Суан пристально посмотрела на удаляющуюся семью послушниц. Они приседают в реверансе перед Лилейн почти так же быстро и с тем же почтением, как и перед Амерлин. Становилось ясно, что после месяцев равновесия Лилейн начала с заметным перевесом выигрывать битву против Романды.

И это было очень большой проблемой.

Не то, чтобы Суан не нравилась Лилейн. Она способная, волевая и решительная. Когда-то они были подругами, хотя их отношения коренным образом изменились, когда изменилось положение Суан.

Да, можно сказать, что ей нравится Лилейн. Но она не доверяет этой женщине и очень не хочет видеть ее в качестве Амерлин. В другое время Лилейн бы хорошо справилась с этой ролью. Но этот мир нуждался в Эгвейн, и, несмотря на дружбу, Суан не могла позволить этой женщине занять место законной Амерлин. И ей было необходимо убедиться в том, что Лилейн не предпримет никаких действий, чтобы предотвратить возвращение Эгвейн.

– Ну, – сказала Лилейн, – нам надо будет обсудить переговоры в Совете. Амерлин хочет, чтобы они продолжались, так что, разумеется, мы не можем позволить им прекратиться. Но все-таки должен быть способ сделать их эффективными. Пожелания Амерлин должны быть учтены, не так ли?

– Несомненно, – решительно ответила Суан.

Лилейн уставилась на нее, и Суан прокляла себя за то, что позволила себе показать эмоции. Лилейн должна была поверить в то, что Суан на ее стороне.

– Прости, Лилейн. Эта женщина приводит меня в бешенство. Почему Элайда продолжает переговоры, если она не соглашается ни с одним пунктом?

Лилейн кивнула.

– Да. Но кто может сказать, почему Элайда делает то, что она делает? Сообщения Амерлин указывают на то, что правление Элайды в Башне было… в лучшем случае беспорядочным.

Суан просто кивнула. К счастью, кажется, Лилейн не подозревала Суан в отсутствии преданности. Или ее это не волновало. Примечательно, какой безобидной считали Суан теперь, когда ее сила так сильно уменьшилась.

Быть слабой было для нее чем-то новым. С первых ее дней в Белой Башне сестры заметили ее силу и острый ум. Слухи о том, что она станет Амерлин, возникли почти сразу же. Временами казалось, что Узор сам толкал Суан прямо на Престол Амерлин. Хотя ее поспешное восшествие на него, когда она была столь молодой, стало сюрпризом для многих, сама она не была шокирована. Когда забрасываешь как наживку кальмара, не стоит удивляться, что поймаешь клыкастую рыбу. Если хочешь поймать угря, используй что-нибудь совершенно иное.

Сначала, когда она только была Исцелена, ее уменьшившаяся сила стала разочарованием. Но это изменилось. Да, это приводило в бешенство – быть ниже столь многих по положению и испытывать недостаток в уважении от окружающих. Тем не менее, из-за того, что она стала слабее в силе, многие, похоже, решили, что она также стала слабее в политике. Разве могут они так быстро все позабыть? Она находила свое новое положение среди Айз Седай более свободным.

– Да, – сказала Лилейн, кивая другой группе послушниц. – Я думаю, пора отправить посланников в незавоеванные ал’Тором королевства. Мы можем не удерживать саму Белую Башню, но это не повод забрасывать руководство миром.

– Да, Лилейн, – сказала Суан. – Но можешь ли ты быть уверена в том, что Романда не будет с этим спорить?

– А почему она должна? – Презрительно спросила Лилейн. – В этом нет смысла.

– Немногое из того, что делает Романда, имеет смысл, – сказала Суан. – Я думаю, она не соглашается, только чтобы досадить тебе. Но я действительно видела на неделе, как она болтает с Маралендой.

Лилейн нахмурилась. Мараленда была дальней родственницей дому Траканд.

Суан скрыла улыбку. Удивительно, сколько ты можешь совершить, когда люди списывают тебя счетов. На скольких женщин она не обращала внимания, потому что им недоставало видимой силы? Насколько часто ею манипулировали так же, как она сейчас манипулирует Лилейн?

– Я разберусь с этим, – сказала Лилейн. Неважно, что она выяснит. Пока она занята Романдой, она не сможет тратить много времени на захват власти у Эгвейн.

Эгвейн. Амерлин необходимо поторопиться и закончить со своими интригами в Белой Башне. Какой смысл подрывать положение Элайды, если без присмотра Эгвейн сестры вне Башни разделятся? Суан могла только сбивать с толку Романду и Лилейн как можно дольше, особенно сейчас, когда у Лилейн было столь явное преимущество. О Свет! Иногда она чувствовала себя так, будто пытается жонглировать живой и смазанной маслом щукой-серебрянкой.

Суан проверила расположение солнца за небом хозяина доков. Был поздний вечер.

– Рыбий потрох! – проворчала она. – Мне нужно идти, Лилейн.

Лилейн бросила на нее беглый взгляд.

– У тебя стирка, полагаю? Для этого твоего бандита-генерала?

– Он небандит, – огрызнулась Суан и выругалась про себя. Она потеряет большую часть своего преимущества, если продолжит огрызаться на тех, кто считает себя выше нее.

Лилейн улыбнулась, ее глаза светились, будто она знала что-то особенное. Несносная женщина. Друзья они там или нет, но Суан уже наполовину решила стереть…

Нет.

– Извини, Лилейн, – выдавила из себя Суан. – Я едва не выхожу из себя, когда думаю о том, что этот мужчина требует от меня.

– Да, – сказала Лилейн, изогнув губы в улыбке. – Я обдумывала это, Суан. Амерлин, возможно, сносила запугивание Брином сестры, но я не буду это поддерживать. Ты теперь одна из моих помощниц.

«Одна из твоих помощниц?»– подумала Суан. – «Я думала, что буду поддерживать тебя до возвращения Эгвейн».

– Да, – Лилейн задумалась. – Я считаю, что пора положить конец твоей службе Брину. Я выплачу твой долг, Суан.

– Выплатишь мой долг? – переспросила Суан, чувствуя подступающую панику. – Разумно ли это? Не то, чтобы я возражала против освобождения от этого человека, но мое положение предоставляет мне весьма полезные возможности подслушивать его планы.

– Планы? – нахмурившись, спросила Лилейн.

Суан внутренне сжалась. Последнее, что она хотела, – это намекать на непорядочность Брина. Свет, этот мужчина настолько прямодушен, что рядом с ним Стражис исполнением своих клятв выглядят жалко.

Ей следовало просто позволить Лилейн покончить с этим глупым прислуживанием, но от этой мысли у нее скрутило желудок. Брин уже был разочарован тем, что она нарушила свою клятву несколько месяцев назад. Ну, она не нарушала клятву, она просто отсрочила время ее исполнения. Но попробуй убедить в этом упрямого дурака!

Если сейчас она выберет простой путь, что тогда он подумает о ней? Он подумает, что он победил, что она показала свою неспособность держать слово. Она ни за что не позволит этому случиться.

Кроме того, она не собиралась позволить Лилейн стать своей освободительницей. Это всего лишь передало бы ее долг от Брина к Лилейн. Эта Айз Седай потребует его выплаты куда более изощренными способами; за каждую монету придется платить, и не только преданностью.

– Лилейн, – мягко сказала Суан. – Я ни в чем не подозреваю хорошего генерала. Но, как бы то ни было, он контролирует наши армии. Можем ли мы доверить ему делать то, что требуется, без какого-либо присмотра?

Лилейн фыркнула.

– Я не уверена, что хоть одному мужчине можно доверять, не руководя им.

– Я ненавижу стирать его белье, – сказала Суан. Действительно, ненавидела. Несмотря на то, что она не перестанет этого делать за все золото Тар Валона. – Но если долг требует от меня находиться рядом, держа ухо востро…

– Да, – сказала Лилейн, медленно кивая. – Да, я понимаю, ты права. Я не забуду твоей жертвы, Суан. Хорошо, ты свободна.

Лилейн развернулась, мельком взглянув на свою руку, будто тоскуя о чем-то. Возможно, о том дне, когда она в качестве Амерлин сможет подставить кольцо Великого Змея для поцелуя, прощаясь с другой сестрой. Свет, Эгвейн надо срочно возвращаться. Щука-серебрянка в масле! Проклятая щука-серебрянка в масле!

Суан отправилась к окраине лагеря Айз Седай. Армия Брина окружала этот лагерь большим кольцом, но она была на дальней от Брина стороне этого кольца. Чтобы дойти до шатра генерала, придется потратить добрых полчаса. К счастью, она нашла возницу, который грузил припасы для армии, доставленные через Врата. Невысокий седой мужчина немедленно согласился позволить ей доехать вместе с репой, хотя он выглядел озадаченным тем, что она не поехала на лошади, как подобало Айз Седай. Ну, было не так уж далеко, и поездка вместе с овощами была куда менее унизительной, чем тряска на лошади. Если Гарет Брин захочет пожаловаться на ее медлительность, то получит нагоняй. Точно получит!

Она устроилась сзади, напротив бугристого мешка с репой, свесив прикрытые коричневой юбкой ноги с телеги. Повозка поехала под небольшой уклон, и Суан могла рассмотреть лагерь Айз Седай с его белыми шатрами, напоминающий своей организацией город. Армия окружала его кольцом с шатрами меньшего размера, расположенными прямыми линиями, и уже вокруг нихразрасталось кольцо тех, кто прибился к лагерю.

Окружающий ландшафт был коричневым, зимний снег растаял, но лишь кое-где пробивались редкие ростки. Сельская местность была покрыта зарослями дубов; тени в долинах и вьющиеся струйки дыма из труб указывали на далекие деревни. Удивительно, какими знакомыми, какими желанными казались эти луга. Когда она впервые пришла в Белую Башню, она была уверена, что никогда не полюбит эту окруженную сушей страну.

Теперь большую часть своей жизни, куда больше, чем в Тире, она прожила в Тар Валоне. Порой было трудно припомнить ту девчонку, которая чинила сети и ранним утром отправлялась с отцом их ставить. Она стала кем-то другим, женщиной, которая торговала секретами охотнее, чем рыбой.

Тайны, могущественные, господствующие надо всем тайны. Они стали ее жизнью. Никакой любви после юношеских увлечений. Не было времени на привязанности или на дружбу. Она сосредоточилась на одной вещи – на поиске Дракона Возрожденного. Помогать ему, направлять, в надежде его контролировать.

Морейн погибла, преследуя ту же цель, но, в конце концов, она-то смогла выбраться из Башни и увидеть мир.

Суан стала старше – духом, если не телом – запертая в Башне, дергая за ниточки и подталкивая мир в нужном направлении. И у нее неплохо получалось. Время покажет, было ли этих попыток достаточно.

Она не сожалела о своей жизни. Но в данный момент, проезжая мимо армейских шатров, когда повозка тряслась на ямах и выбоинах, гремя как сухие рыбные кости в котле, она завидовала Морейн. Как часто Суан смотрела в окно на прекрасный зеленый пейзаж до тех пор, пока её не начало от него воротить? Они с Морейн истово боролись за спасение мира, но при этом отреклись от многих радостей в жизни.

Возможно, Суан сделала ошибку, оставшись в Голубой Айя, в отличие от Лиане, которая воспользовалась их усмирением и последующим Исцелением, чтобы сменить Айя на Зеленую. « Нет», – подумала Суан, пока повозка грохотала, распространяя запах горькой репы. – «Нет, я все еще сосредоточена на спасении этого проклятого мира». Для нее не будет возможности стать Зеленой. Хотя при мыслях о Брине ей хотелось, чтобы Голубые, в определенном отношении, были немного более похожи на Зеленых.

У Суан-Амерлин не было времени на привязанности, но что насчет Суан-помощницы? Чтобы направлять людей тихими манипуляциями, требовалось куда больше навыков, чем чтобы заставлять их, пользуясь силой Престол Амерлин, и это доставляло большее удовлетворение. Но это также сняло с нее сокрушительную тяжесть ответственности, которую она ощущала в течение тех лет, когда возглавляла Белую Башню. Может быть, в ее жизни еще есть место еще для некоторых перемен?

Повозка достигла дальней стороны военного лагеря, и она тряхнула головой, коря себя за собственную глупость, затем спрыгнула и поблагодарила возчика. Разве она девочка, едва повзрослевшая, чтобы в первый раз на целый день отправиться на лов черной рыбы? Бесполезно так думать о Брине. По крайней мере, сейчас. Предстояло очень многое сделать.

Она шла по окраине лагеря, оставляя армейские шатры по левую руку. Темнело; фонари, сжигающие драгоценное масло, освещали неорганизованно расставленные лачуги и палатки справа от нее. Впереди она видела небольшой круговой частокол на армейской стороне лагеря. Он не был достаточно большим, чтобы окружить целую армию, его хватало всего лишь на то, чтобы оградить несколько дюжин офицерских шатров и большие шатры командования. В случае крайней необходимости он мог быть использован как укрепление, однако большую часть времени он был командным центром – Брин полагал, что полезно установить физический барьер, отделяющий основной лагерь от места, где он проводил совещания со своими офицерами. В противном случае, с беспорядком в той части лагеря, где находились гражданские, и с такой длинной границей, которую требовалось патрулировать, для шпиона было бы слишком просто подобраться к его шатрам.

Частокол был закончен всего на три четверти, но работа продвигалась быстро. Возможно, если осада продлится достаточно долго, он огородит так всю армию. Но на данный момент Брин считал, что небольшой укрепленный командный пост не только даст солдатам ощущение безопасности, но и научит их должной субординации.

Впереди из земли вырастали восьмифутовые деревянные колья, словно стоящая плечом к плечу шеренга часовых с поднятыми вверх копьями. Пока шла осада, было немало тех, кто тратил свои силы на подобную работу. Часовые у ворот знали, что ее следовало пропустить, и она быстро направилась к шатру Брина. У нее было белье для стирки, правда, большая его часть, возможно, останется на утро. Она намеревалась встретиться с Эгвейн в Тел’аран’риоде, как только стемнеет, а зарево заката уже начинало блекнуть.

Палатка Брина, как обычно, была освещена очень скупо. Пока люди снаружи безрассудно растрачивали свое масло, он экономил. Большинство его подчиненных жили лучше него. Глупый мужчина. Суан вошла в шатер, не спросив разрешения.

Если он достаточно глуп, чтобы переодеваться, не зайдя за ширму, он достаточно глуп и для того, чтобы его за этим увидели.

Он сидел за своим столом при тусклом свете одинокой свечи. Оказалось, он читал рапорты разведчиков.

Позволив пологу шатра опуститься за ней, Суан фыркнула. Ни одной лампы! Мужчина!

– Ты испортишь себе зрение, если будешь читать при таком скудном свете, Гарет Брин.

– Я читал при свете одной свечи большую часть своей жизни, Суан, – сказал он, переворачивая страницу и даже не поднимая глаз. – И, чтобы ты знала, мое зрение осталось таким же, каким было, когда я был мальчишкой.

– Да? – спросила Суан. – Так ты говоришь, что твое зрение было плохим изначально?

Брин ухмыльнулся, но продолжил чтение. Суан снова фыркнула, достаточно громко, чтобы быть уверенной, что он это услышит. Затем она сплела шар света и повесила его рядом со столом. Глупый мужчина. Она не позволит ему ослепнуть настолько, чтобы пасть в битве от удара, который он не увидит. Оставив свет возле его головы, возможно, слишком близко к нему, чтобы он не чувствовал себя удобно, не отодвинувшись, она пошла снимать одежду с веревки для сушки белья, которую она натянула посередине шатра. Он не возмутился тому, что она использовала внутреннеепространство его шатра для сушки белья, и даже ничего не убрал. Вот разочарование. Она уже предвкушала, какое ему за это будет наказание.

– Женщина из наружного лагеря подходила ко мне сегодня, – сказал Брин, отодвигая свой стул в сторону, и взял еще одну стопку страниц. – Она предлагала мне услуги прачки. Она организовала группу прачек в лагере, и заявила, что сможет стирать мои вещи куда лучше и быстрее, чем одна растерянная служанка.

Суан замерла, задержав взгляд на Брине, который просматривал свои бумаги. Его челюсть подсвечивалась слева ровным белым светом от ее шара, а справа – мерцающим светом оранжевой свечи. Одни мужчины с возрастом становились слабее, другие начинали выглядеть уставшими или неряшливыми. Брин же просто стал изысканным, как колонна, сделанная мастером-каменотесом, а потом предоставленная стихиям. Возраст не уменьшил его полезность или его силу. Он просто дал ему характер, посыпав серебром виски, покрыв его твердое лицо морщинами мудрости.

– И что ты ответил этой женщине? – спросила она.

Брин перевернул страницу.

– Я сказал ей, что меня все устраивает, – он посмотрел на нее. – Должен сказать, Суан, я удивлен. Я предполагал, что Айз Седай мало знают о подобной работе, но моя форма раньше редко представляла собой такое совершенное сочетание жесткости и удобства. Тебя стоит похвалить.

Суан отвернулась от него, пряча румянец. Глупый мужчина! Перед ней короли опускались на колени! Она правила Айз Седай и планировала спасение человечества! А он похвалил ее за то, что она хорошо стирает?

Что самое главное, со стороны Брина это был честный и значимый комплимент. Он не смотрел свысока на прачек или посыльных. Он со всеми обращался одинаково. Человек не становился достойным в глазах Гарета Брина из-за того, что был королем или королевой; заработать уважение мог тот, кто держал свое слово и выполнял свой долг.

Для него комплимент хорошо постиранным вещам значил столько же, сколько и медаль, врученная солдату, защитившему свою землю в бою с врагом.

Она оглянулась на него. Он все еще смотрел на нее. Глупый мужчина! Она торопливо взяла другую его рубашку и начала складывать ее.

– Ты так вразумительно и не объяснила, почему ты нарушила свою клятву, – сказал он.

Суан замерла, глядя на дальнюю стенку шатра, покрытую тенями от висящего белья. -

– Я думала, ты понял, – сказала она, продолжая складывать. – У меня была важная информация для Айз Седай в Салидаре. Кроме того, не могла же я позволить сбежать Логайну, не так ли? Я должна была найти его и доставить в Салидар.

– Это оправдания, – сказал Брин. – О, я знаю, что все это правда. Но ты – Айз Седай. Ты можешь привести четыре факта и использовать их, чтобы скрыть правду, так же успешно, как другие используют ложь.

– Ты обвиняешь меня во лжи? – требовательно поинтересовалась она.

– Нет, – сказал он. – Только в клятвопреступлении.

Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами. Что ж, сейчас она выскажет ему все, что…

Она колебалась. Он смотрел на нее, с двух сторон облитый светом, глаза были задумчивы. Взгляд сдержанный, но без обвинения.

– Этот вопрос привел меня сюда, – сказал он. – Именно поэтому я искал тебя все это время. Именно поэтому я принес клятву мятежным Айз Седай, хотя у меня было мало желания быть втянутым в очередную войну в Тар Валоне. Я сделал все это, потому что мне необходимо было понять. Я должен был узнать. Почему? Почему женщина с такими глазами – с такими страстными, преследующими меня глазами – нарушила свою клятву?