Текст книги "Старплекс. Конец эры (сборник)"

Автор книги: Роберт Джеймс Сойер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 58 страниц) [доступный отрывок для чтения: 21 страниц]

– Звезда движется от стяжки, а не к ней, – напомнил Яг. – Мы не умеем двигать стяжки, а если бы у нас достало сил, чтобы повернуть вспять звезду, то уж снять объект размером с Юпитер с её орбиты труда бы не составило. Но у нас таких сил нет. – Яг окинул взглядом мостик. – Какие-нибудь ещё блестящие идеи?

– Да, – сказал Кейт. Он посмотрел прямо в лицо Ягу. – Да, есть ещё идея!

* * *

Когда Кейт закончил говорить, Яг какое-то время стоял с открытым ртом, выставив на обозрение сине-белые прозрачные зубные пластины. Наконец, он пролаял несколько обескураженным голосом:

– Я… я знаю, что такие вещи возможны, но никто никогда не пробовал применять их к объектам такого масштаба.

Кейт кивнул.

– Это понятно. Но если у вас нет лучшего предложения…

– В принципе, – произнёс бруклинский голос Яга, – мы могли бы оставить темнянского детёныша на орбите вокруг звезды. Исходя из предположения, что он до сих пор жив, как только мы прикроем его зонтиком, он сможет, в теории, прожить всю свою оставшуюся жизнь, как бы велика она ни была, на низкой орбите вокруг звезды. Но если ваш план не сработает, темнянский ребёнок может погибнуть. – Голос Яга стал тише. – Я знаю, Лансинг, что здесь именно я всегда ищу славы, и, поскольку моя роль в том, что вы предлагаете, ключевая, то в случае успеха мне её достанется немало. Но вообще-то решение здесь принимать не нам. В нормальных условиях я бы рекомендовал попросить у… у пациента разрешения, прежде чем предпринимать что-либо настолько рискованное, но это невозможно из-за радиопомех. Поэтому я предлагаю сделать то, что в таких случаях делают и у нас, и у вас – спросить разрешения у ближайших родственников.

Кейт подумал, затем кивнул.

– Вы правы, разумеется. Я продолжаю думать только об удачном исходе, что если у нас всё получится, то это улучшит наши отношения с темнянами. Чёрт, иногда я настолько тупорыл…

– Ничего, – отозвался Яг, решив не принимать оговорку Кейта на свой счёт, – ходят слухи, у вас будет очень много времени для постижения мудрости.

* * *

– «Старплекс» Кошачьему Глазу, – проговорил Кейт в микрофон. – «Старплекс» Кошачьему Глазу.

– Привет, «Старплекс». – Этот неуместный французский акцент: Кейт почти ожидал услышать «бонжур». – Спрашивать неправильно, но…

Кейт улыбнулся.

– Да, у нас есть новости о вашем ребёнке. Мы нашли его. Но он на низкой орбите вокруг голубой звезды. Самому ему не выбраться.

– Плохо, – сказал Кошачий Глаз. – Плохо.

Кейт кивнул.

– Но у нас есть план, который может – я повторяю, может – позволить нам спасти его.

– Хорошо, – сказал Кошачий Глаз.

– В плане присутствует доля риска.

– Измерьте.

Кейт взглянул на Яга, который пожал всеми плечами.

– Не могу, – ответил Кейт. – Мы никогда не делали такого с объектами настолько большими. В сущности, я лишь недавно узнал, что это теоретически возможно. Это может получиться, а может и нет – и у меня нет способа определить вероятность того или иного исхода.

– Лучшие идеи имеются?

– Нет. На самом деле, это наша единственнаяидея.

– Опишите план.

Кейт сделал это, насколько позволил ограниченный набор доступных ему темнянских слов.

– Трудно, – сказал Кошачий Глаз.

– Да.

На частоте Кошачьего Глаза воцарилась тишина, зато другие каналы взорвались активностью – темнянская община обсуждала ситуацию.

Наконец, Кошачий Глаз снова заговорил.

– Попытайтесь, но… но… двести восемнадцать минус один меньше чем двести семнадцать.

Кейт проглотил подступивший к горлу комок.

– Я знаю.

* * *

«Вжик», пилотируемый китообразным физиком Дынезубом, и «Бутлегер» с Ягом и Длиннорылом на борту вернулись через стяжку в сектор пространства, где застрял темнянский малыш. Работая в тандеме, два корабля развернули молекулярной толщины солнечный зонтик. Смонтированные на краях зонтика реактивные электродвигатели толкали зонтик в сторону звезды, чтобы скомпенсировать давление солнечного ветра. Как только темнянин оказался в тени, температура его обращённой к звезде стороны начала быстро падать.

На следующем этапе через стяжку прошли 112 наскоро собранных буёв; каждый состоял из выпотрошенного корпуса ватсона со смонтированной внутри специальной аппаратурой. Два корабля, пользуясь буксировочными лучами, вывели буи на пересекающиеся орбиты вокруг темнянского малыша.

На один из своих вертикально ориентированных мониторов Яг вывел гиперпространственную схему местного гравитационного колодца со звездой на его дне. На таком близком расстоянии от звезды стенки колодца были почти вертикальны; заметное глазу уменьшение их крутизны начиналось чуть выше орбиты, на которой находился темнянин. Сам он создавал собственный, значительно меньший колодец.

Когда буи были расставлены по орбитам, «Вжик» вернулся к стяжке, а потом, не входя в неё, продолжил удаляться от звезды ещё в течение половины суток. В конце концов, все оказались выстроены в линию. На одном её кольце был «Бутлегер». Дальше находился ребёнок-темнянин. В сорока миллионах километров от него пылала голубая звезда. В трёхстах миллионах километров за звездой находилась стяжка, а ещё в миллиарде километров – «Вжик». Дынезуб теперь находился в семидесяти двух световых минутах от звезды, достаточно далеко, чтобы считать окрестное пространство в целом плоским.

– Готов? – хрюкнул Яг Длиннорылу, который занимал пилотажный бассейн «Бутлегера».

– Готов, – хрюкнул дельфин в ответ, тоже по-валдахудски.

Яг тронул клавишу, и сеть окружающих темнянского малыша буёв ожила. Каждый буй содержал генератор искусственной гравитации, питаемый энергией той самой звезды, тяготение которой он пытался преодолеть. Медленно, синхронно, буи увеличивали мощность, и также медленно на одной из крутых стен гравитационного колодца звезды начала формироваться выемка.

– Потихоньку, – шептал Яг, следя за гиперпространственной схемой. – Потихоньку.

Площадка продолжала выравниваться. Большие усилия были приложены к тому, чтобы не выровнять гравитационный колодец самого темнянина – ведь частицы, составляющие его тело, удерживаются вместе лишь его собственным тяготением, и если его подавить, темнянин лопнет, словно воздушный шарик.

Мощность буёв продолжала расти, а кривизна пространства уменьшаться, пока…

Пока дно выемки, выщербившей стенку колодца, не стало горизонтальным. Теперь пространство было плоским, словно темнянин парил в межзвёздном пространстве, а не накручивал витки в опасной близости от звезды.

– Изоляция завершена, – сказал Яг. – Теперь забираем его отсюда.

– Активация гиперпривода, – сказал Длиннорыл.

Антигравитационные буи находились на поверхности условной сферы, окружившей темнянина, но теперь, когда включились их собственные генераторы гиперпространственного поля, эта сфера перестала быть условной. Она стала зеркальной, словно капля ртути, парящая в невесомости. Не прошло и секунды, как сфера сжалась в точку и пропала.

Буи были запрограммированы унести ребёнка-темнянина от голубой звезды как можно быстрее. «Вжик» ожидал поблизости от точки, в которой он должен вынырнуть из гиперпространства, достаточно далеко от звезды, чтобы гиперполе можно было свернуть без последствий.

«Бутлегер» двинулся к той же точке сквозь обычное пространство. Когда он проходил мимо стяжки, то получил сообщение от Дынезуба, претерпевшее серьёзное синее смещение вследствие высокой скорости «Бутлегера».

«“Вжик” Длиннорылу и Ягу. Прибыл ребёнок темнянин; в пространство обычное выскочил на глазах у меня. Гиперполя коллапс без неожиданностей. Малыш, однако, признаков жизни не подаёт, на сигналы мои не отвечает.»

Мех Яга задвигался, отражая раздумье. Никто не знал наверняка, выдержит ли темнянин даже короткое путешествие в  гиперпространстве без всякой защиты. Даже если перед тем он был жив, гиперпространство могло его убить. И, что самое отвратительное, не было способа проверить.

Технология выравнивания пространства таила в себе риск. Вместо того, чтобы самим ею воспользоваться и иметь возможность запустить гиперпривод, Длиннорыл и Яг добирались до точки рандеву со «Вжиком» на обычной тяге. Чтобы заполнить время и отвлечься от раздумий о судьбе темнянского детёныша, Яг болтал с Длиннорылом, который в этот раз вёл корабль к цели по абсолютно прямой линии.

– Вы, дельфины, – сказал Яг, – любите людей.

– Большей частью, – ответил Длиннорыл по-валдахудски. Пилотажные датчики отлепились от его плавников, и кораблём управлял автопилот.

– Но почему? – резко гавкнул Яг. – Я читал земную историю Они загрязняли океаны, в которых вы плаваете, держали вас в баках с водой, ловили рыболовными сетями.

– Никто из них не делал ничего такого со мной, – ответил Длиннорыл.

– Но…

– Этим отличны мы – не обобщаем. Конкретные плохие люди делали конкретные плохие вещи; тех людей мы не любим. Но остальных людей мы оцениваем каждого отдельно.

– Однако нет сомнения, что когда они обнаружили, что вы разумны, то стали лучше обращаться с вами.

– Люди обнаружили, что разумны мы раньше, чем мы обнаружили, что разумны они.

– Что? – удивился Яг. – Но ведь это было очевидно. Они строили города и дороги, и…

– Того нам было не видно.

– Действительно, полагаю, что нет. Но они плавали в лодках, делали сети, носили одежду.

– Ничего из этого не имело значения для нас. У нас нет таких вещей или концепций; не с чем сравнить. Моллюск отращивает раковину; люди носят одежду из ткани. Покровы моллюска прочнее. Должны думать, что моллюск разумен более? Вы говорите, люди строили вещи. У нас нет концепции строительства. Мы не знали, что лодки они делают сами. Думали, возможно, лодки живые или раньше были живыми. Какие-то на вкус были как дерево, другие испускали в воду вещества, как живые организмы. Ехать на спине лодки – достижение? Мы думали, люди – как прилипалы на акуле.

– Однако…

– Они нашего разума не видели. Они смотрели прямо на нас и не видели. И мы смотрели на них, и тоже их разума не видели.

– Но после того, как они узнали о вашей разумности, а вы – об их, вы должны были понять, что в прошлом они обращались с вами плохо.

– Да, некоторые в прошлом с нами обращались плохо. Люди обобщают, они корили себя. Узнал я с тех пор, что концепция греха предков – первородного греха – во многих их верованиях центральное место занимает. Были случаи, когда людские суды выносили решение о выплате компенсаций дельфинам. Для нас была это полная бессмыслица.

– Но сейчас вы хорошо уживаетесь с людьми, с чем у моего народа возникают значительные проблемы. Как вы это делаете?

– Примите их слабости, – пролаял Длиннорыл, – и цените достоинства.

Яг задумался.

* * *

Наконец, «Бутлегер» достиг точки своего назначения на расстоянии 1,3 миллиарда километров от звезды и в миллиарде километров от стяжки. Яг и Дынезуб обсудили траекторию, по которой собирались запустить темнянина, после чего гравитационные буи были включены снова и стали тянуть и толкать исполинское существо, которое, как и планировалось, начало падать по направлению к звезде, обратно в гравитационный колодец, из которого его только что выдернули. Но в этот раз стяжка находилась между темнянином и звездой; в этот раз, если всё пройдёт гладко, детёныш коснётся стяжки, приобретя за время падения к звезде некоторую собственную скорость.

Даже на полной мощности толкателей буям потребовалось  больше суток, чтобы доставить темнянина в окрестности стяжки. Дынезуб отправил на «Старплекс» ватсон с предупреждением от том, что детёныш вот-вот появится на их стороне.

На подходе к стяжке гравибуи были включены на торможение, чтобы провести темнянина через портал на малой скорости. Вся спасательная операция пойдёт насмарку, если по выходу из стяжки он врежется в зелёную звезду. После того, как его достаточно затормозили, его траекторию скорректировали так, чтобы он прошёл сквозь тахионную сферу под нужным углом.

Сначала стяжку прошла часть гравибуёв, и лишь потом её коснулось тело самого темнянина. Стяжка начала расти, расширяться, охватывая гигантскую чёрную сферу губами фиолетового пламени и поглощая её. Яг задумался о том, что чувствует темнянин во время прохождения через портал, если он, конечно, всё ещё жив.

И если он жив и находится в том, что у темнян считается сознанием, думал Яг, то не запаникует ли он? Что если он окажется неспособен воспринять пребывание в двух секторах пространства одновременно? Он может прекратить движение. Если такая туша остановится прямо в стяжке, то не будет никакой возможности сдвинуть её с места. Края портала плотно прилегают к поверхности проходящего через него тела, не оставляя никакого зазора, так что координация действий гравигенераторов по обеим сторонам портала будет невозможна. Это будет также означать, что «Бутлегер» и «Вжик» навсегда останутся здесь, на краю рукава Персея, в десятках тысяч световых лет от любой планеты Содружества.

Прохождение через стяжку немного деформировало темнянина – края портала немного сдавливали проходящий через него объект. Космический корабль с его жёстким корпусом такого сдавливания не замечает, но темнянин состоит в основном из газа – экзотического, лощёнокваркового, но тем не менее газа. Яг опасался, что детёныша может разрезать напополам – похоже на темнянский процесс размножения, но наверняка фатально, если происходит в неподходящее время. Но, похоже, ядро существа было достаточно плотно, чтобы предотвратить проникновение краёв портала вглубь его тела.

Наконец, темнянин завершил прохождение стяжки, и она сжалась в своё обычное безразмерное состояние. Ягу хотелось, чтобы Длиннорыл немедленно нырнул вслед, чтобы увидеть результат их трудов. Однако и они, и Дынезуб на борту «Вжика» должны были ждать ещё несколько часов, чтобы дать темнянину по ту сторону стяжки отойти от неё на достаточное расстояние, чтобы исключить возможность столкновения или разрушения кораблей приливными силами его колоссального поля тяготения, когда они окажутся на той стороне.

Наконец, когда пришёл ватсон с известием о том, что путь свободен, Длиннорыл запрограммировал компьютер на обратный путь. «Бутлегер» двинулся вперёд. Стяжка разверзлась, и они проскользнули на другую сторону.

Ягу понадобилось некоторое время, чтобы осознать, что он видит. Малыш был там. И «Старплекс» тоже был. Но «Старплекс» со всех сторон окружали темняне, а сам корабль выглядел мёртвым – ни одно из его окон не светилось.

Глава XXIV

Стяжка ожила: фиолетовая искорка излучения Содерстрёма превратилась в непрерывно растущее огненное кольцо. Первым из неё выскочил один из наскоро собранных на «Старплексе» гравибуёв, потом ещё и ещё; они проносились по небу, словно пули. Гравибуи тянули за собой темнянского детёныша, но, поскольку он сам остался по ту сторону, гравибуи теряли точку приложения силы и резко ускорялись. Однако скоро в небе появился край огромного темнянского тела, выпирающий из кольца фиолетового пламени.

На мостике «Старплекса» Тор Магнор испустил восторженный вопль, подхваченный сотнями людей по всему кораблю – за операцией через окна или на телеэкранах следили практически все.

Кошачий Глаз и десяток других взрослых темнян придвинулись ближе к стяжке, окликая малыша. ФАНТОМ проигрывал перевод того, что говорил Кошачий Глаз, через динамики, но перевод зиял лакунами – предводитель темнян не ограничивался словами, значение которых Риссе и Хеку удалось выяснить.

– Иди вперёд… вперёд… вперёд… ты… мы… иди… торопись… не… вперёд… вперёд….

Ромбус наблюдал за детёныша с помощью инструментов обсерватории на первой палубе, но тот с момента своего появления не передал ни слова, по крайней мере, на частотах в пределах полосы двадцать один сантиметр.

Лианна покачала головой.

– Он движется не сам по себе, – сказал она. – Должно быть, он мёртв.

Кейт сжал зубы. Если ребёнок умер, то все усилия насмарку.

– Возможно, – ответил он, наконец, пытаясь убедить не столько Лиану, сколько себя, – отдельный темнянин и не может двигаться сам по себе. Возможно, поля их сил притяжения и отталкивания должны взаимодействовать. Возможно, детёныш пока слишком далеко от остальных.

– Вперёд, – продолжал говорить Кошачий Глаз. – Вперёд… иди… вперёд...

Кейт никогда не слышал, чтобы кто-нибудь проходил стяжку на такой малой скорости – из-за невыразимого словами ощущения, что промедление может стать фатальным, если магия вдруг перестанет действовать.

Наконец, детёныш закончил прохождение. Портал схлопнулся, но мгновения спустя из него начали выскакивать остававшиеся на той стороне гравибуи.

Темнянский детёныш удалялся от стяжки, однако лишь по инерции. Он так и не…

– Где… где…

Тот же французский прононс, но креативный ФАНТОМ по собственному почину воспроизвёл его перевод голосом ребёнка.

– Домой… назад…

Тор издал ещё один ликующий вопль.

– Он жив!

Кейт вдруг обнаружил, что у него на глаза навернулись слёзы. Лианна плакала, не стесняясь.

– Он жив!!! – снова заорал Тор.

Малыш-темнянин начал, наконец, двигаться самостоятельно и направился к группе поджидавших его взрослых.

Из динамиков снова раздался голос, выбранный ФАНТОМом для Кошачьего Глаза.

– Кошачий Глаз «Старплексу», – произнёс он.

Кейт включил микрофон.

– «Старплекс» слушает, – сказал он.

Кошачий Глаз молчал дольше, чем можно было объяснить задержкой сигнала, должно быть, он подбирал слова из числа уже известных собеседнику. Наконец, он сказал просто:

– Мы друзья.

Кейт осознал, что улыбается до ушей.

– Да, – сказал он. – Мы друзья.

– Зрение ребёнка повреждено, – сказал Кошачий Глаз. – Оно будет… равно одному снова, но нужно время. Время и отсутствие света. Зелёная звезда светит ярко; она не была здесь, когда ребёнок ушёл.

Кейт кивнул.

– Мы можем построить ещё один экран, чтобы защитить малыша от света зелёной звезды.

– Больше, – сказал Кошачий Глаз. – Вы.

Кейт на какое-то время растерялся, но потом сообразил.

– Лианна, выключите все наши ходовые огни и внешнюю иллюминацию, а также, после оповещения, приглушите освещение во всех помещениях с окнами. Если кому-то нужен полный свет, пусть сначала закроют окна.

Лианнино прекрасное лицо озарила широкая улыбка.

– Выполняю.

«Старплекс» погрузился во тьму, следя за тем, как сообщество темнян движется навстречу своему нашедшемуся ребёнку.

* * *

Из стяжки появился «Бутлегер», через короткое время за ним последовал «Вжик». «Старплекс» заверил по радио новоприбывших, что с ним всё в порядке, и корабли рванулись к причальным воротам. Сразу же после того, как «Бутлегер» пришвартовался, Яг направился на мостик.

* * *

Когда Яг вошёл, Кейт разговаривал с Кошачьим Глазом. Он обернулся к вошедшему.

– Спасибо, Яг. Огромное вам спасибо, – сказал он.

Яг кивнул головой, принимая благодарность.

Из динамиков раздался голос Кошачьего Глаза.

– Мы к вам неверно, – сказал он.

Несправедливы, подумал Кейт. Они были к нам несправедливы.

– Вы в точку что не есть точка входили с большой скоростью.

– О, это было не так плохо, – дипломатично ответил Кейт. – Благодаря этому мы смогли увидеть нашу группу из сотен миллионов звёзд.

– Мы называем такую группу, – ФАНТОМ сам подставил перевод нового слова, – галактикой.

– У вас есть слово для галактики? – удивился Кейт.

– Верно. Много звёзд, отдельно.

– Правильно, – сказал Кейт. – Стяжка перенесла нас за шесть миллиардов световых лет отсюда. Это значит, что мы видели нашу галактику такой, какой она была шесть миллиардов лет назад.

– Понимаем смотреть назад.

– Правда?

– Да.

Кейт был впечатлён.

– Это было поразительно, – продолжил он. – Шесть миллиардов лет назад Млечный Путь был не такой как сейчас. Э… не думаю, что вам это известно, но сейчас он имеет вид спирали. – На консоли перед Кейтом вспыхнул индикатор, означающий, что он только что произнёс слово, для которого у ФАНТОМА в словарной базе не было темнянского эквивалента. Кейт кивнул в сторону его камер слежения. – «Спираль», сказал он в микрофон, – это… это… – Он пытался найти метафору, которая бы имела значение для темнянина. Слова типа «вихрь» ничего бы ему не объяснили. – Спираль – это…

ФАНТОМ вывел определение на один из мониторов Кейта. Он зачитал его в микрофон:

– Спираль – это линия, описываемая объектом, вращающимся вокруг центральной точки и одновременно удаляющимся от неё.

– Понимаем спираль.

– Так вот, Млечный Путь – спираль с четырьмя главными… – он хотел сказать «рукавами», но сообразил, что это тоже бесполезное слово, – частями.

– Знаем это.

– Знаете?

– Собрали.

Кейт посмотрел на Яга, который поднял и опустил нижнюю пару плеч. Что мог темнянин иметь в виду? Что они собрали знание о строении галактики по крупицам, как земные учёные?

– Собрали? – переспросил он.

– Раньше просто, сейчас… сейчас… нет слова, – сказал темнянин.

– Сейчас красиво, – вмешалась Лианна. – Я уверена, он ищет это слово.

– Смотреть на спираль, один плюс один больше, чем два? – сказал Кейт в микрофон.

– Больше чем. Больше, чем сумма частей. Спираль – это…

– Это красиво, – сказал Кейт. – Больше, чем сумма частей.

– Да, согласился Кошачий Глаз. – Красиво. Спираль красиво.

Кейт кивнул. Спиральная галактика, несомненно, выглядит поинтереснее эллиптической. Он был рад, что люди и темняне, по-видимому, разделяют некоторые эстетические понятия. Впрочем, это неудивительно, ведь многие художественные принципы базируются на математике.

– Да, – сказал Кейт. – Спирали очень красивы.

– Поэтому мы их собрали, – произнёс синтезированный голос из динамика.

Сердце Кейта подпрыгнуло, и он заметил, как Яг растопырил все шестнадцать пальцев – валдахудский знак внезапного озарения.

– Вы их собрали? – переспросил Кейт.

– Да. Двигаем звёзды – малой силой, надо много времени. Собираем звёзды в узоры, держим их так.

– Вы превратили нашу галактику в спираль?

– Кто ещё?

Действительно – кто ещё?

– Это невероятно, – тихо сказал Кейт.

Яг поднялся со своего кресла.

– Нет, это имеет смысл, – сказал он. – Клянусь всеми богами, это имеет смысл. Я говорил, что у нас нет хорошей теории, объясняющей, как галактики приобрели и, главное, сохранили спиральную форму. Спиральные рукава, сознательно удерживаемые на месте  разумными существами из тёмной материи – это взрывает мозг, но всё объясняет.

Кейт отключил микрофон.

– Но тогда… как тогда другие галактики? Вы говорили, что две трети галактик – спиральные.

Яг пожал обеими парами плеч.

– Спросите его.

– Вы многие галактики сделали спиралями?

– Не мы. Другие.

– Другие вашего рода сделали многие галактики спиралями?

– Да.

– Но зачем?

– Смотреть на них. Делать красиво. Делать… выражать не математикой.

– Искусство, – подсказал Кейт.

– Искусство, да, – согласился Кошачий глаз.

Вылезя из своего кресла, Яг упал на четвереньки – Кейт никогда раньше не видел, чтобы он так делал.

– Боги, – прохрипел он тихим голосом. – Боги…

– Это безусловно заполняет дыру в теории, про которую вы говорили, – сказал Кейт. – Это даже объясняет тот факт, что, как вы упоминали, древние галактики вращаются быстрее, чем положено по теории. Их специально раскручивали, чтобы сформировать спиральные рукава.

– Нет, нет, нет, – пролаял Яг. – Нет, неужели вы не понимаете? Неужели не видите? Это объясняет не только непонятный элемент в теории формирования галактик. Мы обязаны им всем! Буквально всем! – Валдахуд ухватился за одну из опор директорской консоли и снова принял двуногое положение. – Я вам уже говорил: стабильные генетические молекулы практически невозможны внутри плотно упакованных звёздных масс из-за слишком высокого уровня радиации. Жизнь смогла появиться толькоблагодаря тому, что наши родные планеты находятся далеко от ядра, в спиральных рукавах. Мы существуем – любая жизнь, состоящая из того, что мы самонадеянно называем «нормальной» материей, существует только потому, что существа из тёмной материи играли со звёздами, выстраивая их в приятные глазу узоры.

Тор повернулся и посмотрел на Яга.

– Но… но ведь самые большие галактики во вселенной – эллиптические, а не спиральные?

Яг пожал всеми плечами.

– Да. Но, возможно, их преобразование слишком трудоёмко, или требует слишком много времени. Даже при наличии сверхсветовых коммуникаций, того самого «радио-два», сигнал будет идти от одного края действительно гигантской галактики до другого десятки тысяч лет. Возможно, это слишком много для групповой координации. Но что касается галактик среднего размера вроде нашей или Андромеды – у каждого художника есть свой любимый масштаб, не правда ли? Любимый размер холста или склонность к коротким рассказам или толстым романам. Галактики среднего размера – это художественное средство, а мы… мы – сюжет.

Тор кивнул.

– Он чертовски прав. – Он посмотрел на Кейта. – Помните, как Кошачий Глаз сказал нам «Сделали вас. Не сделаем вас»? Мой папаша мне говорил, когда был не в духе: Я тебя, бестолочь, в этот мир пустил, я тебя с него и заберу. Они знают, что это их активность сделала возможным наш тип жизни.

Яг с трудом удерживался на двух ногах; наконец, он сдался и снова плюхнулся на четвереньки, став похожим на упитанного кентавра.

– Вот и говори после этого об ударе по самолюбию. Этот – наибольший из всех возможных. В древности каждая из рас Содружества считала, что её родная планета – центр вселенной. Это, конечно, было не так. Потом мы догадались о том, что существует тёмная материя – и это, в определённом смысле, было ещё более унизительно. Это означало, что мы не только не центр вселенной, но мы ещё и сделаны не из того, из чего большей частью состоит вселенная! Мы словно пена на поверхности пруда, возомнившая себя более значительной, чем огромная масса воды, составляющая пруд.

И теперь это! – его шерсть топорщилась и плясала. – Помните, что Кошачий Глаз сказал, кого вы его спросили, сколько существует жизнь на основе тёмной материи? «С начала всех звёзд вместе», сказал он.

Кейт кивнул.

– Они сказали, что должны были существовать с самого начала. Должны были! – По меху Яга пошла рябь. – Я посчитал, что это элемент их философии, но он, конечно же, прав  – жизнь должна была существовать с самого начала вселенной, или с момента, как только она стала физически возможна.

Кейт уставился на Яга.

– Я не понимаю.

– Какие же мы самовлюблённые идиоты! – вскричал Яг. – Вы не видите? До сих пор, несмотря на все унижения, которые преподнесло нам мироздание, мы всё равно пытаемся сохранить за собой роль центрального элемента творения. Мы выдумываем космологические теории, которые гласят, что вселенная специально так устроена, чтобы дать начало нам, жизни наподобие нашей. Люди называют это антропным принципом, мой народ – принципом адж-валдахудралт, но это всё одно и то же: отчаянная, глубоко пустившая корни потребность верить в то, что мы значительны, что мы важны.

В квантовой физике мы говорим о коте Шрёдингера или кестоореТэга – это идея о том, что всё существует лишь потенциально, в виде волновых функций, до тех пор, пока один из нас, очень важных для мироздания  квалифицированных наблюдателей не пройдёт мимо, не посмотрит и самим фактом наблюдения не сколлапсирует волновую функцию. Мы и в самом деле позволили себе поверить, что так вселенная и работает – хотя прекрасно знали при этом, что возраст вселенной исчисляется миллиардами лет, тогда как ни одна из наших рас не старше миллиона.

Да, – лаял Яг, – квантовая физика требует присутствия квалифицированного наблюдателя. Да, для определения того, какая из потенциальных возможностей реализуется, нужен разум. Но мы в своей гордыне считали, что вселенная, пятнадцать миллиардов лет обходившаяся без нас, тем не менее каким-то образом настроена на то, чтобы взрастить нас. Какая спесь! Разумные наблюдатели – это не мы, крошечные существа, живущие на горстке планет, разбросанных по необозримому космосу. Разумные наблюдатели – это существа из тёмной материи. Они закручивали галактики в спирали в течение миллиардов и миллиардов лет. Это их интеллект, их наблюдения, их чувства заставляют вселенную вертеться, это они создают из квантовых потенциальностей конкретную реальность. Мы ничто – ничто!– иное как недавний и весьма ограниченно распространённый феномен, пятно плесени на поверхности вселенной, которой мы не нужны и которой безразлично, есть мы или нет. Это ихвселенная, вселенная темнян. Они сотворили её, и тем самым сотворили нас.