Текст книги "Стратегии гениев. Том 3. Зигмунд Фрейд, Леонардо да Винчи, Никола Тесла"

Автор книги: Роберт Дилтс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Фрейд утверждал, что условия, сформировавшие базовые паттерны поведения Леонардо, относились к комбинации ранних стадий психосексуального развития и к ряду событий, которые вызвали слишком сильное замешательство или боль чтобы их сознательно вспоминать. Фрейд писал:

“О любознательности маленьких детей свидетельствует их неустанное желание задавать вопросы, загадочные для взрослого, пока тот не поймет, что все эти вопросы – только околичности и что они не могут закончиться, поскольку ребенок хочет заменить ими только один, так и незаданный вопрос. …многие, быть может, большинство, во всяком случае, наиболее одаренные дети в возрасте примерно трех лет переживают период, который позволительно назвать периодом сексуального инфантильного исследования. Насколько мы знаем, любознательность пробуждается у детей в этом возрасте не самопроизвольно, а под впечатлением одного важного события…”

Согласно Фрейду, причина, по которой жизнь Леонардо да Винчи была посвящена исследованию в противоположность к осуществлению, заключалась в замещении того, что ему на самом деле хотелось или необходимо было исследовать, но он считал, что должен подавлять эти стремления. Интенсивность подобного любопытства “пробудилась под впечатлением одного важного события” – травмирующего отрыва от родной матери.

Фрейд отмечает: “говорят, что все великие люди неизбежно сохраняют нечто инфантильное”, и ссылается на страсть Леонардо к конструированию сложных механических игрушек как на еще одно доказательство того, что он на самом деле сохранил необычно много детского любопытства. Фрейд утверждал:

“Великий Леонардо вообще всю жизнь был во многих отношениях ребенком… Он играл, даже будучи взрослым, и из-за этого казался иногда своим современникам зловещим и непонятным”.

В понимании Фрейда, Леонардо да Винчи испытал фиксацию в определенный момент своей жизни из-за того, что травмирующая ситуация с его родными родителями в некоторый критический момент жизни воспрепятствовала его развитию. Поскольку не “было доведено до конца нормальным образом”, Фрейд заключил, что страсть Леонардо к исследованиям явилась “замещением того, что не было осуществлено”. По Фрейду, “его жажда знаний была направлена на внешний мир и почти не подпустила его к исследованию душевной жизни людей”.

Таким образом, Фрейд заключает, что исследования Леонардо явились в основном результатом постоянного проигрывания паттерна, с помощью которого он научился справляться с прерыванием своего детского сексуального любопытства; паттерна, который он применял в новых и новых ситуациях, чтобы избежать замешательства и боли прошлого. Выразим эту мысль словами Фрейда:

Если период инфантильного сексуального исследования заканчивается в результате сильного сексуального вытеснения, в дальнейшем развитии жажды исследования, связанном с предшествующими сексуальными интересами, выделяются три различных возможности.

В одном случае исследование разделяет судьбу сексуальности, любознательность с этого момента остается заторможенной, а свободная деятельность ума – некоторое время ограниченной, особенно тот короткий промежуток времени, когда в процессе воспитания обретает силу мощное религиозное сдерживание мысли. Это тип невротического торможения. Мы очень хорошо понимаем, что приобретенная таким образом слабость мышления энергично подталкивает к возникновению невротического заболевания.

Рассматривая второй тип исследования, мы замечаем, что интеллектуальное развитие оказывается достаточно мощным, чтобы противостоять уродующему его сексуальному вытеснению. Некоторое время после крушения инфантильного сексуального исследования, когда усиливаются проявления разума, оно, памятуя о старой связи, предлагает свою помощь для обхода сексуального вытеснения, и подавленное исследование возвращается из бессознательного как тяготение к умствованиям, конечно же, извращенное и несвободное, но достаточно мощное, чтобы сексуализировать само мышление и окрасить умственные действия удовольствием и страхом перед собственными сексуальными процессами. В данном случае исследование становится сексуальной деятельностью, часто единственной; освобождение мыслей, просветление занимает место сексуального удовлетворения; впрочем, нескончаемый характер детского исследования воспроизводится еще и в том, что это умствование никогда не заканчивается, искомое интеллектуальное чувство разрешения все сильнее отодвигается вдаль.

Третий, самый редкий и совершенный, тип в силу особой предрасположенности избегает задержки мышления и невротического насилия над ним. Хотя сексуальное вытеснение и здесь оставляет глубокие следы, ему не удается спровадить влечение к сексуальному удовольствию в бессознательное, а либидо избавить от судьбы вытеснения, сублимируя его поначалу в любознательность, хватаясь за мощное влечение к исследованию как за средство усиления. Даже в этом случае исследование становится принудительным и заменяет сексуальную деятельность, но из-за полного различия лежащих в его основе психических процессов (сублимация вместо прорыва из бессознательного) не проявляет характерные черты невроза, теряет оковы начального комплекса инфантильного сексуального исследования, и влечение становится способно свободно обслуживать интеллектуальный интерес. Сексуальное вытеснение, так усилившее его путем добавления сублимированного либидо, обязывает избегать занятия сексуальными темами.

Если мы осмыслим это совпадение чрезмерной жажды исследования у Леонардо с убожеством его сексуальной жизни, ограничивающейся так называемой идеальной гомосексуальностью, то будем вынуждены объявить его образцовым примером третьего типа умственного развития.

По модели Фрейда, инстинктивное детское сексуальное любопытство лежит в основе интеллектуальной деятельности взрослого и образует базис бессознательной мотивации его более поздних интеллектуальных исследований. Согласно Фрейду, когда это естественное детское любопытство по отношению к собственной сексуальности подавляется или прерывается, может повлиять на интеллектуальное развитие взрослого несколькими способами: во-первых, подавление сексуального любопытства нередко приводит к атрофии или ингибированию[09]

[Закрыть] как взрослой сексуальной активности, так и интеллектуальной любознательности; во-вторых, подавленное любопытство может вновь проявиться либо как взрыв компульсивных мыслей (содержание которых может быть или не быть сексуальным), подменяющих сексуальную активность; либо стать своего рода интеллектуальным “фундаментализмом”, потому что “чувство освобождения мыслей, просветление занимает место сексуального удовлетворения”; в-третьих, если индивид еще ребенком научился “сублимировать” сексуальное любопытство в другие формы поведения, тогда подавленное сексуальное любопытство полностью направляется на интеллектуальное исследование, усиливая интеллектуальные искания еще в большей степени.

Фрейд определил личность Леонардо да Винчи как пример третьего типа, в котором полная сила сексуального любопытства “сублимирована” в интеллектуальную и творческую деятельность. По Фрейду, нормальное сексуальное развитие у Леонардо да Винчи в детстве было прервано при отделении его от родной матери в критический период жизни, когда мальчика взяли жить в дом отца. Фрейд утверждал, что поскольку вначале Леонардо мог свободно заниматься своими инфантильными сексуальными исследованиями без помех со стороны отца, более поздняя волна “энергичного сексуального подавления” не полностью смяла любознательность Леонардо, но, скорее, направила всю ее силу на художественные и интеллектуальные искания. Фрейд предполагает, что вначале сильная связь с родной матерью и отсутствие отца не только создали условия для гомосексуальных наклонностей Леонардо, но также и привели к формированию уникального характера. Фрейд утверждает: вследствие того, что Леонардо еще в раннем возрасте научился сублимировать свои чувства и свою потребность в отцовском присутствии, он оказался способным легче изменить направленность своего сексуального любопытства.

Представление Фрейда о возможных видах влияния подавления детского сексуального любопытства на интеллектуальное развитие взрослого

Применяя свои стратегии выявления и интерпретирования микро– и макроключей поведения, не вписывающихся в типичную картину, Фрейд, как он думал, смог объяснить некоторые тайны, лежащие в основе неповторимого характера Леонардо и его достижений. Фрейд считал, что достиг цели выявления смысла квинтэссенции “человека эпохи Ренессанса” путем:

а) определения “динамической основы его природы” через взаимодействие и взаимосвязи инстинктивных влечений, циклов развития, событий раннего детства, семейных взаимодействий, обстоятельств и интересов его взрослой жизни;

Объяснение Фрейдом развития поведенческих паттернов взрослого Леонардо

б) выявления “изначальных движущих сил его психики” в форме “примитивных инстинктов”, имевших отношение к трудностям в установлении отношений с отцом и матерью и в его борьбе с развитием собственного сексуального любопытства и собственных сексуальных импульсов;

в) объяснения “позднейших трансформаций и развития” этих сил путем прослеживания и объяснения последовательности развития и связей между ранним опытом и более поздними паттернами поведения (такими, как влияние сублимирования детского сексуального любопытства во взрослые интеллектуальные исследования);

г) объяснения поведения Леонардо “в течение жизни” в терминах влияния этих динамических паттернов на записи, сделанные Леонардо в дневниках, на его картины, научные исследования и отношения с близкими людьми.

Хотя Фрейд и признавал всю важность значения взаимодействия “конституции” и “судьбы” в развитии личности, в своем исследовании и определении жизни и достижений Леонардо он придал “судьбе” решающую роль. Делая заключительные замечания о личности Леонардо да Винчи, Фрейд задает вопрос:

“Но не вправе ли [мы] считать странными результаты исследования, которые придают случайной ситуации с родителями решающее значение в судьбе некоего человека, к примеру, делают судьбу Леонардо зависимой от незаконного рождения и от бесплодия его первой мачехи, донны Альбиеры? Полагаю, это неправомерно…

…Мы охотно забываем, что все в нашей жизни – случай, начиная с нашего зарождения при встрече сперматозоида и яйцеклетки; случай, который по этой причине все-таки соучаствует в закономерности и необходимости природы, обходясь, впрочем, без связи с нашими желаниями и иллюзиями”.

Обзор и размышления по поводу анализа Фрейдом личности Леонардо да Винчи

На уровне процесса мы можем суммировать основные этапы макростратегии Фрейда как последовательность следующих позиций:

1. Определение пространства исследуемой проблемы.

2. Перечисление набора элементов и ключей, имеющих отношение к этому проблемному пространству.

3. Определение предположений и убеждений, которые описывают и объясняют эти ключи.

4. Выявление ключей или элементов, не вписывающихся в полученную карту.

5. Проверка текущих предположений.

6. Формулирование нового набора предположений и убеждений, объясняющих аномалии.

7. Поиск других доказательств, подтверждающих новые предположения и убеждения.

Размышляя над тем, как Фрейд применял данный процесс при анализе личности Леонардо, мы можем наблюдать как преимущества, так и возможные трудности, возникающие при применении его стратегий. С одной стороны, перед нами предстает богатая и вызывающая картина, изображающая великого человека эпохи Возрождения, который в истории своей жизни восполнил недостающее измерение. С другой стороны, у нас остается некоторый скептицизм по поводу значимости некоторых выводов, сделанных Фрейдом и связанных с природой некоторых из его предположений, которые мы должны при этом принять (таких, как центральная роль сексуальности, механическая природа “подавления” и т. д.), а также из-за того, что многие из выводов Фрейда в большей степени основывались на его частных интерпретациях содержания воспоминания Леонардо.[10]

[Закрыть]

Методы Фрейда по применению этой базовой последовательности в своих лучших проявлениях находят параллели в восхитительной проницательности его вымышленного соратника, Шерлока Холмса. Подход Фрейда во многом отражает взгляды Холмса, утверждавшего, что жизнь – это “великая цепь, природа которой становится известной, как только нам бывает показано одно звено этой цепи”, и говорил: “Идеальный мыслитель, как только ему будет показан один-единственный факт со всеми деталями, должен быть способен вывести из него не только всю ту цепь событий, которая к нему привела, но и те результаты, которые из него последуют”. (Артур Конан Дойль “Этюд в багровых тонах”).

Похоже, что подобные убеждения играли важную роль в исследовательских стратегиях Фрейда. Например, исследование “воспоминания” Леонардо ярко иллюстрирует убеждение Фрейда, что часть любой системы некоторым образом выражает ее всю полностью. При рассмотрении фрейдовского анализа воспоминания Леонардо да Винчи приходит на ум замечание Холмса, что “из существования капли воды можно сделать заключение о существовании Ниагары или Атлантического океана”. К воспоминанию Леонардо Фрейд подходит как к “капле воды” в низвергающейся Ниагаре его страсти к научным исследованиям и искусству и в обширном Атлантическом океане его невероятных достижений.

И в самом деле, та манера, в которой Фрейд исследует странное воспоминание Леонардо, по-видимому, имеет много общего с исследованием Холмсом часов незадачливого брата Ватсона (описанного в деталях в первом томе этой книги). Оба они делают свои выводы на основе незначительных на первый взгляд деталей. Потом соединяют их, делая предположения и призывая на помощь свое воображение, а затем собирают по кусочкам общую картину, приходя к удивительным выводам о характере и поведении их субъекта.

Однако бывает так, что возникает необходимость поставить под сомнение значительность выводов Фрейда. Когда мы размышляем над тем, как Фрейд интерпретирует воспоминания Леонардо, то ловим себя на мысли, что повторяем первые впечатления Ватсона о методах Холмса; анализ Фрейда оказывается “замечательной смесью проницательности и абсурдности. Способ мышления очень близок и ярок, но выводы кажутся… слишком далеко идущими и преувеличенными” (Артур Конан Дойль. “Этюд в багровых тонах”).

На заключения и выводы Фрейда, конечно, повлияли некоторые его очевидные неправильные интерпретации; такие, как замена слова “коршун” словом “гриф” (которая в его анализе привела к ложному следу). Упор Фрейда на “грифа” приводит к самому уязвимому месту в его анализе и интерпретации. Из-за того, что он сознательно концентрируется на содержании деталей опыта своего субъекта, его теория рассыпается в той же степени, в которой интерпретация этого содержания оказывается ошибочной.

Этот факт, также как и неправильное понимание связи судьбы Леонардо с “полетом”, показывает ловушки, возникающие при поисках доказательств теории. Когда кто-то очень хочет найти детали, подтверждающие его теорию, часто бывает легко обнаружить именно то, что человек ищет (и только то, он ищет). Шерлок Холмс предупреждал: “Незаметно человек начинает подгонять факты под теорию, вместо того чтобы соотносить теорию с фактами ” (Артур Конан Дойль. “Этюд в багровых тонах”).

В НЛП существует явление, которое юмористически окрестили “рыбой во сне” это процесс бессознательного проецирования чьих-либо собственных убеждений на поведение другого человека и дальнейший избирательный поиск (или бессознательное создание) только тех ключей, которые подтверждают эти убеждения. Название этого явления происходит от одной комедийной радиопередачи, где комик изображал психоаналитика, создавшего теорию о том, что все проблемы людей возникают из-за того, что в снах они видели рыбу. Поэтому когда к этому психоаналитику приходил клиент, он всячески толкал пациента к тому, чтобы найти подтверждение своей теории. Обычно его беседа выглядела примерно так:

Доктор:    Ну, хорошо. Видели ли вы сегодня ночью сны?

Пациент:  Не думаю. По крайней мере, я не помню.

Доктор:    Подумайте об этом. Вы, должно быть, видели сны. Просто постарайтесь вспомнить. Нам надо поработать над вашим сопротивлением.

(И конечно, поскольку это хороший пациент, он найдет способ согласиться с доктором)

Пациент:  Ну, если это поможет мне поправиться, то да, я видел сон.

Доктор:    Была ли в этом сне какая-нибудь рыба?

Пациент:  Да нет, я не помню никакой рыбы.

Доктор:    Х-м-м-м… А что вы делали?

Пациент:  Я просто шел по тротуару.

Доктор:    А не было ли там рядом какой-нибудь речки или озера?

Пациент:  Нет.

Доктор:    Вы уверены? Не сопротивляйтесь.

Пациент:  Я не знаю.

Доктор:    Просто подумайте об этом. Возможно, там рядом была речка или какой-нибудь водоем. Может быть, лужи? Могли же быть лужи рядом с тротуаром?

Пациент:  Да, я думаю, там могла быть лужа.

Доктор:    А рыбы не было в этой луже?

Пациент:  Нет-нет.

Доктор:    Ну, а рестораны были на этой улице?

Пациент:  Нет. По крайней мере, я не помню.

Доктор:    Да ну же, отпустите ваше сопротивление. Там же мог быть ресторан, не так ли?

Пациент:  Ну, хорошо. Я думаю, там мог быть ресторан.

Доктор:    Там подавали рыбу?

Пациент:  Я не знаю.

Доктор:    Но могли же там в принципе подавать рыбу?

Пациент:  Да, я думаю, там могли подавать рыбу.

Доктор:    Поразительно! Ну вот опять! Надо это записать: “Пациент видел рыбу во сне”. Снова подтверждается моя теория. Невероятно, как она сильна! Я удивлен, как это никто до меня не обратил на это внимание. Я все-таки гений.

Очевидно, что все это – сильное преувеличение, сделанное с юмористической целью. Но оно показывает, как часто слишком легко избирательно обращают внимание только на те ключи, которые вписываются в чьи-то теории. Невозможно не увидеть параллели между “рыбой”, которую комический психоаналитик обнаружил в снах пациента, и “грифом”, которого Фрейд нашел во “сне о полете” Леонардо. (Как я указывал выше, анализ Леонардо, вероятно, говорит намного больше о мышлении самого Фрейда, чем о мышлении Леонардо).

Хотя Фрейд, конечно же, высоко ценил логику и ясное мышление, он, по-видимому, не проверял свою логику так же тщательно, как это делали другие гении, о которых говорится в этом исследовании. Например, Фрейд не применял Аристотелеву стратегию поиска примеров, противоположных его предположениям. Не использовал он также и стратегию проверки и опровержения альтернативных гипотез выдуманного персонажа, столь родственному по духу, Шерлока Холмса. Если проводить рассуждение в терминах стратегии Диснея, в анализе воспоминания Леонардо Фрейд действовал преимущественно как мечтатель и лишь иногда в малой степени становился реалистом или критиком по отношению к своим интерпретациям. Интересно, что стратегия Фрейда больше всего напоминает стратегию сочинения музыки, которую использовал его земляк, австриец Моцарт. Так же, как Моцарт собирал звуки, Фрейд собирал фрагменты и соединял их вместе в одно целое, существующее только благодаря своей собственной внутренней согласованности. Стратегии Фрейда, скорее всего, параллельны стратегиям его коллеги, Альберта Эйнштейна, который использовал свободные порождения своего воображения для того, чтобы находить и подвергать сомнениям базовые предположения.

В связи с этим, следует помнить, что Фрейд не претендовал на объективность. Он хотел показать, скорее, что его методы отражают новый взгляд на “психические механизмы”, лежащие в основе поведения исторических персонажей и его пациентов. Фрейд признавал, что “карта – это не территория”, в особенности, мы создаем карту чьей-то карты. В противоположность Шерлоку Холмсу Фрейд не имел дела с “вещественными доказательствами” – в мире Фрейда не было трупа, дымящегося ружья, следов. Когда территорией, которую мы исследуем является внутренняя карта человека, “к фантазии и к реальности надо относиться одинаково ”. Как я уже замечал ранее, с точки зрения “нейролингвистической” перспективы, фантазия, память и даже непосредственное восприятие внешней реальности являются функциями процессов нашей нервной системы. Поэтому их влияние на наше поведение потенциально одинаково, и при этом неважно, присутствуют ли в “объективной реальности” убедительные доказательства. Здесь важно влияние собственных выводов человека на его внутреннюю карту и на его последующее поведение.

Точно так же одним из ключевых элементов аналитической стратегии Фрейда, отличавшего свою стратегию от стратегий Аристотеля и Холмса, явилось восприятие Фрейдом симптомов и некоторых других необычных психических явлений как символов, а не восприятие их непосредственного смысла. Символы и метафоры – “поверхностные структуры”, отражающие “глубинные структуры”. С этой точки зрения, конкретная поверхностная структура является лишь одним из многих “фрагментов” “целого множества связанных идей”. Неправильная интерпретация Фрейдом образа “коршуна” Леонардо да Винчи как “грифа” произошла на уровне поверхностной структуры. Как могли бы утверждать сторонники Фрейда, это лишь один из множества фрагментов, указывающих на сходные паттерны и процессы, происходящие на уровне глубинной структуры.

Сам Фрейд утверждал, что конкретная поверхностная структура могла являться точкой перекрывания нескольких разных глубинных структур. Таким образом, она подвергалась более чем одной интерпретации. В самом деле, потенциальной ловушкой при применении и оценке стратегии интерпретации Фрейда может стать предположение, что для конкретного символа существует только одна глубинная структура, а общий ход интерпретации может иметь только одно направление.

Например, однажды на вечеринке я встретил женщину, которая за много лет до того обращалась к психоаналитику. Она сказала, что тот постоянно спрашивал ее о снах. Если женщина сообщала, что ей снилось, как она ехала на поезде, психоаналитик интерпретировал поезд как пенис и говорил, что она подсознательно стремилась к сексуальным отношениям. В другой раз ей приснилось, что она летела на самолете. Психоаналитик интерпретировал этот сон как “мечту о полете”, что тоже было выражением сексуального желания. Некоторое время подобные интерпретации продолжались в том же ключе. Однажды женщина пришла к психоаналитику, и тот спросил ее, как она себя чувствовала. Пациентка ответила: “Думаю, что я готова отправиться в длительное путешествие”. “Правда? А почему это?” “Потому что всю ночь мне снилось, что я занимаюсь сексом, – ответила она. – Я решила, что если поезд – это пенис, тогда пенис – это, наверное, поезд, поэтому мне, наверное, очень хочется отправится в путешествие”. По ее словам, психоаналитик пришел в такую ярость, что тут же прекратил терапию.

Хоть карта – это не территория, но все же можно впасть и в другую крайность, считая, что может существовать только одна “правильная” карта.

Если рассмотрим интерпретацию Фрейда с той точки зрения, что он не пытался доказать правильность карты единственно возможной универсальной системы символов, тогда мы обнаружим интересную и полезную стратегию открытия новых перспектив и объяснений. В самом деле, если мы применим стратегию Фрейда к интерпретации образа птицы как “коршуна”, то сможем обнаружить и другие выводы, вытекающие из теории Фрейда о детстве Леонардо, возможно, столь же интересные, как и выводы, полученные при использовании образа “грифа”. Например, если мы удалим обязательное сексуальное объяснение из воспоминания Леонардо, то станет возможным существование других интерпретаций, в которые так же вписываются элементы гипотезы Фрейда. Одним из отличительных признаков коршуна как птицы является глубоко раздвоенный хвост, который может интерпретироваться как символ двух матерей. Поскольку Фрейд вначале интерпретирует значение птичьего хвоста, находящегося во рту у ребенка, как метафору вскармливания, то два хвоста могли изображать двух матерей и птица могла оказаться самим Леонардо или его отцом.[11]

[Закрыть]

Вместо того, чтобы замыкаться на споре об обоснованности конкретной системы символов, более полезным окажется рассмотрение выводов, вытекающих из стратегий Фрейда, для того, чтобы лучше разобраться в динамике глубинной структуры. На уровне глубинной структуры Фрейд представлял жизнь человека состоящей из рекуррентных[12]

[Закрыть] циклов сексуальных, эмоциональных и психических постоянно повторяющихся процессов. Эти циклы носят итеративный характер, в том смысле, что каждое повторение включает в себя замещение новым содержанием, изначально ответственным за установление или активацию цикла. Симптомы появлялись тогда, когда цикл не мог завершить своего естественного развития. Подобно колесу автомобиля, застрявшему в песке, цикл продолжает прокручиваться все быстрее и быстрее, но никак не может продвинуться вперед.

Различные интерпретации Фрейда предполагают, что жизнь человека состоит из макро– и микроциклов. Каждая новая волна явлений, находящихся на поверхности, представляет собой результат повторения циклов на более глубоком уровне. Отношения между этими циклами привязаны к паттернам циклов, составляющих наше существование на Земле. Например, существует годовой цикл, состоящий из четырех циклов, которые мы называем “времена года”. Времена года, в свою очередь, состоят из месячных циклов, в основе которых лежат фазы луны. И, наконец, есть суточный микроцикл восхода, заката и др. Каждый день, месяц или год приносят новые “поверхностные структуры” в виде изменения погоды, урожая, животных, людей и так далее, но содержание этих явлений возникает на фоне глубинных глобальных циклов.

Интерпретация Фрейдом поведения Леонардо да Винчи неявно подразумевает, что подобные циклы происходят на уровне глубинных структур и у человека. Эти макроциклы глубинных структур включают в себя такие фундаментальные паттерны, как отношения человека с отцом и матерью, этапы детского развития и становления сексуальности. По мнению Фрейда, макроциклы глубинных структур всегда повторяются в течение всей жизни человека, заполняясь различным содержанием на уровне поверхностной структуры. Фрейд подразумевал, что степень, до которой эти циклы влияют на человека, зависит от того, насколько индивид осознал существование данных циклов и их содержание. (Аналогично, если мы не осознаем сезонные паттерны изменения погоды, такие, как дождь, снег, засуха и т. д., то будем сильнее подвержены их влиянию, потому что они захватывают нас врасплох.) Фрейд указывал: поскольку Леонардо да Винчи “подавлял” свою сексуальность и чувства по отношению к матери и отцу, эти проблемы играли необычайно заметную роль в его жизни на бессознательном уровне.[13]

[Закрыть]

Вот некоторые примеры, приводимые Фрейдом:

Леонардо вновь проигрывал:

а) свой конфликт в изображениях женщин на своих картинах и испытывал замешательство по поводу отношений с матерью;

б) подавление чувств в отношениях с отцом на той дистанции, которую он соблюдал во взаимоотношениях с другими мужчинами (например, со своим учителем Андреа Вероккио, с покровителем Франческо Сфорца, со своими коллегами и учениками);

в) сублимацию своего сексуального любопытства безостановочных научных исканиях;

г) разрыв развития отношений со своим отцом в постоянном отвержении власти и разрыв развития отношений с матерью в своей неспособности доводить проекты до конца.

Фрейд также предполагал, что некоторые аспекты этих циклов могли периодически перекрываться и иметь сходные элементы в определенной поверхностной структуре. Такое перекрывание могло происходить само по себе или же могло быть вызвано событиями, которые привели к объединению двух или более циклов. Точка перекрывания этих циклов часто обозначала критические периоды или ключевые поворотные моменты в жизни человека.

Например, замечание Фрейда, что “Мона Лиза дель Джоконда пробудила во взрослом Леонардо ранее детское воспоминания о матери”, является примером перекрывания макроцикла (отношения Леонардо да Винчи с матерью) с началом микроцикла (работа над произведением искусства). Из того факта, что Леонардо работал над этой картиной четыре года, бросил ее как незаконченную и все же продолжал писать ее до самой смерти, можно предположить, что он вновь проигрывал свои отношения с матерью. Четырехлетние отношения Леонардо с картиной как бы отобразили его детские взаимоотношения с матерью. И таким образом, эта картина стала зримым выражением его памяти о матери.

Фрейд предполагает существование подобного перекрывания нескольких циклов в начале исследования Леонардо процесса полета. Он указывает на то, что воспоминание/фантазия о “грифе” обозначает точку перекрывания (а) макроцикла взаимоотношений Леонардо с матерью, (б) цикла, включающего “подавление” сексуальных импульсов и (в) микроцикла, включающего “сублимацию” этих двух циклов в научное исследование полета птиц, что, как он чувствовал, ему было “суждено”.

Развитие и перекрывание микро– и макроциклов во времени

Свести эти циклы воедино можно, предположив, что они существуют на разных уровнях. Макроциклы включают в себя глубинные процессы, относящиеся к самоидентичности (такие, как отношения Леонардо с матерью и отцом), и к его убеждениям и ценностям (например, борьба Леонардо да Винчи с сексуальностью и властью). Микроциклы относятся к развитию или применению навыков и способностей – таких, как научные исследования (анатомии, полета, машин и т. д.) и работа над произведениями искусства, а также определенные паттерны поведения, например, записи в тетрадях, навязчивые бухгалтерские записи Леонардо и прочее. Эти циклы развиваются в разных временных рамках, начинаются и заканчиваются в разные моменты времени. Бывает, однако, что начало и окончание этих циклов перекрывается, приводя к возникновению значительных моментов и периодов в жизни человека.

Влияние разных уровней опыта на психобиографию

Я уже упоминал ранее, что одним из способов избегания связанных с интерпретацией проблем, возникающих при использовании методов Фрейда, является тщательное рассмотрение “проблемного пространства”. Тщательность связана с тем, сколько точек зрения и временных рамок может исследователь применить к одному определенному объекту. Например, в предыдущих томах этой книги я указывал на то, что, пытаясь смоделировать или понять человека, мы можем исследовать ряд различных аспектов или уровней систем, на которых данный человек действовал.

На одном уровне мы рассматриваем историческое или географическое окружение, в котором живет индивид – когда и где действует этот человек. Иначе говоря, мы рассматриваем жизненное пространство человека, окружающую его природу, рабочее место и т. д. Далее, мы можем исследовать как макроокружение, так и микроокружение. Микроокружение будет включать в себя конкретную обстановку – кабинет или студию человека, детали его дома. Макроокружение – это общая среда, социальный контекст, события общественной жизни его времени и т. д. В дополнение к возможному влиянию окружения на человека можно исследовать влияние и воздействие человека на его окружение и те следы или изменения, которые оставил этот человек в своей среде.