Текст книги "На живца"

Автор книги: Роберт Б. Паркер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Глава 10

– Вытащи правую руку на один дюйм, – приказал я.

Он подчинился. Оружия не было видно.

– О'кей. А теперь руки за голову, пальцы – в замок.

Я обшарил его плащ левой рукой, обойдя вокруг, и достал из правого кармана пистолет. Итак, кольт номер четыре. Сунул его в левый карман пиджака, который тотчас же оттянулся, нарушив эстетику моего костюма. Быстро похлопал по другим местам, где могло прятаться оружие, но больше ничего не нашел.

– Хорошо. Теперь сунь обе руки в карманы.

Он снова послушно выполнил приказ.

– Как тебя зовут?

– Пошел ты в задницу! – огрызнулся он.

– Отлично, мистер Задница, – сказал я, не обращая внимания на нелюбезное обращение. – Сейчас мы пойдем по коридору к твоему приятелю. Если тебя укусит комар, не советую дергаться. Если тебе вздумается икнуть, чихнуть или кашлянуть или у тебя вдруг зачешется глаз, обещаю, что продырявлю твою башку без предупреждения.

Я взял его левой рукой за воротник, правой продолжая прижимать пистолет к правому уху, и такой живописной группой мы двинулись по коридору. На запасной лестнице за лифтом никого не было. «Бакенбарды» очухались и смылись. Видно, мало я ему отвесил. Оружия у него уже не было, и вряд ли стоило опасаться, что он предпримет вторую попытку напасть на меня. Ведь он знает, что я расправился с двумя его вооруженными единомышленниками.

– Задница, голубчик, – обратился я к своему «подопечному». – Мне кажется, тебя бросили. Но я помогу тебе. Сейчас мы пойдем в мою комнату и поболтаем.

– Перестань называть меня Задницей, паршивый ублюдок. – Английское произношение у парня было безупречным, но чувствовалось, что это не родной его язык.

Я вынул из кармана ключ и протянул спутнику. Пистолет все еще у его виска.

– Открой дверь, мистер Мешок Дерьма, и заходи.

Сделано. Взрыва бомбы не последовало. Я вошел вслед за ним и пинком ноги закрыл дверь.

– Садись сюда, – указал я ему на кресло у окна.

Сел. Я положил пистолет на место в кобуру. Оба кольта водрузил на полку в шкафу, вынул из кармана парик и фальшивые усы, снял синий блейзер и повесил на вешалку.

– Как тебя зовут? – повторил я свой вопрос.

Он уставился на меня в полном молчании.

– Ты англичанин?

Гробовая тишина.

– Знаешь ли ты, что я получу за тебя, за живого или мертвого, две с половиной тысячи долларов? Но с мертвым проще, чем с живым.

Он закинул ногу на ногу и сцепил пальцы под коленкой. Я подошел к бюро и вынул пару кожаных перчаток. Начал медленно натягивать их, так, как это делал Джек Пэлэнс в одном из фильмов, который я смотрел, то есть расправляя каждый палец, потому что перчатки были очень узкими.

– Как твое имя? – еще раз прозвучал мой вопрос.

Он набрал слюны и с презрением плюнул в мою сторону.

Я приблизился к парню на два шага, сгреб его за подбородок и приподнял над креслом. В этот момент он выхватил из носка спрятанный там нож и сделал выпад, целясь мне в горло. Я успел отскочить назад, и только кончик лезвия царапнул меня по подбородку. Правой рукой я перехватил его запястье и, круто развернув, заломил ему руку за спину, лишив возможности распрямить локоть. Нож упал на ковер. Парень издал хриплый, чуть сдавленный крик.

Ногой я отбил нож в противоположный угол, после чего отпустил его руку. Она повисла, как плеть. Я отошел к бюро и стал рассматривать свое лицо в зеркало. Крови выступило довольно много, и она уже успела запачкать рубашку. Вытащив из ящика чистый платок, я промокнул подбородок и увидел, что рана незначительна, чуть больше пореза от обычного лезвия, ну, может, в дюйм длиной. Я сложил платок в несколько раз и прижал его к ранке.

– Плохо обыскал, – сказал я парню. – Не радуйся, мистер Дерьмо Собачье, это моя промашка.

Он сидел в кресле не двигаясь, лицо напряжено и бледно от боли.

– Когда ты мне скажешь то, что я хочу узнать, я позову врача. Итак, как тебя зовут?

– Чтоб ты сдох, скотина.

– Я ведь могу и с другой рукой сделать то же самое.

Никакого ответа.

– Или еще раз тряхнуть твою правую руку?

– Я ничего не собираюсь говорить тебе, – медленно произнес он голосом, напряженным и бесцветным, как бы боясь всколыхнуть нарастающую боль. – И не имеет никакого значения, что еще ты собираешься сделать. Никакая паскудная американская ищейка не заставит меня сказать то, чего я не хочу сказать.

Я вытащил комплект фотороботов и сверился со своей карманной картотекой. Он мог быть одним из них. Точно сказать трудно. Диксон сам должен признать его. Я сложил фотографии, нашел визитку, которую дал мне Даунс, подошел к телефону и набрал номер.

– Кажется, мне попалась еще одна птичка, инспектор. Такой миленький пухленький блондинчик с кольтиком в кармашке.

– Вы в отеле?

– Да, сэр.

– Я приеду прямо туда.

– Отлично, сэр. Кстати, ему нужен врач. Я помял ему ручонку.

– Я позвоню дежурному, они пришлют своего врача.

Врач появился за пять минут до прихода Даунса. Это был все тот же Кенси, который оказывал мне помощь. Сегодня на нем был серый шерстяной костюм-тройка, приталенный пиджак с подбитыми плечами эффектно оттенялся черной шелковой рубашкой, воротник которой лежал поверх лацканов пиджака.

– Как, поживает ваша задница, сэр? – громко хохотнул он, откинув голову.

– А что вы носите в операционной? – поинтересовался я. – Хирургическую маску малинового цвета или что-нибудь в том же духе?

– Дорогой мой, я не занимаюсь хирургией. Дайте-ка я взгляну на ваш подбородок.

– Бросьте. Посмотрите лучше вот на его руку, – я указал на парня.

Он присел на корточки рядом с креслом и обследовал пациента.

– Вывих, – констатировал врач. – Нужно поехать в больницу, там вправят сустав на место. – Он взглянул в мою сторону. – Ваша работа?

Я кивнул.

– Вы – крайне опасная личность, – сделал он вывод.

– Все мое тело является смертельным оружием, – сообщил я.

– Не сомневаюсь, – бросил он в ответ. – Я сделаю вам лангетку, – обратился он к парню, – и дам обезболивающее. Потом мы отправим вас в больницу, чтобы там вас осмотрел ортопед. Но пока, похоже, мы ждем представителя власти.

Парень не проронил ни слова.

– Да, ему придется немного потерпеть, – подтвердил я.

Кенси вытащил из чемоданчика надувную лангету и осторожно прибинтовал ее к руке неожиданного пациента. Затем подкачал ее. Вытащив шприц, сделал укол.

– Вам сейчас станет легче, – успокоил он парня. – Буквально через минуту.

Кенси спрятал шприц в чемоданчик, и в этот момент появился Даунс. Он посмотрел на парня, на руку с временной лангеткой, которая выглядела как детский шарик.

– Еще полмашины. Спенсер?

– Возможно. Я не совсем уверен.

Вместе с Даунсом пришел еще один полицейский в форме и молодая женщина в гражданской одежде.

– Рассказывайте, – велел Даунс. Его спутница достала блокнот. Фигура в форме загородила проем двери. Кенси сложил свои принадлежности и направился к выходу.

– Это временная шина, – обратился он к Даунсу. – Ему срочно требуется квалифицированная помощь специалиста.

– Мы доставим его прямо в больницу, – пообещал Даунс. – Нам нужно не более пятнадцати минут.

– Отлично, – сказал Кенси и повернулся ко мне: – Следующие два дня постарайтесь никого не калечить. Я уезжаю на выходные и вернусь только в понедельник.

– Желаю хорошо повеселиться, – кивнул я ему на прощанье.

Кенси вышел.

– Сможете доставить этого типа к Диксону для опознания? – поинтересовался я.

– Думаю, нет проблем. А какие выдвинем обвинения?

– Да какие хотите: незаконное владение оружием, к тому же оружие краденое, нападение.

– Это ты напал на меня, вонючий сукин сын! – выкрикнул парень.

– Оскорбление личности в присутствии полицейского чина, – подбросил я идейку.

– Мы подберем соответствующую статью, – пообещал Даунс. – А сейчас я бы хотел услышать суть.

Я рассказал. Молодая сотрудница Даунса записывала каждое мое слово.

– Значит, второму удалось бежать, – задумчиво протянул Даунс. – Жаль. А то бы у вас были шансы на целую машину.

– Я бы мог и убить его, – заметил я.

– В этом я не сомневаюсь. Спенсер. Это единственная причина, по которой я не стремлюсь ускорить следствие. Гейтс, – обратился он к полицейскому, – отведи этого джентльмена в машину. Осторожнее с рукой. Я скоро спущусь, и мы отвезем его в больницу. Мюррей, – это уже к молодой особе, – вы поедете вместе с ними.

Все трое вышли. Парень больше ни разу не взглянул в мою сторону. Я все еще прижимал платок к подбородку.

– Нужно продезинфицировать рану и наложить пластырь, – посоветовал Даунс.

– Сейчас займусь, – согласился я.

– Да, Спенсер, хотел сказать вам пару слов. Во-первых, на вашем месте я бы попросил помощи. За два дня они предприняли две попытки.

Не стоит надеяться, что третьего раза не будет. И не думаю, что здесь следует действовать в одиночку.

– Мне пришла в голову такая же мысль. Я как раз собирался позвонить в Штаты.

– И второе, что я хотел бы сказать. У меня двойственное отношение к этому делу. Возможно, вы и оказали услугу британскому правительству и городу Лондону тем, что вывели из строя троих террористов. Я это очень ценю. Но меня не покидает постоянное чувство беспокойства, что вооруженными американцами совершаются неконтролируемые действия, которые не всегда подчиняются британскому законодательству и не соответствуют английской традиции. Если вам придется импортировать из-за океана помощь, я вряд ли соглашусь иметь здесь целую армию вооруженных агентов, бегающих в поисках террористов и палящих налево-направо. Это бросит тень на мой департамент.

– Не лезьте в бутылку, Даунс. Если мне и понадобится помощь, это будет один-единственный парень, и мы постараемся не попасть на карандаш вашим борзописцам.

– Очень хотелось бы, чтобы ваши подвиги не попали на страницы газет. Но этого будет нелегко добиться. Корреспонденты «Ивнинг стандарт» и «Ивнинг ньюс» были очень настойчивы по поводу вчерашней пальбы. Я спровадил их, но кто-нибудь может случайно сообщить им ваше имя.

– Я не жалую эту братию, – сообщил я ему. – Так что сумею их отшить.

– Будем так думать, – ответил Даунс. – К тому же я надеюсь, что вы у нас долго не задержитесь. А?

– Посмотрим, – неопределенно сказал я.

– Да, – вздохнул Даунс. – Конечно, посмотрим.

Глава 11

Я уселся на кровать и стал внимательно изучать правила набора кода международной телефонной связи. Я вымотался. Было трудно осознать написанное. Мне пришлось прочитать инструкцию дважды, прежде чем я понял, что с помощью последовательного набора нескольких кодов смогу позвонить Сюзан Сильверман непосредственно домой. С первого раза ничего не вышло. Во второй раз я прослушал магнитофонную запись о том, что неправильно набрал номер. На третий раз сработало. Телефон помолчал в сомнении, после небольшой паузы щелкнули реле, я почти физически ощутил усилия электрического сигнала, преодолевающего огромное расстояние, затем ожил звонок, и раздался голос Сюзан, такой четкий, как будто она была рядом. Проходите, мистер Ватсон, вы мне очень нужны.

– Это твой пупсик, – сообщил я.

– Который из всех? – тут же отбила она брошенный мяч.

– Не хами, – строго сказал я.

– Ты где? – спросила Сюзан.

– Все еще в Лондоне. Просто набрал несколько цифр, и вот, пожалуйста.

– А я-то думала, ты в аэропорту – ждешь, чтобы я приехала за тобой на машине.

– Не так скоро, милая, – ответил я. – Я звоню тебе по двум причинам. Во-первых, сказать, что мне нравится твоя попка. А во-вторых, попросить тебя об одолжении.

– Как? Прямо по телефону?

– Нет, такой род услуг пока не требуется, – засмеялся я. – Я бы хотел, чтобы ты сделала один звонок. Карандаш под рукой?

– Минуточку... давай!

– Позвони Генри Чимоли, – я произнес фамилию по буквам. – Он работает в атлетическом клубе «Харбор» в Бостоне. Номер есть в телефонной книге. Попроси его связаться с Хоуком и передать ему, что у меня есть работенка. Ты все поняла?

– Да.

– Пусть вылетает первым же рейсом и позвонит мне в лондонский отель «Брутон» прямо из аэропорта Хитроу.

– А...

– Насчет денег можно не беспокоиться. Плата по высшему разряду. Мне он нужен уже сегодня. Или даже раньше.

– Это плохо, – тихо сказала Сюзан.

– Что плохо?

– Чем бы ты сейчас ни занимался, я знаю Хоука. То есть знаю о его выдающихся способностях. И если он тебе нужен, значит, дела идут плохо.

– Да нет. Не совсем. Я зову Хоука, чтобы они вдруг не покатились под гору. У меня все в порядке, но все же скажи Генри, чтобы Хоук обязательно добрался до Лондона. Да, и я не хочу, чтобы Хоук появлялся в отеле. Пусть позвонит из аэропорта, я сам его найду. Договорились?

– Договорились. А кто этот Генри Чимоли?

– Он что-то вроде тренера-профи в этом самом клубе. Славный парень, любитель наставить синяков. Спорю на сотню, он самый сильный человек, которого я знаю. До его прихода атлетический клуб был просто спортивным залом. Мы с Хоуком тренировались там. А Генри научил нас своим премудростям. Он всегда знает, где Хоук.

– Жаль, ты не знаешь адреса Хоука. Я бы сама с удовольствием побеседовала с ним.

– Не сомневаюсь. Но, к сожалению, Хоук – человек без адреса. Чаще всего он живет у своих женщин, а в перерывах снимает номер в гостинице.

– А что, если он не приедет?

– Такого быть не может.

– Ты в этом уверен?

– Абсолютно, – ответил я. – Как поживает методика организации?

– Прекрасно. За половину курса я получила высший балл.

– Так, понятно, – забубнил я. – Этот сукин сын... Как только вернусь, подать мне его адрес.

– В самую первую очередь?

– Нет.

Над океаном зависла пауза.

– По телефону это несколько затруднительно, – произнес я.

– Верно. На большом расстоянии это всегда сложно. И... у меня такое чувство, будто ты – на войне. Мне совсем не нравится, что ты посылаешь за Хоуком.

– Мне он нужен для внешнего наблюдения. Знаешь, даже лорду Питеру Уимзи приходится иногда отойти по нужде.

Смех Сюзан, слегка искаженный расстоянием, звенел над Атлантикой. Мне захотелось взвыть.

– А я думала, за него это делает дворецкий.

– Когда закончится вся катавасия, может, мы приедем сюда вместе, – размечтался я. – Было бы прекрасно побродить по здешним достопримечательностям, может, проехать до Страдфорда или в Стоунхендж. Лондон рождает во мне особое чувство. Он волнует меня, как и Нью-Йорк.

– Если человек устает от Лондона, он устает от жизни, – заметила Сюзан.

– Ты приедешь?

– Когда?

– Ну когда освобожусь. Я пошлю тебе часть заработанных мною денег и встречу тебя здесь. Приедешь?

– Да, – сразу же ответила она.

Еще одна маленькая пауза.

– Тебе, наверное, нужно заканчивать разговор, – осторожно спросила Сью. – Должно быть, стоит уйму денег?

– Ничего. Деньги Диксона. Правда, новостей больше никаких нет. Я позвоню завтра примерно в это же время узнать, нашел ли Генри Хоука.

– Хорошо, я буду дома.

– О'кей. Я люблю тебя, Сюз.

– Я тоже.

– До свидания.

– Жду.

Она повесила трубку, и я еще какое-то время прислушивался к трансокеанскому жужжанию. Потом положил трубку, откинулся на кровати, да так и провалился в сон, полностью одетый, оставив включенным свет. Я все еще прижимал носовой платок к подбородку.

Когда я проснулся утром, платок намертво приклеился к коже из-за засохшей крови, и первое, что мне пришлось сделать, это смочить его холодной водой.

После отдирания платка рана снова закровоточила, я достал из чемодана пластырь и прилепил к порезу. Выкидывая акробатические фортели, помылся в душе, избегая попадания воды на обе раны. Это едва удалось. Если террористы не отстанут от меня со своей слежкой, придется ходить грязным. Аккуратно побрился, обходя рану вокруг, и промокнул лицо полотенцем. Вывернув шею и заглядывая в зеркало, поменял повязку на огнестрельной ране. Нагноения, как мне показалось, не было. Я свернул вчерашнее белье и сунул его в корзинку, оставив для дежурной горничной. Моя рубашка пришла в негодность. Надежд вернуть ее к жизни было мало. Если я задержусь здесь еще на пару недель, гостинице придется нанять специалиста по выведению кровяных пятен.

На завтрак я выпил сок, съел овсянку, глотнул кофе и отправился наблюдать за своей подопечной. Шел дождь. Я надел бежевый плащ. У меня не оказалось с собой шляпы, но я приметил магазин на Беркли-стрит и приобрел одну из шляп в ирландском народном стиле. Когда вернусь домой, буду надевать ее в Гарвардский клуб. Там меня примут за своего. В шляпе, надвинутой на глаза, и в плаще с поднятым воротником узнать меня было не просто. Но выглядел я весьма глупо. Сломанный нос и синяки под глазами как-то не вяжутся с добропорядочной внешностью.

Дождь был неназойлив, и я не имел ничего против прогулки пешком. Наоборот, мне даже нравилось. Я шел сквозь дождь и улыбался. Изменив маршрут, двинулся на восток от Пикадилли и Шафтсбери-авеню, поднялся по Черинг-Кросс-роуд и Тоттенхем-Корт-роуд. Всю дорогу приглядывался, нет ли за мной хвоста, пару раз делал петли по одним и тем же улицам. Наконец вышел на Тоттенхем-стрит, к ее дому. Я все время держался поближе к зданиям, так что она могла увидеть меня, только если бы высунулась из окна и посмотрела прямо вниз. Если за мной кто-нибудь и следил, это был дьявольски изощренный шпик.

Я завернул в подъезд здания, где жила моя незнакомка, и осмотрел фойе. Там оказались три квартиры. Две принадлежали какому-то мистеру и какой-то миссис. Только одна-единственная была помечена просто «К. Колдуэлл». Я сделал ставку на К. Колдуэлл.

Позвонил. Из переговорного устройства искаженный дешевым динамиком, но явно женский голос ответил: «Да?»

– Мистер Вестерн? – спросил я, прочитав фамилию, указанную над Колдуэлл.

– Вам кого?

– Мистера Вестерна.

– Вы нажали не на ту кнопку. Он живет этажом ниже.

Переговорное устройство замолчало. Я покинул фойе и, перейдя улицу, пристроился под каким-то навесом у больницы, где меня прикрывал кустарник. Незадолго до полудня она вышла из дома и направилась по Кливленд-стрит. Завернув по Хауленд-стрит направо, исчезла из виду. Она не сделала контрольной проверки. Я снова перешел улицу и вернулся в фойе. Нажал кнопку звонка с фамилией Колдуэлл. Никакого ответа. Я держал кнопку очень долго. Никого.

Дверь в подъезд даже не закрывалась. Я поднялся на второй этаж. Ее дверь была, конечно же, заперта. Я постучал. Никто не отозвался. Тогда я достал маленькую отмычку и приступил к работе. Я сделал эту отмычку сам. Простой крючок из тонкой жесткой проволоки, конец которого напоминает букву Г. Задача состояла в том, чтобы всунуть крючок в замочную скважину, а потом, действуя по наитию, поворачивать, подыскивая нужный угол. Некоторые отмычки, если попасть в щель между зубцами, открывают замок моментально. В более сложных замках нужно сделать несколько поворотов. У К. Колдуэлл был паршивый замок. Я потратил всего тридцать пять секунд, чтобы проникнуть в квартиру. Сделал шаг. Квартира была пуста. Любое помещение несет в себе признаки того, пусто оно или там кто-то есть. Я редко ошибаюсь. И все-таки я вытащил револьвер и начал обход местности.

Квартира выглядела так, будто только и готовилась к инспекции.

Все в идеальном порядке. Жилая комната обставлена а-ля модерн: мебель четких линий, выполненная из пластика и отделанная нержавеющей сталью. У одной из стен высился книжный шкаф с книгами на разных языках. Книги стояли ровно, как в строю. Они не были систематизированы по темам или языкам, но располагались по размеру: самые высокие в середине, сходя к меньшим форматам по краям, так что полки выглядели симметричными. О многих книгах я никогда не слышал, узнал только Гоббса и «Майн кампф». На ближнем ко мне конце столика ровной стопкой сложены четыре журнала. Верхний – на одном из скандинавских языков. Бросилось в глаза, что маленькие буквы "о" в названии перечеркнуты по диагонали. Как будто кто-то сделал ошибку. На дальнем краю красовалась хрустальная статуэтка, с виду напоминающая застывший водяной фонтан. В центре, строго посередине между статуэткой и журналами, расположилась круглая пепельница из нержавеющей стали без каких бы то ни было признаков пепла.

Я прошел в спальню. Она была меблирована в том же стиле. Покрывало на кровати натянуто столь ровно, что, брось на него монету, она отскочит. На белых стенах висели три гравюры Мондриана в блестящих стальных рамках. Четвертая прорезана окном. Все в комнате, за исключением гравюр и серого напольного покрытия, сверкало безукоризненной белизной.

Я заглянул в шкаф. Аккуратными группками в нем разместились юбки, блузки, платья и брюки, сложенные, выровненные по складкам и развешенные по плечикам. Вся одежда серого, белого или черного цветов. На полке выстроились шесть пар обуви. Больше в шкафу ничего не обнаружилось. Ванная слепила белизной, лишь занавес выделялся чернотой, оттененной серебристыми квадратами. Тюбик зубной пасты на раковине являл собой пример аккуратности. Стаканчик для воды был чисто вымыт. В аптечке находились дезодорант от пота, безопасная бритва, расческа, щетка, нитки для чистки зубов, бутылочка касторового масла и женский дезодорант. И никаких признаков косметики.

Я вернулся в спальню, приступил к осмотру комода. В двух верхних ящиках лежали свитера, блузки, конечно же черные, серые и белые, лишь одна бежевая. Нижний ящик оказался запертым. Я снова достал отмычку и с ее помощью проник внутрь. Там нашел только нижнее белье. Пар двенадцать смелых французских бикини нежно-сиреневого, светло-вишневого, изумрудного, персикового и других самых неожиданных расцветок. Здесь же покоились бюстгальтеры 42-го размера, которые по цвету точно соответствовали трусикам. Большая часть была прозрачна и отделана кружевами. Не обошлось и без черного кружевного пояса и трех пар черных чулок в сеточку. А я-то думал, колготки полностью лишили заработка тех, кто занимался производством поясов. Еще я обнаружил набор духов и ночную сорочку.

Но ящик показался мне тяжеловатым. Я прикинул на глаз размер внутренней части, а затем измерил его пядями с внешней стороны. Разница между внешней и внутренней глубиной оказалась значительной. Я исследовал ящик по внутреннему периметру, приглядываясь к стыкам. В одном месте он подался, когда я нажал посильнее. Приподняв крышку, я наткнулся на небольшой арсенал из четырех револьверов, кольтов знакомого мне калибра и десяти коробок патронов к ним. Кроме того, я увидел гранаты, тип которых мне был не известен. Рядом лежала записная книжка, где значились имена людей, ничего мне не говорившие, причем каждое имя сопровождалось адресом. А вот и паспорта. Четыре штуки, и все с одинаковыми фотографиями хозяйки квартиры. Один канадский, второй датский, третий британский, а четвертый голландский. Британский выдан на имя Катарины Колдуэлл. Пара писем на том же скандинавском языке с перечеркнутыми буквами о и кинжал с гравировкой «США» на лезвии. На письмах стоял штемпель Амстердама. Я записал адрес. Потом просмотрел список из записной книжки. Слишком велик, чтобы переписывать. Адреса включали только названия улиц, без указания городов, некоторые были неанглийские. Мое имя в списке не значилось.

Не встретилось и имя Диксона. Это мог быть список жертв, а может, перечень явочных квартир или имена тех, кто пожелал вступить в ряды «Свободы»; но не исключено, что это адреса людей, кому в прошлом году были посланы рождественские открытки. Я поставил на место второе дно, привел все в порядок и закрыл ящик.

Осмотр остальной части квартиры существенных результатов не принес. Я узнал, что Катарина предпочитает хлеб грубого помола и фруктовые соки. Она привыкла вытирать пыль под кроватью и диваном, и у нее нет ни радио, ни телевизора. Возможно, на досуге она читает «Левиафан» или разбивает кирпичи ребром ладони.