Текст книги "Это девочка косяк (СИ)"

Автор книги: Ринна Волочай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

Девятнадцатая глава

Элеонора

В зале раздается музыка, подходящая под «медляк» и многие парочки, видимо решившие испытать последний шанс, выходят в центр импровизированного танцпола. Кирилл утаскивает Рину, которая ещё минуты две назад стояла и жаловалась, что она точно сегодня останется без партнёра. Артём нерешительно подходит ко мне, но не протягивает руку. Только смотрит в глаза, как будто пытается там что-то прочитать. Улыбаюсь извиняющейся улыбкой и он понимающе кивает, а потом ради шутки приглашает двух рыжиков. Они заваливаются в середину толпы и громко хохоча начинают кружиться. Это конечно не танец, даже близко не похоже, но по крайне мере им весело.

Где-то на другом конце зала Натали-утали-мои-печали танцует со златовласым смазливым пареньком, периодически бросая взгляды в нашу сторону, но совсем не злобные и проклинающие «ведьмины» взгляды. Просто что бы я заметила её и поздоровалась лёгким кивком головы, как и она со мной. Конечно мы не стали подружками, но у нас вроде как перемирие, которое было заключено совершенно случайно и не в пределах школы.

Я встретила её в конце новогодних каникул, когда вся параллель 11 классов вернулась из Парижа, пока мы с Феликсом провалялись все дни на кровати у меня в комнате. Она была с тем же смазливым парнем. Молча прошла мимо меня, но я продолжала пялиться на её спину, поэтому она вернулась ко мне и сердито уточнила что мне от неё надо. Феликс ей и вправду нравился, она пыталась добиться его внимания с девятого класса, потому что только тогда заметила каким симпатичным он был. А потом их разъединили и шансов привлечь его внимания у неё стало меньше. Тут появилась я, к которой эти попугаи-неразлучники подошли сами первые и её это выбесило. Однако, она признала меня достойной соперницей и сказал что езжу я и вправду отменно. Теперь у неё новый любовный интерес постарше – учиться на нефтяника и ужасно богат, к тому же в её вкусе. Как она провела его на школьный выпускной для меня остаётся загадкой.

Феликс стоит рядом со мной, оперевшись спиной о стену и скрестив руки на груди, периодически бросая на меня взгляды.

– Мы пойдём танцевать?

Я удивлённо посмотрела на Сноудена, который вот буквально на днях упоминал о том, что ненавидел танцевать в школе.

– Ты ждёшь моего приглашения? – он закатил глаза, но я отчётливо увидела, как уголки его губ дёрнулись, несмотря на то, что свет в зале приглушённый, – Я думала ты не танцор.

– Сомневаешься в моих способностях?

– Это ты говорил, что ненавидишь танцевать.

Он отрывается от стены и встаёт передо мной, загораживая обзор на зал. Протягивает свою большущую лапу и двигает бровями вверх-вниз, намекая на приглашение.

Если он отдавит мне пальцы, то я отдавлю их ему в ответ, потому что из меня танцор на столько же, на сколько из него.

Однако, после того, как я кладываю свою ладонь в его руку, и Феликс тянет нас в середину зала, проталкиваясь сквозь толпу, моя уверенность в отсутствии его таланта к танцам начинает угасать. Слишком уверенно он идёт.

Я едва слышно посмеиваюсь, когда слышу все адресованные ему ругательства, а потом извинения, когда они осознают, кого только что назвали «придурком», «невежественным идиотом» и «кривоногим ослом». Уж не знаю, чем они С Кириллом заслужили такое уважение, но иногда это даже полезно.

Когда мы наконец останавливаемся, я застываю с растерянности. Куда мне деть руки? Обе на плечи? Разве на плече должна быть одна рука, а вторая в руке партнёра? Что мы вообще танцуем? Лекс еле-еле сдерживает смешки, стоя с руками, как для объятий.

Этот гад мало того, что смеётся надо мной, так ещё и не думает помогать.

– Уф. Ну да, я тоже не умею танцевать и че? Отвожу глаза в сторону. Не у всех есть таланты во всём.

Феликс аккуратно кладёт руку мне на талию, чуть выше поясницы и подталкивает к себе, вжимая в свой живот. Хотя его живот я бы не назвала животом, сплошной камень. Слово пресс подходит больше.

Другой скользит по бёдрам, щекоча пальцами, чем вызывает кучу мурашек по всему телу. Делаю рванный вздох от приятного прикосновения и сразу же кладу руки на его плечи, потому что ноги начинают подкашиваться. Лекса не останавливает даже то, как сильно я сжимаю его плечи и он лапает меня за ягодицу, заставляя издать полуписк полустон.

Поднимаю на него возмущённый взгляд и встречаюсь с его наглыми, ледяными глазами. Я никогда не видела глаза цвета льда.

Интересно, насколько сильно удивиться Феликс, если я начну выпрашивать фотки его глаз.

Я приметила их невероятный оттенок ещё в нашу первую встречу, но зависимость каждый раз при виде Лекса смотреть ему прямо в глаза появилась буквально пару недель назад.

Когда мы наконец начинаем двигаться под музыку, и даже не сбиваем никого, – ну ладно, я не сбиваю, мои ноги путаются, – Феликс решает заговорить.

– Ты занималась балетом?

«Учишься балету, Поттер?» – тут же возникает легендарная шутка из Гарри Поттера в моей голове.

– Ага, а по мне что, не видно? – саркастично вкидываю я. Лекс в шутку изчающе приходится по моему телу взглядом и удивлённо поднимает брови, – Само талантище!

– Конечно, тебя наверное выперли за драку? Мир потерял такую балерину.

– Твоя вера в меня поражает.

Ещё это глупое прозвище «бандитка», которое видимо будет преследовать до конца жизни. Может у них это заразно, но как только Рина прознала про него, то «Нора» сменилась на «бандитку».

Когда я в очередной раз наступаю Феликсу на ногу у него заканчивается теперние и он подкидывает меня вверх, спасибо, что не в сторону. Надеюсь к концу вечера у него останется хоть один живой палец, несмотря на то, что это по большей части зависит от меня, обещать ни кому ничего не могу.

– Беру слова про балерину назад, тебе бы больше пошла роль гипопотама в театре.

Я еле подавляю возмущённый вздох. Как можно было назвать свою девушку гипопотамом?

***

– Почему ты сбежала, Элеонора? – наконец выдает отец, спустя долгие минуты молчания, – Нельзя было просто поговорить с нами? Закрылась бы как все обычные подростки в комнате, побуянила и вернулась или устроила бы скандал. – папочка даже подскакивает с дивана, – Как ты вообще додумалась до этого! – даже не спрашивает, а просто воклицает мужчина.

В доме необычайно тихо, телевизор не работает, свет горит в олной единственной комнате – зале, а меня сверлят два усталых и злых вгляда моего отца и брата. Я же усиленно пытаюсь не обращать на них внимания и гордо смотрю в погасший экран телефона, что делает ситуацию ещё более неловкой, очевидно они недольны тем, что я предпочла черный экран их глазам.

Кажется даже ветер за окном утих, что бы не мешать нашей беседе из которой я упорно делаю монолог. Как будто бы я была обычным ребёнком, а он – обычным родителем. Конечно можно продолжить делать вид, будто мы счастливо жили все мои 17 лет вместе, но всё это такая чушь!

– А почему вы начали срываться на меня? Почему внезапно начали лезть в мою жизнь, учить манерам. Где всё это было раньше? Как глупо пытаться воспитывать почти взрослого человека.

– Ты-то взрослая? – подаёт голос мой любимый братц, который всё это время молча прожигал во мне дыру.

***

Мы с Леском проводим вместе с остальными ещё полчаса, скрываясь возле кабинок туалета, которые не видно из основного зала. Много целуемся и смеёмся. Как выразилась Рина: стоим и втихушку зажимаемся, каплы. Ну как смесь английского с русскими подижами, я даже не сразу словила. Капл – парочка, «ы» – окончание в русском. Под градусом угол у неё явно становится своеобразный.

К несчастью, Артём находит нас слишком быстро и выгоняет от туда, ссылаясь на тошноту от приторноти вокруг нас. Поэтому мы сеясь ретируемся не только с места, но и с вечеринки. Сбегаем от шумной толпы и душного, пропитанного похучими духами и потом запаха.

Вырываемся на улицу, прямо под мелкий дождь. Тут же вдыхаю полную грудную клетку хвойного арамата, исходящего из леса, рядом с рестораном. На небе уже давно весит луна, а в далеке мерцают фанарики.

Только сейчас запечаю прекрасный, с разноцветной подсветкой фонтан, стоящий посреди двора.

Феликс бержно переплетает наши пальцы, заставляя переключить своё внимание и тянет к парковке с машинами. Ускоряю шаг, что бы прижаться к нему плечом и идти нога в ногу.

Порыв тёплого ветра лохматит мои волосы, выпуская некоторые пряди из пучка. Весь выпускной меня что-то терзало, и только сейчас ко мне приходит осознание, что именно это было. Золотое блестящее платье, напоминающие мой наряд на выпускной в 9 классе, та же причёска, тоже бежевые туфли. Только мамы нет рядом. Мне всегда казалось, что такой волшебный момент, как окончание школы, всегда должен сопровождать родитель. При окончании средней школы так и случилось, однако до старшей она не дожила. Сейчас уже легче об этом думать, я понимаю, что жизнь не кончена из-за того, что одна из моих маленьких мечт так и останется неосуществимой, но сердце в груди всё равно неприятно сжимается.

Сильнее впиваюсь в ладонь Феликса, оставляя следы от своих ногтей на его коже.

Неосознанно, а может быть он просто смог почувствовать, он дарит мне понимающий взгляд, и сжимает руку в ответ, утешая.

Мы молча пробегаем к машине, что бы не намочиться, как можно сильнее.

– Фу-у-у-ух… – протяжно вздыхаю, стоит мне сесть на сидение машины. Ноги болят похлеще боли после пробежки, а на ногах-то я была всего часа 4.

– Устала?

Атмосфера вокруг нас меняется, как будто бы грустной паузы и не было.

Водительская дверь громко хлопает и салон автомобия тут же заполняется любимым терпким парфюмом. Парень взъерошивает свои волосы, портя всю укладку, над которой так старательно старалась девушка-стилист. Будь она сейчас здесь, её бы хватило удар. Феликс только что собственными руками уничтожил шедевр. Скидывает с себя пиджак и расслабляет галстук, лишая меня уовольствия лицезреть делового Сноудена, окончательно сбрасывая свой бизнес-образ.

– Что ты наделал? – я возмущённо вскидываю руки.

– Что? – Сноуден хмурит брови, непонимающе смотрит на меня и поднимает руки в жесте «сдаюсь».

– Только что испортил весь свой образ, а ты был так сексуален.

Внутри меня мерзко хихикает дьяволёнок от непристойных мыслей и слов, которые толкьо что вырвались из моего рта. Однако я не краснею и даже не начинаю нервничать, как раньше. Сдерживая улыбку, прикусывая нижнюю губу.

Наконец-то машина двигается с места, пол управлением Феликса. Он набирает скорость выше позволенной из-за пустых, ночных дорог. Как назло открывает окна с двух сторон, убивая и мою причёску тоже.

– Кто бы мог подумать, что я услышу от тебя такое описание.

Я возмущённо качаю головой, и отворачиваюсь от парня, что бы не видеть его моську.

Спустя пол часа мы уже подъезжаем к моему пустому дому, вываливается туда вдвоём и поднимаемся ко мне в комнату.

Феликс спихивает с кровати дакимакуру с Кагемой, бросая в её сторону недовольный взгляд и плюхается на его место, прям так, не переодеваясь.

– Я ведь помню платье. – Только и успеваю произнести я, когда Лекс нагло тянет меня за руку, заставляя упасть на плед.

Мы валяемся в своих праздничных нарядах до самого утра, болтать обо всем на свете, беззаботные, сдавшие все экзамены. Наслаждающиеся своей юностью.

Здравствуйте, дорогие читатели! Я очень рада, если вы дочитали мою первую книгу до конца. Я, как никто другой понимаю, что она не идеальна и над ней нужно много работать, и буду очень рада, если вы пропишите всё что вам понравилось или не понравилось как можно подробнее. Надеюсь, что мы с вами ещё встретимся в следующих моих произведениях!

Эпилог

Спустя 8 лет

Феликс

Бандитка – хоть что-то в этом мире остаётся постоянным, потому что её прозвище полностью оправдывает себя до сих пор, – копошится сзади меня в шкафу, безжалостно выкидывая из него вещи, которые будут оставлены в России. На меня она повесила старые коробки, которые завалялись в клодовке ещё со времён студенчества. Они покрылись горами пыли, были испачканы какой-то краской и даже порваны кое-где от скотча, куски которого тоже присутствовали на картоне.

Разбирать старые вещи не самое приятное удовольствие, хотя Нора по-моему, ловит с этого какой-то вайб. Особенно когда вчера добралась на старых фотоальбомов, её даже на слезу пробило. Никогда бы не подумал, что она может быть настолько чувствительной.

Усаживаюсь на корточки, как только снимаю коробку с верхней полки, отдираю скотч руками и начинаю разбираться со внутренностями.

Какие-то старые бумаги, пара фоток нашей четвёрки с Киром и Риной. Все троя корчат смешные рожицы, а я стою с недовльным лицом, скорее всего перед этим они чем-то напакостили. Песочные часы – кажется, я видео их пару лет назад в старой комнате бандитки, у неё повсюду валялись безделушки. Всё это летит в ненужное, такое мы точно не повезём. Уже добираюсь до дна, на котором лежит чёрный бархатный мешочек с изображением марки Aston Martin, а так как у себя таких машин припомнить не могу, обращаюсь к своей жёнушке.

– Нора, твоё?

Она высовывает голову из шкафа и подходит ко мне, аккуратно усаживаясь на пол иядом со мной, что бы рассмотреть эмблему.

– Ты что, не узнал? – Элеонора забирает мешочек и раскрывает его, доставая ключи и несколько документов, а ещё коженный брелок, который я тут же узнаю.

Любовь Норы к мотоциклам не закончилась в старшей школе, поэтому на один из праздников я подарил ей сделанный на заказ брелок с номером, маркой, её именем и номером телефона. Она так бережно хранила его, что он до сих пор остался цел. Даже засунула его в мешок с ключами и документами. К сожалению, в данный момент она не может водить её любимые байки, и приходится довольствоваться поездками на машине даже не за рулём, но она с таким восхищением посматривает на каждый мотоцикл, который видит, что мне даже становится её немного жаль. Не представляю какого это – лишиться возможности водить свой любимый транспорт. Моя любовь к машинам примерно на том же уровне.

– Ты была на нём, когда мы познакомились. – наконец вспоминаю я с тёплой улыбкой.

Мы снова придаёмся воспоминаниям, обсуждая прошедшее время, что значительно и в который раз затягивает процесс разбора вещей.

Когда на телефон раздается видео звонок от Кира, так наши планы и вовсе откладываются. Особенно после появления Андрея – самого щекастого в мире ребёнка и по совместительству сына Кирилла, который первый из нас четверых стал родителем, что былт удивительно.

Мальчик угукает и издаёт непонятные взрослым людям звуки, махая руками и пытаясь отобрать телефон из рук отца. Вскоре в камере появляется и третий человек, мама Андрея – София. Забирает сына, здоровается с нами и быстренько смывается из комнаты.

Мы сидим посреди комнаты, в окружении коробок, одежды и вещей, и болтаем по видео-звонку, забив на все дела.

Наш переезд вновь переносится на день и я понимаю, что начать сборы вещей за две недели до вылета было самым правильным решением.

Рина будит нас своим звонком – потому что у неё другой часовой пояс и она постоянно об этом забирает.

Крахтя Нора выбирается из моих объятий и мягкой кровати, заползая в тапочки и пробирается на кухню, переговариваясь с Катей.

На следующий день бандитка вновь возвращается к разбору одежды, а я снова сижу в окружении коробок из кладовки.

– Как думаешь, я полезу в это платье? – она машет перед мои глазами какой-то мини-тряпкой, с дыркой вверху и внизу чёрного цвета.

– Это платье? Где у него хотя бы лямки?

Бросаю взгляд на Нору снизу вверх, продолжая разрезать скотч на коробке.

Она закатывает глаза.

Никогда не видел, что бы она его надевала. Мне всегда казалось, что Нора предпочитает длину миди из-за своих комплексов, которые мы вместе поборолили.

Я так много не знаю о своей жене, усмехаюсь про себя.

– Ну, Лекс! Влезу или нет?

– Нет, Нора, – передразниваю её, – не влезешь, вас же теперь двое.

Шутливо тыкаю пальцем в её голый выпирающий живот, усыпанный родинками, которые я люблю целовать теперь не только в качестве ласки, но и в качестве единственной связи с моим будущим ребёнком.

– Блин, я так сильно потолстела.

– Нет, ты выглядишь потрясающе, бандитка.

Незаметно забираю из рук жены платье и откидываю его на кровать, обнимая рукой за талию и притягиваю к себе. Впиваюсь в тёплые губы, тут же чувствая, как отвечает девушка.

– Ты меня просто заговариваешь.

– А ты как думала, любимая жёнушка?