Текст книги "Это девочка косяк (СИ)"
Автор книги: Ринна Волочай
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)
Семнадцатая глава
Элеонора
Чувствую себя настолько помятой, как будто не спала несколько суток, а всё из-за больного парня мирно сопящего под боком, буквально сопящего. У Феликса насморк из-за простуды, и он всю ночь ворочился. Я и так не привыкла спать с людьми, а тут ещё больной мальчик рядом. Всю ночь бегала и сбивала его температуру, потому что она периодически поднималась до отметки 39, а это почти критично.
– Ты не рано встала? – проснулась моя боль.
– Спроси лучше, спала ли я сегодня вообще?
Тянусь к лбу Сноудена губами, что бы проверить, горячий ли он. И врезаюсь в губы парня, тут же отскакивая назад.
– Феликс! Я температуру проверить хотела.
– Разве это был не утренний поцелуй.
Божечки, надеюсь я не покраснела. Может в больницу его отправить? Я даже подумать не могла, что Лекс такой тактильный. Вечно ходил весь такой недоступный и серьёзный, а в итоге всю ночь жался ко мне, как котёнок, а теперь вообще целоваться полез, едва проснувшись. Может у него раздвоение личности?
Слезаю с кровати, чтобы добраться до градусника и жаропонижающих на всякий случай.
– Ты настолько против утренних поцелуев, что сбегаешь от меня? – слышу жалобный голос сзади. Да что за ребёнок, где недовольная моська?
Стойко игнорирую вопрос и всё-таки добираюсь до градусника, лежащего на прикроватной тумбочке.
Вручаю его Лексу и сбегаю на кухню готовить яичницу, пока мне не поцеловали ещё что-нибудь.
***
Удивительно, но Лексу хватает дня для того, чтобы оклематься, когда я бы с такой температурой провалялась не меньше четырех дней, хотя обычно я болею по немножку и часто, а не из крайности в крайность.
Когда только приехала в свой родной город хотела поехать к бабушке и дедушке, который хоть и не жили вместе, но хотя бы жили в одном доме.
На улице опять моросил дождь, к счастью не такой ливень, как вчера. Но вместо того, чтобы дойти пешком пришлось вызывать в такси, потому что под зонтом всё равно мокнут ноги.
Кое-как Феликс смог уговорить меня после того, как мы навестим всех вернуться домой, даже купил билеты и чуть не прыгал от радости, когда увидел, что в бизнес ещё остались свободные места. Шучу, просто ходил довольный. Видимо поездка в экономе так сильно шокировала мальчика, хотя я так летала всю жизни, до переезда в столицу.
– Может я тебя у подъезда подожду? Посижу в кафе. – он кивнул головой на какую-то забегаловку, где продавали пиццу, шаурму и все подобное, однако доверия она не внушала.
– Ты боишься что ли?
– Нет.
Не слишком ли резко он отвечал для того, что не боится? Внимательно посмотрев на Лекса, который упорно пялился на то странное кафе, я поняла, что он и вправду нервничает. Не знает куда деть руки, часто дышит, а его губы пересохли, вот только он не спешит их облизывать, а старается стоять как можно не подвижней, за исключением дёргающихся рук.
Вначале отправимся к бабушке, а то после деда Сноуден точно сбежит.
Тихо посмеиваясь про себя, беру Феликса за руку и утягиваю за собой в подъезд, лифт, нажимая на нужный этаж.
И только когда мы оказываемся перед дверью в квартиру, парень всё-таки решает посмотреть на меня. Ободряюще улыбаюсь ему и всё-таки нажимаю на звонок, дверь открывают спустя пару секунд. Бабушка – женщина ростом в полтора метра, зелёными глазами и густыми, уже полуседыми волосами, заметно морщинистым лицом. Вначале удивлённо открывает рот, смотря на Фелиска, который гораздо выше неё и выглядит на её фоне, как великан, а затем за его спиной высматривает меня. И наши переплетённые руки, бросая на меня понимающий взгляд.
От родной улыбки и таких знакомых ямочек на щеках моё сердце болезненно сжимается. Как же я давно её не видела.
– Ласточка! – бабушка, прямо в домашних тапочках, выскакивает в подъезд и кидается меня обнимать, покрывая поцелуями лицо.
– Я так давно тебя не видела, баб. – кое-как затаскиваю её обратно в квартиру. И взглядом прошу Лекса зайти за нами.
Пока бабушка утаскивает меня в зал, где обычно тусуется моя прабабушка, Феликс остаётся неловко мяться у двери в прихожей.
Здороваюсь поцелуем с самым старшим членом нашего семейства и мы втроём направляемся на кухню, что бы выпить чаю.
– Это Феликс, мой парень.
Представляю я парня, которого успела перехватить по пути.
Рассказываю, как я здесь и оказалась и насколько, умалчивая о ссоре с отцом и братом, которого мои бабульки недолюбливали и называли хулиганом. Отвечаю на вопросы о том, как мне живется в большом городе и не обижает ли меня кто. Сноуден тоже не остаётся без внимания и из него выпытывают почти всё что можно. Он даже перестаёт так нервничать и начинает говорить не однотипными фразами, а с удовольствием отвечать на вопросы.
Мы проводим там около полутора часа и я понимаю, что уже пора закругляться, так как мы до сих пор не добрались до дедушки, а в аэропорт нужно выехать часа за два до начала посадки.
Очень тепло прощаемся и Феликс даже обнимает моих бабушек, как будто успел стать им родным. Это меня очень радует, ведь они самые близки люди в моей жизни, после мамы.
Когда мы наконец добираемся до дедушки, с сумками, в которым есть по небольшие порции еды, которые нам буквально вручили без права выбора, я чувствую уже заметную усталость.
С дедушкой я никогда не была особо близка, но навестить его была обязана, ведь неизвестно через сколько попаду сюда вновь.
Он не кидается на меня с объятиями, как это сделала бабушка, но невесомо целует меня в щёку, здороваясь с Лексом за руку, с вопросом: «А ты кто такой будешь?». Даже проводит с ним беседу «по-мужски». Предлагает чай, как это сделала бабушка и понимающе кивает, когда мы отказываемся.
– Вас уже успели накормить, да? – посмеивается он, зная, что вначале мы зашли к бабушке.
Обмениваемся общими фразами, задавая обычные вопросы как дела, здоровье, жизнь? Как там наш загородный домик, ты был там? Как учёба в новой школе? Тебя там случайно не обижают – при этом вопросе выразительно смотрит на Лекса, как будто бы он мог меня обидеть. Конечно он бесил меня вначале, но не обижал. Даже защищал.
За три с половиной часа до вылета я начинаю собираться, вызывая параллельно такси. Но не до аэропорта, а до кладбища, на котором похоронена мама. С ней я созвониться, как со старшим поколением, не могу. Единственный способ хот как-то ощутить её присутствие – навестить могилу.
Дед вызывается проводить нас до подъездной двери, даже сажает нас в такси, и стоит до тех пор, пока машина не скрывается со двора.
– Дождь перестал идти. – замечает Феликс, когда тишина вокруг нас начинает давить слишком сильно.
– Угу. – пододвигаюсь поближе к парню, опираясь на его плечо, – Как тебе моя семья?
– Они очень милые.
– Я слышу сарказм?
Феликс фыркает и наконец обращает на меня внимание, смотря прямо в глаза.
– Нет, они правда милые. Это круто, что у тебя такие теплые отношения с бабушками и дедушкой. Потому что у меня их нет. – замечаю знакомую грусть в его голосе.
Когда дяденька-таксист тормозит возле ворот, ведущих на кладбище Феликс сначала непонимающе хмурит брови, а потом о него начинает доходить и он молча выскакивает из машины, открывая мою дверь и помогая мне вылезти.
Я резко останавливаюсь прямо возле входа, не в силах сделать и шага.
Пялюсь на табличку с надписью «Славянское кладбище» и не верю, что мне действительно нужно приходить сюда. Выглядит всё, как моя больная фантазия. а лучше сон, от которого я скоро проснулась. Даже если никого из тех, с кем я познакомилась в Москве я так и не узнаю, но мама будет жива. Я бы отказалась от всего, будь у меня возможность. Но жить надеждой на то, что прошлое изменится – то же самое, что просто существовать. Ни к чему хорошему это не приведёт.
Её смерть – это навсегда. А моё будущее только впереди и полностью зависит от моих решений. Я еле нашла в себе силы жить дальше и неосознанно заставила себя думать, что в смерти нет ничего такого страшного и когда-нибудь я встречусь с мамой. Стала вести себя открыто, не закрываться от людей, но и не подпускать их близко к себе.
Чувствую прикосновение к спине, как большая мужская ладонь слегка поглаживает меня вверх-вниз, утешая. Мне становится легче от понимания того, что я здесь не одна. Наверное, я бы и не осмелилась навестить могилу, не окажись здесь Феликса. Я вообще не думаю, что когда-нибудь найду в себе силы прийти сюда в одиночестве.
– Нора, – отвлекаюсь на голос парня, выныривая из своих мыслей, – я могу уйти, если тебе нужно побыть в одиночестве.
Нет. Не уходи! Если оставишь меня одну я сойду с ума. Я опять впаду в то состояние из которого едва выбралась. Я заплачу. Мне нельзя здесь и сейчас плакать, наш самолёт через пару часов. Если сейчас сорвусь, то брошу всё, наплевав на то, что я её совершеннолетняя.
– Нет.
Вдыхаю прохладный воздух и рвано выдыхаю, наверняка Лекс уже по этому вздоху понял насколько я нервничаю. Он ведь догадливый мальчик. Весь такой умный из себя, будто читает меня, как открытую книгу.
Мы стоим какое-то время в тишине, не шевелясь, не меняя позы. Я даже теряюсь во времени, прошло наверное около получаса.
Когда я наконец дергаюсь и отмираю, разворачиваюсь лицом к Феликсу.
– Поехали.
И не попрощавшись с мамой выбегаю с кладбища.
***
Феликс
Стоит мне посмотреть на спящую на моём плече бандитку, волосы которой ужасно растрепаны после постоянных смен поз во сне, как в голове сразу всплывает картинка неё на кладбище. Стояла вся бледная, будто вот-вот рухнет.
Шум турбин сбивает с мыслей. Покрайней мере здесь удобно сидеть пару часов до Москвы, а не так, как я летел до Краснодара. Даже вспоминать не хочется.
Телефоны мы включили только по приезде в аэропорту и если на мой телефон пытались дозвониться всего пару человек, то телефон Норы взрывался от количества входящих. Я даже успел заметить имя Артёма, который меня жутко бесил. Что ему надо от Норы в каникулы? Свалил бы ещё в какую-нибудь командировку с отцом и сидел там тихо. Никому отвечать ни я, ни она не стали, просто включили авиарежим и сели в самолёт, не особо заботясь о чужой нервной системе.
Вспоминаю об угрожающих сообщениях от Дэна и меня аж дрожь пробивает. Я его больше, чем родного отца боюсь. Тот меня хотя бы не бил никогда, в отличии от Дениса, который не против отвесить мне лишний подзатыльник.
Когда самолёт наконец-то начинает идти на посадку и в салоне раздаётся голос пилота, сообщающего о погоде за бортом, бандитка просыпается, сонно потирая глаза и широко зевая.
– Я даже подумать не мог, что ты пускаешь слюни во сне. – Нора резко поворачивается в мою сторону, а я стараюсь сдержать улыбку, – Всё плечо мне залила.
Она нервно смотрит на место на моей кофте, где только что спала, и потирает рукой левую щеку, ощупывая её на влажность.
– Ничего я не пускаю! Дурак! – возмущённо поднимает на меня свои серые глаза, когда раскрывает мою мою маленькую ложь.
Не могу сдержаться от смешка, из-за чего бандитка грозно хмурит брови и бьёт меня ладошкой по плечу. Я почти не чувствую этого удара, но всё равно дергаюсь.
***
Когда мы выползаем из аэропорта, я тут же нахожу глазами машину Леона Владиславовича и краем газа замечаю ссутулившуюся бандитку, которая медленно заползает за мою спину, замедляя шаги. Испугалась реакции на свой побег?
Каюсь, поступил не очень красиво, сдав отцу Норы время нашего прилёта и аэропорт. Но лучше пусть они немного остынут привстрече, и пока едут до дома. Надеюсь ругаться при огромной толпе подуставших людей, – потому что я себя после полётов чувствую выжатым, – эта семейка не будет.
– Элеонора. – от строгого отцовского голоса Нора поджимает губы, но смотрит прямо в глаза мужчины, – Я в который раз думаю, что теряю только обретённого ребёнка.
Он не ругает её, пытается перевести всё в шутку. Им как будто неловко рядом друг с другом.
– Простите. Я не могу находиться в доме, в котором все на меня срываются и не ругаться при этом с другими.
Осматриваю парковку, подмечая, что Дэн до аэропорта не добрался, значит сидит и ждёт её дома. Если у него хватит совести, то возможно он даже не устроит истерику ни одному из нас.
– Просто поехали домой. – бандитка бросает острый взгляд в мою сторону и усаживается на заднее сиденье мишаны, показательно громко хлопнув дверью.
Мы с мужчиной молча стоим пару секунд, после чего он обращает на меня своё внимание. Я не лсмеливаюсь взглянуть в его сторону, потому что выглядит он пугающе, не только внешне кстати.
– Я надеюсь, что ты поехал за ней, не потому что…
– Нет!
Леон Владиславович ошарашено смотрит в мою сторону, после моего громкого и нетерпеливого выкрика. Обычно я веду себя, как спокойный мальчик, но за последнии несколько на самом деле многое поменялось. В особенности мой статус. Интересно, через сколько мне открутят голову, когда я назову его тестем?
– Ладно, садись уже.
Восемнадцатая глава
Феликс
За ужином сегодня как-то слишком напряжённо, Мария Владимировна, как я люблю иногда дразнить свою маму, и напоминать ей о её преподавательском прошлом, хоть сейчас она и ударилась с головой в индустрию красоты, открывая свои мини-салоны, не особо приносящие прибыль. Но моей маме это нравится, а мой отец спонсирует все её хотелки. К тому же, тема финансов у нас вроде как не обсуждается.
Папа откладывает столовые приборы и слегка покашливает, переглядываясь с мамой и кидая взгляд в мою сторону. Вежливо делаю вид, что не заметил того, как мама кивнула головой в сторону отца, взглядом говоря: «а самому слабо?».
Пятой точкой чувствую, что мне пора смываться от сюда, пока мне не устроили допрос. Но не успеваю я сделать и шагу, как слышу командный голос мамы.
– Феликс, сядь.
К моему несчастью, все эти пару месяцев, начиная с осенних каникул, я вёл себя, как влюблённый мальчишка и натерпелся слишком много подколов со стороны Кира. За что он конечно пару раз получал, но свой рот всё равно не затыкал. Особенно его выносило, когда я забирал Нору и сразу после школы ехал вместе с ней на свидание.
И при каждом визите родителей домой мама уж слишком подозрительно на меня смотрела, как будто всё уже знала. Что бы её сыночек, – какое ужасное прозвище, мама использует его, только когда злиться на меня, – и не рассказал ей о своих отношениях. Хотя этого никак не могло произойти, если только им не сказал кто-то из этих двух дураков. Кир бы точно не стал, так как прошлый его синяк ещё не зажил, а вот Дэн всё ещё дулся на меня за то, что я не взял его с собой в Краснодар, на побег Норы. Хотя благодаря ему он и состоялся.
Вроде как всё закончилось мирно, и бандитке даже не устроили никакого наказания, но меня вежливо выпроводили из дома, под предлогом семейного дела и так и не дав узнать что же там произошло, а Нора говорить отказывалась.
– У тебя…э-э… – отец продолжал кидать взгляды в сторону Марии Владимировны, прося о помощи, – появились новые друзья?
– Кхм!
Мама пытается остановить чай, или что она пила, текущий из её носа, после слов отца. И начинаем кашлять, давясь им. Папа тут же подскакивает к ней.
Ну что за цирк?
– Нет, папочка, у меня не появились новые друзья. Мне что, 5 лет?
– Да есть у тебя девушка или нет?!
Мама, успевшая вытереть лицо салфеткой, уже нависала надо мной.
– От куда?..
– От верблюда! Твой отец тоже щеночком за мной ходил, когда влюблённый был. Я ваши гены насквозь вижу, так что не придуривайся.
Щеночком? Я выгляжу, как щеночек?
Бросаю удивлённый взгляд в сторону отца, и он утвердительно кивает, то ли соглашаясь с тем, что он ходил, как щеночек, то ли с тем, что я выгляжу так же.
– Её зовут Нора.
Отпираться смысла всё равно нет. Чувствую, как неприятно потеют ладошки, и стараюсь даже взгляда не кидать в сторону родителей.
***
К счастью, меня мучают не настолько долго, на сколько я рассчитывал и отпускают с условием, что я их в скором времени познакомлю.
Удивительно, но до этого мама ни разу не проявляла такого интереса к моим отношениях, хоть их было и не так уж много.
На экране телефона высвечивается сообщение и стараюсь как можно быстрее его разблокировать, надеясь, что оно от бандитки. Ловлю себя на этой мысли. Точно веду себя, как будто прибегу к ней по первому зову.
Бандитка милые щёчки: «если меня завтра не будет в школе»
Бандитка милые щёчки: «знай»
Бандитка милые щёчки: «я умерла ночью из-за отсутствия воздуха*грустный смайлик со слезой*»
Что у неё там происходит? Денис нагрянул и решил удушить свою горячо любимую сестру подушкой?
Вы: «Ты заболела что ли?» – она не отвечает в течении пятнадцати минут, за которые я успеваю сходить в душ и закинуть свою одежду в машинку.
Постираю как-нибудь попозже.
У Норы есть привычка нюхать людей, как бы странно это звучало. А кто этим не грешил? Я тоже люблю иногда прижаться носом к её волосам, не знаю, чем она пользуется, но они обалденно пахнут.
Когда она начала больше времени проводить со мной, то стала чаще ко мне прижиматься. Потом видимо словила фишку и всегда тыкалась мне носом в грудь, однажды всё-так попавшись на обнюхивании. Она выпытала у меня название кондиционера, которым я пользуюсь и купила такой же. Некогда бы не подумал, что Нора следит за такими мелочами.
Однако даже с моим кондиционером она не перестала пахнуть по своему.
Бандитка милые щёчки: «мой нос заложен и не дышит!!!»
Эта девчонка…
Вы: «Ещё никто не умирал от насморка»
Нора отправляет мне кружочек, в котором видно только половину её лица и выразительно шмыгает носом, сощурив при этом глаза и смотря прямо в камеру. Я смеюсь в себя, вспоминая один из стикеров с котёнком, присланных бандиткой. Один в один, будь Нора котиком. Почти сразу же, после того, как я успеваю досмотреть сообщение, раздается звонок от неё.
– Виноваты ты и твоё мороженое. – обвиняюще произносит бандитка. Слышу на заднем фоне шорохи и кряхтение. Она всегда пытается вечером закутаться в одеяло, хотя в её комнате и так достаточно тепло.
Улыбка не сходит с лица, когда я представляю её в той глупой розовой пижаме с пасхальными яйцами, которые она однажды зацепила камерой, пока снимала очередной кружочек. Она утверждает, что это вовсе не пасхальные яйца, а какие-то хранители из её любимого аниме.
– Ты заставила покупать себе мороженое в декабре.
И отморозила себе все руки, а ещё часть моих пальцев, пока я держал его.
– Я хотела есть.
Можно было купить что-то горячее, но вслух я этого конечно же не произношу, потому что спорить с ней бесполезно.
– Но я правда не пойду завтра никуда слишком плохо себя чувствую.
Сразу же вспоминаю о поездке во Францию, и вылет через день. Успеет ли Нора выздороветь? Потому что я изначально не планировал туда лететь и только после уговоров бандитки согласился. Если она не летит, то и мне смысла нет.
– Лучше ложись пораньше спать, твоему организму нужен отдых.
Останавливаюсь перед зеркалом, завешенным фотографиями бандитки. Грустная, надутая, красная от смущения, с опухшими после поцелуем губами, в полный рост и со спины. Фото, где меня едва видно, только мою щёку, которую Нора целует. Она даже не заметила в моменте, как я достал телефон. Только когда доехал до дома отправил её девушке. Она не отвечала мне до утра, от смущения или просто дулась так и не призналась. И моё любимое фото, которое не видел никто, кроме нас с Норой. Всё моё лицо в розовых следах от помады, а бандитка стоит рядом с полустёртыми губами и смеётся. Это моя любимая улыбка. В который раз я думаю, как хорошо, что комната запирается на замок. Как минимум по двум причинам: никто не сможет зайти сюда в моё отсутствие и вытекающая из этого вторая, по которой мои родители не увидят этот коллаж.
– Спокойной ночи, Лекс.
– Тебе тоже.
***
На следующий день Нора не приходит, в течении дня редко присылает сообщения, но ей вроде как становиться лучше. Говорит, что до завтра точно оклемается и приедет в аэропорт сама. Но утром, перед отлётом никто из нас не может до неё дописать или дозвониться. Телефон Дэна вне зоны доступа, а номера её отца у меня нет.
Конечно до отлёта ещё есть пару часов, но ей нужно было уже проснуться.
Катя: «Нора до сих пор не отвечает?»
Близняшки ещё вчера в школе успели ко мне пристать, ведь уже успели распределить места в самолёте и хотели сидеть рядом с бандиткой.
Даже Артём связался со мной, потому что оказывается они вчера умудрились поиграть в по дискорду. Бесит она меня, и так болеет ещё дополнительную нагрузку себе дала. Совсем не думает. По её мнению болезнь это шутка? Если у неё подскочила температура? Я не понимаю, почему она не вызвала скорую в таком случае. Она хотя бы к врачу обратилась!
Кир-ка: «бандитка в сети, но соо не читает»
В который раз звоню Норе и она наконец поднимает трубку. Делаю глубокий вдох, но она меня перебивает.
– Мне жесть, как плохо. И кажется у меня высокая температура.
Да ей не просто плохо, она звучит как восьмидесятилетний старый старик, который курил всю свою жизнь. Голос хриплый, местами как будто пропадает и не из-за связи. И очень усталый.
– Ты одна что ли дома? – вскакиваю с кровати, ударяясь ногой о собранную для поездки сумку и громко шипя. Там даже нет ничего тяжёлого, но всё равно больно.
– Отец и Дэн в командировке, Тоня в отпуске.
– Бля, Нора, постарайся открыть дверь, я сейчас буду. – как я рад, что мы живем в одном районе.
Вы: «Мы никуда не летим, Норе плохо» – скидываю сообщение сразу пятерым людям, что бы они больше не заваливали ни меня, ни друг друга сообщениями.
Выхожу из комнату и налетаю на маму, стоящую возле моей двери с поднятым кулаком и контейнером еды в руках.
– Ты куда торопишься? И без вещей.
Слишком громко хлопаю дверью комнаты, когда она пытается заглянуть внутрь. Мама удивлённо смотрит от меня, не ожидая такой нервозности. А у меня руки уже трясутся из-за беспокойства за Нору. Ещё ведь родителям объяснять, почему я день в день отказываюсь от поездки, которая была запланирована за несколько месяцев. Мать может и поймёт, а от папы точно достанется. Долго ещё будет мне припоминать.
– Норе плохо. Мы не летим.
– Что значит «мы не летим»? Если твоей девушке плохо, то ей стоит вызвать скорую, а ты должен выезжать в аэропорт. – черт. Я не думал, что отец тоже дома, обычно в это время он в офисе.
Мне стоило вызвать скорую на адрес Норы, а потом уже ехать к ней, всё равно они едут долго. Она же не может умереть от простуды? Если это не простуда, будет очень хреново.
– Я не умею лечить людей! – игнорирую слова отца и обращаюсь к маме, хотя она тоже не доктор и навряд ли мне как-то поможет.
Я даже не знаю названия всех этих препаратов, если бы на каникулах бандитки не оказалось рядом, я бы возможно умер, потому что скорую вызывать бы я не стал. Я не люблю врачей, и болею редко. Да я даже не знаю, какую таблетку нужно пить, когда болит горло. Мои познания заканчиваются на активированном угле, который пьют при отравлении. Потому что Кир – дурак, который траванулся алкоголем на день рождении своей прошлой подружки и вместо того, что бы кому-то об этом сказать поехал ко мне.
– Я тоже? – мама отставляет контейнер на ближайшую полку, – Ей стоит вызвать скорую, но это правда не причина отменять поездку, в которую ты так долго собирался. Я могу поехать к ней, если тебе станет спокойнее.
– Да я только ради неё и должен был ехать.
Замечаю, как родители переглядываются между собой.
Слишком долго, за это время я бы уже сидел в машине.
Протискиваюсь мимо них в прихожую, но папа ловит меня за руку и силой разворачивает к себе. Вырываю запястье и пытаюсь как можно быстрее зашнуровать кроссовки.
– А твой отец себя вёл так же! – кричит из коридора мама, – Так что оставь его в покое, Сань, он по уши влюблён.
Мы с отцом краснеем одновременно. Он от воспоминаний о «вёл себя так же», а я от последней фразы. Даже не хочу знать, что у них там произошло, потому что всегда, когда они решают рассказать мне про свою молодость – это что-то из разряда сопливой мелодрамы, похуже дорам, которые смотрит Нора.
И пока мой отец замер, выскакиваю из квартиры и вызываю лифт, потому что спускаться с 20 этажа пешком слишком долго и ноги после такого будут гореть.
***
Когда я захожу в дом Норы, уже не чувствую себя настолько в панике, как было в квартире. По дороге мама прислала сообщение с советом, как не дать умереть любви всей своей жизни, потому что когда она болела, то моему отцу такого совета никто не прислал, и он кое-как доехал до больницы и орал там на весь мед-персонал, хотя вылечиться просто оказавшись в больнице не возможно.
Мария Владимировна (мама): «Вызови по дороге скорую, потому что ты приедешь раньше них. У них дома должна быть аптечка, дай ей нурофен, если его не окажется, то хотя бы парацетамол. Дай ей тёплой воды или чая с мёдом, если найдешь. Но горячее не давай. Найди какой-нибудь тазик и налей туда прохладной воды, возьми полотенце, намочи его и положи ей на лоб. Периодически споласкивай в тазике.»
Мария Владимировна (мама): «Надеюсь ты не добьёшь её и мы всё-таки успеем познакомиться, за отца не переживай *подмигивающий смайлик*»
Бандитка валялась на диване в гостинной, завернувшись в плед. По-моему она была в какой-то полудрёме.
– Нора.
Она издала не членораздельное мычание и подняла на меня голову.
Поднимаю её на руки и поднимаюсь в её комнату, надеясь что скорая приедет как модно быстрее. Даже не прикасаясь к её коже, чувствую, как сильно её жарит. От неё буквально исходит тепло, словно она печка.
– Где у вас аптечка? – укладываю Нору в кровать и накрываю одеялом, не раскутывая её из пледа.
– На кухне. – голос был всё такой же хриплый и резал мне по ушам.
Спускаюсь и ищу коробку с лекарствами или как оно вообще должно выглядеть? Красный бокс с белым крестом. По-моему наоборот, крест красный. Коробка задвинута куда-то глубоко в шкаф, как будто ей давно не пользовались, но тем не менее пыли на ней нет. Она ловольно внушительного размера и мне кажется тут есть всё: от влажных салфеток, до шприцов. Пытаюсь найти хоть одну из упаковок с таблетками, параллельно включая чайник. Придётся порыскать по шкафам, надеюсь у них есть мёд.
Я нахожу только парацетамол, к тому времени заваренный чай уже остывает до приемлемой температуры и я думаю, что его можно охарактеризовать, как тёплый.
Поднимаюсь наверх, держа кружку «замужем за Кагеямой» в одной руке и какую-то кастрюлю с прохладной водой и полотенцем в ней в другой. Таблетки я распихал по карманам.
Пока я суетливо пытался хоть как-то облегчить страдания бандитки до дома доехала скорая, которая вначале померила девушке температуру и сделала какой-то укол, из-за которого мне пришлось отвернуться и не глазеть на чудесную попу моей девушки, потому что выздоровевшая Нора бы убила меня.
Спустя наверное часа два и сотню звонков ото всех, Элеонора начала потихоньку приходить в себя.
Глаза у неё были покрасневшие, как из-за аллергии, около носа была такая же красная кожа.
– Я слишком красивая или слишком плохо выгляжу, что ты не перестаёшь пялиться на меня?
Она приняла сидячее положение и попыталась подложить подушку себе под спину, но я опередил её. Аккуратно придерживая Нору за поясницу, поднял подушку. Она была всё ещё ужасно горячей, а мне хотелось к ней прикоснуться.
Я провёл рукой вверх-вниз до лопаток и обратно, прикоснувшись своим лбом к её. Температуру я бы так не ощутил, потому что у нас был слишком сильный контраст кожи. Моя была ледяной от волнения. Сюда бы отлично вписалось «кровь в жилах застыла». Кожа бандитки же была температурой, как лава. Хотя бы обычно всё было наоборот. Её руки всегда оставались холодными, даже носи она варежки. А мои горячими. Она даже сувала мне свои льдышки под толстовки в школе, пока никто не видел. Заставляла вздрагивать, но я не дёргался.
– Ты всегда красивая.
– Кто бы мог подумать, что я когда-нибудь услышу эти слова от тебя.
– А ещё у тебя опух нос.
– Что?! – конечно никакой нос у неё не опух, а лишь слегка покраснел, – Врёшь ты всё.
Я виновато улыбаюсь, подтверждая её слова и она начинает громко хохотать, но тут же закашливается. Тянусь к стакану с недопитым чаем и помогаю её попить.
– Лекс, если бы я не болела, я бы тебя поцеловала.
– Разве целоваться можно только в губы?
Притягиваю её к себе, заставляя смять простыни и покрываю всё её лицо поцелуями, медленно переходя к шее.
Нора кладёт свои ладошки мне на плечи.
– Перестань, я даже не могу подразнить тебя в ответ.
Так даже лучше. Теперь она полностью в моей власти.
Шутка. Я не настолько извращенец, что бы совращать больную девушку, даже если девушка не против.
Нам наконец-то выпал шанс остться полностью наедине, но мы даже не можем как следует понежиться. Я даже боюсь как-то не так сжать Нору, кажется мгновение и она развалиться. Обычно всегда такая весёлая, отзывчивая и инициативная сейчас выглядит ужасно хрупкой.
– Лежи. Мне нужн написать остальным, что ты не умерла.
Она нахмурила брови.
– Почему ты остался здесь, разве не должен был лететь во Францию со всеми?
– Я не видел смысла лететь туда без тебя.
