Текст книги "Бег по спирали. Часть 1."

Автор книги: Рина Зелиева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

– Обещал, – хрипло согласился Мирэк.

В коридоре повисло тяжелое напряженное молчание. Антон переводил настороженный взгляд с одной на другого, похоже, теряя надежду, что все это кончиться мирным путем.

– Хорошо. Гуляй, – с тихой яростью бросил Дарн.

И вышел, хлопнув дверью.

– Пойдем, кофе что ли попьем, – с облегчением выдохнул Тоха и направился в сторону кухни. – Все равно заснуть уже не получится.

Маритта заняла место на табурете, поджав под себя ноги. Несмотря на благополучный исход всей этой затянувшейся темной истории, по крайней мере, для нее, девушка чувствовала, как какая-то необъяснимая тоска сдавливает ее сердечко. Она наблюдала, как голый по пояс мужчина водружает турку на плиту и роется на полке, недавно основательно заполненной, в поисках банки с напитком. Любовалась его гибким мускулистым телом. Ита раздумывала над тем, что неординарная внешность Шторма довольно гармонично связана с его внутренним миром, непростым, запутанным, но вызывающим симпатию. Стройный, с непостижимыми, равномерно накачанными мышцами пресса, рук и спины, широким размахом мощных плеч. Обычно сложное выражение лица уравновешивала спокойная улыбка. И никакого самолюбования. Однако, она ощущала своим женским чутьем, что ей удалось пробить панцирь безразличной насмешливости, за которым он укрылся.

"Внутренний мир Дарнова может заинтересовать лишь солитера", – злилась девушка. – "Нарцисс, павлин надутый. Ну, почему он считает, что лучше всех? А других ни во что не ставит. Да, природа его и умом, и красотой наделила. Эдакий эрудированный мачо. Но без Антона он бы пропал. Со своим жутким характером. Псих, одним словом. Что не по его: сразу рвать и метать. Да не верю я, что он эту Станиславу любил. Он, кажется, вообще не способен на такое чувство. Разве только, любить самого себя. Больше никто его любви не достоин. А пренебрежение к его царственной персоне карается смертью".

– О чем задумалась? – прервал ее мысли Горский. – Сейчас позавтракаем, и я отвезу тебя домой, – добавил он, вынимая сыр и колбасу из холодильника. – Некогда мне тут с тобой возиться.

– А он.., – замялась Ита, не зная, как точнее выразить свои опасения. – Мирэк ничего мне не сделает?

– Что именно он тебе обещал? – Антон отхлебнул кофе и принялся с завидным аппетитом жевать бутерброд.

– Что отпустит живой и здоровой, – нерешительно промямлила девушка в ответ.

– Значит, отпустит, – мужчина задумался.

– Не до тебя ему щас, – некоторое время спустя, вынырнул он из своих размышлений. – Надо с делами разбираться, а не с бабами. В штаты ему пока ехать нельзя: смерть Ясурова итак подозрительна, а внезапный отъезд Дарнова породит кучу сплетен и толков. Придется ехать мне: налаживать поставки оборудования. Если не проследить – вовремя могут не доставить. Тогда вся тщательно продуманная схема сорвется. А этого мы себе позволить не можем.

– Ты уезжаешь? – всхлипнула Маритта.

Противное сердце надсадно защемило, причем совершенно безосновательно и безпричинно.

– Да не переживай ты, – по своему понял ее Тоха. – Баллон к Алонзо свалил. Очень своевременно, кстати. Иначе бы Рат его, точняк, завалил. Косой на дальние рубежи послан – ему стройку поторопить надо. Дарну тут одному вертеться так придется, что у него вся дурь из башки вылетит. А там, когда все уладиться, он про тебя совсем забудет. Чего: у него телок что ли мало? Вроде, никогда проблем с женским полом не было.

– Надолго? – Ита, казалось, его не слушала.

– Что надолго? – Тоха взял с тарелки второй бутерброд, и хотел было отправить его в рот, но тут поймал тоскливый взгляд девушки. В ее глесситовых глазах застыли слезы.

Есть ему расхотелось. Он со вздохом вернул хлеб с маслом и сыром обратно на блюдо и сцепил руки замком прямо перед собой, опустив смущенно взгляд.

– Ты че, Ит? – его голос внезапно охрип.

– Ничего, – буркнула девушка, и, завладев брошенным бутербродом, мужественно отправила его в рот.

Наблюдая, как Маритта жует, демонстративно заняв едой рот, чтобы не допустить расспросов, а на ее ресницах дрожат предательские капли, Антон окончательно смутился.

– Не надо, Ит, – сипло попросил он. – Не нужно тебе со мной. Работа у меня такая – не могу я постоянную связь иметь. Да и не семейный я человек.

– Я все понимаю, Тош. Не маленькая, – Ита запила еду кофе и поднялась со стула. – Поехали уже. Ты сказал, что отвезешь меня. И, если не возражаешь, я твою рубашку оставлю? Не могу же я к родителям полуголой заявиться.

По дороге оба молчали. Чтобы разбавить это гнетущее, повисшее в воздухе молчание, Шторм включил магнитолу. Из динамиков полилась какая-то веселенькая попса. Но настроение обоих ничуть не улучшилось. Ита кусала губы и не отводила потухший взор от окна, за которым мелькали леса, уже одетые в сочную зелень, и свеже вспаханные поля.

Если прислушаться к чувству самосохранения, то следовало признать: Антон прав. Ей нужно вернуться к прежней жизни, попытаться заново отстроить то, что было так бесцеремонно разрушено. И он, стоило признать, тоже внес немалый вклад, превращая ее прошлую жизнь в руины. Но где-то в глубине души она испытывала боль от расставания. Одна ее часть кричала о том, что она поступает правильно, логично, другая – вопила о том, что она теряет нечто драгоценное, чудесное, неожиданно подаренное судьбой. Внутри нее царила опустошенность, вгоняющая в депрессию. Хотелось заплакать.

Тоха изредка кидал на нее хмурые взгляды и давил на газ.

Остановившись у подъезда, он в сердцах ударил ладонями по рулю.

– Слушай, Итка, я не знаю, сколько проторчу в этих гребаных штатах, но как только вернусь: приеду к тебе и мы поговорим, – он вынул из кармана и протянул ей документы.

Маритта медленно повернула голову и печально улыбнулась.

– Ты не приедешь, Тош.

Ей показалось, что по его лицу пролетело мимолетное облачко грусти. Забрав бумаги, она вышла из машины и пошла к дому.

Он проводил взглядом эту мужественную молодую женщину, такую естественную, такую близкую, и такую... Шторм одернул себя, встряхнул белокурыми волосами и завел мотор...

Эпилог (конец части 1).

Мирэк метался по кабинету. Он замер у окна и с шумом втянул в себя воздух. Эта девчонка с копной золотисто-каштановых волос, насмешливыми глазами удивительного темно-янтарного цвета, дерзкая, смелая, хрупкая и уязвимая одновременно, она никак не хотела покидать его мысли. Она заставила его утратить обычное безразличное хладнокровие, с которым он заводил романы. Не надолго, забавы ради. Его мужские расчеты, его знание женских хитростей разбились вдребезги. Даже ночью он просыпался в испарине, сгорая от болезненной, разрушительной страсти, терзавшей его тело. И Миран, искусная и неутомимая, не могла унять ее. Перед глазами стояла, словно в реальности Ита: в синей фланелевой мужской рубашке, расстегнутой на груди. В сонной неге, она, как будто, только что покинула объятья мужчины, и этим мужчиной был его друг. Стерва! Зря он так церемонился с ней. Она такая же хитрая и бесстыдная, как и все дочери Евы.

Его сердце наполнилось ядовитой горечью. Пожалуй, он знал, как избавиться от обольстительных чар этой женщины-ребенка, с виду наивной, но показавшей образец удивительного хладнокровия. Он жаждал увидеть ее вновь слабой и беззащитной, как тогда, в конюшне. Где она вся была в его власти. Но Тоха забрал ее у него. Забрал, как оказалось, для себя. Ему-то она уступила сразу. Почему ему?

Маритта проехала Вешенки и свернула в прогон. В корзинке на багажнике ее велосипеда были закреплены два объемных пакета: к вечеру следующего дня должны были приехать родители, а у нее еще дом не прибран. С утра девушка уехала за продуктами в село, остановилась поболтать у подруги и задержалась там до вечера. Теперь же, глядя, как кроваво-алый закат окрашивает багрянцем верхушки кустов и заросли Иван-чая, заполонившие весь хутор, Ита подумывала лечь спать, а хозяйством заняться с утра пораньше, с новыми силами.

Остановившись у калитки, она задумалась. Ее мама устроилась на работу, да и отец вернулся на службу. В деревню они приезжали только на выходные. А Ита вызвалась помочь на огороде. Не пропадать же овощам. Тут на лоне природы, одна одинешенька в этом дачном домике, она все чаще начинала грустить. Ничего не ладилось. Она, конечно, успела в ускоренном темпе дописать диплом и защититься. Выпускной прошел просто отлично. Но вот только работу найти никак не получалось. Никто не нуждался в специалисте без опыта. Но девушка не отчаивалась. Ведь она в поисках всего месяц. Родителям приходилось врать, что муж уехал за границу, и пробудет там продолжительное время. Ей одной скучно в их большом, но пустом доме. О своем втором разводе Маритта пока говорить не хотела. Боялась рецидива у отца. И это угнетало. Ведь рано или поздно все тайное становиться явным. А как родителям обо всем рассказать, она понятия не имела. Но не это все было причиной щемящей, какой-то звериной тоски, терзающей хуже зубной боли.

Прошло уже больше двух месяцев, а Антон все не приезжал. Она и не верила, что он приедет. Но где-то в глубине души еще тлела слабая надежда. С нежностью она вспоминала о своем удивительном знакомом, ставшем причиной ее невероятных злоключений. Странно, но она не сердилась. Все плохое забылось. Помнились только его губы. Такие мягкие и чувственные. И еще его поцелуй. Одновременно грубый и нежный, он просто свел ее с ума. "Я постоянно думаю об этом, как будто это было первый раз, когда меня поцеловал мужчина", – улыбнулась она себе.

Тряхнув головой, чтобы прогнать наваждение, Ита прислонила велосипед к забору и отвязала сумки. Она занесла их в избу и разложила продукты по шкафам и холодильнику. Жадно прямо из коробки напилась сока. Было жарко. День выдался суматошным. Хотелось спать.

Девушка направилась в терраску, где обустроила себе спальное место. Там было прохладней. Она открыла дверь и нащупала выключатель на стене. Стащив майку через голову, замерла. Сердце невольно сжалось, а потом забилось быстрее. Спина стала мокрой от холодного липкого пота. В голове пролетали со скоростью света мысли: "Все. Мне конец. Для этого он здесь. Он не забыл. И не простил". Тяжелый комок подкатил к горлу, мешая дышать. Девушка смотрела на него полными ужаса глазами и не могла вымолвить ни слова.

На небольшом диванчике, оббитом дерматином, сидел Дарнов. Совсем как тогда, как в первую их встречу в этом доме. В небрежной расслабленной позе, и только глаза выдавали его напряжение. Выражение их было холодным и загадочным. Жестокий и непримиримый блеск глубокой синевы пугал. Маритта, словно ощутила дыхание смерти. Она поняла, почувствовала: он приехал убить ее.

Первой реакцией девушки было – бежать со всех ног, но здравый смысл пробился сквозь охвативший ее ужас и одержал верх. Она не могла убежать. Он не даст ей сделать ни шагу. И даже если хоть на мгновенье допустить, что ей удастся вырваться: он все равно ее настигнет. Это пройденный этап. Он так решил. И все равно приведет приговор в исполнение.

– Привет, – лениво улыбнувшись, протянул Дарн.

При этом улыбались только его губы, в глазах же полыхало дьявольское пламя.

Маритта сделала шаг назад и вжалась в стену. Она почувствовала, как ее влажная кожа покрылась мурашками. Эта его злая довольная улыбка охотника вывела ее из ступора. Мозг лихорадочно заработал. Что же делать? Как остановить его? Только сейчас она вдруг осознала: она не хочет умирать. Она так любит жизнь, какой бы она не была. Она так молода, и так много еще не успела.

– Так, значит, все-таки Антон? – медленно, членораздельно, без тени эмоций в голосе спросил Мирэк. – Все ночь тебя жарил? Понравилось? Чего же мне было мозги парить?

Эхом в памяти девушки прозвучали другие его слова: "Я убил их. Обоих. Голыми руками". "Он псих", – подумала Ита. -"Теперь он и меня убьет. Все из-за этой глупой ревности. А, ведь, я даже не принадлежу ему".

– Ты бредишь, Мир, – усилием воли она заставила свой голос не дрожать. – У меня с Антоном ничего не было. Мы спали в разных комнатах. Не веришь мне – спроси у него. Он твой – друг, и врать тебе не станет.

Как убедить его в этом? По выражению его лица, Маритта поняла: он не хочет слышать ее оправданий. Он все уже для себя решил. Не прерывая зрительного контакта, она сделала шаг к двери. Потом еще один. Мирэк молчал, разглядывая ее так, словно размышлял: с какой стороны откусить.

– Мир, пойми, – продолжала отвлекать его внимание девушка, осторожно по малюсенькому шажочку продвигаясь к выходу, – дело не в Тохе. И не в каком-либо другом мужчине. Дело в тебе. Ты – красивый, привлекательный мужчина. Но я не – мазохистка.

Маритта загородила дверь спиной и, заведя руку назад, взялась за ручку.

– И то, что ты можешь мне предложить: мне не надо этого. И... это не любовь...

Она четко произнесла эти слова и вслушалась в их звучание. Она с удивлением обнаружила, что никогда в этом не сомневалась... Как она раньше могла хоть одну мысль допустить о том, что между ними может что-то быть? Сейчас она сама себе поражалась.

– Любовь? – он вскочил, предвидя ее маневр, и Ита вынуждена была отскочить в сторону. – Да что ты в этом понимаешь?

Дарн надвигался на нее, а девушка пятилась до тех пор, пока не уперлась попой в высокую пружинную кровать стоящую у окна, с наваленной на нее для твердости кучей матрасов. Дальше отступать было некуда.

Мирэк подошел к ней вплотную и хотел схватить за плечи. Вывернувшись, девушка нырнула ему подмышку и бросилась к двери, но он, моментально среaгировaв, поймал ее руку и, с силой сдавив запястье, вернул Иту обратно. От боли на глазах девушки выступили слезы. Дарн рассмеялся.

– Я же тебе уже говорил. Не нужно мне сопротивляться. Только себе хуже делаешь.

– Ты убьешь меня? – в лоб спросила Маритта.

Терять ей было уже нечего. С его губ медленно сошла улыбка. В глазах блеснул какой-то странный потусторонний огонь. Отпустив руку девушки, он неторопливо провел пальцами по ее щеке, губам, а затем резко разорвал на ней длинную цветастую юбку – тот единственный предмет одежды, не считая белья, который еще оставался на Маритте. Две железные руки стиснули ее с такой силой, что в глазах зарябило. Ита беспомощно забилась в его стальной хватке. Белье тоже скоро превратилось в лохмотья.

Из последних сил она изворачивалась в его руках. Дарн, растроганно смеясь, опрокинул ее на кровать.

– Нет! – ее вопль пронесся под потолком, вылетел на улицу и затих вдалеке.

Девушка сжимала колени и вертела головой, уворачиваясь от горячих жадных губ, оставляющих жалящие болезненные следы на ее нежной коже. Она боролась решительно, со сжатыми губами, чтобы не кричать, против этого крупного мускулистого, возвышающегося над ней мужчины. Каким-то внутренним чутьем понимая, что от ее визгов у него только еще больше сносит крышу.

В тот момент, когда он жестоко ворвался в ее тело, преодолевая сопротивление плоти, Ита, задыхаясь от боли и ужаса, осознала, что бороться с ним: все равно, что противостоять смерчу. И прекратила вырываться, безвольно распростершись под тяжелым мужчиной. Он брал ее дико, по-звериному, издавая животное рычание, абсолютно не заботясь о своей жертве. Мощно и неутомимо. Ее обессиленное тело все содрогaлось и содрогaлось от его грубых, жестких толчков...

Первые лучи восходящего солнца осветили обнаженную хрупкую фигурку, скорчившуюся на кровати. Выходя из полубессознательного состояния, Маритта подтянула одеяло на охваченное утренним холодом истерзанное тело. Болело все, каждая его клеточка. Но она была рада чувствовать даже боль, чем совсем не ощущать ничего. Значит, она еще есть. Она дышит.

– Жива, – прошептала она, вслушиваясь в звучание этого слова, выданного ее охрипшим надтреснутым голосом.

– Все остальное пройдет, все пройдет, – уговаривала шепотом она себя, а слезы катились и катились по ее щекам, обжигая кожу и опустошая душу.