Текст книги "Пропавший герой"

Автор книги: Рик Риордан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Был еще и план В, но он обещал себе никогда больше к нему не прибегать.

Но сейчас Лео чувствовал потребность воспользоваться именно этим способом, хотя после того происшествия, после смерти матери, ни разу к нему не обращался.

Он вытянул пальцы и почувствовал, как их начинает покалывать. Потом появились язычки пламени, и вот завитки красных огоньков заплясали на его ладони.

VII
ДЖЕЙСОН

Как только Джейсон увидел этот дом, он понял, что ему конец.

– Ну вот мы и пришли, – весело объявила Дрю. – Большой дом – штаб лагеря.

Ничего угрожающего в здании не было – четырехэтажный особняк, выкрашенный светло-голубой краской с белой отделкой. На террасе, опоясывающей все здание, стояли кресла, карточный столик и пустое кресло-каталка. Трубочки «музыки ветра», сделанные в виде нимф, поворачиваясь, превращались в деревья. Джейсон мог представить себе, как сюда летом приезжают отдыхать старики, сидят на террасе, попивают сливовый сок и наслаждаются видом заходящего солнца. И при всем этом окна дома смотрели на него, как сердитые глаза. Распахнутая дверь словно готова была проглотить Джейсона. На высоком коньке повернулся на ветру флюгер в виде бронзового орла и указал точно на него, словно приказывая убираться куда подальше.

Каждая жилочка в теле Джейсона говорила ему, что он в стане врага.

– Я не должен здесь находиться, – пробормотал он.

Дрю взяла его под руку.

– Умоляю. Ты сюда идеально подходишь, милый. Уж мне ты поверь – я повидала немало героев.

Дрю пахла как новогодняя елка – странное сочетание запахов сосны и мускатного ореха.

«Интересно, – подумал Джейсон, – от нее всегда исходит такой аромат или это какие-то специальные праздничные духи?»

Ее розовая подводка для глаз все время отвлекала его внимание. Каждый раз, когда Дрю моргала, он чувствовал внутренний позыв посмотреть на нее. Может, в этом-то и был смысл – продемонстрировать теплые карие глаза. Дрю была хорошенькой. Никаких сомнений. Но в ее присутствии Джейсон чувствовал себя неловко.

– Слушай, я тебе благодарен, но… – Он как можно деликатнее освободил руку.

– Это что, все из-за той девчонки? – надула губы девушка. – Бога ради, неужели ты встречаешься с этой королевой помойки?

– Ты имеешь в виду Пайпер? Гмм…

Джейсон не знал, как ответить. Он думал, что сегодня увидел Пайпер впервые в жизни, но при этом испытывал странное чувство вины… Он знал, что ему не следует здесь находиться. Он не должен обзаводиться здесь друзьями и, уж конечно, не должен приударять за одной из здешних девчонок. И все же… Пайпер держала его за руку, когда он проснулся в том автобусе. Она считала себя его подружкой. Она смело вела себя на балконе, сражалась с этими вентусами, а когда Джейсон поймал ее в воздухе и они держали друг друга в объятиях, ему хотелось ее поцеловать – что уж тут, не надо себя обманывать. Но это неправильно. Не мог он вот так играть ее чувствами.

Дрю закатила глаза:

– Дай-ка я помогу тебе принять решение, милый. Ты можешь найти что-нибудь получше. Парень с такой внешности и с явными талантами…

Она смотрела не на него, а в какую-то точку над его головой.

– Ты ждешь знака? – догадался Джейсон. – Вроде того, что появился над головой Лео?

– Что? Да нет! Хотя… да. То есть, судя по тому, что я слышала, ты довольно крутой парень. Ты будешь важной персоной в лагере, так что, я думаю, твой родитель скоро тебя признает. И мне бы хотелось это увидеть. Я хочу быть с тобой в это время! Кто у тебя бог – мать или отец? Бога ради, скажи, что не мать. Если ты сын Афродиты, это будет ужасно.

– Почему?

– Потому что тогда ты мой единоутробный брат. Нельзя же гулять с кем-то из своего домика, глупый.

– Но разве все боги не находятся в родстве между собой? – спросил Джейсон. – Разве все в этом лагере не приходятся тебе двоюродными или троюродными братьями и сестрами?

– Ишь ты какой умный! Милый, божественная линия не твоей семьи не в счет, кроме прямого родителя. Так что гулять с кем-то из другого домика не запрещается. Так у тебя кто в богах – мать или отец?

У Джейсона, как обычно, не было ответа. Он поднял голову, но никакого сияющего знака над ним не появилось. Флюгер на крыше Большого дома продолжал указывать в его направлении, этот бронзовый орел смотрел на него, словно говоря: «Мотай отсюда, парень, пока не поздно».

Потом он услышал шаги на крыльце. Но шаги не ног – копыт.

– Хирон, – сказала Дрю. – Это Джейсон. Он чудо как хорош.

Джейсон отпрянул назад с такой скоростью, что чуть не свалился на землю. Из-за угла появился человек на коне. Только он был не на коне. Он был частью коня. От поясницы и выше он был человеком – с кудрявыми волосами и аккуратно подстриженной бородкой. На нем была футболка с надписью: «Лучший кентавр в мире», а на спине висели колчан со стрелами и лук. Голова его находилась так высоко, что он пригибал ее, чтобы не задеть фонари на крыльце, – ведь от поясницы и ниже он был белым конем.

На лице Хирона, смотревшего на Джейсона, стала появляться улыбка. А потом вдруг кровь отхлынула от его лица.

– Ты… – Глаза кентавра сверкнули, как у загнанного в угол зверя. – Ты ведь уже должен был умереть.

Хирон приказал Джейсону – вернее, он его пригласил, но это приглашение было похоже на приказ – войти в дом. Дрю он сказал, чтобы она возвращалась в свой домик, что не вызвало у девушки никакого энтузиазма.

Кентавр мелким галопом подскакал к креслу-каталке на крыльце, снял со спины колчан и лук, пятясь, подобрался к сиденью, которое раскрылось, как коробка волшебника. Хирон осторожно ступил в него задними ногами и начал укладываться в пространство, которое казалось слишком маленьким для него. Воображению Джейсона представился грузовик, сдающий задним ходом и сигналящий – би-би, би-би, би-би; задняя часть кентавра исчезла, и кресло разложилось – из него выскочили две ложные человеческие ноги, укрытые одеялом, и в таком виде Хирона можно было вполне принять за обычного смертного в кресле-каталке.

– Следуй за мной, – приказал он. – У нас есть лимонад.

Гостиная имела такой вид, словно ее поглотил лес. Стены и потолок были увиты виноградной лозой, что показалось Джейсону весьма странным. Он не думал, что растения растут вот так, в домах, в особенности зимой, но тут он увидел сочную зелень и ветки, увешанные красными виноградными гроздьями.

Перед камином, в котором потрескивал огонь, стояли кожаные кресла. В одном из углов подмигивал монитор, на нем виднелась заставка старомодной аркадной игры «Пак-мэн». На стенах висели самые разные маски: античного театра – разделенные на пол-лица, улыбающиеся и хмурые, – маски жирного вторника, [15]15
  Вторник на Масленой неделе, последний перед началом католического поста.


[Закрыть]изделия с венецианского карнавала с длинными клювоподобными носами, резные деревянные маски из Африки. Виноградные ветки проросли через их рты, отчего казалось, что они высовывают лиственные языки. У некоторых в глазах виднелись красные виноградины.

Но самой странной вещью здесь была голова леопарда над камином. Она была так похожа на настоящую, и глаза ее словно бы следили за Джейсоном. Потом голова зарычала, и Джейсон чуть не наложил в штаны.

– Тихо, Сеймур, – успокоил его Хирон. – Джейсон – друг. Будь повежливее.

– Так он живой! – воскликнул Джейсон.

Хирон принялся шарить в боковом кармане своего кресла, вытащил оттуда пакет сосисок и бросил одну леопарду, который ухватил ее, проглотил и облизнулся.

– Ты уж извини за антураж, – сказал Хирон. – Все это прощальный подарок бывшего директора, которого отозвали на Олимп. Он решил, что так наилучшим образом сохранит память о себе. У мистера Д. странное чувство юмора.

– Мистер Д., – повторил Джейсон. – Дионис.

– Ммм… гммм… – Хирон налил в стакан лимонада, хотя его руки немного дрожали. – Что касается Сеймура, то мистер Д. приобрел его на одной гаражной распродаже на Лонг-Айленде. Понимаешь, этот леопард – священное животное мистера Д., и мистер Д. пришел в ужас оттого, что кто-то может сделать чучело из такого благородного животного. Он решил подарить ему жизнь, исходя из допущения, что жизнь в виде головы на стене – это лучше, чем смерть. Должен сказать, это более легкая участь, чем у прежнего владельца Сеймура.

Сеймур обнажил клыки и принюхался, словно выпрашивая еще сосисок.

– Но если он – это одна голова, то куда девается еда, что он глотает?

– Лучше не спрашивай, – сказал Хирон. – Давай-ка садись.

Джейсон пригубил лимонад, хотя в животе у него бурчало от голода. Хирон сидел в своем кресле и пытался улыбаться, но Джейсон видел, что это натянутая улыбка. Глаза старика были глубокие и темные, как колодцы.

– Слушай, Джейсон, – попросил он, – не мог бы ты мне рассказать… гмм… откуда ты?

– Я бы сам хотел это знать.

Джейсон поведал ему всю историю – начиная от своего пробуждения в автобусе до аварийной посадки в Лагере полукровок. Он не видел никакого смысла скрывать подробности, а Хирон оказался хорошим слушателем. Единственной его реакцией на рассказ были одобрительные кивки, мол, давай продолжай.

Когда Джейсон закончил, кентавр отхлебнул лимонада.

– Понятно, – сказал он. – У тебя, наверное, есть ко мне вопросы.

– Один-единственный. Что вы имели в виду, когда сказали, что я должен быть мертв?

Хирон озабоченно посмотрел на него, словно ждал, что из Джейсона вырвутся языки пламени.

– Мой мальчик, тебе известно, что значат эти метки у тебя на руке? Цвет твоей рубашки? Ты хоть что-нибудь помнишь?

Джейсон посмотрел на свою татуировку: «SPQR», орел, двенадцать прямых линий.

– Нет, – ответил он. – Ничего.

– Ты знаешь, где ты? – спросил Хирон. – Ты понимаешь, что это за место и кто я такой?

– Вы – кентавр Хирон. Я так думаю, вы тот самый Хирон из древних историй, который воспитывал греческих героев вроде Геракла. Это лагерь полубогов, детей олимпийских богов.

– Так ты веришь, что эти боги все еще существуют?

– Да, – тут же ответил Джейсон. – То есть я хочу сказать, что мы необязательно должны поклоняться им или приносить в жертву цыплят и так далее, но они все еще существуют, потому что они – важная часть цивилизации. Они перемещаются из страны в страну по мере изменения центра влияния, как когда-то они переехали из Древней Греции в Древний Рим.

– Я не мог бы сказать об этом лучше. – Что-то в голосе Хирона изменилось. – Значит, тебе уже известно, что боги – настоящие. Тебе уже признались?

– Может быть, – ответил Джейсон. – Я толком не знаю.

Леопард Сеймур зарычал.

Хирон подождал немного, и тут Джейсон понял, что произошло. Кентавр перешел на другой язык, а Джейсон понял его и автоматически ответил на том же языке.

– Quis erat… – Джейсон запнулся, потом сделал над собой усилие и перешел на английский. – Что это было?

– Ты знаешь латынь, – ответил Хирон. – Большинство полубогов знают, конечно, несколько латинских фраз. Это у них в крови, хотя и не в такой мере, как древнегреческий. Никто из них без практики не может бегло говорить на латыни.

Джейсон попытался понять, что бы это могло означать, но в его памяти отсутствовало слишком много составляющих. У него все еще было такое чувство, что ему не следует здесь находиться. Это было неправильно… и опасно. Но в Хироне, по крайней мере, не было ничего угрожающего. Напротив, кентавр, кажется, беспокоился о нем, боялся за его безопасность.

Языки пламени, отражавшиеся в глазах Хирона, отплясывали хаотический танец.

– Я обучал твоего тезку – первого Джейсона. Тогда его звали Ясон. Нелегкая у него была судьба. Я видел многих героев – они приходили и уходили. Изредка они жили счастливо. Но в большинстве своем – нет. У меня сердце разрывается, когда я узнаю о смерти еще одного моего ученика, – это как потеря ребенка. Но ты – ты не похож ни на кого из моих прежних учеников. Твое появление может привести к катастрофе.

– Спасибо, – сказал Джейсон. – Вы из тех учителей, что умеют вдохновлять.

– Извини, мой мальчик. Но это правда. Я думал, что после успеха Перси…

– Вы имеете в виду Перси Джексона, парня Аннабет – того, который пропал?

Хирон кивнул:

– Я надеялся, что после его успеха в войне с титанами и спасении горы Олимп у нас может воцариться мир. Что под конец справедливость восторжествует, что меня ждет счастливый финал и я, возможно, спокойно отойду от дел. Как же я был наивен! Последняя глава приближается, как и прежде. Худшее еще впереди.

Аркадная игра на мониторе в углу издала печальные звуки – пи-пи-пи-пи, словно Пак-мэн умер.

– Ну что ж, – вздохнул Джейсон, – значит… последняя глава… худшее впереди. Звучит неплохо. Но не могли бы мы вернуться к той части, где я должен быть мертв? Мне она что-то не нравится.

– Боюсь, я не могу это объяснить, мой мальчик. Я поклялся водами реки Стикс и всем священным для меня, что я никогда никому… – Хирон нахмурился. – Но ты здесь в нарушение той же клятвы. И это тоже невозможно. Не понимаю. Кто бы мог это сделать? Кто…

Леопард Сеймур взвыл. Его полуоткрытая пасть застыла. Аркадная игра прекратила пикать. Огонь перестал потрескивать, языки пламени уплотнились, как красное стекло. Маски молча смотрели на Джейсона нелепыми глазами-виноградинами, высовывая зеленые языки.

– Хирон, – окликнул Джейсон. – Что происходит?..

Старый кентавр тоже застыл. Джейсон вскочил с кресла, но Хирон не сводил взгляда с одной точки, рот его замер на полуслове. Глаза не мигали. Грудь не двигалась.

«Джейсон», – раздался голос.

На какое-то жуткое мгновение он решил, что это говорит леопард. Потом изо рта Сеймура заклубился темный туман, и в голову Джейсона пришла мысль похуже: духи грозы.

Он вытащил золотую монетку из кармана. Одно движение – и монетка превратилась в меч.

Туман принял форму женщины в черных одеяниях. На голове у нее был капюшон, но глаза горели в темноте. На плечи ее было наброшено покрывало из козьих шкур. Джейсон не знал, откуда ему известно, что это козьи шкуры, но он был в этом уверен и знал – это важно.

«Неужели ты нападешь на свою покровительницу? – проговорила женщина. Голос ее эхом отдавался в черепе Джейсона. – Опусти меч».

– Кто ты? – спросил он. – Как ты?..

«Наше время ограниченно, Джейсон. Моя тюрьма с каждым часом становится все прочнее. Мне потребовался целый месяц, чтобы накопить достаточно энергии для самого простенького волшебства, позволившего мне выбраться из узилища. Мне удалось доставить тебя сюда, но теперь у меня почти не осталось времени, а сил и того меньше. Может быть, я говорю с тобой в последний раз».

– Вы в тюрьме? – Джейсон решил, что лучше ему все же не опускать меч. – Слушайте, я не знаю, кто вы. И вы мне не покровительница.

«Ты знаешь меня, – гнула свое она. – И я тебя знаю с самого рождения».

– Не помню. Я ничего не помню.

«Да, не помнишь, – согласилась она. – Это тоже было необходимо. Давным-давно твой отец подарил мне твою жизнь, чтобы утихомирить мой гнев. Он назвал тебя Джейсоном в честь моего любимого смертного. Ты принадлежишь мне».

– Что? Я никому не принадлежу.

«Пришло тебе время возвращать долги, – сказала она. – Найди мою тюрьму. Освободи меня. Иначе их царь поднимется из земли, а я буду уничтожена. И твоя память никогда не вернется к тебе».

– Это угроза? Вы забрали мои воспоминания?

«У тебя есть время до захода солнца в день солнцестояния, Джейсон. Четыре коротких дня. Не подведи меня».

Темная женщина исчезла, туман заклубился, втягиваясь в пасть леопарда.

Время стронулось с мертвой точки. Сеймур завыл, а потом закашлялся, словно проглотил клок волос. Огонь затрещал в камине, запикала аркадная игра, и Хирон сказал:

– …кто осмелился бы доставить тебя сюда?

– Вероятно, эта дама из тумана.

Хирон поднял на него удивленный взгляд.

– Ты ведь только что сидел… и зачем ты вытащил меч?

– Мне не хочется вам об этом говорить, – сказал Джейсон, – но, кажется, ваш леопард только что сожрал богиню.

Он рассказал Хирону о визите, состоявшемся, когда время остановилось, о темной призрачной фигуре, что исчезла в пасти Сеймура.

– Ай-ай-ай, – пробормотал Хирон. – Это же многое объясняет.

– Так почему бы вам не объяснить это многое мне? – попросил Джейсон. – Пожалуйста.

Но прежде чем Хирон успел сказать что-либо, раздались чьи-то быстрые шаги на крыльце. Распахнулась дверь, и в комнату вбежали Аннабет и еще одна девушка, рыжеволосая. Они тащили под руки Пайпер, чья голова безжизненно моталась из стороны в сторону.

– Что случилось? – Джейсон бросился к ним. – Что с ней такое?

– Домик Геры, – проговорила Аннабет, она с трудом переводила дыхание, словно бежала всю дорогу. – Видение. Плохое.

Рыжеволосая девчонка подняла голову, и Джейсон увидел, что она плачет.

– Я думаю… – Рыжеволосая проглотила слезы. – Я думаю, что убила ее.

VIII
ДЖЕЙСОН

Джейсон и рыжеволосая, которая представилась как Рейчел, уложили Пайпер на кушетку, а Аннабет метнулась в холл за аптечкой. Пайпер еще дышала, но не приходила в себя. Она словно пребывала в коме.

– Мы должны поставить ее на ноги, – проговорил Джейсон. – Ведь есть же какой-то способ.

Глядя на Пайпер, такую бледную, почти бездыханную, Джейсон почувствовал ответственность за нее. Может, он ее и в самом деле не знал. Может, она и не была его подружкой. Но они вместе выжили в Большом каньоне. Они прошли весь этот путь. А вот стоило ему оставить ее, как с ней случилось это.

Хирон положил руку ей на лоб, и на его лице появилась гримаса.

– Ее мозг в угрожающем состоянии. Рейчел, что случилось?

– Хотела бы я знать, – сказала рыжеволосая. – Как только я появилась в лагере, у меня возникло дурное предчувствие, связанное с домиком Геры. Я вошла внутрь. Аннабет и Пайпер появились, когда я уже была там. Мы поболтали, а потом… я просто вырубилась. Аннабет сказала, что я заговорила чужим голосом.

– Пророчество? – спросил Хирон.

– Нет. Дельфийский дух возникает внутри меня. Я знаю это ощущение. А это пришло откуда-то издалека – чья-то сила пыталась говорить через меня.

Аннабет вбежала с кожаной сумкой и присела на колени рядом с Пайпер.

– Хирон, то, что там случилось… я ничего подобного не видела. Я знаю, каким голосом пророчествует Рейчел. Но это было что-то другое. Это был голос пожилой женщины. Она ухватила Пайпер за плечи и сказала…

– Чтобы она освободила ее из тюрьмы.

– Откуда ты знаешь? – Аннабет изумленно уставилась на кентавра.

Хирон приложил три пальца к груди, словно оберегаясь от зла.

– Джейсон, скажи им. Аннабет, аптечку, пожалуйста.

Хирон влил в рот Пайпер какое-то лекарство, а Джейсон тем временем рассказал, что случилось, когда комната замерла, – про темную женщину в тумане, заявившую, что она покровительница Джейсона.

Он закончил, но все по-прежнему хранили молчание, отчего он заволновался еще сильнее.

– Такие штуки часто случаются? – спросил Джейсон. – Чтобы раздавались паранормальные телефонные звонки и заключенные требовали освободить их из тюрьмы?

– Она сказала, что она твоя покровительница? – спросила Аннабет. – Не твоя божественная мать?

– Она сказала: покровительница. И еще она сказала, что мой отец подарил ей мою жизнь.

– Ничего подобного в жизни не слышала. – Аннабет нахмурилась. – Ты рассказывал, что дух грозы на балконе… что он говорил, будто работает на какую-то госпожу, которая отдает ему приказы. Может, это та самая женщина, которая вторгается в твои мозги?

– Не думаю. Если бы она была моим врагом, то зачем стала бы просить о помощи? Она в тюрьме. Ее беспокоит, что какой-то враг все набирает силу. Она говорила что-то о царе, который поднимется из земли в день солнцестояния…

Аннабет повернулась к Хирону:

– Но ведь это не Кронос. Пожалуйста, скажи мне, что это не Кронос.

Вид у кентавра был несчастный. Он держал Пайпер за руку, проверяя у нее пульс. Наконец он сказал:

– Это не Кронос. С той угрозой покончено. Но…

– Что «но»? – спросила Аннабет.

Хирон закрыл аптечку.

– Пайпер требуется отдых. Мы поговорим об этом позднее.

– Лучше теперь, – вмешался Джейсон. – Сэр. Мистер Хирон, вы мне сказали, что самая страшная угроза впереди. Последняя глава. Не могли же вы иметь в виду что-то хуже, чем армия титанов.

– Ой, – тихим голосом пискнула Рейчел. – Ой-ой. Эта женщина была Гера. Конечно же. Ее домик, ее голос. И в этот же момент она показала себя и Джейсону.

– Гера? – прорычала Аннабет еще свирепее, чем Сеймур. – Она завладела тобой? Она сделала это с Пайпер?

– Я думаю, Рейчел права, – сказал Джейсон. – Эта женщина и в самом деле была похожа на богиню. И на ней было такое покрывало… из козьих шкур. Это же символ Юноны.

– Правда? – Аннабет нахмурилась. – Я этого не знала.

Хирон неохотно кивнул:

– Да, символ Юноны, римской разновидности Геры в самом ее воинственном состоянии. Покрывало из козьих шкур было символом римского воина.

– Значит, Гера в заточении? – спросила Рейчел. – Но кто мог заточить главную богиню?

– Кто бы это ни сделал, может быть, мы должны быть им благодарны. Если они могут заточить Геру… – Аннабет сердито сцепила руки на груди.

– Аннабет, – остановил ее Хирон. – Она все еще олимпийская богиня. И во многих отношениях именно она удерживает семью богов от распада. Если она и в самом деле находится в заточении и ей грозит опасность уничтожения, то это потрясет основу мироздания. Это может нарушить стабильность на Олимпе, а стабильность там даже в лучшие времена была не особенно надежной. И если Гера просила Джейсона о помощи…

– Отлично, – проворчала Аннабет. – Нам известно, что титаны могу захватывать в плен богов. Несколько лет назад Атлас пленил Артемиду. А в древних историях боги постоянно устраивали друг другу ловушки. Но чтобы что-то хуже титана?..

Джейсон посмотрел на голову леопарда. Сеймур чмокал губами, словно богиня на вкус была получше сосисок.

– Гера сказала, что она целый месяц пыталась вырваться из своей тюрьмы.

– Именно столько времени и закрыт Олимп. Так что боги, видимо, знают, что происходит что-то нехорошее.

– Но зачем она тратит свою энергию, чтобы отправить меня сюда? – вопросил Джейсон. – Она стерла мою память, зашвырнула меня в экскурсионный автобус «Школы джунглей» и наслала на тебя сон-видение, чтобы ты забрала меня с балкона. Почему я так важен? Почему не послать сигнал бедствия другим богам – не дать им знать, где она находится, чтобы они ее спасли?

– Богам нужны герои, которые реализуют их волю здесь, на земле, – объяснила Рейчел. – Их судьбы всегда переплетены с судьбами богов.

– Это верно, – кивнула Аннабет, – но в словах Джейсона есть смысл. Почему он? Зачем стирать его память?

– Тут и Пайпер каким-то образом оказалась втянутой, – добавила Рейчел. – Гера послала ей то же самое сообщение: «Освободи меня». И знаешь что, Аннабет? Это каким-то образом связано с исчезновением Перси.

Аннабет уставилась на Хирона.

– Ты почему молчишь, Хирон? Что с нами происходит?

Лицо кентавра за несколько минут словно постарело еще на десять лет. Морщины вокруг глаз проявились еще заметнее.

– Моя дорогая, я не в силах вам помочь в этом. Мне очень жаль.

Аннабет моргнула.

– Ты никогда… никогда от меня ничего не утаивал. Даже последнее великое пророчество…

– Я буду у себя в кабинете. – Его голос прозвучал огорченно. – Мне нужно подумать до обеда. Рейчел, ты присмотришь за девушкой? Если хочешь, вызови Аргуса, пусть положит ее в лазарет. А ты, Аннабет, должна поговорить с Джейсоном. Расскажи ему о… о греческих и римских богах.

– Но…

Кентавр развернулся в своем кресле и покатил по коридору. Глаза Аннабет загорелись яростью. Она пробормотала что-то по-гречески, и Джейсону показалось, что это было что-то не очень лестное в адрес кентавров.

– Извини, – сказал Джейсон. – Я думаю, что мое присутствие здесь… не знаю. Каким-то образом, прибыв в лагерь, я только все запутал. Хирон сказал, что он дал клятву и не может говорить об этом.

– Какую еще клятву? Я никогда не видела, чтобы он вел себя вот так. И зачем он сказал мне, чтобы я поговорила с тобой о богах…

Голос Аннабет замер. Она заметила меч Джейсона на кофейном столике. Девушка осторожно – словно боялась обжечься – прикоснулась к клинку.

– Это золото? – спросила она. – Ты помнишь, как он у тебя оказался?

– Нет. Я уже говорил – я ничего не помню.

Аннабет кивнула так, словно у нее вдруг родился отчаянный план.

– Если Хирон не будет нам помогать, то нам нужно самим все решить. А это значит… домик номер пятнадцать. Рейчел, ты присмотришь за Пайпер?

– Конечно, – пообещала Рейчел. – Удачи вам обоим.

– Постой, – сказал Джейсон. – Что такое домик номер пятнадцать?

Аннабет остановилась.

– Может быть, это способ вернуть тебе твою память.

Они направились к новому крылу домиков в юго-западной части поляны. Некоторые из этих строений были затейливыми – с сияющими стенами или горящими факелами, но пятнадцатый домик не имел никаких излишеств. Он напоминал старомодный дом, какие прежде строили на Среднем Западе, – с глинобитными стенами и тростниковой кровлей. На двери висел венок из алых цветов.

«Красные маки», – подумал Джейсон, хотя и не знал, откуда ему это известно.

– Ты думаешь, это домик моего родителя? – спросил он.

– Нет. Это домик Гипноса. Бога сна.

– А зачем тогда…

– Ты ведь все забыл, – сказала она. – А если и есть бог, который может восполнить потерянную память, то это Гипнос.

Внутри, несмотря на то что время приближалось к обеду, под грудой одеял спали трое ребят. В камине потрескивал теплый огонек. Над очагом висела ветвь дерева, и с каждой из ее тонких веточек в маленькие сосуды капала белая жидкость. Джейсону захотелось поймать каплю на палец, чтобы понять, что это такое, но он сдержался.

Откуда-то доносилась тихая скрипичная музыка. В воздухе пахло свежевыстиранным бельем. В домике было так уютно и мирно, что Джейсон вдруг почувствовал, как отяжелели его веки.

«Неплохо бы вздремнуть», – подумал он.

Он здорово устал. Здесь было много пустых кроватей, все с перьевыми подушками, свежими простынями и пуховыми одеялами и…

Аннабет легонько толкнула его:

– Ну-ка, не спать!

Джейсон моргнул. У него почему-то подгибались колени.

– В пятнадцатом домике все так себя чувствуют, – предупредила его Аннабет. – Если хочешь знать мое мнение, то это место даже опаснее домика Ареса. По крайней мере, имея дело с Аресом, можно узнать, где установлены мины.

– Мины?

Девушка, не вдаваясь в объяснения, подошла к ближайшему из похрапывающих ребят и потрясла его за плечо.

– Кловис! Просыпайся!

У парня был вид как у новорожденного теленка. Хохолок светлых волос на клинообразной голове, толстая физиономия и толстая шея. Плотное тело, но при нем слабые маленькие ручки, словно он никогда не поднимал ничего тяжелее подушки.

– Кловис! – Аннабет тряхнула парня еще сильнее, потом наконец раз шесть щелкнула его по лбу.

– Ннну-у-у что? – жалобным голосом проговорил Кловис, сел и зажмурился. Он зевнул во весь рот, а следом зевнули Аннабет и Джейсон.

– Прекрати это! – потребовала Аннабет. – Нам нужна твоя помощь.

– Я спал.

– Ты всегда спишь.

– Спокойной ночи.

Он собрался было упасть на кровать, но Аннабет выхватила у него из-под головы подушку.

– Это несправедливо, – тихонько зароптал Кловис. – Отдай подушку.

– Сначала ты нам поможешь, а потом будешь спать.

– Ладно. – Кловис вздохнул. Его дыхание пахло теплым молоком. – Что у тебя?

Аннабет обрисовала ему проблему. Время от времени она щелкала пальцами перед носом Кловиса, чтобы тот не заснул.

Рассказ Аннабет, видимо, взволновал парня, потому что, когда она закончила, он не вырубился. Он даже встал, потянулся, потом моргнул, глядя на Джейсона.

– Значит, ты ничего не помнишь?

– Только эмоции, – сказал Джейсон. – Ощущения, типа…

– Да-да?

– Ну, типа, что мне не следует здесь находиться. В этом лагере. Я тут в опасности.

– Гмм. Закрой глаза.

Джейсон посмотрел на Аннабет, она ободряюще кивнула.

Джейсон боялся, что уснет на одной из этих коек и будет тут храпеть вечно, но все же закрыл глаза. Мысли у него спутались, словно он погружался в темное озеро.

– …серьезного, все в порядке, – донеслись до него слова Кловиса.

– Что случилось? – спросил Джейсон. – Сколько…

– Всего несколько минут, – сказала Аннабет. – Но это было круто. Ты чуть не растворился.

Джейсон надеялся, что она имеет в виду нечто такое… в переносном смысле, но выражение ее лица было самое мрачное.

– Обычно, – сказал Кловис, – если воспоминания утрачиваются, то для этого есть веские основания. Они проваливаются под поверхность, как сон, и если хорошо выспаться, то я могу их вернуть. Но тут…

– Лета? – спросила Аннабет.

– Нет, – покачал головой Кловис. – Даже не Лета.

– Лета? – не понял Джейсон.

Кловис указал на древесную ветку над камином, с которой капали молочные капли.

– Река Лета в царстве Аида. Она растворяет твои воспоминания, стирает все из твоей памяти навсегда. Это ветка тополя из Аида. Ее окунули в Лету. Это символ моего отца Гипноса. Не советую никому купаться в Лете.

Аннабет кивнула:

– Перси был там один раз. Он говорил мне, что сила у нее такая – она может стереть все воспоминания даже у титана.

Джейсон порадовался, что не прикоснулся к ветке.

– Но… у меня другая проблема?

– Другая, – согласился Кловис. – Твой разум не вычищен, воспоминания не уничтожены. Они похищены.

В камине трещали дрова. Капли Леты падали в оловянные сосуды на каминной полке. Кто-то из спящих обитателей домика Гипноса забормотал во сне – что-то про утку.

– Похищены? – спросил Джейсон. – Каким образом?

– Каким-то богом, – ответил Кловис. – Таким могуществом обладают только боги.

– Мы это знаем, – сказал Джейсон. – Это сделала Юнона. Но как она это сделала? И зачем?

– Юнона? – Кловис поскреб шею.

– Он имеет в виду Геру, – пояснила Аннабет. – Джейсон по какой-то причине предпочитает римские имена.

– Хмм, – хмыкнул Кловис.

– Что? – спросил Джейсон. – Есть в этом какой-то смысл?

– Гмм, – отозвался Кловис, и теперь Джейсон понял, что тот похрапывает.

– Кловис!

– А? Что? – Веки его подпрыгнули. – Мы говорили о подушках. Нет, о богах. Я помню. Греческих и римских. Конечно, это может быть важно.

– Но это те же самые боги, – сказала Аннабет. – Только имена разные.

– Не совсем.

Джейсона качнуло – его клонило в сон.

– Что ты имеешь в виду под «не совсем»?

– Понимаешь… – Кловис зевнул. – Некоторые боги – они только римские. Как Янус или Помона. Но даже если взять главных греческих богов… когда они переехали в Рим, изменились не только их имена. Изменилась их внешность. Атрибуты. У них даже характеры стали немного иные.

– Но… – хотела было возразить Аннабет. – Хорошо, может быть, люди видели их иначе по прошествии веков. Но это не меняет их сути.

– Конечно же меняет. – Кловис начал клевать носом, и Джейсон щелкнул пальцами у него перед лицом.

– Иду, мам! – вскинулся Кловис. – То есть… я хотел сказать, я не сплю. Значит, характеры. Боги меняются, отражая культуру своих хозяев. Ты это знаешь, Аннабет. Ну, скажем, Зевс в наше время любит костюмы на заказ, реалити-шоу по телику и китайский ресторан на Двадцать восьмой Восточной улице. То же было и в Древнем Риме, и боги были римскими почти столько же времени, сколько и греческими. Это была большая империя, она существовала много веков. Так что их характеры изменились под влиянием Рима.