Текст книги "Банк, который булькнул"

Автор книги: Ричард Старк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

Так или иначе, но сам Виктор был убежден, что Бюро – отнюдь не самое подходящее для него место. Коллеги даже отдаленно не напоминали тех геройских парней, которых он привык видеть в телесериале "ФБР в войне и мире". Они даже называли себя скучно – "агентами". Каждый раз, когда Виктор представлялся кому-то "агентом", у него в мыслях возникал образ шпиона-гуманоида с другой планеты – одного из представителей многочисленного авангарда, посланного поработить человечество и установить на Земле власть зеленых гоков с Альфы Центавра-II. Этот образ его сильно раздражал и во время расследования лишь сбивал с толку.

И еще, – проработав в Бюро двадцать три месяца, Виктор так ни разу и не держал в руках автомата! Подумать только! Он даже не видел ни одного. Он никогда не вышибал дверь и не подносил ко рту мегафон, чтобы прорычать что-нибудь вроде: "Ну ладно, Маггси, выходи, дом окружен!" В основном он занимался тем, что обзванивал родителей армейских дезертиров и спрашивал, когда они в последний раз видели своего сына. Да ещё эта возня с документами – по правде говоря, иногда ему приходилось торчать в архивах неделями.

Нет, что ни говори, а для него работа в Бюро была совершенно неподходящим занятием. Но где – помимо этого гаража – он мог найти занятие по душе? У него был диплом юриста, но он не стал сдавать экзамены на адвоката, да и, если честно, желания становиться таковым у него не было. В настоящее время он перебивался мелкими заработками от продажи старых книг и журналов, рассылаемых по почте, но подобное существование его не устраивало.

Что ж, может быть, что-нибудь выйдет из дела, которое он предложил своему дядюшке Келпу. Время покажет.

– Вы так просто отсюда не уйдете! – сказал он мужественным голосом в микрофон первого магнитофона, и вслед за этим тут же тоненько проверещал: "Нет, прошу вас, не надо!" Затем он положил магнитофон, выдвинул ящик рабочего стола, достал оттуда маленький "файрамз-интернешнл" 25-го калибра и проверил обойму. В ней было пять холостых патронов. Включив магнитофон на запись, Виктор выстрелил два раза подряд, а затем ещё раз, выкрикнув при этом: – "На, получай! И вот еще!".

– Ой! – испуганно произнес чей-то голос.

От неожиданности Виктор подскочил и резко обернулся. Дверь в левой стене, замаскированная секцией полок, была открыта, а на пороге стоял перепуганный Келп. За его спиной виднелся залитый солнцем задний двор и белая дощатая стена соседского гаража.

– Я... э... – промямлил Келп, тыча пальцем в разных направлениях.

– А, привет! – радостно воскликнул Виктор, взмахнув пистолетом. Заходи!

Келп робко указал на пистолет.

– А это...

– Холостые. – Виктор небрежно махнул рукой. Выключив магнитофон, он бросил пистолет в ящик стола и встал. – Заходи, не стесняйся.

Келп вошел, сразу прикрыв за собой дверь.

– Не стоило тебе меня так пугать.

– Ради бога, извини, – встревожено сказал Виктор.

– Я вообще очень легко пугаюсь, – продолжал Келп. – То ты из пистолета палишь, то ножи метаешь, а любая подобная мелочь на меня действует.

– Я это запомню, – твердо пообещал Виктор.

– Ладно. – Келп кивнул. – Как бы то ни было, но я нашел парня, о котором тебе говорил.

– Координатора? – сразу оживился Виктор. – Дортмундера?

– Его, его. Я не был уверен, что тебе понравилось бы, приведи я его сюда. Насколько я понимаю, ты не хочешь, чтобы про это место кто-нибудь знал.

– Это точно. – Виктор с благодарностью кивнул. – Где он?

– На подъездной дорожке.

Виктор метнулся в переднюю часть комнаты, где стояли кинопроекторы и коробки с фильмами. На чистом участке стены на уровне глаз висел рекламный плакат "Стеклянного ключа" с Джорджем Рафтом( ; приподняв его, Виктор приник к маленькой прямоугольной панели из толстого стекла. Взору его открылась заросшая сорняками подъездная дорожка из двух потрескавшихся асфальтовых полос, ведущая на улицу. Этот район Лонг-Айленда был даже старее, чем Рэнч-Коув-Истейтс или Элм-Вэлли-Хайтс. Назывался он Бель-Виста – все улицы были прямые как стрела, а дома представляли собой рассчитанные на одну большую семью двухэтажные каркасные строения с крылечками. Еще Виктор увидел человека, который, опустив голову, медленно расхаживал туда-сюда по тротуару, время от времени затягиваясь сигаретой, спрятанной от ветра в сложенной лодочкой ладони. Виктор довольно кивнул. Дортмундер был высоким и худощавым, у него был усталый вид, и вообще он очень походил на героя Хамфри Богарта(( в фильме "Сокровища Сьерры". Виктор улыбнулся, по-богартовски опустив левый уголок рта, и, отодвинувшись от оконца, прикрыл его плакатом.

– Просто отлично, – сказал он. – Пошли встретим его.

– Ясное дело, – отозвался Келп.

Виктор потянул на себя книжный стеллаж, жестом пригласил вперед Келпа и, пригнувшись, последовал за ним. С обратной стороны стеллаж представлял собой обыкновенную дверь с матовым стеклом, затянутым изнутри ситцевой шторкой. Захлопнув её за собой, Виктор и Келп обошли гараж и по дорожке направились к Дортмундеру.

Виктор так и не смог удержаться от того, чтобы на полпути не обернуться и не полюбоваться своей работой. Снаружи гараж выглядел как самый обыкновенный гараж, разве что чуть более старомодный, чем большинство окружающих – с двустворчатыми воротами, запертыми на висячий замок. Любой, кто бы подошел к этим воротам и заглянул в маленькие пыльные оконца, увидел бы только непроглядную черноту, поскольку в шести дюймах от стекла была вставлена толстая прокладка из черного фетра. Посторонний решил бы, что в гараже просто темно. Как-то раз Виктор попытался поместить туда увеличенную фотографию "форда" выпуска 1933 года, но так и не сумел правильно рассчитать перспективу и был вынужден довольствоваться фетровой прокладкой.

В последний раз с улыбкой оглядев гараж, он вместе с Келпом подошел к Дортмундеру, который остановился и, щелчком отбросив в сторону окурок, хмуро оглядел их обоих.

– Дортмундер, познакомься, это Виктор, – представил их Келп.

– Привет, – буркнул Дортмундер.

– Привет, мистер Дортмундер. – Виктор почтительно кивнул, протягивая руку, и с восхищением добавил: – Я о вас много слышал.

Дортмундер так же хмуро посмотрел на Виктора, потом на протянутую руку и, наконец, неохотно пожал её.

– Значит, ты обо мне много слышал? – неожиданно спросил он.

– Да, от моего дяди, – гордо ответил Виктор.

Дортмундер смерил Келпа взглядом, который было трудно понять, и спросил:

– Это верно?

– Да так, – смущенно пожал плечами Келп, – ничего особенного. Ну, ты понимаешь, только самое основное, в общих чертах.

– То-се, да? – Дортмундер холодно прищурился.

– Ну... в общем, да, что-то вроде того.

Виктор улыбнулся им обоим. Судя по всему, Дортмундер был мужик что надо – и внешность, и голос, и настроение, и все остальное. После многочисленных разочарований, постигших его в Бюро, Виктор точно не знал, чего ему ожидать, но пока Дортмундер полностью соответствовал тому, что он рассчитывал увидеть.

Виктор в предвкушении потер руки.

– Ну что ж, – с радостным видом предложил он, – не съездить ли нам взглянуть на него?

Глава 5

Все трое уселись впереди, причем Дортмундер предусмотрительно занял место поближе к двери. Каждый раз, стоило ему слегка повернуть голову налево, его взгляд натыкался на сидевшего в середине Виктора, который разглядывал его с такой счастливой улыбкой, словно он был рыбаком, а Дортмундер – самой большой когда-либо выловленной им рыбой. Уже одно это изрядно нервировало Дортмундера, но ещё больше его беспокоил тот факт, что раньше Виктор работал в ФБР. Поэтому Дортмундер предпочитал просто смотреть в окно, разглядывая проплывавшие мимо дома. Пригороды, эти бесконечные нью-йоркские пригороды... Все эти миллионы спален.

Через некоторое время Виктор сказал:

– Что ж, отличный мы выбрали для этого денек.

Дортмундер повернул голову. Виктор лучезарно улыбался.

– Угу, – буркнул Дортмундер и снова отвернулся.

– Скажите, мистер Дортмундер, – не унимался Виктор, – вы читаете газеты?

Что за вопрос? К чему? По-прежнему глядя в окно, Дортмундер промычал:

– Иногда.

– Вы предпочитаете какую-то определенную газету? – Вопрос был задан беззаботным тоном, словно Виктор пытался завязать легкомысленную светскую беседу. Странная, однако, беседа, подумал Дортмундер.

– Иногда просматриваю "Таймс", – процедил он сквозь зубы, внимательно разглядывая перекресток, мимо которого они проезжали.

– Кажется, это либеральная газета, не так ли? Это соответствует вашим политическим взглядом? Вы либерал?

Дортмундер невольно обернулся и воззрился на Виктора, но, наткнувшись на ту же лучезарную улыбку, поспешно отвернулся.

– Иногда я читаю и "Ньюс", – буркнул он.

– А, понятно. – Виктор закивал. – В таком случае, как, по-вашему, позиция какой газеты вам более близка?

– Виктор, кончай! – крутя руль, сказал Келп. – Ты уже там не работаешь, забыл, что ли?

– Что? Да я просто так спросил.

– Я знаю, что просто так. Но у тебя это больше похоже на допрос третьей степени.

– Прошу прощения, – с совершенно серьезным видом сказал Виктор. Просто привычка. Ты не представляешь, как от неё трудно отделаться!

Келп и Дортмундер промолчали.

– Мистер Дортмундер, ради бога, извините. Я вовсе не хотел лезть вам в душу.

Дортмундер искоса посмотрел на него – на этот раз Виктор не улыбался, а наоборот, выглядел так, словно все осознал и теперь раскаивается. Некоторое время Дортмундер сверлил его взглядом.

– Ладно, – наконец проворчал он. – Не бери в голову.

Виктор тут же снова расцвел в улыбке и радостно сообщил сидевшему к нему спиной Дортмундеру:

– Я очень рад, что вы не обиделись, мистер Дортмундер.

Тот тихо зарычал, по-прежнему глядя в окно.

– В конце концов, – продолжал Виктор, – если вам не хочется раскрывать свои политические убеждения, то вы вовсе не обязаны это делать.

– Виктор, – предостерегающе прошипел Келп.

– Что?

– Опять ты заводишь по новой.

– Ой, да... кстати, нам здесь сворачивать.

Дортмундер проводил взглядом перекресток и почувствовал, что машина сбавила ход.

– Я здесь развернусь в другую сторону, – сказал Келп.

– Объезжай вокруг квартала, – перебил его Дортмундер.

– Куда проще развернуться, – покачал головой Келп, останавливая машину.

Дортмундер повернулся и, не обращая внимания на улыбку Виктора, сурово посмотрел на Келпа.

– Объезжай вокруг квартала, – повторил он.

Виктор, не замечая повисшего в воздухе напряжения, указал вперед.

– Почему бы нам просто не доехать вот до того места и не свернуть направо? Все равно приедем туда, куда надо.

– Да ради бога, – Келп пожал плечами с таким видом, будто ему было совершенно безразлично, куда ехать.

"Торнадо" двинулся вперед, и Дортмундер, в очередной раз отвернувшись от улыбки Виктора, мрачно уставился на вереницу домов за окном. Проехав мимо пары небольших торговых центров, каждый из которых имел свой магазин грампластинок и китайский ресторанчик, они остановились перед банком.

– Вот он, – сказал Келп.

Это было старомодное здание, сложенное из серого камня, потемневшего от времени. Чувствовалось, что архитектор, проектируя здание, приложил все усилия, чтобы банк, подобно большинству своих собратьев, построенных на юго-востоке страны в 20-е годы, походил на древнегреческий храм, поскольку это было последнее десятилетие, когда американцы всерьез поклонялись деньгам. Как и во многих других банках, расположенных в пригороде, греческие мотивы на самом деле не очень соответствовали размерам этого здания – четыре серых каменных колонны фасада стояли так близко друг к другу, что к двери посетителям, скорее всего, приходилось буквально протискиваться между ними.

Несколько секунд Дортмундер разглядывал входную дверь, колонны, тротуар и витрины магазинов по обе стороны банка, а затем дверь открылась и оттуда вышли двое мужчин в рабочих комбинезонах и строительных касках, неся высокий деревянный стол для посетителей – ручки на цепочках болтались, словно остатки бахромы на скатерти.

– Мы опоздали, – проворчал Дортмундер.

– Не этот банк, – поправил его Келп, – а вон тот.

Дортмундер снова повернулся к Келпу, старательно не замечая улыбки Виктора. Келп молча указал на противоположную сторону улицы, и Дортмундер, которому пришлось слегка пригнуться – на одну ужасную секунду ему показалось, что Виктор того и гляди чмокнет его в щеку, – нет, слава богу, обошлось, – посмотрел на другой банк.

Сначала он ничего не понял. Что-то широкое и приземистое, выкрашенное в бело-голубой цвет и сверкающее хромировкой, – вот и все, что он сумел разобрать. Но затем, приглядевшись, он заметил на боку этой штуковины вывеску, развернутую наподобие транспаранта:

ВРЕМЕННЫЙ ФИЛИАЛ

"Треста Капиталистов и Иммигрантов"

Смотрите, как мы РАСТЕМ!

– Это что за чертовщина? – удивился Дортмундер.

– Трейлер, – невозмутимо ответил Келп. – Это то, что называется "домом на колесах". Неужели никогда таких не видел?

– Да, но это-то что за хреновина?

– Это банк, – спокойно ответил Келп.

– Мистер Дортмундер, – не переставая улыбаться, вмешался Виктор, они сносят старое здание, а на его месте хотят построить новое. Так что пока банк располагается в передвижном доме.

– В трейлере, – уточнил Дортмундер.

– Да такое бывает сплошь и рядом, – сказал Келп. – Неужели никогда не замечал?

– Вроде бы, – согласился Дортмундер и невидящим взглядом уставился в окно, пытаясь извлечь из всего этого хоть какой-то смысл. Увы, это оказалось довольно трудно. Особенно если учесть, что Виктор, не переставая, улыбался ему в левое ухо. – Ничего не понимаю. Я сейчас вернусь. А вы подождите здесь.

Он вылез из "торнадо" и пошел вдоль улицы, по пути рассматривая здание старого банка. Часы показывали почти пять вечера, но внутри было полно людей в строительных касках; они разбирали здание на части в ярком свете прожекторов. По-видимому, руководство банка так спешило снести старое здание и поскорее построить новое, что было готово оплачивать сверхурочные. Наверное, они волнуются за трейлер, – решил Дортмундер.

Дойдя до угла, он повернул налево, постоял у светофора, дожидаясь, когда загорится зеленый свет, и перешел на противоположную сторону улицы. Затем снова повернул налево и направился к трейлеру.

Трейлер находился в самом конце квартала – в единственном на всей улице месте, где не было домов. Это был самый большой трейлер, который когда-либо доводилось видеть Дортмундеру – футов пятьдесят в длину и двенадцать – в ширину. Установленный на одной линии с фасадами домов, он заполнял собой всю площадку – один конец упирался в стену магазинчика Кресджа, другой выступал на тротуар у перекрестка. Сама площадка была усеяна осколками битого кирпича, что указывало на то, что совсем недавно здесь стоял ещё один снесенный дом; скорее всего, в банке специально подгадали время для реконструкции, чтобы можно было без осложнений занять свободное место поближе к старому зданию.

В передней части трейлера было две двери; к каждой из них вели ступеньки двух деревянных крылечек, между которыми располагалась вывеска с надписью "Временный филиал". Фундаментом служили массивные серые цементные блоки; узенькие окна в стенке трейлера, больше похожие на прорези для писем в почтовом ящике, изнутри были завешены металлическими жалюзи. Сейчас банк был закрыт, но в щели между жалюзи проникали тонкие полоски света.

Проходя мимо, Дортмундер внимательно оглядел трейлер. Толстый пучок электрических проводов соединял банк с телефонной и электрической линиями, проложенными по главной авеню и боковой улице, делая его похожим на дирижабль прямоугольной формы, удерживаемый на земле только этими прочными канатами.

Больше смотреть было не на что. Дортмундер неторопливо дошел до угла, дождался зеленого света, пересек улицу и вернулся к "торнадо", покачав головой при виде искореженного заднего бампера.

Устроившись на своем месте поудобнее, он сказал:

– По его внешнему виду особенно много не скажешь. Когда вы рассчитываете провести операцию – днем или ночью?

– Ночью, – тут же ответил Келп.

– Они оставляют на ночь деньги в банке?

– Только по четвергам, – сказал Виктор.

Дортмундер неохотно повернулся к нему.

– Почему именно по четвергам?

– В ночь с четверга на пятницу магазины открыты, – пояснил Виктор. Банк закрывается в три, потом снова открывается в шесть и работает до восьми тридцати. В это время суток безопасного способа перевезти наличность в другой банк не существует. Так что они просто усиливают охрану и оставляют деньги на ночь в банке.

– Сколько охранников?

– Всего семь человек.

– Семеро. – Дортмундер кивнул. – А какой сейф?

– "Мослер". Сдается мне, что они взяли его в аренду вместе с трейлером. Так себе сейф.

– То есть, мы сможем быстро его открыть?

– Ну, – Виктор улыбнулся, – время – это не проблема.

Дортмундер посмотрел в сторону трейлера.

– Некоторые из этих проводов – сигнализация. Думаю, они ведут к местному полицейскому участку.

Улыбка Виктора стала ещё шире. Довольно кивнув, словно одобряя проявленную Дортмундером сообразительность, он сказал:

– Так оно и есть. Все, что происходит в банке после закрытия, фиксируется в участке.

– Который находится?..

Виктор указал прямо вперед.

– В семи кварталах отсюда.

– Но время – не проблема, говоришь? – прищурился Дортмундер. – Мы идем против семи охранников, полицейский участок всего в семи кварталах, и время не проблема?

Теперь и Келп улыбался почти так же широко, как Виктор.

– В том-то и вся прелесть, – кивнул он. – Виктора осенила поистине гениальная идея.

– Что за идея? – поинтересовался Дортмундер.

– Мы украдем весь банк.

Дортмундер недоуменно уставился на него.

– Разве это не прелесть? – Келп ухмыльнулся. – Мы не вламываемся в банк, а увозим его с собой. Подгоняем грузовик, берем банк на буксир и преспокойно уезжаем.

Глава 6

Когда Мэй вернулась с работы, Дортмундера ещё не было. Войдя в прихожую, она дважды крикнула "Эй!", но, не получив ответа, пожала плечами и понесла на кухню две сумки с продуктами. Работа в крупном универсаме имела свои преимущества – во-первых, всегда была возможность обсчитать какого-нибудь растяпу на некоторых товарах, а во-вторых, время от времени можно было кое-что тихонько стянуть, так что сумки были набиты доверху. Как-то раз она даже пожаловалась своей подруге Бетти, такой же, как она, кассирше:

– Представляешь, я все это ем и уже давно должна была бы растолстеть. Но все это приходится таскать самой, так что тут не очень-то поправишься.

– Тебе надо заставить мужа приходить и забирать сумки, – посоветовала Бетти.

Все делали одну и ту же ошибку, принимая Дортмундера за её мужа. Сама же Мэй никогда этого не говорила, но, с другой стороны, никогда и не стремилась внести ясность в этот вопрос.

– Мне нравится быть худой, – ответила она тогда, и тема была исчерпана.

Поставив сумки на рабочий стол в кухне, Мэй обратила внимание, что левый уголок её рта опять нагрелся. Она была заядлой курильщицей и в левом уголке рта у неё обычно торчала очередная сигарета. Когда это место становилось теплым, она знала, что пришло время снова закурить.

На кончике большого пальца левой руки у неё была маленькая мозоль, поскольку ей то и дело приходилось сбивать с губы сигаретные окурки, которые она докуривала пальцами все было в порядке. Вот и сейчас Мэй, одним почти до фильтра, но зато по той же причине с другими ловким движением, говорившем о солидной практике, смахнула в раковину полудюймовый окурок и достала из кармана своего зеленого свитера мятую пачку "вирджиния слимз". Вытащив сигарету, она сунула её в угол рта и огляделась в поисках спичек. В отличие от большинства заядлых курильщиков, она никогда не прикуривала новую сигарету от окурка старой, поскольку они всегда были такими маленькими, что их невозможно было удержать. Это служило причиной постоянных проблем со спичками – по своим масштабам точно таких же, как проблемы с водой в арабских странах.

Следующие пять минут Мэй была занята обследованием всех имевшихся в квартире ящиков. Квартира была маленькой – маленькая гостиная, маленькая спальня, ванная – такая тесная, что в ней запросто можно было оцарапать колени, и кухня – настолько крошечная, что полностью отвечала представлениям жадного домовладельца о рае. Тем не менее, в ней было полно ящиков, и следующие пять минут единственными звуками в квартире был стук выдвигаемых и захлопываемых ящиков.

Наконец она обнаружила коробок в гостиной, в ящике столика, на котором стоял телевизор. Телевизор, кстати, был отличный – цветной и не очень дорогой; Дортмундер купил его по дешевке у приятеля, который украл целый грузовик телевизоров. "Самое смешное во всей этой истории, – сказал Дортмундер, принеся телевизор домой, – так это то, что Гарри считал, будто просто угоняет грузовик".

Закурив, Мэй бросила спичку в пепельницу рядом с телевизором. До этого все её мысли были заняты исключительно поисками спичек, но теперь она могла позволить себе обратить внимание на окружающую обстановку. Самым близким к ней предметом был телевизор, и Мэй, не раздумывая, включила его. Как выяснилось, вовремя – только что начался какой-то фильм. Фильм, правда, был черно-белый, а Мэй предпочитала смотреть цветные, раз уж в доме был цветной телевизор, но одну из главных ролей играл Дик Пауэлл, и она решила обождать. Вскоре выяснилось, что картина называется "Высокая мишень", а Дик Пауэлл играет нью-йоркского полицейского по имени Джон Кеннеди, который пытается предотвратить покушение на Авраама Линкольна. Он ехал в поезде не Линкольн, а Дик Пауэлл, – и ему то и дело присылали телеграммы, а проводник бегал по вагонам, выкрикивая: "Джон Кеннеди! Джон Кеннеди!" Это давало Мэй приятное ощущение, будто она перенеслась в другое место; не отрывая глаз от экрана, она попятилась назад, пока не наткнулась на диван.

Разумеется, Дортмундер вернулся домой в самый захватывающий момент, да ещё притащил с собой Келпа. На экране шел 1860 год, Авраам Линкольн готовился принять президентскую присягу, и вот как раз тут-то его и собирались убить. Заговор возглавлял Адольф Менжу, но Дик Пауэлл, – то есть Джон Кеннеди, – был слишком проворен для него. Так что пока было неизвестно, как обернется дело.

– Даже не знаю, – сказал Дортмундер, обращаясь к Келпу. – Все-таки насчет Виктора я не уверен. – Затем он повернулся к Мэй. – Привет. Ты как?

– С самого утра на ногах.

– Да с Виктором все в порядке, – сказал Келп. – Привет, Мэй. Как спина?

– Почти так же. Последние несколько дней ноги беспокоят. Боже, продукты!

Дортмундер и Келп изумленно воззрились на нее, а она, вскочив с дивана и дымя сигаретой, словно игрушечный паровозик, бросилась на кухню, где из сумок с замороженными продуктами уже потекло.

– Я забыла положить продукты в холодильник! – крикнула она, быстро раскладывая пакеты по полкам. – Сделай телевизор погромче!

В гостиной звук прибавили, но и заговорили громче. К тому же, диалогов почти не было, так что до Мэй доносились только звуковые эффекты. Потом густой мужской голос – судя по всему, это был сам Авраам Линкольн, произнес: – "Неужели вы думаете, что президент пойдет принимать присягу под покровом ночи, словно вор?"

Побросав продукты в холодильник, Мэй вернулась в гостиную.

– Как, по-вашему, он и в самом деле так сказал?

Дортмундер и Келп, по-прежнему обсуждавшие какого-то Виктора, с удивлением повернулись к ней.

– Кто?

– Он. – Мэй ткнула пальцем в сторону телевизора. Когда все трое посмотрели на экран, то увидели человека, который стоя по колено в воде в огромном унитазе, прыскал какой-то жидкостью себе на подбородок и что-то рассказывал о бактериях. – Не он, а Авраам Линкольн. – Оба продолжали недоуменно смотреть на нее. – Ладно, бог с ним. – Выключив телевизор, Мэй спросила Дортмундера: – Как прошел день?

– Отвратительно. Я лишился всей рекламы. Придется доставать новую.

– Какая-то женщина вызвала полицию, – пояснил Келп.

Мэй, прищурившись, выпустила струю дыма.

– Теряем хватку?

– Перестань, Мэй, – обиделся Дортмундер. – Ты же меня знаешь.

– По-моему, все вы одинаковые, – отмахнулась та.

Они познакомились почти год назад, когда Мэй застукала Дортмундера на мелкой краже в универсаме. Самое интересное заключалось в том, что Дортмундер даже не пытался оправдываться и просить о сочувствии, но, тем не менее, получил его. Он просто стоял перед кассой, сокрушенно качая головой, а у его ног валялись упаковки с ветчиной и сыром, выпавшие у него из-под мышек.

У неё просто не хватило духу вызвать полицию. Порой она все ещё пыталась делать вид, что ему нипочем не пробить её броню, но в действительности дело обстояло как раз наоборот.

– В любом случае, – сказал Келп, – некоторое время никто из нас не собирается заниматься какой-то мелочевкой.

– А вот в этом я вовсе не уверен, – возразил Дортмундер.

– Ты просто ещё не привык к Виктору. Это единственная сложность.

Мэй с размаху плюхнулась на диван – она всегда садилась так, словно её хватил удар.

– Что хоть задумали?

– Банк, – ответил Келп.

– И да, и нет, – поправил его Дортмундер. – Это, знаешь ли, малость посложнее, чем просто ограбление банка.

– Нет, это ограбление банка, – твердо заявил Келп.

Дортмундер посмотрел на Мэй, словно рассчитывал на её поддержку и здравый смысл.

– Идея заключается в том, – если, конечно, ты в это поверишь, – что мы задумали украсть целый банк...

– Это трейлер, – тут же вмешался Келп. – Ну, знаешь, один из этих передвижных домов на колесах. В нем будет работать банк, пока для него не построят новое здание.

– И вся идея состоит в том, – в свою очередь перебил его Дортмундер, – что мы цепляем банк к грузовику и увозим.

– Куда? – удивилась Мэй.

– Просто увозим, – Дортмундер пожал плечами.

– Это как раз один из тех вопросов, которые надо решить, – сказал Келп.

– Похоже, вам придется решить ещё много вопросов, – фыркнула Мэй.

– И потом еще... Виктор, – напомнил Дортмундер.

– Мой племянник, – пояснил Келп.

Мэй покачала головой.

– Я ещё ни разу не видела ни одного племянника, который чего-нибудь стоил бы! – усмехнулась она.

– Каждый так или иначе – чей-то племянник, – сказал Келп.

– Я – нет! – возразила Мэй.

– Говорю тебе, каждый.

– Вообще-то, твой племянничек – парнишка с приветом. – Дортмундер выразительно покрутил пальцем у виска.

– Но порой у него бывают отличные идеи!

– Например, кодовые рукопожатия.

– Но ему же вовсе не обязательно идти на дело вместе с нами. Он просто навел нас на банк.

– Это все, что от него требовалось.

– Его разыскивает ФБР? – встревожилась Мэй.

– Он там работал. – Келп махнул рукой, показывая, что больше ничего не собирается объяснять. – Это долгая история.

– Даже не знаю, – пробурчал Дортмундер, медленно усаживаясь на диван рядом с Мэй. – Я предпочитаю простое ограбление. Повязываешь на морду платок, входишь, показываешь пушку, берешь деньги и отчаливаешь. Просто, без выкрутасов, и по честному.

– В наше время все это не так уж и просто, – развел руками Келп. Сейчас почти никто не пользуется наличными деньгами. Никто даже не грабит инкассаторов, потому что зарплату выдают чеками. В магазинах – кредитные карточки и никакой наличности. В наше время мешок с деньгами – это вещь, которую найти ой как непросто.

– Как будто я сам не знаю, – вздохнул Дортмундер. – Все это крайне печально.

– Хочешь пива? – Мэй подмигнула Келпу.

– Ясное дело. А ты?

– Естественно.

– Дортмундер?

Дортмундер молча кивнул, хмуро уставившись в пустой экран телевизора.

Келп, не долго думая, отправился на кухню, а Мэй спросила:

– А в самом деле, что ты об этом думаешь?

– Я думаю, что такое дело может подвернуться не чаще, чем раз в год.

– Но оно тебе нравится?

– Я уже сказал, что мне нравится. Мне нравится зайти с четырьмя ребятами на обувную фабрику, заглянуть в кассу и выйти оттуда с зарплатой. Но все выдают зарплату чеками.

– Ну, и что ты собираешься делать?

– Надо связаться с Марчем! – крикнул Келп с кухни. – Пусть все как следует проверит. Он вполне может быть нашим шофером. – Было слышно, как он со щелканьем открывает пивные банки.

– Придется довольствоваться тем, что есть, – пожал плечами Дортмундер. – Но вообще-то мне не по душе все эти сложности. Знаешь, я совсем как обычный ковбой, а единственное место, где ещё осталась работа, это родео.

– Вот и обдумай все как следует, – посоветовала Мэй. – Увидишь, что к чему, так, глядишь, и заставлять себя не придется.

Дортмундер лукаво усмехнулся.

– Береги меня от соблазна.

Как раз именно об этом она и думала. Но только молча улыбнулась и в ответ вынула изо рта окурок. Тут в гостиную вошел Келп с пивом.

– Почему бы мне и впрямь это не сделать? – спросил он, раздавая банки. – В смысле – позвонить Марчу?

Дортмундер пожал плечами.

– Валяй.

Глава 7

Стэн Марч, в форменном синем кителе, стоял на тротуаре перед отелем "Хилтон" и с недовольным видом наблюдал, как такси одно за другим сворачивают к главному входу. Неужели больше никто не путешествует на своих машинах? Наконец на Шестой авеню показался "крайслер-империал" с мичиганским номером, который свернул на подъездную дорожку "Хилтона" и остановился перед входом. Из дверей с правой стороны машины вышли женщина и несколько детей, а слева тяжело выбрался водитель – высокий мужчина в пальто из верблюжьей шерсти с сигарой в зубах.

Марч оказался у двери, прежде чем она успела открыться, и, услужливо распахнув её перед дамой, вежливо сказал:

– Сэр, просто оставьте ключи в машине.

– Угу, – буркнул мужчина, не вынимая сигары изо рта. Встав рядом с машиной, он потянулся. Марч быстро скользнул за руль.

– Подождите, – окликнул его мужчина.

– Простите, сэр? – с готовностью откликнулся Марч.

– Вот, держите, – сказал мужчина, вытаскивая из кармана сложенную долларовую бумажку.

– Благодарю вас, сэр. – Марч отсалютовал рукой, в которой была зажата банкнота, сел за руль и отъехал от отеля. Сворачивая направо на 53-ю улицу, он улыбался – не каждый день клиент дает тебе чаевые за то, что ты угоняешь его машину.

Час пик был в самом разгаре, и прежде чем Марч добрался до Одиннадцатой авеню, ему пришлось три раза "подрезать" такси. Соответственно, его стиль вождения трижды вызывал "восторженные" отклики, когда таксисты, резко затормозив, выскакивали из машины и яростно грозили ему вслед кулаками.

По опыту Марч знал, что в это время суток Уэст-Сайд-хайуэй не годится для быстрой езды, но можно было сэкономить немало времени, если ехать под ней, прямо вдоль доков. Конечно, приходилось то и дело объезжать грузовики, припаркованные у обочин чуть ли не в каждом квартале, но и не более того.

Как обычно, туннель Бруклин – Бэттери был безнадежен, но в час пик другого разумного способа добраться до Бруклина просто не существовало, и Марч был вынужден пережидать, пока не рассосется дорожная пробка. Он сидел, не выключая мотора и постукивая кончиками пальцев по рулю в такт музыке, звучавшей из стереомагнитофона – "Барток для сонных влюбленных в обработке Мантовани"; эта кассета оказалась весьма кстати, особенно в туннеле, где поймать что-либо по радио было невозможно.