Текст книги "Основной инстинкт"

Автор книги: Ричард Осборн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

– Сэм, сделай мне одолжение… – начал он.

В дежурной комнате отдела по расследованию убийств не было ни души, что их обоих прекрасно устраивало. Андруз осторожно, как ночной взломщик, прокрался по огромному, пребывавшему в хаосе офису, тщательно пытаясь сдерживать дыхание и включив только самое необходимое освещение.

– Чёрт возьми, должно быть я выжил из ума, – пробормотал он. – Подставляю тут под удар свою задницу… Никогда не думал, что буду помогать тебе, даже не предполагал, что ты здесь ещё появишься… Вот чёртово здание!

– Я не забуду этого, Сэм. Действительно, никогда. Я никогда не забываю чью-нибудь доброту.

– Ник, ты тоже можешь сделать для меня доброе дело, если поможешь потом устроиться на ту самую проклятую мойку для автомобилей, где ты будешь работать. Похоже, нам придётся этим заняться, если нас здесь застукают.

– Эй, не плачь. Наверное, это тоже хорошая работа. Работаешь себе на свежем воздухе, встречаешься с интересными людьми.

– Пожалуйста, – взмолился Андруз, – заткнись! – Он уселся за компьютерный терминал и ввёл кодовое слово.

– Хорошо, – прошептал Ник, вперив взгляд в экран. – Просмотри файл автотехники; воспользуемся номером лицензии, выданной на имя Лайзы Хоберман. – Он процитировал по памяти номер её карточки социального страхования.

Андруз напечатал необходимые данные, и огромные электронные мозги на некоторое время «зависли», будто размышляя над сложной задачей.

Затем на дисплее вспыхнуло несколько строк: «Возобновлена в 1987 году на имя Элизабет Гарнер. Калифорния, Салинас, Куинстоун-драйв, 147».

Ник чуть было не закричал, когда увидел это имя. Ему удалось перебороть в себе приближавшийся тошнотворный ужас и взять себя в руки:

– Выведи саму лицензию… Хорошо, Сэм?

Андруз выдал нужную команду, и на видеодисплее терминала появилось генерированная компьютером копия действующей лицензии. Фотография на этом документе полностью соответствовала личику того самого психоаналитика, чья жизнь так тесно была сплетена с жизнью самого Ника Каррана.

– Ого! – воскликнул Андруз. – Да это же доктор Гарнер. Ведь правда?

– Да уж. Пожалуйста, теперь изобрази фото восьмидесятого года.

Фотокарточка десятилетней давности, конечно, отличалась. На ней Бет выглядела помоложе, менее холёной – всё-таки в то время она была лишь студенткой. Но было и более явное отличие: теперь у Бет Гарнер были тёмно-коричневые волосы с блестящим каштановым оттенком. У Бет Гарнер десятилетней давности были светлые волосы, которые Ник мог рассмотреть даже на расплывавшейся фотографии с лицензии, – длинные золотистые локоны, очень походившие своим цветом и формой на волосы Кэтрин Трамелл.

Глава восемнадцатая

Вернувшись тем вечером в собственную квартиру, Бет Гарнер, казалось, не была слишком удивлена, увидев, что в затемнённой гостиной восседает Ник Карран. Наоборот, могло показаться, что, ещё переступая порог своего жилища, она уже предполагала о его присутствии.

Ник, со своей стороны, нисколько не пытался извиниться за своё вторжение.

– Тебе не следовало бы оставлять дверь открытой. Мало ли кто может зайти.

– Я и не оставляла её открытой, – холодно ответила она. – Наверное, что-нибудь с замком. – Она щёлкнула выключателем и зажгла свет. – Чего ты хочешь, Ник? Я очень устала.

– Расскажи мне про Кэтрин.

На какое-то мгновение она уставилась на него, но затем просто пожала плечами:

– Она сказала тебе о… Что она тебе рассказала?

– Что она рассказала мне, Бет? – переспросил Ник. – Предположим, это же я хочу услышать от тебя, с твоих слов.

– Я переспала с ней однажды, ещё в школе, – оживленно признались она. С точки зрения психолога, любые проявления гомосексуализма не были аномальны и их не следовало стыдиться. С другой стороны, с точки зрения гетеросексуальной женщины, она была вынуждена оправдывать свои действия. – Я была тогда ещё ребёнком, экспериментировала. Это случилось лишь однажды.

– Только однажды? Значит, ты разок переспала с ней и больше её никогда не видела. Я правильно тебя понял?

Бет Гарнер мгновение колебалась:

– Нет… всё было не так просто. Она испытывала… тяготение ко мне. Она подстриглась так же, как и я. Она одевалась точно так же, как я. Она повсюду следовала за мной. Она изводила меня. Преследовала меня. Это было отвратительно, пугало меня. Это пугало меня и тогда, и сейчас. Она очень опасная женщина, Ник, ты сам увидишь это.

Ник кивнул. Ему пришло в голову, что он слышит абсолютно зеркальное отображение всё той же истории. Слова Бет Гарнер, её реакция на случившееся были почти идентичны словам и реакции Кэтрин. Весь вопрос заключался в том, кто же из них был преследователем, а кто – жертвой.

– Она ведь именно это тебе рассказала, правда? – спросила Бет.

Он покачал головой:

– Нет. Не совсем так. Она сказала, что гонителем была ты.

– Я?!!!

– Ты носила ту же одежду, что и она. Ты выкрасила волосы в светлый цвет.

– Да, я красила волосы. Но делала это только для того, чтобы как-то отвязаться от неё, – запротестовала Б_ет. – Я даже рыжей была одно время. Говорю тебе, я была молода и экспериментировала.

– Ты была знакома с Ноа Голдштейном?

– Да, он вёл у нас два предмета, – ответила она.

Неожиданно Ник потерял над собой контроль:

– Ты ведь видела все материалы по этому делу. Бет! Фил Уокер передавал тебе копни каждой бумажки. Ты знала Кэтрин Трамелл, знала о ней всё, и ни разу, не заикнулась об этом! Как ты, чёрт возьми, собираешься это объяснить?

– А что мне следовало говорить? – возразила Бет. – Что я должна была делать? Прийти к этим проклятым копам и заявить им: «Эй! Не думайте, что я лесбиянка, или что-нибудь в этом роде, но так уж случилось, что десять лет назад я трахалась с вашим главным подозреваемым»? – Она отвернулась и сложила руки на груди, словно пытаясь сдержать хлеставшее из неё раздражение. В уголках её глаз появились слёзы. – Это звучит дико, это звучит лицемерно, особенно из моих уст, от психоаналитика, но я была смущена. Ведь это был первый и последний раз, когда я занималась любовью с женщиной.

– Ты думаешь, мы были бы шокированы? Слава Богу, Бет, мы – копы.

– Ага, всё верно – копы. А через некоторое время об этом узнал бы весь департамент. Шуточки, хихиканье в раздевалках. – Она задержала дыхание, чтобы собраться с силами. – В любом случае, это не так уж важно…

– А что же тогда важно?

– Важно другое, Ник. Важно, чтобы ты остерегался её. Она, действительно, больная, тебе это известно? Ты что, не видел, как на неё иногда находит? – Она посмотрела на него, умоляя своими глазами о понимании, заклиная его своим взглядом поверить ей. – Я не знаю, пыталась ли она взять здесь своеобразный реванш, но то, что она спланировала всё, – это точно. Она знает, что я училась в Беркли. Она знает, что я была знакома с Ноа Голдштейном. Она сочинила всю эту историю обо мне. Она пытается втолковать тебе, Ник, что я тот человек, который преследовал её, у которого в отношении неё навязчивые идеи. Она старается выставить меня в неприглядном свете, связать меня по рукам и ногам и заявить: «Вот та психопатка, которая убила Джонни Боза».

– Она вовсе не пытается подставить тебя, Бет, – взбешённо заявил Ник. – Она даже не знает, кто ты теперь. Она рассказывала мне о Лайзе Хоберман, а вовсе не о Бет Гарнер.

– Не могу поверить, что ты настолько глуп, – возразила Бет. Она была уверена, что ты выяснишь, кто такая Лайза Хоберман в настоящее время. Ты ведь коп, Ник… Хороший коп, в конце концов. Что она сделала? Дай-ка мне самой догадаться… Она как бы случайно рассказала это тебе, рассказала так, чтобы это звучало к месту. – Бет улыбнулась, но это была искривлённая, натянутая улыбка. – Наверное, она сказала тебе это в постели. Ведь так, Ник? Вот, как это всё произошло.

Ник отвернулся от неё, восстанавливая в памяти трепещущий голос Кэтрин, когда та рассказывала ему ужасающую историю о Лайзе Хоберман.

– А почему ты поменяла имя, Бет?

– Я вышла замуж. И он называл меня Бет.

– Замуж? Вот уж никогда не знал, что ты была замужем.

– Это тебе не касалось, – уколом на укол ответила она. Потом пожала плечами, подумав, что как раз Ника-то касалось абсолютно всё. Она не стыдилась того, что была замужем, а затем развелась. – Я познакомилась со своим мужем сразу, как только кончила медицинскую школу. Он, так же как и я, был молодым врачом в бесплатной больнице в Салинасе. Наша семейная жизнь не была долгой.

– Сколько времени ты была замужем?

– Не слишком долго, Ник. Ты действительно думаешь, что я… что я убила кого-нибудь? Да я никогда и в глаза не видела Джонни Боза. Никогда даже не слышала о нём.

Голова у Ника уже раскалывалась. Он больше не знал, кому или чему верить. Он собрался уходить,

– А как насчёт Нилсена? – крикнула ему вслед Бет, – Какой у меня мог быть мотив, чтобы убить его? Здесь что-то не стыкуется. Подумай об этом Ник.

Ник уже размышлял об этом. Только он не говорил об этом вслух, во всяком случае ей. Он ткнул пальцем в сторону сломанного запора на двери её квартиры:

– Знаешь ли, тебе надо что-нибудь сделать с этим замком. Вокруг бродит множество прощелыг.

– Ты прав, – горячо подхватила Бет Она протянула к нему свои руки, будто пытаясь отогнать некое сильнейшее сатаническое заклятие, обрушившуюся на нега нечистую силу, и только её магический знак мог спасти его – Она – сам дьявол! Она – дьявол в ангельском обличье! Будь осторожен, Ник.

Ник кивнул, словно соглашаясь с ней. Но он никогда не был осторожен в обращении с чем-либо и, тем более, в своих отношениях с женщинами. Никогда. Так с чего бы это ему сейчас вдруг становиться осторожным?

Он не соблюдал никаких мер предосторожности ни когда входил в вестибюль дома, где находилась его квартира, ни когда без всяких предварительных размышлений поднимался по тускло освещённым пролётам лестницы к своим аппартаментам. В тот момент, когда он пытался нащупать в кармане ключи от двери, он почувствовал, как на плечо опустилась чья-то рука, и отпрыгнул в сторону, будто обварившись кипятком:

– О, Бог мой!

Из мрака выплыла Кэтрин Трамелл. Она хохотала над ним во всё горло.

– Я испугала тебя? – поинтересовалась она. Её глаза блестели от безудержного веселья. Она прекрасно понимала, что испугала его, и, казалось, это принесло ей удовольствие точно так же, как и в тот раз, когда она неожиданно набросилась на него на пляже.

– Тебе не следовало бы подкрадываться к человеку, который, как тебе известно, вооружён, – произнёс он. – Именно так происходят несчастные случаи.

– Но я-то знала, что ты не вооружён, – возразила она, – Ты должен был сдать свою пушку, когда уходил… в отпуск.

Конечно, она была права. Он пощупал то место под мышкой, где обычно находился его револьвер тридцать восьмого калибра. Ношение оружия стало уже его второй натурой, и сейчас, невооружённый, он чувствовал себя так, будто его раздели.

– Как бы там ни было, я всего лишь хотела застать тебя врасплох, – оживлённо и почти раздражённо попыталась оправдаться она. Потом она заметила, что нечто беспокоит, тревожит его больше, чем её сюрпризы.

– Что произошло, Ник? – поинтересовалась она.

– Я разыскал Лайзу Хоберман, – ответил он.

– Отыскал её?.. И чем она теперь занимается?

– Неужели тебя действительно интересует, чем занимается твоя старинная приятельница по колледжу?

Она некоторое время непонимающе смотрела на него:

– Это означает, что ты не хочешь говорить мне, что она делает? Это так? А я-то думала, что мы перестали играть друг с другом…

Ник уже отпер свою дверь, но в квартиру всё ещё не входил. Он стоял в проходе и, казалось, преграждал ей туда дорогу.

– Я тоже так думал. Я был уверен, что игры ушли в прошлое.

– Так и есть, – твёрдо заявила она.

– Тогда, как могло получиться, что её рассказ очень незначительно отличался от твоего? Она повторила мне ту же самую историю, но с точностью до наоборот: там ты её преследовала. Она дала понять, что ты подстриглась так же, как она…

Кэтрин медленно улыбнулась:

– И ты поверил ей? Твоя способность к легковерию удивляет меня, Ник. Правда-правда. Именно я являлась жертвой. Именно я была вынуждена обратиться в полицию нашего кампуса и написать заявление о её действиях.

– Ты сделала это? – Он до сих пор не мог ей поверить.

– Да, я его написала. Так что? Ты по-прежнему думаешь, что я убивала кого-нибудь?

Ник не думал, что она была убийцей. Он не хотел даже допустить мысли о её способности убить другого человека.

– Нет, – тихо ответил он.

– Лгун, – бросила она и, развернувшись на каблуках, начала спускаться по мрачной лестнице с апломбом и самоуверенностью модели haut couture[14]14
  Высокая мода (франц.). Здесь: на подиуме во время демонстрации мод.


[Закрыть].

Глава девятнадцатая

Пока Ник, сидя в машине, ожидал своей очереди пересечь Бей-Бридж, его головой завладела одна замечательная мысль: во время вынужденного отпуска нагрузка делами, оказывается, была немного меньше. Обычно они с Гасом расследовали около полудюжины убийств, пытаясь выстроить в ряд детали каждого из них. Теперь, во время неожиданного отпуска по психологическим причинам, Ник был волен заняться одним-единственным делом, которое привлекало его больше всего, – распутыванием запутанного клубка, бывшего жизнью Кэтрин Трамелл. Его даже не интересовало теперь убийство Джонни Боза. В настоящее время Ник хотел одного: познать её, отделить ложь от правды, выдумку от реальных фактов.

Этим утром он вновь совершил путешествие по мосту и, припарковав машину на Бэнкрофте, снова вступил на территорию университета. Перед массивным зданием Мемориальной библиотеки Доу он налетел на копа, работавшего в кампусе Беркли, который объяснил ему, где находится университетская «секьюрити».

Служба безопасности Беркли располагалась в полуподвальном помещении Колтон-холла. Среднего возраста служащий, сидевший здесь за конторкой, был из экс-копов и он с удовольствием бы провёл большую часть утра, утомляя Ника всяческими историями, связанными с работой полиции Олбани, если бы тот сразу не указал ни важность своей миссии,

Карран обратился к этому человеку так, будто тот всё ещё был действующим полицейским, его собратом по оружию:

– Я обязательно должен вернуться и Сан-Франциско с этими данными в зубах, – объяснил ему Ник, – или лейтенант свернёт мне башку. Знаешь ведь, как бывает, старина…

«Старина», соглашаясь, хихикнул:

– Ого, конечно, знаю. У меня работа, понимаешь ли, тоже не сахар… Одна головная боль.

– Догадываюсь.

Коп провёл его в комнату, где хранились документы университетской «секьюрити». Она с пола до потолка была уставлена скоросшивателями, в которых содержались все докладные о каждом происшествии, случившимся за всю современную историю университета Калифорнии, что в Беркли. Среди данных о бесчисленных облавах и отбившихся от рук дебоширов нашлось место и для более серьёзных преступлений.

– Где, ты говоришь, работаешь? – поинтересовался экс-полицейский.

– В отделе по расследованию убийств.

– Все ребята из таких отделов, с которыми я встречался, были отчаянными парнями. Ты тоже?

– Я – нет, – ответил Ник,

– Рад это слышать. – Человек остановился около одного из шкафов с делами и вытащил оттуда скоросшиватель. – Вот то, что нам нужно, – сообщил он, указывая на пожелтевшее досье. – В некотором роде.

– Что ты имеешь в виду? Почему в «некотором роде»?

– Здесь раньше находился рапорт о Лайзе Хоберман, датированный январём 1980-го. Но теперь его нет. Нет его, и всё тут.

– Нет? Что это такое? Библиотека или нет? – взорвался Ник.

Университетский коп неодобрительно посмотрел на него, словно начиная подозревать, что Карран, в конце концов, всё-таки отчаянный парень.

– Остыньте, мистер.

– Кто забрал его?

– Один из ваших. Малый по фамилии Нилсен.

Ник вырвал папку из рук экс-полицейского и пробежал глазами одинокую запись: «Выдано 19 ноября 1990 г. детективу Внутренней службы департамента полиции Сан-Франциско М.Нилсену».

– Знаешь этого парня? – полюбопытствовал полицейский.

– Ага, – не спеша ответил Ник. – Я был знаком с ним.

– Тогда передай ему, что мы хотим получить дело назад. Видишь, уже целый год прошёл, как оно у него.

– Угу, – заверил его Ник. – Обязательно передам.

Голова у Ника шла кругом, и он нуждался в хорошенькой порции критического мышления под наблюдением «доктора» Гаса Морана. Он позвонил ему из телефона-автомата, установленного в кампусе университета, и они договорились встретиться на сан-францисской стороне бея. В своём желании избрать местом своей встречи округу, привлекательную и скрытую от лишних глаз, они остановились на скрытом в тумане седьмом пирсе, находившемся на стыке южной части Маркет-стрит и Эмбаркадеро.

Они измеряли шагами длинный и неработающий теперь док и снова и снова перемалывали имевшиеся у них факты.

– Итак, Нилсен забрал составленную на неё докладную. Что мы из этого имеем? Ты даже не знаешь, что за чертовщина была там, – говорил Гас.

– Кэтрин рассказала мне, что там было.

– Если только она поведала тебе всю правду, – предостерёг его Гас.

– Гас, ты что, ничего не понял? Если Бет прикончила Джонни Боза для того, чтобы подставить Кэтрин, она бы ни в коем случае не допустила бы, чтобы кто-нибудь узнал, что произошло в Беркли. Даже, если это и случилось много лет назад. Но Нилсен обнаружил это, что и послужило очевидным мотивом к его убийству. Бет убила его.

– Ага, – будто выступая на дебатах, начал Гас, – но какого чёрта Нилсен вообще натолкнулся на это дело? Если всё произошло так, как ты излагаешь.

– Он же был следователем Внутренней службы, Гас. И, наверное, поинтересовался у неё о происшедшем.

Гас на мгновение задумался над такой возможностью. Всё-таки у него что-то не сходилось.

– Но тогда она должна быть ещё тем орешком, пикантнее двадцатифунтового рождественского пирога с изюмом. А Бет Гарнер не из тех, кто околачивается с бесчисленными убийцами. С другой стороны, твоя подружка прямо-таки дружбу водит с парочкой из них.

– Она писатель, – оправдываясь ответил Ник, – и это часть её работы. Исследовательская часть.

– Может, я и куплюсь на эту слабую отговорку, – проговорил Гас. – А, может, нет. Я ещё не пришёл к какому бы то ни было решению. Без сомнений, было бы намного проще, если бы мы знали, что там, в Беркли, произошло в действительности. И должен быть кто-нибудь, кто знает, что за дьявольщина там была совершена.

– Я знаю, что там произошло, – настаивал Ник. – Кэтрин всё мне рассказала. И весь её рассказ проверен, всё сходится.

– Всё, что ты узнал, это просто идиотское чириканье птичек, порхающих вокруг твоей башки. Вот что они из себя представляют, твои данные.

– Да будь я проклят!

Гас ухмыльнулся:

– Ты что, действительно думаешь, что вы с ней трахнетесь как крысы, потом воспитаете своих крысят и будете жить долго и счастливо? О, Боже! Пожалуйста, только не говори своему старому приятелю Гасу, что ты действительно так думаешь!

Слова Гаса отражали как раз то, чем были наполнены мысли Ника, но он никогда не заставил бы себя признаться в этом своему другу.

– Я не знаю вообще, какого чёрта думать, – спокойно ответил он.

– Это хорошо, – успокоился Гас. – Тогда ещё остаётся хоть какая-то надежда.

– Ладно, – сказал Ник, – тогда есть смысл, и правда, вернуться к самому началу этой истории. Как ты заметил, должен же быть кто-то, кто что-нибудь знает.

– Хорошо, тогда можно заняться тем, что делает твоя подружка, то есть небольшим исследованием. Я сконцентрирую свои усилия на ней и отыщу кого-нибудь, кто может заполнить некоторые пустоты.

– Как ты собираешься это сделать?

– Так уж получилось, Ник, что я подготовленный профессиональный полицейский. Какая удача для нас обоих, не правда ли, а?

Ник улыбнулся:

– Хорошо, ты занимаешься ею. Я займусь Бет.

– Это большая ошибка.

– Быть может, но существуют некоторые предположения, которые необходимо проверить.

– Предположим, что я прав, а ты нет, – самоуверенно заявил Гас.

– Хорошо, принимаю это предложение.

Гас кивнул:

– Жду тебя здесь, на этом самом старом пирсе, в двадцать четыре ноль-ноль. И ты убедишься, сынок, что твоего старого напарника пока рано сбрасывать со счетов.

Поднимаясь по ступенькам в собственную квартиру, на этот раз Ник был полон предположений о том, кто или что может скрываться во мраке. Там, правда, никого не было, но зато чем выше он поднимался, тем отчётливее слышалась музыка… и, казалось, она раздавалась именно из его апартаментов.

Он остановился перед дверью и прислушался. Так и есть, она звучала изнутри. Он осмотрительно помотал головой по сторонам и заглянул в своё жилище.

Около окна стояла Кэтрин. Она была одета в чёрные джинсы и свою любимую кожаную чёрную мотоциклетную куртку, застёгнутую почти до подбородка.

– Я не могу долго злиться на тебя, – произнесла она. – Я прощаю тебя.

– Я ничего такого и не совершал, чтобы у тебя была причина прощать меня, – сердито заметил он.

– Ты простил меня?

– Нет.

Она надула губки:

– Подойди сюда и снова повтори «нет».

Он подошёл и посмотрел ей в глаза.

– Нет, – сказал он, – я не простил тебя.

Она принялась очень медленно расстёгивать свою мотоциклетную куртку. Когда молния разошлась, стало понятно, что под тяжёлой кожей на ней больше ничего не было.

– Я уже видел их, – произнёс Ник.

– Но ты не должен был их больше видеть. Моя книга почти закончена, и детектив уже близок к смерти.

– Правда? А у него ещё останется время выкурить последнюю сигарету?

Она притянула его к себе.

– Потом, – срывающимся голосом произнесла она.

Они любили друг друга очень бурно и жадно прямо на полу гостиной. Сильное влечение, испытываемое каждым из них в отношении своего партнёра, хлынуло по их телам пылко и стремительно, как расплавленный металл.

Когда всё закончилось, он залез в карман своих брюк в поисках сигареты, выудил одну из раскрытой пачки, наполнил свои лёгкие дымом и затем передал её Кэтрин.

– Завтра мне придётся заняться одним исследованием, – сообщил он.

– В исследованиях я достигла некоторых успехов. Так что могу помочь тебе.

Он отобрал у неё сигарету и сделал затяжку.

– Нет, спасибо.

– А каким именно исследованием ты думаешь заняться?

– Хочу подыскать другой конец для твоей, книги.

Кэтрин улыбнулась:

– Правда? И какая же у тебя будет развязка?

– Развязка будет состоять в том, что детектив не умрёт. Ни он, ни его «нехорошая» подруга.

– А что же тогда с ними случится?

– Будет «хэппи энд», всё кончится хорошо.

– Ненавижу счастливые концы.

– Так я и думал. Но постарайся смириться с ним.

Она вытащила сигарету из его губ и закурила сама.

– Ну что ж, заставь меня поверить, что всё будет так, как ты говоришь.

– Он и его «нехорошая» подруга, они будут трахаться, как крысы, потом примутся воспитывать своих крысят и будут жить долго и счастливо.

Кэтрин некоторое время обдумывала такую возможность.

– Её не будут покупать, – заявила наконец она.

– Это почему же?

– Потому что кто-нибудь должен умереть.

– Но почему?

– Потому что кто-нибудь всегда умирает, – ответила она.