Текст книги ""Котлы" 45-го "

Автор книги: Ричард Португальский

Соавторы: Валентин Рунов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

В результате героического труда колхозного крестьянства 1944 г. стал переломным в развитии сельского хозяйства в период войны. С освобождением захваченных врагом территорий общая посевная площадь достигла 73 % довоенной (против 63 % в 1943 г.). На 11,4 млн га увеличилась площадь посевов зерновых культур. Поголовье крупного рогатого скота достигло 81 % довоенного уровня (в 1943 г. – 62 %). Валовой объем сельскохозяйственной продукции по отношению к довоенному уровню составил 54 % (против 37 % в 1943 г.).Состояние производства основных видов сельскохозяйственной продукции в 1943–1944 гг. отражено в таблице.

Таблица 2. Производство основных видов сельскохозяйственной продукции в СССР в 1943–1944 гг.

Рост сельскохозяйственного производства позволил улучшить снабжение фронта и тыла продуктами питания, а промышленности – сырьем. Успехи тружеников сельского хозяйства, достигнутые в 1944 г., стали возможны благодаря помощи рабочего класса. Союз рабочего класса с крестьянством, еще больше укрепившийся в годы Великой Отечественной войны, явился одним из решающих источников новых побед советского народа в войне с Германией.

Тяжело обстояло дело с перевозкой народнохозяйственных грузов. В конце 1944 г. на отдельных железных дорогах возникли перебои в транспортировке черных металлов, зерна, топлива и особенно угля. Это вынудило некоторые предприятия начать расходование сырья и топлива, запасенного для работы в зимних условиях. Поэтому в конце октября железные дороги получили повышенное задание на перевозку угля. Для оказания на месте практической помощи транспортникам в декабре, по указанию наркома путей сообщения И. В. Ковалева, на Томскую, Карагандинскую, Омскую, Свердловскую и Южно-Уральскую железные дороги выехали его заместители и другие ответственные работники наркомата.

Существенную роль в перевозке военных и народнохозяйственных грузов играли и другие виды транспорта: морской, речной, автомобильный, Гражданский воздушный флот СССР. Речники, преодолевая огромные трудности, и в первую очередь нехватку судов, в 1944 г. выполнили план воинских перевозок на 107,7 %. Напряженно трудились моряки торгового флота, которые, кроме перевозок по внутренним линиям, доставляли по океанским коммуникациям различные грузы из-за рубежа.

По-прежнему исключительно напряженный характер носила работа автомобильного транспорта. Несмотря на большие трудности, он, как и раньше, в основном справлялся со своими задачами. В 1944 г. за счет пополнения и лучшего использования парка автомашин впервые за время войны удалось серьезно увеличить грузооборот автомобильного транспорта.

Все более возрастал общий объем перевозок Гражданского воздушного флота СССР. В 1944 г. он по сравнению с предыдущим годом увеличился вдвое. Грузооборот же всех видов транспорта за год возрос на 15,3 % и составил 343,8 млрд тонно-км. Это в основном покрывало потребности фронта и тыла в перевозках грузов.Достижения в производстве основных видов промышленной продукции служили прочной базой для поддержания на высоком уровне военного производства, обеспечения фронта боевой техникой, оружием, боеприпасами и всеми видами довольствия. Данные о производстве важнейших видов военной продукции приведены в таблице. Как следует из их анализа, особое внимание было уделено поставке фронтам орудий крупных калибров, тяжелых и средних танков, боевой авиации.

Таблица 3. Производство основных видов боевой техники, вооружения и боеприпасов в СССР в 1944 г.(3)

Примечание.Данные о производстве орудий всех видов, минометов и пулеметов в таблице приводятся по среднеквартальному выпуску.

Развитие военного производства в 1944 г. характеризовалось серьезными качественными сдвигами. Танковая промышленность стала выпускать лишь тяжелые и средние танки (производство легких танков полностью прекратилось еще в 1943 г.). Причем во втором полугодии 1944 г. фронт получил тяжелых танков значительно больше, чем в первом. С июля и до конца 1944 г. лишь один Кировский завод в Челябинске ежемесячно производил 500 тяжелых танков и САУ(4).

Новый тяжелый танк ИС-2 со 122-мм пушкой и модернизированный средний Т-34 с 85-мм пушкой по своим тактико-техническим данным превосходили подобные танки фашистской Германии. Они обладали лучшей броневой защитой, маневренностью и проходимостью, более мощным вооружением, большим запасом хода. В 1944 г. промышленность страны приступила к массовому выпуску тяжелых самоходных установок ИСУ-122 и ИСУ-152. В третьем квартале было налажено производство новой самоходно-артиллерийской установки, сконструированной на базе танка Т-34, но с более мощной 100-мм пушкой. До конца года было произведено 50 °CУ-100. Продолжалось производство легких самоходных установок.

В рассматриваемый период Наркомат вооружения обеспечивал потребности фронта в вооружении для проведения крупных наступательных операций советских войск. При сокращении выпуска малокалиберных артиллерийских систем производство орудий средних и крупных калибров значительно возросло. Большим научно-техническим и производственным достижением явился, в частности, массовый выпуск новой, 100-мм полевой пушки образца 1944 г. и 100-мм пушки для САУ. Эти орудия, а также 57-мм противотанковая пушка ЗИС-2, 76,2-мм пушка ЗИС-3, 152-мм гаубица и 152-мм гаубица-пушка отличались высокими тактико-техническими данными, были лучше подобных немецких орудий.

Несколько сократился выпуск стрелкового оружия, которым во второй половине 1944 г. Советские Вооруженные Силы были оснащены в достаточной мере. Предприятия Наркомата минометного вооружения при некотором сокращении минометов среднего калибра расширили выпуск тяжелых 160-мм минометов. До конца года их было изготовлено около 600. При увеличении калибров снарядов и мин несколько сократилось производство боеприпасов. Несмотря на это, Наркомат боеприпасов обеспечивал войска боеприпасами для всех видов оружия.

Авиационная промышленность продолжала наращивать выпуск самолетов. В 1944 г. их производство по сравнению с 1943 г. увеличилось на 5,3 тыс. Было налажено серийное производство новых типов самолетов: истребителей Як-3 (конструктор А. С. Яковлев) и Ла-7 (конструктор С. А. Лавочкин), штурмовика Ил-10 (конструктор С. В. Ильюшин), бомбардировщика Ту-2 (конструктор А. Н. Туполев). Эти самолеты по своим боевым качествам выгодно отличались от немецких машин подобных типов.

Благодаря героическому труду рабочих, инженерно-технических работников и ученых вооружение и боевая техника Красной Армии по тактико-техническим показателям по-прежнему превосходили вооружение и боевую технику германской армии. Определенную роль в обеспечении Красной Армии боевой техникой и транспортными средствами сыграли поставки по ленд-лизу: в 1944 г. СССР получил 5877 самолетов, 3332 танка, 3122 орудия(5).

Важнейшей особенностью военно-политической обстановки второй половины 1944 г. было почти полное освобождение оккупированных районов СССР и изгнание советскими войсками захватчиков из ряда стран Центральной и Юго-Восточной Европы. Однако Германия все еще представляла собой серьезную силу. И это требовало от Советского Союза и других стран антигитлеровской коалиции огромных усилий, чтобы довести до конца дело ее разгрома. Кроме того, предстояла упорная и длительная борьба на Дальнем Востоке против милитаристской Японии.

Открытие второго фронта свидетельствовало о том, что разработанные в Тегеране принципы коалиционной стратегии СССР, США и Великобритании наконец стали претворяться в жизнь. СССР, США и Великобритания значительно усилили координацию своих внешнеполитических акций, связанных с ведением войны и разработкой проблем послевоенного устройства. Опыт международных отношений, сложившихся к тому времени, довольно убедительно показал, что в основе коалиции СССР, США и Великобритании лежали не случайные и преходящие мотивы, а жизненно важные интересы. Поэтому, а также в связи с настойчивыми попытками Германии и Японии расколоть антигитлеровскую коалицию Советский Союз продолжал придавать первостепенное значение укреплению сотрудничества государств, участвовавших в войне против Германии.

К концу 1944 г. назрела необходимость новой встречи руководителей трех великих держав. Ранее, 11–16 сентября, состоялось совещание Ф. Рузвельта и У. Черчилля в Квебеке, а 9—18 октября проходила встреча И. В. Сталина с У. Черчиллем в Москве. Хотя правительства СССР, США и Великобритании информировали друг друга о результатах двусторонних совещаний, этого было недостаточно для решения новых актуальных проблем, вставших перед антигитлеровской коалицией. Одним из положительных результатов советско-американо-британского сотрудничества явилось проведение конференции в Думбартон-Оксе в период с 21 августа по 28 сентября. На конференции обсуждались вопросы создания международной организации безопасности.

Добиваясь упрочения антифашистской коалиции, правительство СССР стремилось развивать дружественные отношения с каждой союзной страной. Это находило понимание и поддержку у многих лидеров государств антигитлеровской коалиции. Большое значение по-прежнему придавал укреплению советско-американских отношений президент Соединенных Штатов Америки Ф. Рузвельт. Не случайно И. В. Сталин писал британскому премьер-министру по поводу избрания Ф. Рузвельта главой государства в четвертый раз: «В Советском Союзе это будет встречено как наша новая общая победа»(6).

Во внешнеполитической деятельности Советского правительства в рассматриваемый период значительное место занимали отношения с Францией. Последовательная линия СССР на укрепление советско-французского сотрудничества имела важные последствия как для Франции, так и для консолидации всех сил, боровшихся против агрессоров, Советский Союз всемерно содействовал ее стремлению занять достойное место среди великих держав(7). Он оказал определенное влияние на США и Великобританию при решении ими вопроса о признании Временного французского правительства во главе с генералом де Голлем. Советское правительство по поводу признания 23 октября 1944 г. Соединенными Штатами Америки, Великобританией и Советским Союзом Временного правительства Франции заявило, что этот акт «будет способствовать еще большему сплочению французского народа и мобилизации его сил на дальнейшую борьбу против общего врага – гитлеровской Германии»(8).

Советский Союз выступал за участие Франции в работе Европейской консультативной комиссии в качестве четвертого постоянного члена этой комиссии. 12 августа 1944 г. Советское правительство внесло предложение о включении Франции в состав постоянных членов Совета Безопасности Организации Объединенных Наций. Важное значение для дальнейшего укрепления советско-французских отношений имел визит в Москву главы Временного правительства Франции генерала де Голля в начале декабря 1944 г. Его сопровождали министр иностранных дел, начальник штаба национальной обороны и другие деятели Французской Республики. На переговорах, продолжавшихся более недели, руководители СССР и Франции обсуждали отношения между двумя странами, а также важнейшие проблемы военно-политического положения в Европе. При этом советские руководители исходили из необходимости дальнейшего укрепления единства антифашистской коалиции в целом.

Главным результатом советско-французских переговоров стало подписание 10 декабря 1944 г. Договора о союзе и взаимной помощи между СССР и Французской Республикой. В нем предусматривались совместные военные усилия и взаимная помощь в борьбе против нацистской Германии. СССР и Франция обязались и по окончании войны «совместно предпринимать все необходимые меры для устранения любой новой угрозы, исходящей от Германии, и препятствовать таким действиям, которые делали бы возможной любую новую попытку агрессии с ее стороны»(9).

В рассматриваемый период Советский Союз большое внимание уделял проблемам Польши, Чехословакии, Югославии, Монгольской Народной Республики, вышедшим из войны на стороне Германии Румынии, Финляндии, Болгарии, а также Японии и Китая.

Основным же вопросом для советского военно-политического руководства оставался, естественно, вопрос организации на советско-германском фронте вооруженной борьбы.

Напомним, что к началу 1945 г. линия фронта проходила по территории Латвии, Литвы, Восточной Пруссии, Польши, Чехословакии, Венгрии и Югославии – от Балтийского моря до реки Драва по линии Тукумс, Лиепая, Клайпеда (Мемель), река Неман до Юрбаркас, Варшава, Ясло, Кошице, Эстергом, озеро Балатон, река Драва у Торяица (общая протяженность 2200 км вместо 4400 км в 1944 г.). В составе Советских Вооруженных Сил на фронте действовали 10 фронтовых объединений, 2 флота и 3 флотилии, 51 общевойсковая, 6 танковых, 10 воздушных армий и 2 фронта ПВО страны. В советских войсках имелись 473 стрелковые, воздушно-десантные и кавалерийские дивизии, а также 21 танковый, 12 механизированных корпусов (из них 9 танковых и 6 механизированных корпусов в танковых армиях) и большое количество других соединений и частей. В резерве Ставки ВГК находились управления двух фронтов, четырех общевойсковых (19, 26, 32 и 9-й гвардейской) и двух воздушных (14-й и 7-й) армий, четыре танковых и механизированный корпуса, двадцать стрелковых дивизий, другие соединения и части. В них насчитывалось 501,1 тыс. человек, 6883 орудия и миномета, 520 танков и САУ, 464 боевых самолета(10).

Вместе с советскими войсками сражались польская, две румынские, болгарская армии, чехословацкий армейский корпус и их авиационные части, французский авиационный полк «Нормандия – Неман». К 1 января 1945 г. они насчитывали 347,1 тыс. солдат и офицеров, 3979 орудий и минометов, 181 танк и САУ, 427 боевых самолетов.

Таким образом, на советско-германском фронте (без резерва Ставки ВГК) Красная Армия имела 6,7 млн человек (72 % общей численности), 107,3 тыс. орудий и минометов (74 %), 12,1 тыс. танков и самоходно-артиллерийских установок (77 %), 14,7 тыс. боевых самолетов (65 %). Она прочно удерживала инициативу и вела подготовку к новым наступательным операциям. Советские войска имели общее превосходство в 1,8 раза в личном составе, 1,9 – в орудиях и минометах, 1,5 – в танках и самоходно-артиллерийских (штурмовых) орудиях, 3,6 – в боевых самолетах.

В действующих флотах (Северном и Краснознаменном Балтийском) находилось 2 линейных корабля, 3 крейсера, 31 лидер и эскадренный миноносец, 40 подводных лодок и 1438 боевых самолетов.

Хорошо организованная в инженерном и огневом отношениях система укреплений тянулась от Балтийского моря до Дуная, а в глубину – от Восточной Пруссии до Берлина и от Карпат и Дуная до Вены. Она заполняла собой все пространство, по которому предстояло наступать Красной Армии. Основу этой обороны составляли долговременные рубежи и полевые позиции оперативного значения, густо насыщенные железобетонными укреплениями. В целом эта система обороны противника по характеру укреплений, по глубине эшелонирования, а также по плотности обороняющихся войск являлась особенно мощной, что и учитывали Ставка ВГК и Генеральный штаб.

Планирование заключительного этапа вооруженной борьбы на советско-германском фронте началось еще в ходе летне-осенней кампании 1944 г. Об этом свидетельствуют документы Генерального штаба, воспоминания заместителя Верховного Главнокомандующего Маршала Советского Союза Г. К. Жукова, начальника Генерального штаба Маршала Советского Союза А. М. Василевского, начальника Оперативного управления Генерального штаба генерала С. М. Штеменко, других военачальников и государственных деятелей.

Ставка ВГК осознавала, что перед Красной Армией вырисовывалось четыре основных стратегических направления: восточнопрусское, переходящее затем в померанское, варшавско-берлинское, силезское и дунайское. Планировалось и то, что для решения задач в кратчайший срок наступление следует осуществить одновременно на всех четырех направлениях по единому стратегическому плану.

Итоги наступления летом и осенью 1944 г. на всех без исключения направлениях были более чем обнадеживающими. Красная Армия разгромила 219 неприятельских дивизий и 22 бригады. Противник потерял в общей сложности 1600 тыс. человек, 6700 танков, 28 тыс. орудий и минометов, 12 тыс. самолетов. Восполнить эти потери фашистская Германия уже не могла. Велик был и моральный урон, который потерпел враг. К концу октября 1944 г. советские войска стояли на границе с Финляндией и успешно наступали в Северной Норвегии. Они очистили территорию Прибалтики, кроме полуострова Сырвэ и Курляндии, вторглись в Восточную Пруссию до рубежа Гольдап, Августов. К югу от Восточной Пруссии на многих участках были форсированы Нарев и Висла, захвачены важные плацдармы в районах Рожай, Сероцка, Магнушева, Пулав, Сандомира; впереди простиралось берлинское стратегическое направление. 2-й Украинский фронт выходил на Будапешт. 3-м Украинским фронтом 20 октября была освобождена столица Югославии Белград.

Однако победы, как отмечал маршал А. М. Василевский, давались нелегко. Дивизии поредели. Темп их продвижения вперед заметно снизился. Путем ослабления некоторых участков своей обороны в Западной Европе Гитлеру удалось осуществить маневр частью сил на восток и создать здесь сплошной и прочный фронт, прорыв которого требовал серьезной подготовки. Генеральный штаб хорошо понимал всю сложность дальнейшего развития успеха. Условия и перспективы наступления не везде были одинаковы.

План советского командования на зиму 1944/45 г.

Оборона противника в Курляндии отличалась исключительной прочностью. Прорыв ее и разгром трех десятков окопавшихся там дивизий могли обойтись наступавшим чрезвычайно дорого. Положение в Восточной Пруссии казалось более благоприятным. 3-й Белорусский фронт обладал, по сравнению с противостоящим ему неприятелем, некоторым превосходством в силах. Исходя из этого, Генеральный штаб полагал возможным, при некотором дополнительном усилении войск за счет резервов Верховного Главнокомандования, нанести мощный удар через всю Восточную Пруссию до устья Вислы на глубину в 220–250 км. В дальнейшем, однако, пришлось, к сожалению, ограничиться здесь, по крайней мере на первое время, более скромными целями.

Что касается варшавско-познаньского, а также силезского направлений, где решалась, по существу, судьба Берлина, то там ожидалось особо сильное сопротивление. Считалось, что 1-й Белорусский и 1-й Украинский фронты при максимальном напряжении сил могут провести наступательные операции на глубину не более 140–150 км.

Зато в полосах 4, 2 и 3-го Украинских фронтов, исходя прежде всего из политических соображений, Ставка ВГК рассчитывала на значительно больший успех. Рисовалась перспектива стремительного выдвижения на рубеж Моравска Острава, Брно, на подступы к Вене. Вполне реальным представлялось овладение в короткие сроки Будапештом и форсирование Дуная. Значительную часть пехоты противника составляли здесь венгерские дивизии, боеспособность которых, по тогдашним предположениям, могла быть подорвана в корне антивоенными настроениями, нараставшими среди населения, и зверствами фашистов, стремившихся любой ценой удержать Венгрию в фарватере Третьего рейха. К сожалению, эти прогнозы не сбылись. Фашистской диктатуре, поддержанной немцами, удалось еще на какое-то время приковать Венгрию к германской военной колеснице. В итоге на будапештском направлении с конца октября завязались крайне тяжелые и кровопролитные бои. Против 2-го Украинского фронта действовала вражеская группировка из 39 соединений. Ядро ее составляли семь танковых дивизий (пять немецких и две венгерские). Противник опирался на разветвленную систему хорошо подготовленных укреплений и оказал ожесточенное сопротивление. Борьба за столицу Венгрии затянулась на три с половиной месяца.

Весьма ограниченные результаты, достигнутые Красной Армией в октябре, свидетельствовали о необходимости дать отдых дивизиям, давно не имевшим смены, перегруппироваться, подтянуть тылы, создать необходимые для прорыва и последующего развития операций материальные запасы. Наконец, надо было на основе оценки сложившейся обстановки выбрать наиболее выгодные направления и разработать планы скорейшего и окончательного разгрома Вермахта. На все это требовалось время.

В начале ноября 1944 г. в Ставке ВГК было всесторонне рассмотрено положение дел в полосах действий 2-го Белорусского, 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов. Перед ними находилась главная стратегическая группировка противника – группы армий «Центр» и «А» почти в полном составе. Необходимым для наступления превосходством в силах и средствах эти фронты не обладали. Напрашивался вывод о переходе их к обороне. При очередном докладе Верховному Главнокомандующему заместитель начальника Генерального штаба генерал А. И. Антонов особенно настаивал на этом и просил разрешения подготовить соответствующие директивы. Такое разрешение Генеральный штаб получил. В ночь на 5 ноября 1944 г. директива на переход к обороне была отдана 3-му и 2-му Белорусским фронтам. Через несколько дней последовало аналогичное распоряжение войскам правого крыла 1-го Белорусского фронта.

Вспоминает генерал С. М. Штеменко:

«Последнюю кампанию войны с Германией с самого начала предполагалось осуществить в два этапа. На первом этапе активные действия должны были продолжаться прежде всего на старом, если можно так выразиться, направлении – южном фланге советско-германского фронта в районе Будапешта. Перелом здесь рассчитывали создать выводом в междуречье Тисы и Дуная в район южнее Кечкемета основных сил 3-го Украинского фронта. Они могли содействовать оттуда 2-му Украинскому фронту ударами на северо-запад и запад. Мы надеялись, что войска этих двух фронтов при тесном взаимодействии получат возможность наступать в высоких темпах и через 20–25 дней достигнут рубежа Банска, Бистрица, Комарно, Надьканижа, а еще через месяц, в конце декабря, выйдут на подступы к Вене.У нас не было сомнений в том, что неотвратимая угроза разгрома южного фланга заставит немецкое командование перебрасывать сюда дополнительные силы с берлинского направления, а это, в свою очередь, создаст благоприятные условия для продвижения наших главных сил – тех фронтов, которые располагались к северу от Карпат. Генштаб твердо верил, что к началу 1945 г. Советская Армия в нижнем течении Вислы достигнет Бромберга, возьмет Познань, овладеет рубежом Бреславль, Пардубице, Йиглава и Вена, то есть продвинется от линии своего октябрьского расположения на 120–350 км. После этого начинался второй этап кампании, в итоге которого Германия должна была капитулировать.

Таким образом, в первоначальной прикидке замысла, относящейся к концу октября 1944 г., наметилось лишь общее содержание завершающей кампании войны с делением ее на два этапа. Направление главного удара еще не определилось. Идея рассечения стратегического фронта противника и расчленения его группировок пока что не высказывалась…»(12).

В интересах более точной разработки замысла Генеральный штаб в начале ноября подвел итоги уже достигнутому и сжато сформулировал оценку стратегического положения сторон. Считалось установленным, что Красная Армия одержала победы, решающие исход войны. Завершение борьбы на советско-германском фронте было предрешено в нашу пользу, час окончательного разгрома противника приблизился. Боевые действия вполне обеспечивались слаженной работой тыла. Он оказывал фронту всевозрастающую помощь.

Стратегическое положение советских войск и армий других стран антигитлеровской коалиции оценивалось Ставкой ВГК как близкое к завершению окружения Германии.

«Наши удары, – подчеркивал Г. К. Жуков, – хорошо согласовывались с действиями союзников в Западной Европе»(13). По существу, Красная Армия и англо-американские силы заняли исходные позиции для решающего наступления на жизненные центры Германии. Теперь предстояло совершить последний стремительный натиск и в короткий срок окончательно сокрушить врага.

Как подтвердили последующие события, эта оценка, положенная в основу при детальной разработке оперативной стороны замысла завершающей кампании в Европе, являлась принципиально правильной.

Предварительно замысел очень тщательно обсуждался у А. И. Антонова. Помимо самого Алексея Иннокентьевича в этом участвовали: начальник Оперативного управления, его заместители генералы А. А. Грызлов и Н. А. Ломов, начальники соответствующих направлений. Все соображения, высказанные здесь, уточнялись затем в Оперативном управлении. Там же рассчитывались силы и средства и отрабатывались все другие элементы операции. Наконец, замысел получил графическое оформление: со всеми расчетами и обоснованиями он был нанесен на карту, после чего еще раз подвергся, можно сказать, придирчивому обсуждению. Как и в прошлом, наиболее детально планировались начальные операции. Дальнейшие же задачи фронтов намечались лишь в общем виде.

В ходе творческих исканий сначала зародилась, а затем окончательно откристаллизовалась общая идея действующих Советских Вооруженных Сил. Было признано, что центральный участок советско-германского фронта является решающим, ибо удар отсюда выводил войска по кратчайшему направлению к жизненным центрам Германии. Но именно здесь находилась и наиболее плотная группировка войск противника. Чтобы создать более выгодные условия для нашего наступления, признавалось целесообразным как бы растянуть центральную группировку фашистских войск. Для этого необходимо было максимально активизироваться на флангах стратегического фронта. Речь шла уже не только о Венгрии и Австрии, но и о Восточной Пруссии. Энергичное наступление под Будапештом и на Вену требовалось сочетать с наступлением на Кенигсберг.

Генеральный штаб отлично знал, что в Восточной Пруссии и Венгрии противник проявляет повышенную чувствительность. При сильном нажиме он непременно станет перемещать сюда свои резервы и войска с неатакованных участков фронта. В итоге западное направление, где намечались решающие события, серьезно ослабнет.

Ожидания наши оправдались В результате наступательных действий советских войск в ноябре – декабре 1944 г. враг сосредоточил в Восточной Пруссии 26 дивизий (из них семь танковых) и в непосредственной близости к столице Венгрии 55 дивизий (среди которых девять танковых). Как потом стало известно, Гитлер тогда считал, что в 1945 г. Красная Армия нанесет главный удар не на берлинском направлении, а именно через Венгрию и Чехию. (14) Туда и направлялись поэтому основные силы вермахта. Немецкое главное командование и на сей раз вынуждено было подчиниться воле советского командования и на главном участке фронта оставило 49 дивизий, в том числе танковых только пять.

То, что стратегический фронт противника приобрел такую своеобразную форму, когда на флангах находились наиболее сильные его группировки при относительно слабом центре, заставляло советское командование думать о наиболее целесообразных способах действий на главном направлении. Генеральный штаб пришел к выводу, что самым эффективным способом решения задачи может стать прорыв относительно слабого центра, после чего прямым ударом, расчленить фронт вермахта и развить наступление на Берлин.

«He без трудностей проходило уточнение вероятных задач и наиболее целесообразных способов действий каждого из фронтов, – отмечал С. М. Штеменко. – Прежде всего пришлось поломать голову в отношении 3-го Белорусского фронта. Группировка противника в Восточной Пруссии была весьма сильной и опиралась на мощные долговременные укрепления, естественные преграды, населенные пункты, приспособленные к обороне. Отсюда враг мог ударить во фланг войскам на берлинском направлении. Следовательно, восточнопрусскую группировку надлежало не только связать боями, но и изолировать от остальных участков стратегического фронта, по возможности раздробить, не позволить ей действовать сосредоточенно»(15).

Столь многосторонняя оперативная задача – связать, изолировать, раздробить – потребовала использования для наступления в Восточной Пруссии по крайней мере двух фронтов: одного – для удара на Кенигсберг с востока и другого – для изоляции восточнопрусской группировки от группы армий «А» на берлинском направлении, а также от стратегического тыла. Глубокий обход Восточной Пруссии с юга и юго-запада одновременно прикрывал фланг советских войск, нацеленных на Варшаву, Познань, Берлин. Удар по восточно-прусской группировке с востока наиболее сподручен был 3-му Белорусскому фронту, а обходить ее предстояло 2-му Белорусскому.

Для решения же главной задачи – создания бреши в стратегическом фронте противника и стремительного наступления на запад – могли быть использованы уже стоявшие на этом направлении и обладавшие плацдармами на Висле 1-й Белорусский и 1-й Украинский фронты. Их надлежало всемерно насытить танками, прежде всего в виде танковых армий и отдельных танковых корпусов.

В последние три дня октября и в начале ноября 1944 г. точно определились направления ударов каждого из фронтов, полосы их наступления, глубины ближайших и последующих задач. Тогда же был примерно подсчитан минимальный срок, необходимый для окончательного разгрома гитлеровской военной машины. Предполагалось, что этого можно добиться в течение 45 дней наступательных действий на глубину в 600–700 км двумя последовательными усилиями (этапами) без оперативных пауз между ними. На первый этап отводилось 15 дней, на второй – 30. Плановые темпы наступления не были высокими, поскольку в завершающих боях ожидалось ожесточенное сопротивление противника.

При уточнении глубины задач учитывалась вся совокупность конкретных условий, в частности особенности местности. Так, для 3-го Белорусского фронта, где район боевых действий был очень труден, а противник силен, глубина ближайшей задачи была определена в 50–60 км. В полосе 2-го Белорусского фронта возможности позволяли планировать ближайшую задачу до рубежа Млавы, Дробина, то есть на 60–80 км. Глубина ближайших задач для 1-го Белорусского, 1-го и отчасти 4-го Украинских фронтов могла достигать 120–160 км. Последующие задачи 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов, действовавших в равнинных условиях Западной Польши, рассчитывались на глубину в 130–180 км.

Уверенно были определены направления ударов. 2-й Белорусский фронт наносил два удара: на Мариенбург – отсекающий восточнопрусскую группировку от других войск противника, и на Алленштайн – рассекающий ее. 1-й Белорусский часть сил должен был двинуть в обход Варшавы, частью же устремиться навстречу войскам 1-го Украинского фронта, громившим кельце-радомскую группировку немцев. Смежные ударные силы 1-го и 4-го Украинских фронтов наступали на Краков. Два южных фронта – 2-й и 3-й Украинские – конечной целью наступательных операций на первом этапе кампании по-прежнему имели Вену.