Текст книги "Исчезновение"

Автор книги: Ричард Мэтисон (Матесон)

Соавторы: Роберт Артур,Джей Стрит,Эван (Ивэн) Хантер,Флора Флетчер,Джек Ричи,К. Гилфорд
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

– Но это смешно! – взорвался мистер Кетчэм. – Смешно!

Через мгновение он овладел собой:

– Я имею право на телефонный звонок. Это положено законом.

– Имели бы, – ответил Шипли, – если бы в Захры была телефонная служба.

Когда его препровохдали в камеру, мистер Кетчэм и здесь, в коридоре, заметил картину. Это был все тот хе бородатый моряк. Мистер Кетчэм не обратил внимания, следили его глаза за ним или нет.

Мистер Кетчэм пошевельнулся. На ого заспанном лице появилось смущенное вырахение. Позади лязгающий звук; он приподнялся на локте.

В камеру вошел полицейский и поставил накрытый поднос.

– Завтрак, – возвестил он.

Он был старше других по виду, старше даже Шипли. Волосы его были стального цвета Чисто выбритое лицо лучилось морщинами вокруг рта и глаз. Форма сидела на нем кое-как.

Полицейский ухе собирался уходить, и мистер Кетчэм спохватился:

– Когда я увижу судью?

– Не знаю, – пожал плечами полицейский и запер за собой дверь.

– Подождите! – выкрикнул мистер Кетчэм.

Но лишь глухо отзывались на цементном полу удаляющиеся шаги.

Мистер Кетчэм продолжал смотреть на то место, где только что стоял полицейский. Вуаль сна медленно спадала с его мозговых извилин.

Он уселся прямо, потер онемевшими пальцами глаза и глянул на запястье. Часы показывали семь минут десятого. Дородный человек поморщился: ей-Богу, он еще припомнит им то, что произошло!

Его ноздри раздулись. Он принюхался и потянулся к подносу, затем отдернул руку.

– Ну уж нет, – пробормотал он. Он не станет есть их проклятую пищу. Он сидел в оцепенении, согнувшись пополам и уставясь на свои ноги в носках.

Желудок, однако, урчанием выразил несогласие.

– Ладно, – пробубнил мистер Кетчэм через минуту. Проглотив слюну, он потянулся и снял салфетку с подноса.

И тут же не смог сдержать возглас удивления.

Три яйца были зажарены в масле, их яркие желтые глазки сосредоточенно посмотрели прямо на потолок в обрамлении длинных хрустящих ломтиков аппетитной, изящно нарезанной ветчины. Рядом стояла деревянная тарелочка с четырьмя подрумяненными на огне кусками хлеба толщиной с книжку, поверх которых лежали завитушки сливочного масла. Бумажная формочка с желе опиралась на них. Высокий стакан с пенистым апельсиновым соком и блюдо с клубникой, утопающей в белоснежных сливках, дополняли картину. И, в довершение всего, на подносе возвышался сосуд, из которого распространялся тонкий и безошибочный аромат свежесваренного кофе.

Мистер Кетчэм взял стакан апельсинового сока. Он всосал несколько капель и подержал для пробы на языке. Лимонная кислота восхитительно пощипывала его теплый язык. Он проглотил живительную влагу. Даже если это было отравлено, то рукой мастера. Во рту его, как приливная волна, начала прибывать слюна. Он вдруг вспомнил, что перед самым задержанием собирался остановиться в кафе перекусить.

Мистер Кетчэм осторожно, но целенаправленно приступил к еде, попутно пытаясь уяснить, что скрывалось за этим великолепным завтраком.

Опять, наверно, их деревенский склад ума. Пожалели, что совершили ошибку. Довод казался хрупким, но, тем не менее, он присутствовал. Кушанья были восхитительны. Уж что верно в отношении этих новоангличан, так это то, что готовят они как сукины сыны. Обычный завтрак мистера Кетчэма состоял из подогретой сдобной булочки и кофе. А такого завтрака он не ел со времен мальчишества в родительском доме.

Он наливал уже третью чашечку обильно сдобренного сливками кофе, когда в коридоре раздались шаги. Мистер Кетчэм улыбнулся. «Точно рассчитано», – подумал он и поднялся.

Капитан Шипли стал на входе в камеру.

– Позавтракали?

Мистер Кетчэм кивнул. Если начальник стремился к благодарностям, то его ожидал печальный сюрприз. Мистер Кетчэм взял свой плащ.

Начальник не шелохнулся.

– Так что?.. – спросил мистер Кетчэм, выдержав паузу. Он старался произнести это холодно и властно. Вышло несколько иначе.

Капитан Шипли без выражения глянул на него. Мистер Кетчэм почувствовал, как почему-то сперло в груди.

– Могу я узнать?.. – начал он.

– Судьи пока нет, – прервал его Шипли.

– Но… – мистер Кетчэм не знал, что сказать дальше.

– Зашел сообщить вам, – добавил Шипли и, повернувшись, удалился.

Мистер Кетчэм был взбешен. Он воззрился на остатки своего завтрака, как будто там содержался ответ, способный прояснить ситуацию. Постучал себя кулаком по бедру. Неслыханная наглость! Чего они пытаются добиться – запугать его? Боже праведный, да они…

…они в этом преуспели.

Мистер Кетчэм приблизился к забранной решеткой двери и осмотрел пустой коридор. Внутри у него застрял неперевариваемый сгусток. Пища в желудке, казалось, превратилась в кусок свинца. Он хлопнул ладонью по холодной решетке: «Боже мой! Боже мой!»

Было два часа дня, когда начальник Шипли и старый полицейский появились у двери камеры. Полицейский безмолвно отпер ее. Мистер Кетчэм вышел в коридор и, надевая плащ, ждал, пока ее запрут.

Он следовал между этих двух людей короткими шагами, даже не взглянув на картину на стене.

– Куда мы идем?

– Судья болен, – сказал Шипли. – Для уплаты штрафа мы отвезем вас к нему домой.

Мистер Кетчэм втянул в себя воздух. Он не станет спорить с ними, просто не станет, и все.

– Хорошо. Бели вы считаете, что именно так и следует поступать…

– Только так, – подтвердил начальник, глядя перед собой. Лицо его было невыразительной маской.

Мистер Кетчэм несмело улыбнулся уголками рта. Лучше не подавать виду. Все уже почти закончилось. Он заплатит свой штраф и уберется восвояси.

Снаружи было иглисто. Туман с моря дымовой завесой заполнил улицу. Мистер Кетчэм надел шляпу и поежился. Сырой воздух будто проникал в его тело и росой оседал на скелете. «Скверный день», – подумал он и начал спускаться по ступенькам, глазами выискивая свой «форд».

Старый полицейский открыл заднюю дверцу служебного автомобиля, и Шипли жестом указал внутрь.

– А что насчет моей машины? – спросил мистер Кетчэм.

– Мы вернемся сюда, после того как вы повидаетесь с судьей.

– Я…

Мистер Кетчэм поколебался, затем нагнулся и втиснулся в автомобиль, плюхнулся на сиденье. Он вздрогнул – холод кожаной обивки пробуравил брючную ткань – и потеснился, уступая место капитану.

Дверь захлопнулась. И опять тот же пустой звук, как стук крышки гроба в склепе. Сравнение вызвало гримасу.

Нижний чин забрался в машину, и мистер Кетчэм услышал, как двигатель зачихал, возрождаясь к жизни. Полицейский разогревал его долго. Мистер Кетчэм посмотрел в окно. Туман напоминал дым. Машина словно находилась в горящем гараже. Вот только эта пронизывающая до костей сырость. Мистер Кетчэм покашлял. Рядом задвигался начальник полиции.

– Холодно, – невзначай произнес мистер Кетчем.

Начальник никмг не отреагировал.

Мистера Кетчэма отбросило назад, когда машина оторвалась от кромки тротуара, развернулась на 180 градусов и медленно покатила по окутанной туманом улице. Он прислушивался к шуршанию шин по мостовой, размеренному посхребыванию дворников, прочищавших сферические сегменты на увлажненном лобовом стекле.

Чуть спустя он глянул на часы. Почти три. Полдня улетело на ветер в этом треклятом Захры.

Он снова посмотрел в окно на проплывавший мимо город-призрак. Ему показалось, что он видит кирпичные строения вдоль дороги, но он не был в этом уверен. Он поглядел на свои белые руки, затем скользнул взглядом по Шипли. Начальник полиции, неестественно выпрямившись, застыл на сиденье, уставясь вперед. Мистер Кетчэм натужно сглотнул. Воздух будто застрял в легких.

На Мэйн-стрит туман был реже. «Похоже, бриз с моря», – подумал мистер Кетчэм. Он покрутил головой по сторонам. Все магазины и конторы были закрыты.

– А где люди? – поинтересовался он.

– Что?

– Я говорю, где все люди?

– Дома, – ответил Щипли.

– Но сегодня среда. Что… ваши магазины не работают?

– Плохой день. Нет смысла.

Мистер Кетчэм глянул на желтовато-бледное лицо начальника и поспешно отвел взгляд. Он вновь ощутил, как холодок какого-то предчувствия ткет свою паутину внутри его. Было достаточно неуютно в камере. Здесь, в этом море туманной взвеси, было еще хуже.

– Вы правы, – услышал он свой взбудораженный голос. – А что, у вас всего шестьдесят семь человек в городе?

Капитан промолчал.

– С-сколько… сколько Захры?

В тишине он отчетливо уловил, как сухо хрустнули (уставы пальцев начальника.

– Сто пятьдесят.

– Ого! Почтенный возраст.

Мистер Кетчэм с трудом глотнул. Горло слегка болело. «Да полно, расслабься,» – сказал он себе.

– А почему город назвали Захры? – слова вырвались непроизвольно.

– Его основал Ной Захры.

– Ага, понятно. Значит, портрет в участке?..

– Да, – подтвердил Шипли.

Мистер Кетчэм моргнул. Итак, это был Ной Захры, основатель городка, через который они сейчас ехали – ехали квартал за кварталом! Когда он постиг эту мысль, что-то холодное и тяжелое опустилось в его желудке.

Но почему в таком вполне большом городе живет всего 67 человек?

Он открыл рот и хотел спросить, но удержался от вопроса. Мог последовать не тот ответ.

– Почему у вас всего?.. – слова все же прорезались сами собой, прежде чем он смог остановить их. Плоть его при этом в ужасе затрепетала.

– Что – «всего»?

– Ничего, ничего. То есть… – мистер Кетчэм прерывисто втянул воздух. – Бесполезно. Он должен знать.

– Как получилось, что здесь всего шестьдесят семь жителей?

– Они уезжают, – Шипли был краток.

На душе у мистера Кетчэма отлегло. Ответ снял напряжение. «Действительно, чего еще ожидать? – словно защищая себя, спросил он. – Старомодный, на отшибе, городок Захры мало привлекателен для его молодого поколения. Массовое тяготение к более интересным местам неизбежно».

Дородный человек откинулся на спинку сиденья. «Конечно. Достаточно представить, как я хочу покинуть это болото, а ведь я здесь даже не живу».

– Через лобовое стекло его взгляд уперся в транспарант, натянутый поперек улицы: СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ – БАРБЕКЮ. [4]4
  Американизм. Пикник, во время которого гостей угощают мясом, жаренным на вертеле, обычно целыми тушами (прим. пер.).


[Закрыть]«Праздник, – подумал он. – Видно, пару раз в месяц впадали в неистовство и устраивали себе валянье дураков с оргиями по поводу, скажем, починки рыболовных сетей».

– А кем был Захры? – спросил мистер Кетчэм. Молчание снова начало угнетать его.

– Морским капитаном, – ответил начальник.

– Вот как?

– Бил китов в южных морях, – добавил Шипли. Мэйн-стрит внезапно кончилась. Полицейская машина свернула влево на немощенную дорогу. Из окна мистер Кетчэм видел тенистые заросли кустов, скользившие мимо. Слышен был только звук трудяги-мотора и летящих из-под колес камешков, смешанных с грязью. Где же живет судья, на вершине горы?

Туман здесь начал рассеиваться. Мистер Кетчэм ухе различал траву и деревья, все с сероватым отливом. Машина опять сделала поворот. Стал виден океан. Мистер Кетчэм посмотрел вниз на матовое покрывало тумана. Машина двигалась по дуге. Теперь впереди возник гребень холма.

Мистер Кетчэм осторожно кашлянул:

– Дом судьи там, э-э… наверху?

– Да.

– Высоковато…

Машина между тем щюдолжала петлять по узкой грязной дороге, то обращаясь капотом к океану, то к Захры, то к унылому, возвышающемуся на холме дому. Это было трехэтажное серовато-белое здание с глыбами башен в классическом стиле на торцах. «Дом, похоже, из одной эпохи с Захры», – заключил мистер Кетчэм. Машина в очередной раз повернула Снова открылся вид на покрытый коркой тумана океан.

Митер Кетчэм посмотрел на свои руки. Что это – обман зрения или они действительно трясутся? Он попытался сделать глотательное движение, но во рту не было влаги, и вместо этого он шумно прокашлялся. Глупейшая ситуация! Во всем свете не сыскать объяснения происходящему. Руки его сжались в кулаки. Почему-то вспомнился транспарант на Мэйн-стрит.

Машина одолела последний подъем на пути к дому. Сердце мистера Кетчэма учащенно забилось. Я не хочу туда! – услышал он чей-то голос изнутри. Возникло отчаянное желание толкнуть дверь и побежать. Мускулы до предела напряглись.

Он закрыл глаза. «Ради Бога, прекрати! – выкрикнул он самому себе. – Нет здесь ничего странного, кроме твоего искаженного видения. Такова действительность. Все имеет свое толкование, и поступки людей имеют свои причины. У жителей Захры тоже своя причина – узколобая недоверчивость к обитателям крупных городов. Такова их социально приемлемая месть. И в этом ключ к разгадке. В конце концов…»

Автомобиль остановился. Начальник полиции открыл дверцу со своей стороны и вышел. Подчиненный полицейский потянулся назад и открыл другую дверцу для мистера Кетчэма. Но одна нога грузного мистера Кетчэма словно одеревенела. Для опоры ему пришлось ухватиться за верх дверцы. Он топнул ногой по земле и пояснил:

– Затекла.

Никто не прореагировал. Мистер Кетчэм скосил глаза на дом. Почудилось ему, или темно-зеленая портьера кем-то отодвигалась? Он вздрогнул и испуганно дернулся, когда начальник коснулся его руки и сделал жест в направлении дома. Все трое направились к нему.

– Боюсь, у меня, э… не так много наличных с собой, – сказал мистер Кетчэм. – Я надеюсь, дорожный чек подойдет?

– Да.

Они поднялись по ступенькам террасы и остановились перед дверью. Полицейский покрутил большой латунный звонок-шляпку, и до мистера Кетчэма донеслись из помещения звуки колокольчика. Он стоял, посматривая через дверные занавески. Ему удалось различить скелетообразный остов стоячей вешалки. Он попереминался с ноги на ногу.

Доски заскрипели под ним. Полицейский позвонил еще раз.

– Может, он… тяжело болен? – со слабой надеждой предположил мистер Кетчэм.

На него не обратили внимания. Мистер Кетчэм почувствовал, как напряглись его мускулы. Он оглянулся через плечо. Поймают его, если он побежит?

Он отмел эту мысль. «Заплачу свой штраф и уеду. Главное – терпение».

В доме послышалось неясное движение. Высокая женщина приблизилась к двери и отворила ее.

Женщина была худенькой, в черном платье по щиколотку и с белой овальной булавкой у горла. Смуглое лицо ее было сплошь усеяно нитевидными морщинами. Мистер Кетчэм по привычке снял шляпу.

– Входите, – сказала женщина.

Мистер Кетчэм ступил в переднюю.

– Вы можете оставить шляпу здесь, – указала женщина на вешалку, которая напоминала дерево, опустошенное пламенем. Мистер Кетчэм повесил шляпу на один из крючков и задержался взглядом на большом портрете возле подножия лестницы. Он хотел уже спросить, но женщина пригласила:

– Сюда, пожалуйста.

Они прошли по передней. Мистер Кетчэм не сводил с портрета глаз.

– Кто эта женщина, – не утерпел он, – рядом с Захры?

– Его жена, – ответил начальник.

– Но она…

Мистер Кетчэм осекся, ощутив клокотание в горле. Как бы он ни был потрясен, он пересилил себя, резко откашлявшись. И все-таки… это жена Захры?

Женщина открыла дверь:

– Подождите здесь.

Тучный мистер Кетчэм вошел внутрь. Он обернулся, желая что-то выяснить у начальника. И увидел, как дверь захлопнулась.

– Послушайте… – Он подошел к двери и взялся за шарообразную ручку. Она не вращалась.

Он нахмурился, но постарался не замечать гулкие удары бешено заколотившегося сердца.

– Эй, что происходит? – его обманчиво-бодрый голос эхом отразился от стен.

Мистер Кетчэм сделал разворот на месте и оглядел комнату. Она была пуста. Пустая квадратная комната.

Он снова повернулся к двери. Губы его шевелились, выискивая нужные слова.

– Ладно, – отрывисто произнес он, – это очень… – Он судорохно подергал ручку. – Ладно, это очень забавная шутка. – О, Господи, он терял разум. – Я получил все, что…

Он крутанулся при каком-то возникшем звуке. Зубы его были оскалены.

Никого и ничего. Комната была по-прежнему пуста. Голова его шла кругом. Что это за звук? Монотонный и глухой, как звук текущей воды.

– Эй, – непроизвольно вырвалось у него. – Эй, сейчас же перестаньте! Что вы себе воображаете?

Звук усилился. Мистер Кетчэм провел рукой по лбу: он был покрыт каплями пота. В комнате становилось тепло.

– Ладно, ладно. Это отличная шутка, однако…

Он не закончил и вдруг сорвался на ужасные, предгибельные рыдания. Его повело на ослабевших ногах. Какое-то время он в изумлении озирал комнату, затем развернулся и навалился на дверь. Его откинутая в сторону рука коснулась стены и… Он резко отдернул ее.

Стена была горячая!

– Что-о? – не веря себе, воскликнул он.

Это невозможно. Это шутка. Это их ненормальное представление о веселой забаве, игра, в которую они играли, под названием «Испугать городского пройдоху!»

– Хватит! – заорал он. – Хватит! Это забавно, это очень забавно! Вы уже посмеялись, а сейчас выпустите меня отсюда, или быть беде!

Он забарабанил кулаками в дверь, пнул ее ногой. Комната нагревалась все больше. Было жарко, почти как…

Мистер Кетчэм окаменел. Челюсть его отвисла.

Эти вопросы, которые они задавали ему. Болтающаяся одежда на всех, кого он встретил. Обильная пища, которой они потчевали его. Пустынные улицы. Дикарски-смуглый цвет кожи мужчин и этой женщины. То, как они все смотрели на него. И, наконец, женщина на портрете, жена Ноя Захры – туземка с зубами, отточенными словно лезвие бритвы. Транспарант:

СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ – БАРБЕКЮ.

Мистер Кетчэм завопил. Он бил и колотил в дверь. Налег на нее всем весом своего массивного тела Он молил людей снаружи:

– Выпустите меня! Выпустите меня! Вы-пус-ти-те… МЕНЯ!!!

Хуже всего, что он никак не мог поверить, что это происходило наяву.