Текст книги "Исчезновение"

Автор книги: Ричард Мэтисон (Матесон)

Соавторы: Роберт Артур,Джей Стрит,Эван (Ивэн) Хантер,Флора Флетчер,Джек Ричи,К. Гилфорд
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Роберт Артур
Такая милая семья!

Фаррингтоны были очень милой семьей, если не обращать внимания на некоторые плохие привычки – вроде любви к убийству. И, возможно, несправедливо говорить, что убийство было привычным для них. В конце концов, они совершили его всего дважды.

Но, увы, дело шло к закреплению привычки. Ведь именно в эту самую минуту они замышляли превратить цифру два в цифру три. Они не выглядели злодеями и не шептались заговорщицки друг с другом. Они вели обсуждение прямо и откровенно. Разговор происходил за столом в гостиной летнего дома с названием «Восточный пейзаж». Дом они сняли на побережье залива Массачусетс, в том месте, где крутые скалы срывались в кипящие воды Атлантики.

Они даже пили чай во время беседы. Уж что касается Мэрион Фаррингтон, так она точно пила чай – чай с лимоном. Берт Фаррингтон, ее дядя, тоже пил чай, но его чай был приправлен ямайским ромом. Дик, ее младший брат, пил шотландское виски с содовой, напиток, похожий на чай, но чаем не являющийся.

– Право, жаль, что день рождения у девочки через две недели, – сказала Мэрион Фаррингтон.

– Это вынуждает нас действовать.

Дик, тридцати двухлетний хорошо сложенный загорелый красавец-мужчина, явно привыкший к широкой безбедной жизни, глянул в окно. Через поляну на опушке леса была видна Джинни Уэллс. Издалека она казалась почти девочкой, как Мэрион и называла ее, хотя Джинни вот-вот исполнялся двадцать один год – возраст, которого по задуманной исполнительской схеме семьи Фаррингтонов она не должна была достичь. Сейчас Джинни искала на земле какие-то маленькие предметы, которые она кидала в корзину на руке.

– Она хорошенькая, – заметил Дик. – И думаю, что она в восторге от меня.

Он поправил галстук:

– Вот если бы мы могли подождать немного…

– Х-ха! – Берт Фаррингтон, краснощекий распухший мужчина, на двадцать лет старше своего племянника, погрозил ему пальцем. – Не время чувствам, Дик. На карту поставлено будущее Семьи.

Он так и сказал «Семьи» – с большой буквы, как будто речь шла о Британской империи или Соединенных Штатах Америки.

– Берт прав, – Мэрион, сорокадвухлетняя полнотелая дама, сидела выпрямившись. Она была привлекательна, если не придавать значения форме подбородка и решительному блеску светло-голубых глаз. – По условиям завещания Алисы, в день, когда Джинни исполнится двадцать один год, мы должны представить финансовый отчет ее состояния. Мы могли бы отложить это на несколько недель, но тогда у ее адвоката возникли бы вопросы. А вы понимаете, к чему это приведет.

Дик нервно осушил свой стакан. Мысль о несуществующих деньгах Алисы, которые она оставила ему, включая половину доли Джинни, не доставляла радости.

– Деньги не много значат в наши дни, – буркнул он.

– Да, инфляция, – философски вставил Берт. На худой конец, как опекун состояния Джинни, в тюрьму сядет Дик, а не он, Берт. В то же время Берт, «доивший» своих племянников в течение пятнадцати лет и надеявшийся продолжить это занятие до бесконечности, готов был в разумных пределах идти на все, чтобы Дик в тюрьму не попал. Должен же был Дик найти еще одну богатую невесту и жениться, а это редко удается, сидя в тюрьме.

Дик налил очередной стаканчик виски.

– Я мог бы покататься с ней на лодке по заливу и…

Берт с неодобрением нахмурил брови:

– Не подходит. То же самое было с Алисой.

– И с Гарри пятнадцать лет назад, когда опрокинулась лодка. Трое утонувших – слишком много, чтобы показаться достоверным, – подтвердила Мэрион.

Гарри был первым и единственным мужем Мэрион. Богатый садовод-торговец яблоками из Орегона, за которого она вышла замуж, когда семейные финансы находились у нижней отметки, он пережил всего два месяца супружеского счастья. Воды Пьюджет-Саунд коварны, и когда парусная шлюпка перевернулась, Мэрион была слишком занята оказанием помощи младшему брату Дику(великолепному пловцу), чтобы выручить из беды не умевшего плавать мужа. Вскоре он исчез из виду. Их разделял всего с десяток метров, но, к несчастью, эти десять метров вели отвесно вниз.

Алиса, единственная жена Дика – на сегодняшний день, – утонула два года назад в Мексике, купаясь возле пустынного пляжа недалеко от Акапулько. Алиса была глуповатой, домашней девчушкой с худеньким, неженским телом, но уж плавать она умела прекрасно. Когда она встретила Дика – машина которого сломалась в небольшом городке Среднего Запада, на ее родине, и который забрел в местный плавательный бассейн скоротать время, необходимое для ремонта, – ее потрясло то, что Дик счел ее симпатичной. Ни один другой мужчина так не считал, хотя наверняка мог бы, если бы, как Дик, знал, что у нее была половинная доля в двухсоттысячном состоянии в долларах, оставленном под опекунство для нее и ее сестры Джинни отцом.

Дик надеялся на лучшее в смысле женских прелестей и вклада в банке, но синица в руках всегда лучше журавля в небе. Поэтому он ухватился за возможность и увез с собой Алису, а дальше они вчетвером, с Бертом и Мэрион, отправились в Мексику в свадебное путешествие. Свое ликование она выражала, подолгу нежась в голубых водах Тихого океана. Иногда, когда Дик уставал, она плавала одна. После одного из таких заплывов она не вернулась.

Судорога: – заключили мексиканские власти, когда ее тело прибило к берегу. Но это могла быть и неопреодолимая сонливость, вызванная успокоительными таблетками, смешанными с черным кофе, который она любила выпить перед купанием.

Как бы то ни было, от ее денег остался пшик; Джинни почти исполнился двадцать один год, и за часть наследства, оставленного Алисой своей милой сестре и изрядно обгрызенного семейством, приходилось отчитываться. Фаррингтоны, если слегка и принужденные Судьбой к совершению нового убийства, крест свой несли с достоинством.

– Это должен быть явно несчастный случай, – сказала Мэрион.

– Да, нельзя дать повода для появления слухов, – согласился Берт.

– Может, устроить пикник на природе? Рядом с заброшенным «Домом у Скалистого Мыса», – предложил Дик. – А потом организовать падение со скалы. Высота приличная…

– Что ж, если нам в голову не придет ничего лучшего… – как бы подытожила Мэрион. – Но тс-с-с – она возвращается.

Они видели, как эта изящная девушка с корзинкой на руке пересекала поляну. На полпути к дому она остановилась и поприветствовала невысокого человека в большой клетчатой кепке, который проезжал мимо на велосипеде. Невысокий человек был мистер Дауни, снявший дом на лето рядом с Фаррингтонами. Он занимался наукой, а увлечением его была геология, поэтому он повсюду разъезжал на своем велосипеде, собирая образцы скальных пород.

– Кстати, насчет сна, – вполголоса проговорил Берт. – Как вы считаете, у девочки все в порядке с психикой?

– Ты о чем? – спросила Мэрион.

– Я говорю об этих сновидениях, которые посещают ее вот уже две недели, с тех самых пор, как она приехала к нам. Едва не каждую ночь она видит во сне, как какие-то огромные темные фигуры преследуют ее и нашептывают что-то непонятное, – он легонько кашлянул. – Вот я и хочу узнать, не думаете ли вы, что она…

– Да нет, – Мэрион не дослушала его, – девочка вполне нормальная. Легкое недоедание и нервозность, как у многих теперешних девиц. К тому-же, она перезанималась в школе. Ты поставь себя на ее место – ребенок, которому нет еще и двадцати одного, только-только колледж окончила. Но, каковы бы ни были причины ее страшных снов, я довольна этим. Весь городок знает о них, да и доктор Барнес может подтверрдить, что нервы у нее слабенькие – я потому и настояла на ее визите к нему. Случись что…

Она оборвала фразу. Отворилась входная дверь в дом, и через мгновение Джинни Уэллс вошла в комнату.

Джинни была стройной хрупкой девушкой с тонким овалом лица и задумчивым взглядом. Обращаясь к окружающим, говорила мягко и замедленно. Сейчас от ходьбы и напряжения ее щеки порозовели, в темных глазах прыгали бесенята.

– Я нашла грибы, – объявила она с порога. – Вы посмотрите, я нашла грибы.

Ее широко распахнутые восторженные глаза остановились на Дике, он улыбнулся в ответ. Кружась, она передала корзинку Мэрион, та заглянула внутрь.

– Но, девочка моя… – удивленно воскликнула Мэрион, затем быстро взяла себя в руки. – Умница. Ты заслужила их на ужин. Отнеси на кухню, я сама приготовлю.

– Спасибо, Мэрион, – сказала Джинни, – грибов хватит на всех. – Она повернулась, чтобы идти, и украдкой глянула на Дика. Ресницы ее затрепетали. Проворно, с корзинкой в руке, она выскользнула из комнаты.

– Чудесно! Наша девочка взяла на себя все заботы, – сказала Мэрион, когда Джинни вышла.

– Вместе со съедобными она смешала смертельно ядовитые гибы, очень похожие на настоящие. Какое же название у этой разновидности? Неважно, главное, что их там достаточно, чтобы убить ее. Насобирала она их сама, к тому же показала мистеру Дауни, нашему соседу. Мы вне подозрений, совершенно вне подозрений.

Наконец-то, думала Мэрион, ее образование пошло на пользу. Что в общем-то было не так, если бы не изучение курса ботаники.

Фаррингтоны были очень милой семьей, но, как большинство из нас, иногда они впадали в черный юмор. Сейчас, сидя в старомодной гостиной, они пребывали именно в таком настроении. Они были очень расстроены, что им приходится кого-то убивать.

Часы показывали одиннадцать. Вечер прошел плохо. Мэрион приготовила ужин из дикорастущего риса с утенком, включая отдельное блюдо из грибов для Джинни. Грибов на всех не хватит, твердо заявила Мэрион. Джинни их нашла, ей и положено их есть. Мэрион хотела выбросить съедобные грибы, но тогда порция выглядела бы слишком маленькой.

Джинни едва не плясала от радости, представляя, как она будет есть то, чем сама запаслась в хранилищах Природы. Не раз и не два собиралась она приступить к грибам, тем временем весело щебеча о том, как она провела год в колледже. И когда все замирали в ожидании, она останавливалась и вспомнила очередную смешную историю из школьной жизни. Но, наконец, она решительно поствила тарелку перед собой и начала есть. Она проглотила уже не меньше трех грибов из мешанины роковых и нероковых даров леса, когда зазвонил телефон. Как мальчишка-постреленыш, Джинни вскочила, чтобы снять трубку, и… тарелка с грибами полетела на пол, разбившись на мелкие куски.

Джинни была крайне смущена, но делать было нечего – грибы выбросили в мусорный ящик. Что касается телефонного звонка, то это был всего лишь докучливый сосед мистер Дауни, приглашавший на завтра к полуденному чаю.

Они притаились в ожидании, что Природа возьмет свое, если три гриба, съеденные Джинни, окажутся смертельными. Но Джинни легла спать вполне здоровой с виду, и теперь Фаррингтоны стояли перед лицом досадной необходимости найти иной способ разделаться с девчонкой. С ее стороны было крайне бездумным доставить им такие хлопоты.

– Это должно быть падение со скалы, – решила Мэрион. – Я сказала мистеру Дауни, что мы не сможем прийти на чай, потому что отправляемся на пикник. Итак, мы на пикнике. Джинни замечает особой красоты цветок, прилепившийся к скале в небезопасном месте, и хочет сорвать его. Она лезет за ним, делает неосторожное движение и… А мы были недостаточно близко, чтобы подхватить ее.

Она говорила очень убедительно. Звучало это так, будто Джинни уже лежала разбитая и безжизненная на жестоких скалах, а они вследствие этого чувствовали себя значительно лучше. В это время пронзительный крик из спальни наверху заставил их поднять головы. Еще крик и еще – ужасное тремоло, от которого начали легонько позвякивать бусинки люстры.

В глазах Мэрион вспыхнула надежда.

– Грибы! – воскликнула она.

– К черту! – выругался Берт. – Она разбудит всю округу. Не может умереть спокойно!

Непрекращающиеся вопли сверху показывали, что она не могла.

– Аманита вироза! – с благоговейным трепетом произнесла Мэрион. – Это название грибов, которое я забыла. Только сейчас пришло на ум. Ядовитее их нет.

Раздался еще один крик.

– Нужно подняться наверх, – решила Мэрион.

– Мистер Дауни, конечно же, слышал, как она кричала. Пойдем, Дик.

Вдвоем с Диком они взбежали по лестнице и распахнули дверь в комнату Джинни. Она сидела в кровати, руки ее были прижаты ко рту в попытке подавить очередной вскрик.

– Джинни! – поспешила к ней Мэрион. – Что случилось, детка? Ты себя плохо чувствуешь?

Джинни покачала головой, дыхание ее было прерывистым.

– Что-нибудь болит? – голос Мэрион выдавал скорее нетерпение, чем заботу.

– Сон… кошмарный сон. Такого я никогда не видела.

В доме напротив отворилось окно. Послышался голос:

– Что у вас случилось?

– Это вы, мистер Дауни? – Дик выглянул из окна Джинни. – Джинни увидела страшный сон, вот и все. Ей уже лучше.

– Ай-ай-ай! Бедняжка!

Окно закрылось. Дик подошел и сел с краешку кровати, взяв ослабевшую руку Джинни в свою.

– Расскажи нам о твоем сне, Джинни, – попросил он. – Это лучший способ забыть о нем.

Джинни немного успокоилась и стала дышать ровнее. Смущенно покраснев, она потянула на себя одеяло.

– Это было – как наяву. Я очутилась в большой темной комнате, в каком-то странном старом доме, полуразвалившемся и полном теней. И тени вдруг ожили и начали подкрадываться ко мне. Там был ужасно высокий потолок, а сверху из темноты спускалась веревка. На конце ее была петля. Тени подталкивали к петле, и я знала, что они хотят, чтобы я накинула петлю на шею. Они подталкивали меня все ближе и ближе, пока у меня не перехватило дыхание. Затем вмиг петля затянулась у меня на горле и…

Она тяжело вздохнула, и ее начала бить дрожь. Мэрион принесла таблетку и стакан воды.

– Выпей, Джинни. И засни. Это был всего лишь сон, и ничего больше.

– Да-да, – прошептала Джинни. – Всего лишь – сон. Спасибо, Мэрион.

Она взяла таблетку, выпила ее и откинулась на подушку. Дик слегка пожал ей руку.

– До утра, Джинни.

Он тихонько вышел из комнаты. Мэрион и Берт на цыпочках последовали за ним, как любящие родители, покидающие своего заснувшего ребенка.

Было великолепное летнее утро. Гороскоп в газете утверждал: «Сегодняшний день – наиболее удачный для осуществления откладывавшихся вами планов». Берт, который всегда читал гороскопы, показал его Мэрион.

– Да, мы ждали слишком долго, – подтведила Мэрион и нахмурила брови. – Мы покончим со всем сегодня. Ночной кошмар Джинни предоставил нам такую возможность.

Она потянулась к телефону:

– Алло! Я хочу заказать разговор с Бостоном, – сказала она связистке. – Лично с доктором Брюйером. Он известный психиатр. Я не знаю адреса, но думаю, вы сможете найти его. Это очень важно… Да, позвоните мне, пожалуйста.

Она повесила трубку и повернулась к Берту:

– Я уже звонила доктору Барнесу. Рассказала ему о кошмарах, которые мучают по ночам Джинни, и сказала, что я очень беспокоюсь. Он предложил мне Брюйера. Я запишусь к нему на прием и выложу все о приступах депрессии у Джинни и о том, что она принимала слишком много снотворного.

– Когда это было? – спросил Берт.

– Не будь занудой, Берт. Дело просто в том, что ребенок страдает меланхолией, подвержен депрессиям и думает о самоубийстве. После спектакля с междугородным заказом связистка будет явно подслушивать разговор и разболтает о нем повсюду. Так же поступят миссис Грэйвс и мисс Бернхэм – у нас с ними спаренный телефон, и я слышала, как они поднимали свои трубки. Джинни сейчас нет, она ушла к мистеру Дауни извиняться, что разбудила его минувшей ночью. К вечеру весь городок будет знать о сне Джинни, о ее склонности к самоубийству, неуравновешенности и тому подобном. А днем мы пойдем на пикник к Черному Мысу. Ты знаешь там старый дом в лесу?

– Да, – кивнул Берт. – А что дом?

– Будет вполне естественным… О, телефон звонит… Алло? Доктор Брюйер? Мне крайне необходимо попасть к вам на прием как можно раньше. Видите ли…

Фаррингтоны были очень милой семьей, особенно когда дело касалось пикников.

Мэрион упаковала корзину с едой, а Бет – корзину с вином и другими напитками. К Черному Мысу – отдаленному безлюдному месту среди скал – машину вел Дик. Громадные вечнозеленые растения создавали атмосферу церковного покоя и полумрака. Дик с нежностью помогал Джинни преодолевать трудные участки пути. Его пальцы ласкали ее обнаженные руки, когда он усаживал ее возле самого края скального обрыва. Ярко светило солнце. Далеко внизу океанские волны с грохотом обрушивались на утесы. Кричали морские чайки, воздух был пропитан запахом соленых водяных брызг. Джинни глубоко вздохнула.

– Пахнет свежестью и чистотой, – прошептала она. – Я даже забываю об ужасах прошедшей ночи.

Ее глаза затуманились, однако восхищенный взгляд Дика вернул ей хорошее настроение. – Но я больше не буду говорить об этом. Давайте есть. Я проголодалась!

Они пообедали. Берт рассказывал смешные истории о своих странствиях по Европе, впрочем, не упоминая того, что в Европу ему пришлось отправиться из-за растрат в США. Мэрион остроумно, но с некоторой насмешкой и недоброжелательностью повествовала об обитателях городка. Дик сидел рядом с Джинни и удерживал ее руку в своей всякий раз, когда ему удавалось это сделать. Время от времени он низко наклонялся к ней и шептал на ухо, что она очаровательна Джинни заливалась краской, глаза ее смеялись, и походила она более чем когда-либо на ребенка в самый счастливый день его жизни.

Солнце садилось за соснами. Удлинялись тени. В воздухе растекалась прохлада.

– Почему бы вам не погулять вдвоем? – спросила Мэрион. – Мы бы с Бертом прибрались пока.

Дик сразу же вскочил на ноги, помогая Джинни.

– Пойдем, – сказал он весело, – займемся исследованием.

Джинни со смехом позволила увлечь себя. Дик взял ее маленькую руку в свою большую.

– Славный денек, – сказал он, широко поведя свободной рукой. – Тебе нравится?

– Конечно. Только, когда я гляжу на море, мне вспоминается Алиса.

– Я знаю, – Дик посерьезнел. – Она любила море, слишком любила. Невозможно было вытянуть ее из воды.

– А ты любил ее, Дик? – спросила Джинни.

– Очень, – ответил Дик, кивая головой. – Это были счастливейшие три недели моей жизни. Затем Алисы не стало.

– Она тоже любила тебя, – сказала ему Джинни. – Нужно было видеть ее лицо, когда она сообщила мне, что выходит за тебя замуж. Оно до неузнаваемости переменилось. Она не могла понять, что ты нашел в ней. Ведь она была такой простушкой.

– Простушкой? – Дик возмутился. – Я никогда не думал о ней, как о простушке. Для меня она была восхитительна, восхитительна…

– А я всегда считала, что она достаточна скучна, – откровенно призналась Джинни. – Все, что она могла делать, – так это плавать. Она неправильно говорила, не любила книги, музыку…

– Я прошу тебя, Джинни! – в голосе Дика неожиданно появилась резкость. – Ты забываешь, что мы любили друг друга. Мне становится грустно, когда я вспоминаю о ней. И мне до сих пор ужасно-ужасно не хватает ее.

– Я понимаю. Извини меня, Дик, – поспешно раскаялась в своих словах Джинни. – Посмотри – по-моему, впереди какой-то дом.

– Заброшенный дом! – воскликнул Дик. – Может, в нем водятся призраки?

Огромный дом, на который они набрели в чаще леса, был выкрашен в мрачный коричневый цвет. Часть крыши провалилась. Широкая веранда просела. Большинство окон было выбито. Безрадостное запустение царило вокруг.

Джинни глубоко вдохнула воздух.

– Мне здесь не нравится, – сказала она. – Давай уйдем, Дик.

Но Дик завладел ее рукой и с мужской настойчивостью тянул к этим полуразвалинам.

– Заглянем туда, – уговаривал он, – поприветствуем призрака. Интересно ведь, что мы обнаружим.

Джинни пробовала остановить его, но волей-неволей, почти бегом, последовала за ним.

– Дик, мне страшно. Так темно и угрюмо. Как в моем ночном кошмаре…

– А-а, это только сон. Не будь ребенком, Джинни. Пойдем, посмотрим, что внутри.

Джинни неохотно поднялась за ним на веранду, которая закачалась и начала потрескивать под ногами. Через дверной проем (дверь отсутствовала) они заглянули внутрь. Там владычествовали тьма, запах покрытой плесенью штукатурки и источенной термитами древесины, постукивающие звуки крысиных зубов, странные поскрипывания и шорох.

Джинни вздрогнула:

– Умоляю, Дик! Мне так страшно! Я знаю, что это противоречит здравому смыслу, но, пожалуйста, уйдем отсюда.

– Было бы хуже всего – дать страху завладеть тобой. Пойдем!

Дик подтолкнул ее, и они вместе вошли в дом.

Внутри было совсем темно. Но они смогли рассмотреть дыры в штукатурке, пятна гнили на стенах, разрушенную лестницу, ведущую наверх, и – веревку, которая свисала с заржавленного крюка на потолке.

Это была старая, потертая веревка, но, казалось, она плавно скручивалась и извивалась, как будто живая, как будто изголодавшаяся и… ждущая. На конце ее была петля.

– Мой сон! – в ужасе закричала Джинни. – Все так и случилось: этот старый дом – эта комната – веревка. Дик! – Она с усилием дернула руку, пытаясь освободиться. – Бежим отсюда!

Но Дик держал ее крепко.

– Не глупи, – сказал он. – Вот способ излечиться от твоей болезни. Подойди, потрогай веревку, убедись, что это обычная старая веревка, которую кто-то подвесил здесь и забыл снять.

– Нет, нет же! Посмотри, как она извивается!

– Ясное дело. Здесь сквозняк – разбиты все окна.

И Джинни почувствовала, как какая-то сила почти приподняла ее, перенесла через скрипучие половицы и поставила под раскачивающуюся петлю, напоминавшую открытую кровожадную пасть.

– Джинни, – мягко и нежно сказал Дик, – вот старая табуретка. Стань на нее и продень голову в петлю. А затем сними ее. Сделай так и тебя больше никогда не будут преследовать кошмары. Ты перестанешь бояться их. Я обещаю тебе.

– Нет, я не могу, – Джинни затряслась и вдруг, с неожиданным решительным усилием, вырвалась из рук Дика. – Я не могу!

– Ты должна, Джинни, – на этот раз это был голос Мэрион. Каким-то образом Мэрион и Берт материализовались в дверном проеме, как два неясных очертания, прорезающихся из деревянной заготовки. Через мгновение они оказались рядом с Джинни, окружив ее и подталкивая к петле. Она стояла внутри этого круга, отчаянно дрожа, как дикий зверек, попавший в западню.

– Это для твоего же блага, девочка, – голос Мэрион звучал ласково, едва ли не убаюкивающе.

– Это поможет тебе преодолеть заболевание. Так посоветовал доктор. Дик, подставь табурет. А ты, Берт, приподними ее.

Вскоре они втроем водрузили Джинни на табуретку, набросили петлю на шею и туго затянули веревку. Сгрудившись вокруг девушки, как гадкие, безобразные тени, они удерживали ее так, что она не могла пошевелиться и лишь непроизвольно дрожала всем телом.

– Вы хотите убить меня, – сказала она, взглянув на них сверху своими огромными глазами, выделявшимися на фоне побледневшего маленького лица. – Вам нужно убрать меня со своей дороги. Поэтому вы хотите убить меня. И Алису вы тоже убили. Я читаю это в ваших глазах.

– Да, проклятая надоедливая девчонка, – взорвалась Мэрион. – Я подложила ей успокоительное в кофе перед тем, как она отправилась купаться. Но мы не собираемся убивать тебя, детка. Ты сама убьешь себя. Ты легко поддаешься переменам настроения, у тебя склонность к самоубийству. Прошедшей ночью тебя мучили кошмары. Сегодня ты пошла гулять, обнаружила этот старый дом, нашла веревку, привязала ее к крюку на потолке и сделала все, как было в твоем сне. Ты сама убила себя. Нам следовало бы присматривать за тобой, но тот нас ускользнула и в припадке меланхолии покончила с собой.

– Дик, убери табурет. Ты, Берт, потихоньку опускай ее. Все должно выглядеть естественно. Пусть схватится за веревку руками – кожа должна быть содрана – в борьбе за жизнь инстинктивно так делают все. Она скоро успокоится.

Дик выхватил табуретку. Берт опустил Джинни и отнял руки. Джинни повисла на веревке, цепляясь за нее своими маленькими руками в надежде удержать тело на весу, но петля все глубже и глубже впивалась ей в горло…

В комнату ворвался запоздалый луч солнечного света Тело Джинни медленно развернулось кругом, отражаясь на стене судорожно бьющейся тенью. В груди застрял последний комок воздуха.

– Так, а теперь подставьте табуретку назад.

Но это произнес не кто-то из Фаррингтонов, а мистер Дауни, стоявший в дверном проеме с дробовиком в руке. Рядом с ним был шериф Лэмб, крупный, чаще молчаливый мужчина, лицо которого сейчас выражало явное неудовольствие.

– Я сказал – подставьте табуретку назад!

Голос маленького мистера Дауни прозвучал, как выстрел захлопывающегося капкана Берт подставил табуретку под ноги Джинни. Стоя совершенно прямо, она спокойными движениями пальцев освободилась от петли. Затем сошла на пол.

– На какое-то мгновение, – сказала она, – я испугалась, что вы уже не появитесь, мистер Дауни.

– Теперь интонации её были далеко не детскими.

– Что вы, мы были на месте, – ответил мистер Дауни. – Как раз там, где вы нам указали. Но мы задержались, потому что слушали под окном и нам пришлось огибать дом, чтобы войти через дверь. Вы не должны были находиться на линии между нами и… этими.

Джинни холодно взглянула на троих Фаррингтонов, которые замерли нелепыми тенями в бессильной попытке пошевельнуться.

– Вы убили Алису, – обратилась она к ним. – Я всегда знала, что вы должны были убить ее. Я любила ее, но она была простодушна и глупа, и я знала, что никто не женился бы на ней, если бы не ее деньги. Поэтому я поклялась себе, что выведу вас на чистую воду. Так как вы убили ее в чужой стране, единственный способ, при помощи которого я могла уличить вас, было попытаться заставить вас убить меня – в присутствии свидетелей, конечно.

Это было рискованно. Отчаянно рискованно. Но я изучала психологию в колледже, а мистер Дауни – первоклассный частный детектив, и я полагала, что так или иначе я смогу добиться своего. Я притворилась, что меня посещают сновидения, для того, чтобы вы решили, будто я действительно нервный ребенок. Вчера вечером, когда вы хотели заставить меня съесть ядовитые грибы, я поняла, что мне надо что-то придумать. Поэтому я постаралась вбить эту витавшую в воздухе идею вам в голову. Я не хотела, чтобы вы попытались утопить меня или сбросить со скалы – я могла не воспрепятствовать вам, если бы вы сделали это. В конце концов все произошло так, как я надеялась, что произойдет. Вы были настолько доверчивы, вас было настолько легко обвести вокруг пальца! Видели бы вы себя, когда я уронила тарелку с грибами на пол! И уж, конечно, те грибы, которые я съела, были безвредными.

Джинни не засмеялась, вспомнив об этом эпизоде. Она лишь повернулась к мистеру Дауни и полицейскому Лэмбу и сказала:

– Уведите их, пожалуйста.

Фаррингтоны вышли в сопровождении двух людей с ружьями. Замыкала процессию Джинни Уэллс. В помещении, подхваченная воздушными потоками, извивалась и скручивалась ненасытившаяся веревка-удавка…

Как упоминалось ранее, Фаррингтоны были очень милой семьей, если не обращать внимания на некоторые их плохие привычки.

Но Джинни Уэллс как раз и обратила.