Текст книги "Исчезновение"

Автор книги: Ричард Мэтисон (Матесон)

Соавторы: Роберт Артур,Джей Стрит,Эван (Ивэн) Хантер,Флора Флетчер,Джек Ричи,К. Гилфорд
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

К. Б. Гилфорд
А призрак все простил…

Убийство, хотя знал об этом только сам убийца – Клод Криспин, – произошло ярким, солнечным днем. Естественно, при отсутствии свидетелей. Никто ничего не видел, поэтому решили, что это был несчастный случай.

Первыми прослышали о случившемся отдыхающие на берегу и воднолыжники, когда Клод Криспин примчался на моторной лодке с центра озера и начал сбивчиво кричать, размахивая руками. Из рассказа поняли, что его жена упала в воду и он не может найти ее.

Все лодки и катера – некоторые прямо с лыжниками на тросах – немедленно помчались к месту происшествие. Определили его по плавающей собаке. Маленькая Момо, воинственный китайский мопс, принадлежала миссис Криспин. Клод сумбурно разъяснил, что собака упала в воду и миссис Криспин выпрыгнула за ней. Собака-то присутствовала, а вот хозяйка исчезла.

Кто-то высказал предложение, что раз они здесь, то нужно спасти собаку. Момо втащили в одну из лодок, где она, отряхнув с шерсти воду, выразила свою признательность, без разбору рыча на спасителей. Лицо Клода в этот миг перекосилось. Поскольку мопс являл собой явную причину того, как миссис Криспин, далеко не специалист по плаванию, оказалась в воде, он предпочел бы не видеть животное вовсе.

Тем временем почти все владельцы лодок прыгнули в воду и начали энергично прочесывать дно. Клод, наблюдая за ними, мученически заламывал руки и имел вид потрясенного несчастьем мужа.

Поиски длились минут двадцать. Наконец все были изнурены, даже самые отчаянные готовы были признать, что, живой или мертвой, миссис Криспин не найти. Когда об этом сообщили Клоду, он так зашелся в рыданиях, что один из присутствующих перебрался в его лодку и отрулил ее к берегу.

Далее дело приобрело официальный характер. Послали за шерифом, и он с помощниками прибыл на озеро. Развернулась подготовка к извлечению тела. Сам шериф, доброжелательный, симпатичный человек, уселся рядом с Клодом и выслушал его историю от начала до конца.

Да, Криспины были горожанами, рассказал Клод, и они уже не впервые отдыхали летом на этом озере. Излюбленным времяпрепровождением было нанять моторную лодку и бесцельно кружить по озеру. Клод был достаточно хорошим пловцом, хотя в эти дни практиковался не часто. Миссис Криспин не боялась воды, но плавала очень плохо.

– А почему она не надела спасательный жилет, как того требует правила? – без излишней суровости спросил шериф.

Клод беспомощно пожал плечами:

– Вы же знаете женщин. У моей жены была хорошая фигура, она красиво смотрелась в купальнике и всегда хотела загореть. Надень она этот жилет, и он бы закрывал часть ее тела Загар получился бы неравномерным. Поэтому она оставляла его на дне лодки. Прихоть, так сказать.

Шериф понимающе кивнул:

– Вы говорите, она выпрыгнула из лодки за собакой?

Клод придал своему голосу горечь:

– Она любила эту собаку, словно родное дитя. Брала ее с собой повсюду. Не спрашивайте, как собака выпала за борт. Обычно жена держала ее на руках. Но в этот раз посадила впереди. Я не знаю, упала она или выпрыгнула. Словом, она неожиданно оказалась в воде, и жена закричала. Я хотел остановить лодку и прыгнуть за собакой – увы, Альвина опередила меня. Тогда я притормозил и развернулся, но когда подрулил к месту, жены уже не было видно. Я отключил мотор и бросился в воду, но так и не обнаружил Альвину. Не знаю, что произошло. Она исчезла, и все.

Шериф, похоже, проникся сочувствием:

– Иногда, – сказал он, – когда плохой пловец глубоко погружается в воду, его схватывает судорога, он идет ко дну и не всплывает. Мне кажется, это тот самый случай.

Таким был вывод. Возможно, потому, что эта мысль не пришла ему в голову, шериф исключил убийство.

Хотя Клод Криспин и избавился от жены, оставалось еще бесценное сокровище супруги – Момо. В тот же день, немного погодя, спаситель Момо вернул ее Клоду – чистой, обсохшей, но в прежнем настроении.

Как только собаку внесли в коттедж, она сразу же начала вынюхивать хозяйку. Не отыскав ее, Момо скорбно завыла Клод, оставшись, наконец, один, дал выход своим чувствам и нанес удар ногой, которого было достаточно, чтобы бедное животное забилось в безопасный угол, размышляя над тем, что переменилось в этом мире.

– Альвина умерла, – весело и вместе с тем угрожающе объяснил Клод.

Собака моргнула и вперилась в него.

Клод продолжил:

– Думаю, какое-то время я вынужден потерпеть тебя. Предполагается, что я настолько огорчен происшедшим, что мне придется притвориться, будто я дорожу тобой, как памятью о моей бедной умершей жене. Однако это долго не протянется, я обещаю тебе. Твои дни сочтены.

Момо тихонько заскулила, как бы выискивая путь к спасению.

Клод улыбнулся, довольный собой:

– А все-таки я признателен тебе, Момо. Уловка удалась. Но не надейся, что это поможет тебе. Плаваешь ты хорошо, поэтому озеро отпадает. Что-нибудь в твоем бифштексе – и ты сгодишься на удобрение для сада. Дай только добраться до дома.

Собака съежилась и улеглась на полу, положив голову на лапы. Она и раньше сносила недобрые замечания от Клода, поэтому сейчас безошибочно уловила угрозу в тоне.

Клод прилег на кровать и закрыл глаза. У него был поистине трудный день: напряжение и возбуждение при планировании задуманного, само действие и, наконец, изображение горя в течение всего полудня. Это принесло свои плоды, но было утомительным. Ему хотелось спать.

В это время собака залаяла. Задремавший Клод очнулся. Выругавшись, он приподнялся с кровати и уставился в угол, где в последний раз видел Момо. Собака находилась там же, но поза ее была иной. Покачиваясь, она стояла на задних лапах. Хвост ее повиливал, глаза радостно сверкали, выражая полный собачий восторг.

– Привет, Клод.

Голос был знакомым. Голос Альвины. Вначале Клод решил, что он спит или фантазирует. Он поморгал глазами, стараясь стряхнуть сон, как вдруг каким-то необъяснимым образом понял, что не спит, и взглянул в направлении, куда смотрела собака.

В комнате стояла Альвина!

Она не была мокрой, вода не стекала с нее и в волосах не запутались водоросли. На ней не было купального костюма с пестрым шелковым платком. Эта Альвина была совершенно сухой, с напомаженными губами и припудренным лицом, одетая в яркое, цветастое платье, которого он никогда не видел раньше. Ее голубые глаза блестели, светлые волосы переливались, и сейчас она стояла в коттедже, у входной двери, хотя Клод был совершенно уверен, что дверь не открывалась и не закрывалась.

– Клод, я сказала «привет», а ты даже не ответил мне.

Она улыбнулась, как будто неожиданно вспомнила что-то:

– Ах, да, конечно! Ты ужасно удивлен. Ты не ожидал, что еще когда-нибудь увидишь меня.

Клод констатировал невероятное:

– Ты жива!

– О, нет, Клод. Я призрак.

Непроизвольно он посмотрел на Момо для подтверждения. Она, однако, не выла от страха, как это делают собаки в присутствии сверхъестественных существ. Напротив, она продолжала повиливать хвостом, как будто видя и приветствуя Альвину. Самым странным, впрочем, было то, что Момо явно ощущала присутствие хозяйки и раньше мигом подбежала бы к Альвине, просясь взять ее на руки и приласкать. А теперь она, казалось, понимала – эта посетительница не в состоянии взять на руки и приласкать даже самую маленькую собаку. Другими словами, размышлял Клод, пытаясь привести в порядок мысли, Момо знала, что это было Альвина и в то же время не Альвина, дружественно расположеный к ней призрак, но тем не менее призрак.

И все-таки Клоду с трудом верилось в реальность происходящего.

– Ты что, настоящий призрак? То есть…

– Конечно, я настоящий призрак. Мне больше ничего не оставалось, как стать им. И, несомненно, я не живая. Ты ведь убил меня. Помнишь?

– Это несчастный случай, – заученно начал оправдываться Клод.

Она оборвала его:

– Я тебя умоляю, не надо. Я-то знаю, что к чему. Я была там. Это убийство. Ты столкнул меня с лодки, дорогой, а затем держал мою голову под водой, пока я не захлебнулась.

Если до сих пор Клод пытался уяснить, действительно ли это призрак Альвины, то теперь его больше волновало, для чего этот призрак появился здесь. И одновременно с любопытством подступил колючий холодок страха.

– Я клянусь тебе, Альвина…

– Дорогой, я знаю – это убийство, и там, откуда я пришла, все знают, что это убийство. Лишь те, кого убили, возвращаются в виде призраков. Разве ты этого не знал?

– Нет.

Она откинула голову и рассмеялась. Это был обычный, серебристо-звенящий Альвинин смех. Момо счастливо откликнулась на него тявканьем.

– Наверно, ты не убил бы меня, если бы знал об этом?

Клод решил, что лучше вести разговор честно и открыто. Выбирать не приходилось.

– Звучит пугающе, – произнес он.

Альвина прошла по комнате и села на уголок кровати. Он заметил, что она была совершенно невесомой, и кровать не прогнулась под ней.

– Бедный, бедный, Клод. Я вовсе не хотела напугать тебя. Но, как я уже говорила, убитые обладают привилегией возвращаться, и я не устояла перед соблазном.

Ее мягкая манера обращения частично вернула ему мужество.

– Зачем ты пришла, Альвина?

– Мы расстались так неожиданно, дорогой. У нас даже не было времени обсудить дела.

– Какие дела?

– Ну, например, как поступить с Момо.

При упоминании о ней собака завиляла хвостом.

– Клод, дорогой, я знаю, у тебя были причины ненавидеть меня, но я надеюсь, что это чувство не распространится немаленькое невинное существо.

Вспомнив свой разговор с Момо, который состоялся всего несколько минут назад, Клод виновато зарделся.

– Момо никогда не будет счастлива без тебя, Альвина, – уклончиво ответил он.

– Она может стать счастливой, если ты постараешься. Я знаю, что вы всегда были врагами, но это вина не Момо, а твоя, Клод. Обещай, что ты постараешься подружиться с ней. Обещай, что ты позаботишься о ней. Ведь она осиротела благодаря тебе. Так ты обещаешь?

Клод ухватился за возможность легко отделаться от Альвины.

– Я обещаю, я торжественно обещаю, – выпалил он.

– Спасибо, Клод, – слова ее благодарности прозвучали вполне искренне.

Они немного помолчали. Глаза Альвины-призрака смотрели на Клода почти с нежностью. Он постарался ответить взаимностью, но нашел ситуацию слегка неестественной.

– Итак, это все, что ты хотела? Поскольку мы договорились насчет собаки, мне кажется, твоя душа обрела покой и согласие и…

Клод прервал свою неуклюжую речь. Он, конечно, хотел сказать, что призраки – даже явно дружелюбные – нервируют его, и он бы предпочел, чтобы она вернулась в свою подводную могилу и осталась там навсегда. Правда, сказать так было бы невежливым и, возможно, – он все еще не был уверен в ее отношении к нему – не совсем безопасным.

– Ты очень мил, Клод, – сказала она. – И я чувствую себя намного лучше, зная, что о Момо позаботятся. Я так благодарна тебе.

Если она была столь вежлива и нежна, и если с ней можно было так легко поладить, то Клод мог и себе позволить быть порядочным.

– Послушай, Альвина, мне жаль…

Она наклонилась к нему поближе и неодобрительно нахмурила брови:

– Нет, нет, дорогой, не говори так. У тебя нет никаких причин сожалеть. Я заслужила свое.

– Ты считаешь? – сюрприз следовал за сюрпризом.

– Да. Я заслужила смерть. Я была просто ужасной женой для тебя.

– Я бы не сказал, Альвина.

– Но это так. Я превратилась в настоящую ведьму. Я не понимала этого, пока жила, но сейчас я ясно осознаю это. Я была эгоистична, упряма и вздорна. Я всегда хотела сделать по-своему и устраивала сцены, когда не добивалась этого. А хуже всего то, что я недостаточно любила. Неужели ты хоть в чем-то не согласен с моим маленьким перечнем недостатков, дорогой?

– Ну, да…

– Поэтому ты вполне прав в том, что со мной сделал. Не так ли?

– Альвина!

– Все верно, Клод. Все совершенно верно. Я заслужила, чтобы меня убили.

– Ну… это…

– Это правда. И я хотела сказать тебе ее, дорогой. Мои слова идут от сердца. Я полностью прощаю тебя.

Он недоверчиво посмотрел на нее. И вновь ощутил в себе как бы легкое покалывание. Не от зарождающегося страха, как прежде. Тогда отчего? Он не был вполне уверен… Но когда к тебе так великодушны и терпимы, возникает необъяснимое и странное ощущение.

– Э-э… Альвина…

Но она исчезла. Жалобно поскуливая, Момо без устали бегала по комнате от стены к стене, выискивая того, кого уже здесь не было.

– Убери от меня эту собаку, – брезгливо сказала Элиза и тряхнула головой. Темные пушистые волосы растеклись по плечам. Сегодня на ней были лиловые тореадорские брючки. Держа руки на бедрах, она загораживала проход.

– Мой ангел, – выдавил Клод Криспин, – это собака моей жены.

– Я знаю, – в голосе Элизы слышалось раздражение, – но я не люблю собак, а твою бывшую жену я любила еще меньше.

– Ангел, я не мог оставить собаку одну в доме. Я должен заботиться о ней.

– С какой стати? – в глазах Элизы вспыхнули искры. – Почему бы тебе просто не избавиться от нее?

– Я обещал…

– Что ты обещал?

– После того, как жена умерла, я дал себе своего рода обещание. Это было наименьшее, что я мог сделать. В конце концов, я кое-чем обязан ей. Постарайся понять, ангел. Не будь жестокой. Мы добились своего, ты же знаешь. Больше не будет никаких помех. Я свободен. Лишь мы вдвоем…

– Втроем, – поправила она. – Ты, я и собака.

– Но разве мы не в лучшем положении, чем раньше? Пожалуйста, впусти меня, ангел.

Какое-то время она колебалась, презрительно рассматривая его в упор. Затем резко повернулась и отошла, освободив проход. Он проскользнул внутрь, держа Момо на привязи, и закрыл за собой дверь.

Приглашение войти не осчастливило Момо. Она улеглась на самом пороге, укоризненно наблюдая за Клодом и угрюмо ворча. Клод, не обращая на собаку внимания, последовал за Элизой и присел на диван на некотором удалении от нее.

– Ты хорошо погулял, прежде чем прийти ко мне, – злобно сказала Элиза.

– Ангел, пришлось сдерживаться. Я вдовец. И мне полагается быть в трауре. Я объяснял тебе.

– Не появляться целых три месяца! К чему столько тянуть?

– Возможно, я был излишне осмотрителен.

– Более чем осмотрителен!

– Прости меня, ангел, – он хотел обнять ее, но она увернулась. – Я разрывался между сдержанностью и страстью, прошу, поверь мне.

– И сдержанность победила.

– Да, но сейчас все позади. Давай наверстаем упущенное.

– Я не в настроении, Клод.

– Элиза, я прошел через ужасные муки ради тебя. Я сильно рисковал. Мне кажется, ты должна понять и простить мою осторожность в таком деле.

– Я ничего не прощаю. Тебе следует усвоить, что ты не должен играть моими чувствами, Клод Криспин. Ты не должен бросать меня на целых три месяца.

Резкая речь Элизы была неожиданно прервана пронзительным лаем Момо. Расстроенный Клод глянул на собаку и увидел, что она стала в стойку, глаза ее блестели, хвост ходил из стороны в сторону. А в кресле напротив сидела Альвина.

– Так это та женщина, из-за которой ты убил меня, Клод? – спросила она.

– Альвина! – выдохнул он.

– Ты назвал меня Альвиной? – Элизу передернуло от возмущения.

– Дорогой, она не видит меня, – пояснила Альвина, – поэтому не заставляй ее думать, что ты сошел сума и разговариваешь с тем, кого здесь нет. Я буду вести себя очень тихо. Продолжай заниматься своими делами.

– Клод, что с тобой? – допытывалась Элиза.

– Ничего. Мне кажется, я просто немного огорчен.

– Она очень привлекательна, Клод, – прокомментировала Альвина. – Гораздо привлекательнее меня. К тому же другого типа. Возбуждающая и романтичная.

– Знаешь, Элиза, – сказал Клод, поспешно вставая с дивана, – мне лучше уйти домой. Я себя плохо чувствую.

– Уйти домой? Ты только появился, и я не видела тебя три месяца.

Альвина шумно вздохнула:

– Она очень требовательна, Клод. Я полагаю, это делает женщин более желанными. Ах, если бы я была такой!

– Элиза, – смущенно пробормотал Клод, – может, в другой раз…

– Клод, или ты останешься здесь, или между нами все кончено.

– Но ты не хочешь видеть меня, Элиза. Ты сердишься.

– Да, сержусь. И буду сердиться до тех пор, пока ты не извинишься.

– Хорошо, я приношу свои извинения.

– Так-то лучше.

– Значит, я прощен?

– На это потребуется некоторое время. Ты должен помириться со мной. Я сидела и ждала тебя здесь долгих три месяцу, поэтому ты должен восполнить этот пробел.

– Да, она очень требовательна, – повторила Альвина. – Именно это делает ее интересной?

– Это не делает ее интересной! – закричал Клод.

– Клод, – взвизгнула Элиза, – не кричи на меня! К тому же, я не понимаю, о чем ты говоришь.

Она встала и сердито посмотрела на него:

– Ты не показываешься в течение трех месяцев. Затем являешься без приемлемого объяснения и несешь чушь.

– Ангел…

– Не называй меня ангелом!

– Ты желаешь подарков, Элиза? Что я могу сделать для тебя? Только скажи. Я хочу начать с того места, на котором мы остановились. Я через многое прошел. Ты знаешь, что я совершил.

– Ничего подобного! Я ничего не знаю, Клод. Не пытайся впутать меня в свои дела.

– Но ты такой же участник, как я!

– Э, нет! Это твоя идея, и ты осуществил ее один.

– Но ты одобрила, ангел. Ты хотела, чтобы я сделал это.

– Клод, если ты пришел сказать мне, что я так же виновата, как ты, тогда уходи.

Не дожидаясь ответа, она развернулась и выбежала в спальню, хлопнув дверью. Клод так и остался стоять с раскрытым ртом посреди гостиной, а Момо радостно пролаяла.

– Бедная девочка, – проронила Альвина. – Она чувствует свою вину. Это выводит ее из равновесия. Не сомневаюсь, что обычно она себя так не ведет. Передай ей, что я простила не только тебя, но и ее.

Клод тяжело и устало опустился на диван.

– Спасибо, Альвина. Это верх порядочности с твоей стороны.

– Безусловно, впечатление, которое я составила о ней, неверное.

– Боюсь, что верное, – нахмурившись, признался Клод. – Она упряма, вздорна и невероятно эгоистична.

– Но, дорогой, теми же недостатками страдала и я. Как бы я хотела чем-нибудь помочь! Плохо, что призраки посещают только своих убийц, а Элиза, строго говоря, даже не сообщница. Но мне хочется поговорить с ней и поделиться тем, чему я научилась. Потому что, по сути, она должна быть очень хорошей девушкой. Когда ты собираешься жениться, Клод?

– Жениться? – это слово заставило его вздрогнуть.

– Ты ведь собирался жениться на ней?

– Ну да, она всегда настаивала на этом. Конечно, выдвигая свои условия. Правда, сейчас я не знаю ее условий.

– Это делает ее таинственной, дорогой. А таинственность так привлекательна.

– Альвина, – в волнении он поднялся с дивана, – ты что, пытаешься поддержать меня?

– Дорогой, – в голосе призрака слышалось увещевание, – мое убийство далось тебе ценой больших переживаний. Я думаю, ты должен получить свое вознаграждение. И если Элиза – то, чего ты желаешь, то я хочу, чтобы ты ее получил. Видишь ли, Клод, твои интересы все еще близки моему сердцу. И я должна признаться…

– В чем?

– Мне кажется, ты назвал бы это слабой стрункой.

– Твоя откровенность говорит о великодушии.

– Боюсь, что нет, – мягко возразила она. – Иногда, Клод, у меня возникает эгоистичное желание повторить все сначала. Если бы я могла воплотиться в женщину и вернуться к тебе, я уверена, что гораздо лучше исполнила бы свою роль и не заставила тебя страдать.

Он почувствовал ужасное смущение, почувствовал, что должен что-то сказать или сделать. Бедная Альвина… Слова застряли в горле.

Она посмотрела ему в глаза и прошептала:

– Будь все проклято! Я сейчас запл ачу… До свидания, дорогой. Успеха тебе!

И вновь неожиданно, как прежде, она исчезла. Момо жалобно и одиноко завыла. Клода Криспина охватило то же чувство.

Когда после одного из своих многочисленных неудачных визитов к Элизе Клод вернулся домой, там его ждала Альвина. Он ушел от Элизы в ярости, а здесь мирно сидела Альвина, свернувшись калачиком в своем любимом старом кресле, и встречала его улыбкой. Он был почти рад видеть ее – с момента последней встречи прошло более двух недель.

– Как Элиза, дорогой? Не хочу быть назойливой и совать нос куда не следует, но я заинтересованное лицо.

– Она терпеть не может нашу собаку.

Момо в подтверждение тявкнула.

– Я навещаю ее каждый день, но она никак не простит мне мое отсутствие в течение трех месяцев.

– Дорогой, она так же неразумна, как была я. Это печально. Я желаю тебе найти более подходящую невесту. Знаешь, очень плохо, что ты не можешь убить Элизу. Тогда бы она, как я, извлекла урок.

Альвина удрученно помолчала.

– Проклятье! И это не сработает. Мертвые и живые не ладят между собой.

Он прошел по комнате и уселся на подушечке перед креслом Альвины. Момо подбежала к нему и вспрыгнула на колени. Он приласкал собаку.

– Если бы убийство было надлежащим способом исправления женщин, я бы и вовсе не возился с Элизой. Потому что тогда я бы нашел совершенную женщину в тебе, Альвина.

– Ты прелесть, Клод, – она подарила ему улыбку. – Как плохо, что все так обернулось! Что мы не смогли достичь полного взаимопонимания до тех пор, пока не стало поздно. Хоть бы какая лазейка осталась! Я спрашивала, не могу ли позаимствовать где-нибудь другое тело, но мне сказали, что это невозможно.

– Да, я тоже не против какой-нибудь лазейки.

Момо восторженным лаем выразила свое согласие с ними…

Неожиданно для Альвины Клод сказал:

– У меня появилась счастливая мысль.

– Какая, дорогой? – глаза призрака светились надеждой.

– Раз ты не можешь вернуться ко мне, то я могу присоединиться к тебе.

– Клод!

– Пусть это крутая мера, но…

– А как же Элиза?

– Не думаю, что она будет горевать больше двух дней.

– Но следует учесть и другое. Ты еще молод, Клод. Есть многое, ради чего стоит жить.

– Что? Что именно, скажи? Я все потерял, когда потерял тебя.

– Клод, дорогой, как я хочу поцеловать тебя!

– Неужели ты не можешь? Попробуй!

– Я знаю, что не могу. Мне так сказали. Между нами существует барьер.

– Но если ты не можешь преодолеть его, тогда это сделаю я!

– Клод, ты шутишь?

– Конечно, нет. В аптечке должно быть кое-что подходящее. Я бы вернулся на озеро, дорогая, и там покончил с собой ради печальной памяти, но это вызовет ужасную задержку. А я горю нетерпением оказаться рядом с тобой!

– Клод, мой единственный…

Он встал:

– Я сейчас же посмотрю, что у нас имеется.

Клод стремглав бросился из комнаты, но голос Альвины остановил его. Он обернулся.

– Прихвати и на долю Момо, хорошо?

– Да-да. Я тоже не хочу разлучаться с Момо…

Когда они встретились в ином мире, Момо спрыгнула с рук Клода и подбежала к Альвине. Попав в объятья к хозяйке, она свернулась в клубок, исступленно повизгивая от удовольствия.

– Счастливая собака, – заметил Клод. – А где мой долгожданный поцелуй?

Но Альвина и Момо погрузились в радостное любование друг другом, обнимаясь, целуясь и выражая бурю восторга. Клод терпеливо ждал, попутно знакомясь с новым окружением.

– Я никогда не интересовался, дорогая, но что это за место?

Вопрос был подсказан тем, что к ним приближались двое незнакомцев. Они, как швейцары или охранники, были одеты в какую-то форму с преобладанием красного и черного.

– Клод Криспин? – спросил один из них.

– Да, это я, – ответил Клод.

– Пройдемте с нами, мистер Криспин.

– Я боюсь, вы не понимаете, – возразил Клод.

– Это моя жена. Я намерен остаться с ней.

Обстановку разрядила Альвина:

– Клод, дорогой. Я и Момо очень хотели бы, чтобы ты остался с нами, но здесь существуют такие устаревшие правила, дорогой! Ты убийца, и тебе придется отправиться в другое место.

И Момо с Альвиной продолжали обниматься и целоваться…