Текст книги "Ярость"

Автор книги: Ричард Ли Байерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

Но черный дракон был окружен светом всего лишь секунду, после чего между ним и атакующими повисла густая мгла. Сначала Дорн подумал, что это просто облако, но тут же услышал жужжание и почувствовал болезненный укол. Отряд был окружен роем жалящих мух.

Из-за темного облака Дорн не видел ничего на расстоянии вытянутой руки. Он рванулся вперед, чтобы выбраться, зная, что дракон уже готов атаковать.

Дорн, Уилл и еще кто-то выбрались на свет. Дракон зашипел и проворчал заклинание. На последнем слове земля задрожала, стала уходить у людей из-под ног и встала перед ними стеной. Отряд провалился в глубокий ров. Дракон выгнул шею и заглянул вниз. По его поведению Дорн понял, что он собирается выпустить струю кислоты, и на дне ямы им, его жертвам, некуда будет спрятаться.

Вдруг наверху кто-то запел. Мелодичное чистое сопрано было так непохоже на шипение и рев дракона. Но это тоже было заклинание, и когда змей разинул пасть, из нее не брызнуло ни капли. Только раздался сдавленный звук, словно едкая жидкость застряла у него в глотке.

Дракон завертел головой в поисках дерзкого смельчака, лишившего его столь могущественного оружия. Прозвучало мелодичное арпеджио – и в дракона полетел целый град снежков. Казалось, это не может причинить чудовищу никакого вреда; но змей заревел, не то от боли, не то от бешенства.

Дорн и Уилл запустили из ямы в дракона стрелу и камень. Оба попали в цель, но дракон не обратил на это никакого внимания. Он крутился на месте, бил хвостом о край рва и сметал в яму землю прямо охотникам на головы. Земля засыпала им глаза.

– Наверх! – крикнул Дорн, и они начали карабкаться по стене ямы.

Уиллу пригодилась его воровская сноровка, и он достиг верха раньше других. Дорн вылез следом, цепляясь за стены рва железными когтями.

Он вскочил на ноги и огляделся. Высунув раздвоенный язык, дракон крутился на месте в поисках заклинателя, который ему помешал. И вдруг Дорн увидел Кару, она пряталась в ближайшем домишке, пригнувшись у окна.

Бесполезно, решил Дорн. Если уж дракон видел ее, он наверняка знает, где она прячется. И только делает вид, что ищет, а на самом деле готовится неожиданно напасть и схватить. Дорн хотел было окликнуть Кару, предупредить ее, но было уже поздно. Черный дракон раскрутился и всей своей массой навалился на домик. Он разгромил стену и снес добрую часть крыши. Кара исчезла под обломками. Змей стал карабкаться по развалинам.

Дорн выхватил меч и выскочил вперед, пытаясь отвлечь дракона на себя. Уилл тоже пошел в атаку, то и дело останавливаясь, чтобы запустить в дракона очередной камень.

Змей повернулся и прыгнул им навстречу. Медлить было нельзя, чудовище просто-напросто раздавило бы их. Но ведь дракон был такой огромный, что заполнял собой всю улицу и вряд ли мог отскочить. Дорн вжался в стену и стал наносить дракону удары – сначала кулаком с шипами, а затем своим огромным мечом. Уилл же нырнул под брюхо змея и глубоко всадил в него кинжал.

Дракон обернулся к Дорну. Казалось невероятным, что такое гигантское существо может так быстро развернуться в таком тесном пространстве, но ему, с его змеиной гибкостью, это удалось. Дракон разинул пасть и защелкал зубами прямо перед Дорном, встретившим его железом и сталью.

Ему удалось трижды ранить чудовище, пока стрелы ударялись о его чешую. Одна-две даже впились в нее, остальные же отскакивали. Ополченцы атаковали на расстоянии. Дорн не винил их за это: будь у него выбор, он тоже не стал бы приближаться к этой громадине.

Дракон сделал выпад, но Дорн уклонился от удара, отскочив в сторону, и вдруг понял, что нападение было лишь отвлекающим маневром. Охотник попытался уйти из-под удара, но было поздно. Он уже попался. Змей добрался до его металлических доспехов, чтобы нанести сокрушительный удар по уязвимой плоти, которую они прикрывали. Держа Дорна когтями, дракон рванул его вниз, и тот упал на колени. Боли он не почувствовал, но знал, что раны глубокие, такие глубокие, что еще несколько мгновений, и он уже не сможет сражаться. Забыв об опасности, Дорн сжал меч обеими руками и бросился в наступление. Дракон не ожидал этого от охотника, только что получившего удар такой страшной силы, и не успел отдернуть голову; длинный меч Дорна глубоко вошел в шею чудовища.

Глаза змея широко раскрылись. Лапы его подкосились, он обмяк и осел. Обессиленный Дорн рухнул рядом.

К нему подбежал Уилл. Бледный от боли, хафлинг прижимал к груди руку, в которой обычно был меч. Сейчас Уилл держал его в другой руке. Меч был в крови от кончика до рукоятки.

Грязная, вся в синяках и кровоподтеках, но все же прекрасная, за маленьким охотником медленно подошла Кара. Кинжал из темно-красного огня пылал в ее руке. Ей удалось выбраться из-под обломков полуразрушенного дома и атаковать дракона с помощью магии.

Уилл склонился над Дорном и осмотрел его раны, затем неловко откупорил склянку с целебным эликсиром и поднес к губам друга. Полуголем жадно выпил горькую, тепловатую жидкость до дна. Хоть его и не захлестнула волна жизненной энергии, но он почувствовал некоторое облегчение.

– Ты серьезно ранен, – сказал Уилл, – но Павел тебя починит. Нужно только до него добраться.

Дорн с трудом поднялся на ноги. У него закружилась голова, но он удержал равновесие.

– Там еще остались драконы, которых нужно убить, – сказал полуголем.

– Не будь ослом, – сказал Уилл. – Еще один бой нам сейчас не выдержать. К тому же у нас и людей-то не осталось. Когда на нас налетели мухи, некоторые из ополченцев сбежали.

– Он прав, – сказала Кара. – Вы спасли кое-кого из горожан. Теперь вам пора позаботиться и о собственном спасении.

– Ладно, – сказал Дорн, оборачиваясь к оставшимся ополченцам. – Сражение закончено. Вытащите этих ненормальных из храма Тюра и выпроводите их из города. Спрячьтесь в Затопленном Лесу, если сочтете это разумным. Там, наверное, безопасно – змеи уже преодолели эту местность.

– Хорошо, – сказал один из лучников, – и спасибо.

Дорн повернулся к Каре:

– Если хотите, можете пойти с нами. Они двинулись в путь. Охотники заранее договорились, что, сделав все возможное для спасения Илрафона, встретятся в гавани, где Уилл припрятал лодку на тот случай, если им нужно будет покинуть город. Охотники и Кара на всякий случай шли по улицам с осторожностью. Вскоре они поняли, что до гавани недалеко, потому что в воздухе появился солоноватый привкус моря. Для людей, последнее время дышавших кислотными испарениями дракона, этот запах был слаще нектара, ибо это был запах надежды и радости оттого, что им удалось выбраться из этой передряги живыми. Дорн с наслаждением вдохнул полные легкие свежего воздуха и вдруг увидел еще одного дракона, ползущего по улице всего в нескольких ярдах от них.

Это было самое большое – больше всех домов в городе – глыбообразное, бескрылое чудовище с перепончатыми лапами и крапчатой шкурой. Оно повернуло голову в сторону Дорна и его спутников – бледно-желтые глаза вспыхнули, – и все трое застыли на месте. Земляной змей, так называли этих драконов, пополз в их сторону.

Дорн понимал, что и сам он, и Кара, и Уилл – все они погибнут, если сейчас ничего не предпринять, но не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, словно взгляд дракона нарушил какую-то существенную связь между его мозгом и конечностями.

Тут Кара нараспев произнесла три слова, и к Дорну вернулась способность двигаться. Он посмотрел на Уилла, все еще стоявшего разинув рот. В отчаянии он схватил друга за сломанную руку и что есть силы рванул ее вниз.

– Ай! Черт тебя возьми! Ты что, спятил? – взвыл хафлинг.

Дорн обернулся. Земляной змей был уже совсем близко, так близко, что, казалось, заполнил собой все вокруг.

– У меня осталось несколько песен в запасе, – сказала Кара.

– Не глупи, – проворчал Дорн.

Он схватил ее за локоть и потащил в боковой проулок. Уилл устремился за ними.

Они побежали по узкому проходу. Дракон преследовал их, его тяжелая поступь сотрясала землю, и они все время спотыкались. Дракон с грохотом продвигался вперед, он был слишком огромным, чтобы преодолевать препятствия, а по узкому проходу между лачугами, стоявшими по обеим сторонам улицы, мог пройти только один человек. Поэтому Дорн и выбрал этот путь, но, оглянувшись назад, он понял, что избранная им тактика не дала желаемого результата. Круша стены легко, как паутину, змей уже настигал свои раненые, обессиленные жертвы.

И вдруг он заревел. Дорн посмотрел назад. Дракон застрял между домами, оказавшимися прочнее тех, которые он уже снес. Змей рванулся вперед, и дома рухнули, но его лапы завалило целой грудой камней. Дракон сделал еще один рывок, поскользнулся и теперь барахтался в огромной куче обломков.

Это позволило Дорну и его друзьям добежать до дальнего конца улицы и завернуть за угол. Вскоре стало ясно, что дракон их больше не преследует.

– Вперед! – крикнул Дорн.

К тому времени, как они добрались до маленькой покосившейся пристани, Павел с Рэруном уже сидели в узкой длинной лодке, готовой к отплытию. Они явно удивились, увидев Кару, но времени на разговоры тратить не стали.

– Торопитесь, – сказал карлик. – К югу от нас еще один дракон, и в любой момент он может свернуть сюда.

Дорн, Кара и Уилл прыгнули в лодку, и Рэрун оттолкнул ее от берега.

– Все на весла! – скомандовал карлик.

– У меня рука сломана, – ответил Уилл.

– У маленького лентяя всегда найдется оправдание, – сказал Павел. Он присел рядом с Дорном, осмотрел его раны и нахмурился, с тревогой глядя на друга. – У меня осталось только одно заклинание. Оно поможет тебе продержаться, пока я не смогу помолиться о большем.

Он пробормотал священные слова, и его руки засияли огнем. Их прикосновение к ранам не сняло боли и усталости, но, как и зелье, принесло облегчение. Дорн знал, что теперь не впадет в шок и не истечет кровью. Он выпрямился на скамье и схватил весло.

– ебе нужно отдохнуть, – сказал Павел.

Дорн покачал головой.

– Нам нужно выбраться отсюда, – сказал он. Они гребли как можно тише, плывя по темным водам Драконова Пролива, и Илрафон, или то, что от него осталось, постепенно таял вдали. Сначала исчезли в темноте домишки и лачуги, а затем стихли рев, крики, шипение, треск и грохот. Рэрун поднял весло над водой и сказал:

– Ветер слабый. Я поставлю парус.

Глава четвертая
Венец Зимы, год Бешеных Драконов

Для всех, кто верит в бога утренней зари Летандера, Венец Зимы был важным праздником, знаменовавшим возвращение тепла и зелени на замерзшие северные земли. Поэтому в этот день Павел всегда исполнял ритуал, посвященный восходу солнца, с особой торжественностью. Благодаря участию Кары гимны звучали особенно жизнеутверждающе. Многие бывалые моряки, собравшиеся для исполнения ритуала, в восхищении смотрели на действо и даже украдкой смахивали слезу.

Дорн, мрачный и озабоченный, не разделял общего настроения. Бог утра символизировал свет радости и счастья, но ничего этого не было в трудной, полной лишений жизни Дорна. И все же из уважения к своему другу он присоединился к собранию и воздал должное богу, с помощью которого Павел вызволил друзей из беды.

Время было рассчитано точно, и церемония завершилась в тот самый миг, когда над горизонтом появился красный край солнца, а Кара пропела последние слова священной песни. Это считалось добрым предзнаменованием, и верующие возликовали. Помощник капитана позволил команде дослушать гимн до конца и сразу после этого начал отдавать распоряжения. Матросы поспешили к своим обязанностям, и только Дорн не разделял общего оживления, думая о том, как пережить еще один холодный утомительный день на море.

Им предстояло совершить морское путешествие на утлом суденышке, пройти через весь Драконов Пролив, плыть на восток и пересечь Море Падающих Звезд, особенно опасное зимой. К счастью, через два дня после бегства из Илрафона их подобрала торговая галера, и капитан обещал им помощь.

Спутники Дорна явно наслаждались жизнью на борту. Павел, помогавший команде в духовных нуждах, в свободное время обыгрывал моряков в карты. Рэрун рыбачил с гарпуном. А Уилл то и дело залезал на верхушку мачты и часами просиживал там, обозревая горизонт. Дорн же, не любивший праздных развлечений, так и не нашел себе занятия по душе, чтобы отвлечься от тяжелых раздумий. Надо бы, подумал он, найти тихое местечко на палубе и постараться уснуть. Но тут Кара снова запела, и он задержался, чтобы ее послушать.

Это был не священный гимн, а веселая песенка о том, как умная мышь постоянно таскала еду из кладовки у хозяйки, а та тщетно пыталась поймать воровку, неизменно попадая впросак. Песенка в исполнении Кары выходила очень забавной, и Дорн поймал себя на том, что улыбается. Ему стало неловко, и он нахмурился, согнав с лица улыбку.

Следующая песня Кары была о том, как чудно летать над Фаэруном и обозревать простирающиеся внизу реки, горы, леса и города. Это была милая детская песенка, придуманная для того, чтобы обучать детишек географии родных мест. Мелодичный волнующий голос Кары передавал ликование парящего в небе орла.

Дорн направился к скамьям для гребцов, пустовавшим с тех самых пор, как подул попутный ветер.

Он не думал, что Кара видит его, и, когда она закончила петь, удивился, заметив, что она, свесившись сверху, улыбается ему.

– Не буду мешать, – сказал Дорн, собираясь удалиться.

– Куда же вы? – засмеялась Кара. – Неужели вы думаете, что подслушали то, что не предназначалось для ваших ушей? Надеюсь, всем на борту было слышно, как я пою, а если нет, значит, мой голос ослабел.

– Я пойду… – сказал Дорн и, прихрамывая, двинулся прочь, доски палубы заскрипели под его железной ногой.

– Жаль, что я вам так неприятна. Дорн подумал, что лучше всего было бы просто проигнорировать ее слова, но почему-то обернулся.

– Вы ошибаетесь, – сказал он. Кара спустилась вниз по маленькому крутому трапу.

– Вы отказались сопровождать меня, когда я попросила об этом при первой встрече, – сказала она. – И сейчас вы уходите. Может быть, думаете, что вы в долгу передо мной после того, как я вам помогла. Но ведь это вы спасли меня от крысолюдей.

– Дело не в неприязни. Просто тогда, в таверне, было ясно: вы что-то скрываете… что-то, о чем и сейчас не говорите нам. Рэруна и Павела это тоже беспокоит.

– Но зато им понравился блеск моих драгоценностей. Они ведь всегда ждут вашего решения, а вы сказали «нет». Вы что, вообще недолюбливаете всех женщин?

– С чего вы взяли?

– Наверное, вы избегаете женщин из опасения, что они сочтут вас безобразным и это причинит вам боль? – предположила Кара.

Она была права. И особенно избегал он красивых женщин. Только, скажи он об этом, она бы продолжала болтать, а ему этого вовсе не хотелось. Однако просто взять и уйти было бы неучтиво.

– Я уже давно безобразен, – сказал он, – и привык к этому.

– Как это случилось?

«Не твоего ума дело» – вот как следовало бы ответить.

– Мои родители служили у одного колдуна в Хиллсфаре, – вместо этого сказал Дорн. – Мне было девять, когда хозяин послал их с поручением в Юлэш, и они взяли меня с собой. К несчастью, мы оказались на пути у стаи красных драконов, летевших со стороны западных гор. Один из них заметил нашу повозку и, напав на караван, убил всех. Он растерзал моего отца и мать, а мне оторвал руку и ногу, а потом улетел. Наверное, просто был не так уж голоден, иначе сожрал бы и меня.

– Я истекал кровью и умер бы, – продолжал полуголем, – если бы не тот колдун. Он знал заклинание для быстрого перемещения из одного места в другое. Я думаю, он следил за нами всю дорогу, чтобы мы не сбежали. Во всяком случае, он знал, что на нас напал дракон, но не пришел нам на помощь немедленно, а дождался, пока эта тварь улетит. И только после этого забрал принадлежавшую ему собственность.

– Собственность, – повторила Кара. – То есть вас?

– Мои родители обязаны были служить ему долгие годы. По законам Хиллсфара, если родители не могут заплатить долг, обязанность по его уплате переходит к их детям. Колдун решил извлечь выгоду из однорукого, одноногого калеки.

– И он сделал вам заговоренные железные конечности.

– Несколько пар. Не забывайте, я ведь был еще ребенком. Я рос, и ему приходилось отрезать прежние и ставить мне новые конечности. И, о Ильматер, проливающий слезы, какая это была боль!

– А затем он не поскупился на заклинания, чтобы сделать вас тем, кто вы есть? – заключила Кара безразличным тоном. Наверное, почувствовала, что жалость Дорну претит. – Одно из двух: или он вас любил, или видел в вас источник прибыли. Судя по всему, последнее вернее.

– В Хиллсфаре все были помешаны на гладиаторских боях. Люди ставили на бойцов огромные деньги. Колдун как-то сказал мне, что рассчитывал сделать из меня гладиатора» потому что я всегда дрался с другими мальчишками. Он понял, что с железными когтями я буду стоить дороже, и, снарядив меня должным образом, нашел мне тренера. Тот решил, что лучше всего мне быть бестиариусом – убийцей диких животных и разных мерзких существ. И тренировал меня для этого. Вскоре он объявил, что я готов к своему первому бою. Зрители, увидев на арене подростка, не предполагали, что я могу победить. Колдун тогда неплохо на мне нажился.

Кара покачала головой.

– Заставлять ребенка драться, чтобы выжить… – прошептала она.

– А мне нравилось драться, – усмехнулся Дорн. – Только мне не нравилось делать это по приказу, ради чужой наживы. Увы, прошли годы, прежде чем мне удалось изменить свою жизнь. Не так-то просто убить колдуна, особенно такого осторожного и предусмотрительного. Но, в конце концов, мне это удалось, и я сбежал из города.

– Пожалуй, убийством это не назовешь, – заметила Кара.

Дорн пожал плечами.

– Думаю, вы догадываетесь, что было дальше, – продолжал он. – Став свободным человеком, я должен был зарабатывать на жизнь, а единственное, что я умел делать, – это убивать зверей. И тогда я стал наемным охотником. Я понял, что мало умения убить зверя, если ты не способен его найти. Поэтому я объединился с охотником, который знал, как выследить добычу. Охотясь, мы получали серьезные раны и решили, что нам нужен целитель. Потом мы встретили Уилла и поняли, что без него нам тоже не обойтись. И вот теперь мы работаем вчетвером.

– Убиваете драконов?

– Да, я их ненавижу. А вы бы не возненавидели на моем месте? Я работаю за деньги. И если меня наймут, я завалю любого зверя, но мне доставляет удовольствие, если жертва – дракон.

– Любой дракон? – спросила Кара. Небо позади нее стало светлеть. Солнце показалось над горизонтом и встало над холмами восточного берега.

– Вы хотите знать, не охотился ли я на серебристых драконов? Тех, которых люди считают добрыми и мудрыми? Нет, но только потому, что никто не нанимал меня для этого. Для меня любой змей – это змей.

– А ведь ненависть тоже может сделать из вас раба, как и жестокий хозяин в Хиллсфаре. Дорн бросил на Кару сердитый взгляд.

– Если мне потребуется нравоучение, – проворчал он, – я могу обратиться к жрецу. Приятного вам утра, девушка.

– Пожалуйста, не уходите, – попросила Кара. – Простите меня. Я не собиралась читать вам мораль. Просто я хочу стать вашим другом.

– Почему? Вам что, меня жаль? Не стоит беспокоиться.

– Просто вы мне нравитесь.

– Я же сказал, не стоит беспокоиться, – повторил Дорн.

– Вы были правы насчет меня, – сказала Кара. – У меня действительно есть свои секреты, которыми я не могу ни с кем поделиться. Но вот что я вам скажу: мне очень страшно, а в вас я вижу что-то такое… Рядом с вами я чувствую себя увереннее.

«Оттолкни ее, – сказал себе Дорн. – Иначе ты влюбишься в нее и признаешься ей в этом. И тогда тебе придется примириться с тем, что она скажет:

«Да, вы мне тоже нравитесь, но не в том смысле, в каком девушке может нравиться мужчина»».

И вдруг с верхушки мачты раздался крик Уилла:

– Смотрите! Там на берегу какие-то лачуги!

– Едва ли, – сказал Дорн, прищурившись.

– Рэрун, залезай сюда и взгляни! Капитан, вы не одолжите ему свою подзорную трубу?

Хозяин судна, коренастый мужчина с вытатуированными на лбу знаками удачи и ясной погоды, нахмурился. Подзорная труба – инструмент ценный. Но, видимо, что-то в голосе Уилла убедило его, и он передал трубу Рэруну.

– Только не разбейте, – сказал он.

– Не волнуйтесь.

Карлик засунул трубу в сумку, висевшую у него на поясе, и забрался наверх.

С полминуты он внимательно изучал берег.

– Уилл прав, – наконец сообщил он.

– Ну и что там? – спросил Дорн.

– Это деревня, но она разрушена. Драконы всех поубивали. Этих тварей было не меньше трех. Я вижу следы.

Дорн задумался. Возможно, конечно, что драконы из Затопленного Леса опустошили деревушку и никто из охотников и моряков не заметил стаи, летевшей на юг, но это было маловероятно.

Но может, действуют две стаи драконов одновременно? Или даже больше? Появление нескольких стай было обычным явлением, но история знала и о таких редких случаях, когда сразу все драконы Фаэруна впадали в бешенство. Это приводило к гибели тысяч и тысяч людей, уничтожению целых королевств, и не одно поколение должно было пострадать, пока мир не оправится от подобных потрясений.

Мысль об этом ужасе наполнила душу Дорна пьянящей решимость и отвагой. Конечно, он не хотел, чтобы гибли люди, но мысль о том, что все драконы в мире беспечно спешат навстречу его стрелам и мечу, приятно будоражила воображение…

Он тряхнул головой и усилием воли сдержал полет разыгравшейся фантазии. Если сведения о подобных случаях не миф, это значило, что такое бедствие не могло разразиться без какого-либо предзнаменования вроде кометы или другого знака, предвещавшего беду. То есть следовало искать другое объяснение.

Он взглянул на Кару. Она смотрела на разрушенную деревню, и из ее фиолетовых глаз катились слезы. Она проявила такую смелость и хладнокровие во время сражения в Илоафоне, что столь открытое проявление чувств поразило Дорна. Он подумал, что это признак слабости, которой нет никакого оправдания, ибо она может помешать борьбе за жизнь.

Слезы Кары возмутили Дорна, ибо он знал, что теперь не сможет дать ей отпор, что он обречен на дружбу с ней. И он неловко положил ей на плечо свою живую руку.