Текст книги "Остров"

Автор книги: Ричард Карл Лаймон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 26 страниц)

Птички в клетках

Без факела Тельмы тропинки не было видно. Вообще ничего не было видно, за исключением нескольких различных оттенков темноты, запятнанных кое-где белыми мазками лунного света.

Я вспомнил о зажигалке Эндрю, которую постоянно ощущал в правом переднем кармане шорт вместе с опасной бритвой и лосьоном Билли. Все это ударялось и терлось о бедро при ходьбе.

Выудив зажигалку, я уже занес было большой палец, чтобы высечь искру, но передумал.

В темноте я был почти невидим.

А быть невидимкой мне очень нравилось.

Когда тебя никто не видит, ты становишься таким неприступным и сильным.

Опустив зажигалку обратно в карман, я медленно продолжил свой путь, присматриваясь и прислушиваясь.

И вскоре услышал голоса. Тихие голоса девочек, доносившиеся откуда-то спереди и справа. И я пошел на них. Когда был достаточно близко, чтобы разбирать слова, я присел и стал слушать.

– Не будь дурой, – говорил один голос. – Мы еще недостаточно взрослые.

– Сама дура. – Этот был похож на голос Эрин, только более живой, чем когда я слышал его в последний раз. – Это зависит не от возраста, а от того, начались ли у тебя месячные или нет.

– Кто так говорит?

– Папа.

– А почему он мне об этом ничего не рассказывал?

– Потому что ты никогда не спрашивала.

– И мама ничего такого не говорила.

– Мама никогда ни о чем не рассказывала. Об этом, так точно. Вот почему я спросила у папы.

– Ты спрашивала у него, когда у тебя могут появиться дети?

– Ну да.

– Зачем?

– Просто так.

– Но если ты уже знаешь, почему ты у меня спрашиваешь?

Эрин долго молчала. Когда она заговорила, то вновь напомнила робкого ребенка, которого я видел в комнате с Тельмой и Уэзли.

– Просто... как ты думаешь, у нас могут быть от него дети?

– Боже, да не спрашивай меня об этом.

– Мне кажется, так оно и будет. Понимаешь?

– А я вот убеждена, что ребенка можно заиметь, только когда тебе восемнадцать.

– Восемнадцать? Ты что, рехнулась? Да никакие не восемнадцать.

– Нет, восемнадцать.

– Спроси у Конни.

Конни! У меня чуть сердце не оборвалось.

– Нельзя. Ты шутишь? Не буду будить ее ради каких-то дурацких вопросов. Она прибьет меня.

– А вот и нет.

– Все равно не буду.

– Ну что ж, а мне вот совершенно точно известно, что для этого не обязательно, чтобы исполнилось восемнадцать лет. Ты просто должна быть достаточно взрослой, чтобы у тебя уже были месячные, это означает, что у тебя появились яйцеклетки. Как только это случается, ты можешь рожать детей, сколько тебе вздумается.

– Нет. Гм-м. Только после восемнадцати.

– Ты свихнулась.

– А вот и нет. Я где-то читала.

– Восемнадцать – это, наверное, совсем по другому поводу.

– Например?

– Почем мне знать? Это ведь не я читала. Просто мне кажется, что у всех нас скоро появятся дети, если мы и впредь будем позволять Уэзли трахать нас.

– А кто ему позволяет?

– Он все равно это делает, не так ли? Скажи, сколько раз ты его останавливала?

Алиса ничего не ответила.

Какое-то время обе молчали. Затем раздался голос Эрин:

– Интересно, сколько раз для этого надо?

– Для чего?

– Ну, ты знаешь. Для того, чтобы забеременеть.

– Это ты мне скажи. Ты ведь всезнайка.

– Этого я не знаю, – призналась Эрин. – Почему-то мне кажется, что это должно повториться, ну, скажем, раз двадцать, не меньше.

– Откуда мне знать. Тебе надо было спросить папу.

– Очень смешно. Но ты не думаешь, что, возможно, мы уже забеременели, если это случилось раз, или два, или чуть больше?

Алиса тяжело вздохнула.

– Думаю, что да.

– Но мы не беременны, верно? Он трахнул нас обеих в тот день, когда впервые появился. Затем он сделал это еще два раза, перед своим исчезновением. Это в сумме дает три, и все это было еще тогда.

– И меня дважды, – сказала Алиса.

– Но после этого у нас уже были месячные, значит, этого явно было недостаточно. Но сколько же тогда надо?

– А Бог его знает.

– По крайней мере, теперь, когда у него целый гарем, он хоть иногда оставляет нас в покое. Целый гарем! Больше хранить молчание я был не в силах.

– Прошу прощения, – произнес я. Обе девочки ойкнули.

– Все нормально, – поспешил успокоить их я. – Не пугайтесь, я друг. Я здесь, чтобы вас спасти.

– Руперт? – неуверенно выговорила мое имя Эрин.

Я не поверил своим ушам.

– Да, – изумленно произнес я. – Ты знаешь, кто я?

– Просто догадалась. Они рассказывали нам о тебе. Где ты? Я тебя не вижу.

Я подкрался ближе. Лунный свет совершенно не пробивался к клеткам, и мне ничего не было видно. Все равно, как если закрыли ночью в шкафу.

Вытянув руку, я дотронулся до прутьев.

– Я у клетки.

– Не вижу тебя, – промолвила Эрин.

– Я тоже тебя не вижу, – пожаловался я.

– Ты уверен? – спросила Алиса. – Неужели ты никого из нас не видишь?

– Если мы не видим друг друга и его, – заметила Эрин, – то почему он должен видеть нас?

– Это возможно. Зависит от обстоятельств.

– Просто Алиса волнуется из-за того, что мы совсем неодеты.

– Ничего, пусть не волнуется. Я ни черта не вижу.

– Между прочим, ее зовут Алиса. А меня Эрин. Мы Алиса и Эрин Шерман. Нам по четырнадцать лет и мы близнецы.

– Однояйцевые? – поинтересовался я.

– Нет, – ответила Алиса.

– Да, – возразила Эрин.

– А вот и нет.

– В техническом смысле, да. Только на самом деле сходство не совсем полное, вот и все. Алиса считает, что она красивее меня.

– Врешь.

– Но на самом деле красивая я, – сказала Эрин, и я представил улыбку, с какой были произнесены эти слова.

– Ты просто лопаешься от зависти, – обиделась Алиса. – И ничего смешного ты не сказала.

Я пошел вбок вдоль прутьев. Не меньше дюйма толщиной, они были теплыми на ощупь. Расстояние между ними составляло примерно дюйма четыре.

– Что ты делаешь? – всполошилась Эрин. – Руперт?

– Я сейчас зайду между клеток, чтобы вам не надо было разговаривать так громко.

– Ты уже долго здесь? – спросила она. Я покраснел, но этого никто не мог видеть.

– Нет, – соврал я. – Только подошел.

– Все думают, что ты мертв.

– Слухи о моей смерти сильно преувеличены, – пояснил я. – Это еще Марк Твен сказал.

– Боже, как это здорово, – подала голос Эрин, – что ты жив.

– И не в клетке, – добавила Алиса.

Нащупав угол клетки Эрин, я завернул за него, и, чтобы убедиться, что я между клетками, вытянул руки. Обе они коснулись прутьев. Я сел и скрестил ноги.

– О’кей, – сказал я.

С обеих сторон началась тихая возня – шорохи, шарканье ног, вздохи, несколько сдержанных стонов – это девчонки подвигались ближе. Стоны донеслись справа, от Эрин. После тех побоев, которые она перенесла в комнате, вероятно, ей было очень больно двигаться.

– Ты там? – спросила она.

Стараясь как можно меньше шуметь, я стал подвигаться ближе к клетке Эрин. Остановился, когда плечо коснулось прута.

– Ты можешь освободить нас отсюда? – поинтересовалась Алиса.

– Надеюсь, что смогу. Так или иначе. А можно ли открыть эти штуковины как-нибудь без ключа?

– Никак, – ответила Эрин. Судя по голосу, она была гораздо ближе ко мне, чем Алиса. Мне даже показалось, что я чувствовал ее дыхание на своей руке. Хотя ее совершенно не было видно, я представил, как она сидит, скрестив ноги, наклонившись вперед и поставив локти на бедра, кончики грудей почти касаются предплечий, а лицо всего в нескольких дюймах от прутьев.

Мне захотелось ее увидеть.

И я подумал о зажигалке.

Но в карман не полез. Лучше было оставаться невидимыми, по крайней мере, какое-то время.

– Нельзя ни войти, ни выйти, – продолжала Эрин. – Только если у тебя ключи. Это очень крепкие клетки.

– Они были сооружены для содержания горилл, – пояснила Алиса.

Обезьяньи дела

– Горилл? – изумился я.

– Когда-то это был обезьяний зверинец, – ответила Эрин.

– До того, как мы сюда переехали, – добавила её сестра.

– Да, еще задолго до нашего переезда. На этом острове мы всего пару лет.

– Два года будет в июне, – уточнила Алиса.

– Еще до того, как мы сюда попали, все гориллы были уже мертвые. Давно мертвые. А может быть, еще до того, как мы родились. Тот парень перерезал их всех. Как тебе это нравится? Тот самый парень, который привез их сюда.

– Чтобы спасти, – добавила Алиса.

– Ну да, – продолжала Эрин. – Где-то там в Африке было что-то вроде революции. В шестидесятых, что ли? И он испугался, что могут перебить всех горилл.

– Он был натуралистом, – пояснила Алиса.

– Ну, как та женщина в фильме “Гориллы в тумане”, понимаешь? Сигурни Уивер?

– Дайэн Фосси, – уточнила Алиса.

– Вот-вот, – согласилась Эрин.

– Когда он не разъезжал по разным там Африкам, то жил здесь, в этом большом доме.

– Ну так вот, – рассказывала дальше Эрин, – наловил он с дюжину этих горилл и перевез сюда, на этот остров. А до этого распорядился построить для них специальные клетки. Устроил себе миленький частный зоопарчик.

– Ну, это был не настоящий зоопарк, – заметила Алиса.

– Это если смотреть на все с технической стороны, – возразила Эрин. – Конечно, это был не публичный зоопарк. Он держал обезьян для себя, как домашних животных. А потом однажды всех перерезал.

– Убил? – удивился я. – Зачем ему было это делать?

– Надоели, наверное, – предположила Алиса.

– Или о в ид ели его, – сказала Эрин, и я снова представил себе ее улыбку.

– Никто не знает почему, – подытожила Алиса. Но Эрин повела рассказ дальше.

– Наверное, рехнулся, или еще что. Порубил их всех в клетках мачете, а потом выстрелил себе в голову. Вот каким образом здесь оказались клетки.

– Нам не разрешали в них играть, – сообщила Алиса.

– А теперь мы должны в них жить, – грустно произнесла Эрин.

– Кто здесь еще? – поинтересовался я.

– Ты имеешь в виду в клетках?

– Ну да.

– Конни со своей матерью и Кимберли.

Все здесь!

И я заплакал. Как я ни старался не выдать себя, несколько коротких тихих всхлипов удержать все же не удалось. Эрин и Алиса молчали. Словно специально для того, чтобы услышать мой плач.

Затем что-то коснулось моей головы.

Я вздрогнул.

– Это я, – шепнула Эрин.

Рука ее нежно погладила меня по голове, затем медленно скользнула по щеке. Она ласкала меня.

А расплакался я от облегчения, которое доставила мне новость о том, что мои женщины здесь и все живы. Но когда Эрин ласкала мое лицо, я начал плакать из жалости к ней, вспоминая, что с ней сделали.

И от стыда за то, что позволил этому случиться.

А смотрел с удовольствием.

– Не надо, – тихо произнесла она. – С ними все в порядке.

– Нет, не в порядке, – возразила Алиса.

– Им ничуть не хуже, чем нам.

– И ты называешь это “в порядке”?

– Они действительно будут потрясены, – более тихим голосом сказала мне Эрин. – Тебя считают мертвым. Ты ведь, кажется, свалился с обрыва?

Я кивнул и попытался перестать плакать.

– Это было после того, как Тельма ударила его по голове, – напомнила ей Алиса.

– Ага, – сказала Эрин. – И они ужасно расстроились из-за твоей смерти. По их мнению, ты был самый храбрый.

– Я?

– Ну да. Они ошалеют, когда увидят тебя.

– Они... в... других клетках? – Хотя я уже начинал приходить в себя, слова у меня прорывались только между всхлипываниями.

– Конни сразу за моей, – сообщила Алиса. – За ней Кимберли. А Билли в следующей после клетки Кимберли. А дальше идут пустые.

– Может быть, мне лучше... пойти туда сейчас, и...

– Нет, – Рука Эрин упала на мое плечо и стиснула его. – Не уходи, пожалуйста. Тем более, что они наверняка все спят. Побудь здесь и поговори с нами еще немного. Ладно?

Собственно говоря, мне и самому не очень-то хотелось видеться со своими женщинами до тех пор, пока полностью не успокоюсь. Кроме того, я желал получше разведать обстановку.

– Ладно, я пока не уйду, – пообещал я.

– Спасибо, – поблагодарила Эрин.

– Сколько... когда они попали сюда?

– Конни и другие? Примерно неделю назад.

– Это их седьмая ночь, – уточнила Алиса.

– А вы двое? – осведомился я.

– Это двадцать четвертая ночь, – ответила Алиса.

– Как? – удивился я.

– Да, – подтвердила Эрин. – Двадцать четвертая.

– Боже мой!

– Уэзли запер нас здесь в тот же день, когда здесь появился.

– В первой свой приход, – подчеркнула Алиса.

– Он знал о клетках, – добавила Эрин.

– Прочитал о них.

– Да. Статью в каком-то старом журнале “Нэйшнл Джиогрэфик”. И он спросил, на месте ли они и можно ли на них посмотреть.

– Сказал, что, может быть, купит их, если они в хорошем состоянии.

Рука Эрин скользнула вниз по моей, нашла мою кисть и обхватила ее. Затем она продолжила свой рассказ.

– Впрочем, тогда мы с Алисой ходили купаться, так что нас не было дома, когда он объявился. Мама и папа рассказали нам обо всем потом. Как я понимаю, они показывали Уэзли клетки, когда он неожиданно схватил маму и приставил ей к горлу бритву. А папа побоялся что-либо делать, потому что не хотел, чтобы маме перерезали горло. Уэзли заставил их обоих зайти в клетки и запер их. Затем вернулись мы с Алисой, и он посадил в клетки и нас.

– Мы могли бы убежать, – вмешалась Алиса.

– Да. Проще простого. Уэзли тогда еще был один. Да и пистолета или чего-нибудь такого у него тоже не было. Но он пригрозил убить маму и папу, если мы не будем подчиняться всем его приказам.

– И он приказал нам зайти в клетки.

– А их в конце концов он все равно убил – просто не сразу.

– А может быть, маму и не убил, – обиженно промолвила Алиса.

– Если не убил, тогда где же она? Ответ на этот вопрос, похоже, был мне известен, но я решил держать язык за зубами.

– Не знаю, – буркнула Алиса.

Специально для меня Эрин объяснила:

– Он держал маму в одной из клеток, так же, как нас. Папу тоже, но его они увели уже давно. Ну а мама, она была здесь все время, пока не сбежала.

– Когда это было? – осведомился я.

– Несколько ночей назад.

– Четыре, – поправила ее Алиса. – Считая с сегодняшней.

Четыре. Получалась как раз та ночь, в которую я отправился вверх по ручью осматривать наше поле битвы и нашел на дне лагуны убитую женщину.

– Да, – согласилась Эрин. – Они вели маму назад в ее клетку... это была ее ночь для посещения дома. Раньше она ничего не пыталась. Из-за нас, понимаешь? Из-за того, что Уэзли обещал с нами сделать, если она когда-нибудь попытается убежать. Но она решила, что шанс на спасение у нас будет только в том случае, если ей удастся сбежать. Тогда она смогла бы прокрасться назад, понимаешь? И спасти нас. Так вот, она подождала, пока они попытаются затолкнуть ее в клетку, вырвалась и побежала. Они оба кинулись за ней вдогонку. И поймали.

– Может, поймали, а может, и нет, – возразила Алиса.

– Поймали.

– Только потому, что они так говорят...

– Перестань, Алиса. Думаешь, они вели бы себя так, если бы не поймали маму? Ты не хуже меня знаешь.

Алиса молчала.

Я хотел было задать другие вопросы. Когда их мать совершила побег? Знают ли они о существовании лагуны? Как далеко отсюда до нее?

Но в этом не было необходимости.

Мертвая женщина, которую я нашел в воде, наверняка была их матерью.

А Мат, как я уже догадался, был их отцом.

Уэзли сделал этих детей сиротами.

Одно из его многочисленных преступлений, причем одно из самых тяжких.

– Ладно, – продолжала Эрин, – на чем я остановилась? На том дне, когда здесь появился Уэзли? Так вот, все мы оказались в клетках. Он задержался здесь на пару дней. Папу он не трогал, но... по очереди... издевался над остальными.

– Ему нравится делать людям больно, – пробормотала Алиса.

– Он выводил нас из клеток. По одной. И заставлял делать всякое.

– Ужасные вещи, – добавила Алиса.

– И если мы делали это как-то не так, как он хотел, он наказывал за это других. Как тогда, когда он захотел, чтобы я... кое-что ему сделала. А я отказалась. Тогда он посадил меня назад в клетку и вывел маму. Он отстегал ее плеткой прямо у нас на глазах, а затем заставил ее сделать то, чего не сделала я. Потому, что я сказала, что не буду этого делать.

Рука Эрин, лежавшая в моей, стала горячей и влажной. Я слегка пожал ее.

– Собственно говоря, – продолжала она, – Уэзли делал с нами такое с самого начала, еще когда появился здесь впервые. Но тогда он надолго не задержался. Уходя, оставил нам в клетках немного еды и воды и сказал, что вернется.

– Но не сказал, когда, – добавила Алиса.

– Ага. Спустя какое-то время мы начали думать, что он вообще не собирался возвращаться. Пищи и воды у нас уже почти не оставалось. Но до того, как их совершенно не стало, мы услышали страшный взрыв.

– Когда наша яхта взлетела в небо? – спросил я.

– Ну да. Не успели мы опомниться, как он вернулся. Вышел из джунглей такой веселый и радостный.

– В чем мать родила, – добавила Алиса.

– Это его любимый наряд, – сообщила Эрин. – Наверное, думает, что всем нравится все время видеть его штуковину.

– А это не так?

– Только не мне.

– А он не рассказывал, как взорвал яхту? – поинтересовался я.

– А как же, – сказала Эрин. – Часто хвастался, как легко ему это удалось. Он перерезал своей бритвой топливопровод. В моторном отсеке, да? Затем скрутил из простыни фитиль. Потом зажег его, прыгнул за борт и поплыл под водой.

– Он рассказывал это и смеялся, – подхватила Алиса. – Считал, что он такой хитрый.

– Он действительно нас перехитрил, – признался я. – Мы все подумали, что он взорвал яхту случайно и сам погиб при этом.

– Он и хотел, чтобы вы так подумали, – подтвердила Эрин. – Но Билли говорит, что вы довольно быстро обо всем догадались.

– Ну, мы стали задумываться. Особенно после того, как начались убийства. Понятно, кто еще мог бы это делать? Насколько нам было известно, остров был необитаемым. Мы и не подозревали, что здесь целая семья... А другие здесь есть?

– Другие что? – переспросила Эрин.

– Люди. Семьи. Дома. Соседи у вас есть?

– Мы сами себе соседи.

– Кроме нас никого, – поправила ее Алиса.

– Мы были совершенно одни на всем острове. Как это было замечательно. До появления Уэзли.

– Мама и папа привезли нас сюда, чтобы мы были в безопасности, – сказала Алиса. – Как тебе это нравится, а?

– Мы жили в Лос-Анджелесе, – пояснила Эрин. – Переехали на остров, когда там произошли эти массовые беспорядки. Это было последней каплей, понимаешь? Родители боялись, что нас всех убьют. Хотели увезти нас в такое место, где не надо было беспокоиться о таких вещах, как преступность и наркотики.

– А посмотри, что получилось, – посетовала Алиса.

– Все знают, что получилось, – упрекнула ее Эрин. – Но до этого было здорово. – Затем, обращаясь ко мне, добавила: – Занимались мы дома. Никакой школы. Нас учили мама и папа. Мама когда-то была школьной учительницей, а папа был писателем. Это было классно, не надо было ходить в какую-нибудь ужасную школу с гадкими детьми. Почти каждый день мы плавали и ловили рыбу. Было так хорошо, пока не появился этот Уэзли и не испортил все.

– Я жалею, что мы не остались в Лос-Анджелесе, – призналась Алиса.

– Не ври.

– Мама и папа были бы тогда еще живы.

– Может быть. Никто этого не знает. Возможно, мы погибли бы при землетрясении.

– Все же лучше, чем такое.

– Нет не лучше.

– По мне лучше смерть, – выпалила Алиса. – Я охотнее умру, чем... Руперт, да ты не знаешь, что он с нами делает.

– Угу, – промямлил я.

Я не собирался признаваться в том, что видел, как поступили с ее сестрой Уэзли и Тельма. Это поставило бы их в очень неловкое положение. И близняшки наверняка подумали бы, что со мной что-то не так – если я мог наблюдать за тем, как издевались над Эрин, и даже не попытался вмешаться.

– Они играют с нами, – сказала Алиса. – То, что мы вынуждены сидеть в этих клетках, плохо уже само по себе, но еще хуже, когда они выводят нас. Они делают это для того, чтобы поиграть с нами. Они играют с нами в “маскарад”, в “дом”. Они заставляют нас есть с ними, танцевать для них, бороться с ними. Что бы им ни пришло на ум, они все заставляют нас делать И все кончается одним и тем же – нас избивают до потери пульса и трахают.

– Эй, – воскликнула Эрин. – Совсем необязательно употреблять такие гадкие слова.

– Да, это действительно гадкое слово. Все здесь гадко! Как я хочу умереть!

– Нет, ты...

– Эй! Прекратите! Господи Боже мой, середина ночи. А то, что кто-то здесь пытается уснуть, вас не интересует? Большое спасибо.

– Конни? – позвал я.

Тишина.

Затем она спросила:

– Кто это сказал?

– Я.

Снова тишина.

Потом послышалось:

– Руперт?

– Это мое имя, ты еще не забыла его?

– Мать честная! Руперт!

Все в сборе

– Руперт? – присоединилась теперь и Билли, очевидно, разбуженная взволнованным голосом Конни. – Это ты?

– Ага. Как ты поживаешь?

Но вместо ответа она дрожащим голосом воскликнула:

– О Боже мой!

– Давай сюда, чтобы нам не приходилось кричать, – поприветствовала меня Кимберли.

– Привет, Кимберли, – обрадовался я.

– Ты немножко припоздал, – сказала она, – но лучше поздно, чем никогда. Иди скорей сюда.

– Мне лучше пойти, – прошептал я. – Но не волнуйтесь, я обо всем позабочусь. – И я высвободил свою руку из руки Эрин.

– Ты ведь вытащишь нас отсюда, правда? – спросила Алиса.

– Да, что-нибудь придумаем.

– Только будь осторожен, – предупредила меня Эрин. – И заглядывай хоть иногда к нам, ладно?

– Конечно. Спасибо.

– Мы даже не знаем, как ты выглядишь, – сказала она.

Я вспомнил о зажигалке в кармане. Эрин почти приглашала меня зажечь ее. Да и мне самому хотелось это сделать. Огонек позволил бы мне увидеть ее крупным планом, сидящей там, в клетке. Еще у меня появилась бы возможность взглянуть на ее сестру-близняшку.

И обе, вероятно, нагие.

Отличный способ выяснить, действительно ли они похожи как две капли воды.

Но с ними и без того очень плохо обращались, мягко выражаясь. И мне не хотелось усугублять их страдания и ставить их в неловкое положение, освещая их.

И зажигалка осталась в кармане. – Вы хотите знать, как я выгляжу? Так вот, я такой красавчик, что по сравнению со мной Том Круз просто заколдованный уродец.

Тихий смешок донесся со стороны Эрин.

– Правда? – удивилась Алиса. Откуда-то издали послышался голос Конни:

– Что там за лапшу ты вешаешь на уши этим девчонкам, Руп? Скажи им правду. Ты похож на обрезанного шимпанзе! Шимпанзе-альбиноса, у которого повыпадали все волосы!

Она была явно в отличной форме.

– Это не совсем так, – сказал я Эрин. – У шимпанзе есть хвост.

– Тебе лучше пойти, – согласилась Эрин, – а то она сейчас разойдется, и ты услышишь настоящие гадости.

– Ладно. Увидимся. С тобой тоже, Алиса.

И я пополз на выход. Выбравшись из пространства между клетками, я поднялся на ноги. Скользя рукой по прутьям, чтобы не потерять ориентацию, я поспешил к клеткам, в которых меня ожидали мои женщины.

– Ты что, живучий, как кошка? – поинтересовалась Конни, когда я добрался до ее клетки.

– Просто повезло. – Я медленно продвигался дальше, не отрывая руки от прутьев. – Кое-что смягчило мое приземление.

– Ты наверняка получил повреждения, – сказала Кимберли. Судя по голосу, она была где-то впереди. – До дна там очень далеко.

– Прилично помялся. Поэтому я так долго сюда шёл. Пару деньков я вообще провалялся без сознания, а потом был в таком состоянии; что все равно не смог бы вам ничем помочь.

– Нам повезло, что ты вообще остался в живых, – промолвила Билли из своей клетки, которая была где-то за клеткой Кимберли.

– И повезло, что ты наконец нашел нас, – добавила Кимберли.

– Да, – с некоторым раздражением отозвалась Конни. – Лучше поздно, чем никогда.

Моя протянутая рука больше не обнаружила прутьев. По-видимому, я дошел до угла клетки Конни. Оставив ее позади, я пересек открытое пространство, и моя выставленная вперед рука вновь ударилась о металл.

Ив этот момент кто-то схватил меня за запястье.

– Стой, – послышался голос Кимберли. Это она схватила меня за руку.

Ее рука была сильной и теплой, тепло от нее, поднявшись вверх, растеклось по всему моему телу.

– Ты должен вытащить нас отсюда, – сказала она.

– Я сделаю это. С вами все в порядке?

– Да, как же, – вмешалась Конни. – Мы у них уже неделю. А они только тем и занимаются, что выискивают новые способы, чтобы затрахать нас до смерти.

Едва слышно Кимберли произнесла:

– Они всех нас изнасиловали.

– Даже тебя?

– Да, даже меня.

– Как?

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, ты такая... сильная.

– Они умеют убеждать, – пробормотала она.

– Это моя вина, – сказала Конни. Тон ее голоса неожиданно изменился. Она говорила тихо и грустно. – Они используют меня. Если мама или Кимберли отказываются, все достается мне. А они не хотят, чтобы меня искалечили, и поэтому... все время уступают. Чего бы Уэзли ни захотелось.

– Ты должен украсть у него ключи, – сказала Кимберли. Ее рука сильнее сжалась вокруг моего запястья.

– Я сделаю это, – пообещал я. – Но с вами все в порядке? То есть, я знаю, что не все в порядке, но...

– Нас затрахали, – огрызнулась Конни.

– Мы в порядке, – отозвалась Билли.

– Нет, не в порядке.

– Наши раны не слишком серьезные, – пояснила Кимберли. – Только поверхностные. Скорее всего, госпитализировать нас не придется.

– А я уже считал вас мертвыми, – признался я.

– Прости, что не оправдали надежд, – пробормотала Конни.

– Но я не смог отыскать ваши тела. Я пришел вновь на то место, где мы сражались. Подумал... что вы все еще там. Но, когда мне не удалось найти ваши тела...

– Мы сдались, – прервала меня Кимберли.

– Благодаря мне, – созналась Конни. – Виновата и признаю свою вину.

– Уэзли завалил ее, – донесся из дальней клетки голос Билли. – К тому времени тебя уже вывели из строя. Тельма ударила тебя камнем по голове. Ты даже не успел ни о чем догадаться. Не успела и я опомниться, как Конни уже лежала ничком на земле.

– А я все еще висела на веревке, – продолжила Кимберли. – Когда же я поднялась наверх, Уэзли поставил ей ногу на спину. Он был настроен зарубить ее мачете. Нам пришлось сдаться.

– Я рад, что вы это сделали.

– Ты бы так не радовался, – огрызнулась Конни, – если бы тебе самому пришлось попробовать этого дерьма.

– Руперт? – позвала Билли. – А ты помнишь наш разговор, тогда, в первые дни, о мотивах поведения Уэзли? Когда мы думали, что он хочет убить всех.

– Ну да, из-за денег.

– Мы заблуждались. К деньгам это не имеет ни малейшего отношения. Ему нужны были мы, трое. У него уже давно возникла маниакальная идея выманить всех в какое-нибудь отдаленное место, убить мужчин и сделать нас своими пленницами.

– Он признался?

– Да. Он открылся мне. Мы были одни, – Тельма куда-то отошла, – и я начала его расспрашивать. Так случилось, что у него было болтливое настроение. И он был очень доволен собой. Перед этим он только что закончил... ну, как говорится, мы хорошо провели время. Так что я многое выведала. Начиная с того, что, когда он впервые встретил Тельму, мы все были вместе. Поэтому он с самого начала знал, как мы выглядели. Я, Конни и Кимберли.

– Три красотулечки, – пробормотала Конни.

Билли проигнорировала выпад дочери.

– Он рассказал мне, что ни разу в жизни не имел успеха ни у кого, кроме шавок, и такие женщины, как мы, никогда бы даже и не подумали встречаться с ним.

– Потому что он гребаный неудачник, – вставила Конни.

– И с того момента, – продолжала Билли, – в голове у него стали копошиться всяческие планы. Он начал с ухаживания за Тельмой. Она была легкой добычей.

– Такая же гребаная неудачница, – добавила Конни.

Я был почти уверен, что Кимберли выскажется в защиту своей сестры, но та молчала.

Билли продолжала дальше.

– Но Тельма и не догадывалась, что она была нужна ему лишь для того, чтобы добраться до нас остальных. Уэзли решил, что мы станем более доступны для него, если он женится на ней. Затем – приятный сюрприз – оказалось, что она такая же извращенка, как он.

– Брак, заключенный в Бедламе, – пробормотала Кимберли.

– Парочка гребаных садистов, – прошипела Конни.

– Тельма была в курсе? – поинтересовался я.

– Ну, она точно не знала, что ее любимый муженек положил глаз на всех женщин в ее родне, – ответила Билли. – Это он держал в секрете. Точно так же, как и свой генеральный план: взорвать яхту и изолировать нас на острове.

– Ему было известно об этих клетках, – заметила Кимберли.

– Да, подготовился он солидно, – пояснила Билли. – Боже правый, он еще даже не встречался по-настоящему с Тельмой, когда начал свои исследования, пытаясь отыскать самое подходящее место для своих небольших проказ. Он подумывал об уединенных домиках в горах, покинутых поселках, брошенных фабриках, складах, сараях – словом, о всех вообразимых и невообразимых местах, где ему никто бы не помешал. Где он мог бы держать нас, сколько ему хотелось, и делал бы с нами все, чтобы удовлетворить свои фантазии.

– Гребаный дегенерат, – вставила Конни. Билли проигнорировала и это замечание.

– Но очень скоро понял, что необитаемый остров подходит для этих целей просто идеально. Ты отрезан от всего мира, ты здесь полный хозяин, так что не надо прятать своих узниц. И некому услышать их крики. И трудно убежать.

– Трудно, это так, – тихо произнесла Кимберли. – Посмотри, что случилось с Дороти.

– С кем? – переспросил я.

– С их матерью, Дороти. Она попыталась сбежать. Господи, это было всего несколько ночей назад, но они догнали ее и расправились с ней.

– Да, я слышал эту историю, – пробормотал я.

– Бедные дети, – очень тихо проговорила Билли, явно не желая, чтобы Алиса и Эрин ее услышали. – Им досталось больше, чем любой из нас. Они сидят в клетках уже почти месяц. Потеряли отца и мать. И... Уэзли и Тельма делают с ними такие ужасные вещи. А они еще совсем дети.

– Детки с сиськами и...

– Перестань, Конни, – резко оборвала ее Кимберли и уже спокойнее прибавила: – Билли, продолжай и закончи рассказ о том, как Уэзли искал остров. Руперт должен это услышать.

– Ага, – не унималась Конни. – Чтобы мог записать это в свой гребаный дневник.

– Ты еще ведешь его? – поинтересовалась Кимберли.

– Закончилась бумага.

– Ай-ай-ай, какая жалость, – притворно засокрушалась Конни.

– Закончишь его после того, как спасешь нас, – сказала мне Кимберли. – И опиши в нем, как Уэзли это спланировал, почему он выбрал именно этот остров и все остальное. Это поможет доказать предумышленность его действий.

– Как будто он когда-нибудь предстанет пред судом, – язвительно заметила Конни.

– Чем бы все это ни закончилось, – возразила Кимберли, – было бы совсем неплохо, если бы Руперт подробно описал ситуацию в целом. Возможно, только в таком случае кто-нибудь когда-нибудь узнает, что здесь произошло.

– Только если я умру, – пробурчала Конни, – мне будет на это глубоко начхать.

– Билли, ты все же расскажи ему остальное.

– Ладно. Дай-ка вспомнить. – Помолчав несколько секунд, она продолжила: – Решив, что идеальным местом будет остров, Уэзли начал рассматривать возможные варианты. Вначале он подумывал об островах в Висконсине и на озере Мичиган. Ну, на реках и озерах. Он сконцентрировал внимание на Среднем Западе. Вероятно потому, что вырос в этой местности: Он родом из окрестностей Чикаго. Но стоило ему взглянуть на все это немножечко пошире, он в тот же миг понял, что идеальным местом могут стать Багамы. Живописные тропические острова с прекрасной погодой. Удобно расположенные неподалеку от побережья Флориды. Регулярные авиарейсы. Но больше всего он обрадовался, когда узнал, что там сотни необитаемых островов.