Текст книги "Как создавалась Библия"
Автор книги: Ричард Фридман
Жанр:
Религиоведение
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)
Некоторые ученые считают получившийся продукт «благочестивой подделкой»: дескать, автор выдумал договор между Богом и царем Давидом, а формулировки договора подстроил под известные ему исторические события. По-моему, это обвинение несправедливо. Не девтерономист изобрел идею давидического завета: он лишь написал о ней. Традиция же возникла гораздо раньше. Ее следы мы находим в некоторых библейских псалмах, созданных задолго до того, как девтерономист взялся за перо.[148]148
Пс 89:21–38; 132:11–18. По-видимому, формулировка завета в 2 Цар 7 основана на формулировках Пс 89.
[Закрыть] Да и вообще сложно вообразить, что девтерономист взял и с чистого листа выдумал давидический завет в 622 году до н. э., причем заявил, что этот завет существует уже четыреста лет, хотя о нем никто и не слышал. Кто бы ему поверил? Такая фальсификация не сошла бы автору с рук. Процесс оформления предания протекал намного более сложными путями. Девтерономический автор исходил как из традиции, так и из событий своего времени. Он видел свою задачу в том, чтобы описать историю и осмыслить историю в свете традиции.
Осмысление
В Книгах Царств девтерономический историк развивает и другие темы, помимо завета с Давидом. Несколько раз он называет Иерусалим и Иерусалимский храм «местом, где обитает имя Яхве», то есть использует формулировки девтерономического кодекса. В девтерономическом кодексе так именуется центральное святилище, в котором только и подобает совершать жертвоприношения. Девтерономический историк расставляет точки над «и»: этим местом стал Храм в Иерусалиме. Он также добавил несколько упоминаний о Торе.
В целом, он выстроил историю народа вокруг следующих тем: (1) верность Яхве; (2) давидический завет; (3) централизация религии в Иерусалимском храме; (4) Тора. И он осмыслил основные исторические события в свете этих факторов. Скажем, почему разделилось царство? Потому что Соломон оставил Яхве и Тору. Почему Иерусалим и Иудея остаются под владычеством потомков Давида? Потому что Бог дал безусловное обетование Давиду. Почему пало Северное царство Израильское? Потому что израильский народ и израильские цари не соблюдали Тору.
Почему в будущее можно смотреть с оптимизмом? Потому что при Иосии Тору заново обнаружили и соблюдают, как никогда раньше. Все основные темы девтерономиста – верность, Тора, централизация, давидический завет – достигают вершины в Иосии.
А затем Иосия пал, сраженный египетской стрелой.
Глава 7
Жрец в плену
Иосия, самый великий герой девтерономической истории, погиб.
Спустя двадцать два года девтерономическая история стала выглядеть насмешкой, едва ли не наивностью. Ведь вавилоняне разрушили Иудею, а ее жителей угнали в плен. «Вечное» царство погибло. Династия, которой сулили неколебимый трон, осталась без трона. Место, где «обитает имя Яхве», было сожжено. А вещи, которые, по словам автора, существуют «до сего дня», более не существовали. Что же делать с таким розово-оптимистичным историческим рассказом, достигающим особо торжественных нот в повествовании об Иосии? Одному человеку пришло в голову подготовить новую редакцию этой истории.
Можно взять такую современную аналогию: это как если бы почитатель американского президента Джона Кеннеди написал историю Соединенных Штатов от Джорджа Вашингтона до Кеннеди, причем подал в ней Кеннеди как вершину истории прошедшей и одновременно начало лучезарного будущего. После безвременной кончины президента такой труд устарел бы: его было бы больно читать. Человек, который взялся бы за подготовку новой редакции, не мог ограничиться добавлением глав про следующих президентов: необходимо было пройтись по работе предшественника и внести в ключевых местах исправления, снимающие указания на эпохальную роль Кеннеди. Эти исправления подготовили бы читателей к новой концовке и создали бы контекст для осмысления новых событий.
Такова была и задача человека, который взялся за подготовку второй редакции библейской истории. Он не мог ограничиться кратким отчетом о правлении последних четырех царей. Ему необходимо было объяснить, почему мечта не сбылась.
Об истории – в новом ключе
Редактора выдают следы. Это следы такого же плана, какие помогли мне и другим исследователям выявить деятельность первого редактора истории (Dtr1): грамматические разрывы (например, внезапное переключение с единственного числа на множественное), особая лексика (наличие некоторых слов и фраз только в отрывках, которые мы на других основаниях считаем вставками), тематика (разрушение и плен), синтаксис и литературная структура.
Идентифицировать вставки, сделанные редактором после гибели Иудеи, сложнее, чем вставки, сделанные современником Иосии: более поздний редактор подражал языку и стилю прежней версии. (Чуть позже я скажу, как ему это удалось.) Кроме того, он не собирался писать историю заново: он добавил лишь несколько отрывков. Поэтому о явных дублетах и противоречиях, как в случае с J и Е, говорить не приходится.
Чтобы классифицировать отрывок как вставку Dtr2, необходимо, чтобы на это указывали разные факторы: например, грамматика, тематика и лексика. Если некий текст предсказывает плен, это само по себе не означает, что он был написан во времена плена в попытке объяснить плен. Напротив, на древнем Ближнем Востоке плен был реальностью известной и страшной: об опасности его могли задумываться почти в любое время. Однако если отрывок с предсказанием о плене также выбивается из контекста, содержит иную грамматическую структуру, а также лексику, присущую другим подозрительным отрывкам, можно констатировать вставку.[149]149
Перечень вставок, сделанных редактором во времена плена, см. в Приложении. Для тех, кто интересуется аргументами, основанными на грамматике, синтаксисе, структуре и т. д., могу рекомендовать мою статью “From Egypt to Egypt: Dtr1 and Dtr2,” in J. Levenson&B.Halpern, eds., Traditions in Transformation: Turning-Points in Biblical Faith (Winona Lake: Eisenbrauns, 1981), 167–192.
[Закрыть]
С осторожностью выявляя вставки Dtr2, я выстроил следующую картину деятельности редактора времен плена.
Плен
Прежде всего, автор разработал саму концепцию плена. Он не мог просто взять и добавить к прежнему повествованию: «А затем пришли вавилоняне, покорили Иудею и выгнали жителей». Это была бы слишком неожиданная концовка, к которой (в богословском плане) ничто читателя не готовило. Поэтому автору пришлось вставить упоминания о возможности плена в более ранние части рассказа: своего рода дамоклов меч, который столетиями висел над Израилем и Иудеей.
…и исчезнете быстро с этой земли… (Втор 4:26; Нав 23:16)
И рассеет вас Яхве среди народов… (Втор 4:27)
Отведет Яхве тебя и царя твоего… к народу, которого не знал ты… (Втор 28:36)
…извержены будете из этой земли… (Втор 28:63)
И рассеет тебя Яхве по всем народам, от края земли до края земли… (Втор 28:64)
Не пробудете долго на этой земле… (Втор 30:18)
Истреблю Израиля с лица этой земли, которую я дал ему… (3 Цар 9:7)
Автор не просто перечисляет исторические факты. Он осмысляет историю. В его интерпретации, плен – это не просто событие в череде других событий: это одна из тем.
Другие боги
Затем автор попытался объяснить плен. Почему грянуло это бедствие? Ответ: потому что народ стал почитать других богов. В этом смысле автору надо было лишь подчеркнуть то, о чем уже говорилось в Dtr1. Почитание одного лишь Яхве – первая из Десяти Заповедей в Dtr1 (как и в версиях Десяти Заповедей в J и Е[150]150
Е = Исх 20:3; J = Исх 34:14.
[Закрыть]); о ней напоминают все книги от Второзакония до Четвертой книги Царств. Автор времен плена добавил еще десять упоминаний о предостережении против отступничества и связал все их с упоминаниями о плене.[151]151
Втор 4:25; 8:19–20; 29:25; 30:17; 31:16, 18; Нав 23:16; 3 Цар 9:6, 9;
[Закрыть]
Он поместил их в узловые моменты повествования: последние речи Бога к Моисею, последние слова Иисуса Навина к народу после поселения в Земле обетованной, слова Бога к Соломону после постройки Храма, а также в главу, описывающую падение Северного царства.
С особенным нажимом об этом говорится в последних словах Бога к Моисею. Незадолго до смерти Моисей слышит:
Вот, ты почиешь с отцами твоими, и станет народ сей бяуд-но ходить вслед чужих богов той земли, в которую он вступает, и оставит меня, и нарушит завет мой, который я поставил с ним;
и возгорится гнев мой на него в тот день, и я оставлю их и сокрою лице мое от них, и он истреблен будет, и постигнут его многие бедствия и скорби, и скажет он в тот день: «Не потому ли постигли меня сии бедствия, что нет Бога моего среди меня?»
И я сокрою лицо мое от него в тот день за все беззакония его, которые он сделает, обратившись к иным богам.[152]152
Втор 31:16–18.
[Закрыть]
Получается, что людей предупреждали. Бог запретил народу почитать других богов, в качестве наказания определив разрушения, плен и богооставленность.
Манассия
Затем автор времен плена стал искать в истории объяснения: нет ли каких-то ужасных событий, которые происходили в Южном царстве еще до Иосии, которые не смогла в полной мере уравновесить реформа Иосии и которые привели впоследствии к краху?
В рассказе о царе Манассии, деде Иосии, автор нашел то, что искал. Согласно Dtr1, Манассия разрушил все благие начинания, которые были соделаны его отцом, царем Езекией. Манассия восстановил высоты, поставил статую богини Ашеры, а в храмовых пределах соорудил жертвенники языческим богам. В Dtr1 этот материал удачно подводит к рассказу об Иосии, поскольку в следующих двух главах Иосия снова все исправляет. Он разрушает высоты, сжигает статую Ашеры и сокрушает языческие алтари. Однако автор новой редакции (Dtr2) подробнее углубился в преступления Манассии и их последствия. Он добавил следующие слова:
Но они не послушались; и совратил их Манассия до того, что они поступали хуже тех народов, которых истребил Яхве от лица сынов Израилевых.
И говорил Яхве чрез рабов своих пророков и сказал: «За то, что сделал Манассия, царь Иудейский, такие мерзости… ввел Иуду в грех идолами свои ми… вот, я наведу такое зло на Иерусалим и на Иуду, о котором кто услышит, зазвенит в обоих ушах у того…и вытру Иерусалим так, как вытирают чашу, – вытрут и опрокинут ее. И отвергну остаток удела моего, и отдам их в руку врагов их, и будут на расхищение и разграбление всем неприятелям своим, за то, что они делали зло в очах моих и прогневляли меня с того дня, как вышли отцы их из Египта, и до сего дня».[153]153
4 Цар 21:8-15.
[Закрыть]
Манассия был столь нечестив и склонял народ к столь великому нечестию, что Бог послал пророчество: царство падет.
Человек, который вставил эти слова о грехах Манассии, затем перешел к концу свитка. Свиток завершался словами о том, что после Иосии не было царей, «подобных ему». Редактор добавил:
Ничуть не умаляя заслуг Иосии, историк Dtr2 объяснил падение Южного царства: благо недолговечной реформы не перевесило нечестия прошлого. Затем он добавил две короткие главы о последних четырех царях Иудеи, замечая в манере Dtr1, что каждый из них «делал зло в очах Яхве». Реформа закончилась, и страна снова откатилась на путь, ведущий к катастрофе.
Два завета
Однако оставался вопрос о завете с Давидом. Согласно истории Dtr1, этот завет носит вечный и безусловный характер. Какие бы грехи ни совершали Манассия и другие давидические цари, престол и царский город остаются незыблемыми. Автор новой версии не пожелал убрать это обетование из книги (еще одно указание на то, что он не был «благочестивым фальсификатором»!). Как же ему удалось объяснить падение царей, Храма и Иерусалима?
Он обратил внимание читателей еще на один завет, завет Моисеев. По преданию, договор, который Яхве заключил с народом в пустыне, был обставлен рядом условий. За непослушание заповедям Божиим народ ждет суровое возмездие. Автор Dtr2 добавил к Второзаконию несколько строк, давая понять: среди этих последствий – разрушение и плен.
Это уменьшало роль завета с Давидом: в конечном счете, судьба народа зависит от народа, а не от царя. Действительно, давидической династии обещано владычество, но грехи нации могут привести к гибели. Кем, однако, в таком случае будет править династия?
Давидический завет хронологически идет после завета с Моисеем. И здесь возникали два естественных вопроса. Первый: выживет ли народ после бедствия? Второй: если да, то кто будет им править?
Аналогичная проблема поджидала историка в рассказе о царе Соломоне. Согласно Dtr1, Бог явился Соломону после окончания строительства Храма и повторил обетования Давиду о вечности этого Храма. В частности:
Опять-таки историк времен плена не стал убирать это обетование, хотя оно явно не сбылось: Храм лежал в руинах. Он похоронил его среди напоминаний об условиях завета с Моисеем. Он добавил четыре предложения, в которых Бог говорит уже не только с Соломоном, но и со всем народом. Бог предупреждает народ: в случае непослушания заповедям, он пошлет изгнание и отвергнет Храм. В частности:
Отметим разницу между двумя процитированными отрывками. Оба они упоминают о Храме как о месте, который освящен имени Яхве. Однако во втором из них – он-то и написан во времена плена – отсутствует слово «вовек».
Опять-таки события в библейском мире наложили колоссальный отпечаток на развитие Библии, на ее формирование в таком виде, который затем во многом определил характер иудаизма и христианства. В данном случае, падение давидической династии после нескольких веков владычества привело к усилению роли завета Моисеева. Историческая реальность (теперь отраженная в формулировках девтерономической истории) была такова, что надежды на благополучие не могли больше связываться с давидическим заветом. Выживание и судьба нации определяются не обетованием царю о вечном престоле и об Иерусалимском храме, а верностью всего народа договору с Богом. Обетование Давиду же стало пониматься иначе: как указание на то, что престол всегда будет доступен давидической династии. Пусть в настоящее время престол пустует, остается возможность того, что однажды потомок Давида (мессия) придет и будет править справедливо. Значение этой новой концепции для иудаизма и христианства, как известно, невозможно переоценить.
Из Египта в Египет
Девтерономисту времен плена осталось дописать концовку: участь народа. Он сообщил, что вавилоняне депортировали в Вавилонию последних царей и несколько тысяч человек из народа. Он также сообщил, что Годолия, правитель, поставленный вавилонянами, был убит, после чего оставшийся народ бежал в Египет.
Он не стал интерпретировать эти последние события. Мы не находим никакой морализации, ни краткой, ни Минной. Ничего вроде «Иуда был изгнан из своей земли за то, что поклонялись другим богам». Такая безыскусная концовка была возможна, поскольку новый девтерономист уже подготовил почву для нее. В своих тщательно подобранных вставках он уже объяснил читателям, что поклонение другим богам – худшее из возможных зол, ведущее к гибели и плену, а цари, особенно Манассия, уже подтолкнули народ на гибельный путь. В свете этих предупреждений, лаконичный рассказ о гибели царства производит глубокое впечатление: что сулилось, то сбылось.
Отметим одну конкретную вставку, которая готовила почву для лаконичной концовки. Автор добавил проклятие к тексту Второзакония. В версии Dtr1 Второзаконие уже содержало список грозных проклятий. Список наказаний за нарушение завета до сих пор страшно читать: болезни, безумие, слепота, военные поражения, гибель урожая и домашнего скота, голод вплоть до того, что люди будут пожирать собственных детей. Пленный девтерономист добавил общие упоминания о плене и одно более конкретное проклятие под конец списка. Какова худшая угроза для израильтянина? Вот последнее из проклятий Второзакония:
Назад в Египет! Худшее наказание для народа, который начал свою историю с избавления от египетского рабства. Затем, в конце Четвертой книги Царств, автор просто сообщил о судьбе народа. Вавилонский император назначил правителем Иудеи Годолию. Годолия был убит. В страхе перед акцией возмездия со стороны вавилонян народ бежал. И вот последнее предложение повествования:
Таким образом, автор времен плена превратил новую редакцию истории в рассказ о пути Израиля из Египта в Египет. Он придал рассказу совершенно новую форму и направленность, по-видимому, не убирая из первоначальной версии ни единого слова.
Милость Яхве
Неужели на этом все заканчивается? Считал ли автор второй редакции, что вавилонский и египетский плен – конец завета и народа? Конечно, нет. Он оставил людям надежду. Среди его вставок в текст было напоминание, что Яхве – Бог милостивый, сострадательный и прощающий. Для библейского мира это не новая идея: еще J и Е говорили о милости и долготерпении Бога Израилева; также и Dtr1 в рассказе о днях Иосии. Автор Dtr2 напомнил читателям, что если они возвратятся к Яхве, покаются и оставят других богов, то Яхве простит их.[159]159
Втор 4:25–31.
[Закрыть] Таким образом, в своей истории автор не только повествует о прошлом, но и обнадеживает относительно будущего.
Один и тот же человек
Кем он был? Как у него оказалась копия первоначальной версии истории? Как ему удалось сымитировать язык и стиль этой первоначальной версии? Да и вообще, почему он не написал все заново, а лишь слегка подредактировал существующий вариант?
Наиболее вероятный ответ на все эти вопросы состоит в том, что обе редакции девтерономической истории принадлежат одному и тому же перу.
У него была копия Dtr1, поскольку он и написал это произведение. Он не стал создавать новое сочинение, а удовлетворился рядом вставок, поскольку первоначальную версию делал сам, и она до сих пор казалась ему приемлемой, за вычетом нескольких предложений. (Да и вообще, какой писатель станет отбрасывать созданный им семитомный труд и начинать все с чистого листа?) Язык и стиль похожи, поскольку принадлежат одному и тому же человеку.
Среди ученых распространена теория, что девтерономический материал был создан «школой», а не одним человеком. То есть был круг людей с общими взглядами и интересами: они писали похожим стилем и похожим языком, потому что принадлежали к одной группе. К дев-терономическим разделам Библии приложили руку разные его представители.
Однако одна школа необязательно означает один стиль. (Яркий пример – пифагорейцы в Греции.) Между тем в случае с девтерономической историей, сходство между Dtr1 и Dtr2 феноменальное. Более того, нет веских оснований постулировать существование неизвестной нам «школы», когда автором можно, и даже вполне естественно, представить одного человека. Первая редакция истории (Dtr1) была написана до гибели Иосии (т. е. до 609 года до н. э.). Вторая редакция (Dtr2) появилась на свет после разрушения Иерусалима и начала вавилонского плена (т. е. после 587 года до н. э.). Эти две даты отделяют всего двадцать два года, которые укладываются в срок жизни одного человека.
Кем был девтерономист
Пора назвать автора по имени. Начнем с того, что мы знаем одного человека, который был жив и писал именно в те годы: пророк Иеремия. Он был в нужное время и в нужном месте. Он был жрецом, из жреческих кругов Шило и Анатота. Во время правления Иосии, когда был создан документ Dtr1, он находился в Иерусалиме. После гибели Иерусалима и начала вавилонского плена, когда был создан документ Dtr2, он находился в Египте. Его книга наполнена лексикой девтерономической истории: общие любимые слова и фразы, общие метафоры, да и одинаковая точка зрения практически по любому существенному вопросу. Вполне возможно, он также был сыном человека, который обнаружил девтерономический кодекс. Он благосклонно относился к Иосии, но не к его преемникам на престоле.
Более того, Книга Иеремии вся буквально исполнена лексикой как Dtr1, так и Dtr2. Как получилось, что фразы, типичные для Dtr1, появляются в Книге Иеремии, часто переплетенные с фразами, в остальном уникальными для Dtr2, если все три не происходят из одного источника? Объяснять такие совпадения деятельностью «девтерономической школы», представители которой якобы использовали одинаковые формулировки, значит игнорировать все указания на причастность Иеремии к созданию этой истории. Опять-таки, из чего видно, что такая литературная школа вообще существовала? Книга Иеремии создает совершенно иную картину: пророк Иеремия, и с ним один писец по имени Барух, сын Нерии. Мы видим, как он диктует пророчества Баруху, который записывает их в свиток.[160]160
Иер 36.
[Закрыть]
Древние иудейские предания об авторстве Библии зафиксированы в Талмуде (создан около пятнадцати столетий назад).[161]161
Вавилонский Талмуд, трактат «Бава Батра» 15а.
[Закрыть] Они гласят, что автором Пятикнижия был Моисей, а автором Книги Иисуса Навина – Иисус Навин. В столь благочестивом сочинении как Талмуд такая точка зрения неудивительна. Интересно, однако, что автором Третьей и Четвертой книг Царств назван Иеремия. Либо раввины, создатели Талмуда, опирались на традицию, ассоциировавшую Иеремию с этой историей, либо они исходили из очевидного сходства языка и богословских идей. Как бы то ни было, факт остается фактом: еще в древности Иеремию связывали как минимум с большим куском девтерономической истории.
Относительно авторства Книги Иеремии существует множество научных гипотез. Она состоит из оракулов пророка (большей частью поэтических) и рассказов о жизни пророка (прозаических). По одной из гипотез, автором поэтических частей был сам Иеремия, а прозу в значительной степени сочинил писец Барух, сын Нерии.[162]162
См. подробнее об этом в моей статье “The Deuteronomistic School,” in A. Beck et al., eds., Fortunate the Eyes That See: Essays in Honor of David Noel Freedman (Grand Rapids, MI: Eerdmans, 1995), 70–80.
[Закрыть] Барух неоднократно упоминается в Книге Иеремии. Мы узнаем, что он записывал тексты для Иеремии, и что отправился с Иеремией в египетское изгнание.[163]163
Иер 32:12, 13, 16; 36:4, 5, 8, 10, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 26, 27, 32; 43:3, 6; 45:1, 2.
[Закрыть] Если данная гипотеза верна, то Барух мог быть и автором/ редактором девтерономической истории. В первом издании книги «Как создавалась Библия» я выдвинул версию, что девтерономическим историком был Иеремия. Сейчас я должен признать, что ошибался: эта гипотеза весьма сомнительна. Куда вероятнее, что автор прозаических частей Книги Иеремии был также автором девтерономической истории: в обоих случаях проза очень похожа. Однако я по-прежнему считаю, что личность Иеремии наложила отпечаток на девтерономические материалы: писец Барух осмыслял историю, вдохновляясь идеями поэта и пророка Иеремии.
Кем бы ни был Барух, сын Нерии, – составителем, автором или соавтором, – важно отметить связанное с ним важное археологическое открытие. В 1980 году археолог Нахман Авигад познакомил общественность с глиняной печатью, попавшей в его распоряжение. В библейские времена документы иногда писались на папирусном свитке, затем свертывались и связывались шнурком. Затем к шнурку крепился шарик глины и кто-то прикладывал к этой глине свою печать (перстнем или цилиндром). По письму можно датировать печати и отпечатки на глине. Глиняная печать, опубликованная Авигадом, сделана еврейским письмом конца VII – начала VI века до н. э. Она гласит:
Ibrkyhw bn nryhw hspr
В переводе: «…принадлежащее Баруху, сына Нерии писца». Это первое археологическое открытие предмета, который принадлежал одному из персонажей Библии. По сути, это его подпись. Перед нами подпись составителя (а возможно, автора/редактора) восьми книг Библии.
Надпись на глиняной печати: «…принадлежащее Баруху, сына Нерии писца». Возможно, этот Барух – автор/ редактор восьми книг Библии. Находится в Израильском музее.
Если Барух и Иеремия действительно создали эти книги, то мы имеем не только взаимосвязь между библейским миром и формированием библейских текстов (как в случае с J и Е), но и представление о личности и жизненном пути их авторов. Об Иеремии можно составить впечатление из Книги Иеремии, читая как сам текст, так и между строк. Это человек духовный, полностью отдавший себя своему делу, отвергнутый, гонимый, с тяжелой судьбой. Создается впечатление, что его миссия была ему крайне тяжела, что ему хуже смерти было понимать реальную ситуацию и прозревать будущее. Однако он должен был говорить правду, невзирая на последствия. И люди боялись его. Он остался практически в полном одиночестве.
И в мошенничестве его обвинять невозможно. Ни он, ни Барух не создавали подделки, будь-то благочестивые или неблагочестивые. Девтерономический историк осмыслял историю в русле девтерономического кодекса, документа действительно древнего, который он мог даже связывать с самим Моисеем. Он использовал также другие документы, составив из них последовательное повествование. Его собственные добавления к этой истории придавали ей структуру, направленность и смысл. Его последние главы сообщали о событиях, которым он лично был свидетелем. Какие уж тут «подделки»! Скорее, наоборот: перед нами искренняя попытка тонкого и умного человека написать историю своего народа и одновременно осмыслить ее. Историк говорил о наследии народа, пророк – о его предназначении.
