Текст книги "Право по рождению"

Автор книги: Ричард Аллен Кнаак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

Глава двадцать вторая

Ахилий не раздумывая дал Ульдиссиану уйти, ведая о том, под каким несметным давлением находится его друг. Лучнику хватало забот и от прибытия большого числа людей. Он был поражён их преданностью, путь это и была преданность человеку, которому Ахилий и сам доверил бы собственную жизнь.

Его размышления были прерваны Серентией, которая затаила дыхание и повернулась в направлении, в котором он в последний раз видел Ульдиссиана. Не успела она этого сделать, как он тоже почувствовал, что происходит нечто ужасное.

Нечто с участием Ульдиссиана иМендельна.

«Оставайся здесь!» – крикнул он ей. Ринувшись мимо напуганных горожан, лучник приготавливал лук. Он знал, что джунгли таили даже более ухищрённую живность, чем его родной лес, но всё, о чём он просил, был один меткий выстрел. Этого бы хватило.

Если только, конечно, ещё не было слишком поздно.

* * *

– Я хотел сделать это тихо, с глазу на глаз, чтобы остальные, кто заинтересован в нефалемах, ничего не заметили, – сообщил Люцион своему беспомощному пленнику. – А заинтересованных так много, представь себе. Кроме того, всё, в чём заинтересована моя сестра, само по себе заслуживает такой предосторожности.

Его глаза больше не были человеческими и очень живо напоминали Ульдиссиану Лилит. Они снова и снова оценивали фермера, ища то, чего, по собственным ощущениям Ульдиссиана, в нём не было.

– Она хитроумна, её разум словно лабиринт. Я не очень-то расстроился, когда столетия спустя узнал, что ангел забросил её в бесконечную пустоту без надежды на возвращение, – он рассмеялся. – Ну, «без надежды» – это относительно, когда идёт речь о ней. Инарию следовало бы это знать. Ему следовало убить её, но представители его рода всегда были такие сентиментальные.

Внезапно раздался треск, и волна синей энергии поглотила Ульдиссиана. Он закричал, но звук был заглушен. Если это о чём-то и говорило Люциону, то виду он не подал. Вместо этого демон кивнул сам себе и сказал:

– Осталось только выяснить про твоего брата и то, что нависло над ним. Я солгал о многом, но не об этом. Что-то демоническое висит над ним… И одновременно что-то ещё. Возможно, я изучу вас обоих. Что скажешь?

– Будь ты проклят!

– Вот спасибо, а я уже. Мы можем идти?

Люцион улыбнулся, и мир вокруг Ульдиссиана затуманился и утратил твёрдые очертания. Где-то на заднем плане стали проступать неясные формы интерьера какого-то огромного сооружения – главного храма, предположил ошеломлённый Ульдиссиан.

И в этот самый миг – сцена осветилась энергией, окружающей Ульдиссиана, – оперённая стрела ударила Примаса прямо в горло.

Сильной отдачей голову Люциона толкнуло назад. Кровь хлынула из безобразной раны. Головка стрелы засела так глубоко, что Ульдиссиан удивился, почему она не вышла сзади.

– Ульдиссиан! – крикнул Ахилий. – Попытайся освободиться!

Он пытался проделать именно это с того самого момента, как был пойман, но все попытки венчались болезненной неудачей. Ульдиссиан снова попробовал последовать совету Мендельна, но тщетно. Он подумал, что тогда удалось вырваться благодаря случаю и той силе, какой владел его брат. Снова застучали в голове слова Лилии. Он был ничем… Ничем…

Свист ознаменовал очередную стрелу, летящую в Люциона. Зная умение Ахилия, Ульдиссиан не сомневался, что она попадёт точно туда, куда целился лучник.

Но в последнюю секунду Люцион поймал стрелу в каком-нибудь дюйме от своей груди. Он с лёгкостью разломил её надвое и, уронив половинки, потянулся к той, что застряла у него в горле.

Примас потянул за стрелу. С жутким причмокиванием она вышла. Он вдохнул, и кровь, хлеставшая из раны, повернула назад, а затем рана вовсе затянулась.

Откуда-то слева от Ульдиссиана Ахилий ругнулся и проревел: «Только не снова!».

Люцион рассматривал кровь, оставшуюся на кончике стрелы. Его язык вылез и слизнул красную жидкость, оставив стрелу идеально чистой. Отбросив древко в сторону, демон усмехнулся.

– Можешь метко стрелять даже среди ночи, из лука, зачарованного на промах! Хороший морлу из тебя выйдет, – сказал он. – Не желаешь ли присоединиться к нам?

Примас сделал манящий жест. Ахилий забурчал. Ульдиссиан услышал шарканье ног и понял, что охотника влекут вперёд.

– Я сотни лет не разминался так, – насмехался их пленитель. – Я и забыл, как это прекрасно – делать всё самому, а не полагаться на ненадёжных смертных…

Тут вдруг в него полетел другой снаряд. Тем не менее, там, где смогла пролететь стрела Ахилия, этот снаряд – это был камень – отскочил назад, наткнувшись на что-то вроде невидимого щита вокруг Люциона.

Правда, это не остановило лавину новых камней, кусков древесины и других неразличимых предметов. Многие из них летели совсем мимо, но некоторые ударили бы цель, если бы не та же сила, которая отразила первый камень.

И отовсюду из джунглей вышли люди Парты под предводительством дочери Сайруса и полностью окружили троицу.

– Отпусти его! – прокричала Серентия. – Отпусти их обоих!

Остальные подхватили крик, среди самых громких был и Ромий. Горожане размахивали грубо изготовленными копьями, топорами и вилами – оружием обычных людей. Ещё несколько предметов полетело в Примаса – с тем же успехом.

Впервые нечто, отличное от высокомерия, проявилось в облике демона. Он озирал толпу с величайшим интересом.

– Впечатляет! – выдал Люцион. – Я не чувствовал их приближения до тех самых пор, пока в меня не полетел первый камень! – он снова посмотрел на Ульдиссиана. – Мог это быть ты… Или, может быть, твой брат? – глаза сузились. – Нет, наверное, это всё-таки ты, пешка моей сестры! Я чувствую взаимосвязь между ими всеми, но исходит она… Да, это имеет смысл… Это происходит из-за… – Люцион задумался.

Видно, посчитав это за неуверенность, Ромий издал боевой клич и повёл за собой вперёд нескольких товарищей.

Люцион в изумлении глядел на подходящих противников.

Земля вокруг него взорвалась. Люди, деревья, грязь – ничто не уцелело. Взрыв исковеркал джунгли на несколько ярдов вокруг. В воздухе повисли крики, ночь вдруг сделалась ослепительно яркой.

За себя Ульдиссиан не боялся, не только потому, что он лучше бы сейчас умер, но и потому, что демон сохранял его в безопасности. Но только его, и его сердце сжалось при мысли, что станет с теми, кто оказался здесь из-за него.

Казалось, это никогда не кончится, и в то же время в действительности заклинание Люциона продлилось не более мгновения. Когда всё было кончено, в радиусе двадцати шагов не было ни деревца, а земля не только покрылась трещинами, но из них исходило пламенное свечение, словно в процессе демон призвал ярость мира. В джунглях всегда было жарко и влажно, но теперь воздух словно горел.

– Почувствуйте, что вас ждёт, – произнёс Люцион, ни к кому конкретному не обращаясь, – когда этот мир будет переделан по нашему лекалу.

Раздались стоны. Ульдиссиан почувствовал запах чего-то ужасного, чего он не чувствовал со смерти его родных. Едкое зловоние жжёных трупов. Но это были не жертвы эпидемии, чьи тела были сожжены, чтобы уберечь живых; это были невинные жители, которые погибли только из-за того, что поверили наивным обещаниям Ульдиссиана.

Что-то тесно сжалось внутри него. Превозмогающий клубок чувств накрыл Ульдиссиана с головой. Он заново пережил каждую ошибку, каждое бедствие. С мучительным криком Ульдиссиан попытался освободиться.

Попытался… Но снова безуспешно.

– Вижу, тебе не терпится вернуться в Храм точно так же, как мне, – подсмеялся Люцион. Возвышающаяся фигура озирала побоище, которое учинила. Полыхающие трещины в земле освещали его пугающе совершенное лицо. – И раз здесь на самом деле не осталось ничего ценного, то мы уже можем идти, как думаешь?

Но когда он это произнёс, ещё одна стрела ударила ему в грудь. Тем не менее, в отличие от первой, эта отскочила без видимого эффекта.

Уголком глаза Ульдиссиан увидел, что Ахилий готовит следующую стрелу. Совершая это, лучник не сводил глаз с демона.

Люцион осклабился.

– Я же сказал, что из тебя выйдет превосходный морлу, но для этого ты должен умереть.

Ахилий выстрелил.

– И ты умрёшь, – продолжила его цель.

На полпути стрела развернулась. Ахилий отступил назад, прикрываясь одной рукой…

Стрела пробила ему горло, точно там, где она ударила демона… Но если Люцион был демоном, то Ахилий – простым смертным.

Крик прокатился по обезображенным джунглям. Правда, издал его не охотник, а Серентия. Когда Ахилий нескладной кучей повалился на землю, дочь Сайруса подбежала к нему. Она поймала его как раз до того, как его голова ударилась о поваленное дерево.

– О, Ахилий, нет! Нет!

Мужчина в её руках ничего ей не сказал, его взгляд был пустым. Он умер мгновенно, но не благодаря хоть какой-то доброте со стороны Люциона.

Теперь Примас протянул руку к Серентии.

– Как изумительно! Подойди ко мне, моя дорогая. Дай мне утешить тебя.

Она пыталась удержать Ахилия, пока волшебство демона тянуло её. Сила Люциона потянула её через струящиеся расплавленные дыры и клочковатые комья выжженной земли. В конце концов Серентия уже была не в силах сохранять хватку, и безвольное тело охотника осталось позади.

Конец был близок. Унижение Ульдиссиана повлекло за собой смерти его друзей и брата – он предполагал, что Мендельна больше не было, иначе где он был? – и Серентия тоже, как и он, стала жертвой иного рода.

Всё могло быть иначе, если бы сила, которой он думал, что владел, оказалась настоящей. Тогда Ульдиссиан мог хотя бы попытаться выстоять, возможно, уберечь своих друзей от разделения его участи. Но он не был угрозой для Люциона. Он был ничем… Ничем…

Его взгляд перебегал с доведённой до отчаяния Серентии к телу Ахилия и назад. Они сражались за него не однажды. Они верили в него, как верили и многие другие.

Один из партанцев вдруг подбежал помочь дочери Сайруса. Ромий, с лицом, изуродованным сильнее, чем когда-либо прежде, схватил её обожжёнными руками. Другой партанец присоединился к нему, затем ещё один. Их совместный вес замедлил, но не остановил её продвижения. Люцион смеялся над их нелепой выходкой.

Но пока он смеялся, ещё два десятка партанцев попытались снова атаковать его. На этот раз они были вооружены не простыми топорами и вилами.

Они использовали то, что иной бы описал как магию.

Вокруг Примаса воздух наполнился сильной энергией. Камни появились из ниоткуда. Древесный сук полетел в красивое лицо Люциона, но отскочил назад.

Среди сражающихся была Барта, на глазах которой виднелись слёзы, а рот скорбно скривился. Ульдиссиан с волнением заметил, что нигде не видно её сына. Он молился о том, чтобы мальчик оказался где-нибудь позади, нетронутый.

– Здесь есть потенциал, – заметил Люцион, кивая своим атакующим в знак одобрения, несмотря на жалкие результаты. – Но я, пожалуй, предпочту опробовать одного, а затем натренировать остальных по его подобию. Меньше переучивать придётся! – он сказал последнее, мрачно глядя на партанцев.

Поверхность джунглей раскрылась вокруг группы Барты. Пылающая, расплавленная земля внизу поглотила её и нескольких других. Крики наполнили уши Ульдиссиана…

– НЕТ! – он кричал из последних сил. Его веки плотно сжались, из-под них слёзы хлынули на лицо. Он забил кулаками по земле, повторяя свой скорбный крик. – НЕТ!

Ульдиссиану понадобилась пара секунд, чтобы заметить, что все остальные вокруг затихли. Он обеспокоенно подумал, что резня, которую Люцион устроил ранее, показалась ничем по сравнению с тем, что произошло только что. Со слезами, всё ещё стекающими по его лицу, сын Диомеда открыл глаза.

К его удивлению, он лицезрел Барту и остальных нетронутыми. Стена некогда расплавленной земли поднялась вокруг них, но при этом она, очевидно, совершенно остыла, ибо один из партанцев начал пробивать путь наружу при помощи стоп и кулаков.

Ульдиссиан возблагодарил это чудо, а потом увидел ещё два. Во-первых, Серентию, которая не двигалась более беспомощно по направлению к Люциону. Наоборот, Ромий и остальные даже теперь тащили её прочь.

Последние – и для него в некотором смысле самые ошеломляющие – чудеса касались его самого.

Ульдиссиан больше не парил в воздухе. Он только сейчас сообразил, что колотил землю кулаками, что он приземлился.

Что он, а не Люцион, сделал так.

Лилит солгала Ульдиссиану… Что не должно было удивлять его. Он предположил теперь, что у него не было никаких сил побороть её из-за того представления о ней, которое у него сложилось ранее. Она использовала это, чтобы ещё больше сломить его дух.

Ульдиссиан заставил себя подняться на одно колено. Взгляд его стал страшен, когда он посмотрел на своего гонителя. Вероломство Люциона и Лилит перемешалось у него в голове, и это ещё более подогревало его решимость.

– Хватит, – произнёс некогда простой фермер, поднимаясь. – Хватит этого.

Примас больше не улыбался, и что-то в его лице сильнее, чем когда-либо прежде, намекало на его истинную, чудовищную сущность.

– Лучше тебе не провоцировать меня, смертный. Это добрая и благочинная наружность – оболочка, не более. Ты же не хочешь рассердить то, что скрывается под ней…

Качая головой, Ульдиссиан ответил:

– Ты не понял, Примас… Люцион… Брат Лилит. Это тебе больше не следует провоцировать меня.

От услышанного демон зашёлся смехом, но Ульдиссиан почти мог поклясться, что смех этот был напускным. У Люциона не было никаких причин уменьшать свой контроль над человеком. Ульдиссиан освободил себя, и это означало, что его дар… Нет, право по рождению, как Лилит назвала его… Пронизало его, почти как тогда, когда он однажды в него поверил. Может, не такое сильное и не такое податливое, каким казалось раньше, но без сомнения Лилит солгала, когда сказала, что он – ничто без неё.

– А сейчас уходи, – резко предложил Ульдиссиан. – Уходи сейчас или кончим всё на месте.

Люцион перестал смеяться.

Земля снова поднялась, на этот раз сосредотачиваясь вокруг Ульдиссиана. Горячий пепел поднялся, скрывая его. Жгучая земля умывала тело. Когда земля раскрошилась, он стал погружаться в неё.

Ульдиссиан сделал один упрямый шаг по направлению к неприятелю. Когда это удалось, он сделал следующий. Он не обращал внимания на пепел, на горячую, как огонь, землю… И поэтому они не причиняли ему вреда.

Задней мыслью Ульдиссиан почувствовал тех, кто пережил нападки демона, черпая силу из его возобновлённой уверенности. Целых и невредимых было гораздо больше, чем он мог надеяться. Это, в свою очередь, дало Ульдиссиану побуждающую силу сделать ещё один шаг, а потом ещё один.

И когда он преодолел половину дистанции, он к своему изумлению обнаружил, что Люцион сам бессознательно делает шаг назад.

– Примас, ты что, после всего не дашь мне своего благословления? Такого, какое твой прислужник Малик дал славному мастеру Этону, его сыну и другим? – изумление исчезло, уступая место отвращению. – Вроде бы ты дал добро на это…

– Я дам тебе своё благословление, – прохрипел демон, голос которого не только перестал быть интеллигентным, но и вовсе потерял человеческое звучание. – А потом… Я пообедаю твоими внутренностями и выпью твою кровь из чаши, изготовленной из твоего хрупкого черепа…

И пока он произносил это, видимость человечности спала. На Люциона было ужасно смотреть, тем более Ульдиссиану, которому демон, в конце концов, напоминал Лилит. Люцион был наполовину выше, чем демонесса и гораздо шире её, но тоже имел шипы, заменявшие волосы и проходившие по всей покрытой чешуёй спине. Но там, где у неё был один хвост, её проклятый брат имел три, все от корней до кончиков усеянные кинжалоподобными отростками длиннее ладони Ульдиссиана.

Люцион снова сделал шаг по направлению к нему, и тем самым выдал, что у него, как и у сестры, копыта на ногах. Ладони, правда, были другими: на каждой было более пяти пальцев, а когти напоминали барсучьи, но источали жидкость, которая наверняка была ядом.

Что касается лица, то только глаза были идентичными. Люцион, который разыгрывал красивого учёного священника, был чудовищем, чья голова больше всего напоминала жабью. Его рот был шире лба, и многие ряды зубов ждали Ульдиссиана. У брата Лилит не было носа и даже ноздрей, и подбородок так остро торчал посередине, что Ульдиссиан почти мог представить, что он используется в качестве оружия.

– Ну что? – проскрежетал демон и расплылся в улыбке в буквальном смысле до ушей… Последние были длинными и широкими, словно предназначались существу, даже крупнейшему, чем он. – Подойди, Ульдиссиан уль-Диомед… Я дам тебе благословление, будь уверен…

Но, хотя Люцион и был устрашающего вида, он больше не вселял страха в мужчину перед ним. Только ненависть почувствовал Ульдиссиан, ненависть от того, что подобному отродью позволялось существовать в его мире столь долго, что он успел очернить его. Несомненно, это неправильно – что такие, как Люцион, разгуливают по санктуарийским – да, так называется мир – землям…

– Так дай же его мне, – потребовал он от демона. – Дай его мне.

Почти в тот же миг Ульдиссиан почувствовал клокотание у себя в желудке, словно орган хотел выскочить наружу. Такое же ощущение затронуло лёгкие, а затем и сердце. Он не сомневался, что, если он позволит, то они все вырвутся из него.

Он подумал, а знает ли Люцион, какие ощущения вызывает заклинание. Может ли демон почувствовать то же самое?

И, словно его мысли сразу претворялись в действие, он увидел, что Люцион вдруг схватился за грудь. Демон казался оторопелым. В его встревоженном взгляде читалась боль.

Он уставился на человека. Бурность в теле Ульдиссиана прекратилась. В то же время пришёл в себя и Люцион.

– Маленькие проделки для маленьких существ… – зашипел демон.

Не видя причин отвечать, Ульдиссиан подошёл ещё ближе. Он не знал, что собирается делать, но было ясно, что нужно действовать, и действовать быстро.

Любопытное дело, но чем меньшее расстояние оставалось между ними, тем меньшей угрозой представлялся ему Люцион. Ульдиссиан чувствовал поток силы, прибавляемый к его собственному и исходящий, как он знал, от партанцев и Серентии. Они не только продолжали верить в него на протяжении всего этого, но как никогда были уверены, что он – тот, кем они всегда считали его.

Понимая и чувствуя благодарность за это, Ульдиссиан устремился на своего жуткого врага. Всё, что он делал сейчас, он делал ни в коей мере не для себя; он заботился лишь о тех, кто следовал за ним.

Его отважная атака ошеломила демона, но всего лишь на секунду. Когда они столкнулись, хвосты Люциона метнулись вперёд, как скорпионьи. Они били Ульдиссиана в спину – в первую очередь в хребет – снова и снова, погружаясь вглубь его тела. Но каждый раз их отталкивало назад, и раны немедленно затягивались. Ульдиссиан чувствовал некоторое неудобство и не более того.

Он ухитрился схватить один хвост и, несмотря на то, что шипы впились ему в ладонь, оторвать его. Демон издал вопль, в котором смешались ярость и боль. Ульдиссиан с презрением отбросил в сторону придаток и потянулся за другим. Однако Люцион отдёрнул их – без сомнения, чтобы использовать тогда, когда уменьшится опасность их потерять.

– Ну и как она тебе, моя сестрица? – прошептал главный демон, когда они снова сцепились друг с другом. – Правда, она – всё, о чём ты мечтал? Кого ты всегда хотел? Все хотят Лилит, знаешь ли. Кроме тебя у неё столько любовников, но любила она только одного… О, нет, не тебя.

Ульдиссиан позволил Люциону говорить. Боль от ложной любви Лилит всё ещё больно колола, но не настолько сильно, чтобы помешать ему сделать то, что он должен был сделать. Его заботило только то, как остановить своего жуткого врага.

– Она любила только раз, да… И звали его Инарием! Припоминаешь? Бормотала ли она это имя в кровати, когда ты был с ней? Лучше склониться передо мной, человек, чем перед ним! Уж он не будет так вежлив! Нет, совсем не будет… Ты будешь как ничто для него, просто ничто!

Ничто…Снова это слово. Всегда Ульдиссиан будет ничем для этих созданий, как все люди были ничем для них.

«Хватит, – вдруг подумал он. – Я… Мы… Больше не будем ничем для таких, как он!»

– Я… Не… Склонюсь ни перед кем! – ответствовал Ульдиссиан. Он схватил демона за горло. Что он ни должен сделать, делать это нужно сейчас. Чем дольше они сражаются, тем вероятнее, что Люцион найдёт какую-нибудь слабину, которую сможет использовать. – И уж тем более не перед тем, кто ничто для меня! —слова Лилит пришли внезапно, только теперь он увидел их наоборот. Он не был ничем; ничем былиона и такие, как её брат. – Ты – ничто, Люцион, и большим ты быть не заслуживаешь!

Демон снова начал смеяться, но смех превратился в страшное удушье. Люцион схватился за руку, сжимающую его горло, но не потому, что Ульдиссиан сильно сдавил. Вообще-то, человек взялся лишь с силой, достаточной, чтобы удержать противника на месте. Всепоглощающее чувство захлестнуло Ульдиссиана – жажда увидеть, как его слова претворятся в жизнь.

– Ничто,Люцион… Ничто!

Ульдиссиан заморгал. Бледный налёт покрыл демона. Резкие цвета его тела стали ослабевать, словно оно выцветало. Хвосты Люциона резко возобновили свои неистовые нападки, но теперь они даже не пронзали кожу человека. Вообще-то, несмотря на все свои усилия, хвосты ощущались, как лёгкое дуновение ветра… А вскоре и вообще – никак.

А потом Ульдиссиан заметил, что может видеть участок джунглей сквозьдемона. Это побудило его поднажать. Он не обращал никакого внимания на отчаянно скребущие когти Люциона, которые досаждали теперь не более чем укусы комара.

– Берегись, Ульдиссиан уль-Диомед! – в конце концов закричал демон. – Она не закончила с тобой! Моя сестра не оставляет игрушку, пока не разделается с ней! Но я знаю её методы! Я могу помочь тебе! Я могу быть твоим проводником! Я буду кланяться тебе, называть тебя «хозяин»! Только послушай…

– Я не слышу ничего кроме криков обитателей джунглей, – ответил Ульдиссиан, качая головой. – И шёпота ветра, который уже стихает. Больше ничего.

Рот Люциона двигался, но ни звука не исходило из него. Под пальцами Ульдиссиана чешуя уступила место воздуху. Демон теперь был прозрачен. На его лице повисла безобразная маска страха, ибо он понимал и одновременно не понимал, что происходит. То, что делал Ульдиссиан, было не под силу любому человеку… Но не нефалему.

И в конце концов демон стал тем, чем назвал его Ульдиссиан… Ничем.

Сын Диомеда стоял на месте, пальцы всё ещё были согнуты так, словно сжимали горло. Медленно Ульдиссиан разжал их, а потом осмотрел ладони, словно они могли раскрыть ему некую важную истину.

Запоздало он почувствовал, что кто-то осторожно подходит к нему сзади. Уже зная, кто там, Ульдиссиан медленно повернулся. Даже тогда Ромий взвизгнул и отступил на несколько шагов назад.

– Прости меня, мастер Ульдиссиан! Я не задумывал ничего коварного, подходя к тебе так! Просто… Да, просто ты стоял там так неподвижно…

– Всё в порядке, Ромий. Всё в порядке.

– Всё кончено? – спросил партанец. – Демон мёртв?

– Нет… Его просто нет, вообще.

Ромий только ещё больше сконфузился.

Вздохнув, сын Диомеда сказал:

– Демон ушёл навсегда. Мы в порядке.

Однако, хотя Ульдиссиан и сказал это, сам он знал, что это совсем не так. Вокруг него, всё ещё освещённые трещинами в земле, лежали остатки джунглей и, что ещё хуже, тела слишком многих, кто пришёл сюда за ним. Тому, кого он мог увидеть, нельзя было помочь, но здесь были другие, кто ещё цеплялся за жизнь…

Не раздумывая, он миновал Ромия и подошёл к первому раненому. Лицо мужчины было смутно знакомо Ульдиссиану, но в остальном он знал его только как партанца. Но это было достаточно, и от одной мысли о том, как пострадала эта душа, по лицу Ульдиссиана, которое уже успело высохнуть, снова потекли слёзы.

Он склонился, чтобы придать лучшее положение раненному человеку… И мягкое свечение образовалось под его ладонями.

Партанец с шумом втянул воздух, его грудь надулась во всю ширь. Ульдиссиан чуть не убрал руку, но потом заметил, что синяки и порезы на лице мужчины стали уменьшаться в размерах. Плечо, которое болталось так, словно рука была отделена, похоже, стало поправляться.

Ульдиссиан держал ладони, пока все раны не исчезли и партанец не стал нормально дышать. Когда он поднялся, то заметил, что вокруг него сгрудились другие партанцы и смотрят на него с восторженным благоговением.

Потянувшись к одной женщине с кровоточащим шрамом на лице, Ульдиссиан повторил операцию. Когда он отнял руку, женщина тоже оказалась излечена.

И так он переходил от человека к человеку, от тех, кто окружал его, к тем, кто растянулся на земле. Ульдиссиан в первую очередь пытался помочь тем, кто более остальных нуждался в его помощи.

Как долго это продлилось, он понял только тогда, когда первые дневные лучи просочились сквозь густую листву.

Изнеможение наполнило Ульдиссиана, но в то же время и восторг. Он сумел помочь всем, кому мог, несмотря на заявления Лилит о его немощности. Это взволновало его даже больше, чем победа над Люционом.

Но это волнение как ветром сдуло, когда он наконец наткнулся на Серентию. Она всё ещё баюкала голову Ахилия в своих руках. Ульдиссиан чуть не подошёл к ней во время своих ночных трудов, но он чувствовал себя виноватым, зная, что его друг умер, пытаясь выручить его. Хуже того, он знал, что поднять Ахилия он не в силах.

Рядом с ней стоял другой, кого он тоже почти считал мёртвым. Мендельн, такой же бледный, как мёртвый лучник, хмуро стоял рядом с возлюбленными. Он посмотрел на своего брата, когда Ульдиссиан приблизился, и кивнул ему.

– Ты сделал это. Она солгала.

– Она солгала, – он начал спрашивать Мендельна о той роли, какую он сыграл в последнем действии, но Серентия избрала этот момент, чтобы посмотреть наверх на старшего брата.

– Ульдиссиан… Неужели ничего…

По правде говоря, он попытался один раз этой ночью проделать немыслимое – попытался и потерпел неудачу. Ульдиссиан не был уверен, что это плохо, пусть даже это и лишало надежды его друзей.

– Мне очень жаль. Ничего.

Она кивнула с пониманием, которое усилило боль её испытания.

Мендельн посмотрел за спину своего брата, туда, где партанцы складывали огромный костёр. Они, как и было у них заведено, готовились сжечь мёртвых.

– Им следует закопать их, – его взгляд сделался настойчивым, когда снова сфокусировался на паре. – По крайней мере, нам следует закопать Ахилия, вы не согласны?

Хотя и немного смущённый решительным выражением Мендельна, Ульдиссиан кивнул. Так было принято в Сераме, за исключением случаев, когда болезнь требовала иного решения.

Но это решение должен был принять не он.

– Выбор за тобой, Серри… Серентия.

Она не колебалась.

– Он бы предпочёл, чтобы его зарыли, – стать частью если не леса, то хотя бы джунглей.

Мендельн грустно улыбнулся.

– Я знаю место…

Братья несли Ахилия вдвоём, Серентия следовала за ними. Когда Ромий и некоторые другие захотели последовать за ними, Ульдиссиан запретил им. Это было личное дело.

Он позволил Мендельну вести. Проследовав некоторое время сквозь густые заросли, брат Ульдиссиана остановился в пышной местности, неподалёку от которой можно было услышать речной поток. Высокие, толстые и могучие деревья окружали область. Ульдиссиан чувствовал, что ощущение покоя наполняет место, и немедленно его одобрил. Серентия – тоже, зная, что выбор Мендельна будет правильным.

При помощи инструментов, одолженных у партанцев, братья выкопали могилу. Ульдиссиан подумал о том, чтобы посмотреть, что он сможет сделать при помощи своих способностей вместо рук, но потом подумал, что Ахилий заслужил больших усилий. Земля была мягкой и на удивление легко копалась. Вскоре они вырыли яму такой глубины, с которой падальщики ни за что не смогли бы достать тело.

Осторожно поместив туда тело охотника и забросав его землёй, сыны Диомеда и Серентия молча стояли. Не было произнесено ни слова, ибо слов не могло бы хватить в такой момент, по крайней мере, им. Их души разговаривали с усопшим, каждый по-своему прощался с ним.

Серентия была той, кто в конце концов разорвал заклинание: темноволосая женщина вдруг повернулась к Ульдиссиану и зарыдала у него на руках. Он держал её примерно так, как держал свою маленькую сестрёнку в последние дни её жизни.

Мендельн вежливо отвернулся, в то же время бормоча какие-то последние напутствия Ахилию.

А потом… Всё было кончено.