Текст книги "Право по рождению"

Автор книги: Ричард Аллен Кнаак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

Глава десятая

Никто не стал спорить, когда Ульдиссиан сказал, что на месте оставаться нельзя. Серентия хотела хотя бы собрать вместе трупы для более-менее пристойного погребения, но Ульдиссиана совершенно не волновали тела. Эти люди намеревались взять в плен его и убить его товарищей, и он считал справедливым оставить их на открытом месте, где лесные поедатели падали смогут устроить над ними пир.

Они пытались отыскать лошадей надзирателей мира, но, как ни странно, никаких следов животных они не нашли. Никто не мог припомнить, когда видел их в последний раз, и даже остроглазому Ахилию не удалось напасть на след. Они быстро оставили попытки и, оседлав своих собственных коней, умчались во тьму ночи.

Ульдиссиан во время скачки оставался в напряжении, не потому что так уж сильно боялся за себя, но за остальных… Особенно за Лилию. Малик, конечно же, заметил её с фермером близость, и не было сомнений в том, что высший жрец попытается извлечь преимущество из их связи даже большее, чем из кровной связи между Ульдиссианом и его братом.

Думая о Мендельне, Ульдиссиан взглянул на затенённые черты своего брата. И то немногое, что он мог разглядеть, выдало ту же озабоченность, которую старший брат замечал ранее. Мендельна, судя по всему, особенно поразило побоище, даже больше, чем Серентию. Ульдиссиан застал его переходящим от одного тела к другому, Мендельн качал головой и что-то высматривал во тьме. Очевидно, потрясение от произошедшего продолжало преследовать Мендельна даже сейчас…

С кряхтением Ульдиссиан вернул свой взор на дорогу. Возможно, было бы лучше оставить Мендельна где-то по пути. Он не хотел вреда своему брату и не хотел также, чтобы хрупкое состояние Мендельна создавало для него затруднения впоследствии. Ульдиссиан всегда знал, что его брат не так силён физически, как он, но считал, что у Мендельна крепкий рассудок. И вот выяснилось, что он ошибался.

Он снова взглянул через плечо на своего брата. Да, Мендельн выглядел как человек, которому что-то не даёт покоя. Что-то придётся предпринять, если так будет продолжаться и впредь…

* * *

Они ехали быстрее и быстрее, словно ветер скача сквозь покров ночи. Мендельн отчаянно пытался смотреть только вперёд, но даже так он не мог полностью не замечать их.

Их было пятеро: он, его брат и остальные. Больше никого не должно было быть. Пять человек, четверо коней.

Но вместе с этими пятью в пути было гораздобольше всадников, и, судя по всему, это мог видеть только Мендельн.

Прозрачные серо-белые дымки парили по обе стороны группы. Они то возникали, то исчезали. У них были костлявые бледные лица и шлемы и нагрудники надзирателей мира. Когда он осмеливался взглянуть в их направлении, они отвечали одним и тем же немигающим взглядом глубоко ввалившихся глаз, словно бесплотные фигуры ждали от него какого-то слова.

Но у Мендельна не было слов для этих призраков людей, убитых Ахилием и его братом, только молчаливая мольба к теням, чтобы они удалились. Но они не только не уходили, но, казалось Мендельну, собирались ближе вокруг него. Призраки отлично держали шаг со страдающим фермером, скача верхом на невидимых животных. Мендельн предположил, что, если бы животные тоже были бы убиты в сражении, то и они присоединились бы к призрачному отряду. Эта мысль заставила его нервно усмехнуться, из-за чего Ахилий взглянул на него с беспокойством.

Он думал сказать лучнику о том, что происходит. Возможно, Ахилий был единственным, кто мог понять. Охотник бы вспомнил про необычный камень и проследил бы связь точно так же, как это сделал Мендельн.

Но если Ахилий обладал сколь-нибудь здравым смыслом – а Мендельн думал, что это так, – то светловолосый лучник стал бы немедленно держаться подальше от злополучного фермера. Мендельн определённо не стал бы его винить. Он и сам хотел быть как можно дальше от себя. Тем не менее, так как это было невозможно, ему оставалось только надеяться, что со временем тени уйдут на покой туда, куда бы им ни полагалось уйти.

Да, он мог надеяться, что так случится… Но Мендельн сомневался, что ему так повезёт.

Ночь сменилась туманным днём, но, хотя Ахилий и предлагал остановиться, Ульдиссиан предпочёл гнать лошадей примерно до полудня. Только когда они наткнулись на ручей, окружённый высокими раскидистыми деревьями, он наконец объявил привал.

Даже Ульдиссиан к этому моменту чувствовал себя изнурённым. Спешившись, он поспешил помочь слезть с лошади Лилии. Ахилий помог Серентии. Мендельн соскочил со своей лошади и ринулся к ручью напиться.

Но, ещё не коснувшись рукой прозрачной воды, брат Ульдиссиана внезапно отнял руку, словно ужаленный. Младший сын Диомеда посмотрел вдаль, затем, моргая, оглянулся на остальных.

– Эта вода испорчена, – сказал он, немного колеблясь. – Лучше её не пить. Нам по меньшей мере станет очень плохо.

– Откуда ты знаешь? – спросила Серентия.

Мендельн нахмурился, ведя себя, как показалось Ульдиссиану, как ребёнок, пойманный на лжи.

– Я видел… Видел, как маленькая рыбка… То есть рыбки… Всплывали. Они были мёртвые и покрыты пятнами. Как будто они умерли от болезни.

– Я видел подобное, – вмешался Ахилий. – Если всё так, как описывает Мендельн, то нам лучше не пить.

– Но нам бояться нечего, – объявила Лилия, выходя из-за Ульдиссиана. Она посмотрела на него. – Ты точно можешь разобраться с таким простым делом.

– Разобраться?

– Сделать воду чистой, естественно!

Остальные посмотрели на неё с изумлением. Даже Ульдиссиану не показалось разумным то, что она сказала, но, чем дольше она удерживала его взгляд, тем реальней ему казалась возможность.

– Ну хорошо, – он направился к ручью, лишь мельком взглянув на брата. Мендельн сделал предостерегающий жест, но Ульдиссиан чувствовал, что Лилия наблюдает за ним, и потому миновал брата, не говоря ни слова. Он решил, что может сделать это для неё. Это её уверенность, её любовькаждый раз указывали ему путь. И сейчас будет так же.

Его пальцы коснулись воды. Брызги окропили ему руку, он сосредоточился, желая, чтобы ручей очистился. Ульдиссиан повторял это желание снова и снова в своей голове до тех пор, пока не решил: либо у него получилось, либо всё это было пустой тратой времени.

Когда он убрал руку, Серентия спросила:

– Но как мы узнаем, что это сработало?

И снова Лилия доказала свою веру в Ульдиссиана. Без колебаний она проскользнула к нему и встала на колени перед ручьём.

Это было слишком даже для Ульдиссиана.

– Лилия! Нет…

Но одним стремительным движением она поднесла сложенные руки к губам и выпила содержимое.

Ульдиссиан был готов помочь ей, в страхе, что на этот раз у него не получилось и он подверг опасности жизнь той, что более всех ему дорога. К его удивлению его опасения развеял Мендельн.

– Ручей… Ульдиссиан… Ручей… Теперь чистый. Не стоит беспокоиться, клянусь, брат…

Ульдиссиан не спросил, откуда Мендельн знает это. Но что-то в голосе брата заставило его поверить.

– Он говорит правду, – объявила благородная дева. – Я в порядке, любовь моя. Верь мне.

Он схватил Лилию, крепко сжал её.

– Никогда больше так не делай, – прошептал он ей на ухо. – Тем более из-за меня…

– Но я знала, твоя сила защитит меня… Защитит всех нас. Разве я не была права?

– Просто… Не надо…

– Ну, мне, например, после такого не мешало бы напиться, – громко произнёс Ахилий, ведя вперёд лошадей. – Да и этим прекрасным созданиям…

Его действие вернуло группу в обычное состояние. Ульдиссиан и остальные отошли от лошадей вверх по ручью и принялись утолять жажду. Ахилий позаботился о лошадях и присоединился к ним.

Но, когда лучник напился и встал, он вдруг посмотрел за ручей, очевидно разглядывая что-то конкретное. Ульдиссиан проследовал за ним взглядом, но ничего не увидел.

– Скоро вернусь, – пробормотал Ахилий… И перемахнул через ручей, исчезая спустя секунду среди деревьев.

Серентия подошла к Ульдиссиану.

– Может, надо за ним?

Фермер слишком хорошо знал своего друга. Даже ему было трудно поспевать за Ахилием, когда речь шла о выслеживании добычи в лесу.

– Наверное, он только что увидел кролика или кого-то ещё, и хочет принести его на ужин. Не о чем волноваться. Ты слышала его. С ним всё будет отлично.

Но прошло несколько напряжённых минут, прежде чем Ахилий объявился. Несмотря на то, что он несомненно хорошо пробежался, он совсем не запыхался. Выражение его лица, впрочем, было отнюдь не радостным.

– Тут город неподалёку, где-то час пути пешком, на лошадях куда меньше.

Лилия, которая сидела на скале, вскочила на ноги.

–  Город? Это невозможно!

Ахилий склонил голову набок, глядя на раздражённую женщину.

– Не только возможно, миледи, но это Парта.

Теперь все остальные выглядели так же, как Лилия.

– Как это возможно? – выпалил Мендельн. – Мы скакали не в том направлении!

– Я знаю… Но это точно Парта. Я говорил с одним из местных.

Хоть что-то начало обретать для Ульдиссиана смысл.

– Ты поэтому убегал?

– Угу. Я заметил движение, решил не упускать. Думал, это бандит, но это был всего лишь мальчик… Седрик, он сказал, его зовут. Он пытался охотиться, – впервые с тех пор, как возвратился, Ахилий позволил себе короткую улыбку. – И он совсем не плох. Не так-то просто было его выследить. У малого лёгкая стопа.

Не обращая внимания на суждения лучника о способностях мальчишки, Ульдиссиан пытался сообразить, как группа сумела проделать такой круг. Парта теперь должна была быть далеко, далеко позади них.

– Малик, – в конце концов пробормотал он. Когда другие посмотрели на Ульдиссиана, он сказал. – Вы что, не понимаете? Должно быть, это высший жрец! Это попахивает заклинанием! Кто ещё это мог быть?

Лилия поддержала его.

– Ну конечно, это он! И, зная это, мы уж точно непопадёмся в эту ловушку и не пойдём в город! Мы должны немедленно бежать подальше отсюда!

– Но Седрик едва ли походил на орудие священника, – заспорил Ахилий. – И жители Парты обладают репутацией хороших и честных людей…

– Важно не то, какие там люди, – настояла она в свою очередь. – Для него они будут пешками, которых можно использовать против Ульдиссиана; вот что мы должны иметь в виду.

К некоторому удивлению Ульдиссиана, Серентию поддержала вторую женщину.

– Она права, Ахилий. В таком повороте нет ничего естественного. Должно быть, Малик замышляет что-то отвратительное.

Он посмотрел на своего брата, но Мендельн не спешил высказывать своего мнения. Любопытно, но вместо того, чтобы быть благоразумным и последовать здравому совету Лилии, оставив ловушку позади, Ульдиссиану захотелось вступить в Парту. Если Малик надеется устроить ему там сюрприз, то он обнаружит, что его намеченная жертва более чем желает закончить их предыдущее столкновение.

– Мы едем в Парту.

Его заявление было воспринято по-разному: Ахилий оказался самым довольным, Лилия – самой осуждающей. Огонь, которого Ульдиссиан никогда не наблюдал ранее, вспыхнул в её глазах. Тем не менее, прошёл лишь короткий миг, прежде чем благородная дева взяла себя в руки. Дрожа, она выдохнула, затем кивнула.

– В Парту, – согласилась Лилия, наконец улыбнувшись. – На край бездны и за его пределы, лишь бы с тобой, любовь моя.

Он был благодарен ей за то, что она передумала. Ульдиссиан пришёл к выводу, что причиной её ярости был лишь страх за него. В конце концов, это его Малик жаждал взять в плен.

Но за неё и остальных священник мог приняться тоже. Ульдиссиан позаботится о том, чтобы, если Малик ударит, они все оказались защищены. Он просто обязан сделать это, раз это из-за него они подвергаются возможной угрозе.

С Ахилием впереди группа поскакала к городу. Как и указывал охотник, они остановились сразу за пределами видимости Парты. В самом деле, как предполагал Ахилий, им понадобилось менее часа, чтобы добраться до края города.

Парта была гораздо больше Серама или даже Тулисама. Впервые в жизни Ульдиссиан наблюдал четырёхъярусные здания, по сравнению с которыми даже амбары богатейших его соседей казались маленькими. Их каменная и деревянная внешняя отделка была сглажена глиной, что придавало им экстравагантный вид. Сводчатые крыши были покрыты черепицей. Улицы…

Улицы покрывала не грязь, но камень. Повозки и лошади пресекали им путь, поднимая грохот, подобный грому. В Парте, пожалуй, было больше людей, чем Ульдиссиан видел в своей жизни, и многие из них были одеты так, что заставляли его почувствовать себя бедняком. По сути, из их пятёрки только Лилия была пристойно одета по здешним меркам.

Кто-то позвал их. Зная, что никто из них не был прежде в Парте, Ульдиссиан напрягся в седле. Тем не менее, это была не ловушка, а малец, который сразу подбежал к коню Ахилия.

– Хо, Седрик! – крикнул с высоты коня охотник и взъерошил копну волос мальчика. – Я же говорил, что мы скоро будем!

– А я – что позову отца, и позвал! – на одном дыхании ответил Седрик.

И в самом деле, позади мальчика показался величавый господин, по меньшей мере на десяток лет старше Ульдиссиана, одетый в ниспадающую чёрно-коричневую мантию, которая немедленно вызвала подозрения фермера. Был ли отец Седрика какого-либо рода священником?

– Успокойся, – быстро сказал Ахилий. – Это торговец вроде Сайруса. Вообще-то, даже, наверное, знает его, если мальчик прав.

– Это они, Сед? – спросил родитель начинающего охотника. Обладатель стальных скул, он смахнул назад спадавшие до плеч седеющие чёрные волосы и стал изучать новоприбывших. Его глаза остановились на Лилии, но затем замерли на Серентии.

– Я знаю тебя, хотя ты и выросла! Ты – маленькая дочка Сайруса… Сара, не так ли?

– Серентия, – ответила она, и лицо её омрачилось.

Отец Седрика тут же обратил на это внимание. Более формальным тоном он сказал:

– Мне очень жаль, девочка. Я не должен спрашивать тебя об этом.

Серентия с благодарностью молча кивнула.

Другие городские жители стали останавливаться в зоне видимости, выказывая любопытство к новоприбывшим. Частично этим любопытством последние были обязаны человеку, приветствующему их, который наверняка занимал видное положение в Парте.

– Друзья, моё имя – Этон уль-Гараль, и, хотя я сожалею о своём ушедшем старом товарище, я сердечно приглашаю к себе его родных и друзей.

Ульдиссиан посмотрел на Ахилия.

– Они оба были уверены, что мы едем.

– Я просто предположил, что ты скажешь «да», вот и всё. Когда Седрик упомянул, что его отец – знатный торговец, я упомянул имя Сайруса – Серри, извини меня за это – потому что вспомнил, как он говорил, что знает всех торговцев в регионе. Седрик сказал, что побежит и расскажет отцу о нас и о том, что я сказал о старике…

– Немало славных сделок я заключил с Сайрусом, – бросил мастер Этон, блеск старых воспоминаний отразился в его глазах.

– Так или иначе, после того, как путь привёл нас так близко, я понял, что сама судьба хочет, чтобы мы были здесь.

– Это Маликхочет, чтобы мы были здесь, Ахилий. Помни об этом.

– Друг мой, – позвал торговец, очевидно, пытаясь пресечь спор. – Что-то не так?

– Ничего, о чём можно говорить здесь, – заметил Ульдиссиан низким голосом. – Лучше нам поговорить наедине, мастер Этон. Вашему главе тоже стоит услышать.

– Поскольку я избран лидером Парты, устроить это будет несложно! Но постойте! Кого я имел удовольствие встретить? Я знал дорогую Серентию ещё ребёнком, и не спутаю её красоту даже теперь. Вы, – он указала на Ульдиссиана, – …кажетесь мне смутно знакомым, но вот остальные – нет. – Взор Этона снова замер на Лилии. – Некоторые – особенно, а ведь я славлюсь своей памятью на лица.

– Я – Ульдиссиан уль-Диомед…

– А! Диомед из Серама! Всем сердцем, искренне посвятивший себя земле! В вас что-то есть от него. Вы его первенец, если я не ошибаюсь.

Удостоверившись в отличной памяти пожилого человека, Ульдиссиан представил Мендельна и Ахилия, затем, нехотя, Лилию. Он ожидал, что торговец начнёт ей льстить, но мастер Этон слегка поклонился и сказал:

– Судя по одежде и лицу, вы с севера великого города, так?

– Да, – она опустила голову в ответ.

Очевидно, отец Седрика ожидал более подробного ответа, но, когда Лилия продолжила молчать, он воспринял это примерно как молчание Серентии. Он посмотрел на всю группу.

– Что ж, теперь, когда мы все познакомились, прошу к моему скромному дому!

Поначалу Ульдиссиан хотел отвергнуть предложение Этона. У человека были добрые намерения, но они прибыли не с визитом. И всё же, если он был знатнейшим жителем и главой, то лучше всего было предупредить его о возможной угрозе для его людей.

Ульдиссиан надеялся только, что старый друг Сайруса не бросит его дочь и остальных в тюремную камеру, когда узнает правду. В конце концов, если подумать, это они принесли с собой опасность.

Поскольку Этон пришёл пешком, группа спешилась и повела своих лошадей за ним. Ульдиссиан заметил, что население теперь воспринимает их как сановников, прибывших с визитом, кланяясь им при приближении. Очевидно было, что мастер Этон очень уважаем не только за свой пост, но и как человек.

То, что человек пришёл без личной стражи, беспокоило Ульдиссиана. Были ли жители Парты такдоверчивы? Или за этим стояло что-то более зловещее? Если это было дело рук Малика, то ловушка получалась очень запутанной. Ульдиссиан не мог разглядеть в ней ни связи, ни смысла. Эти люди казались хорошими, честными людьми. Помимо того, что кланялись, многие из них ещё весело кивали группе. Некоторые из тех, что остались позади группы, уже вернулись к своим делам, очевидно, ни в чём не подозревая незнакомцев.

– Я не был в Сераме много лет, – объявил Этон своим гостям, пока они шли по заполонённым улицам. – Как там дела? Это всегда была спокойная остановка. Должен признаться, что я приезжал туда для того, чтобы насладиться её мирной природой в той же мере, что и ради горячих переговоров с мастером Сайрусом!

– Недавно там бушевала яростная буря, – встрял Мендельн. Ульдиссиан быстро взглянул на брата, но увидел, что Мендельн больше не собирается ничего добавлять.

– В самом деле? Наверное, это было самое захватывающее, что случалось в Сераме, повезло вам! Я люблю Парту, но здесь столько, столько всего, за чем нужен глаз да глаз, знаете ли. Иногда я думаю, что был бы рад поменяться местом жительства с вашим отцом, госпожа Серентия.

Ульдиссиан решил кое-что проверить.

– И предлагают ли священники из Храма или Собора какую-то помощь в ваших усилиях здесь?

– Эти? – оглядываясь на Ульдиссиана, торговец усмехнулся. – Ни одного из этих блаженных не было в Парте больше года. Нам от них ничего не нужно. Мы вполне довольны тем, что имеем. Пусть они приберегут свои речи для тех, кто хочет услышать их, вы уж извините меня за такие слова.

Ульдиссиан одобрительно кивнул: слова мастера Этона подтвердили то о Парте и её жителях, что он сам до сих пор наблюдал. Он видел, как здоровые мужчины и женщины с удовольствием занимаются своими делами или делают перерыв и обедают либо болтают друг с другом. Он видел чистые улицы, отделанные камнем, и ухоженные строения из камня и дерева. Здесь не было никого, кто бы не был опрятно одет, в простую ли мантию или более изящное одеяние. Это был хороший город с хорошими людьми.

Нельзя было сказать, что всё идеально в Парте. Среди жителей были немощные и калеки. Старик с едва ли оставшимся хоть одним зубом ковылял на одной ноге с костылём в руках. Ещё Ульдиссиан увидел маленького мальчика, чья левая рука была недоразвитой копией правой – очевидно, врождённый дефект. Другой человек с внешностью фермера, которую сын Диомеда так хорошо знал по себе самому, носил на руках и шее жестокие шрамы, говорившие о каком-то несчастном случае.

Никого из них не стеснялись соседи; напротив, у всех у них имелись помощники. Парта под начальством Этона, по-видимому, была городом, где люди относились друг к другу очень терпимо – даже Серам мог поучиться этому у них.

Он снова посмотрел на ребёнка. Плохая конечность напомнила ему о его младшей сестре, Амели. В её случае правая рука была нормальной длины, но загнута назад и тонка, как соломинка. При этом Амели была самой жизнерадостной в семье, всегда готовой помочь…

Мальчик скрылся из глаз. Ульдиссиан стиснул зубы от горького воспоминания. Люди вроде Малика ходили по земле, как владыки, тогда как дети страдали либо случайно, либо происками капризного духа.

Он остановился.

– Мендельн.

– Что такое? – Его брат задержался.

– Держи, – старший брат вложил поводья своего коня в руку Мендельна, затем круто повернулся в направлении, в котором они скрылись.

Не зная о том, что происходит позади, мастер Этон стал указывать на некоторые достопримечательности Парты:

– Возможно, вам будет интересно взглянуть на здание со шпилем вон там…

Лилия ничего не сказала, когда он прошёл мимо неё, но Ульдиссиан поймал понимающую улыбку. Серентия и Ахилий едва имели возможность обнаружить его задержку, прежде чем он оказался далеко позади.

Вытягивая шею, Ульдиссиан высматривал среди местных. Большинство не обращало на него внимания, но некоторые смотрели на незнакомца с некоторым интересом.

Ульдиссиан начал нервничать, поскольку никак не мог увидеть объект своих поисков. Он попытался вспомнить, где в последний раз видел…

Здесь! С колотящимся сердцем сын Диомеда миновал владельца лавки, который от неожиданности прекратил раскладывать свои товары. Впереди стояла женщина, которую он узнал.

Когда он приблизился, она повернулась к нему. Рядом с ней стоял тот самый мальчик.

Не обращая внимания на женщину, Ульдиссиан встал на колени перед ребёнком.

– Можно мне посмотреть твою руку… Пожалуйста?

Невинное дитя, мальчик протянул вперёд руку настолько, насколько мог. Но его мать, конечно же, была встревожена и оттянула его от незнакомца.

Ульдиссиан посмотрел на неё.

– Пожалуйста. Я не желаю вреда. Моя сестра была такой же. Я не причиню ему вреда. Просто позвольте мне взглянуть.

У неё не было причин делать так, как он просил, но выражение на лице женщины смягчилось и, кивнув, она дала Ульдиссиану изучить руку.

Его пальцы слегка коснулись руки. Присмотревшись, он увидел, что она была даже в худшем состоянии, чем рука сестры. При мысли об Амели на Ульдиссиана снова внезапно нахлынула волна чувств, которая, только теперь он это понял, сдерживалась в нём все эти годы. Слёзы заволокли ему глаза. Как бы он хотел сделать больше для сестры… Для всейсвоей семьи. С той силой, какой он владел сейчас, он, быть может, мог бы спасти кого-нибудьиз них от этой чудовищной опустошительной болезни…

Слёзы покрыли всё его лицо. Не осознавая того, он продолжал держать иссохшую конечность мальчика. Ульдиссиану казалось, будто время обернулось вспять и он держит теперь руку Амели. Она из всех его родных была больше всех обижена судьбой. Сначала родившись такой, затем умерев, прежде чем даже ей выдалась возможность испытать хоть что-нибудь.

Его разум наполнили образы его ушедшей сестры, но с одним отличием. Теперь у неё было здоровое тело. Две здоровых руки. Он представил, как она ловит предметы или, ещё лучше, крепко обнимает его.

Запоздало Ульдиссиан сообразил, что кто-то и вправдуобнимает его. Это вернуло его к действительности… И он понял, что это маленький мальчик.

С двумяхорошими руками…

Ульдиссиан посмотрел на его мать. Она, в свою очередь, глядела на него с изумлением на лице. Слёзы бежали по её щекам. За ней собралось несколько горожан, и они тоже смотрели с удивлением на фермера.

Освободившись от ребёнка, Ульдиссиан посмотрел на людей, окружавших его. Суровая картина реакции в Сераме встала перед его глазами, и он в тревоге сделал шаг назад.

– Я не хотел… Я не собирался…

Но он собирался. Он обратил внимание на ребёнка и был объят внезапным желанием увидеть, может ли он сделать для него то, чего не мог сделать для Амели. И как выяснилось, Ульдиссиан мог выполнить то, на что надеялся.

И теперь Парта тоже отвернётся от него, назовёт его волшебником или того хуже…

Мать мальчика кинулась на него… И покрыла ошеломлённого фермера поцелуями и объятьями:

– Спасибо! Спасибо вам!

Позади неё, один человек в переднем ряду растущей толпы поклонился. Другой последовал его примеру, а затем ещё один, и ещё, и ещё…

Затем кто-то решил встать на одно колено. Это побудило остальных сделать то же самое.

За несколько мгновений все вокруг Ульдиссиана преклонили колени, словно он был королём.

Или кем-то большим…