Текст книги "Право по рождению"

Автор книги: Ричард Аллен Кнаак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

– Тебе плохо? – спросило существо её голосом, и чёрный, раздвоенный язык показывался и исчезал, пока она говорила.

Это был и в то же время не был образ из его кошмара, и на миг Ульдиссиан взмолился о том, чтобы это был всё тот же сон. Но чутьё подсказывало ему, что всё происходило на самом деле… И та Лилия, которую он видел сейчас, не была иллюзией.

– Что… Что ты такое?

– Я – твоя Лилия! – заявила она, и в голосе её звучали замешательство и лёгкое раздражение. – Чем ещё я могу быть? – Её хвост яростно бил о землю.

Его взгляд быстро перебежал к хвосту и вернулся к её лицу. Тем не менее, она заметила это, и выражение её лица сделалось ещё более устрашающим.

Слово вырвалось из неё прежде, чем она успела сдержать себя:

– Люцион…

– Люцион? А он-то здесь при чём? – спросил Ульдиссиан, отчаянно пытаясь найти разумное объяснение.

– Очевидно же, что это заклинание Примаса! Он превратил меня в это! – Лилия потянулась к нему, умоляя. – Только твоя любовь может спасти меня!

Он подался к ней… Но какой-то инстинкт приказал ему сдержаться. Ульдиссиан подумал о том, как она поглядела на хвост без всякого удивления, словно он был вполне обычным делом.

Огромная яма разверзлась в его животе. Он покачал головой, упорно пытаясь отвергнуть то, во что он начинал верить. Этого не может быть! Должно быть объяснение. Лилия не может быть…

Этим.

– Ульдиссиан! – молил демон. – Пожалуйста! Обними меня! Твоя холодность меня пугает! Любовь моя, только ты можешь исцелить меня!

– Лилия… – снова он шагнул вперёд… И снова инстинкт мгновение спустя заставил его отступить. Ульдиссиан внимательно оглядел её, подмечая мелкие детали в её нынешнем обличье, которые казались такими знакомыми и успокаивающими.

Конь рядом с ним всё более тревожился. Он начал вырываться. Ульдиссиан с трудом удерживал поводья.

Конь Лилии, напротив, стоял неподвижно. Слишкомнеподвижно – по мнению того, кто был так хорошо знаком с повадками животных. Можно было подумать, что конь зачарован…

Его обезумевший разум требовал ответов. Возможно, это и не Лилия вовсе! Может, она ещё в постели, а этот демон выдаёт себя за неё. Да, подумал он, это очень даже возможно.

Вытаскивая свой меч, он проревел:

– Отойди от меня, демон! Я уже убивал подобных тебе! Ты не проведёшь меня этим голосом!

Фигура казалась ошеломлённой.

– Ульдиссиан, я – Лилия! Помнишь нашу первую встречу? Как ты застал меня, когда я любовалась конём? Помнишь, как я решилась ослушаться и прийти к тебе, когда тебя несправедливо заперли? Ты что, всё забыл?

Она перечислила ещё с полдюжины случаев, описав их достаточно детально для того, чтобы не осталось никакой надежды, что это не она. Возможно, тем самым она надеялась удержать его, но на самом деле Лилии лишь удалось доказать, что Ульдиссиан всё это время якшался с чем-то монструозным.

И всё же, несмотря на этот растущий ужас, фермер не мог оторвать взгляда от Лилии. В ней была неестественная притягательность такой силы, что его тело жаждало прижаться к ней, несмотря на всё, что знал его разум. Каждое движение её манило, так, словно, умоляя его, она одновременно пыталась завлечь его собой.

Содрогаясь, Ульдиссиан заставил себя посмотреть в сторону. Когда он сделал это, раздалось острое, яростное шипение.

– Посмотри на меня, Ульдиссиан! – вдруг проворковала Лилия. – Посмотри, что ты имел, и что мог иметь снова… И снова… И снова…

Что-то подсказало ему, что, если он посмотрит, ему конец. Его воля была волей смертного, тогда так ту, с кем он возлежал, никак нельзя было назвать таковой.

– Убирайся прочь, что бы ты ни было! – потребовал он, всё ещё глядя в сторону. – Уходи или… Я сделаю с тобой то же, что и с другими демонами!

Он ожидал ярости или, возможно, страха, ведь она наверняка помнила, как он разобрался с нечестивыми созданиями, которых послал Малик…

Малик… Внезапно этотоже приобрело больше смысла. Ульдиссиан был ошеломлён стремительной кончиной хитрого священника, но такая Лилия служила достаточным объяснением. Бедный Малик сам не знал, с чем именно имеет дело. Возможно, он подозревал, но этого оказалось недостаточно. Ульдиссиан улыбнулся бы такой иронии судьбы, если бы не его теперешнее положение.

Странный звук раздался со стороны Лилии. Не шипение, не рычание… Но смех, который хватал за душу.

– Бедный маленький Ульдиссиан! Мой дорогой пусечка! Такой наивный, такой доверчивый! Ты поверил даже слишком скоро…

Это почти заставило его посмотреть на неё – возможно, этого она и добивалась.

– О чём ты?

– Ты никогда не задумывался о том, как быстро развились твои хвалёные способности? Никогда не думал, почему другие – за исключением твоей любимой Лилии – до сих пор показали так мало?

Он задумывался об этом, и от подтекста её слов у него мороз пробежал по коже.

– Да, теперьон видит правду, или хотя бы часть её. Да, дорогой, милый Ульдиссианчик… Я всё время указывала тебе каждый твой шаг! Тем, что ты делаешь, ты во многом обязан мне, а не себе самому! Это явызвала бурю, янаправила молнии, ябыла причиной, почему большая часть твоих желаний воплощалась…

И даже более того, внезапно понял он.

– И кто убил одного проповедника, а потом зарезал другого моим ножом!

Она захихикала – звук, некогда приятный человеку, теперь пробуждал в нём ненависть.

– Сцена была возведена для тебя, любовь моя! Да и вообще, чем они были? Всего лишь пешками предателя-любовника и дураком под началом брата.

Ульдиссиан попытался усвоить последнее. Если верить ей, Примас и Пророк ей хорошо знакомы. Один из них одной с ней крови, – если только кровь течёт в её жилах, – тогда как другой сыграл ранее роль, которую Ульдиссиан сыграл сейчас. От этого знания Ульдиссиан оцепенел ещё больше. Всё его бытие было сплошным обманом. Он был не могучей силой, а всего лишь марионеткой. Её марионеткой.

Но… Какая-то часть его восставала при этой мысли, напоминая Ульдиссиану, что их встреча явно проходила не так, как она планировала. Она проговорилась, назвав имя Люциона. И всё же, если Ульдиссиан был всего лишь слабой пешкой, зачем поступать так? Почему Люцион просто не уничтожил его? Ульдиссиан мог только предполагать, что либо он представляет какую-то ценность для Примаса, либо Люцион не может смахнуть его с дороги. В последнем Ульдиссиан сомневался, а вот первое всё ещё не было лишено смысла, ведь Малик говорил об этом не раз.

А раз так, значит, что-тобыло в силе, растущей внутри фермера. Иначе какой толк Лилии, – если так зовут демонессу, – самой выбирать его?

– Ещё раз повторяю, – в конце концов сказал он, пытаясь звучать уверенно и непокорно. – Убирайся, а не то!

Она снова захихикала.

– Ох, дорогой ты мой Ульдиссиан, как же мне полюбилось твоё упрямство! Эта черта у тебя по моей линии, хотя, может, и по его – они такие высокомерные, знаешь ли, такие благочестивые! – когда он ничего на это не ответил, Лилия продолжила. – Ты ведь ничего не знаешь об этом, не так ли? Ты даже не знаешь свою историю! Всё это я открыла бы тебе в своё время, когда ты был бы готов! Стоит ли теперь говорить тебе? Мы всё ещё можем быть вместе! Ты всё ещё можешь держать меня, ласкать меня…

Отчаянно борясь с собой, Ульдиссиан отпрянул назад. К несчастью, его конь, всё ещё воюющий с ним, улучил этот момент, чтобы освободиться. Ульдиссиан развернулся, чтобы ухватить поводья, но конь уже был далеко. Он смотрел, как животное исчезает во тьме.

– Бедный Ульдиссиан… Но тебе не нужно это слабое создание! Я могу научить тебя летать или материализовываться где угодно! Нефалемы снова воспрянут, и на этот раз получат то, что принадлежит им по праву! Ха! Я получу своё по праву, и неважно, как Высшее Небо и Пылающий Ад будут протестовать!

Маниакальный тон звучал в её голосе, говоривший о невиданном им прежде безумии. Бездумно Ульдиссиан взглянул на неё.

Она немедленно поймала его взгляд. Её губы разомкнулись, и показался язык, облизывающийся, словно она собиралась сожрать лакомый кусочек.

– Когда он изгнал меня, как он думал, навеки, он недооценил мою решимость! Я перебила их всех ради детей; как после этого я могла отдать детей ему, чтобы они уверовали в его превосходство? Они были особенные. Они были большим, чем демоны или ангелы! Я поняла тогда, что за ними будущее, истинное окончание ненавистной битвы!

Лилия подняла одну когтистую ладонь, и Ульдиссиан почувствовал, что его правая нога делает шаг вперёд. Она поманила одним пальцем, и левая нога последовала за правой. Он прикладывал усилия, чтобы замедлиться, но рано или поздно он всё равно должен был встать прямо перед ней.

Зная об этом, она продолжила говорить так, словно между ними всё было хорошо, словно он был счастлив знать, что возлегал с чудовищем.

– То, что ты называешь даром, любовь моя, и многое другое! Ты… Вселюди… Вы все – наше потомство! От демона и ангела произошли нефалемы, лучше которых нет никого во вселенной! Сила, которую я расшевелила внутри тебя, которую я умоляла освободиться, – не что иное, как ваше право по рождению! Он-то хотел заглушить её, чтобы вы оставались покорным скотом, тешащим его тщеславие… Но я… Но я могу предложить гораздо больше! – Намного, намного больше…

Стиснув зубы, Ульдиссиан прорычал:

– Самое большее, что ты можешь для меня сделать, это помочь забыть, что произошло!

– Ты вправдухочешь всё забыть, мой дорогой? Ты вправду хочешь забыть меня?

Наконец ему удалось остановиться. С искажённым от усилия лицом Ульдиссиан ответил:

– Ничто не принесло бы мне больше удовольствия…

– Ах вот как? – глаза Лилия зловеще полыхнули. – Ах вот как, любовь моя?

К своему ужасу, Ульдиссиан обнаружил, что его тянет к ней с головокружительной быстротой. Его сильнейшая попытка была смехотворной, и Ульдиссиан вдруг понял, что Лилия до сих пор попросту играла с ним. Ни секунды он не мог противостоять её силе. Его «право по рождению», как она назвала его, было не чем иным, как пустой ложью.

Её руки обняли его, когда он достиг её. Он, в свою очередь, обвил свои вокруг её чешуйчатого тела, её перья на спине кололи ему руки. Её тело горело, но было очень мягким в нужных местах. Ульдиссиан почувствовал, что желание борется в нём с отвращением.

– Давай поцелуемся и посмотрим, как сильно ты хочешь забыть, – поддразнила Лилия.

Ему ничего не оставалось кроме как подчиниться. Его тело реагировало со страстью, коей он не мог управлять.

«Нет! – крикнул Ульдиссиан в своей голове, даже когда он и Лилия сомкнулись вместе. – Нет! Я не стану снова её!»

Острая боль в нижней губе заставила его поморщиться. Она укусила его. Ульдиссиан почувствовал, как её язык пробует кровь, и задрожал от этого.

Наконец Лилия отняла лицо. Её выражение говорило само за себя. Она знала, что, хотя часть его питала отвращение, другая часть была полностью в её власти.

Демонесса усмехнулась. Ульдиссиан почуял недоброе…

Огромная сила ударилаего во всю мощь, посылая в полёт точно так же, как он однажды сделал с маликовыми надзирателями мира. Ульдиссиан закричал, пролетая меж деревьев, уверенный, что сейчас столкнётся с одним.

Тем не менее, несмотря на то, что шансы были не всего пользу, его только слегка задело. В конце концов Ульдиссиан упал на землю, сильно ударившись и прокатившись ещё несколько ярдов. Каждая кость была словно сломана, каждый мускул кричал. Когда сын Диомеда наконец прекратил движение, он не мог пошевелить и пальцем.

Тем не менее, несмотря на преодолённое расстояние, он немедленно почувствовал присутствие рядом Лилии. И верно, она нарисовалась над ним спустя мгновение.

– Великий Ульдиссиан, преобразователь миров! Надеюсь, теперь-то понимаешь, насколько ты велик на самом деле…

– П-проклята… – толь и смог он ответить, его лёгкие всё ещё умоляли о воздухе.

– Всё ещё дерзок? – она склонилась над ним, давая ему, несмотря на темноту, разглядеть ближе её красоту. – Полезная черта, иногда…

Он ничего не мог сделать, когда она целовала его снова. Хорошо зная о его борющихся чувствах, Лилия продлила этот поцелуй дольше.

– Думаю, ты придёшь в себя, – проворковала демонесса после. – Но сначала нужно выучить ещё один урок, любовь моя. Урок того, кто ты есть безменя.

Внезапно поднялся сильный ветер и завыл, как стая волков, мчась через местность. Перья на голове Лилии заиграли, как живые. Демонесса стояла с поднятыми руками – очевидно, она была причиной перемены погоды.

– Да, давай посмотрим, кто ты без меня, – повторила она со смешком. – Давай посмотрим, как долго продлится твоё неповиновение! Не очень долго, я думаю, а, любовь моя?

Собирая остатки сил, Ульдиссиан сделал отчаянный выпад к её лодыжкам. На что он ещё надеялся, кроме как повалить её, человек не мог сказать, но он чувствовал, что надо попытаться.

Его попытка была такой же жалкой, как недавнее высокомерие. Его пальцы едва коснулись её чешуйчатой шкуры. Лилия просто стояла, наблюдая его выходку.

– Не сейчас, не сейчас, дорогой Ульдиссиан! Можешь взять меня снова только после наказания… Если, конечно, ты переживёшьэтот урок! – Она склонила голову набок. – Если…

Он зарычал и снова попытался добраться до неё, но ветер задул с утроенной силой, дуя на него с такой свирепостью, что Ульдиссиана откатило назад. Мир перекрутился вокруг него, и в следующий миг ему снова не хватало воздуха.

Внезапно ужасный ветер стих. Всё затихло. Лёгкие Ульдиссиана постепенно наполнились воздухом. Он сумел оглянуться, гадая, что́ его искусительница станет делать с ним дальше.

Но Лилии – если её действительно так звали – не было.

«Давай посмотрим, кто ты без меня». Он содрогнулся, зная, что её отсутствие пророчит жуткие события. Демонесса без труда доказала, что у Ульдиссиана не было настоящей силы, что всё было мистификацией, устроенной ей.

Образы инквизиторов и надзирателей мира встали у него перед глазами. Он представлял, как демоны и морлу уже ждут его в темноте, ожидая только сигналов своих хозяев, чтобы прекратить сдерживать кровожадность. Неважно, какая секта; очевидно, как Примас, так и Пророк хотели заполучить его из-за его хвалёного «права по рождению». Но как только они поймут, что он всего лишь пустая оболочка, пешка, он больше не будет нужен им.

Хуже того, те, кого он уже вовлёк в это, посчитают его пустословом. Они впадут в уныние, отвернутся от него. Его друзья узнают, что бросили всё ни за что.

«Давай посмотрим, кто ты без меня».

Он уже знал, кем он был… Величайшим из дураков и обречённымчеловеком.

Глава девятнадцатая

Кто-то звал его. Голос был знакомым, но он не мог ответить на зов.

– Ульдиссиан!

Он попытался махнуть рукой, подать какой-нибудь сигнал, но у него ничего не вышло. Его разум медленно пытался вспомнить, что произошло. Постепенно Ульдиссиан припомнил Лилию и разоблачение её естества. Этого ужасающего воспоминания оказалось достаточно, чтобы он исторг примитивный возглас, и не без успеха: зов того, кто его искал, стал более отчётливым.

– Ульдиссиан! Я знал, что ты где-то здесь! Где…

Ульдиссиан наконец сообразил, что это голос Ахилия. Славный, верный Ахилий. Он попытался произнести имя охотника, но получилось лишь кряхтение.

– Вот он! Он здесь! – раздался голос как будто бы Серентии.

Как бы ни был он ей благодарен за то, что она тоже отправилась на его поиски, Ульдиссиан внезапно забеспокоился. Лилии доставило бы особое удовольствие помучить дочь Сайруса.

Мягкие руки коснулись его лица. Ульдиссиан инстинктивно резко отдёрнулся, думая, что возвратилась Лилия. Тем не менее, этот страх быстро исчез, когда Серентия сказала:

– Хвала всему живому! Ты жив! Ахилий! Мендельн! Вот он где!

Звук тел, продирающихся через кусты, сообщил о том, что остальные тоже неподалёку. Он услышал ругательство, произнесённое лучником.

– Он ранен? – спросил Мендельн, скорее с любопытством, чем с тревогой.

– Он весь в синяках, – ответила Серентия. Но я не вижу ни порезов, ни ран! Сломанных костей тоже нащупать не могу.

Другая фигура склонилась над лежащим фермером.

– Бледный, как смерть, – пробормотал Ахилий. – Или того хуже.

Всё больше подробностей возвращалось к нему. Он вспомнил страх за своих друзей и брата. Он также припомнил, как хотел пойти назад, но затем, словно Лилия забрала у него волю к жизни, Ульдиссиан вдруг потерял сознание. Кто знает, очнулся бы он вновь, не отправься остальные на его поиски. Наверное, всё-таки очнулся бы. В конце концов, не похоже было, чтобы Лилия желала ему смерти, просто хотела… Сломить его.

– Как… – он с трудом сглотнул, затем попробовал ещё раз. – Как вы узнали…

Они отреагировали так, словно он попросил их всех признаться в каком-то тяжком преступлении. Все трое странно встревожились. Их молчание только усилило беспокойство.

Наконец Мендельн ответил:

– Мы знали, что твоя жизнь в опасности.

Ульдиссиан вспомнил, как его брат бежал ранее через весь дом, выкрикивая его имя.

– Ты знал?

– Мы все знали.

Охотник и Серентия кивнули.

– Я думала, это кошмар, – добавила девушка. – Но это было так ужасно, я должна была проверить. А потом я заметила, что Ахилий тоже не спит.

– И не успели мы встретиться, как пришёл Мендельн, настаивая на том, что должен увидеть тебя повторно.

Младший сын Диомеда нахмурился.

– Ощущение не пропало, Ульдиссиан. Я знал, что ты можешь рассердиться на меня, но я собирался попытаться предупредить тебя снова… И тогда мы все трое узнали, что ты… И Лилия… Исчезли.

– Лилия! – выдохнула черноволосая девушка. – Мы совсем про неё забыли! Ульдиссиан! Разве она не с тобой?

– Была, – его ответ прозвучал хрипло… Не из-за его состояния, но из-за омерзительных воспоминаний.

При этом какая-то часть его всё ещёжелала её.

Его товарищи озабоченно огляделись вокруг. Он поспешно замотал головой:

– Нет… Не ищите… Её, – Ульдиссиан заставил себя сесть. – Нам так везёт… Что вы ещё чего доброго её найдёте.

Он чувствовал их смятение. Не без помощи Серентии и Ахилия Ульдиссиан встал. Когда он сделал это, взгляды его и брата встретились. Любопытное дело, видение его брата из кошмара снова встало у Ульдиссиана перед глазами. Он глядел с таким упорством, что Мендельн в конце концов отвернулся, словно был виновен в чём-то.

– Ульдиссиан, – пробормотал Ахилий, – как тебя понимать? Почему мы не должны хотеть найти Лилию? С чего бы это тебене хотеть найти её?

Если бы они никогда не сталкивались с реальностью демонов и заклинаний, он никогда не смог бы рассказать им. Но они сталкивались, и Ульдиссиан испытывал такой огромный стыд, что ему пришлось сделать длительную паузу, прежде чем начать.

И пока он рассказывал, на их лицах отражался такой же ужас, какой был у него на душе.

– Должно быть, тебе это привиделось! – заявил охотник. – Этого не может быть!

– Демон? – выпалила Серентия, качая головой. – Демон?

Только Мендельн, пережив первоначальное ошеломление, кивнул с пониманием.

– Это столь многое объясняет, – наконец произнёс он. – Если оглянуться на всё, что произошло.

Ульдиссиан не был уверен, что разделяет мнение брата. Он знал только, что он определённо был слеп, глух и глуп. Он позволил Лилии командовать им, как собачонкой. Люди погибли из-за её безумия, из-за её намерения создать мир магических существ.

Нужно было отдать им должное, они восприняли его рассказ всерьёз. Ульдиссиан ничего не упустил – даже ту часть, где Лилия заявила, что мир называется Санктуарием и что он был создан беглыми демонами и ангелами. Для него было очень важно, чтобы нашёлся кто-то, кто понял бы, что у демонессы был какой-то безумный план, который касался как Храма, так и Собора, которые были как-то связаны с ней.

Это подвело его к её последнему заявлению. Она оставила его одного, чтобы преподать ему урок, как нехорошо сопротивляться ей.

– Мы должны уйти из Парты! – выпалил он. – Мы должны бежать, спасаться! Джунгли нижних земель – наше лучшее…

– Погоди, Ульдиссиан! – потребовал Ахилий. – О чём это ты? Мы не можем бежать! Бежать – значит, стать преследуемой добычей, в этом нет никакой защиты!

– Ахилий, всё, во что я верил, оказалось ложью! Это всё была она! Всё!

Лучник замотал головой.

– Я не знаю, верю ли я в это. Это не похоже на правду.

– И это неправда, – подтвердила Серентия. – Ульдиссиан, я наблюдала за тобой. Я чувствовала, что ты делаешь. Это не могла всё быть Лилия! То, что я ощущала, когда ты коснулся меня, – отчасти это был ты!Я знаю это так же верно, как знаю… Как знаю себя, – её лицо покраснело, когда она это сказала.

Хотя он был благодарен ей за всё, что она сказала, Ульдиссиан отказывался верить, что его попытки были чем-то помимо спектакля, тайком разыгранного Лилией.

– Ты не видела, как легко она управляла мной, как легко она показала мне, что может заставить меня сделать всё, что пожелает.

– Ульдиссиан…

– Нет, Серри! Пожелай она, Лилия с лёгкостью убила бы меня сама, тогда и потом. Ты видела, каким я был, когда вы пришли… И мне теперь приходится прикладывать все усилия только для того, чтоб стоять.

– Да, а ведь верно, – проворчал Ахилий. – Дайте ему лошадь.

Пока друзья помогали ему, Ульдиссиан отметил, что он словно дитя – таким слабым его оставила борьба с искусительницей. Да, Лилия не шутила, когда сказала, что он – ничто без неё. Остальным нужно просто немного больше времени, чтобы понять это.

К несчастью, времени у них оставалось совсем немного. Рано или поздно кто-то придёт за Ульдиссианом.

– Твои наблюдения заслуживали бы большего внимания, – заметил Мендельн, который держал поводья животного, пока Ахилий сажал Ульдиссиана в седло, – если бы они объяснили, как Серентия и Ахилий узнали, что ты в опасности.

Дочь торговца быстро ухватилась за это.

– Да! Это уж точно не похоже на то, что входило в её грязные планы!

– Вы все должны понять правду! – проревел он, вырывая поводья из рук своего брата. – Всё была хитрость! Это какая-то игра между демонами и другими, в которой я играю роль величайшего дурака!

С переполняющей его горечью он пришпорил лошадь и поскакал в направлении, которое взял первоначально. Ахилий закричал, но Ульдиссиан не обратил внимания. Лучше он убежит, чем продолжит подвергать опасности своих друзей и близких, и это главное.

Но очень скоро он услышал стук копыт позади себя. Ругнувшись, Ульдиссиан заставил свою лошадь перейти на галоп. Путь был ненадёжный и становился всё опасней, потому что начинал идти под уклон, но ему было всё равно. Если животное запнётся и сбросит его, так что он сломает шею, это, пожалуй, будет лучший конец. Не только он больше не будет бояться, что кто-то ведёт его по ложному пути, но и Мендельн и другие будут в безопасности. Они никогда не столкнутся с угрозой пострадать или стать потенциальным оружием Храма или Собора. Им станет нечего бояться.

– Чтоб тебя, Ульдиссиан! – крикнул Ахилий. – Остановись!

Близость голоса охотника напугала его. Он оглянулся и увидел Ахилия сразу за собой. Гораздо дальше виднелись неясные черты Мендельна и Серентии, скакавших на одной лошади.

– Возвращайся в Парту! – крикнул Ульдиссиан лучнику. – Забери их с собой! Я больше не хочу смертей, кроме разве что своей собственной!

– Ульдиссиан, подумай! Ты прекрасно знаешь, что никто из нас не оставит тебя теперь, когда мы знаем, кто такая Лилия и что она сделала!

Двое других пропали из виду. Посмотрев вперёд, Ульдиссиан увидел, что они приближаются к развилке. Левый путь почти сразу опасно сужался. Ахилий не сможет проскакать там рядом с ним.

Ульдиссиан свернул туда. Его лошадь чуть не споткнулась, такой заросшей и неровной была земля. Было видно, что мало кто следовал этим путём в последние годы, но Ульдиссиана это не волновало. Он хотел только задержать или остановить тех, кто скакал позади него.

Раздался возглас Ахилия, охотник ругался на что-то. Ульдиссиан не оглядывался, сосредоточившись на дороге. Стук копыт позади него стих. Судя по всему, его друг отстал.

Затем путь преградила целая череда низких толстых ветвей. Ульдиссиан едва сумел увернуться от первой. В это же время его правая рука приняла ужасный удар, который отдался во всём его теле. Благодаря одному лишь усилию воли Ульдиссиан не был совсем оглушён и оказался готов встретить следующую и более толстую ветвь.

Третья и четвёртая ветви быстро последовали одна за другой. Ульдиссиан вильнул влево, затем вправо, и ещё раз вправо. Последняя ветвь задела макушку. Он почувствовал, как сверху сочится что-то влажное – без сомнения, кровь.

Но, несмотря на ранения, надежда Ульдиссиана росла. Ахилий увидит ветви и будет вынужден замедлиться. Для сына Диомеда это была возможность уйти от преследователя, ибо на слабо освещённой луной территории имелись участки, которые могли обеспечить Ульдиссиану такое прикрытие, где даже опытный охотник не смог бы выследить его.

Затем раздался такой треск, из-за которого он чуть не направил лошадь прямо в дерево. Недолго думая, Ульдиссиан притормозил животное. Шум донёсся сзади, оттуда, где были предательские ветви.

Ветви… И, если он не притормозил, Ахилий.

Ульдиссиан остановил лошадь и прислушался.

Тишина… Нет… Фырканье коня. Коня, который стоит на месте.

Он начал было подстёгивать лошадь, затем снова заколебался. Всё ещё никаких звуков, не считая животного.

Исторгая проклятья, Ульдиссиан повернул назад. Он хотел только уйти от Ахилия, не более того. Если худшее произошло…

Подъём оказался не менее опасен, нежели спуск. Комья земли и породы ломались под копытами. В одном месте лошадь повернулась так, что Ульдиссиан чуть не слетел.

Впереди него нарисовалась массивная фигура. Конь Ахилия, но без охотника. Где…

Откуда-то слева, где земля резко уходила вниз, послышался стон. Страх Ульдиссиана возрос. Он осадил лошадь и, не успела та полностью остановиться, спрыгнул на землю. Каждый мускул горел; обуреваемый яростью, он мало обращал внимания на своё состояние, и теперь его тело сердито напоминало ему, что он едва мог идти.

Несмотря на это, Ульдиссиан продолжил двигаться. Он взял поводья обеих лошадей и привязал их к одной из злосчастных ветвей. Затем Ульдиссиан поковылял в направлении стона.

Ироничность ситуации не ускользнула от него. Ахилий добровольно хотел помочь Ульдиссиану, и вотчто он получил за это. Чувство вины теперь соперничало со стыдом. Он вспомнил, как даже надеялся, что одна из ветвей доставит Ахилию неприятности, хотя и не такиесильные. Так или иначе, Ульдиссиану былоизвестно об опасности, и всё равно его не волновало ничего кроме его собственного выбора.

Спуск был ненадёжный, земля то и дело пыталась выскользнуть из-под ног. Других лошадей всё ещё не было слышно, и Ульдиссиан гадал, как далеко позади были его брат и Серентия. Нельзя было полагаться на то, что, если он дотащит Ахилия до дороги, они непременно наткнутся на него. Ульдиссиан перестал верить в чудеса, большие или малые.

Под собой он видел только темноту. Надежда была на то, что светлые волосы охотника проступят во тьме, но этого не происходило. Ульдиссиан тревожился всё больше. Был ли он вообще в той области, где свалился его друг?

Затем какое-то чутьё заставило его взять влево – место, которое он сам бы не посчитал возможным местоположением. Но, когда Ульдиссиан захотел развернуться, он обнаружил, что не может этого сделать. Нахмурившись, фермер углубился в поиски.

Вскоре Ульдиссиан отметил закруглённую форму. Он бросился к ней, нагнулся и осторожно перевернул.

Когда он это сделал, раздался кашель.

– У-Ульдиссиан? Странно. А-а я-то думал, что это я спасаю тебя?

– Прости, Ахилий! Я не хотел, чтобы это случилось! Встать можешь?

Он слышал, как охотник кряхтит от боли.

– Левая нога словно одеревенела, но я думаю, её просто потрепало как следует. Дай… Дай мне руку.

Когда Ульдиссиан сделал это, его собственное тело напомнило ему, что́ ему пришлось пережить. Они застонали одновременно.

– М-мы с тобой два сапога пара, верно? – отметил Ахилий со слабым смешком.

– Помнится, случались с нами и худшие царапины в детские годы. Тогда мы совсем не стонали, – усмехнулся Ульдиссиан в свою очередь.

– Детишки более жизнерадостны!

Кое-как они проделали обратный путь. Несколько раз оба спотыкались. Когда они наконец добрались до верха, Ульдиссиан услышал отдалённый цокот копыт. Наконец-то Мендельн и Серентия нагнали их.

– Я же говорил тебе, что мы найдём их, – с необычайным спокойствием сказал его брат. – Видишь?

Но девушка не стала тратить время на ответ, она сразу соскочила с животного и ринулась, не к Ульдиссиану, но к Ахилию.

– Ты в порядке? – вопросила она, обвивая вокруг него руки.

– Я в норме… Ага.

Похоже, Серентию это не убедило, но в итоге она повернулась к Ульдиссиану:

– Что случилось?

Он открыл было рот, но Ахилий прервал его:

– Я был неосторожен, Серентия, вот… Вот и всё. К счастью, мой добрый друг понял, что что-то произошло, и вернулся за мной.

Она пробежала ладонями по рукам, груди и лицу охотника, ничуть не успокоившись, пока не увидела, что раны его незначительны.

– Хвала небесам. Если бы что-то случилось…

Ульдиссиан увидел, что Ахилий говорил правду, когда утверждал, что дочь Сайруса стала расположена к нему. Это было одной из немногих вещей, что радовали его этой ночью. Они были отличной парой.

Он почувствовал, что его ноги начинают подкашиваться. Не меняя интонации, Ульдиссиан сказал:

– Давайте-ка по коням.

Обоим мужчинам было трудно идти, из-за чего Серентия вновь забеспокоились об Ахилии.

– Твоя нога! – ахнула девушка. – Она сломана?

– Нет, просто побита, как и моя гордость. Я должен был разглядеть эти низкие сучья.

– Дай мне руку, – настояла Серентия. Она буквально вырвала охотника из рук Ульдиссиана и повела его к коню. Несмотря на все обстоятельства, Ульдиссиан не мог не улыбнуться этой сцене.

Другая пара рук внезапно пришла на помощь ему.

– Позволь мне помочь тебе, – сказал Мендельн, возникая рядом с ним словно по волшебству. – Клади руку мне на плечо.

Присутствие его брата ещё больше успокоило и устыдило фермера.

– Спасибо, Мендельн, – пробормотал Ульдиссиан.

– Кто нам ещё поможет, как не мы сами.

Его слова проняли сына Диомеда до глубины души. Он был так озабочен Лилией, что не рассматривал Мендельна так глубоко, как тот того заслуживал. Но вместе с этой возобновлённой заботой снова пришли мысли о том, что случится с Мендельном и остальными, если они останутся с ним.

– Джунгли Тораджана, – тихо отметил Мендельн ни с того ни с сего. – Самая густая часть, к юго-западу от Кеджана.

– Что – джунгли Тораджана?

Моргая, брат глянул на него.

– Тораджан? Ты о чём?

– Ты упомянул джунгли. Если конкретно, то тораджанские, к юго-западу от великого города.

– Вот как? – Мендельн поджал губы, но никак иначе не выдал обеспокоенность провалом в памяти. – Мне пришло в голову, что мы можем отправиться туда, если мы не возвращаемся в Парту, – он кивнул в сторону своей лошади. – У меня есть кое-какая провизия и вода – во всяком случае, на первое время хватит. Собственно, это и то, что нас было двое на лошади, так задержало нас во время погони.