Текст книги "Особенности национальной магии"

Автор книги: Риана Интераль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Особенности национальной магии.

Глава 1.

Димка.

Я проснулся оттого, что кто-то назойливо трепал меня по плечу.

– Да иди ж ты в задницу! – зло буркнул я и натянул на голову одеяло. Впрочем, его тут же бесцеремонно и резко сдернули.

– Дзинь-дзинь! Я твой будильник! – насмешливо прокрякал голос Алика, моего старшего брателлы. – Вставай, братец-кролик! Через несколько минут тебе предстоит самое далекое межпланетное путешествие в твоей недолгой жизни!

Я раздраженно зарычал и зарылся лицом в подушку. Только не межпланетная поездка! Нет, я не выдержу. Я всегда плохо переносил портальные перелеты на другие планеты, блевал и блюю и буду блевать после этого минут по двадцать, а тут еще самое далекое…. Ну что ж, если я умру от перегрузки и рвоты, то Алика такой ужасный скандал дома ждать будет за то, что не проследил за младшим братом, а я буду сидеть на облаке и злорадствовать…. Нет, не хотел бы я оказаться в тот момент на его месте.

Может, Алик просто прикалывается? А что, вполне в его духе шуточка. Это успокаивает, хоть и немного.

Я все-таки оторвал рожу от подушки и вяло потянулся за футболкой.

– Ты давай побыстрей, – поторопил братуха. – а то через четыре часа все порты между планетами закрываются…

– Альберт! Сюда, немедленно! – раздался из кухни сорвавшийся на визг голос мамы, прервав речь Алика.

Брат глухо зарычал от раздражения и пулей выскочил из комнаты. Маман, небось, увидела или мышку, или пчелу, и теперь будет умолять Алика спасти ее.

Я лениво и медленно потянулся за одеждой. Сволочь этот брат. Не повезло с ним. Подымает ни свет ни заря, заставляет зачем-то лететь на другую планету, а сейчас как пить дать орать начнет. Я начал медленно натягивать футболку.

А через десять минут…

– Димыч, твою мать! – заорал из гостиной Алик. – мне тебя клещами оттуда вытаскивать, а?!

– Да щас вылезу! Прицепился як горькая редька, – ответил я, орудуя на башке расческой, чтобы хоть немного пригладить растрепанный хайр.

– Вечно надо тебя подгонять пинками, чтоб ты хоть немного пошевелился! – продолжал ворчать Алик.

– Да заткнись ты! – не выдержал я.

– Я те ща заткнусь!

– Ну и затыкайся!

– Замолчите, вы оба! – вспылила мама. – Надоели уже…

– Алик первый начал! – поспешил вставить реплику я, выходя из комнаты.

– Не верьте сопляку, маман! – высокомерно отпарировал Алик. – Он, гад, все сделает, чтобы мне досадить…

– Я сказала: хватит! – громко топнула ногой мама.

Алик насупился, а я от этого очень возликовал. На противного брата нашлась управа! Ха-ха-ха-ха-ха…

– Димка, иди ешь, – буркнула мама.

Мой желудок громко и жалобно заурчал. Я бросился на кухню. Там меня поджидали зеленый чай с лимоном и пирожки с яблоками. Я быстро ополоснул руки и принялся поглощать пирожки с такой скоростью, что “Формула-1” отходит на перекур.

– Приятно подавиться! – раздался голос братца над самым ухом.

– Заткнись, телепузик! – выдавил я сквозь набитый рот.

Алик не очень нежно пихнул меня кулаком под ребра. Я поперхнулся, а брат заржал как сивый мерин. Я подумал: “Дождешься у меня, гнида. Я Верке такое про тебя сочиню, она тебя и видеть не захочет!”. Поклявшись себе, что выполню угрозу, я воздержался от ответного рукоприкладства.

Брат тем временем стоял у окна и задумчиво глядел на противоположную сторону улицы.

– Алик.

– М-м-м-м?

– А че за планета, куда мы поедем?

– Она называется Руп. Находится в системе 51 Пегаса.

– Далеко?

– Достаточно. Несколько сот световых лет.

– А на фига тебе там понадобилось?

– Там хорошие книжки про космические корабли продают. Тебе не помешает.

Я скривил губы.

– И в такую даль переться? Че, на Земле нельзя про космические корабли купить? Вот сам и лети на свой Руп,– возмутился я.

– Цыц, козявка! – сверкнул глазами брателла. – как я сказал – так и будет! Мне тебя к перелетам адаптировать надо!

Да, в упрямстве Алику не занимать. Как вобьет себе что-нибудь в башку, так ведь и не выбьешь.

– Ты нажрался? – поинтересовался Алик.

Я отставил чашку.

– Наелся.

– Умничка. Пошли.

Я, все с так же искривленными губами, поплелся вслед за братом в гостиную.

– Деньги не забыл? – сразу подлетела мама.

– Нет, – ответил Алик.

– Противоворовское заклинание сплел?

– Сплел.

– Смотри! А то руппяне, они же вороватые сволочи…. Ну, с Богом!

Мы подошли к маленькому бронзовому столику в углу комнаты. Столик этот выполнен в стиле ампир, поэтому казался очень громоздким из-за финтифлюшек, вылитых из бронзы и в немереном количестве налепленных на ножки и столешницу. Выполнен в начале XIX века, давно пора заменить, но мама не соглашается – старинный раритет, да и работает еще хорошо. В этом я с ней согласен. Он слишком хорошо работает.

Мы умудрились уместиться с Аликом на этом столике. Я услышал его мысль: “Система 51 Пегаса, планета Руп”.

Меня как будто подцепили крюком за пупок и резко дернули вверх. Мгновенно закружилась голова, и к горлу подступил противный склизкий комок. Где-то рядом, в этом изобилии красок и теней, летел мой старший брат. Я хотел крикнуть: “Алик!”, но слова застряли в горле.

Через минуту нас выбросило на твердую поверхность. Я с трудом поднялся на ноги.

– Вот и планета Руп! – бодро провозгласил Алик.

Мне было не до великолепия окружающего иноземного пейзажа – я отбежал максимально далеко от брата (насколько позволяло терпение), и мой измученный желудок освободился от съеденных пирожков.

Когда я, наконец, отблевался, Алик уже издалека заметил мое состояние.

– Э, брат, – протянул он, – надо тебе пройти курсы адаптации к межпланетным перелетам!

– Давно пора…

Мы пошли по руппянской дороге. Мне показалось, что Руп – несколько странная планета. Деревья здесь и на деревья-то не похожи, голые какие-то. Небо противного сине-зеленого цвета, который я терпеть не могу. И вообще, все здесь в каких-то излишне экспрессивных и ярких тонах, непривычных для глаза землянина, привыкшего к мягким пастельным оттенкам родной планеты.

– Алик, а че, правда руппяне такие сволочи? Ну, кошелек там подрезать могут, или еще че? – поинтересовался я.

– А то не могут что ль? – хмыкнул Алик. – у меня один раз подсекли портмоне с двумя тыщами рубликов, да так, что я не почуял вообще! Он у меня во внутреннем кармане лежал, а тут бац! – и нету… ну, ты помнишь, я еще возвращался, и мне пришлось с маман из-за этого немного поскандалить. Ты должен помнить.

– Этого не забудешь, – протянул я.

Мы шли по идеально асфальтированной дороге, и мне не давала покоя мысль: далеко ведь идти до руппянского города. Я сказал об этом брату.

– А то вот без твоих соплей я не знаю! – бросил Алик. – Конечно, далеко, да вот только у меня здесь портал рабочий кое-где подвешен… ща найдем…

Алик вытянул руки и начал как бы ощупывать воздух, проверяя волшебные колебания, исходящие от недавно действовавшего портала. Расхаживал он взад-вперед с вытянутыми руками точно лунатик где-то минут пять. Я уже начал зевать, как братуха воскликнул:

– Оп-па! Нашел! Ща открою!

Действительно, Алик взмахнул руками, и прямо в воздухе разверзлась огромная дыра со светящимися краями. Алик нырнул в нее, я поспешил за ним.

Портал, похоже, перенял характер самого старшего братца – я чуть было не ткнулся носом прямо в руппянскую землю. Братуха, впрочем, оказался тут как тут и в своем репертуаре: он не замедлил схватить меня за шкирку и поставить на ноги. Я сочно выматерился (надо же, еще не разучился!), за что получил тыльной стороной ладони по губам от дражайшего близкого родственника.

– В следующий раз за такие слова язык выдерну, обмотаю вокруг шеи и завяжу морским узлом! – пригрозил Алик.

Я заткнулся. Ведь и правда может исполнить угрозу. С ним связываться все одно что ходить по лезвию ножа. Но я привык.

Я огляделся. А городок у руппян очень даже ничего. Везде все так чистенько, заасфальтировано, ни пылинки, ни соринки, деревья и кусты растут все на своем месте – не город, а загляденье! У нас на Земле только в Англии да в Америке так, но никак не в России! Даже немножко обидно.

– А ну отвали, скотина!! – раздался громкий возмущенный возглас из-за угла. Я без труда определил, кому принадлежит сей голос.

Из переулка вынырнула стройная и сильная девчоночья фигура, настороженно идущая задом наперед. Ее теснил четырехрукий низенький руппянин с темно-коричневой кожей, агрессивно подняв два верхних кулачка.

– Ты меня еще посылаешь! Знал я, что вам, землянам, доверять нельзя! – возмущенно пищал он, намереваясь пихнуть кулаком в ребра наглую девку. – Ты мне задолжала, так что возвращай!

– С какого это перца я тебе что-то должна, а?! – последовала гневная реплика. – Что я должна, я тебе давно все вернула! Че те еще надо?

– А в пятницу че было, не помнишь?!

– Ах ты, рэкетир руппянский! Я у тебя, между прочим, ничего не выигрывала и не проигрывала, так что катись отсюда на фиг! Привязался тут…

– В пятницу и впрямь ничего не было, Вован, – дипломатично вступился я за общую знакомую. – Мы вообще не на деньги играли…

– Кирка, твою мать! – прогремел голос Алика. – Димыч! Что тут вообще происходит?! Да еще с руппянином…

Угадал! Такая луженая глотка имеется только у наследницы семьи Адашевых Киры Адашевой. Ее услышишь везде, хоть на том свете.

– Да ничего особенного, Альберт, – отмахнулась Кирка. – Так, бытовые проблемы…

– Ни фига себе, бытовые… – насуплено проворчал руппянин Володя.

– Все вы, руппяне, такие, – подытожила Кира. – Все сделаете, только бы бабок побольше слупить.

– А ну вас всех… – обиженно буркнул Вовка и побрел за угол.

– Эй, постой! – окликнул я его и повернулся к брату. – Ты пока иди, я скоро.

– Смотри, аккуратней с руппянами, – предостерег Алик и отошел.

– Ну чего тебе? – проворчал Володя, подойдя к нам.

– Да вот ни фига ничего! – взвилась Кира. – Обобрать меня захотел… – и тут она выругалась матом так, что мы с Вовиком минут пять стояли со свернутыми в трубочку ушами и пытались понять, как такое можно сделать и возможно ли это вообще.

– Кира, спокойствие, только спокойствие, – деликатно нарушил я возникшую тишину. – Не трать попусту нервные клетки! Они не восстанавливаются. А ты, Вовка, все же знай, – повернулся я к руппянину, – нехорошо ни за что вымогать денежки и применять гипноз. Тем более что на Киру он не действует.

– Я его на этом и подловила! – затараторила Кирка. – Загипнотизировать меня хотел, чтоб я капусту ему отдала! Ух, гнида…

– Кира, спокойно! – оборвал я ее. – Так, Вовик, все-таки проси прощения. Тебе и впрямь никто ничего не должен.

Огромные, радужные и без зрачков глазищи чуть сощурились, а четыре маленьких кулачка сжались от бессильной ярости. Володя повернулся к Кире.

– Пардон, – бросил он и с треском растаял в воздухе.

– Димка! – затрещала Кира, как ни в чем не бывало. – Там у нас в Пиндюках такое произошло! нет, ты не поверишь – Хмырев пропал! В пять часов утра, сегодня… всю деревню чуть Кондратий не обнял…

– Кто пропал? – тупо переспросил я, слегка опешив от такого неожиданного потока информации.

– Леха Хмырев! – чирикнула Кира. – Ну, тот, с которым ты поссорился на футболе! Не помнишь, что ль?

– А-а-а, – протянул я. Конечно же, помню.

Неделю назад мы все играли в футбол, а меня угораздило спотыкнуться и мимо ворот пнуть мяч. В результате Великий Насмешник Хмырев отматерил меня и под конец своих речей бросил напоследок, что я – “Косишка от Данон”, и что он понимает, почему наша сборная по футболу постоянно проигрывает. Надо мной весь вчерашний день молодежь Нижних Пиндюков то и делала, что подтрунивала и повторяла различные фразочки Хмырева, наиболее повторяющаяся из которых – “Косишка от Данон”. Мне это, разумеется, не понравилось.

Но после произошло нечто странное: я сам не ожидал от себя приступа такой сильной злобы, внезапно выросшей из простой обиды. Она преследовала меня с тех пор неотрывно, застилая глаза, мешая дышать, занимая мысли днем и ночью. Мщение, как мне не без страха кажется, может стать навязчивой идеей, и, надо сказать, меня это пугало даже сквозь приступы лютой ненависти, возникающей на абсолютно голом месте. Я, естественно, как могу, скрываю нежелательные эмоции, но идея о мщении прилипла ко мне, как пиявка. Я по натуре совсем незлой, а приступы злобы, совершенно мне не свойственные, возникли, я думаю, как следствие застарелого сглаза. Я о таком явлении слышал, и слышал не очень хорошие вещи. Иногда люди от таких застарелостей даже с ума сходили. Я просил взрослых целителей снять этот сглаз, но они только разводили руками, мол, ничего у тебя нет. Теперь не знаю, че мне делать.

– И как же он пропал? – спросил я.

– Без понятия! – развела руками Кира. – Вот, шастаю по планетам, ищу его…

– Влюбилась, что ль? Ищешь… – хихикнул я.

– А ты? – парировала Кира.

Я вдруг заметил, что в Кире что-то изменилось. Похудела? Да нет, худеть ей некуда. Нос укоротила? Тоже нет, такой же крючковатый. Ага! Прическу изменила!

Вместо толстенной длинной косы темно-русого цвета на Кирином затылке красовался узел, который был размером чуть-чуть меньше ее головы. Как только такую шевелюру шпильки держат? Может, чернобыльские шпильки? А может, парикмахерское заклинание какое-нибудь? вполне вероятно.

Вместе с прической изменилось и лицо Киры. Кошачьи, чуть раскосые фиолетовые глаза были будто полуприкрыты, а уголки полных губ оттянуты в стороны. Даже нос словно укоротился. Я со смехом подумал, что в старости Кире не надо никаких пластических операций. Достаточно сделать такую прическу, и будешь как в пятнадцать лет.

Кира услышала мои мысли.

– Мама меня такую фигню заставила сделать, – призналась она. – На Рупе ведь не любят длинных волос.

– Тяжело с таким узлом ходить? – сочувственно спросил я.

– А то, – вздохнула Кира. – Как Людмила Гурченко, честное слово. Аж глаза не закрываются, и говорю еле-еле.

– Да, не сладко, – покачал я головой и огляделся. – Ну, пошел я. Братец заждался.

– Ща он тебя чихвостить будет. Ну, бывай.

Кира махнула рукой и ловко нырнула в образовавшийся портал.

Я завистливо вздохнул. Мне бы с такой легкостью путешествовать по всяким разным уголкам Вселенной! Я бы и Алику нос утер, и комплекса неполноценности из-за этого не было бы. Я всегда восхищался людьми (в их числе Кира Адашева), для которых блуждание по космосу – все равно что дышать. И при этом никаких неудобств, жалоб и плохого самочувствия. Может, курсы адаптации помогут? Хочется верить.

“Димка!” – раздалось у меня в мозгу.

“Чего, братуха?”

“Ты че там застрял? Я тебя заждался!”

“Ты где щас?”

“Напротив тебя здание. Это книжный магазин. Иди туда, я там”.

Я послушно поплелся в указанное здание, украшенное неоновыми вывесками и плакатами.

– Ого! – восхищенно воскликнул я, вертя головой.

В этом магазине, помимо книг, по дешевке продавались предметы, продающиеся на Земле только в гипермаркетах и по заоблачной цене. Вот, например, безынерционный (т.е. не имеющий инерции) шарик в одном из московских магических супермаркетов стоит тыщу рубликов. А здесь только почти кругленький полтинник! Роскошь!

Я с восхищением разглядывал оный безынерционный шарик. Он находился в коробочке из сверхпрочного стекла, притягивая взгляд нежнейшим мерцанием светло-бежевого цвета, в который был окрашен.

– Ты на че глазеешь? – разрушил идиллию голос Алика. – а-а… шарик без инерции. Сам хочу купить, только не знаю, как его использовать.

Я начал шарить по карманам джинсов – авось чего осталось после вчерашнего – и – о чудо! – в руке хрустнула ассигнация ровно в пятьдесят рублей. Надо же, осталось!

На ценнике – сорок девять рублей. Как всегда один рубль надо убрать. Даже на другой планете.

– Дайте этот шарик! – воспользовавшись тем, что Алик ушел к книгам, сунул я деньгу продавцу.

Продавец-руппянин верхними двумя руками выбил чек, а нижними нашарил под прилавком и вручил мне стеклянный футлярчик.

– Простите, а для чего он нужен? – спросил я с видом величайшего внимания.

– Удивляетесь небольшой цене? – усмехнулся руппянин. – На Рупе такой предмет очень востребован для починки космических кораблей. Его обычно запускают под капот. Там находятся детали из радиоактивного полония, которые притягивают этот шарик. Иногда уровень радиации в деталях отклоняется от нормы, необходимой для хорошей работы корабля, а шарик, касаясь детали из полония, восстанавливает эту норму.

– Ясно. А сам шарик без радиации?

– Разумеется, – кивнул продавец, захлопав огромными радужными глазами очень красивой формы. – Иначе он просто так не продавался бы.

– Димыч! Пошли, – прервал Алик.

– Спасибо, – сказал я.

– Не за что.

Мы с братом вышли из магазина. У Алика была зажата под мышкой толстая книга “Виды космических кораблей, способы использования и починка”.

– Та-а-ак! – протянул братан, пристально буравя меня карими глазами. – За что продавца благодарил, Дмитрий свет Кириллович?

– Да так, за информацию, – пожал я плечами, пытаясь незаметно засунуть в карман футлярчик.

– А ну-ка ручку левую покажи! – сощурился Алик.

– На фиг? – воспротивился я, но рука Алика уже нагло вытащила мою из кармана с зажатым в ней шариком.

– Ах, ты… – прошипел Алик, увидев, что у меня в руке.

– Ну, договаривай! Кто я? – криво ухмыльнулся ваш покорный слуга.

– Да так. Руппянин в пальто, – буркнул братуха и отпустил мою руку. – Пошли домой.

Он открыл портал, и моему ясному взору открылся знакомый пейзаж за городом. Алик этим временем сделал замысловатый пасс рукой.

– Ну, быстрее, – поторопил он меня, подталкивая к разверзшейся дыре. Я скрепя сердце сиганул в нее. Вновь меня словно крюком подцепило за живот и замутило. Пятнадцать минут противных ощущений – и я стою на фигурном бронзовом столике в нашем доме. Мама тут же оказалась рядом.

– Вернулись? Как хорошо…. Купил книгу? – затараторила она.

Я не слышал окончания беседы – пулей вылетел из дома на улицу. Не блевать, просто подышать воздухом, а то и впрямь можно вывернуться наизнанку. Наконец-то я на Земле…

Раздался звук раскрывающегося портала и страшная нецензурная ругань, а через полмгновения из портала вывалилась человеческая фигура и едва не сбила меня с ног.

Ну, ясное дело, это Кира!

– Вот ты где, – пропыхтела она, поднимаясь с земли. – А я тебя думала на Рупе искать.

– В чем, собственно, дело? – спросил я.

– А вот в чем, – начала заводиться Кира, остервенело выдирая из прически шпильки. – Я Леху Хмырева нашла. Срочно требуется твоя помощь.

– Где нашла?

– На планете Мартия, слыхал о такой? Уф… наконец-то.

Самые шикарные волосы, какие я только видел, упали до самых колен Киры. Та ими тряханула, как следует, и принялась спешно плести косу.

– Где? – переспросил я.

– Значит, не слыхал, – подытожила Кира. – На Мартии, Димка, на Мартии. Я двух мартийцев вырубила своим собственным заклинанием, а его самого надо срочно спасать. Там такое!.. Так что пошли. Ты ведь мне поможешь, да?

– Постараюсь.

Кира схватила меня за руку и открыла портал. О нет, опять…

Она прыгнула в него, увлекая за собой меня. Если меня в очередной раз вырвет в полете, то пусть потом не обижается.

Мы мягко приземлились. Странно, но я не чувствовал никакого дискомфорта, как от нашего семейного столика.

– Пошли быстрее! Тут недалеко, – замахала рукой Кира.

Оглядываться не было времени, но в чем не было сомнений, так это в том, что мы в городе, только в мартийском – тусклом, угрюмом и каком-то сером. Мы нырнули в какую-то подворотню.

– Здесь надо тихо, – шепнула Кира и бесшумно, вжавшись в серую стену, стала красться вдоль этой стены. Я последовал ее примеру.

– Слышь, Кир, – шепнул я. – Меня не мутит после портала. Странно, да?

– Ни фига не странно, – возразила Кира. – От таких межпланетных порталов ничего не бывает, а вот от таких, как твой столик, всегда какая-нибудь лобуда случается.

Кира остановилась около калитки в стене, которая была настежь открыта, и аккуратно заглянула в нее.

– Порядок. Пошли, – махнула она рукой.

Участок двора, в который мы попали, представлял собой лабораторию под стеклянной крышей: везде расставлены непонятного назначения устройства и инструменты на столах, шкафы забиты колбами и пробирками с какими-то щекотливыми веществами, а у дальней стенки…

– Криостат! – вырвалось у меня.

– Да-да, криостат, – подтвердила Кира. – Вот что с Лехой хотели сделать. Уже и глицерин приготовили, вон, на столе.

– Что я должен сделать? – спросил я.

– Дотащить Хмырева до портала. Я такую тушу не дотащу – силенок не хватит. Так что подсоби.

Я закатил глаза. Уж не могла ли по более существенному поводу позвать? Дурдом…

– Показывай Хмырева. Где он хоть?

– Глаза дома забыл? Вот, перед носом у тебя.

Пардон. И, правда, прям под носом – рядом с криостатом.

Я скосил мысленный взгляд на Кирку. Она стояла, не сводя глаз с бесчувственных криологов-мартийцев в белых халатах, валяющихся на земле. “На мушке держит”, – усмехнулся я и подошел к столу, на котором лежал Хмырев.

Все ясно – бессознательное состояние. Сознание, кстати говоря, отбито довольно сильным заклинанием, не скажу, правда, каким. Оно зависло в ауре красивым серебристо-серым цветом. Эмоции… эмоции весьма противоречивые. Вот испуг, запечатленный в биополе темно-коричневым цветом, и грязно-желтая злоба. Остальных по чуть-чуть, которые, похоже, немного стерлись – состояние-то бессознательное. Но вот испуг и злоба, судя по всему, на момент потери сознания были очень сильными.

Грубовато сработали те, кто захотел заморозить Хмырева. Состояние не должно быть бессознательным, волшебник должен быть осторожно погружен в очень крепкий сон. Тогда психика не нарушится. Но эти лица, похоже, презрели правила крионики – науки, не терпящей ошибок.

Я начал стаскивать Хмырева с обширного стола. Это было довольно трудно, но зато полбеды. Гораздо труднее взвалить его на плечо…

– Дай помогу, – всплеснула руками Кира.

– Я сам, – упрямо пропыхтел я, взваливая на плечо Леху.

Мои коленки жалобно дрожали под весом неподатливого крупного тела. А как им не дрожать? Этот Хмырев выше меня на полголовы и шире в полтора раза. Следовательно, весит вдвое больше меня. Но я тоже не лыком шит, могу таскать на себе тяжести побольше меня по весу, так что ничего, справлюсь.

– Сам? Ну, тогда пошли быстрее! – засуетилась Кира. – Я все следы убрала, так что потопали!

Я, шатаясь из стороны в стороны, постарался успевать за шустрой Кирой. Напоследок оглянулся: криологи-мартийцы без чувств валялись неподалеку от открытого криостата. Это называется “школьники пятнадцати и шестнадцати лет похозяйничали”.

– Быстрей, быстрей! – торопила Кира. – Стремительность свою включи, что ли…

Вдруг вес Хмырева уменьшился чуть ли не вдвое. От неожиданности я споткнулся и чуть не упал.

– Осторожнее, – шикнула Кира, держа на весу раскрытую ладонь.

Телекинез подключила.

Я еще не пробовал включать свою стремительность с ношей на спине, но… обстоятельства вынуждают. Я попросил помощи у астрала, и он откликнулся. Ах, как прекрасно ощущение при почти звуковой скорости! Я через полсекунды уже стоял около поворота. Подоспевшая через несколько секунд Кира огляделась, потом кивнула:

– Пошли.

Мы дошли до места высадки, я, конечно, побыстрее, а Адашева – чуть позже. Кира открыла портал и пропустила меня вперед, потом прыгнула сама.

Я ожидал, что мы приземлимся у меня во дворе, а оказались во дворе Киры.

– Я перепрограммировала портал на мой двор, – объяснила Кира. – Пошли за дом, там никто не помешает.

Она продолжала поддерживать Леху телекинезом, но я все равно покачнулся и чуть не наступил на курицу, которая прошмыгнула прямо у меня под ногами.

Еще несколько десятков мучительных и тяжелых шагов – и голос Киры:

– Клади его на лавку.

С большим трудом мне удалось бережно уложить Леху на лавку. За первый год учебы я уже неплохо могу выводить из обморока и крионического сна, так что для меня это не проблема.

Я сел на корточки около лавки, положил ладонь на голову Хмырева и воззвал к нему, чтобы он проснулся. Это мое индивидуальное действие, относящееся к особому разделу целительства. Никто пока не жаловался.

Леха застонал и приоткрыл глаза. Кира помахала раскрытой ладонью у него перед носом.

– Слышишь меня? – спросила она.

– Слышу, – ответил Леха и покосился на меня: – ага, и Щеглов здесь же! Неуловимый мститель! Позолотить, небось, хотел философским камнем вчера, да?

Я чуть не грохнулся на задницу от удивления. Откуда это он знает? Я напустил на свою физиономию серьезный невозмутимый вид и попытался соврать:

– Не хотел я тебя золотить, вот ты мне сдался!

Но Хмырев оказался ух каким детектором лжи! Он хмыкнул:

– Прокурору расскажи! Не хотел золотить, тоже мне.

– А ну хватит! – перебила Кира. – Леха, ты чего-нибудь помнишь?

Леха зажмурился и проговорил:

– Вонючий бухач… Я до полночи спать не мог, засобирался только где-то в третьем часу. Он как раз мимо проходил. Мне почему-то показалось, что он трезвый. Ну вот, я глядь в окно, и прямо ему в глаза посмотрел. А он жахнул меня по башке заклинанием. Я даже сделать ничего не успел. Очнулся только что здесь и ничего не помню.

– Ты про дядю Васю? – спросил я.

Леха кивнул. Мы с Кирой удивленно переглянулись.

Дядя Вася – это наш деревенский алкаш. Сначала, когда он был еще обычным пацаном, как все, ходил в волшебную школу, даже входил в число лучших учеников. Учителя не могли на него нарадоваться, сулили прекрасное будущее, полное амбиций. Он и сам был весьма доволен собой, даже после школы захотел пойти учиться на мракоборца, но судьба распорядилась иначе – как говориться, от женщин все беды. А чего уж дальше рассказывать? Влюбился, она его отвергла, предпочтя другого, и он запил. И с тех пор его блестящая магия от алкоголя блокировалась, и дядя Вася не может сплести даже самого простейшего заклинания. Все наши – и простой народ, и мракоборцы – пытались его вылечить, да вот только не могли его нигде поймать. Если видят его на улице, то бегом-бегом готовиться, настраиваться, лечебные заклинания какие-никакие вспоминать, а алкаша и след простыл. Так и воюем с ним. Никто никогда не видел его трезвым. Кроме Хмырева. Если, разумеется, верить его словам.

– А ты хоть знаешь, где был? – напролом пошла Кира. – Нет? ну, ща узнаешь.

Она начала рассказ, как обшарила все планеты, в том числе и Мартию, на которой нашла его. Потом подключился я, и под конец нашего рассказа у Лехи был широко разинут рот.

– Дела… – только и сказал он.

– Вот именно – дела, – с нажимом подтвердила Кира.

– Да! Я еще почуял, что кто-то папку с мамкой усыпил очень сильным заклинанием, – встрепенулся Хмырев. – Странно как-то. Отец всегда реагирует на любые заклинания.

Чистая правда. Лехин отец – замечательный мракоборец. На версты злой умысел чувствует. Один раз как-то он со своей опергруппой ловил у нас в Пиндюках шпиона, и, надо сказать, шпион этот прекрасно замаскировался. Подозревали тогда Сеньку Петрова, слесаря, но оказалась шпионом Юля Качанова, на тот год заканчивающая школу. На Леху она заглядывалась, хотя была старше его примерно года на четыре. Тогда-то Леха помог ее словить. Ей по доставке в Магическое Правительство предъявили обвинение в шпионаже и посадили на пять лет. До сих пор срок отбывает.

– Да странно, – согласилась Кира. – Ты-то как себя ощущаешь?

– Более-менее.

– Телепортироваться можешь?

– Могу.

– Тогда может, отправишься домой и придумаешь какую-нибудь сказку?

– Так и сделаю. А тебе, Щеглов, огромное спасибо, что не успел сделать меня золотым, – с едкой насмешкой обратился ко мне Леха.

Плохо он делает, напоминая мне об этом.

– Не стоит благодарности, – холодно откликнулся я. – Все равно позолочу.

Хмырев усмехнулся. Его объял белый туман телепортации, и он исчез.

Моя злоба мгновенно куда-то улетучилась, не оставив и следа. Остались только безграничная усталость и вымотанные ненавистью силы. Я начал клевать носом и тут до меня доперло о происхождении старого сглаза.

– Хмырев, скотина! – спохватившись, завопил я вслед рассеивающимся остаткам белого тумана.

Но никто мне не ответил, только Кира ехидно захихикала.

– Че ты ржешь? – кисло поинтересовался я, но ответ меня не интересовал. Впрочем, Кира и не ответила.

Мы немного помолчали. Я попросил:

– Кир, научи меня тому заклинанию, которым ты этих мартийцев грохнула…

– Обойдешься. Это мое индивидуальное. Оно такой силы, что они очнутся и не вспомнят, что, собственно, произошло.

– Жопа ты, Кирка.

– Я знаю, – хихикнула она.

– И вообще, как ты сумела вырубить двух довольно сильных взрослых волшебников? – наконец-то представился случай выразить недоумение. – Я же чувствовал, эти мартийцы – хорошие волшебники…

– А то я сама прям не в курсе, что они сильные, – буркнула Кира. – Получилось, и все. Не знаю, как.

Снова повисла недолгая тишина.

– Знаешь, Кирунчик, – продолжил я, – мне кажется, что мы спасением Хмырева ввязались в какую-то опасную игру, и надо нам и Хмыреву беречься. Ты как считаешь, а?

Кира, немного подумав, ответила:

– Лично я считаю, что если мы во что-то и ввязались, то так же благополучно и вывяжемся.

Значит, Кира тоже допускала эту мысль.

– Выше нос, Димастый! – оптимистично воззвала Адашева. – Мы с тобой и не в таких передрягах побывали! Вспомни хоть Юленьку Качанову!

Я усмехнулся. Да, тогда мы втроем вместе с Хмыревым набегались по кабинетам Магического Правительства…

Кира взъерошила мне волосы.

– Выше нос! – повторила она и погрозила пальцем. – Только никому ни слова!

– Пф, естественно! – развел руками я.

Темный Олигарх.

– Шеф, произошло нечто неприятное и непредвиденное…

– Ой, мать моя женщина, не пугайте меня, а быстрей говорите!

– Хмырев пропал!

– Это тот, которого…

– Да-да, которого вы приказали доставить к себе замороженным в жидком азоте.

– Пропал! Да как вы посмели такое допустить!? Почему криологи ничего не увидели?!

– Они ничего не помнят. Их оглушили невероятно сильным и действенным боевым заклинанием. Вероятно, что индивидуальным.

– И следов этого заклинания не осталось? Ну, чтобы можно было вычислить гостей?

– Увы. Возможно, поработали Высшие. Именно Высшие, но не мракоборцы.

– Куда уж мракоборцам меня разгадать… Высшие, говорите…

– Может, вы сумеете увидеть следы этих Высших, если это вообще Высшие? Это заклятие похоже на индивидуальное заклятие пятнадцатилетнего подростка. Вероятно, еще не учившегося в Киллиейской школе…

– Подростка? Еще не учившегося? Да еще и Высшего? Это очень интересно. Хорошо, собирайся, пойдем на Мартию, попробую почувствовать что-нибудь…

Глава 2.

Димка.

Вот уже месяц, как мы учимся в самой престижной волшебной школе нашей Галактики. Она находится на планете Килли, чья система находится в нашей ветви, но ближе к центру галактики. Это наши, русские, додумались перенести школу с Земли на Килли, потому что на Земле сейчас очень беспокойно. Тусуются там всякие фашисты, натовцы и приспешники Темного Олигарха практически на каждой улице каждого города. К сожалению, волшебников очень мало, остальные люди не чувствуют ничего, а вся эта нечисть страшно хорошо маскируется. А Килли от этого всего оградили, и прорыва “плохих” не предвидится в ближайшее время.